/ Продолжение мемуаров./

      – Ты прав! – согласилась Жюльетта, – Быстренько переоденься.
      – Во что?
      – О, мой дорогой, я уже позаботилась. Ты вырос, мой Роланчик, и я надеюсь, новый костюм от Персерена тебе подойдет. Это мой подарок. Ведь тебе скоро – подумать только, как время летит! – уже четырнадцать!
      – Ты заказала мне костюм у самого Жана Персерена, королевского портного? Вот молодчина! Но ты меня подождешь? Не уезжай без меня!
      – Не уеду, не уеду! Честное фрондерское!
      Новый костюм от королевского кутюрье пришелся мне в самый раз. Я с великой радостью стянул с себя форму пажа. С каким удовольствием я променял бы эту надоевшую форму на гвардейский мундир, не говоря уже о плаще мушкетера! Но это было будущее. А пока я облачился в новый наряд. В этой одежде я показался себе старше, торжественно поклонился своему отражению и, полагая, что у меня теперь вид настоящего дворянина, завернулся в красивый модный плащ и побежал к Жюльетте.
      Каково было мое удивление, когда вместо сестры я увидел старшего брата! Графиня де Фуа исчезла, меня встретил королевский гвардеец в бело-синем мундире. Я разинул рот.
      – Жюль, – пробормотал я, – Как ты здесь оказался? Ты же клялся, что ноги твоей не будет в отеле де Фуа? А где Жюльетта? Она уже уехала? Обещала же подождать меня, обманщица!
      Гвардеец расхохотался.
      – Роланчик, – отвечал гвардеец, – Я жду тебя! Но ты очарователен, мой малыш! И ты уже совсем взрослый!
      – Жюльетта! Ты тоже переоделась?! Глазам не верю!
      – Я решила тряхнуть стариной, – улыбнулась юная графиня, – Как? Меня можно принять за виконта де Линьета?
      – Один к одному! А усы где взяла?
      – Приклеила! – объяснила Жюльетта.
      – А карету будем брать?
      – С гербами де Фуа? Не стоит. Обойдемся. Тут недалеко.
      Мы вышли из дома. Надо сказать, что на меня в персереновском костюме никто не обращал внимания, зато, когда Жюльетта шла через Новый мост, монашенки уставились на нее так, словно увидели привидение, а несколько минут спустя мнимого виконта такими же обалделыми взглядами провожала группа придворных.
      – Неужели я так плохо играю свою роль? – прошептала Жюльетта.
      Я пожал плечами. Тогда я не знал о том, что несколько часов назад наш Жюль дрался с этими самыми придворными, и де Вард едва не убил его. Тогда я не знал, что Жюля подобрали монашки из Сен-Дени и взялись выхаживать, и, завидев двойника в той же одежде на Новом мосту спустя несколько часов после происшествия, монахини ужаснулись. Но, пока Жюль отлеживался в монастыре, мы с Жюльеттой начали действовать.
      По дороге мы обсудили план действий. Мы решили идти в кабачок Луи Годо ''Три золотые лилии'' – во времена Людовика ХIII кабак назывался ''Сосновая шишка'', Годо переименовал свое заведение после осады Ла Рошели. Там мы наверняка найдем кого-нибудь из наших!
      Жюльетта рассказала о том, как она узнала о подлом заговоре. Оказывается, графиня установила потайные двери, чтобы быть в курсе коварных планов генерала. Де Фуа и его приятели, старые враги наших фрондерских героев, собрались на тайное совещание, а Жюльетта, устроившись в своем тайнике, все подслушала! Графиня собственными ушами слышала, как заговорщики решили устроить саботаж, испортить пушки Бофора. Вот до чего их довела лютая злоба! Ведь, если у них получится, не только Бофор может погибнуть и их личные враги, а ни в чем не повинные люди, которых де Фуа и его шайка в глаза не видели – простые солдаты. Такая подлость – даже для жюльеттиного старикашки черезчур!
      Правда, среди заговорщиков находился один молодой маркиз, муж Жюльеттиной подруги Женевьевы, он попытался было воззвать к совести генерала де Фуа, к его патриотическим чувствам, но де Фуа заявил, что он припомнит проклятым фрондерам все их выходки. С Бофором все было ясно. Рога, которыми Рыночный Король украсил лысину генерала, быть может, и требовали возмездия, но остальные-то при чем? – говорил молодой маркиз.
      – Кто остальные? – прошипел де Фуа, – Этот дуэлянт де Монваллан по прозвищу Гугенот? Мой мятежный племянник Серж? Вы защищаете этих головорезов?
      – У Бражелона, – заметил маркиз, – Всегда была безупречная репутация.
      Де Фуа еще больше разъярился:
      – Вот именно – была! Вы очень кстати употребили прошедшее время! Маркиз, вы мальчишка и ничего не понимаете! А с Бражелоном у меня старые счеты!
      – У вас, генерал? – удивился маркиз.
      – Да, маркиз! Я припомню этому юнцу монастырь Святой Агнессы!
      – А-а-а, вот вы о чем, – протянул маркиз. Он еще пытался отговорить генерала.
      – Я знаю эту историю, – сказал маркиз, – Господин генерал, позвольте заметить, что в той ситуации вы были неправы. Виконт и его гвардейцы ничем не скомпрометировали себя, они защищали женщин, как и положено вести себя истинным дворянам, тогда как вы…
      – Что я?
      – Если вы хотите мстить за монастырь, за ваше моральное поражение под стенами обители, я вам не союзник! Вы поступаете вопреки законам чести!
      – Успокойтесь, маркиз! – усмехнулся де Фуа, – Я вам сообщу нечто такое, что заставит вас расстаться с вашими рыцарскими иллюзиями!
      – Что вы мне сообщите?
      – То, что тогда гвардейцы по приказу молокососа Бражелона пропустили в монастырь мятежника, раненого фрондера!
      – Ну и что? Вы бы его прикончили? Пытали? Повесили – как вы когда-то угрожали виселицей своему родному племяннику Сержу? Это на вас похоже, генерал. Но все-таки…вы носите славное имя, вы же дворянин! Я удивляюсь, что дворянин по имени ДЕ ФУА не может понять, что можно вести себя как-то иначе с раненым повстанцем!
      – А имя этого повстанца было… Я удивляюсь, что вы, маркиз, говорите о защите женской чести! Мятежник, спасенный виконтом от тюрьмы, и, по всей вероятности, от плахи, выжил и стал причиной бесчестья вашей молодой жены! Его имя – барон Оливье де Невиль, и о связи этой болтает весь белый свет!
      Этими словами де Фуа добил маркиза. Бедняга опустил голову и прошептал:
      – Я ваш, господа.
      Вот что узнала Жюльетта, подслушав тайное совещание у мужа. Мы ждали, что хоть кто-нибудь из наших прежних друзей заявится в мушкетерский кабачок господина Годо. Я рассказывал Жюльетте новости Двора. Между делом сообщил ей, что утром, когда я уже бежал к ней, мне повстречались знакомые ребята, пажи этого бесноватого урода герцога Орлеанского, им, бедным, нелегко приходится с этим избалованным истеричным принцем, мой Людовик намного лучше, с ним можно договориться. Пажи поведали мне, что только что видели красавчика Бражелона в Люксембургском дворце. Я добавил, что виконт обзавелся новой шикарной шляпой, с длиннющими черными перьями, и эта шляпа вызвала зависть и восхищение всех пажей женоподобного брата короля, Филиппа Орлеанского.
      – Что за глупость, какая-то там черная шляпа! – перебила меня Жюльетта, – Речь идет о жизни и смерти, а ты об этой дурацкой шляпе.
      – Вовсе не дурацкая! Дурацкая шапка – колпак с бубенчиками, что надел Ришелье, когда по наущению герцогини де Шеврез плясал сарабанду перед Анной Австрийской! А у виконта дворянская шляпа, широкополая, с перьями. Моя, наверно, хуже!
      – Оставь шляпы в покое! Будет время, я достану тебе шляпу в сто раз лучше, чем у виконта, нашел чему завидовать!
      – Сомневаюсь.
      – Не сомневайся. Скажи лучше, что ты знаешь о бароне де Невиле.
      – У де Невиля новая лошадь. Он ее купил совсем недавно у де Гиша, а тому продал его приятель Шарль де Сен-Реми. Отличный конь! Английский жеребец. Кличка Дуглас. А любовница старая – твоя подруга маркиза***.
      – Лучше бы было наоборот, – вздохнула Жюльетта, – это все, Ролан?
      – Это все, Жюль…етта, / я шепнул ее имя тихонько./
      – Шляпа, лошадь… одни глупости в голове у этого мальчишки?
      Я тихонько засмеялся и пропел вполголоса:
      ''Во что-то надо верить, о чем-то надо петь,
      И на ноги примерить, и на голову надеть?''
      – Откуда это?
      – Да так, старая песенка. Сочинил ее когда-то давно Шарль де Сен-Реми. Помню, там еще такие слова были:
      ''Интриг я не любитель, в политике профан,
      Что делать дворянину, если он не Д'Артаньян?''
      Жюльетта вздохнула:
      – А время идет!
      – Подожди…Еще не вечер!
      И тут нам неожиданно повезло! Мы сидели себе в уголке, для вида заказав кисленькое винцо и довольно съедобный обед, ели-пили потихоньку, поджидая кого-нибудь из друзей нашего фрондерского детства. Мы сравнивали себя с рыбаками, закинувшими удочки в ожидании, пока клюнет какая-нибудь рыбешка. Хоть мелкая, да наша…
      ''Ловись, рыбка, большая и маленькая'', – пробормотал я, чокаясь с Жюльеттой. Но Жюльетта недаром воспитывалась у монахинь. Она напомнила мне о Чудном Улове Рыбы и процитировала Иисуса:
      `'Я сделаю вас ловцами человеков''.
      – Ого! Кажется, нам повезло! Бог нас услышал!
      – Что такое? – спросила Жюльетта – она сидела спиной к двери и не видела вошедших.
      – Не оборачивайся! Какие к нам плывут… крупные рыбы…
      Я развел руками как хвастун-рыбак.
      – Кто?
      – Не оборачивайся! Я говорю,…крупные рыбы… Есть варинат: прилетели птицы высокого полета. Нам повезло больше, чем мы ожидали!
      – Да кто, не томи!
      – Знаешь, кого занесло в эту харчевню?
      – ?
      – Сюда явились маршал де Граммон и граф де Ла Фер, и с ними целая компания каких-то лихих парней, судя по всему, ребята серьезные!
      – Что они делают?
      – Разговаривают.
      – Но у них свои дела.
      – Конечно. Пусть обсудят свои дела, а мы пока прикончим это винцо. А потом я, Ролан де Линьет… закину удочку. А наживкой будет…
      – Что?
      – Наша песня, Жюльетта, наша песня!
      И я тихонько просвистел несколько тактов ''Фрондерского ветра''. Глаза Жюльетты вспыхнули.
      – О да, Роланчик, ты умница, на такую наживку как "Фрондерский ветер'' и граф и маршал наверняка клюнут! – восторженно сказала графиня де Фуа и, продолжая разыгрывать гвардейца, разлила остатки вина.
      – За удачу, Роланчик!
      – За удачу, Жюльетта! Ой – прошу прощения – Жюль!
 

 

/Продолжение мемуаров/

      Нам не пришлось долго ждать: беседа графа, маршала и их приближенных оказалась недолгой. Я находился в очень удобном положении: меня было незаметно, тогда как я прекрасно видел происходящее и не спускал глаз с их компании. Маршал Граммон, по всей вероятности, знакомил графа де Ла Фера с этими молодцами.
      Поднялся рыжеволосый великан с пышными усами и бородой. Граф протянул ему руку, которую парнище почтительно пожал. Они еще о чем-то говорили минут пять, сблизив головы. После этого граф вручил великану какой-то мешок. Парень запустил руку в мешок и показал содержимое своим товарищам. Те пришли в восторг и хотели было закричать не то ''Ура!'', не то ''Да здравствует граф!'' – но граф сделал предостерегающий жест, парни притихли и начали прощаться.
      Все свои наблюдения я тихонько перессказывал сестре, и мы пришли к единому мнению: это неспроста, затевается какое-то опасное предприятие, участниками которого будут рыжий великан и его отряд, а вдохновителями – граф де Ла Фер и де Граммон.
      – Ну что же ты? – нетерпеливо спросила Жюльетта, – Иди же, Ролан! Иди, пока они не ушли!
      А мне вдруг стало очень страшно. Нет, не мести де Фуа я испугался! Я боялся так запросто подойти к таким знаменитостям, я, маленький паж… А если они мне не поверят? Посмеются да прогонят, и я буду вынужден с позором удалиться.
      – Мы же решили… Песня будет как пароль.
      – А почему они должны поверить моей песне?
      – Нашей песне, – поправила сестра, – Их тоже, Ролан. Это же наши!
      – А если они мне не поверят? Нашу песню не только друзья знали. Боюсь я, ужасно боюсь, Жюльетта.
      – Раньше ты никогда не произносил слово боюсь. В Доме де Линьетов не было трусов!
      – Но я правда боюсь!
      – Что ж, – сказала Жюльетта, этак презрительно сощурившись, – Тогда уходим. Пусть все остается на своих местах. Пусть Бофор воюет поврежденными пушками. Пусть все погибнут, потому что Ролан де Линьет струсил!
      – А ты? Почему я? Почему бы тебе самой не обратиться к ним? – Жюльетта посмотрела на меня, и я понял, что она, удивленная и испуганная такой реакцией монахинь и придворных, предпочитает держаться в тени.
      – Ты права, Жюльетта. В Доме де Линьетов не было трусов. Прости мне эту минутную слабость. Я просто очень разволновался, но это пройдет! Уже прошло!
      – Вот и умница, Роланчик. Иди. С Богом, малыш!
      – Позвать их сюда?
      – Да, да! Я жду!
      Ноги мои сделались как тряпочные, но я выбрался из-за столика и, стараясь держаться как можно непринужденнее, направился к Атосу и Граммону, которые продолжали свою беседу. Веселая компания рыжего парняги уже удалилась, хохоча и бряцая шпагами. Я подошел к столу, поклонился и вполголоса пропел: ''Фрондерский ветер веет над страной…" Граф и маршал переглянулись и удивленно взглянули на меня.
      – И ''Фрондерский ветер'' принес к нам такого малютку? – насмешливо спросил герцог де Граммон. А граф де Ла Фер ничего не сказал, но смотрел на меня с лукавой, но добродушной улыбкой.
      Тогда я вспомнил, что мне рассказывали о захвате Города вояками генерала де Фуа.
      Когда фрондеры вывесили белый флаг, и Генрих Д'Орвиль заявил роялистским послам, что сдает Город армии короля, защитники Города бросали оружие, а люди де Фуа срывали с их шляп соломенные жгуты и выдирали из-за лент пучки колосьев – фрондерские знаки отличия. Де Фуа наблюдал за этим, сидя на коне, и тогда произнес фразу, которую потом повторила вся страна – кто с ненавистью и отчаянием, кто со злорадным торжеством: ''Сила солому ломит!''
      А я сказал: ''Сила солому не сломит!'' Граф и маршал опять переглянулись.
      – Господа, – тихо сказал я, – Простите за дерзость, что я, не имея чести быть представленным вам, осмеливаюсь отрывать ваше время, но, клянусь честью, только вещи чрезвычайной важности побудили меня обратиться к вам.
      – Мы готовы вас выслушать… молодой человек, – сказал с улыбочкой граф де Ла Фер, но, кажется, смотрел на меня как на несмышленого малолетка.
      – Но просим покороче, юноша, – проворчал маршал, – В одном предложении два раза слово ''честь'', ужасно, не правда ли, Атос?
      – Такому ребенку можно простить, – усмехнулся Атос.
      – Говорите, в чем дело, и поживее – мы спешим.
      – Я буду краток. Вернее, мы будем кратки. Не угодно ли вам, господа, последовать за мной?
      Опять переглядки! Ясно, господа подозревают, что я подослан, чтобы заманить их в ловушку.
      – Может быть, вы сначала представитесь?
      – Шевалье Ролан де Линьет, к вашим услугам!
      У господ вытянулись лица – конечно, они знали нашу грустную историю.
      – Этого достаточно, – сказал граф де Ла Фер и поднялся, – Я следую за вами, шевалье де Линьет.
      Маршал пожал плечами и поднялся вслед за Атосом.
      И, хотя Жюльетте не удалось выдать себя за виконта де Линьета, она рассказала Атосу и Граммону про подлый заговор генерала, но, в отличие от нас, фрондерские вожди встретили наше сообщение спокойно.
      – Нечто подобное следовало ожидать, – сказал граф де Ла Фер, – Не знаю как насчет саботажа, но панику враги герцога пытаются посеять. Не беспокойтесь, сударь.
      Хотя он назвал Жюльетту "сударь'', в глазах его блеснули лукавые огоньки, и мы поняли, что тайна разгадана.
      – Вы предупредите герцога?
      – Мы предупредим не герцога, мы предупредим катастрофу, – сказал Граммон, – Заглянем в Королевский Арсенал, дорогой Атос?
      Атос кивнул.
      – Вы сможете разобраться, в чем там дело? Ведь неисправность очень хитрая, мы не знали, к кому обратиться. Мы позвали вас на помощь наобум!
      – И правильно сделали…молодые люди. Вы сделали то, что должны были сделать, а теперь наша очередь.
      Так мы с Жюльеттой сорвали подлый заговор генерала де Фуа. Я, честно говоря, так и не понял, в чем была причина, что там напортачил де Фуа, чтобы пушки не стреляли. Но зато теперь я знал, где находятся бофоровские пушки, и решил забраться в одну из этих повозок и бежать на войну.
      Так я и сделал!

/ Мемуары Ролана. /

      Увы! В Тулоне меня ждал неприятный сюрприз: порт был закрыт! Часовые никого не пропускали, осматривали каждую повозку, и, честно говоря, я даже расплакался от досады! Забраться в такую даль, быть у самой цели – и внезапно потерпеть такое фиаско! А у меня не было ни лошади, ни еды, ни денег, даже если бы я решил вернуться. Но с какой миной я вернусь? Все откроется, надо мной будут потешаться все наши пажи, дразнить, издеваться, сочинять эпиграммы – я знал, на что способны эти ребята. Когда я представил ехидную физиономию Поля и как наяву услышал его голос: ''Героический рыцарь Ролан, победитель арабов, виват!'' – я застонал от отчаяния. ''Нет, Ролан, – сказал я себе, – Нет обратной дороги! Любой ценой надо пробраться в порт, а оттуда – на корабль!''
      Но охрана не дремала! Я пожирал глазами повозки. Неужели мне не затаиться где-нибудь между мешками, тюками, хотя бы внизу, под колесами? И что за дотошные люди эти бофоровцы, настоящие черти! Наверно, Святой Петр так не сторожит вход в Рай, как эти стражники!
      А народ все скапливался у ограждения, и я понадеялся на то, что возникнет суматоха, давка, сутолока, и я прошмыгну в порт. Но надеждам моим, видно, не суждено было сбыться, меня преследовал злой Рок! Как ни напирала толпа, стоило выйти сержанту и рявкнуть, люди шарахнулись назад, и давка возникла, но в обратную сторону. `'И какой идиот это придумал!'' – c досадой проворчал я, едва не угодив под копыта какой-то лошади.
      Какие-то молодчики пробились вперед и стали совать свои пропуска. Сержант велел их пропустить.
      Толпа заволновалась.
      – Вам лучше отойти в сторону, барин, – посоветовал парень, сидевший на повозке с бочками вина, – Видите, какая давка, как бы вас не придавили ненароком. Эй, сержант! Пропусти, у меня есть бумага!
      – Покажь! – потребовал сержант, – Чего везешь?
      – Вино для его светлости! – отвечал возница, – Вот, извольте взглянуть! И бумаги в порядке.
      – Ща проверим, что за вино, – буркнул сержант.
      – Неужто вы будете проверять каждую бочку? – удивился парень.
      – Да, будем! Таков приказ!
      – Перебесились вы тут, что ли! Никогда такого не было!
      – А теперь будет!
      – Совсем долбанулись!
      – Молчать!
      – Да это…я даже не знаю, как это называется!
      – Это называется произвол! – закричал я.
      – Ну-ка потише, ты, мелкий! – рявкнул сержант, – Ишь, какой горластый! А ты, с бочками, проезжай сюда, если все в порядке, мы тебя пропустим.
      – Но! – крикнул парень. Он подъехал на своей повозке к самому ограждению. Бофоровцы стали осматривать его повозку. Тут я проскользнул под колесами повозки и подошел к вознице.
      – Слушай, милейший! – обратился я к нему, – Какую такую бумагу ты предъявил сержанту?
      Парень усмехнулся.
      – Да неужто вы не знаете, барин?
      – Не знаю. Слышь, мужик, расскажи, будь любезен. Я ведь не местный, из Парижа. Путешествую для собственного удовольствия. Почему закрыли порт?
      – Порт закрыли по приказу бофоровского адъютанта, господина виконта де Бражелона. Его светлости герцогу хотели подсунуть поврежденные пушки. Чтобы, значит, герцога и всех наших там поубивало. Говорят, не обошлось без алжирских шпионов. Вот теперь и проверяют. А еще, говорят, поступило сообщение, что враги Бофора подложили взрывчатку на его флагманский корабль, вот тот, самый большой, ''Корона'' – вот мачты торчат, видите? Теперь и мышь в порт не прошмыгнет без проверки, ясно, барин? Да завтра с утра порт откроют, вы увидите все корабли. И ярмарка будет!
      – Яснее не бывает. А покажи-ка мне, приятель, твой пропуск!
      – Вот, глядите, мне не жалко, у меня совесть чистая – я везу вино. Когда еще такой случай представится подзаработать! Пусть смотрят, да только поскорее, чтобы мне еще разок успеть за винцом сгонять!
      Я пробежал глазами документ и успокоился. Да я сам запросто состряпаю такую бумагу! Возможно, Поль сделал бы лучше, но Поль далеко. Еще не все потеряно, Ролан!
      И, поблагодарив хозяина бочек, я выбрался из толпы, насколько мог, почистил персереновский костюм, в первой же лавке раздобыл бумагу и чернила и накарябал себе пропуск на имя шевалье Ролана де Линьета и расписался за бофоровского адъютанта, господина виконта де Бражелона.
      C этим пропуском я вернулся в порт. Там был все такой же сумасшедший дом! На этот раз грозный сержант разбирался с каким-то дворянином, но, уточнив по спискам его фамилию, велел пропустить.
      Дворянин сказал сержанту с угрозой:
      – Вы еще услышите о шевалье де Мормале! – и проехал в порт.
      – Видали мы таких! – фыркнул сержант этак беспечно и мне:
      – А тебе чего, мелкий? Опять ты тут ошиваешься?
      – У меня есть пропуск! – закричал я, – Вот!
      – Что ж ты раньше молчал?
      – Я… я думал, что потерял его.
      – А ну, покажь!
      Я с важным видом достал свою бумагу. Сержант воззрился на мой документ, принялся вертеть и так и сяк, посмотрел на свет.
      – Что-то не так, cержант? – спросил я.
      – Где ты взял эту бумагу?
      – Я с вами свиней не пас, сержант! Извольте не говорить мне ''ты''! Я дворянин!
      – ''Шевалье де Линьет''?
      – Шевалье де Линьет!!! – заорал я.
      – И ваш пропуск, шевалье, подписал…
      – Виконт де Бражелон. Вы что, читать не умеете?
      – Нет!
      – Не умеете?
      – Не так наш виконт расписывается!
      – Как это не так? Какая это буква? ''Б-э-э-э''!
      – Нет!
      – Как это не ''Бэ''?
      – ''Бэ'', но виконт не так ее пишет. А ну, говори, дворянчик, где ты взял эту бумагу?
      – Пропустите меня немедленно!
      – Не имею права.
      – Вот что, жирный боров, позови дежурного офицера, если не умеешь читать!
      – Ты, мелкий, не оскорбляй королевского сержанта при исполнении служебных обязанностей!
      – Позовите офицера, я требую! Месье!
      Подошедший к нам офицер оказался Сержем де Фуа. Но племянник генерала не узнал меня, посмотрел свысока и спросил:
      – Что у вас опять за разборка?
      – Вот, сударь: фальшивый пропуск у этого малька. Говорит, сам виконт подписывал! А я же знаю, как его милость расписывается. Во всех бумагах такое навороченное ''Бэ'' с двойным колечком, а тут простое.
      – Ты прав! – сказал Серж де Фуа, – Не его рука.
      – Ведите меня к виконту! – потребовал я.
      – Какой прыткий! – усмехнулся Серж, подумал немного и сказал:
      – Что ж, пошли, разберемся.
      – Господин офицер, должен ли я отдать вам мою шпагу? – спросил я Сержа, – Вы меня арестовали, надо полагать?
      – Не надо полагать, – зевая сказал Серж, – Просто мне чертовски скучно, мне все надоело, все задолбало, а ты забавный малый. Идем, маленькое развлечение, развеселим господина виконта.
      – За кого вы меня принимаете? Я не шут! У меня важное дело!
      – Какие могут быть важные дела в твои-то годы… – опять зевнул Серж.
      – Вы не выспались, сударь?
      – Я же тебе говорю: тос-ка!
      Виконта окружала толпа народа, со всех сторон к нему тянулись руки с прошениями, чеками и прочими документами.
      – Да этому базару конца-края не будет, – буркнул Серж и, растолкав толпу, пробился к виконту:
      – Гони их в шею, Рауль!
      – Оставь, – отмахнулся виконт, – Ждут же люди. Эй, ты, с мукой, давай твой чек, я подпишу.
      – Все, этот мукомол последний! – заявил Серж, – А ну, убирайтесь! Перерыв! Его милости нужно отдохнуть! С каких это пор ты занимаешься мукой?
      – Я, cударь, отвечаю за свой товар, у меня мука высшего качества! – утверждал мукомол.
      – Я знаю, – кивнул виконт.
      – Ну и дела! – захохотал Серж, – Ты что-то понимаешь в муке, друг мой?
      – Я? Абсолютно ничего! Но Гримо – вот он понимает. Все, ''мученик'', иди, получай деньги.
      – `'Мученик''. Ну и шутник вы, ваша милость! Премного благодарен!
      – Не стоит. Тебе спасибо. Ну, кто там еще?
      – Никого! – закричал Серж, – Никого не пущу! Убирайтесь отсюда, вам говорят!
      – Да подожди ты! Мне не трудно, их не так много осталось.
      – Ах, господин виконт! Вы сама любезность! Подпишите! От вашей подписи зависит все наше благосостояние! Вот спасибо-то! Дай вам Бог здоровья, сударь!
      И виконт с любезной, бесстрастной и скучающей миной подписал еще несколько бумаг, и, когда просители убрались восвояси, обернулся к нам. Сразу скажу, знаменитой черной шляпы на нем уже не было. Шляпа была светлая, с ярко-алым пером. Cерж показал мой пропуск.