Цветы Сатаны

Указав на страницы, Питер заметил:

— Не думаю, что вы не обратили внимания на выражение «этот дорогой профессор Симпсон». С одной стороны, звучит дружески, и в то же время здесь проскальзывает нечто интимное, намек на былую любовную интрижку. Это позволяет предположить, что автор этих строк был в курсе ваших отношений с покойной.

— Да, именно так. Поэтому-то я и сказал вам, что все здесь тревожаще верно. Кстати, известно ли вам, что один из несчастных случаев произошел совсем рядом? Пруд, в котором утонула маленькая Сара Кольз, находится прямо за этими деревьями.

— В тот день вы были здесь?

— Да, как и всегда. Я старый отшельник и редко покидаю свое логово.

— И даже были в этой самой комнате?

— Да, большую часть второй половины дня.

— А вы, случайно, не заметили ту таинственную личность, ту тень, которую Виолетта, а точнее, автор этих строк подозревает в убийстве?

Профессор подошел к окну и показал на открытое место перед лесом:

— Люди, идущие к пруду, никогда не проходят за домом. Они, как правило, поднимаются вон по той тропинке, к западу… Среди кустов шиповника, видите?

— Да, прекрасно вижу, — подтвердил Питер. — Вы, значит, должны были заметить того, кто шел по ней?

— Это так. Мне уже задавали такой вопрос в то время, — серьезно сказал профессор.

— И что вы ответили?

— Что, кроме тех, кто и должен по ней пройти, я больше никого не видел. Но это не совсем так. Был еще кое-кто…

Дебра удивленно раскрыла глаза и встретилась взглядом с Питером, который воскликнул:

— И вы ничего не сказали! А ведь это, по всей видимости, и был тот монстр, присутствие которого чувствовала Кэти Маршал…

— Да, я знаю. Но этот человек не мог быть убийцей.

— Почему?

— Я просто знаю. Поэтому ничего и не сказал.

— Кто это был?

Симпсон коротко взглянул на своих гостей, напряженно всматривавшихся в его губы, и пожал плечами:

— Старая история. Лучше бы не вспоминать о ней. Никто не выиграет оттого, что будет ворошить прискорбное прошлое. Воспоминания, они как фрукты: надо отбирать лучшие и выбрасывать плохие.

— Вам все еще помнится Виолетта? — сочувственно спросил Питер.

Профессор достал из кармана большой носовой платок, вытер вспотевший лоб.

— Да, как я уже сказал.

— В тот день она хотела купить у вас канарейку?

Симпсон улыбнулся и сразу помолодел на несколько лет.

— Купить? Нет… Позволю себе заметить, я тоже так думал, когда она показала на одну пичужку в клетке… У нее тогда было лицо, какого я еще никогда не видел… В моих ушах вечно будет звучать ее ответ на мой вопрос: «Нет, я желаю иметь канарейку именно от вас».

Недоверчивое удивление появилось на лицах Дебры и Питера. Последний тихо проговорил:

— Боюсь, я чего-то недопонимаю…

— Лирическое выражение предложения себя, вы понимаете?

— Предложение? Так вот прямо?

Хозяин дома сглотнул слюну, поморщился, потом ответил:

— И я так думал! Но она была так красива, нежна, что никакое слово не могло бы замарать ее уст. Однако свое пожелание она высказала иносказательно!

— Маленькую канарейку?

— Да, то есть ребенка.

— Вы в этом уверены?

— Более чем… Впоследствии она не раз говорила об этом.

Дебра и Питер попрощались с хозяином. На обратном пути Питер, словно молитву, непрерывно повторял:

— Не понимаю… ничего не понимаю… Подделанный дневник с такими убедительными подробностями… И эта Виолетта Гарднер, на первый взгляд такая добродетельная, оказалась настоящей нимфоманкой… Чего она в действительности хотела?

Дебра, нахмурившись при виде людей у дома миссис Миллер, ответила:

— Ребенка… Профессор Симпсон только что нам сказал.

— Ребенка? Для этого у нее был муж…

— Да, но за три или четыре года совместной жизни она так и не забеременела.

— Тогда миссис Гарднер и пошла искать в деревне то, что не смог ей дать муж! В принципе это нормально — закон природы, первобытный инстинкт, проявляющийся, когда человечеству грозит вымирание.

— Питер, прошу тебя! Можно подумать, что ты ревнуешь к покойнице.

— Ревную? Нет, просто я удивлен, потому что… Но смотри-ка, какая толпа у дома нашей соседки!

— Люди в форме… Кажется, полицейские!

— Верно. Я даже узнаю того, кто разговаривает с ними: наш друг полковник Хоук.

Дебра схватила Питера за руку, тихо сказала:

— Питер, мне кажется, там что-то случилось.

Дебра не ошиблась. Чуть позже отставной военный сообщил чете новость, которую он сам недавно узнал.

— Миссис Миллер мертва? — удивился Питер. — Не верится! Вчера вечером мы оставили ее в добром здравии.

Полковник провел ладонью по своим коротко стриженым волосам.

— Знаете ли, черепица, когда собирается свалиться вам на голову, как правило, не предупреждает об этом заранее.

— А что с ней случилось?

— То, что я вам сказал: насколько я понял, этой ночью ей на голову упала черепица. Не знаю, заметили ли вы, но целый ряд ее слабо держался над входом. Несколько плиток упало, когда хозяйка стояла в дверях. Одна из подруг обнаружила ее лежащей среди осколков с глубокой раной на голове.

25

22 июля

Директор агентства недвижимости Торквея был мужчиной дородным и добродушным. По его спокойному лицу и уверенным движениям можно было судить о процветании фирмы. Доктора Роя Жордана он встретил приветливо, но, выслушав его просьбу, засуетился.

— Да, конечно, мистер Жордан, я знаю своих клиентов. Однако мисс Джеймс оказалась особой необщительной и предпочитает все дела улаживать с помощью переписки.

Психиатр положил на бюро фотографию Дебры. Директор взял ее толстыми пальцами, взглянул, положил обратно и смущенно произнес:

— Да-да, это, вероятно, она, но ведь я не видел ее уже много месяцев… Видите ли, мы обрабатываем больше сотни досье, и мне трудно утверждать… Помню, однако, что она молодая блондинка…

— Но вы мне сказали, что она только что расторгла договор о найме…

— Верно, но уведомление пришло по почте, как обычно и поступают в таких случаях. Вот если бы вы точно объяснили цель ваших поисков…

Доктор Жордан прочистил горло.

— Дело это сугубо личное, касается оно близкой мне особы, которая исчезла… У меня есть причины считать, что она совсем недавно общалась с мисс Джеймс.

— Это ее фотография?

— Да.

— А я думал, что речь идет о мисс Джеймс! — С ноткой раздражения в голосе директор заключил: — Короче говоря, вы желали бы узнать ее новый адрес?

— Да, вы окажете мне большую услугу.

Психиатр покинул агентство, держа в руке блокнот с адресом, продиктованным ему секретаршей. Место казалось ему знакомым, но Жордан не хотел думать об этом до того, как у него перед глазами не будет карты дорог. Скоропалительные выводы, небрежность были не в его правилах.

Сев в машину, он развернул карту южной части Англии и установил местонахождение Марфорда. Расстояние до него было приличным, поездка займет полдня. После беседы с художником он рассматривал самые невероятные гипотезы, в сердце теплилась надежда, но он боялся пойти по ложному пути. Однако теперь, имея перед глазами схему дорог, Жордан был уверен, что уцепился за нужную ниточку. Марфорд логически вписывался в непрерывное бегство Дебры. Выехав из Плимута, она поднялась к Девону, затем решительно повернула к востоку. Марфорд находился на этом же направлении, в сотне миль от Бондлая.

Его раздирало мучительное желание немедленно отправиться туда, но он одергивал себя, не хотел все делать наспех. Надо было все хорошенько обдумать, да, впрочем, уже было поздновато, чтобы пускаться в дальнюю дорогу. Так что Жордан решил заночевать в местной гостинице. Кстати, нужно было разрешить еще один деликатный вопрос: отсрочить на несколько дней отпуск доктора Киндли — он должен был начаться завтра. Жордан предвидел, что просьба будет принята в штыки его коллегой, но знал и то, что тот в конце концов уступит.

Соединиться с ним удалось поздно вечером из платной телефонной кабинки. Разговор вышел более бурным, чем ожидалось.

— Вы многим мне обязаны, Киндли, не забывайте!

— Вы тоже, Жордан…

— Весьма любезно с вашей стороны напомнить мне это, когда я нахожусь в затруднительном положении…

— У каждого своя проблема.

— Да, но в данном случае она немножко и ваша.

— Чья тут вина? Если вам не удалось удержать свою жену…

— Киндли, я запрещаю вам говорить со мной таким тоном!

— Ладно, я сам себе позволяю! Вы испортили мне не только вечер, но и отпуск!

— Спасибо, Киндли, — сухо закончил Рой Жордан и повесил трубку.

В ярости выскочив из кабинки, он заметил парочку, мирно прогуливающуюся под руку по аллее вдоль набережной. У молодой, хорошо сложенной женщины волосы были такие же, как у Дебры. Рой повернул к отелю, разжигая в себе чувство обиды и ревности, как никогда, полный решимости отыскать свою жену.

26

В этот день Питер уехал рано, поехал разыскивать дядю Виолетты Гарднер, который жил в одном их глухих уголков Норфолка. Не зная тех мест, он не рассчитывал вернуться раньше конца дня. Дебра не видела необходимости сопровождать его и, по правде говоря, была даже довольна тем, что проведет целый день одна, свободная в своих мыслях и действиях. В присутствии Питера такое было невозможным. Тайна смерти Виолетты настолько мучила его, что нервозность передавалась и Дебре. Не отвлекли его от этого ни неожиданная смерть миссис Миллер, ни вечерний визит полковника, пришедшего прояснить ситуацию. Мужчины обсуждали эту тему до поздней ночи, а уставшая Дебра была вынуждена слушать их.

— Падение черепицы! Но ветра ведь не было! — удивлялся Питер. — Вы не находите это странным, полковник?

— В наших краях ветер иногда поднимается и стихает внезапно, — возражал отставник с категоричностью, словно по обязанности отстаивая не свою точку зрения.

— Может быть, но в ту ночь ветра не было, я точно знаю — мы с Деброй допоздна засиделись в саду.

— Значит, черепица свалилась сама.

— А не могли бы вы объяснить, что делала миссис Миллер в тот час на улице у двери, да еще в ночной рубашке?

— Полицейские считают, что ее разбудил грохот: падения первого ряда черепицы. Она вышла, и в этот момент с крыши сполз второй ряд. С ее стороны это, конечно, неосторожно, но, видите ли, не имеющие опыта люди очень часто ведут себя перед лицом опасности так, будто их подталкивает сам дьявол.

— И все же странно…

— Тем не менее полицейские, внимательно все осмотрев, не нашли ничего подозрительного. Не было ничего необычного и в смертельной ране: просто сильный удар черепицей. Им даже удалось обнаружить мельчайшие частицы, застрявшие в коже и волосах несчастной…

— Понятно, но, может быть, черепица не сама собою свалилась?

— Вам повсюду видятся козни, Питер, не так ли? — насмешливо произнес полковник.

— Да, с тех пор, как я влез в это дело…

— Вы считаете, что может быть какая-то связь между убийством Виолетты Гарднер и тем, что только что произошло с миссис Миллер?

— Не исключаю… Еще один несчастный случай, добавленный к длинному списку…

— А вы помните, что тогда жертвами становились дети или подростки?

— Вам знакома пословица «Привычка — вторая натура»?

— В данном случае: привычка убивать? Скажу по правде, дорогой Сатклиф, вы меня поражаете! Скажу даже, что вы поменялись со мной ролями, так как здесь, в Марфорде, обычно я отношусь ко всему с подозрением!

Мрачный и задумчивый, Питер, казалось, не слышал последнего замечания.

— Миссис Миллер, похоже, вчера была не в себе, согласна, дорогая?

— Да. — Дебра подавила зевок.

— Мы подумали, что, возможно, старушка устала, но, спрашивается… Ее словно вдруг взволновали какие-то воспоминания, когда мы разговаривали о дневнике покойной…

— А точнее — о лицах, о глазах…

— Не имеет значения, речь шла вообще о том деле. А так как говорили мы много, так вот я и спрашиваю себя: не это ли обеспокоило преступника?

— В таком случае вся ответственность лежит на вас, мой дорогой Сатклиф, — неловко пошутил полковник. — Ведь это вы вытащили на свет эту старую историю и ведете громогласное расследование!

— Не отрицаю… До ушей убийцы, должно быть, долетели некоторые слова, замечания… Он насторожился…

Полковник тихо добавил:

— И устранил миссис Миллер, которая имела неосторожность огласить какую-то деталь, могущую его разоблачить?

— Да, к примеру… Хотя есть и другая гипотеза.

— Какая?

— О духе мщения.

— Иначе — о фантоме.

— Да.

Полковник не смог удержаться от ехидной улыбки:

— А я думал, летчики королевских ВВС — парни с холодной головой и железной выдержкой…

— В обычных условиях — да, но здесь происходят поистине невероятные вещи…

Чуть позже, до полудня, Дебра пришла в магазинчик миссис Маршал. Любезно, но одними губами она улыбнулась очень приветливо встретившей ее Кэтлин. И еще раз подумала — эта девчонка либо страшная лицемерка, либо слишком невинна и наивна, чтобы так встречать жену мужчины, с которым открыто кокетничает. Но в глубине души должна была признать, что для этого у Кэтлин были все данные. Впрочем, Дебра и себя считала соблазнительной: об этом свидетельствовали красноречивые мужские взгляды. Однако рядом с этой молоденькой, свеженькой с густыми блестящими каштановыми волосами девушкой, в которой кипела жизнь, Дебра чувствовала себя тускловатой. Ей пришлось напрячься, чтобы сдержать растущее чувство ревности и спокойным голосом спросить, может ли она поговорить с ее матерью. Не переставая улыбаться, Кэтлин ответила, что миссис Сатклиф может пройти прямо в гостиную через служебную дверь.

Дорин Маршал сидела за небольшим секретером, низко нагнувшись над бухгалтерской книгой, вглядываясь в цифры слабыми глазами. Почувствовав присутствие постороннего, она подняла голову. Дебра поздоровалась. Только услышав голос, хозяйка узнала ее, сказала, что рада видеть после невероятного происшествия с миссис Миллер, и предложила ей забрать порванную фотографию. Дебра была благодарна ей, так как цель ее прихода выглядела крайне сомнительной в этих обстоятельствах.

— Я потратила уйму времени, чтобы ее найти, — заметила миссис Маршал, передавая гостье картонную коробочку, стянутую резинкой, — но с моим зрением в этом нет ничего удивительного. Если вам очень хочется, наклейте эту головоломку на кусочек картона, когда сложите! Этим вы избавите меня от тяжелого труда, когда мне однажды захочется посмотреть на старого Яна! — со смехом добавила она.

По возвращении Дебра немедленно принялась за работу. Было одиннадцать утра. Она устроилась в комнатке с жалюзи в передней части дома. Вообще-то для такой работы требовалось хорошее освещение, но Дебра боялась прямых лучей солнца, волнами врывавшихся в комнату, так что свет, приглушенный жалюзи, подходил ей больше всего.

Мало-помалу ее ловкие пальцы воссоздавали лицо Яна Гарднера. Портрет оказался довольно большим. В ярости Дорин Маршал некогда порвала его на сотню мелких кусочков. Так что терпения потребовалось немало, но к двум часам дня головоломка была сложена. Увлекшись работой, Дебра даже забыла про обед — так она была довольна собой, радовалась одиночеству, наслаждалась абсолютной тишиной. Затем добрых полчаса наклеивала сложенное на кусок картона, и только завершив работу, полюбовалась плодом своего труда, так как ранее трудно было судить о нем: края клочков фотографии образовывали подобие шрамов на лице мужчины, и было затруднительно создать о нем правильное впечатление.

Дебра приставила портрет к вазе на столе и отошла к двери. Потом, словно регулируя объектив фотоаппарата, она попыталась восстановить резкость черт лица, смазанных в местах разрывов. Ей показалось тогда, что лицо будто играло с ней, его черты становились то неясными, то отчетливыми. Переменчивый образ невозможно было заставить зафиксироваться… Она поняла одно: то было лицо молодого человека с довольно приятными чертами, в котором, однако, не было ничего особенного.

Поразвлекшись, Дебра решила подняться в комнату Виолетты и поставить плод своего труда рядом с портретом покойной.

Там она опять отошла к двери, чтобы лучше рассмотреть воссоединившуюся чету. Она долго с восхищением любовалась этой парой и была счастлива: уже давно у нее возникло желание соединить супругов, видеть их рядом друг с другом.

Ей захотелось обновить букеты в вазах, украшавших комнату. Несколько раз она спускалась и поднималась к «Могиле Адониса» и обратно, стараясь сорвать самые красивые и ароматные цветы.

Через два часа все было готово. Все углы комнаты засияли, испуская такой крепкий аромат, что, казалось, сгустился сам воздух в помещении. Дебра какое-то время осматривала свою работу, но у нее начала побаливать голова. Только тогда она сообразила, что в комнате душно и жарко. Собиралась гроза. Подойдя к окну и посмотрев на небо, почерневшее на горизонте, она подумала, что скоро загремит гром.

Дождь, подумалось ей, после нескончаемых жарких дней — не так уж и плохо, как для природы, так и разгоряченных голов.

В пять часов небо почернело, словно над Марфордом нависла туча вулканического пепла. Питер, человек здравомыслящий, когда-то втолковывал ей, что в подобных случаях лучше не включать электричество. Так она и сделала.

Поднявшись в комнату Виолетты, Дебра удобно устроилась в кресле и стала ждать разгула стихии. Темнота еще больше сгустилась, пришлось зажечь свечу на комоде.

Она прекрасно знала, что в сумеречной комнате ей не следует пристально смотреть на единственный источник света. Но что было делать? В колеблющемся язычке пламени воплощалась частица небесной стихии, позолоченный ореол смягчал, очищал все, к чему прикасался.

Магический ореол странно увеличивался, превращаясь в желтый круг… Круг расширялся, отрываясь, взмывал и исчезал… Но рождался новый… Потом еще…

Дебра затрепетала в своем кресле: она только что представила себе Роя Жордана. Как живого. Возникло омерзительное чувство… ощущение его присутствия. Он виделся ей охотником, отдававшим приказания загонщикам и спустившим на нее разъяренную свору. Увиделись ей и огромные псы с горящими глазами, безжалостно преследующие ее в ночи. Затем злобные собаки превратились в желтые круги, которые стали вертеться над Марфордом, постепенно стекаясь к «Могиле Адониса».

В этот момент разразилась гроза. Яркая вспышка, потом небо будто раскололось. Молнии засверкали чаще, гром гремел не переставая. Хлынул ливень. Дебра застыла в своем кресле, неотрывно глядя на свечу, продолжавшую испускать желтые круги. В наружную дверь постучались.

«Питер!» — с облегчением вздохнула она.

Наконец-то он вернулся! Как кстати! Она будет счастлива опять увидеть его.

Она скатилась по лестнице, даже не подумав, не спросив себя, почему Питер не прошел через веранду, как обычно.

Быстро открыв дверь, Дебра застыла на пороге, всматриваясь в силуэт, выделявшийся на фоне завесы дождя. Узнав наконец Ричарда Веста, молодого искателя «проблемных зон», — он промок, волосы облепили лицо, по которому стекали струи, — она недоуменно проговорила:

— Ричард, но… что случилось?

— Ничего, я пришел взглянуть, все ли у вас в порядке.

— В порядке? Да, конечно. — Она постаралась произнести это убедительно, но слова не согласовывались с тоном. — И ради этого вы пришли в такую погоду? Боже! Да вы насквозь промокли! Входите же скорее!

— Гроза застала меня на полпути, — входя и тяжело дыша, произнес он. — Но, право, это не имеет значения, потому что мне надо с вами поговорить.

Расширенными от изумления глазами Дебра смотрела на него.

— О чем? Что происходит?

Молодой человек глубоко вздохнул, отвел с лица пряди мокрых волос, потом положил руки ей на плечи и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Вы не должны здесь оставаться. Вам грозит опасность.

27

Впоследствии, вспоминая об этом, Дебра так и не могла понять, что с ней происходило. Странное возбуждение, волнение охватили тогда ее. Непонятный трепет, поднимаясь изнутри, заставлял дрожать все тело. Возбуждение было заразительным; исходило оно от молодого человека. Она остро почувствовала его запах, запах мокрых волос и непонятный аромат какой-то субстанции. Аромат, похожий на тот, который испускали цветы в комнате Виолетты, но более резкий, всепроникающий, чарующий, захватывающий каждую клеточку ее возбужденного мозга. В ушах как будто звучал неслышимый голос, нашептывающий странные вещи, голос сладкий, как мед, соблазняющий, приглашающий ее проявить инициативу, которой противилось все ее существо. Властный, одергивающий приказ моментально нарушил чары, призвав ее к поведению уважающей себя хозяйки дома, но бархатный, коварный голос продолжал мягко убеждать: «Ты молода и красива, Дебра… Ты должна быть с людьми твоего возраста, такими, как этот молодой человек… Он хорош собой и, кажется, влюблен в тебя… Он застенчив, неопытен, но достаточно одного твоего знака, чтобы он решился…» Две прямо противоположные силы боролись в ее душе. Дебра чувствовала, что размякла как воск; на краткий миг сознание ее затуманилось. Придя в себя, она осознала, что находится в объятиях Ричарда, шепчущего ей ободряющие слова:

— Не бойтесь, еще не поздно… Почему вы не послушались меня в прошлый раз?

— Что вы говорите?

Молодой человек решительно взял ее за руку и потащил к выходу:

— Идемте, надо уходить немедля!

— Уходить? — оторопело повторила Дебра. — Какого черта я должна уходить?

— Но… потому что эти места прокляты! Я надеялся, что вы поняли и что… Пойдемте, Дебра, и вам больше ничего не будет грозить!

— С вами? — удивилась она. — Зачем? И по какому праву вы зовете меня Деброй?

Ричард вконец смутился. Он отпустил ее руку и, заикаясь, стал оправдываться:

— Простите меня, я так понял, что…

— Что вы поняли?

Голос Дебры ударил его, словно хлыстом.

— Ничего, миссис, ничего, — встревоженно и сокрушенно бормотал он. — Думаю, мне лучше сейчас уйти…

— Да, я тоже так считаю. И буду признательна, если в будущем вы будете приходить только тогда, когда мой муж дома.

— Простите меня, миссис, покорнейше прошу… Я думал… Но я ошибся…

Тишина надолго воцарилась в прихожей, когда за ним закрылась дверь. Вода журчала в водостоках, вдали еще погромыхивало. И вдруг Дебра залилась слезами, как раскаявшаяся Магдалина. Только что на несколько минут она полностью утратила контроль над собой. Но со слезами вышло из нее смутное чувство влечения к молодому человеку, на какой-то момент показавшееся неодолимым.

Дебра прошла в столовую, выпила подряд два стакана портвейна, потом попыталась объяснить себе свое поведение. Нет, не одиночество ей нужно, а Питер. Он ей очень нужен. Только с ним она чувствует себя в безопасности. Без него вновь появляются ужасные желтые круги. Гроза, страх встречи с Роем и неожиданное появление Ричарда — все это на какое-то время сделало беззащитным ее рассудок. Теперь она снова взяла себя в руки и постарается больше не повторять таких промахов.

Дебра спросила себя, должна ли она рассказать об этом случае Питеру. Подумав, решила, что лучше промолчать. Дождь прекратился. Снаружи послышался знакомый гул мотора их машины. Вскоре открылась дверь веранды и показался уставший, но улыбающийся Питер.

Дебра поспешила обнять его, уткнулась лицом в его грудь да так и застыла.

Он мягко освободился от нее и нежно спросил:

— Ну что ты, Дебра? Что случилось? Можно подумать, что ты не видела меня многие месяцы!

— Ничего, милый, ничего… Это от счастья… Ты ведь знаешь, как я не люблю оставаться одна… Скажи-ка, как ты провел день? Нашел дневник?

Питер тяжело вздохнул:

— Нет, к сожалению… Все зря!.. Этот дядя — старый скряга, стяжатель!.. В тот раз он приезжал сюда для того лишь, чтобы забрать ценные вещи, украшения, дорогие безделушки. И ничего больше! Я смог найти у него только медицинскую книжку с адресом специалиста в Лондоне. Старый скупердяй случайно захватил ее для обертки…

— Медицинская книжка? Чья?

— Его племянницы, разумеется!

— А что нам с ней делать?

Питер пожал плечами:

— Я взял ее ради адреса того врача. Он гинеколог. Ведь у супругов не было детей, а Виолетта очень хотела ребенка, вот я и подумал, что у кого-то из них, возможно, были проблемы. Знаю, это вряд ли поможет раскрыть тайну, но за неимением лучшего…

— И ничего больше? Ни отдельных фотографий, ни альбома?

— Ничего.

— Ты спрашивал его?

Питер взял ее руки и улыбнулся ей:

— Ну конечно, дорогая. Еще бы! Это было первое, о чем я спросил. Знаешь, мы ошиблись, возложив надежды на этого дядю. По всей логике именно Ян Гарднер должен был забрать все личные вещи при отъезде.

С неожиданным раздражением Дебра заявила:

— Тогда нам остается только найти его!

Развеселившись, Питер кивнул, спокойно закурил.

— Разумное замечание в плане логики. Но как тебе известно: скоро слово сказывается, долго дело делается! Если этот тип покинул английский берег два десятка лет тому назад, отыскать его следы не так-то просто. За это время он мог уехать из Канады и переместиться в любую точку земного шара.

— Знаю, но сейчас у нас есть его фотография.

Питер нахмурился:

— Какая?

— Пошли, покажу.

Через минуту они оказались в комнате Виолетты перед двумя портретами. Ироническая улыбка заиграла на губах Питера.

— Меньшее, что можно сказать, — это то, что фотография покрылась морщинами по причине приступа ревности Дорин Маршал. Чертовка! Вот уж постаралась!

— Это точно. Но я уверена, что, встреть я этого человека, узнала бы его.

— По этой фотографии? — удивился Питер, показывая на изуродованное изображение. — Шутишь?

Не отрывая глаз от портрета, Дебра спокойно возразила:

— Ты не очень наблюдателен, Питер. Я согласна, фотография не идеальная, можно даже сказать, что у этого молодого человека лицо обезображено, будто над ним поработал неопытный хирург. Но вот глаза каким-то чудом остались нетронутыми и кое-что выражают…

— Ты говоришь, как бедная миссис Миллер, моя дорогая!

— Да, и она не ошибалась, я в этом не сомневаюсь.

28

Следующим же утром Дебра и Питер отправились в Лондон. Врач, указанный в медицинской книжке покойной, уже несколько лет как оставил практику и ушел на пенсию, однако замещающий его коллега дал им его нынешний адрес — где-то в южном предместье. По этому адресу они еще до полудня и нашли бывшего гинеколога. Тот не забыл свою пациентку по причине ее трагического конца, о котором писали газеты, и очень сожалел о ней. Медицинская карта оказалась ненужной, да, вероятно, была давно уничтожена, но он и так в общих чертах помнил о ее случае.

На обратном пути Дебра и Питер больше молчали. То, что они узнали от врача, само по себе не было неожиданностью, но тем не менее озадачило их. Обеспокоенные тем, что не могут завести детей, супруги Гарднер через год после совместной жизни приехали на консультацию. Анализами было установлено, что здоровье Яна Гарднера превосходное, а вот у его супруги оказались кое-какие проблемы. Гинеколог заключил: бесплодие, вероятность излечения маловероятна. Об этом он и поставил их в известность, добавив, что человеческая природа непредсказуема. Сказал он это, чтобы вконец не разочаровывать супругов, и так подавленных вынесенным приговором.

Таким образом, возникли трудности в объяснении поведения Виолетты. Если уж она не заблуждалась на свой счет, а муж ее был здоров, чего искала она у мимолетных любовников? Великой страсти? Счастья? Кратковременность связей не давала оснований для такой гипотезы. Мгновений чисто плотского наслаждения? Удовлетворения вожделения? Все это не вязалось с ее утонченной, ранимой натурой.

Они вернулись в Марфорд к двум часам дня. Быстро, молча и без аппетита пообедали.

Питер казался удрученным. Нарушив молчание, он сказал:

— Дневник надо найти любой ценой. Только он прольет свет на все события.

— Да, либо найти мужа. Он тоже мог бы нас просветить, и, по-моему, это было бы даже лучше. Как ты считаешь, не стоит попробовать?

Питер устало махнул рукой:

— Бесполезно. Это займет очень много времени. А мне позарез нужно распутать эту тайну, у меня уже бессонница началась! Загадка терзает мой мозг, у меня появляется комплекс неудовлетворенности, который лишает меня интереса ко всему остальному.

— Я заметила, — ехидно подначила его Дебра. — Особенно в последние дни… Дело в том, Питер… Я тут подумала…

— Слушаю тебя, дорогая.

— А если Ян был здесь? Тайком приезжал в деревню?

Питер посмотрел на Дебру так, будто хотел удостовериться, в своем ли она уме.

— Да ты что? Каждый узнал бы его, начиная с близких знакомых!

— Он мог сильно измениться внешне, к примеру, отпустить бороду, усы…

— Мог, но он не смог бы обмануть людей, хорошо знавших его.

— А много их? Бедняжка миссис Миллер, Дорин Маршал, профессор Симпсон? Но как раз они и подали мне такую идею.

Выражение недоверия на лице Питера сменило изумление.

— Что-то я совсем тебя не понимаю, дорогая.

— А ты не обратил внимания, что у всех у них плохое зрение? Лучше всех знала его миссис Маршал, бывшая подружка. Так вот, могу тебя уверить — она почти ничего не видит, а людей узнает больше по голосам, чем по лицам. Я убедилась в этом, когда застала ее уткнувшейся носом в бухгалтерскую книгу. И сразу подумала, что вряд ли она узнала бы своего бывшего жениха, потому что я тоже думала о нем, когда забирала порванное фото.

— К чему ты клонишь, Дебра?

Та пожала плечами и с разочарованным видом ответила:

— Да так. Ни к чему. Просто хотела тебе помочь, немножко изменив направление твоих мыслей.

Убрав со стола, Дебра сказала, что устала и хотела бы отдохнуть в своей комнате. Питер прошел на веранду и стал рассеянно просматривать какой-то журнал. Воздух на веранде был влажным и спертым из-за множества цветов в горшках. Как и в комнате Виолетты, все они испускали такой сильный аромат, что, казалось, еще немного — и им пропитается все тело.