Таинственная бумага, подписанная Раулем, бумага, к которой он сам так беспечно отнесся, не подозревая подвоха со стороны ''честнейшего человека Франции'', как с легкой руки Анны Австрийской называли герцога де Бофора, бумага, встревожившая Люка и Гугенота, была связана напрямую с беседой Бофора и Шевретты в кают-компании, но не содержала в себе ни обязательства жениться на мадемуазель де Бофор, ни готовности подчиняться приказу, запрещающему дуэли.
      Анжелика де Бофор заметила, что ее отец и графиня что-то живо обсуждали, пока Рауль пел песенку о капитанах. Но содержание беседы Бофора и Шевретты она знать не могла, хотя изнывала от любопытства. Прочие участники играли в фанты от души, их внимание было приковано к певцу, они не подозревали, что тут кроется какая-то интрига.
      Между тем герцог еще в начале экскурсии сделал условный знак, прекрасно понятый Шевреттой: "Мне необходимо сообщить вам нечто важное наедине''. События развернулись так, что ни адмирал, ни Шевретта, ни на мгновение не оставались одни, чтобы пермолвиться парой слов. Не будь Анжелика де Бофор переодета, Шевретта легко решила бы эту проблему, сбыв адмиральскую дочку своему мальчику и выбрав в провожатые Бофора. Но такие знаки внимания в отношении пажа были невозможны. Бофор потому так быстро и свернул экскурсию, что понял: во время осмотра корабля ему не удается переговорить с Шевреттой: Рауль не отходит от матери ни на шаг. Графине осталось только пожалеть бедную девочку, Бофорову дочурку, которая в одиночестве карабкалась по крутым ступенькам корабельных лестниц, не без зависти на графиню поглядывая. Ничего, малышка, придет и твое время, подумала хитроумная Шевретта – и предложила игру в фанты. Дальше все пошло, как она задумала, и Рауль, сам того не зная, подыграл своей поднаторевшей в интригах матушке, отправившись за гитарой.
      Бофор, как корсарский корабль, готовый взять на абордаж торговое судно, устремился к ней, прокладывая себе, путь среди яхточек, шлюпок, брандеров – такие морские ассоциации пришли в голову Шевретте после песенок экипажа. Но наперерез Бофору устремился де Невиль и перехватил графиню. Стремясь поскорее избавиться от Оливье, Шевретта как могла, успокоила терзаемого сомнениями барона, и Оливье сообразил, что он мешает графине и адмиралу беседовать о каких-то своих делах. Оливье поклонился и отошел. Бофор был тут как тут.
      – Мари, – шепнул Бофор одними губами, называя ее по имени, не по-великосветски, а по-заговорщицки, – Я же сейчас могу, пока еще не поздно, отправить с вами Рауля просить подкрепления. Хотите?
      "…Как жаль, что я не верю в ваши планы…''
      – Неужели ситуация настолько опасна? И вам так необходимо подкрепление? – спросила Шевретта, – У вас же около двадцати тысяч войска. Целая флотилия!
      ''…при всем желаньи верить не могу…''
      – Я говорил с местными жителями, с представителями власти, с разными людьми и в состоянии оценить ситуацию объективно. Да, подкрепление необходимо.
      "…но снова в путь уходят капитаны…''
      – У кого вы собираетесь просить подкрепления, Франсуа?
      – У короля, конечно, у кого же еще!
      "…оставив нас на грешном берегу…''
      – Людовик обещал снарядить в ближайшем будущем вторую эскадру. В присутствии всего Двора. И он сдержит слово.
      "…им дела нет, что паруса в заплатах, что после шторма трюм как решето…''
      – У короля? О Франсуа, разве вы не понимаете, что Рауль откажется от такого поручения. Разве вы его не знаете?
      "…они поют, душа у них крылата…''
      – Но мы убьем двух зайцев, Мари, друг мой! Я на какое-то время выведу Рауля из игры – а ведь вы этого хотите, я же знаю! И дам знать королю о положении на побережье. Даст Бог, они уладят свои разногласия. Если мы убедим Людовика, что помощь необходима немедленно, а то все пропадем…
      "…теперь не остановит их никто…''
      – Нет, дорогой Франсуа, мне страшно за него. Боюсь… Я женщина, и я имею право произносить это слово. Франсуа, боюсь, что вражда не только не затихнет, а разгорится с новой силой. Так король вас и послушает!
      – Я хотел использовать этот шанс, – сказал Бофор.
      – Аплодируйте, Франсуа, аплодируйте! Первый куплет закончился, и на нас смотрит ваша дочь.
      Бофор зааплодировал, и все вслед за ним.
      – У меня тоже важные бумаги Отцов Святой Троицы. Переведите их как можно скорее – они на латыни.
      – Но я еле-еле, и то, если напрягу память, лепечу по латыни…Какая тут латынь! Меня же дразнят косноязычным!
      – Не вы, Франсуа, не вы. Переводить документы будет ваша умненькая молодежь. Что же до помощи, здесь нужна более ловкая дипломатия. Я постараюсь настроить мою подругу королеву соответствующим образом.
      "…За грязную потрепанную карту последний золотой свой заплатив…''
      – Кстати, о золотых, – сказал герцог, – Ваш любезный муж просто убил меня на месте одной своей фразой.
      – Это он может, – согласилась Шевретта, – Но вы живы, Франсуа.
      – Мари, не играйте словами. Я вижу, у вас уже созрел какой-то план…
      – Тс! Слушайте!
      ''…они спешат в Придуманное Завтра, насвистывая старенький мотив…''
      "Мы освободим Железную Маску. Мы разыщем в Париже этих мальчишек-заговорщиков, Роже де Шаверни и его товарищей. Организуем захват замка, где Людовик держит в заточении своего несчастного брата. Мы сделаем это. Атос и я".
      "А за это время, – думала Шевретта, отметив, с каким вниманием слушает златокудрый паж песенку о капитанах, – А за это время наши милые детки уладят свои дела. Бофорочка просто прелесть, как ловко она опрокинула бокал во время обеда… За это время у них все решится. И тогда мы… с освобожденным принцем…''
      "С наивностью глупца или поэта, поверив детской сказке до конца…''
      "…Вернемся к герцогу на нашей белой ''Виктории'' и увезем за тридевять земель Рауля и Анжелику. По ту сторону океана. Подальше от Людовика''.
      "…они готовы мчаться на край света на поиски волшебного дворца…''
      – Вы не принимаете мой план, Мари? Вас не страшит грядущая война с арабами?
      – Не хочу казаться лучше, чем я есть. Я далеко не римлянка и далеко не спартанка. Но в этой ситуации, с вами, здесь, безопаснее, чем где бы то ни было.
      "Вооруженный захват замка. Или, как хотел Бофор – поручение к королю''.
      "…Под солнцем белый мрамор стен сверкает, и полон сад диковинных цветов…''
      – Видит Бог, у меня были лучшие намерения…
      "…и добрый джин покорно охраняет…''
      – "Добрый джин", – пробормотал Бофор, – Какой там добрый джин! Авантюру мы затеяли, Мари…
      – Но вы же взяли с собой молоденькую дочь, Франсуа. Ее и будет охранять ''добрый джин''. Наше Сокровище защитит ваше Сокровище, адмирал!
      "…сокровища погибших городов…''
      – Или вы хотите, чтобы я увезла на "Виктории" Анри де Вандома? Подальше от войны? Найдите предлог, и я сделаю это.
      Бофор вздрогнул.
      – Как вы можете так говорить, Мари? Анжелика не оставит меня! Да и я ее ни на шаг не отпущу от себя. Черт с ней, с войной! Двум смертям не бывать. Все лучше, чем оставить моего ангела при Дворе без защиты. Она такая наивная, искренняя, доверчивая! И ее – Ad bestias – видите, я тоже помню кое-что из латыни.
      – Вот именно, Ad bestias*, – кивнула Шевретта, – Они нас не послушаются, Франсуа. А если мы будем настаивать, окажем давление… приказы и инструкции…
      … * Ad bestias – К зверям /лат /.
      …
      "…Да здравствуют приливы и отливы, приветствуем тебя, морская гладь…''
      – …у них еще остается Тортуга.
      – Тортуга? Вы с ума сошли! Я похож на отца буканьерши? – Бофор играючи слегка задел свое кружевное жабо и пригладил кудри роскошного парика.
      – Так же как я – на мать буканьера, – Шевретта оттопырила пальчик с золотым колечком – знаменитым сапиром в оправе из алмазов, – Но наши дети непредсказуемы. От них можно ожидать чего угодно.
      – Полагаете, рванут на Тортугу за сокровищами? У вас есть основания так говорить?
      – Если бы не было оснований, я не говорила бы. А может быть, я пошутила, – лукаво сказала Шевретта, и герцог перевел дух.
      "…сокровища, быть может, и фальшивы, но как же интересно их искать…''
      – Ну у вас и шуточки! Аплодируйте, Мари, аплодируйте! Мне очень нравится эта морская песенка! Просто очаровательна, не правда ли, господа!…Но я еще не сказал нечто очень важное… я начал было, но мы отвлеклись… Рауль! Повтори, дружок, сделай одолжение!
      – Вы что-то говорили насчет Атоса? – напомнила Шевретта.
      – Да, – сказал герцог совсем тихо, -…есть одна проблема…
      – С Атосом? Меня этим не удивишь!
      Герцог вздохнул.
      – Как вам сказать… – протянул герцог.
      – Так и говорите. Как есть.
      – Ох…
      – Я жду, Франсуа.
      – Ваш безупречный рыцарь так настроил Рауля, что парень намерен отказаться от своего жалованья. Как вам это нравится, Мари?
      – Вы уверены, что правильно его поняли?
      – Увы!
      – Меня не деньги беспокоят, а то, что это открытый вызов королю.
      – Это поймут именно как вызов. При Дворе,… Да и везде – люди же не дураки!
      – Опрокинутый бокал, – вздохнула Шевретта.
      – И вы так спокойны?
      – Подождите, Франсуа. Я думаю. Я же знаю Атоса.
      "…то шторм, то штиль, то прочие несчастья…''
      – Вот-вот.
      – Как я понял, – шептал Бофор, – Король сожалеет о случившемся. Очень сожалеет. Не поймите меня превратно, он и не думает уступать и отказываться от этой девчонки, но нечто вроде угрызений совести – насколько такой человек как Людовик Четырнадцатый может испытывать раскаяние… слов не хватает, дорогая Мари… О я… косноязычный! А Атос занял непримиримую позицию, скажем так…
      "А тут еще и история с Железной Маской".
      "…то черный парус злого корабля…''
      – Опрокинутый бокал, – повторила Шевретта, – Бокал. Феодал. Дров наломал.
      – Да-да, – вздохнул Бофор, – Вы не находите, друг мой, что ваш феодал зашел слишком далеко? Он забыл, что ли, в какое подлое время мы живем?
      "…когда же, наконец, впередсмотрящий нам закричит заветное: ''Земля!''…''
      – Есть! – шепнула Шевретта, – Гримо!
      – Что Гримо?
      – Оформите доверенность на имя Гримо. Посвятите Гримо в суть конфликта. Гримо будет расписываться в ведомости за вашего адъютанта. А Рауль подпишет доверенность не глядя. И до короля ничего не дойдет. Король-Солнце будет считать нас лояльными.
      "…Не раз над океаном встанет солнце…''
      – Я вам дала идею. Мне нельзя больше задерживаться. Атос там и так, наверно, с ума сходит.
      ''…И может статься, на закате дня…''
      – Так и сделаем, – решил Бофор, – А то ведь не поймут наших феодалов. Ни Штаб, ни свита, ни экипаж. А о Дворе я и не говорю. А я хочу все уладить.
      – Я вас понимаю. И я понимаю моих феодалов. Но прошли те времена, когда независимые феодалы действовали по принципу: "Вассал моего вассала – не мой вассал''.
      – Да, о Донна, – вздохнул Бофор, – Приходится интриговать. Хотя в душе я тоже феодал. Но – тайный!
      – Без интриг не выжить в наше время, Франсуа. Я реально смотрю на вещи. В конце концов не король же платит жалованье армии!
      – Не король, мадам, Франция. Я рад, что мы договорились. Вы замечательный дипломат, Мари!
      "Замечательным дипломатом я буду, когда мои интриги увенчаются успехом. А предоставь мы сейчас Раулю свободу действий – вдруг он ввяжется в освобождение Железной Маски".
      Шевретта поежилась.
      "…Они найдут свой столь желанный остров, найдут, но, к сожаленью, без меня…''
      "Вот именно, без тебя, – улыбнулась графиня, – но к счастью, а не к сожалению''.
      – Итак, мы обо всем договорились? – шепнул Бофор, – Вы не гневаетесь на меня, Мари?
      – Вы как молодой де Невиль, начинаете рассыпаться в извинениях!
      – Дело в том, что Алжир, как я понял…
      – Тс! Слушайте!
      "…Там пальмы, орхидеи и лианы…и мраморный дворец на берегу…''
      – Вы зря казните себя, Франсуа. Вы поступили как верный друг.
      – Мари, я сам бывал в подобных ситуациях.
      – Мы вместе бывали в подобных ситуациях, Франсуа. Но тогда – выпутались. Выпутаемся и теперь.
      ''…как жаль, что я не верю в ваши планы, при всем желаньи верить не могу…''
      – А все-таки, – заметил Бофор, аплодируя исполнителю морской песни, – Вы что-то затеваете.
      – Возможно, – лукаво сказала Шевретта, – Пока мы обсуждали наши проблемы, и песня закончилась.
      – Браво! Браво! – закричал герцог.
      Шевретта улыбнулась сыну и сделала приветственный жест, слегка пошевелив пальчиками. Засим последовал воздушный поцелуй.
      – Мне – уйти, Мари? – спросил Бофор.
      – Задержитесь еще на минутку, Франсуа, – остановила его Шевретта, – Рауль окружен поклонниками, и они так быстро его не отпустят.
      Рауль, видимо, демонстрировал своим поклонникам достоинства своей палисандровой гитары, и Бофор занял прежнее место.
      "Мы должны успеть освободить принца до того, как Бофор начнет штурм мусульманской твердыни. Если принц будет у нас на борту, я смогу убедить Рауля, что сопровождать близнеца Людовика XIV – не бегство, а задача не менее сложная и почетная, чем лезть на приступ вражеских стен, размахивая флагом с лилиями. Но если принц, получив свободу, решит бороться за свои права, можем ли мы рассчитывать на помощь нашего отважного герцога? Тогда неизбежна гражданская война.''
      – Вы помните Фронду, Франсуа? – тихо спросила Шевретта.
      – Еще бы, черт возьми! – сказал Бофор, – О, простите!
      – Ничего.
      "Итак, если принц решит воевать…''
      "Опять война, опять дрожит земля,
      Вперед, Пираты Солнца – Короля!''
      Бофор подскочил на месте.
      – Слышите, а? Этот бард меня с ума сведет! И сведет на нет все наши усилия! Это же новый вызов!
      – Дослушайте сначала, – повела бровями графиня, – Это скорее шутка.
      – Полагаете, королю понравится такой юмор? На словах Людовик отрекается от пиратства, от всех каперов и приватиров. А на деле – тс! – я вам ничего не говорил, но мне ли, адмиралу, не знать,… а на деле Его Величество оказывает им покровительство.
      – Я об этом ничего не знаю, адмирал, и вы мне ничего не говорили. Ничегошеньки,- Шевретта сделала детские глаза. Бофор улыбнулся.
      ''Война идет, и мы домой придем -
      Кто на щите, кто с вражеским щитом…''
      – Мари, вы говорили, что вам далеко до спартанки. Но он-то у вас, похоже, спартанец,- вздохнул Бофор.
      – Не сбивайте меня со своими спартанцами, герцог! У меня и без древних греков голова идет кругом! Чем вы недовольны – пиратами? Замените пиратов на солдат и спойте королю. Смысл изменится. Людовик обладает чувством юмора, не переживайте.
      – Браво, мадам! Оставим как есть. Не зря Ришелье величал вас сверхинтриганкой.
      – Это не интрига, герцог, это инстинкт.
      – Что за инстинкт?
      – Древний инстинкт, герцог, древний как сама жизнь. Желание защитить своего детеныша. Схватить по-кошачьи за шкирку и утащить от всех бед и опасностей.
      – Раньше надо было ''хватать за шкирку'', дорогая Мари. Что же вы не хватали его при Ришелье?
      Впервые герцог де Бофор в задушевном разговоре отважился напомнить Шевретте о прошлом.
      – Никто, кроме Рауля, не вправе упрекать меня за времена Ришелье!
      – Он-то вас не упрекнет. Он вас обожает.
      – Я знаю, – сказала Шевретта, – Я его тоже.
      Бофор опасался Шевретту в гневе, а один осторожный намек на времена Ришелье – и она вспыхнула как ракета.
      "Король отрекается от пиратства. А сам-то ты кто, не пират? Пиратский адмирал, кружевной и бархатный Франсуа в парике алонж".
      – А насчет опрокинутого бокала не беспокойтесь, – шепнул Бофор, – Вассал моего вассала – немой вассал. Могу я сослаться на вас, убеждая Гримо?
      – Немого вассала? Да, разумеется. Вы все сказали, Франсуа?
      – Кажется, ничего не забыл… Ах да, насчет опрокинутого бокала… Я переговорю с капитаном де Вентадорном и постараюсь его убедить.
      – …в том, чтобы пили первый тост за морского властелина – за Нептуна!
      – О Шевретта! Вот кто был бы у меня главным советником! И как вас посещают такие хитрые идеи!
      – Это жизненный опыт и немного фантазии, – улыбнулась Шевретта, – Когда-то давно, в гораздо более опасной ситуации мушкетеры подняли тост за пленного короля Карла Первого. И король все понял.
      – Я знаю эту историю, – сказал Бофор, – И все-таки мне тревожно. Подчиняясь тому же древнему инстинкту, я думаю о своей дочери.
      – Вы же не приняли мой вариант, герцог.
      – Я не о том. Если даже крохотуля – барабанщик грозится прыгнуть с ростра и утопиться, моя сумасбродка тем более не повернет назад и не поедет с нами. Думаете, я не пытался внушить ей, что это безумие? А кстати, Рауль до сих пор не подписал контракт.
      – Вот и повод, чтобы получить необходимую вам подпись на доверенности. Организуйте это, Франсуа.
      – Я думал, вы ухватитесь за эту соломинку.
      – Мы еще не утопающие… У меня мелькнула одна мысль…Не будь в этой истории замешана Лавальер, я сейчас не хуже ведущей актрисы мольеровской труппы или покойной миледи грохнулась бы в обморок и разыграла бы тут пред всем обществом нервную болезнь, сердечный приступ – что угодно. Ваш любезный доктор подтвердил бы нужный диагноз, и вы отпустили бы со мной Рауля ''по семейным обстоятельствам''.
      – А вы могли бы?
      – Безусловно.
      – Предупредить врача?
      – Не нужно. Бражелон-на-Луаре – райское место, но слишком близко от владений маркиза де Лавальера. ТРИ МУШКЕТНЫХ ВЫСТРЕЛА, не так ли, Франсуа? Там сейчас хуже, чем с вами, герцог.
      – Но свет клином не сошелся на вашем Бражелоне-на-Луаре. А ваша мнимая болезнь – достаточно веское основание, чтобы…
      – Я не смогу долго притворяться больной. А, разоблачив мой обман, Рауль может впутаться в более опасное дело, чем ваш поход.
      – Полагаете, он продолжит неравную борьбу с королем за Лавальер?
      – Еще опаснее.
      – То, что вы с Атосом замышляете во Франции?
      – Скорее да чем нет,- сказала Шевретта.
      – Я понял, – кивнул герцог, – Да вы не тревожьтесь. Ваш сын будут постоянно при мне, при Штабе, я его от себя ни на шаг не отпущу.
      – Об этом я вас и хотела просить, Франсуа. Вы сами сказали. А за дочь не тревожьтесь.
      – Вы не можете понять.
      – Я-то как раз и могу, – печально сказала Шевретта, – Вы забыли, что у меня была дочь от первого брака. Дочь де Шевреза.
      – Простите! Совсем забыл… Вы меня… простили?
      – Я… заговорила об этом… в связи с мадемуазель де Бофор… Рауль не повеса и не волокита. Или вы судите по себе, мой герцог?
      – О, я!- пробормотал герцог смущенно, – Жестокая вы все-таки женщина, понял я с полуслова ваш намек. Да, я вел далеко не безупречный образ жизни, но у меня по иронии судьбы – невинная добродетельная девочка.
      – Да и я не была образцом нравственности. У меня были увлечения. До Атоса. Вы полагаете, ''малыш Шевретты'' повторит безумную юность своей матери?
      – Он красавчик, Мари, и чертовски похож не вас.
      – На Атоса еще больше. Успокойтесь, Франсуа: влияние Атоса сильнее.
      – Я вас не оскорбил своим предположением?
      – Что Рауль может перейти границу в отношениях с вашей дочерью? Герцог, они еще очень молоды. Посмотрим.
      – Ну а все-таки…Разуверившись в Лавальер, он…
      – Решит взять реванш и соблазнит вашу невинность? Он не такой эгоист. Понимает, с кем имеет дело.
      – Вы не очень понимаете психологию мужчин, Мари. Что-то все-таки от вас ускользает. А если все-таки это произойдет? Не смейтесь, графиня.
      – Вы очень смешны в роли дуэньи.
      – А вы подумайте: война, риск, экстремальные ситуации. В такие моменты голова кружится, и отбрасываешь к черту все приличия. Живешь одним часом, днем, минутою…И то, что недопустимо в Вандоме или в Блуа, вполне допустимо в Джиджелли.
      – В случае взаимной любви все допустимо. Такова моя мораль.
      – Ах, если бы вы могли быть моим начальником Штаба!
      – И по совместительству – дуэньей м-ль де Бофор.
      – Вы были бы самой очаровательной дуэньей в мире! Хотел сказать "во Франции", но мы уже не во Франции…
      – Я предпочитаю быть начальником штаба…
      – Вы согласны? Мы в два счета уладим это дело с вашей помощью. Они обвенчаются, и моя душа будет спокойна.
      – Начальником штаба, но не у вас, а у Атоса. Там я нужнее. И Атос меня ждет.
      – Что за загадки?
      – Не пытайтесь разгадать, дорогой герцог. Занимайтесь текущими делами. А если детки согрешат, поворчите, как положено благородному отцу и дайте согласие на брак.
      – Я могу сослаться на вас?
      – Да.
      – И на вашего мужа?
      – Да.
      – Отлично.
      – Вы нам друг, Франсуа?
      – Да.
      – До самой смерти?
      – Да.
      – И союзник?
      – Разве я дал повод усомниться в этом?
      – Нет, мой герцог. Моя подруга королева была права, охарактеризовав вас как честнейшего человека Франции.
      – А ваш неприятель Ришелье был прав относительно вас: вы воистину суперинтриганка. Вам не понравился комплимент косноязычного Бофора? Конечно, Атос говорит более остроумные и учтивые комплименты.
      – Вы так кокетничаете своим косноязычием, герцог, что это я воспринимаю как скрытую форму похвальбы. Вы ничего не забыли мне сказать?
      – Кажется, ничего. А вы?
      – Я сказала достаточно. О, Рауль!
      – Простите, – сказал Рауль, – Меня задержали.
      – Вижу, – с улыбкой сказала Шевретта, – Ты научился брать большое барре.
      – Я давно уже умею брать большое барре, – удивленно сказал Рауль.
      Шевретта погрозила ему пальцем:
      – И я узнаю о твоих достижениях в последнюю очередь!
      – Но я…
      – Я рада за тебя, мой дорогой. От скуки вы не умрете.
      И Шевретта сказала уже не шепотом, а довольно громко, так, что ее слова услышал стоящий поблизости барабанщик:
      – Не забудьте, герцог, в шкатулке, которую я вручила Раулю, есть некие очень важные документы, которые могут изменить весь характер войны.
      – Не забуду, – сказал герцог. Но забыл через пять минут.
      Зато Ролан запомнил.
 

16. ПАРТИЯ В БИЛЛИАРД.