Глава 14

– Да, мой дорогой, кажется, я получила хороший урок, – сонно пробормотала Эмма на следующее утро, проснувшись оттого, что Элвис целовал ей шею. – Честно. Больше никогда не стану бросать тебе вызов.

Верно, он принял ее вызов слишком серьезно. Сколько раз у них это было за прошлую ночь? Она потеряла счет. И каждый раз Элвис униженно повторял, что хочет наконец сделать все как надо, просил прощения за то, что он такой недотепа.

Не то чтобы ей хоть что-нибудь не понравилось. Все было так.., так… Нет слов.

И тем не менее Эмма с сожалением оттолкнула ищущую руку Элвиса, отодвинулась от его восставшего пениса, пробивавшегося к ней сзади.

– Элвис, у меня все горит и саднит. Я больше не могу.

– Ш-ш.

Он скользнул к ней под одеяло. Повернул Эмму на спину. Простыни зашуршали. Она ощутила осторожное прикосновение его губ к нежной коже внутренней поверхности бедра. Откинула одеяло, желая посмотреть, что он задумал. Элвис раздвинул плечами колени Эммы и склонился между ее бедер, намереваясь поцеловать другое бедро. Рука его лежала на ее животе, рядом с треугольничком золотисто-рыжих волос.

Он поднял голову. Глаза сверкнули синим пламенем.

– На этот раз только для тебя, Эм.

Ах, Боже, Боже… Что происходит… И что ей теперь делать? Кажется, она влюбилась. И как не влюбиться в этого человека!

Но ведь это может оказаться губительным, в первую очередь для него. Сколько людей уже погибли только потому, что Эмма любила их.

Тем не менее она уже поняла: не стоит и пытаться убедить Элвиса в том, что открытые отношения с ней опасны для него. Он отказался это обсуждать. Но Эмму почему-то это не удивило. У этого человека железная воля, а упрямства хватит на десятерых. Она убедилась в этом, когда Элвис отказался от ее предложения облегчить страдания его возбужденной плоти.

– Все будет нормально, – в третий раз повторил он и отвел руку Эммы. – А тебе и так больно.

Она не понимала этого. Да, Эмма чувствовала такую наполненность, что казалась себе бесплотной. И это все он. А теперь она видела его состояние.

– Ну и что? Немножко неприятно, стоит ли об этом говорить? И потом есть другие способы. Позволь мне как следует поцеловать тебя.

Элвис застонал от предвкушения, но не воспользовался ее предложением. Наверное, это из-за ее слов о том, что у нее все горит и саднит. Скорее всего он хочет наказать себя за то, что ночью перешел все границы.

– Нет!

Элвис решительно поднялся на ноги. Он стоял у кровати, глядя на нее с выражением отчаяния в глазах, которое постепенно сменилось мужским торжеством. Эмма лежала, распростершись на кровати, такая.., насытившаяся.

– В следующий раз мы займемся этим у тебя в комнате, иначе моя кровать развалится.

– Насчет.., следующего раза…

Эмма села, натянула на грудь покрывало, закусила губу. Элвис, потянувшийся за своим протезом, застыл.

– Если ты решила, что это было на одну ночь, даже и не думай.

С суровым выражением лица он пристегнул ремни. Поднял на нее глаза.

– Не смотри на меня так, Элвис. Мне бы и самой хотелось совсем другого. Но есть обстоятельства, которые нельзя не принимать во внимание.

В глубине его глаз всколыхнулось что-то темное – разочарование? – тотчас же сменившееся равнодушием.

– Да, понимаю. Если в городе узнают, что ты моя любовница… Это может погубить любую репутацию.

Элвис потянулся за брюками. Оттого, что он получил отказ, возбуждение немного отпустило его.

Вначале Эмма решила не возражать. Пусть думает так, если хочет. Пусть думает все, что хочет. Сознание, что она не желает публично признать связь с ним, конечно, невыносимо для его самолюбия. И вместе с тем Элвис, вероятно, считает это естественным, само собой разумеющимся. Он ведь ничего другого не знал в своей жизни.

Тем лучше, Так ей не придется с ним спорить. Так безопаснее для него же.

Но, черт его побери, она не может это так оставить!

– К черту мою репутацию! – Эмма откинула простыни, встала на ноги. Больше всего ее задело разочарование в его глазах. На какой-то момент, вначале, Элвис решил, что она лучше и совсем не такая, как другие, но потом… – Если ты так думаешь, значит, совсем меня не знаешь!

– Да ну? – Элвис злился на себя за то, что его это так задевает. – В таком случае что же это за такие важные обстоятельства, о которых ты говоришь?

– Главная моя цель – уберечь Грейси и спасти тебя. Тебя могут пристрелить, как.., мишень в тире, так, что и оглянуться не успеешь.

– Спасти.., меня?.. – Элвис не сводил с нее изумленных глаз. – Меня?! Ты беспокоишься за меня?!

– Да, я беспокоюсь за тебя! Все, кого я лю.., кто становится мне дорог, все они погибают, Элвис. Это стало неизбежным фактом моей жизни.

Так вот оно что… Она тревожится за него!.. Он не знал, как на это реагировать. Никто никогда не беспокоился о нем, разве что Сэм в те далекие годы его отрочества, и потом, после взрыва, когда Элвис вернулся домой искалеченный, разъяренный на весь мир, охваченный глубокой депрессией. А ведь Эмма уже говорила что-то подобное вчера вечером, только он как-то не обратил на это внимания. Уж очень был занят своими мыслями, своим желанием. Желанием понравиться ей. Черт побери!.. Она тревожится за него! А ведь это, наверное, оскорбительно для него. Что он, сопляк какой-нибудь, сам не может о себе позаботиться? Да он только это и делает всю свою жизнь. И все-таки.., все-таки это приятно. Это просто здорово. Эмма за него тревожится! Значит, он ей не совсем безразличен.

– Ну и что такого? Будем осмотрительны, вот и все. Оно и к лучшему. Как я уже сказал, связь со мной не принесет пользы твоей репутации, если об этом узнают в городе. И не спорь. – Элвис заметил, что она открыла рот – видимо, для того, чтобы возразить. – Если тебя это не волнует, то мне это не безразлично.

– Какая ерунда! Стоит ли об этом волноваться? У нас с тобой есть реальные проблемы, Элвис. Например, моя трехлетняя дочь.

Он взглянул на Эмму так, словно решил, что она сошла с ума.

– Грейси для тебя стала проблемой?!

– Грейси – радость всей моей жизни. Но осмотрительность для нее – нечто незнакомое. Ищейки Гранта уже продемонстрировали, что могут проникнуть незамеченными в мою комнату. Значит, я ни за что на свете не оставлю Грейси без присмотра, пока мы с тобой будем развлекаться в постели у тебя в комнате.

– Понимаю. Ну что ж, значит, я буду приходить к тебе после того, как она заснет.

– Звучит замечательно.., в теории. Беда только в том, что, если ты будешь ночью в моей комнате, Грейси обязательно об этом узнает. Мы, конечно, можем поостеречься, чтобы она не застала нас за половым актом.., хотя, честно говоря, я не представляю, как у нас это получится – мы ведь с Грейси спим в одной постели, а комната совсем небольшая. Ну ладно, допустим, нам это удастся. Но она все равно поймет, что ты провел ночь в моей постели. А что знает Грейс Мелина, то знает весь свет.

Элвис, молча посмотрев на Эмму, пожал плечами.

– Ну и что такого?

– Как это «что такого»?! Ты что, не слышал, о чем я говорила?

– Слышал. Ты сказала, будто тебе плевать на то, что будут говорить в городе о твоей связи со мной. Ты, может, передумала?

– Ах, черт, Элвис! – Она стукнула его кулаками в грудь. Простыня соскользнула на пол от ее резкого движения. – Ты туп, как пень! Следи внимательно за моими губами. Я.., мне.., плевать.., на то.., что.., подумают. Дошло?

– Тогда в чем же проб…

– Как по-твоему, сколько времени понадобится ищейкам Гранта, чтобы выяснить, что ты для меня что-то значишь? И сколько времени пройдет до того, как будет инсценирован какой-нибудь «несчастный случай»? – Голос ее понизился до шепота. – Ты погибнешь, как и все те, кто был мне близок.

– Нет. Этого не случится. – Элвис поднял простыню, отряхнул, набросил на спину Эмме, сжал концы, подтянул ее к себе. Теперь они стояли почти вплотную, грудь к груди. – Здесь не Новый Орлеан. Здесь незнакомцу не удастся пройти незамеченным по улице, не говоря уже о том, чтобы, скрывшись в тени, устроить «несчастный случай». Поверь мне, в большом городе для этого гораздо больше возможностей. Там толпы людей, потоки транспорта, и все это легко использовать.

– Это вовсе не значит, что нечто подобное нельзя устроить в маленьком городе.

Она права. Было бы желание. Можно устроить все что угодно и где угодно.

– Верно. Но черт меня подери, если из-за этого я теперь буду жить с оглядкой. В конце концов, я полицейский с немалым опытом. Не какой-нибудь там начинающий шериф из маленького городишки, который только и делает, что тычет пальцем в свод законов. Хочешь верь, хочешь нет, но дело свое я знаю прекрасно. Я профессионал.

– Но это не значит, что ты заговорен от пули.

– Нет, конечно. Но это значит, что я не такая простая цель. Подумай сама. Судя по твоему рассказу, этот Вудард не пользуется услугами снайперов. У него другие методы. Он организует «несчастные случаи», застигая свою жертву врасплох. А это гораздо легче проделать с обычным, ни о чем не подозревающим человеком, чем с полицейским. Мы гораздо более подозрительны – и по натуре, и по роду службы. Мы все время начеку, мы чувствуем приближающуюся угрозу. К тому же большинство преступников остерегаются иметь с нами дело: потом эту кашу гораздо труднее расхлебать. Так что смирись, моя дорогая. Ты сама открыла эту дверь, и я не позволю тебе снова ее захлопнуть. Так или иначе, я не уйду из вашей жизни, твоей и Грейси. – Наклонившись, Элвис поцеловал Эмму быстрым жарким поцелуем. Потом отстранился. – А теперь одевайся. Пора забирать малышку.

– Мы не закончили разговор.,.

– Извини, Эм. Придется отложить до другого раза. У меня работа.

Элвис приехал к матери через тридцать минут после ее возвращения. В Порт-Флэннери, как он и говорил Эмме, все интересовались делами друг друга. Когда Элвису требовалась какая-нибудь информация, он обычно получал ее немедленно. Так и в этот раз: Элвис просто обмолвился, что должен знать, когда его мать вернется на остров. Через двенадцать минут после того, как Надин сошла с парома, он уже знал об этом.

Элвис с силой распахнул стеклянную дверь, со стуком захлопнул ее за собой.

– Ма… Ты дома?

– Элвис?

Ее удивленный возглас донесся из спальни. Послышался стук каблуков. Надин появилась в дверях. Одного взгляда на ее лицо оказалось достаточно для того, чтобы слабая надежда – дурацкая надежда, он сознавал это, но все же лелеял ее в глубине души, – чтобы эта надежда мгновенно погасла.

– Как я рада тебя видеть, – заговорила Надин напряженным, неестественным голосом. Подойдя ближе, она чмокнула сына в подбородок. – Кофе хочешь? Я сейчас быстренько сварю. Боюсь, больше ничего не могу тебе предложить. Я приехала полчаса назад. – Она бросила быстрый взгляд на сына, не сводившего с нее холодных голубых глаз. Ни малейшего тепла, ни тени доброжелательности. – Мемфис в это время года – просто ужас. Парная! Но зато Грейсленд, конечно же…

– Ты арестована по обвинению в похищении Грейси Сэндс, мама. – Элвис подошел ближе. – Разумеется, ты имеешь право не…

– Что?! – Надин изумленно моргнула.

– …не отвечать на вопросы. – Он вынул из кармана наручники, развернул мать спиной, завел ей руки за спину. – Если же ты не воспользуешься этим правом и если что-либо из сказанного тобой будет использовано в…

– Элвис! Ты что, спятил?

– А ты, мама?

Он повернул ее лицом к себе. Профессиональная выдержка рассыпалась в прах, вытесненная яростью и ощущением предательства.

Надин, не в силах смотреть сыну в глаза, отвернулась. Она слишком хорошо помнила это выражение его лица – с тех самых пор, когда выгоняла его из дома и запиралась с клиентом. Снова вернулось сокрушительное чувство вины.

– Похищение детей – серьезное преступление! – Элвис встряхнул мать за плечо, стараясь подавить ярость. – Как ты могла на это решиться?

– Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь, – неуверенно начала она.

Лицо его приобрело профессиональную непроницаемость.

– Прекрасно. В таком случае ты имеешь право нанять адвоката, если можешь себе это позволить. Если нет, мы сами обеспечим тебе услуги адвоката.

Снова развернув мать спиной, он защелкнул наручник на правой руке.

Господи, он это всерьез! Надин поймала его взгляд.

– Это же шутка, Элвис! Это была просто шутка.

Он снова повернул мать лицом к себе, на этот раз с такой силой, что второй наручник ударил ее по бедру.

– Шутка, говоришь?! Я весь тот день провел с матерью девочки. Ей почему-то не показалось смешным, что ее ребенок бесследно исчез. Она с ума сходила от отчаяния. Шутка, твою мать! Господи, я не могу поверить! Эмма плакала, ее всю трясло, у нее даже руки похолодели от ужаса.

Застонав, Надин поднесла свободную руку ко рту. Элвис никак не мог успокоиться:

– И семейству Мэкки это тоже не показалось смешным. Может, у них просто не хватило чувства юмора, но они вовсе не смеялись, когда их обвинили в похищении чужого ребенка из кафе. Клер сочли сумасшедшей. Не думаю, что ей это понравилось. И совершенно точно знаю: ей абсолютно не понравилось, когда ее заподозрили во лжи. – Элвис безжалостно смотрел на мать. Краска отхлынула с ее лица. Она побелела. – Ах да, а как насчет малышки Грейси? Полагаешь, ей было очень смешно, когда ее выдрали за то, что солгала? Да еще Сэм накинулся на нее с обвинениями. Напугал девочку до крайности. Может, ты объяснишь ей, что это все только шутка? Боюсь, правда, у тебя не будет такой возможности.

Едва ли она когда-нибудь захочет с тобой разговаривать.

– О Господи, Элвис, я и не помышляла, что это будет настолько… Я не планировала…

– Ты это вообще не планировала. Точка. Сколько тебе заплатили?

– Заплатили? О чем ты, Элвис, радость моя? Это все не так.

– Сколько тебе заплатили, Надин? Если надеешься, что я поверю, будто ты задумала все это сама, можешь не сотрясать воздух. У тебя на такое мозгов не хватило бы.

– Элвис Аарон! Как ты разговариваешь с мате…

Она замолчала на полуслове – он резко наклонился к ней, приблизил свое лицо к ее лицу почти вплотную. Заговорил медленно, с трудом сохраняя терпение:

– Бросай свои штучки, Надин. Если бы у тебя была хоть капля здравого смысла, ты бы предвидела, что навлекаешь на свою голову большие неприятности. Значит, утверждаешь, что задумала и проделала все это самостоятельно? Прекрасно. Тогда и отвечать за все будешь одна. Это не игрушки, мама. Это хорошо спланированный, невероятно злобный акт психологического воздействия, направленный против Эммы Сэндс, Поверь мне, ничего смешного тут нет. – Элвис выпрямился. – Спрашиваю в последний раз. Сколько тебе заплатили?

– Две с половиной тысячи долларов. И билеты первого класса до Мемфиса для нас с Мэри Сью.

Надин надула губы. Как смеет родной сын так обращаться с ней! С другой стороны, до Надин только сейчас начали доходить последствия того, что она натворила в тот день. Но она никогда не могла предположить…

– Мне показалось, что это вполне безобидный способ заработать такие хорошие деньги.

Господи… И он стоит здесь и выслушивает такое от собственной матери! Просто поразительно, как у него самого еще сохранилось какое-то представление о моральных ценностях.

Элвис почувствовал страшную усталость.

– Садись, ма. Нам с тобой о многом надо поговорить.

На остров он вернулся только в девять вечера. В десять постучал в дверь Эммы. Дверь приоткрылась, Эмма выглянула через цепочку.

– Элвис, – зашептала она, – я же сказала тебе утром. Как бы ты со мной ни спорил…

– Посмотри вот на это. – Он просунул в щель рисунок, портрет мужчины. – Я только что вернулся из полицейского управления в Сиэтле, где художник по описанию моей матери сделал вот этот портрет. Этот человек, по словам Надин, уговорил ее устроить то небольшое представление четвертого июля.

Дверь перед ним захлопнулась. Звякнула цепочка. Через несколько секунд Эмма открыла дверь.

– Заходи.

Она взяла рисунок, внимательно посмотрела на него, потом снова подняла глаза на Элвиса.

– Это Хэккет. Один из людей Гранта.

– Отлично. Теперь мы знаем, с чего начать. – Он присел за маленький столик в углу. – Мне сделали сорок экземпляров. Я собираюсь пустить этот портрет по всему острову.

– И кому же ты собираешься его показывать?

– Многим. Например, персоналу парома. Единственная возможность попасть на остров и уехать отсюда – это паром. Или частный катер. Это, конечно, удобнее, так как помогает остаться незамеченным, однако, сдается мне, злоумышленнику важнее иметь в своем распоряжении автомобиль, чтобы свободно передвигаться по острову, чем сохранить анонимность. – Элвис помолчал. – Дальше. Проведя на острове несколько часов, человек захочет поесть. Поэтому я пущу этот портрет по всем ресторанам, кафе, закусочным и продовольственным магазинам. Кроме того, ему понадобится заправить машину. Возможно, он сделает это здесь. Поэтому я отправлю фотографию на обе наши заправочные станции. – Он пожал плечами. – Как я уже сказал, есть с чего начать. По крайней мере мы узнаем, здесь ли он еще.

Эмма повернулась к кровати, где, уютно свернувшись, спала Грейси. Она напряженно посмотрела на дочь, потом снова на Элвиса.

– Спасибо. Все-таки легче, когда знаешь, что предпринимаются какие-то шаги.

– Не благодари меня, Эмма. Я только выполняю свою работу. И поверь мне, с большим удовольствием разделаюсь с этим шутом гороховым. – Он окинул ее взглядом. – Насчет моей матери… Она просила передать тебе, что очень сожалеет о случившемся. – Элвис вкратце пересказал то, о чем сообщила Надин. – Она не злобная женщина, Эм. Просто не задумывается о том, что делает. Ухватилась за возможность получить кое-какие денежки за то, что ей описали как шутку, а о последствиях даже не подумала.

Эмма нехотя кивнула. Элвис вздохнул с облегчением:

– Я знаю, тебя интересует, как Надин удалось открыть твою машину. Она сказала, что ей дали ключ.

– Господи… – Эмма уронила руки на стол, подняла глаза на Элвиса. – Грант – как паук, отвратительный паук. Сидит там, в своей паутине, и плетет интриги. – Она горько улыбнулась. – Порезвитесь еще немного, вы, ничего не подозревающие дурачки.

– Да… Но долго он безнаказанным не останется.

Грейси зашевелилась на кровати. Элвис наблюдал за ней, пока она снова не затихла, забывшись в глубоком сне. Он взглянул на Эмму, сделал нетерпеливое движение рукой с протезом.

– Послушай, забудь об этом Вударде. Я ведь пришел не для того, чтобы тебя расстроить. Напротив, хотел, чтобы ты поняла: мы положим этому конец. – Элвис понизил голос, погладил Эмму по руке. – Как ты себя чувствуешь? Там все еще саднит?

– Нет, мне уже лучше. Сегодня утром я долго лежала в горячей ванне. Помогло.

– Прости меня, – проговорил Элвис с раскаянием. – Я не должен был этого допускать. Мне следовало подумать о тебе.

Она подняла на него глаза.

– Ты из-за этого терзаешься, Элвис?! Какой смысл? Ты ведь не делал ничего такого, чего бы я тебе не позволила. Разве ты не понимаешь, что я всегда могла сказать «нет»? – Эмма усмехнулась. – Хотя.., постой… Пожалуй, ответственность действительно целиком на тебе. Я, конечно, могла бы сказать «нет», но не воспользовалась этой возможностью, и знаешь почему? Ты меня так возбуждаешь, что я тебе ни в чем не способна отказать.