Впоследствии следствием было установлено, что миссис Гарднер скончалась за час до их прихода, около шести утра. Перед ней стоял низенький столик, тоже бамбуковый, с несколькими книгами. Виолетта имела обыкновение читать за ним, окружив себя вазами с любимыми цветами. Рядом с креслом находилась небольшая этажерка с другими книгами. Книги и цветы, и больше ничего. Оба свидетеля утверждали это. Тогда-то они и обнаружили, что наружная дверь тоже была заперта. Создавалось впечатление, что Виолетта покончила с собой, закрывшись изнутри. Предположение о самоубийстве оформилось в уверенность.

И тогда же Ян заметил, что створка окна, на вид закрытая, была лишь прикрыта, но не закреплена шпингалетами. Мужчины выглянули наружу, но не увидели никаких следов на свежевскопанной Аверилом земле. Итак, происшедшее казалось ясным, однако Гилларду чувствовалось во всем этом нечто загадочное. Ян тоже ничем не мог объяснить поступок Виолетты, был очень подавлен и покорно согласился на предложение Гилларда выпить по чашечке кофе, прежде чем вместе идти в комиссариат.

С самого начала расследования полицейские заподозрили в этом мистификацию. Во-первых, кровью был запачкан только кончик ножа, а на ручке следов крови не оказалось. Может быть, это и не привлекло бы внимания: Виолетта могла тотчас выронить нож, проколов вену. Любопытными оказались отпечатки пальцев на ручке. Их было два: один — указательного пальца и один среднего. Оба — левой руки. Не было ни одного отпечатка больших пальцев!

— Действительно, любопытно, — подумав, сказал Питер Сатклиф, покачивая стаканом с остатками виски.

— И в самом деле, как можно таким образом держать нож? Трудная задача. Инспектор, занимавшийся расследованием, справедливо заметил: если уж миссис Гарднер и могла, так странно держа нож, проколоть вены на правой руке, то как она умудрилась сделать это с левой рукой, не оставив на ручке отпечатков правой?

Потом обнаружили приличную гематому в нижней части затылка, прикрытую волосами. А затем нашли волосок с головы жертвы на углу одной из подставок для книг, которую убийца аккуратно поставил на место, но забыл вытереть, потому что не увидел на ней следов крови. Словом, было совершено преступление, которое убийца попытался замаскировать под самоубийство.

Сначала он оглушил свою жертву подставкой, затем вскрыл ей вены. Обтерев ручку ножа, довольно-таки неуклюже приложил к ней пальцы жертвы, но совершил ошибку, забыв про вторую руку. Еще одна ошибка — он вытер ручку створки окна, через которое вылез, после чего просто прикрыл ее. А вообще-то, по логике, на ручке по меньшей мере должны были остаться отпечатки пальцев хозяев дома. Его уход и поставил следствие в тупик. Проблема эта так и не была решена.

А теперь разберемся с обеими дверьми, которые были закрыты изнутри. У той, что выходит в сад, задвижка двигалась туго. Невозможно было открыть ее снаружи с помощью проволоки или металлического стержня. И все-таки дверь и ее запор были внимательно обследованы инспекторами. Они не обнаружили никаких подозрительных царапин. Ничего не было найдено и в замке вышибленной двери, запертой на ключ. Ключ, впрочем, так и торчал в замке. Кстати, оба мужчины убедились в этом еще до того, как решили выдавить дверь: Гиллард сперва предложил поискать дубликат. Сама же дверь прилегала к косяку так плотно, что сбоку не оставалось ни щелочки. А щель у пола была настолько узкой, что в нее невозможно было просунуть какой-либо предмет, ключ, к примеру. Так что и с этой стороны все чисто.

Всю веранду и, конечно же, каждое стекло в окнах обследовали с лупой. Установили: ни одно из них не было вынуто, а потом вставлено и закреплено свежей замазкой. Была осмотрена каждая терракотовая плитка пола. Безрезультатно. Ни тайника, ни потайного хода. Ничего. Таким образом, единственно возможный путь выхода убийцы — окно с прикрытой створкой. Само собой разумеется, полицейские не удовольствовались простым взглядом наружу, как это сделали Ян с Гиллардом.

Сделаю небольшую ремарку относительно состояния почвы. Земля размокла после сильного дождя, который шел часть ночи, между двумя и четырьмя часами. Влажная почва непременно должна была сохранить следы человека, прошедшего по ней, особенно после 4 часов. Но их не оказалось, за исключением нескольких непонятных отметок, не замеченных Яном и его другом. Они походили на следы, частично размытые дождем. Эти следы шли вдоль дома близ отпертого окна, между бордюром под верандой и немного западнее, пятью ярдами дальше.

В этом же месте обнаружили и несколько черепков, вероятнее всего, от горшка с цветами, подвешенного к стене в трех ярдах от земли на цепочке, которая сама была прикреплена к прочному крюку. Теперь же в стене торчал только крюк, в грязи валялись мелкие черепки от кашпо. Заметьте, этот крюк был единственной выступающей частью всего отрезка стены. Все остальное исчезло: остатки горшка, цветы, цепочка. По словам Яна, горшок висел на своем месте до его ухода, но с уверенностью он этого утверждать не мог. Аверил же сказал, что, спеша закончить работу, просто не обратил на него внимания. Уточню также, что единственное настоящее окно на этой стороне фасада находится на втором этаже, к тому же на противоположной, то есть восточной, стороне. Так что невозможно попасть на крышу веранды, не разбив его.

Вернусь к непонятным следам. Создавалось впечатление, что они были оставлены гораздо раньше того часа, когда произошло преступление, но если предположить злой умысел, учитывающий последующий дождь, или не знаю уж какие другие уловки, они вполне могли принадлежать убийце. Это почти не вызывает сомнения. Он мог достигнуть этого места и затем воспользоваться подвешенным цветочным горшком либо крюком, чтобы, не знаю уж каким акробатическим прыжком, перемахнуть через полосу вскопанной земли.

Однако оставалось еще целых четыре ярда до ближайшего травяного покрова, но даже и на нем не оказалось следов прыжка. Для сведения, до угла дома расстояние в два раза больше. Теперь-то вам понятна вся трудность проблемы? Как мог убийца, совершив преступление и инсценировав самоубийство, преодолеть вскопанный участок? Он что, превратился в птицу?

Полковник сделал паузу, чтобы налить себе виски. Сделав глоток, он с горькой усмешкой продолжил:

— Полицейские пытались разгадать эту загадку, я тоже, но ничего не вышло. Во всяком случае, у нас не нашлось убедительного объяснения. Думали мы и о веревках, протянутых до ближайшего дерева, но до дерева было больше десяти ярдов. Подумали мы и о ходулях, от которых, несмотря ни на что, остались бы небольшие ямки. Короче, победил преступник. Учитывая техническое исполнение, я вынужден снять перед ним шляпу.

— Значит, — вмешалась Дебра, — у Яна Гарднера было двойное алиби: он не только не мог технически совершить преступление, но у него было много свидетелей на той вечеринке!

Полковник нахмурился:

— Не совсем так. По словам очевидцев, он выходил примерно на полчаса, чтобы проветриться, поскольку почувствовал себя неважно. Абсолютно никто не видел его в этот отрезок времени. Так получилось, что его отсутствие любопытным образом совпало с роковым моментом, между пятью и шестью часами. Да вот только проехать туда и обратно за полчаса может лишь опытный водитель. В тот вечер Ян Гарднер был без своей машины, однако если уж он всерьез подготовился, то мог взять автомобиль напрокат. Допустим, на совершение преступления у него ушло минут двенадцать. Отсутствовать он мог не полчаса, а чуть больше — скажем, на четверть часа, и уж совсем невероятно, чтобы участники вечеринки стояли с часами в руках. В таких условиях и при хорошей подготовительной работе он вполне мог осуществить задуманное.

— В конечном счете, — заявил Питер, — его спас клочок земли без следов!

— Совершенно верно. Именно работа Фреда Аверила помогла ему избежать виселицы.

Наступило молчание. Питер, постукивавший пальцами по подлокотнику своего кресла, первым нарушил его:

— Итак, преступление это мог совершить любой.

— Очевидно, — буркнул полковник. — Поскольку modus operandi так и не выяснен.

— Тогда почему набросились на несчастного Яна Гарднера? Ему выгодна была смерть жены? Он что, получил большую страховку?

— Нет, но, в конце концов… он был ее мужем! Впрочем, все знали, что в последнее время не все шло гладко в их семье.

— Мне это кажется недостаточным для обвинения его в таком злодеянии!

— Согласен. Но мотив мог быть только у него! У Виолетты Гарднер не было врагов! Ни у кого не было причин убивать ее!

Питер едва заметно улыбнулся.

— У нас был случай полюбоваться портретом миссис Гарднер… очень красивая женщина… Красива настолько, что может возбудить страсть, ревность и, как следствие, драмы…

Лицо полковника побагровело.

— Решительно, молодой человек, вы, похоже, становитесь на сторону мужа!

— Вовсе нет. Просто я пытаюсь понять. Направленные в одну сторону подозрения кажутся мне несколько чрезмерными, если принимать во внимание все обстоятельства.

Энтони Хоук с мрачным видом уставился на своего собеседника, потом вдруг улыбнулся:

— Насколько я понял, вы были асом, служили в королевских ВВС?

— О, я только исполнял свой долг.

— Скромен, но упрям. Все летчики такие! Я не впустую прослужил тридцать лет и разбираюсь в людях. — Широко улыбнувшись, продолжил: — А в принципе вы правы, мой дорогой Сатклиф, там было что-то другое… И в самом деле нет ничего определенного… Но слухи, слухи — будь они истинные или ложные — усилили подозрение, висевшее на Гарднере. А поскольку никаких осязаемых улик так и не обнаружили, слухи, какими бы гнусными они ни были, к делу не пришьешь. Можно только рассуждать до бесконечности…

Сидя за своим рабочим столом, Рой Жордан задумчиво смотрел на книжный шкаф. Библиотека была небольшая, но тщательно подобранная. Вот только времени читать не хватало. Были там известные приключенческие романы, классика и некоторое количество работ по психиатрии. Рой Жордан считал, что его клиентам не интересен слишком образованный, слишком ученый врач; они предпочитали понимающего их, человечного. Он придавал большое значение книгам — их подбор отражал его сущность — и часто подумывал о создании библиотеки, которая заинтересовала бы клиентов. Рой Жордан сейчас смотрел на книги, но не видел их.

Лоб его прорезали тонкие тревожные морщинки, лицо было влажным от пота, несмотря на усиленно гоняющий воздух вентилятор. За несколько дней после исчезновения Дебры он превратился в собственную тень. Казалось, мужчина вдруг постарел на десяток лет. Он стал молчаливым, нелюдимым. Его преследовала одна-единственная мысль: Дебра. Почему она уехала? Где она? Что сейчас делает?

Телефонный звонок отогнал эту мысль. Он снял трубку и с досадой бросил:

— Да, в чем дело? Послушайте, Роза, я ведь дал вам ясные указания: сегодня вечером я никого не хочу видеть. Как? Инспектор Нортон? Да, конечно, пусть поднимется немедленно.

Чуть позже инспектор Дэвис Нортон уже сидел напротив него. Это был еще довольно молодой мужчина, рыжий, начавший преждевременно лысеть, с голубыми умными глазами. Вежливо-учтивый, он, казалось, взвешивал каждое свое слово. С первой их встречи у Жордана сложилось о нем хорошее впечатление, однако он упрямо продолжал считать, что никто, кроме него самого, не сможет правильно понять Дебру и, следовательно, найти ее. Впрочем, полиции это до сих пор не удалось.

— Я осмелился побеспокоить вас, мистер Жордан, — начал полицейский, — для того, чтобы ввести в курс дела. Мы думаем, что на сегодняшний день у нас собралось достаточно свидетельских показаний и следов для точного воссоздания маршрута вашей жены.

— Которые обрываются в Бондлае?

— Да, к сожалению. Но хотелось бы вас успокоить: ей не грозит преследование за случай с Чарли Хааром. Она — скорее жертва…

— Я лично в этом никогда не сомневался.

— Понимаю вас, мистер, но вы все же не можете не признать — далеко не все в порядке. У нас теперь есть достоверные сведения по поводу тех двух типов. Оба — рецидивисты, от случая к случаю занимавшиеся грабежами, как об этом свидетельствуют инструменты для взлома, найденные в их фургоне. Они не только преступники, но и отвратительные личности, с которыми не повезло встретиться вашей жене после поломки машины близ Принстона. Теперь нам детально известны обстоятельства происшедшего, так как некий Уильям Крим, сообщник Хаара, во всем признался. На предыдущих допросах он умалчивал о том, что они пытались изнасиловать вашу жену, но той удалось завладеть их машиной и убежать.

Психиатр обхватил голову руками:

— Боже, какие мерзавцы…

— Похоже, что самого страшного не произошло лишь из-за ее находчивости и решительности. Правосудие не будет ей вменять в вину трагический случай с Хааром, который мог бы злиться только на самого себя, если бы остался жив. Ничего противозаконного нет в том, что ваша жена резко рванула машину, стараясь поскорее избавиться от нападавших, в то время как пострадавший молотил по кабине кастетом. Я так подробно излагаю факты, потому что сам Крим бледнел при воспоминании о них. Он сразу прибежал в трактир, чтобы вызвать «скорую помощь», но было уже поздно… Оторванная рука Чарли послужила причиной сильного кровотечения, и несчастный скончался от потери крови до того, как ему оказали первую помощь.

— Несчастный? — поднял голову доктор Рой Жордан, с трудом сдерживая ярость. — Считаю, что этот негодяй получил по заслугам!

Инспектор Нортон промолчал, испытующе глянув на собеседника, потом продолжил:

— Но вот дальнейшее поведение вашей жены трудно чем-либо объяснить. В Эксетере ее задержал полицейский, но она сбежала. А это уже, как вам известно, преследуется по закону.

— Но разве у нее нет смягчающих обстоятельств?

— Есть. Однако после этого миссис Жордан угнала спортивную машину. Показания владельца бесспорны. Он был разъярен, когда мы его опрашивали, но, узнав, что его машина найдена целой и невредимой, он совершенно успокоился и даже стал воспринимать произошедшее с юмором, говоря, что в конечном итоге все это его немало развлекло. Короче, он отозвал свою жалобу.

— Приятная новость, но она совсем не помогла нам продвинуться.

— В Бондлае, когда благодаря «ягуару» мы напали на ее след, она опять скрылась от нас с поразительной быстротой — буквально проскользнула у нас между пальцев в тот момент, когда мы чуть было не схватили ее в отеле, в котором она укрылась. Убежище мы вычислили со слов одного пенсионера, разговаривавшего с ней рано утром на кладбище. Что она там делала? Тайна. И с тех пор мы потеряли ее след, у нас нет ни малейшей зацепки. Она будто бы растаяла в воздухе. Принимая во внимание факт, что миссис Жордан совершеннолетняя, а значит, свободна в своих действиях, а также то, что вменяющееся ей в вину не кажется серьезным, как и то, что не в нашей власти противиться ее воле…

— Ее необходимо найти!

— Понимаю, мистер Жордан. Но надо учитывать и наличие на то ее добровольного согласия… Вы можете быть уверены, что мы сделаем все, чтобы отыскать ее. Однако требуется и ваша помощь…

Нервно крутя в руках свой золотой портсигар, Рой Жордан нахмурился:

— Что вы хотите этим сказать?

— Буду говорить откровенно, мистер. Вам, несомненно, известны все возможные предположения в подобных случаях…

— Это не так, но я слушаю вас.

— У вашей жены могла быть интимная связь.

Психиатр прикурил сигарету, выпустил к потолку тонкую струйку дыма, потом отрицательно покачал головой:

— Нет, «связи», как вы изволили выразиться, у нее не было, мне лучше знать.

— Прошу простить мою настойчивость, доктор Жордан, но известно, что мужья узнают об этом последними.

— Может быть. Только учтите, мистер, я кое-что смыслю в психологии.

— Не сомневаюсь, однако…

— Что касается Дебры, то для меня нет темных мест в наших отношениях, — отрезал хозяин дома. — Можете мне поверить. Перед вами человек с пятнадцатилетним опытом…

На самом деле Рой Жордан был точно уверен только в одном факте: Дебра поехала в Бондлай поклониться могиле своего отца. По-другому нельзя было объяснить ее присутствие в этой деревне и на этом кладбище: угнетенная тоской, преследуемая бандитами, а потом затравленная полицией, она инстинктивно направилась к месту, где покоился ее отец.

Трудно было бы допустить, что это бегство связано с любовным свиданием. Полицейские, не зная о существовании той могилы, конечно же, могли выдвигать свои гипотезы. А вообще-то вопрос этот чисто личный, и копаться в нем представителям закона просто неприлично.

— Так что вы об этом тогда думаете? — с неким вызовом во взгляде поинтересовался инспектор.

— Паника… паническое состояние. Уезжая, жена просто хотела побыть на природе. Напомню, что дни тогда стояли жаркие. Нападение тех типов после поломки машины, затем зловещая картина оторванной руки на дверце кажутся мне достаточными причинами, приведшими ее в смятение и заставившими бежать куда глаза глядят.

— Допустим. Но где она может быть сейчас, по-вашему?

— Что-нибудь случилось… Несчастный случай во время бегства от полиции из Бондлая.

— Мы прочесали лес и поля в окрестности, но ничего подозрительного не обнаружили.

— Вам хотя бы известно, в каком направлении она могла убежать?

— Нет, — коротко ответил инспектор. Психиатр задумался, потом отрешенно устало кивнул.

— Могу я попросить вас об одном одолжении, инспектор? Не смогли бы вы сообщить мне все фамилии людей, с которыми встречалась Дебра, и адреса, по которым она останавливалась на своем пути?

Дэвис Нортон иронически улыбнулся:

— Хотите поиграть в детектива?

— Да, и даже скажу, что это мой долг как мужа.

— Ради Бога! Если только эти люди захотят выслушивать вас, я не вижу здесь никаких препятствий. Я незамедлительно сообщу вам все по телефону. Однако сомневаюсь, мистер Жордан, что вы узнаете больше, чем мы. А ведь мы поработали очень добросовестно.

— Уверен в этом. Но, будучи близким ей человеком, да еще в силу моей профессии, я располагаю неоспоримым преимуществом в знании характера «беглянки». Иногда достаточно пустяка, ничего не значащего слова, чтобы оказаться на верном пути. Возможно, Дебра оставила за собой подобный след, невидимый для вас, но очевидный для меня… Вы меня понимаете?

Полицейский молча кивнул. Прежде чем удалиться, он еще раз пообещал позвонить сегодня же вечером. Когда Нортон ушел, Рой Жордан еще раз подумал о том, что имел дело с неглупым человеком. Но вот что любопытно: задумчиво барабаня пальцами по своему портсигару, он все больше замечал, что мысль эта уже не радовала его, а раздражала.

В дверь постучались, вошел Ричард Киндли, его заместитель.

Они не поздоровались, лишь обменялись взглядами. Затем Киндли, мужчина среднего роста, с таким же невыразительным лицом, как и у его начальника, спросил:

— Ну и как? Ничего нового?

— Нет.

Киндли поморщился. Сняв очки, провел ладонью по виску и заявил:

— В конце концов, почему бы не принять простейшее объяснение…

Жордан недоверчиво взглянул на своего коллегу:

— То есть?

— Ну… — поколебался тот. — Это бегство могло иметь отношение к тайной связи…

Реакция главного врача была мгновенной, несвойственной ему, вызванной, вероятнее всего, взвинченными нервами, тревогой и горем. Лицо Жордана сделалось пунцовым, и он отвесил коллеге увесистую пощечину, прошипев при этом:

— Впредь постарайтесь удерживаться от подобной чуши, Киндли!