Prime World - Праймзона

– Не только… Но также и в знак… в знак… чего-то такого, чему я не могу подобрать название! – честно признался Рутгер.

Анабелла улыбнулась – загадочно и одновременно с этим соблазнительно:

– Рут… Ну что же ты стоишь на коленях?! Ведь пол… его мыли вчера утром. Вставай, пожалуйста, вставай!

Анабелла жестом побудила Рутгера подняться.

А когда тот поднялся, она… приникла к его животу своим животом и впилась в его губы своими влажными, пахнущими вишней губами!

«Вот это да… – только и успел подумать Рутгер. – Похоже, ее тоже приворожили!»

Поцелуй Рутгера и Анабеллы хотя и был импровизированным, вышел долгим и вдумчивым. Как будто они стремились наверстать все те неслучившиеся поцелуи, которые могли бы быть, если бы они не разлучились, за эти долгие месяцы порознь…

Ни Рутгер, ни Анабелла не спешили закончить этот бесконечный поцелуй. И хотя это был всего лишь невинный контакт истосковавшихся по близости губ, и у лорда Данзаса, и у дочери лорда Сентора возникло ощущение, что этот поцелуй является прологом к чему-то значительно более важному и нежному. К чему-то, что, возможно, будет длиться всю их жизнь…

Наконец, тяжело дыша, они раскрыли объятья, глядя друг на друга с вожделением и радостью.

Рутгер заговорил первым:

– Анабелла, милая, только не говори мне, будто только что ты поцеловала меня как… как сестра! И что этот поцелуй был… ошибкой, – прошептал Рутгер.

– Ты же знаешь, Рут… Я не люблю врать… Поэтому говорить тебе такое я… никогда не стану! – смущенно промолвила Анабелла и опустила глаза. – Я признаю только, что целовала тебя так, как целовала когда-то… Когда мы были близки… Но тогда и ты признай, что ты пришел ко мне не только как к подруге мятежной юности. А и как… к красивой и желанной девушке! И что в глубине души ты… И что ты, хотя и не осознавал этого…

– Да… в глубине души я всегда… тебя любил. Даже когда мне казалось, что не любил… И я всегда жалел о том, что мы расстались… После тебя у меня не было никого, с кем меня связывало бы что-то, кроме… постели…

Анабелла долго не отвечала. Было видно, что внезапные перемены и радостны для нее, и одновременно ее тревожат.

– Рут… Ты говоришь такие странные вещи… Но я почему-то… верю тебе! – воскликнула Анабелла.

– И правильно веришь… Это здорово, что ты мне веришь, моя славная, моя фигуристая аристократочка! Ты знаешь, – вдруг Рутгер почувствовал, что его больше не гложут чувство жалости к себе, неуверенность в завтрашнем дне и стыд за содеянное, – впервые за все это время я понял, зачем… зачем мне жить дальше!

– И зачем же?

– Анабелла! Теперь, после этого поцелуя, у меня появилась цель!

– И что это за цель? – Анабелла посмотрела Рутгеру прямо в глаза.

– Анабелла, я хочу, чтобы ты вновь полюбила меня… Но не так, как любят неудачников. Не свысока… Не по-матерински… А так, как любят победителей…

Анабелла внимательно выслушала Рутгера, но торопиться с ответом не стала, словно бы решая, не шутит ли ее старый-новый возлюбленный.

Тем временем Рутгер продолжил:

– Я хочу вновь стать победителем, Анабелла… Я не хочу больше играть… Не хочу пьянствовать… Мне противно быть должником… Я хочу, чтобы ты вновь поверила в меня. И в нас…

– Рут… Я…

Анабелла хотела сказать еще что-то одобрительное, что-то красивое и правильное, но Рутгер не предоставил ей такой возможности. Он вновь обвил тонкую талию девушки своими жадными руками и привлек ее к себе.

…Рутгер и Анабелла целовались еще долго. И целовались бы они еще сутки, если бы в дверь библиотеки не постучала условленным стуком доверенная служанка.

– Госпожа! Госпожа! – Голос служанки беспокойно дрожал. – Ваш батюшка прислал гонцов. Велел передать, что возвернется в течение часа! Велел греть воду для омовения и жарить поросенка в винном соусе!

Анабелла бросила на Рутгера извиняющийся взгляд, полный немой муки. Мол, ну что тут сделаешь? «Поросенка в винном соусе»! Ни дня не дают пожить в свое удовольствие!

Но Рутгер и безо всяких намеков со стороны Анабеллы понял: ему и его героям пора в дорогу.

Отступая к хорошо знакомому потаенному выходу, что вел из библиотеки в сад (сколько раз Рутгер пользовался им во время их минувшего романа!), лорд Данзас думал о том, что еще долго, возможно несколько дней, его пальцы и платье будут отдавать мускусом и розой, корицей и пихтой – драгоценными духами прекрасной золотоволосой Анабеллы…

Глава 6

Ученый и его батискаф

«Ой как на озере, да на широкой воде…

Плывут добры молодцы, да навстречу судьбе…»

Песня доктских рыбаков

Твельское озеро по праву считалось одним из живописнейших в Империи.

Оно располагалось в долине между высокими горами, и единственная дорога, которая вела к нему, петляла через густой еловый лес.

Дорога местами так круто забирала вверх, что даже выносливый егерь Людвиг и его волк Зубан – и те чувствовали себя вымотавшимися.

Ну а Рутгер – тот едва переставлял ноги от усталости.

Однако, несмотря на это, он раз за разом отвергал приглашение Людвига проехаться на Зубане. Лорд Данзас понимал: случись нападение чуди – и тогда вконец измотанный ролью ездовой коняги Зубан ничем не сможет им помочь!

К самому озеру они вышли не к полудню, как собирались, но лишь к обеду.

Рутгер приблизился к самой кромке воды и окинул длинным взглядом озерные берега.

Солнца не было. Серое небо висело совсем низко – кажется, рукой достать можно.

Бледным, выцветшим казался и нескончаемый лес.

Стальными, угрюмыми великанами, закутанными в мокрые плащи, выглядели огромные скалы, которые то здесь, то там возвышались над водой на десятки метров…

«Ну и как я буду искать здесь этого загадочного Грегориуса? – с тоской подумал Рутгер. – Озеро – бескрайнее… Долина вокруг него еще больше… Буреломы, водопады… Разве что Буджума пошлю – пусть полетает, поглядит, авось что заметит?»

Однако в тот день судьба была благосклонна к Рутгеру.

Не успел он переброситься и парой слов с Буджумом, как из-за ближайшей скалы, похожей на сгорбленного отшельника, бесшумно выполз внушительный плот из свежесрубленных бревен.

На плоту имелась просторная двухэтажная постройка, формой напоминающая иные замки небогатых северных лордов.

Однако выполнен этот флигелек был вовсе не из кирпича. И даже не из дерева. А из… какого-то блестящего металла!

Ну и ну! И как все это не тонет?

Рутгер и его герои буквально открыли рты от изумления! Как вдруг из глубин озера вырвались гигантские пузыри, словно бы там, в его темных непроглядных водах, ворочалась опасная водная чудь.

Герои схватились за оружие.

Прекрасная Фрида сорвала с плеча свой великолепный блочный лук. И, выбрав стрелу потяжелее, стрелу с бронебойным наконечником, изготовилась к стрельбе.

Даже Рутгер, который в обществе героев обычно чувствовал себя в полной безопасности, и тот положил руку на рукоять меча.

Вслед на пузырями из глубин начало подниматься широкое световое пятно.

Озарились извечно скрытые от взора смертных подводные скалы, гроты, чащобы и поля плавно колышущихся водорослей.

Наконец показалась и сама «озерная чудь».

Впрочем, нет!

Это была не голова чудовища!

И не его туловище!

Это была… машина!

Машина имела форму сферы, к которой сверху приделали цилиндрическую надстройку, а снизу – две длинные саблевидные лыжи.

Машина была снабжена шестью круглыми окнами-иллюминаторами. И тремя парами суставчатых механических лап.

В одной паре механических конечностей была зажата длиннейшая алебарда. За зазубренным навершием алебарды тянулись не то водоросли, не то кишки какого-то свежевыпотрошенного озерного гада.

Две другие лапы батискафа сжимали что-то похожее на часовые бомбы (которые с таким искусством умел изготавливать и применять блестящий изобретатель Шелти; да и не только он, конечно, но и другие герои-изобретатели).

И еще две – держали заросший зеленой тиной сундук!

– Я не я буду, – пробасил Буджум, – если этот железный пузырь не занимается здесь кладоискательством!

(О том, как богато кладами дно Твельского озера, в империи ходили легенды! Впрочем, те же легенды констатировали, что глубины в озере такие, что донырнуть до кладов по силам лишь самой крепкой, самой матерой водоплавающей чуди.)

– Либо подрабатывает подводным старьевщиком, – заметил скептически настроенный Дитер. Крысолов намекал на то, что далеко не всякий, даже тщательно спрятанный, сундук содержит сокровища, и что средний «клад» обычно набит лишь сгнившей одеждой да копеечной утварью – о чем любил рассказывать картежный приятель лорда Данзаса, промышлявший в молодости кладоискательством.

Когда машина полностью всплыла и закачалась на поверхности озера, из металлической коробки на плоту вышли четверо мужчин, одетых в холщовые штаны и свободные рубахи. Это, определенно, были слуги.

Четверка была вооружена баграми.

Не медля ни секунды и не сговариваясь, как будто они делали обыденное, сто раз повторенное ранее дело, все четверо ухватили баграми подводную машину за приделанные к надстройке поручни. Напряглись, подтянули к борту плота, пришвартовали.

Крышка на рубке машины отворилась. Притом отворилась каким-то чудным образом, не откинувшись на петлях, а совершив не менее десятка оборотов – будто была она пробкой, ввинченной в горлышко бутылки, – и лишь затем поднявшись и сдвинувшись в сторону на четырех длинных штырях.

Один из слуг приставил к надстройке батискафа лестницу-трап. На борт плота перешел седовласый коротышка с длинной, заплетенной в две косицы, бородой.

На коротышке был грязный кожаный костюм с массой карманов, кармашков и крючков.

После этого плот медленно поплыл к берегу – но не туда, где стоял Рутгер и его герои, а куда-то за мыс, что вдавался в озеро метров на пятьсот правее.

– Идем за ними! – скомандовал Рутгер, не веря своему счастью.

– И потому, если вы не поможете мне, моя судьба будет решена, а единственное, что мне останется – смерть, – рассказывая ученому о своем аховом положении, Рутгер решил чуточку сгустить краски.

– Смерть? – вытаращил умные глаза ученый. – Ты хочешь сказать, что убьешь себя, если не добудешь денег?

Рутгер кротко кивнул. Мол, так велит мне честь.

– Давно не слышал ничего более глупого! – честно признался ученый. И, распаляясь, пояснил: – В этом мире столько прекрасного! Загадочного! Удивительного! Бездны знания, которые могут открыться любому трудолюбивому смертному и которые совершенно не требуют денег!

Ученый выжидательно поглядел на Рутгера. Лорд Данзас молчал – было видно, что этого пафоса он не разделяет.

Тогда Грегориус вздохнул и, переменив тон, спросил:

– И чего же ты хочешь от меня?

– Анабелла, дочь лорда Сентора, сказала мне, что ваша мудрость настолько глубока, что вы можете дать мне толковый совет. Подскажете, что мне следует делать, чтобы выпутаться из моей затруднительной ситуации. И я буду благодарен вам всю мою жизнь!

– Анабелла? – Лицо ученого тут же подобрело. – Дочь лорда Сентора? Пипина Длинного?

– Да-да, она.

– Что же, с этого надо было начинать! А не с рассказа о том, что ты не умеешь играть в карты, но зачем-то все время это делаешь! – сказал Грегориус сварливо.

– Ну, значит, прошу считать это началом, – робко улыбнулся Рутгер.

В обществе ученого он чувствовал себя нерадивым школьником. И хотя вроде бы никаким вещественным образом навредить ему Грегориус не мог, Рутгер испытывал перед ним… настоящий страх! Благоговейный трепет мальчишки перед взрослым!

– Значит, совета… – повторил Грегориус, словно бы что-то обдумывая. – Проще говоря, ты хочешь узнать, где сможешь добыть деньги на то, чтобы выкупить родной замок у этого негодяя… как его…

– Гуго, – подсказал Рутгер. – Гуго, лорд Ферткау.

– Ну да. Что ж, я знаю одно-единственное место в нашем мире, где денежки по-прежнему лежат под ногами! И притом на них еще не успели наложить лапу ни Империя Доктов, ни Королевство Адорния! – Грегориус лукаво подмигнул собеседнику.

– И что же это за место? Надеюсь, не императорская казна? – вяло отшутился Рутгер.

– Я же сказал: «Под ногами»! И еще я сказал: «Не успела наложить лапу»! А в императорской казне серебро лежит в опечатанных сундуках! С гербами!

– Ну тогда… тогда даже и не знаю! Опыт подсказывает мне, что такие места – они бывают только в сказках! И в нашем воображении…

– Мой пылкий и необычайно скептичный друг, речь идет о Праймзоне, – промолвил Грегориус.

Лицо Рутгера враз побледнело.

– Праймзона? – спросил он, скрывая напряженье. – Вы говорите о территориях, до неузнаваемости изуродованных грандиозными выбросами прайма в ходе Катаклизма?! Но ведь считается, что Праймзона – это владения смерти? Место, где зло всевластно? Где вместо зверей – монстры, а вместо людей – проходимцы и каторжники?

– Да, не стану спорить, это очень и очень опасное место! – спокойно согласился Грегориус. – Но есть такие люди, они называют себя «охотниками» (хотя имперские законы именуют их «контрабандистами» и «лиходеями»!), которые научились ходить по Праймзоне как по своему огороду! И извлекать немало выгод из своих умений, невзирая на царящее там зло!

– Но как в Праймзоне можно находиться дольше суток?! Как там можно ночевать? Там же орды опаснейшей чуди! И множество жутких магических ловушек! Я неоднократно слыхал об этом от достойных доверия людей!

– Да, земля там хищная, – вновь согласился Грегориус флегматично. – Однако слухи о полной непроходимости Праймзоны преувеличены. Отчасти, специально для того, чтобы неопытные искатели приключений вроде тебя туда не совались. А отчасти – чтобы набить цену за услуги охотников.

– Ну хорошо. В Праймзону ходят какие-то охотники. Мне-то что с того? – пожал плечами Рутгер. – Я же не охотник!

– Ты очень нетерпелив, – мрачно промолвил Грегориус. – Тем не менее я отвечу: если тебе повезет уговорить охотника стать проводником по Праймзоне для тебя и твоих героев, то, считай, полдела сделано…

– Но зачем мне проводник? – все еще не понимал Рутгер.

– В Праймзоне можно найти много такого, что ценится дороже, чем серебро и жемчуг. Праймзона набита сокровищами, хотя и выглядят они зачастую как сущая ерунда… Как бессмысленные обломки Старой Империи… Охотники находят такие вещи – они называются артефактами, – выносят из Праймзоны и продают знающим людям. Однако охотники – не герои, понимаешь?

Рутгер наконец-то ухватил основную мысль Грегориуса.

– Ты хочешь сказать, что команда героев может добыть куда больше, чем какой-то там охотник?

– И даже больше, чем группа охотников! Вы наберете в Праймзоне артефактов, вынесете их в большой мир, продадите! Если вам повезет, денег будет много. Твои проблемы будут решены, моя душенька Анабелла останется довольна, а значит, останется доволен и ее папенька! В итоге я не только продолжу свои научные изыскания на дне Твельского озера, но и значительно расширю их!

– Мне кажется, вы что-то недоговариваете… – осторожно промолвил Рутгер.

– Ты вначале определись, готов ли отправиться в Праймзону. Принципиально, как говорим мы, ученые, тебе такая идея по душе?

– Принципиально – пожалуй, нет… Но поскольку выхода у меня, похоже, тоже нет… И все же, почему вы так настаиваете, почтенный? У вас явно имеется какой-то личный интерес в Праймзоне. Ведь так?

Грегориус помедлил, словно бы решая, говорить или нет. Затем ответил:

– Я не назвал бы этот интерес «личным», но все же признаю, что да, имеется одна баснословно дорогая вещь, которая не дает мне покоя уже несколько лет… Имя ей – Голубой Шар.

– Шар… – недоверчиво повторил Рутгер. – Звучит не очень-то… Да кто сейчас заплатит хотя бы одну монету за какой-то шар?! Ну, может, монету и заплатит… Или даже десять… Но состояния на этом точно не нажить! И замка у бесстыжего Гуго тоже не выкупить!

– Это не «какой-то шар», молодой человек. – Грегориус строго поджал губы. – Это редкий и могущественный артефакт, образовавшийся в результате Катаклизма! Такие за всю Эру Прайма находили лишь одиннадцать раз! Ученый адорниец по имени Унияги раскопал в старых записях, что число Голубых Шаров в нашем мире – двенадцать. Не больше и не меньше! Их ровно двенадцать!

– И что? – Рутгер, как ни старался, скрыть свой скепсис не сумел. – Женщин с бородой в нашем мире тоже немного… Толк от этого шара есть?

– Толк-то есть, да не втолкан весь, как говорят местные рыбаки, – усмехнулся Грегориус. – Для аристократа ты удивительно невежествен… И что только нашла в тебе моя дорогая Анабелла?

Рутгера, разумеется, задели эти слова ученого:

– Чтобы вы знали, почтенный, я не просто лорд Данзас – что, я понимаю, не производит на вас должного впечатления, ведь лордов в Империи куда больше двенадцати! – но и читатель альманаха «Современный адорнийский театр»!

– Театр? Это такой балаган на колесах, где накрашенные адорнийскими румянами юноши изображают бойких красоток? И где в перерывах между так называемыми пьесами выставляют всяких уродцев на потребу публике? Теперь я понимаю, почему ты упомянул бородатых женщин! А ведь еще есть мужчины с детородными органами примечательной длины, карлики и говорящие собаки!

– Но-но! При всем моем уважении я могу и разозлиться! – сомкнул брови на переносице Рутгер.

– Но если ты разозлишься, то не узнаешь, чем так примечателен Голубой Шар!

Рутгер вдруг посмотрел на себя со стороны и устыдился. Негоже хамить ученым, которые в отцы тебе годятся! А может даже, и в деды годятся, кто их, ученых, разберет! Изобретут какую-нибудь молодильную микстуру и трескают втихаря!

– Прошу меня простить, глубокоуважаемый Грегориус, – с галантным полупоклоном сказал Рутгер. – Я смиренно умоляю вас рассказать мне о Голубом Шаре.

Грегориус кивнул, мол, зла не держу, затем приосанился, набрал в легкие воздуха и запел:

– Все дело в том, молодой человек, что все двенадцать Голубых Шаров связаны друг с другом особой магической связью. Они как бы образуют единый лабиринт порталов. А знаешь ли ты, что такое «портал»?

– Имею представление. Это когда из одного места можно без особых затрат времени магическим образом перенестись в другое, отстоящее на десятки, а то и сотни километров… Говорят, у адорнийцев таких немало.

– Твоя эрудиция похвальна, – благосклонно кивнул Грегориус. – Так вот, Голубые Шары добывались охотниками в Праймзоне по одному. Одну находку от другой порою отделяли годы. В итоге все Шары достались разным владельцам. Хотя, как ты можешь догадаться, многие могущественные лица, завладев одним Шаром, предпринимали огромные усилия, чтобы отыскать или приобрести второй. Но как гласит пока недоказанная теорема адорнийца Унияги, «Ни смертному, ни бессмертному два Шара не дадутся», а если окажутся два Шара рядом, «Оба начнут бунтовать»!

– Вот прямо такая теорема? – Как и все полновластные лорды, наученные обращению с Расчетным Ящиком и прайм-индуктором, Рутгер был посвящен в начала математических дисциплин.

– Я не хочу утомлять тебя точной математической формулировкой, – отмахнулся Грегориус. – И хотя теорема эта пока не доказана, но все факты говорят в пользу ее истинности. Шары ни за что не желают попадать в одни руки или хотя бы сконцентрироваться в одной области Праи, пусть и у разных владельцев. В итоге эти ценнейшие артефакты расползлись по всей Прае, от острова Наледь и императорских покоев до южных пустынь и Диналиона! Заполучи я такой Шар, я мог бы путешествовать по всему миру! Вообрази только! В мгновение ока, без затрат денег и даже без прайма!

«Угу. Вопрос только, будут ли счастливы видеть тебя у себя в гостях владельцы других Шаров», – скептично подумал Рутгер.

Но лорд тут же прогнал скепсис долой. Его воображением завладела эта ослепительная возможность: посетить все самые удаленные уголки Праи – да тот же Диналион в устье реки Диналии!

Да, лорд Данзас обожал путешествия. Чего, кстати, не скажешь о большинстве других доктских лордов.

– Невероятно, – промолвил Рутгер. – Но если вам так нужен этот Голубой Шар, отчего вы не пойдете в Праймзону самостоятельно? Не добудете его для себя, как это водится у настоящих мужчин?

– Ты хотел бы выслушать подробный и точный ответ? Или тебе пока что достанет стариковского кряхтенья?

– Кряхтенье для начала сойдет.

– Стар я для таких путешествий, молодой человек… Боюсь стать обузой своему проводнику… Но дело не только в возрасте… Будь я, как ты, лордом, будь у меня несколько отважных и преданных бессмертных героев, я бы пошел в Праймзону, наплевав на годы, артрит и почечуй… Но я не лорд. Я простой ученый. И мое место – возле моих записей, возле моих машин и аппаратов… Я даже из лука стрелять не умею! А мечом я не заколю и трухлявый пень…

– Вы излишне самокритичны, маэстро, – усмехнулся Рутгер. Но сказал в основном из вежливости.

– А вот и охотник, о котором я вам говорил. – Ученый сразу же перешел с Рутгером на «вы», соблюдая этикет, как только разговор перестал вестись с глазу на глаз.

Грегориус поднялся с раскладного стула, что стоял близ костра, на котором кипела уха из молодых осетров, и радушно развел руки в стороны.

Рутгер вгляделся в темноту – к костру и впрямь приближалась высокая и широкоплечая фигура.

Это был мужчина лет сорока пяти – его волосы, некогда густые, щедро покрывала седина. Мужчина имел красивое лицо с четко очерченными скулами и квадратным подбородком потенциального победителя драконов. На нем был длинный плащ до земли и широкополая кожаная шляпа. За спиной у него висел арбалет. Высокие кожаные ботфорты с медными накладками довершали образ бывалого бродяги и удачливого авантюриста.

Авантюрист подал ученому руку. После рукопожатия они тепло обнялись. Было ясно, что Грегориус и полуночный гость в широкополой шляпе знакомы давным-давно.

– Меня зовут Иманд, – низким, чуть сипловатым голосом представился авантюрист Рутгеру.

– А я Рутгер, лорд Данзас. Точнее, был им. Пока мой враг Гуго, лорд Ферткау, обманом не отнял у меня мой замок и мои земли.

– Что значит «обманом отнял»? – осведомился представившийся Имандом, впрочем, осведомился без всякой иронии, деловито. Будто бы, выслушав ответ Рутгера, был готов немедленно засучить рукава и со словами «Что ж, разберемся…» подняться на борьбу с вселенской несправедливостью в лице отдельно взятого лорда Ферткау.

Рутгер прекрасно понимал, что ничего подобного не случится, ничего охотник не предпримет и даже не почешется – вне зависимости от ответа лорда Данзаса. А потому подобная деловитость представилась ему вдвойне неприятной: и как неуместная, и как обманная, дарящая иному простаку несбыточные надежды.

Поэтому ответил он весьма резко:

– Мне не хотелось бы вдаваться в подробности. По крайней мере, сейчас.

– Не ссорьтесь, друзья мои! Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на подобную ерунду! – С этими словами ученый протянул Иманду и Рутгеру по дымящейся гвоздичным духом кружке доброго глинтвейна. – Давайте-ка лучше хлебнем этого восхитительного пойла и посмотрим, что нам принес наш неутомимый старатель Праймзоны!

Охотника просить два раза не надо было.

Он снял с пояса два продолговатых футляра из толстой свиной кожи.

Из первого Иманд высыпал на землю, под ноги ученому, пять золотистых предметов, похожих на завитые морские раковины размером с пол-ладони каждая.

Из другого футляра он, предварительно вернув на правую руку перчатку, осторожно достал металлический стержень толщиной в два пальца и длиной сантиметров тридцать.

Если явление красивых «раковин» не вызвало у Грегориуса особого энтузиазма, то невзрачный стержень, напротив, привел его в экстаз:

– Не может быть! Это же… Это же… Метроном Повелителей Ветра!

Рутгер посмотрел на Иманда, ища подсказки. Но подсказки он, конечно, не нашел. Иманд радовался вместе с Грегориусом:

– Я знал, что ты оценишь. Только ты и оценишь. Другие охотники вообще эту штуку не берут. Потому что не знают, кому ее можно продать.

– А всё потому, что их заказчики не знают, как Метроном использовать, – Грегориус лукаво ухмыльнулся. – Жалкие невежи! А ведь Метроному Повелителей Ветра можно сыскать десятки применений! Например, Метроном облегчает выделение чистейшего, легчайшего металла, известного знатокам как алюминий, из самородной руды! Раньше мне, чтобы соорудить такую надстройку, – и Грегориус указал в сторону своего плота, конечно же невидимого в темноте, – требовалось извести три бочки праймового электролита. А теперь, с этим Метрономом, я смогу поставлять листового алюминия имперским подрядчикам на триста тысяч серебра ежегодно!

– Я думал, ты равнодушен к деньгам, – усмехнулся Иманд.

– Да, к деньгам я и впрямь равнодушен. Но я люблю творить! Люблю расширять свои возможности! Делать то, чего не делал никто и никогда! – Ученый воздел руки к ночным небесам. – Вот, например, сегодня я при помощи особого прибора, названного мною звукомером, нашел на дне Твельского озера клад времен Старой Империи… Там одних карбункулов на тысячу карат! И что ты думаешь? Все эти деньги пойдут сидящему здесь лорду Данзасу!

– Я смотрю, лорд неплохо зарабатывает, – саркастически процедил Иманд.

– Пока что нет. Но ты просто обязан помочь ему заработать мои карбункулы!

– Постой-постой, дружище… Как я, скромный контрабандист и лиходей, могу помочь лорду, равному среди равных, облеченному доверием самого императора?

– Ты отведешь его в сердце Праймзоны.

– Я? Его? – Иманд был удивлен, если не сказать ошеломлен.

– Да. Отведешь лорда Данзаса вместе с его героями, – уточнил Грегориус, – в Праймзону. Сперва переведешь через Болота, а куда идти дальше – узнаете от моего любимого путеводного пепла.

«Что еще за путеводный пепел?» – пронеслось в голове Рутгера.

– Вечно ты со своей секретностью, – проворчал Иманд. – Никогда не скажешь прямо. Вечно разводишь алхимию на ровном месте…

– Ты же знаешь, что это правильно, – мягко сказал Грегориус. – Необходимые меры предосторожности. Кругом полно шпионов!

И, видя на лице товарища недовольство, добавил:

– Да не переживай ты так! Он тебе хорошо заплатит!

– Заплатит? Ты же знаешь мое правило: деньги вперед! А твой дружок, похоже, гол как сокол!

Рутгер буквально кипел. Эти двое говорили о нем, как будто он сам у этого костра отсутствовал! С точки зрения имперского комильфо – крайнее неприличие! Ему едва хватало сил сдерживаться.

– Да, ты угадал верно. У лорда Данзаса действительно не лучшие времена. Но за него поручилась Анабелла, дочь лорда Сентора.

– Красавица Анабелла? Дочь старины Пипина?

– Она.

– В таком случае, я согласен, – неожиданно легко сдался Иманд.

«Что они все помешались на этой Анабелле? Как будто она – не отпрыск захудалого провинциального рода, а внебрачная дочь самого императора!»

Но озвучивать свою мысль Рутгер благоразумно не стал. И так, если не считать пары ударов по его чувству собственной важности, всё складывалось отменно.

Глава 7

Форт «Красная Утка»

«Солдату следует понимать, что он со всех сторон окружен врагами, и строить свой быт исходя из этого».

Из устава Гвардейского Особого Корпуса

Граница Праймзоны, как объяснил Иманд, со стороны Империи Доктов не охранялась. Однако существовал Гвардейский Особый Корпус, который на всякий случай прикрывал Империю со стороны Праймзоны.

– Но Особому Корпусу, по счастью, – объяснял охотник, пока вел отряд лорда Данзаса через лес, – пока что не хватает людей. А граница Праймзоны длинная! Глубокие овраги, лощины, гряды острых скал, пустоши, засыпанные огромными валунами…

– А я вот слышал, здесь есть какой-то форт, – блеснул осведомленностью Дитер.

– Совершенно верно, есть, – согласился Иманд.

– Ну и что нам этот форт? – Рутгера волновала сугубо практическая информация. – Тихонько обойдем его – и вся любовь! Верно?

Иманд вздохнул:

– Верно. К западу от этого форта, который называется «Красная Утка», в глубоком овраге течет полноводный ручей. Овраг завален буреломом, сильно зарос кустарником. Вероятнее всего, пойдем ночью по руслу ручья. Но для начала – всё хорошенько изучим и рассмотрим.

– Форт, говорите? – Вопрос задал молчавший доселе Буджум. В его голосе слышался намек на некую свежую мысль. – А сколько там солдат?

– Думаю, не больше тридцати, – ответил Иманд.

– А из чего он выстроен? – продолжал любопытствовать герой-молниевержец.

– Земляной вал. На нем деревянный частокол, сторожевые башни.

– Вот! Не больше тридцати человек! Всё построено из дерева! – Буджум возликовал. – Друзья мои, а что нам какие-то тридцать солдат? Я расшибу молниями ворота и зажгу частокол! Вслед за тем мы ворвемся внутрь, всех перебьем и спокойно пойдем в Праймзону!

– А что, неплохая идея, – заметил Дитер.

– Вполне, – поддержала Фрида.

Шелти промолчал – кажется, он вообще не следил за разговором – и только Людвиг покачал головой:

– Ну не знаю…

Лорд Данзас, который, в отличие от героев, был обычным человеком, а заодно и верным подданным своего императора, от подобного замысла конечно же в восторг не пришел.

– Друзья мои, вы забываете одну важную вещь, – сказал лорд. – Там сидят наши солдаты. Наши, докты. А вы предлагаете мне обойтись с ними, как с врагами!

Однако смутить Буджума было не так-то легко!

– Но ведь, насколько я понимаю, если солдаты Особого Корпуса застанут нас при пересечении границы в этом месте, они не будут думать, что мы свои, докты? Вместо этого гвардейцы начнут стрелять в нас как в лиходеев и преступников, верно? Причем стрелять без предупреждения, как во врагов?

– Верно, – подтвердил охотник Иманд. – У них такой приказ.

– А в таком случае какие же они «наши»?! Они не «наши»! Они – вражеские! Друзья в нас не стали бы стрелять! Да еще и без предупреждения!