Вкус убийства

Бизнес-леди Сотникова прекрасно знала свое рекламное дело. Она постоянно доучивалась на всевозможных курсах, семинарах и тренингах, применяя полученные знания в каждодневной работе. Работа была одним из открытых ею способов получения удовольствий от жизни.

Удовольствий в это утро добавилось: позвонила близкая Дашина подруга Вера Лученко.

– Привет, Дашуня! – весело сказала подруга.

– Привет, Эскулапик! – в тон ей ответила рекламиссис. Даша любила лишний раз показать свое уважительное отношение к подруге-доктору.

– Звоню по делу, – сообщила Лученко, сразу переходя к сути. – Ты говорила, что у тебя в агентстве открываются вакансии?

– Я? Когда?

– Ну не говорила, думала.

– Верка, прекрати на мне демонстрировать свое интеллектуальное могущество. Ты уже и по телефону нас, маленьких, насквозь видишь?!

– Ну вот, если психотерапевт и гипнотизер, так уже и мысли читаю? Не поддавайся стереотипам, дорогая моя! Ты как-то жаловалась, что твоя команда пообтерлась, друг к дружке попривыкла. И что хорошо бы щучку запустить в дремлющий пруд с карасями.

– А ты собираешься переквалифицироваться в рекрутеры? Или открываешь кадровое агентство параллельно с медициной? – хмыкнула Сотникова, прижимая плечом трубку и одновременно раскладывая на своем столе деловые бумаги.

– Нет, солнце мое рекламное, я увлеклась охотой за двумя зайцами.

– То есть?

– Хочу предложить тебе нового работника. Для твоей пользы – это первый заяц, и одновременно помочь человеку – это второй.

– У тебя есть кто-то толковый на примете? – заинтересовалась Дарья Сотникова.

– Вопрос толковости решать тебе. Но уверена, что это как раз тот случай…

– Вер! Я что-то не пойму, – перебила объяснения подруга, – ты о ком хлопочешь?

– Ее зовут Алиса. Она пять лет прожила в Англии. Теперь вот вернулась домой. Ее нужно трудоустроить. Она моя пациентка.

– Ну, доктор, ты даешь! Только твоих психичек мне в агентстве не хватало. У меня тут все с легкой шизой, так ты еще хочешь укрепить ряды крезанутых?! Спасибо, подруга!

– Даша! – Из голоса Веры Лученко пропали мягкие нотки. – Алисе показана трудотерапия, и она будет землю рыть и когти рвать. Я подумала, что она может быть полезна именно рекламному агентству «Art Advertising». Впрочем, если тебе люди не нужны, так и скажи. Я подыщу ей что-нибудь другое.

Разговор запнулся. Руководительница рекламного агентства задумалась. Подруга-доктор ей не мешала.

Мысли Сотниковой были простыми и ясными: «Почему Вера предлагает какую-то Алису? Никогда прежде она никого не пыталась устроить в агентство, даже свою дочь Ольгу, дизайнера по профессии… Между прочим, очень грамотная девочка, хороший специалист… И искала работу самостоятельно. Ее матери даже в голову не пришло просить лучшую подругу об Олином трудоустройстве. В нашей многолетней дружбе никогда не было женских хитростей и интриг, это самое важное. Значит, есть что-то такое, чего Вера не договаривает. Что это за барышня? Чем она так интересна? Почему о ней так печется моя замечательная подруга?»

– К твоему сведению, – прозвучало в трубке, – никакого особого интереса у меня к Алисе нет. Сексуальную ориентацию я не сменила, она у меня прежняя. А что касается моего предложения, мне кажется, вы обе выиграете, если она будет работать у тебя.

– Вера! Ты снова читаешь мои мысли! Фу!

– Ничего не «фу». Мы с тобой дружим сто лет, было бы странно, если б я не знала, о чем ты думаешь.

– И то правда.

– Так я направляю к тебе свою пациентку?

– Уговорила, – вслух произнесла Даша, а про себя подумала: «Ей тут сделают “водные процедуры”. Контрастный душ уж точно обеспечен. Нашим ребятам пальчик в рот не клади».

День в рекламном агентстве шел своим ходом. Приходили и уходили клиенты, рекламисты занимались текущими вопросами, пили кофе, спорили. Творческие сотрудники и менеджеры-технари без устали пытались найти общий язык. Творцы, как всегда, считали, что понимают в рекламе больше, чем кто бы то ни было. И у них есть отличные идеи, которые пусть и не соответствуют заданию… но они просто лучше – и все тут. Менеджеры снисходительно объясняли творцам, что главный бог рекламы – информация, без нее никакие креативщики ничего не достигнут. А без них, менеджеров, они вовсе и дня не проживут. Ведь именно они мастерски устремляют неприрученную творческую энергию креаторов в нужное русло, делая задание максимально конкретным!..

Ни те ни другие не задумывались о том, что бы они делали без директора. Сотникова, как мать семейства, знала слабые и сильные стороны своих «детей», направляла и поддерживала те самые споры, в которых рождается истина. Именно на ней, на первом лице агентства лежала тяжкая обязанность с пеной у рта защищать проект рекламной кампании перед заказчиком и добиваться, чтобы ее команда получала заслуженные деньги, а рекламодатели доверяли агентству рекламные бюджеты.

Кофе в агентстве пили беспрерывно. Кофейный аромат густо висел во всех помещениях и создавал уютное чувство покоя, окутывал душу и тело, прочищал глаза и уши. А главное, прояснял мозги – основной рабочий орган рекламных гениев. Если все сотрудники получили по чашечке кофе и находятся каждый на своем месте, то рекламное агентство работает, как хорошо смазанный механизм. И тогда нельзя выкинуть ни одного звена из цепочки.

Примерно к середине дня Дарья Сотникова собрала всю команду для очередного мозгового штурма. Как звезды в космосе, рождались ослепительные идеи, вспыхивали и тут же гасли слоганы – рекламные девизы. Наконец, начало вырисовываться что-то стоящее, оставалось только «докрутить».

Однако никто ничего докрутить не успел. Вошла секретарша Вика со странным выражением лица. И объявила, словно конферансье в цирке перед особо эффектным номером:

– К вам Алиса Старк!

Вика отошла в сторону. На пороге появилась тоненькая девушка. На секунду показалось, что в помещении стало светлее, как будто на фигурку и лицо вошедшей упал свет от нескольких прожекторов. Рекламные мысли всей команды резко затормозили и свернули на совсем другую дорогу.

«Какая красотка! Просто Мисс Мира. Только короны не хватает!» – восхитился Виталий Свитко, коренастый парень невысокого роста. Он сверкал гладко выбритым черепом и белыми зубами, которые то и дело скалил согласно американскому принципу «смайл». В агентстве его подначивали прозвищем Копирка, потому что работал он копирайтером, то есть составителем текстов. Между прочим, составлять текст – значит превращать полный бред, принесенный рекламодателем, в гениальные строки. А такое занятие требует от человека, кроме образного мышления, жадного интереса к окружающему. И Свитко его проявлял в полной мере.

«Ух ты… Вот она, мой идеал жены и матери моих будущих детей. Женюсь! Теперь точно женюсь», – решил Георгий Александрович, менеджер по связям с общественностью (это обозначение для чужаков, а через две минуты общения – пиарщик Жора). Впрочем, так пафосно он думал о каждой новой знакомой. А их у него хватало. Летели, как мотыльки, на стильный Жорин прикид. Он носил супердорогие очки-хамелеоны в легкой металлической оправе, макушку своих темных волос отбеливал. Разговаривал манерно, тихим интеллигентным голосом, а больше всего на свете любил хороший коньяк, кофе, сигареты и расслабляющую музыку. Как пиарщик, он заботился об имидже клиентов, был в курсе всех слухов и сплетен. Хотя это занятие сильно подрывало его веру в человечество…

«Хороша! Бывают же такие штучные изделия! Просто произведение искусства», – глядя на Алису, эстетствовал третий мужчина в коллективе, самая творческая личность – арт-директор Романенко. Александр считался натурой увлекающейся, склонной к созерцанию и задумчивой отрешенности. Эти качества хорошо сочетались с его внешностью Дон Кихота: высокий, худой, заостренные черты лица, глаза цвета серебра, светлые волосы нависают над бровями, как крыло птицы.

«Только такой красотки здесь и не хватало!» – насторожилась румяная пышечка Юля Папернюк. Она была похожа на сдобную булочку с изюмом. Вся из ямочек – на щеках, на подбородке, в углах пухлых губ, она казалась полненькой потому, что затягивалась в джинсу или коротенькие юбки. Грудь, живот и бедра так и рвались наружу из тесной одежды. Юля работала менеджером по работе с клиентами, иногда эту должность называют еще координатор проекта. Надо сказать, непростая работа – быть мостиком между агентством и клиентом. Возглавлять, с одной стороны, группу персонала, которая трудится над исполнением конкретного заказа, а с другой – прислушиваться к капризам заказчика и стараться их выполнить. Юлечка была уверена, что она должна одеваться и стричься как можно сексуальнее, тогда в работе сбоев не будет, ведь большинство рекламодателей – мужчины.

«Пропало агентство! А какая хорошая была фирма!» – горестно подперла щеку рукой Вика. Она издалека, со своего рабочего места наблюдала за реакцией коллег на гостью.

«Вот ты какая, Алиса! Да-а… – подумала хозяйка агентства. – Как говорит моя лучшая подруга, которая тебя ко мне прислала: “Красота не столько требует жертв, сколько сама часто становится жертвой!” Ну, посмотрим».

Вслух же Дарья Сотникова сказала:

– Здравствуйте, Алиса! Я вас ждала. Мы как раз закончили мозговой штурм. Давайте побеседуем, а потом вы осмотрите наш офис, если хотите.

– Если можно… – робко сказала Алиса.

– Можно, можно, можно! – с певучими интонациями промурлыкали три мужских голоса.

«Сю-сю-сю! Паваротти, Доминго и Каррерас. Тенора недорезанные!» – нахмурилась и возмущенно поджала губки Юлька, сразу проникаясь к мужской части коллектива ревнивым презрением. И неудивительно, ведь до сегодняшнего дня она по праву считалась «Мисс Само Обаяние» рекламного агентства.

Алиса прошла с Дашей в ее кабинет. Пока гостья осматривала неожиданный в деловом помещении камин, дипломы и награды в рамочках, Дарья незаметно, но внимательно изучала Алису Старк. Взгляд Сотниковой мог претендовать на звание экспертного. Она и сама была красивой женщиной и разбиралась в женской красоте. Сотникова с интересом следила, как постепенно меняется сам типаж красоты. Или, говоря точнее, ее эталон. Ненатуральные блондинки со сверхсексуальными формами, с избытком силикона везде, куда проник скальпель пластического хирурга, теперь остались лишь в дешевых порноизданиях. Сексуальная агрессия перестала волновать. Да и засушенный феминизм в лице уверенных и независимых бизнес-леди тоже не интриговал. Наигрались в пофигизм, унисекс и девушек-подростков. Все чаще в мелькающих вокруг изображениях стала появляться Просто Женщина. Ангелоподобная, вроде этой Алисы.

Дарья мысленно усмехнулась, представив себе рекламный ролик какой-нибудь модной марки с острым чувством юмора: у девицы внешности а-ля Памела Андерсон сдуваются губы и силиконовая грудь, на экране вспыхивает надпись: «Осторожно: разгерметизация!» И вместо сексуального монстра на силиконовой подкладке появляется милая натурально-златокудрая барышня – Алиса Старк, в легком ситцевом сарафане в мелкий цветочек и на тонких лямочках. Из открытого сарафана видны трогательные ключицы, светится прозрачная кожа русалки. Смотрит она на зрителя своими акварельными чистыми глазами. Хороша!

Закончив незаметный осмотр соискательницы вакансии, Даша решила: «Ну и подарок мне Верка преподнесла! Мужики от тебя с ума сходят, это ясно. Поскольку ты, Алисочка, ходячий архетип идеальной подруги – платоническая мужская мечта. А женщины тебя ненавидят, ведь ты не просто соперница, а настоящее стихийное бедствие! Тяжело тебе приходится, девочка».

И тут Алиса удивила директора рекламного агентства вопросом:

– Вы не помните меня, Дарья Николаевна?

– Нет. Что-то не припомню. – Сотникова была уверена, что видит девушку впервые.

– Десять лет назад вы преподавали на подготовительных курсах в иняз.

– Что-то такое было… – неуверенно сказала Сотникова.

– И я – одна из абитуриенток. Вы нам английский язык читали. Конечно, нас было много, и вы не могли всех запомнить…

– Точно! Вспомнила. Меня сразу после окончания вуза оставили работать на курсах. Господи! Как давно это было!

– Вот, вы нас всех выучили, и я поступила в институт.

– Значит, мы с вами одни ступени обтаптывали! – обрадовалась Даша.

Как водится, тут же стали вспоминать преподавателей. Выяснилось, что у Дарьи и у Алисы читали дисциплины одни и те же педагоги – обе учились на одном и том же факультете. Сотникова распорядилась принести в кабинет кофе, и молодая женщина стала рассказывать о себе.

– После окончания вуза я работала в «Интуристе». Там и познакомилась со своим будущим мужем. Вернее, я начала подрабатывать как переводчица еще во время учебы. Так что познакомились мы с Джоном, когда я училась на первом курсе.

– Но он дал вам возможность закончить учебу? – спросила Сотникова, стремясь к точности во всем.

– Иначе и быть не могло, – кивнула Алиса. – Мы поженились после окончания вуза. И я уехала с ним в Лондон. А теперь вот вернулась, не смогла больше…

– Давайте начнем с самого начала, – предложила Сотникова как можно доброжелательнее. – Насколько я понимаю, живя в Лондоне, вы могли блестяще совершенствоваться в языке. Вы работали?

– Первое время – да. Экскурсоводом в турфирме. Это было такое счастье! – сказала Алиса, впервые улыбнувшись. – Но работа продлилась очень недолго. Счастье закончилось.

– Почему? Что случилось?

– Ничего. Муж не захотел, чтобы я работала. И пришлось сидеть дома.

– Быть домохозяйкой – непростой удел, – не скрыла своего сочувствия Дарья.

– Вначале я старалась как-то приспособиться. Управительница большого поместья все-таки. У Джона все обустроено, как в старой доброй Англии: конюшни, псарня, работники, кухарка, горничная, дворецкий…

– И от всего этого вы сбежали?! Ну и ну! Здесь вас мало кто поймет. Алиса, скажите честно, почему? Только из-за того, что устали от безделья?

– Я не просто устала. У меня пропали все желания! Я влачила какое-то жалкое декоративное существование. Стала чувствовать себя вещью. Какой-то вазой или подушкой на кушетке. Перестала радоваться… Потому что в тюрьме не может быть гармонии, даже если прутья на решетке золотые, – сказала Алиса, глядя прозрачными глазами в пытливые глаза главы рекламного агентства.

– Но ведь вы могли завести детей. Многие женщины находят себя в материнстве.

– Джон категорически не хотел иметь детей. Я долго не понимала почему. Потом все выяснилось… Но это трудный разговор, как-нибудь потом. Впрочем, Вера Алексеевна знает.

– Ну хорошо. Дети – еще не все в жизни, – вздохнула Даша. Ее сын учился в американской школе, и она уже привыкла жить с ним врозь. – Есть же друзья, знакомые, светская жизнь какая-то…

– Ой! Бог ты мой! Вы, Дарья Николаевна, даже представить себе не можете… Муж был категорически против любых знакомых и любых контактов.

– Как это? – Такого умудренная рекламиссис еще не слышала.

– Очень просто. Мне не разрешалось общаться с русскими, с русской эмиграцией, потому что все они, по словам моего супруга, бандиты. Даже актрисы, художники или радиоведущие. Все они – русская мафия! Что касается англичан, то семейные пары, друзья мужа, меня не приняли. Ведь я намного моложе Джона… Разница поколений. И вообще, они не любят иностранцев.

– Н-да, хорошенькое дело! – озадаченно сказала Сотникова.

Она представила себе, как английские жены могли воспринять красавицу Алису.

– В результате что у меня осталось? Муж-надсмотрщик и полное одиночество. Да, еще слуги. Но со слугами я тоже не имела права приятельствовать. Жена самого Старка не должна общаться с обслуживающим персоналом! Хорошо хоть, что я перечитала все, какие возможно, книжки, и через Интернет общалась со всем миром. Но разве такое существование можно назвать полноценным?

– Алиса, мне вас искренне жаль.

– Правда, муж два раза в год ездил со мной в путешествия. Мы увидели многие страны. Но это ведь не заменяет каждодневную нормальную жизнь. Поэтому я в конце концов собралась и уехала.

– И правильно сделали, – одобрила Дарья.

Теперь ей стало понятно, почему Вера решила лечить депрессию Алисы работой.

3. Психотерапевты тоже скандалят

Директор фармацевтического предприятия «Фарма-ліки» Вячеслав Демьянович Голембо редко терял присутствие духа. Еще реже сердился. Есть такие мужчины: большие и медлительные, основательные и надежные. Голембо относился именно к таким. Мало какие проблемы были способны вывести его из себя. Срываются поставки? Не впервые, подождем немного. Сломалась машина? Починят. Болит горло? Чаю с малиной и коньяком – и пройдет. Украли документы и деньги? Документы восстановим, деньги заработаем.

Но и к таким людям порой приходит сумасшествие. Имя ему любовь. Она выметает изнутри весь мусор и другие чувства, она пульсирует в висках и груди. Она жжет сердце и заставляет: делай что-нибудь, не останавливайся. Не жди кого-то, кто никогда не придет. Потому что она – чужая жена, и никогда не будет твоей.

Ксения…

Он работал сутками напролет. Он добился практически невозможного в своем бизнесе: почти без поддержки влиятельных лиц и с минимальным начальным капиталом создал свою фармацевтическую фирму. Затем еще одну, потом фирмы слились в огромный концерн. Вячеслав постепенно сделался богат и известен, но остановиться не мог. Он продолжал наращивать и разветвлять свой бизнес, спонсировал печатные издания и телевизионные каналы, а в конце концов приобрел в полную собственность основной развлекательный телеканал. С таким финансовым и авторитетным «весом» он давно мог пойти в политику, но не хотел.

Он думал, что вытеснил из организма свое сумасшествие. Ксении давно нет, она больше не приходит к нему по ночам во сне. Он почти забыл даже само ее имя.

И вдруг…

Появляется Алиса, ее дочь. У нее лицо Ксении. Она говорит с ним голосом Ксении. Она садится, движется, поправляет волосы – как Ксения. У Голембо сразу закружилась голова. Как у курильщика, который много лет не брал в рот сигарету – и вдруг сорвался. Сквозь головокружение Вячеслав Демьянович не сразу и понял, что она ему рассказывает. Кивал, улыбался идиотской улыбкой на ее «дядя Слава», соглашался с чем-то, руку тонкую поцеловал на прощание. Только потом до него стало доходить, о чем она ему тут рассказывала. Эвтаназия… Письмо?.. Расследование? И кто – какой-то психотерапевт?!

Он разъярился, как слон, которого ткнули палкой в рану. Да он этого психотерапевта в порошок сотрет! Задурили, понимаешь, девчонке голову. И кому – Алисе… ЕЕ Алисе. Он не может этого допустить.

Не раздумывая, схватил оставленную Алисой визитную карточку, набрал номер Лученко. И сразу же начал очень резко:

– Девочка все мне рассказала! По ее словам, с вашей помощью она собирается выяснить причину смерти матери. Так вот, зарубите себе на носу: она, несчастная, умерла от болезни. От рака. Эвтаназия. И точка! Кто бы ни сделал тот укол, он ей только помог! Все уже в прошлом! Что ж теперь выяснять?!

– Вячеслав Демьянович! – ответили в трубке. – Это не телефонный разговор, согласитесь…

Вера слегка удивилась. Надо же, не успела она пообещать Алисе помочь разобраться в смерти ее матери, как тут же началось. Что за переполох такой, интересно? И что же дальше будет?..

– Не диктуйте мне, о чем я могу говорить по телефону! – привычно напирал Голембо. – Вы решили просто слупить с бедной сироты побольше денег? Ну да! Сейчас, куда ни плюнь, попадешь или в экстрасенса, или в психоаналитика, готовых на чужой беде бабло огрести! – гремел на басах негодующий голос бизнесмена. – Но я никакой шарлатанке не позволю обижать ее дочь!

– Уважаемый господин Голембо!.. – пыталась втиснуться в скандальную тираду Лученко. Но собеседник не давал ей возможности сказать хотя бы слово.

– Я для вас никакой не «уважаемый»! Я запрещаю вам встречаться с Алисой, понятно? Если не хотите лишиться работы, оставьте семью Бессоновых в покое! Я вас в порошок сотру! – все сильнее заводился друг семьи.

– Ути-пути! Какие мы глозные! Стласные какие! Плосто монстлы какие-то! – вдруг запищало из трубки.

Просыпался иногда в Вере какой-то бесенок. Тогда она любила поступать наоборот. Нестандартно. Вроде как взять и войти без стука и без приглашения. В анкете, где дата, написать вес, где сумма – рост. Не предъявлять в развернутом виде, не сохранять до конца поездки, прислоняться, зайти за ограждения, заплыть за буек… Как всегда в случаях, когда требовались нестандартные решения, Вера Алексеевна повела себя неожиданно. Она заговорила детским голоском, каким актрисы озвучивают в мультфильмах зайчиков или котят. Перевоплощение было мгновенным и естественным, могло показаться, будто трубку внезапно перехватил ребенок-дошкольник. И этот ребенок продолжал:

– Дедуска, ты кто? Балмалей? Или Коссей Бессмелтный? Плямо зуть какая-то! Напугалася я! Плидется тепеля подгузники менять!

– Кто это? – сбитый с толку Голембо потребовал: – Мальчик! Немедленно отдай трубку своей маме! Взрослые есть возле тебя?

Опешивший бизнесмен пробурчал в сторону: «Ничего умнее не придумала, бросить трубку! Теперь вот с ребенком общайся!» Но его гнев уже начал скукоживаться.

– Взрослые есть! – произнесла Лученко своим обычным, глубоким мелодичным голосом. – Мало того, эти взрослые готовы с вами, дядя Слава, даже общаться по-человечески. Конечно, если вы не будете вести себя, как бабуин перед случкой! Зачем же так реветь? Орать тоже ни к чему. У меня со слухом все в порядке.

– Это вы? – не мог поверить Голембо.

– Я это, я. Добрый доктор Лученкo объясняет, ху из кто! – промурлыкала в рифму Вера. И добавила последнюю фразу из лексикона своей дочери, чтобы совсем заполировать впечатление: – Вот такая ботва, дядя!

Голембо лишился дара речи. Так с ним еще не разговаривали. Надо что-то противопоставить этой дерзкой докторше. Этой хулиганке в белом халате! Выяснить про нее все, поручить кому-то, а пока пообещать что-нибудь.

«Что и требовалось доказать! – подумала Вера. – Сейчас очухается и от угроз перейдет к деньгам».

Вячеслав Демьянович, откашлявшись, сказал:

– Э-э… Вероятно, Алиса предложила вам гонорар за ваши услуги. Так? Умножьте сумму на три! Думаю, этого достаточно, чтоб вы оставили девочку и всю эту историю в покое?

– У меня есть встречное предложение.

– На десять! Я могу заплатить сколько угодно.

– Не можете, – услышал он голос, твердый как сталь. – Вы наводите обо мне справки, потом перезваниваете, и мы начинаем вести переговоры с чистого листа. Алло! Не слышу вздоха облегчения в голосе!

– Я согласен, – буркнул Голембо. Но, лишь нажав кнопку отбоя, вздохнул с облегчением.

Он подумал несколько минут, прокручивая в уме, кто бы мог дать необходимую информацию. Полистал записную книжку. Ага, вот: Лариса Тимофеевна Потопаева, вдова знакомого банкира. Уж эта в силу обстоятельств знает всех и вся. Вячеслав был знаком с Ларой много лет, уважал за сильный характер. Потопаева привыкла брать жизнь приступом. Все, что она получила, – достаток, престиж, чувство избранности, – досталось ей с боями, с интригами. Кто-кто, а Лариса могла дать исчерпывающие сведения. Конечно, при условии, что докторша чего-то стоит…

После обмена любезностями бизнесмен перешел к главному вопросу.

– Лара! Тебе о чем-нибудь говорит словосочетание «психотерапевт Вера Алексеевна Лученко»?

– Еще как говорит, – подтвердила приятельница. Причем в ее голосе прозвучали несвойственные ей нотки уважения, доходящего почти до священного трепета. – Зачем она тебе?

– Одной родственнице нужна помощь, – уклончиво ответил Вячеслав.

– Тебе коротко или подробно? – спросила вдова, вышколенная покойным банкиром говорить по сути.

– Как хочется, так и расскажи.

– Ладно. Ты в курсе, что мой Потопаев погиб одиннадцатого сентября в Нью-Йорке?

– Я помню. Лара, ты про то, что в этом месяце годовщина… Я забыл. Прости, замотался….

– Слава! Я совсем не о том. Хотя ты, конечно, скотина склеротичная. Но… Вера Алексеевна предсказала моему Валерию, что ему не нужно лететь в Америку. Понимаешь?! Она предчувствовала, что там будет что-то плохое, с этими башнями этого гребаного бизнес-центра!

– Ты шутишь? – не поверил собеседник.

– Кто способен шутить подобными вещами? Слава, не будь идиотом. Она знала!

– Невероятно. Значит, твой Потопаев не послушал ее, и…

– Да. Он ей не поверил. Да и кто бы поверил?.. И полетел на какие-то переговоры. В результате я – вдовствующая королева! – невесело пошутила Лариса Тимофеевна.

Она могла бы еще многим поделиться насчет доктора Лученко – и как та излечила ее от пищевой зависимости, и как угадала про трудное Ларино детство, прямо будто росла с ней рядом… Но предпочла промолчать. На прощание Потопаева снабдила Голембо еще несколькими телефонами общих знакомых.

Вторым абонентом бизнесмена стал известный спортсмен.

– Вера Лексевна? Знаю такую! – энергично и весело откликнулась звезда спорта.

– Чем она известна? – затаив дыхание спросил Голембо, предполагая уже самые немыслимые истории. И великий спортсмен не обманул его ожиданий.

– Да мы благодаря ей в Италии выиграли! – сообщил парень.

– Как это?

– Ну, она случайно оказалась там в одно время с нами. По турпутевке, что ль. Пришла за нас поболеть. А мы играли, как дохлые клячи. Ну, она в перерыве пришла в раздевалку. Поговорила с нами. И мы выиграли! – Спортсмен радостно расхохотался, вспоминая. – Итальянцы чуть с ума не сошли!

– Вот так просто? Поговорила, и вы выиграли? Как такое возможно?! – не мог поверить бизнесмен.

– Молча! – поставил точку в разговоре известный спортс мен. – Извини, старик, у меня времени совсем нету. Бывай! Если увидишь ее – привет передавай Лексевне!

Третий звонок раздался в квартире школьного приятеля Голембо, бывшего сотрудника бывшего проектного института. Ныне он подрабатывал приходящим мойщиком окон в квартире бизнесмена. Телефон этого человека Вячеслав Демьянович извлек из записной книжки, вспомнив, что тот восхищенно отзывался о каком-то «волшебном» докторе. Чем черт не шутит, а вдруг речь идет о Лученко? И точно. Школьный товарищ рассказал, что его дочь однажды получила сильный нервный срыв в школе и категорически отказалась посещать это учреждение. Малышке было тогда всего девять лет. Родители кинулись искать специалиста, кто-то посоветовал Веру Алексеевну. И доктор Лученко совершила чудо. Всего за несколько сеансов она не только сняла нервный срыв и его следствие, тяжелую депрессию, но и сумела развить память ребенка. Да так, что та, вернувшись в школу, из средней ученицы стала отличницей. Больше всего Вячеслава Демьяновича в рассказе безработного конструктора поразило то, что докторша не взяла за свои труды ни копейки.

Получив исчерпывающую информацию, Голембо снова набрал телефон невероятной женщины. Он уже решил, как поступить.

– Это снова я, – сказал Голембо.

– Ну как, дядя Слава? Собрали досье на психотерапевта Лученко? – подколола она его.

– Собрал, – честно сообщил абонент.

– В таком случае самое время познакомиться. Мне было бы удобно у вас дома.

– Нет, дома я бываю крайне редко. Приглашаю вас в свой ночной клуб, на съемки телевизионной передачи.

– Мы сможем поговорить? Потому что больше мне ничего от вас не нужно…

– Почему нет, поговорим. Приходите… – Он продиктовал адрес. – И не опаздывайте!

– Я никогда не опаздываю, – бросила Вера.

Она была не вполне довольна. Этот богач, кажется, решил переиграть ее на своей территории. И либо снова будет уверять, что в давнюю семейную историю нечего соваться, либо попробует ее просто отвлечь, сбить с толку.

Кафе называлось «Умка». Название напоминало старый добрый мультик о белом медвежонке и намекало на разнообразие вкусного мороженого. Намек, как ни странно, не обманывал. Пойти именно в «Умку» предложила Вера. Она сюда частенько заглядывала с подружками. «Медвежонок» радовал приятным интерьером, разделенным на два небольших зала, и отсутствием долбежа по голове – тем, что в других кафе считалось музыкой. Но главное – кофе. В своих путешествиях по странам и городам она коллекционировала кофейные вкусы. Так другие собирают сувенирную дребедень, таща ее в дом. Однажды она даже попробовала кофе с корицей и кардамоном, солью и перцем, но такое сочетание ей не очень понравилось. Слова «по-восточному», «эспрессо» звучали для Веры волшебными заклинаниями.

В «Умке» делали отличный эспрессо, кофе не горчил – значит, на качестве зерен не экономили. Варили правильный кофе по-восточному, подавали его со стаканом воды. А еще здесь готовили вкусные капучино и глясе. Завсегдатаям давали вдохнуть аромат зерен перед тем, как их смолоть. У Веры с подругами был даже своеобразный ритуал для девичника: в компании Даши и Лиды они устраивали гадание на кофейной гуще. И оно всегда предрекало что-нибудь хорошее.

Вера собиралась на свидание с Андреем, как Наташа Ростова на свой первый бал. Еще весной она сшила себе легкий костюм из двустороннего японского шелка. По матовому светло-серому пиджаку порхали серебристые блестящие стрекозы. Длинная узкая юбка с четырьмя глубокими разрезами сидела на ней идеально, открывая загорелые стройные ноги. Специально к этому костюму она купила длинные серебряные серьги с коралловыми вставками. Словом, вслед Вере оборачивались. Когда она выходила из маршрутки, незнакомый парень даже подал ей руку.

Андрей немного опоздал. Он вбежал в сладко пахнущий интерьер, извиняющимся тоном произнес: «Пробки в центре! Черт бы их побрал!» – и рухнул на стул рядом с Верой.

– Слушай, – сказал он, оглядывая свою возлюбленную с ног до головы, – это ты или не ты? До сих пор поверить не могу. У меня сейчас комплекс неполноценности разовьется.

Вера усмехнулась.

– Ничего, я тебя вмиг вылечу.

– Начинай лечение прямо сейчас, – заявил Андрей, не отрывая сияющего взгляда от Веры. – Я соскучился по тебе ужасно…

– Я тоже, – призналась Вера, понижая голос до шепота.