Бесс молча стояла, прислонясь спиной к двери, сцепив руки за спиной. Лиф травянисто-зеленого платья плотно обтягивал ее поднимающуюся от частого и глубокого дыхания грудь. Встретившись с Алексом взглядом, она почувствовала, как чистая, словно родниковая вода, радость затопила ее сердце.

– Бог мой, Бесс, что ты здесь делаешь? – Алекс не мог прийти в себя от удивления, и Бесс засмеялась, заметив его почти детскую растерянность.

Она смотрела на него завороженным взглядом, но ей хотелось большего, хотелось коснуться его. Бесс сделала шаг вперед и торопливо сказала, поправляя волосы:

– В доме никого нет, Алекс. Зак уехал. Дадли и Сэдди тоже ушли. Даже Стиббс дремлет в винном погребе. – Она закрыла рот ладошкой. – О Боже, я же не должна была об этом рассказывать…

Алекс громко рассмеялся, но тут же смущенно замолчал, как будто сам не ожидал или посчитал смех неподобающей реакцией в данной ситуации.

– О чем ты мне рассказала, моя Бесс? О том, что старый пень валяется в погребе? Пьяный, наверное. Но Бога ради, Бесс, что делаешь тут ты?

Бесс сделала еще один шаг вперед, по-прежнему скромно держа руки позади себя, но ее мыслями и поступками двигала отнюдь не скромность.

– Я же говорю тебе, Алекс: в доме никого нет. Служанка сказала мне, что Зак уехал, и объяснила, где все остальные. Мы… мы совершенно одни, понимаешь, если не считать нескольких полусонных слуг. – Она шагнула еще ближе.

– Так Зак уехал? – Алекс нахмурился. – Полагаю, что он поехал в… – Он резко оборвал фразу и отвел взгляд, потом снова поднял глаза на Бесс. – Полагаю, что он поехал в город. Я хотел после ужина рассказать ему о нас.

– Может быть, он собирается вернуться только к ужину? – предположила Бесс, безразлично пожав плечами и не отрывая от Алекса страстного взгляда. – Но ведь до ужина еще несколько часов.

Алекс снова рассмеялся, но на этот раз в воздухе между ними возникло очевидное напряжение – дразнящее и искушающее. Бесс с удовольствием вдыхала запах его мыла, который напоминал ей о заросших папоротником долинах и пряных садовых растениях. Она захотела коснуться губами спускающихся на мокрый лоб темных колечек мокрых и блестящих от воды волос.

Алекс вздохнул.

– Бесс, мне это не кажется умным. Нас могут застать. И что хуже всего, это ведь дом Зака. Я чувствовал бы себя совершеннейшим негодяем, если бы занялся с тобой любовью под его собственной крышей.

Бесс почувствовала, что сквозь туман страсти в ней начинают просыпаться гнев и злость.

– Алекс, разве ты стыдишься наших отношений? – требовательно спросила она. – Если мы любя познали друг друга, то в этом нет ничего постыдного. Разве для тебя будет лучше, благороднее, если я выйду замуж за Зака? Тогда винить себя будет не в чем и нас ждут долгие годы одиночества и поздних сожалений, во всяком случае, для меня.

– Ах, Бесс, не мучай меня! – Глаза Алекса потемнели от тоски. Опершись руками о края ванны, он попытался было встать, но внезапно остановился с несколько глупым видом.

Бесс постаралась скрыть нетерпение, которое, как она была уверена, промелькнуло в ее глазах, но не смогла скрыть появившуюся на губах улыбку.

– Если ты стесняешься меня, дорогой, я не буду смотреть. Я понимаю, что тогда было темно.

– О каком времени ты говоришь, моя Бесс? – возразил он мягко. – В тот день, когда ты впервые увидела меня обнаженным в бухте Дозмери, солнце светило вовсю.

Подняв глаза, Бесс встретилась с его взглядом и увидела, что Алекс смеется.

– Так ты знаешь, что я была там? Все время знал и молчал? Почему же ты ничего мне не сказал?

– И действительно, Бесс, почему я ничего не сказал? «О, мисс Тэвисток, мне посчастливилось видеть вас вчера в бухте Дозмери. Весьма неприлично с моей стороны, что не приветствовал вас поклоном, но, будучи скорее раздет, чем одет, я чувствовал себя неловко. Надеюсь, что вы извините меня. Кстати, понравилось ли вам то, что вы увидели?»

Бесс хихикнула, щеки ее загорелись, и она попыталась спрятать под ладонями зардевшееся лицо.

– Если бы ты заговорил со мной так, я бы умерла со стыда, потому что чувствовала себя такой виноватой, что подсматривала за вами.

Ты знаешь, мне очень понравилось то, что я увидела, правда, правда…

Алекс лег обратно в воду и согнул ноги в коленях. Чувствовалось, как он напряженно думает – что же делать? Дразнящая улыбка исчезла с его губ, он стал абсолютно серьезен.

– Почему ты так откровенна, Бесс? Ты обезоруживаешь меня своей честностью. Ты уносишь мой покой. Боже мой, наконец, ты соблазняешь меня, чертовка!

Бесс пожала плечиками.

– Мне кажется, что я просто не могу морочить тебе голову, мой дорогой. Лгать тебе для меня все равно что лгать самой себе.

А этого я, к твоему сведению, не терплю. Но с того дня, как ты появился в Пенкерроу, я все время лгала, убеждая себя в том, что не хочу тебя. С тех пор я не чувствовала себя свободной. И только в ту ночь у ручья… Ты помнишь, любимый? – Голос ее дрогнул, и она шагнула еще ближе.

Он напряженно смотрел на нее.

– Я знал, что там, в бухте, ты наблюдала за мной, и мне это понравилось. Очень понравилось. – Губы Алекса искривились в печальной усмешке. – Мне даже захотелось встать перед тобой на обозрение, но я испугался, что ты можешь с перепугу закричать.

– Почему же ты не встал? Насколько я помню, ты тогда прыгнул в воду и даже разбудил Шедоу. Я была вынуждена убежать.

– А я был вынужден скрыть свое возбуждение от зачарованного взгляда прелестной девственницы. Не хотел удивлять и волновать тебя… как бы сказать… изменениями в теле мужчины при любовном возбуждении.

О Господи! О, как волновал он ее сейчас и какое наслаждение доставляло ей это волнение!

– Но ты же не испугал меня там, у ручья. С тех пор как мы сошлись с тобой, я начала понимать важность этого… момента. Что может быть слаще мужских объятий, Алекс, когда ты отдаешь ему все, ничего не требуя взамен?

Улыбка Алекса померкла и исчезла. Его пронзительные глаза потемнели.

– Бесс, своими словами ты бередишь мне душу, ставишь меня перед мучительным выбором. Ты родилась соблазнительницей, колдуньей, подобной сирене, усыпляющей моряков и направляющей их корабли на скалистые берега к гибели. Я даже думаю, не оставила ли ты за собой такую же добычу из мужских тел?

– Я не думала ни о чем подобном до встречи с тобой, Алекс, – ответила она. – И желаю очаровывать и околдовывать одного тебя. Ты украл мое сердце, любимый. Я твоя…

Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга, сердца их бешено бились. Бесс показалось, что еще минута – и она упадет в обморок.

Алекс первым прервал это напряженное молчание.

– Там на сундуке возле гардероба лежит ключ.

Не медля ни секунды, Бесс подошла к сундуку, нашла ключ, закрыла дверь и повернулась к Алексу, как бы ожидая дальнейших инструкций. В этой школе любви она хотела быть самой послушной ученицей.

– А теперь, Бесс, сними свою одежду, но сделай это медленно. Ты видела меня при свете дня, а я наслаждался видом твоего божественного тела только при свете луны. – Со смущенной улыбкой он положил подбородок на сложенные руки, как бы предвкушая предстоящее зрелище.

Вы, кажется, жалуетесь, милорд? – язвительно заметила Бесс и провела языком по губам. Она надеялась на то, что ему понравится увиденное.

– А вы, кажется, увиливаете, крошка? – парировал он.

Она скорчила милую гримаску и дрожащими руками начала развязывать свое платье. Его фасон был очень прост, со спины края лифа заходили друг за друга и завязывались только на две ленты. Быстро покончив с бантами, Бесс спустила вниз короткие рукава, пока не освободила руки. Лиф складками лег вокруг ее талии. Она спустила платье вниз по бедрам на пол, перешагнула через него и осталась в одной батистовой рубашке. Бесс была поражена и несколько успокоилась, когда поняла, что ее неопытность в таких делах не обескуражила Алекса – его горящий, напряженный взгляд стал еще внимательнее.

Алекс был рад тому, что сидел в мыльной пене, ибо его тело напряглось еще при первом взгляде на Бесс, но сейчас чресла просто разрывались от мучительного желания. Воплощенной чувственностью, невинной соблазнительницей – вот кем была его Бесс. Рубашка облегала ее тело как перчатка, любовно ластясь к каждой впадинке и выпуклости. Струйка пота, стекающая с ямочки на горле, исчезала во влажной развилке груди.

Он не мог отвести от нее взгляда.

– Ну так что, Бесс? – хрипло спросил Алекс, проклиная себя за собственное нетерпение. Это было слишком утонченное переживание, чтобы спешить.

Она нежно улыбнулась, и на ее правой щеке показалось ямочка, напоминающая полумесяц на фоне смугло-розового неба.

– Ты же велел делать это медленно.

– Но не настолько медленно, чтобы свести меня с ума. Или именно это и входит в твои намерения, Далила?

– Сумасшедший лорд, доставленный в Бедлам со сладострастной улыбкой на устах, будет лакомым кусочком для великосветских сплетен, – шутливо сказала она.

– Бесс!

Она спустила один рукав рубашки, потом второй, обнажив оба гладких, округлых плеча. Затем, извиваясь всем телом, начала как будто выползать из рубашки, пока та не упала на округлости бедер. Она собралась было тряхнуть ими и сбросить рубашку к ногам, но Алекс остановил ее.

– Подожди немного, Бесс, – попросил он хриплым и низким голосом. – Дай мне посмотреть на тебя.

Даже Афродита не могла бы выглядеть более обольстительно, подумалось ему. Груди Бесс, твердые и высокие, походили на белоснежные холмы с розовыми вершинами. Изгиб талии был просто идеальным. Рубашка соблазнительно скрывала стройные бедра.

– Сейчас? – спросила она, и желание в ее глазах отражало его собственное нетерпение.

Он кивнул. Она повела бедрами, и рубашка упала на пол.

Вид ее длинных, как летний день, ног заставил его на мгновение зажмуриться. Округлые бедра, икры и лодыжки были гладкими как шелк. Ах да, он же отлично помнит. Создавалось впечатление, будто ткань экзотического шелка скользит между покрытыми волосами ногами, обвиваясь вокруг его талии…

– А теперь твоя очередь, – сообщила Бесс, наклоняя голову набок и глядя на него озорными голубыми глазами.

– Но я уже раздет, – возразил он. – Или ты не заметила?

– Да, одежды на тебе мало, – признала она, – но до тех пор пока ты не встанешь, я не могу быть уверена в этом, не так ли?

Алекс хмыкнул.

– Ты кокетка! Бесстыжая девчонка! Иди ко мне. Давай! Вода освежит тебя.

– Я смогу сделать это только в том случае, если ты встанешь и освободишь для меня место. Ванна маленькая, а вы довольно большой, милорд.

Алекс не знал, как ему поступить в ответ на настойчивое требование Бесс. Когда они занимались любовью, была ночь. А перед этим, когда она видела его на пляже, он не был так возбужден. И теперь Алексу не очень хотелось показываться, поскольку он чувствовал, что его мужское естество стало таким твердым и набухшим, что могло действительно напугать Бесс, несмотря на все ее смелые и дерзкие слова.

– Давай, Алекс, – поддразнивала она его. – Теперь у тебя есть возможность показаться во всей красе. Полагаю, что мне крайне понравится это зрелище.

Со слегка недовольной и неуверенной гримасой Алекс подчинился. Бесс с замирающим сердцем наблюдала за тем, как Алекс, приподнявшись и положив руки на край ванны, медленно встал во весь рост.

Он походил на выходящего из пенного моря Нептуна, но даже бог не мог бы превзойти Алекса красотой тела. Широкая грудь, сужающаяся к стройной талии и бедрам, плоский живот и длинные – такие длинные – ноги. И та часть тела, которая, по скромным словам Алекса, возбудилась, стояла гордо и прямо, как сама воплощенная мужественность.

– Ну что, идешь? – хрипло произнес он, гостеприимно протягивая руки.

И Бесс решилась. Позднее она так и не могла припомнить те несколько секунд, которые понадобились ей, чтобы пересечь разделяющее их расстояние и ступить в ванну. Вероятно, память отказала ей, хотя сознание фиксировало все те восхитительные, горячечные ощущения, наполнившие ее в тот момент, когда их тела соприкоснулись.

Бесс по колени погрузилась в тепловатую воду. Положив сильные руки на тонкую талию, Алекс прижал ее к своему влажному телу, запечатлев на ее устах крепкий и страстный поцелуй. Их зубы, языки, губы вновь знакомились друг с другом. Сколько ощущений, сколько точек тела, жаждущих соприкосновения, – нежные соски против мокрой, покрытой волосами груди, живот против живота, зажатое между телами, напряженное мужское естество.

Руки Бесс блуждали по плечам и мускулистой спине Алекса. Разорвав поцелуй, она опустила голову и укусила его за плечо, с удовольствием ощутив языком теплую благоухающую кожу. Потом ее ладони скользнули ниже и оказались на твердых ягодицах. Склонив голову, она нашла губами сосок и начала жадно сосать его.

У Алекса вырвался стон удовольствия.

– Пойдем, моя водяная нимфа, иначе я возьму тебя прямо сейчас, в воде, а вытекшая лужа протечет сквозь пол и растревожит всю прислугу. Пойдем. – И, взяв под мышки, он вынул ее из ванны.

Не обращая внимания на разливающуюся по полу воду и не отрываясь друг от друга, они подошли к кровати и рухнули в объятия друг друга на сиреневое покрывало, сцепив руки и ноги. Бесс упала на спину, которую холодил шелк покрывала, а сверху оказался Алекс. Она дрожала от сладостных ощущений – грубого толчка от падения и ласкающего прикосновения его горячего, влажного тела, сочетания льда и пламени.

Он ласкал ее, целуя каждую частицу тела, обжигал губами и языком – умелым ртом, заставляющим ее что-то шептать и тихо вскрикивать от несказанного удовольствия. Не помня себя от желания, Бесс обхватила его талию ногами, крепко прижалась к нему тазом и, взяв лицо Алекса в ладони, с ожиданием заглянула ему в глаза.

– Люби меня, Алекс.

Лицо, грудь и руки Алекса как росой были покрыты капельками выступившего пота. Закушенная нижняя губа и горящие глаза свидетельствовали о его нетерпении. Однако Алекс не спешил.

– Постой, – прошептал он. – Пусть мне будет суждено за свои грехи оказаться в аду, я все равно хочу продлить твои поцелуи как можно дольше. – И, перевернувшись на спину одним ловким движением, он положил Бесс на себя.

Это движение до сладкой дрожи напугало Бесс. Груди ее оказались придавленными к его груди, руки опирались о ложе по обе стороны тела, ноги расставлены. Она словно оседлала его.

Глядя на Алекса широко раскрытыми глазами, Бесс спросила:

– Что я должна теперь делать, дорогой? Он рассмеялся, блеснув своими озорными цыганскими глазами, и сомкнул ее руки под своей шеей.

– В любви, глупенькая, не спрашивают, что надо и что не надо. Делай со мной все, что посчитаешь нужным. Уверяю тебя, что ничего нового ты не придумаешь, и все же за прошедшие века это нисколько не потеряло своей привлекательности.

Бесс поверила ему, она не могла себе представить, что ей может когда-нибудь надоесть заниматься любовью с Алексом. И решила делать то, о чем он ее просил, – следовать своим желаниям.

Приподнявшись на руках, она совсем села на него, чувствуя на своих бедрах прикосновение нежного и горячего мужского естества, и, с нежностью проследив за этим глазами, тихонько провела пальцами по его плечам, груди и животу. Заметив, как вздрогнуло и застыло его тело, Бесс взглянула Алексу в лицо и, увидев закрытые глаза и выражение экстаза, почувствовала чисто женскую гордость. Приободренная этим доказательством своей власти над ним, Бесс приподнялась, встала на колени между бедер Алекса и, упершись ладонями в его грудь, начала целовать ее, подолгу, с удовольствием задерживаясь на сосках. Бесс решила, что больше всего ей нравится целовать их.

Потом, закрыв глаза, она как будто в каком-то трансе начала водить туда-сюда по его груди и животу своими грудями. Трение о завитки волос возбуждало набухшие соски. Спускаясь все ниже и ниже и продолжая ласкать его грудями, она добавила к ним и губы, поцеловав наконец плоский живот.

Внезапно Бесс почувствовала, как его руки вцепились в ее волосы, и, услышав вырвавшийся вместе с содроганием тела стон, была до глубины души потрясена силой доставляемого ему удовольствия. Бедра Бесс слегка приподнялись, в подбородок уперлось что-то горячее. И тут инстинктивно, совершенно непроизвольно, Бесс опустила голову и взяла это в рот.

Руки Алекса еще сильнее вцепились ей в волосы, потом он быстро схватил ее под мышки и приподнял. Увидев его лицо, она была удивлена и обижена.

– О, извини меня, Алекс! Я сделала что-то не так?

– Нет, нет, милая, – ответил он сдавленным, напряженным голосом. – Ты сделала все очень правильно, но сделала это настолько неожиданно, что на этом наша любовь чуть было не закончилась.

Бесс смутилась, но ее вполне удовлетворили его заверения, а с пояснениями можно было подождать до более подходящего случая. Кроме того, вряд ли он был расположен к подобным объяснениям.

Неожиданно она вновь оказалась на спине, Алекс на ней. Опустив руку и найдя место, в котором, казалось, сейчас находилось средоточие ее исступленного желания, он глубоко погрузил туда палец. От распространившейся внизу живота волны наслаждения Бесс вскрикнула.

– Ага, ты готова, – шепнул Алекс. – Так же, как и я.

И тут он раздвинул ей ноги и занял позицию между ними, заставив Бесс поднять колени и податься навстречу в желании слиться с ним воедино.

Стараясь не причинить боли, он входил в нее очень осторожно, но никакой боли, даже никакого неудобства, она не почувствовала. Войдя наконец так далеко, как только было можно, Алекс остановился, и долгое время они просто смотрели друг на друга. Бесс знала, что он разделяет ее мысли так же, как разделяет получаемое наслаждение. Вместе они словно составляли единое, восхитительно-цельное существо. По отдельности же, половинками, поодиночке борющимися с тяготами жизни, им не хватало того символизированного единением тел единства душ.

И когда он начал двигаться внутри нее, Бесс никак не могла разобрать, какая именно сторона ее существа – физическая или духовная – была более потрясена и взволнована. Глаза ее, как и там, у ручья, наполнились слезами. Испытываемое ей чувство к этому мужчине было столь сильно, что силу ее любви не могло передать ни одно действие, кроме полной отдачи себя.

В глазах Алекса было обожание, желание, гордость обладанием. Изгиб его шеи, прикушенная губа, маленькое родимое пятно – все это с исключительной ясностью было видно ей в ярком солнечном свете, в том чистом, непорочном свете, в котором представала перед ней их любовь.

Учащенное, хриплое дыхание смешивалось, сердца бились в унисон, грудь Бесс в такт движениям Алекса соприкасалась с его грудью. Внутреннее напряжение все нарастало, ширилось, становилось всепоглощающим. Ни с чем не считающееся, нестерпимое желание окутало ее своими шелковыми сетями, Бесс отчаянно хотела разрешения. И оно, наконец, пришло – от сладострастных судорог весь окружающий мир померк в ее глазах. В экстазе, откинув голову на подушку, она еле дышала: ее мышцы содрогались и сжимались в спазмах исступляющего блаженства.

Каким-то самым отдаленным уголком сознания она восприняла ответный возглас облегчения Алекса, почувствовала, как он, расслабившись и наполовину навалившись на нее, упал рядом, но тотчас же вновь прижал к себе. Так прошло несколько минут. Бесс чувствовала такую легкость во всем теле и такое счастье, что хотелось смеяться. Не в силах пошевелиться, уткнулась носом в плечо Алекса и задремала.