Публика встретила Минерву бурной овацией.
Мисси надо было срочно переодеваться для следующего выхода. Надев с помощью портнихи платье из фиолетового шифона, она протянула руку к полке, на которой лежали серебряные лайковые туфельки. К ее ужасу, полка оказалась пуста. В панике принялась она шарить по всем остальным полкам, недоумевая, что же могло произойти.
Наконец Мисси увидела свои туфельки – они лежали в углу раздевалки, на полу; тоненькие ремешки, на которых они держались – порваны. Мисси нагнулась и подняла одну из туфелек: нет ремешки были не порваны, а аккуратно отрезаны! Она вспомнила улыбочку Минервы– неужели она могла решиться на такую подлость? Мисси в панике обвела взглядом раздевалку: портные куда-то исчезли, девушек-служанок тоже не было на месте– они подавали гостям чай с пирожными. Возле занавеса, отделявшего помещение от салона, стояли в ожидании выхода Минетта и Миранда, но Мисси прекрасно понимала, что ждать от них помощи – бесполезно.
В отчаянии она швырнула туфельку на пол – это была последняя капля. Мисси поняла: это конец. Со слезами на глазах она взглянула на свое отражение в зеркале: если бы не эти испорченные туфельки, она была бы неотразима в этом фиолетовом платье… И тут она вспомнила Азали и Розу – двух самых близких людей. Они, наверное, переживают за нее, надеются на ее успех. Эта мысль вселила в Мисси смелость и решительность.
– Будь что будет! – подумала она. – Папа ведь всегда говорил: «Если испробованы все варианты, а ничего не получается, придумай что-нибудь новое».
Мисси выхватила из подвернувшегося под руку свертка фиолетовые атласные ленты, пропустила их под подъемом туфелек и завязала изящными узлами чуть выше лодыжек. Затем она вынула из волос шпильки, распустила густые каштановые пряди по плечам и надвинула на самые брови изящный обруч с плюмажем.
– Быстрее! Быстрее! – закричала появившаяся как из-под земли костюмерша. Схватив Мисси за руку, буквально вытолкнула ее на подиум.
На какое-то мгновение Мисси вновь ощутила страх. Но, быстро поборов в себе это чувство, высоко подняла голову—наконец-то ей удалось сделать то, чего так долго добивалась мадам Элиза – и медленно пошла вперед по пурпурному ковру…
Сидевшая в первом ряду Элиза от изумления открыла рот: что это случилось с девушкой? Господи! Что это у нее на ногах?! С волнением обернулась она назад и, к своему величайшему удивлению, обнаружила, что великосветские дамы наклонились вперед и затаив дыхание следят за каждым движением Мисси. Даже мужчины перестали разговаривать и устремили взгляды на новую манекенщицу.
Мадам Элиза снова посмотрела на Мисси: девушка стояла на краю подиума, широко раскинув руки; мягкие складки шифона подчеркивали изящество ее фигуры, она была так похожа на несравненную Айседору Дункан. По плечам и спине струились роскошные пряди каштановых, с бронзовым отливом волос, огромные фиалковые глаза затмевали своим блеском жемчуга.
Встряхнув головой, Мисси развернулась и пошла обратно; все было прекрасно в ее наряде: и серебряное монисто, и пояс с кистями, и глубокий вырез платья, но больше всего потрясли публику фиолетовые банты на изящных лодыжках девушки.
Мисси скрылась за фиолетовым занавесом—оркестр заиграл новую мелодию. Служанки с чаем и пирожными принялись проворно сновать между рядами. Гости обсуждали новую дерзкую модель Элизы. Закрыв глаза, мадам откинулась на спинку кресла. Что натворила эта Верити?! Что же она натворила?! Она нарушила все ее указания. Это же полная катастрофа, полное крушение ее планов!
Сохраняя внешнее спокойствие, Элиза прислушивалась к шепоту публики. И вдруг кто-то захлопал. Через несколько мгновений аплодисменты подхватил весь зал – вскоре они перешли в бурную овацию. Послышались крики «браво»…
– Браво! Бис! – раздался громкий крик в каких-нибудь двух метрах от Элизы. Мадам обернулась и увидела, что одна из ее заказчиц—известная законодательница моды – восторженно приветствует новую модель.
Элиза одарила ее лучезарной улыбкой и шепнула служанке вызвать Верити на бис.
Мисси не могла поверить своим ушам: неужели эта буря аплодисментов была адресована ей?! Но вот в раздевалку вбежала девушка-служанка и сказала, что мадам просит се выйти на бис. Поправив плюмаж, она вышла па подиум.
Она медленно шла по ковровой дорожке, рассыпая ослепительные улыбки и давая собравшимся возможность как можно лучше рассмотреть ее наряд – туфельки на ленточках, страусовые перья, легкие складки юбки. Ей было так хорошо и легко, что хотелось смеяться. Может быть, работа манекенщицы не такая уж тяжелая? Мисси вспомнила совет Розы: «Попробуй держаться естественно…» Может быть, в этом и был весь секрет ее неожиданного успеха?
Под гром оваций Мисси вернулась в раздевалку – возле самого входа стояла Минерва: с отвисшей челюстью она смотрела ей прямо в глаза. Мисси сдержанно улыбнулась.
– Спасибо за помощь, Минерва, – проговорила она. – Порой нужда толкает на великие открытия.
Минерва густо покраснела, и Мисси стало ясно окончательно– это именно она отрезала ремешки у ее серебряных туфелек.
Переодевшись в очередной наряд, Мисси стала дожидаться следующего выхода. Она больше ничего не боялась – более того, каждый выход на подиум доставлял ей огромную радость: какое это счастье – ощущать себя молодой и красивой!
Когда показ мод завершился, мадам Элиза лично пришла поздравить ее с успехом.
– Все только и говорят, что о моих новых туфлях, – рассмеялась мадам. – Не знаю, как только тебе пришла в голову мысль об этих лентах, Верити, только весь Нью-Йорк одержим желанием иметь такие же. Миссис Вулмэн Чейз из журнала «Вог» сказала, что ты олицетворяешь дух нового поколения женщин, женщин, вздохнувших полной грудью после тяжелых лет войны – помолодевших, забывших о чопорности и ханжестве. Естественность– вот твое главное достоинство, Верити… Можешь мне поверить – ты была сегодня гвоздем программы.
Элиза повернулась к остальным манекенщицам и, смерив их взглядом, произнесла:
– Вот с кого надо брать пример, девочки. Поучитесь у Верити. Вот, например, ты, Минерва. На фоне Верити ты выглядишь, как самое настоящее чучело – ходишь, словно палку проглотила. Графиня Венслиширская пригласила нас к себе в следующее воскресенье. Так вот, мне бы очень хотелось, чтобы вы хоть чему-то научились у Верити.
Минерва с раздражением швырнула на туалетный столик жемчужное ожерелье.
– Ни за что! – крикнула она, топая ногой. – Я не собираюсь брать уроки у этого желторотого птенчика!
– В таком случае, – ледяным тоном процедила мадам Элиза, – можешь поискать работу в другом месте. До свидания!
Минерва пожала плечами.
– Ах, мадам, герцог уже давно сделал мне предложение. Жаль, что вы так и не поняли, что, участвуя в этих шоу, я делала вам большую любезность…
– Мои поздравления, – бросила Элиза вслед уходящей Минерве. Потом, обернувшись к Мисси, смеясь добавила – Не надо переживать, дорогая. Таких, как Минерва– сотни, Верити – одна-единственная. Сегодня, милая девочка, ты покорила клиентов моего салона, в воскресенье у твоих ног будет весь Нью-Йорк.
ГЛАВА 25
Сидя на краешке кровати, Азали смотрела, как Мисси собирается уходить. Возле девочки на кровати лежал, свернувшись клубком, Виктор; верный пес любил маленькую Азали больше всех на свете, и девочка платила ему тем же – она нежно гладила его по шее.
– Вы замечательно смотритесь, – улыбнулась Мисси, поправляя шляпку.
– Между прочим, – заметила Азали, – мы собирались сегодня пойти на прогулку с Виктором. А ты снова уходишь. – Она с укором посмотрела на Мисси.
Да, Азали имела полное право обижаться. В последние дни Мисси была так занята, что у нее не хватало времени даже на Азали, что уж говорить о бедном старом Викторе.
– Не обижайся, Азали, – с виноватым видом проговорила Мисси. – Обещаю тебе: мы еще обязательно погуляем все вместе. Только в другой раз.
Мисси и сама была не рада, что мадам Элиза назначила демонстрацию мод на воскресенье, но изменить что-либо было не в ее силах.
– Послушай! – сказала она, присаживаясь на корточки перед Азали. – Очень скоро мы переедем отсюда в новую квартиру. Представляешь, рядом будет парк, Виктор будет каждый день гулять там. А у тебя появится отдельная комната, там будут жить все твои игрушки… Ты будешь ходить в школу вместе с другими девочками. У тебя будет специальная шапочка и особенное платьице – это называется школьная форма. Встретит тебя кто-нибудь на улице в таком платьице – и сразу догадается, что ты из…
– Я из Нижнего Ист-Сайда, – перебила ее Азали. – И мне никуда не хочется отсюда уезжать, здесь Роза и все мои подружки.
Тяжело вздохнув, Мисси присела на кровать возле Азали.
– Поверь мне, милочка, – проговорила она, обнимая девочку. – Мне тоже не хочется расставаться с Розой. Но ведь мы сможем приезжать к ней в гости, да и она с дочками будет навещать нас. Если у нас будет много комнат, они смогут даже ночевать у нас. Ты только подумай, как это здорово – ходить друг к другу в гости.
– Мне и здесь здорово, – упрямо проговорила Азали, зарываясь лицом в густую шерсть Виктора. – Мне никуда не хочется отсюда уезжать.
Мисси нежно погладила девочку по голове – Азали горько рыдала, и Мисси поняла, что причина этих слез – не только и не столько перспектива переезда, сколько страх перед переменой. В памяти девочки навсегда осталось бегство из Барышни, переправа в Константинополь, похороны Софьи. Азали слишком хорошо для своих лет понимала, что такое горечь расставания с любимыми людьми, и не хотела терять друзей.
Когда Мисси отводила Азали к Розе, та, улыбнувшись, проговорила:
– Желаю тебе успеха, дорогая. У тебя не жизнь, а просто сказка, самая настоящая волшебная сказка. Вдруг именно сегодня ты встретишь того самого миллионера.
Мисси засмеялась: ей не очень-то хотелось выходить замуж за миллионера. Были бы деньги прокормить себя и Азали. К чему все эти миллионы?
Прошла неделя со времени той демонстрации мод, которая принесла Мисси славу – теперь мадам Элизу и ее манекенщиц приглашали в лучшие дома Нью-Йорка. Богатые заказчицы имели возможность лучше рассмотреть новые модели. Но, конечно же, все хотели видеть именно Верити. Теперь уже Миранда и Минетта старались подражать ей. Ателье мадам Элизы за считанные дни было буквально завалено заказами на фиолетовые платья, этот фасон вошел в моду; нью-йоркские леди были просто в восторге от туфелек с бантами. Вот уже несколько дней подряд с утра до вечера портнихи звали Мисси в примерочные, подгоняя по ее фигуре очередной наряд.
Сегодня вечером манекенщиц мадам Элизы ждали в особняке графини Венслиширской.
У дверей салона стояли шесть роскошных лимузинов, готовых доставить их с Парк-авеню на Лонг-Айленд. В первый лимузин села сама мадам – она ехала, как королева, в сопровождении одного лишь шофера… Мисси было приготовлено место во второй машине. Ее спутницами оказались Миранда и Минетта. Всю дорогу девушки демонстративно болтали между собой, всем своим видом показывая, что им нет никакого дела до Мисси.
Да, все это было так похоже на сказку. Впрочем, было у этой сказки и реальное, вполне ощутимое продолжение: Мисси регулярно получала от мадам сорок долларов в неделю и вдобавок бесплатную одежду.
Лучшую одежду. Элиза хотела, чтобы ее девушки рекламировали ее платья не только во время парадов мод.
– Извините, мадам, – сказала ей Мисси, не решаясь принять коробку с дорогими нарядами, – но я ведь никуда не хожу.
– Никуда не ходишь? – с недоумением переспросила мадам. – Такая девушка проводит целые дни между домом и работой! Пора с этим кончать!
Остальные четыре лимузина предназначались для многочисленных коробок с платьями, а также для костюмеров и парикмахера. Кортеж пронесся по тихим дорогам Лонг-Айленда и остановился у огромных кованых ворот с грифонами на столбах. Из маленькой каменной будки выбежал усатый привратник, и лимузины въехали на посыпанную гравием аллею – она вела прямо к огромному белому дому.
Богато одетые люди праздно бродили по аккуратно подстриженным лужайкам среди столиков с чайными сервизами; чуть поодаль человек десять молодых людей в белых костюмах играли в теннис. На специально сооруженной по этому случаю деревянной платформе помещался целый оркестр. Вдоль террасы дома были расставлены вазы с экзотическими цветами, выращенными специально по заказу графини в лучших оранжереях мира.
Мисси тотчас вспомнила те праздники, которые устраивала в Варышне княгиня Аннушка: роскошный дом, веселые гости, смех, музыка, цветы…
– Верити, Верити, давай скорее, – услышала она голос мадам. – Графиня нас ждет.
Аймоджен, графиня Венслиширская, была высокая, стройная красавица. За свои тридцать с небольшим лет она успела сменить несколько мужей; покойный граф был третьим. Старик просто боготворил Аймоджен. Он умер три года назад с ее именем на устах. В наследство от покойного мужа красавице графине достался родовой замок в Йоркшире, а на завещанные ей миллионы она купила особняки в Лондоне и Париже, пентхауз в Манхэттене и роскошную яхту, которая стояла сейчас на якоре в порту Монте-Карло. Графиня Аймоджен прожигала жизнь, устраивая приемы и приглядывая себе четвертого мужа.
С нескрываемым любопытством светская львица окинула взглядом Мисси.
– Так вот, значит, та девушка, о которой говорит весь Нью-Йорк, – проговорила она, пожимая Мисси руку. – Все мои знакомые мужчины просто помешаны на прекрасной Верити. К сожалению, мне не удалось побывать на параде мод у Элизы, но ваша слава гремит по всей стране.
– Благодарю за комплимент, – вежливо улыбнулась Мисси, – но боюсь, он не совсем по адресу: ведь этот фурор произвела не я, а то платье, которое я демонстрировала.
Графиня загадочно прищурилась.
– Если бы речь шла о женщинах, это было бы вполне возможно, но когда о параде мод начинают говорить мужчины – дело явно не в платьях. – Она громко рассмеялась.
– Элиза, дорогая, – воскликнула она, оборачиваясь к мадам, – давайте выпьем чаю, а потом я покажу вам зал, в котором состоится демонстрация мод.
В углу просторного бело-голубого зала располагалась маленькая сцена. На этот раз мадам сама выводила на нее манекенщиц.
Выходя на сцену в очередном экстравагантном наряде– блестящей серебряной накидке с драгоценными камнями, – Мисси почувствовала, как это приятно – преображаться перед публикой. Надевая наряды мадам Элизы, она становилась совсем другим человеком, она приобретала какую-то власть над этими людьми, собравшимися в зале специально для того, чтобы посмотреть на нее. Графиня была права: ведь многие пришли сюда не только ради роскошных костюмов.
Горделивой походкой прошлась она по сцене, а потом спустилась в зал. Она остановилась между рядами кресел, давая возможность лучше разглядеть легкие складки ее экзотического наряда и конечно же – серебряные туфельки с серыми атласными лентами, завязанными бантами на ее стройных лодыжках. Она заметила, что мужчины смотрят на нее с не меньшим интересом, чем женщины. От этих взглядов, часто очень нескромных, Мисси стало немного не по себе.
Публика реагировала восторженно: всем хотелось познакомиться с волшебницей Элизой и ее очаровательными манекенщицами. Неожиданно для самой себя Мисси оказалась в самой гуще гостей. Полетели в потолок пробки, под восторженные крики и звуки музыки бокалы наполнились запретным шампанским…
На сцену вышел джаз-банд, зазвучал регтайм. Но в этот самый момент, когда веселье достигло апогея, Мисси почувствовала неожиданное отрезвление. Она вспомнила, кто она такая на самом деле. Да, она была всего лишь Мисси О'Брайен – бедной девушкой с Ривингтон-стрит, не имевшей, по сути дела, никакого отношения к обществу этих богачей.
Проскользнув между танцующих гостей, она вышла на террасу и спустилась в парк. В лицо ей подул свежий ветерок, напоенный ароматом лилий и раннего жасмина. Мисси радовалась, что осталась одна – она медленно брела по посыпанным гравием тропинкам и вспоминала Варышню.
Присев на садовую скамейку, она подумала, что у маленькой Азали тоже мог быть такой дом, такой парк, такая веселая, беззаботная жизнь. Если бы не русская революция, девочка жила бы сейчас ничуть не хуже, чем эта графиня. Неужели ей не суждено выбраться из нищеты?! Неужели Мисси не сможет дать ей то, что дали бы отец и мать?!
– Добрый вечер!
Мисси обернулась – рядом с ней стоял высокий, хорошо одетый человек лет сорока.
– Вышли подышать свежим воздухом? – спросил незнакомец. – Или просто захотелось помечтать в одиночестве?
– И то и другое, – улыбнулась Мисси, разглядывая незнакомца.
Она замети на, что у этого человека аристократические черты лица. Судя по всему, ему было жарко: он снял пиджак, вытер лицо носовым платком и, обмахиваясь шляпой, произнес:
– Невыносимая духота!
Присаживаясь на скамейку возле Мисси, он слегка прищурил глаза и сказал:
– Вы очень красивая девушка, мисс…
Мисси покраснела. Неужели этот тип будет приставать к ней? Она стала тревожно осматриваться по сторонам. Может быть, кто-нибудь есть рядом?
– Мне очень нравится ваше платье, – добавил незнакомец. – Скажите, оно тоже от Элизы?
Кивнув головой, Мисси отодвинулась на самый край скамейки. Наверное, это развеселило незнакомца, так как он громко рассмеялся и проговорил:
– Я, кажется, напугал вас? Ради Бога, извините! Просто, когда я вижу красивую девушку, я начинаю рассуждать вслух. Это, видите ли, моя профессия – разбираться в юных красавицах. – Он протянул руку: – Разрешите представиться: Зигфельд, Фло Зигфельд. Признаюсь вам честно, мисс…
– Верити, – быстро проговорила Мисси. – Верити Байрон.
– Верити… Какое красивое имя. Так вот, мисс Верити, признаюсь вам честно: я пришел сюда по совету одного соглядатая. – Зигфельд загадочно улыбнулся. – У меня, знаете ли, везде свои люди… Так вот, этот соглядатай сказал мне, что на вечере у графини Венслиширской будет самая красивая девушка Нью-Йорка… Вы, наверное, понимаете, что он имел в виду вас. Он уверял меня, что когда вы идете по сцене, ни один мужчина не в силах отвести от вас взгляд.
Зигфельд еще раз смерил Мисси взглядом.
– Да… – протянул он. – Мой человек забыл сообщить мне, что кроме идеальной фигуры у вас лицо мадонны Рафаэля и чудесный мелодичный голос и… – их взгляды встретились, – и что вы настоящая леди.
Густо покраснев, Мисси прошептала «Спасибо» и одернула свою легкую белую юбку с большими розовыми цветами. Она никак не могла понять, к чему клонит этот человек.
– Простите, мистер Зигфельд, – сказала она. – Я никогда не была на ваших шоу, но очень много о них слышала. Говорят, это просто чудо.
– Без ложной скромности могу сказать, что эти слухи вполне обоснованны, – улыбнулся Зигфельд. – Мои представления – лучшие в мире. Даже парижская «Фоли Берже» не идет ни в какое сравнение. Сами понимаете, что хорошее шоу невозможно без очаровательных танцовщиц. Именно поэтому я и пришел сюда. На этой неделе весь Нью-Йорк говорит только о вас, мисс Верити, а Фло Зигфельду именно такие девушки и нужны. Как бы вы отнеслись к предложению стать артисткой в моем шоу? – Зигфельд широко улыбнулся и в ожидании ответа Мисси достал из кармана большой серебряный портсигар.
– Стать артисткой? – переспросила Мисси. – Танцевать в вашем шоу?! – Она не знала, как отнестись к словам Зигфельда: то ли смеяться, то ли обидеться.
– Простите, мистер Зигфельд, – проговорила она, – наверное, произошло какое-то недоразумение: я всего лишь манекенщица – я не умею ни танцевать, ни петь… И потом… насколько мне известно, танцовщицы в ваших шоу… – она замялась, не находя нужных слов, и наконец шепотом произнесла: – весьма скупо одеты.
– Вы хотите сказать «полуголые»? – Зигфельд покачал головой. – Смею вас уверить, мисс, ничего подобного я не допускаю. Нормы приличия для меня прежде всего. Конечно, девушки показывают публике свои очаровательные ножки. Но только и всего. Некоторые знатоки шоу-бизнеса даже обвиняют меня в чрезмерном целомудрии. Колготки в обтяжку, балетные пачки, шарфики из шифона телесного цвета – в общем, я не выставляю напоказ тела моих девушек. Конечно, я не могу ручаться за реакцию публики. Сами знаете, мисс Верити – иному мужчине достаточно увидеть обнаженное плечо, чтобы лишиться рассудка. Но моя совесть совершенно чиста.
Зигфельд громко расхохотался, а потом продолжил:
– Мои шоу – гимн красоте, обаянию, изяществу. Поистине, это Шоу с большой буквы; но, сами понимаете, на такие шоу нужны большие деньги: декорации, занавесы, лучшие костюмы – сама мадам Элиза принимает участие в их разработке. Парча, шелк, страусиные перья, сибирские меха. Что же касается умения танцевать, то я и не прошу вас быть танцовщицей, мисс Верити, – я просто предлагаю вам почтить своим присутствием мои представления. Вам придется всего-навсего пройтись разок-другой по сцене в сопровождении других девушек. Если вы будете выглядеть так же изумительно, как сегодня, – а я нисколько не сомневаюсь, что это у вас получится, – я буду считать, что в моем шоу появился новый коронный номер.
Зигфельд снова вытер лицо платком и, наклонившись к Мисси, прошептал ей на ухо:
– Обещаю вам сто долларов в неделю.
– Сто долларов! – воскликнула Мисси. Она не могла поверить своим ушам.
– Ладно, ладно, сто пятьдесят, – поправился Зигфельд. – Конечно, вы стоите этих денег. Через три месяца поговорим о прибавке.
Ошеломленная Мисси не знала, что и сказать.
– Если вас смущает отношение Элизы, то я согласен сам поговорить с ней, – продолжил Зигфельд. – Конечно, ей не захочется так быстро терять свою лучшую манекенщицу, но я найду к ней подход. Она получит эксклюзивный заказ на разработку новых моделей для шоу. Она заработает на этом не меньше миллиона. Мы пошьем вам лучшие платья. На такой девушке, как вы, мисс Верити, грех экономить!
Зигфельд похлопал Мисси по плечу.
– Решайтесь, мисс Верити. Я гарантирую вам успех. И впридачу – сто пятьдесят баксов в неделю. Это точно, как часы.
Солнце скрылось за горизонтом – стало смеркаться. Мисси поежилась.
– Не знаю, что и ответить, – пробормотала она. – Все так неожиданно. Несколько недель назад у меня вообще не было никакой работы, а тут…
– Нью-Йорк есть Нью-Йорк, – улыбнулся Зигфельд, поднимаясь со скамейки. – Уже поздно, мисс Верити, – пойдемте в дом. Можете не волноваться – я все устрою. Вернее, мы с Элизой.
– Признаюсь вам честно, мистер Зигфельд, – проговорила Мисси, – мне очень страшно.
– А что здесь страшного? Ведь вы будете делать то же самое, что у Элизы – только зрителей будет побольше… Даю голову на отсечение – вам самой скоро понравится. На моей памяти не было случая, чтобы хоть одна девушка была недовольна… Мы живем одной большой, дружной семьей. Не бойтесь – я за вами присмотрю: ни один проходимец к вам близко не подойдет… А если уж найдется такой кавалер, который решится предложить вам руку и сердце, то, предварительно убедившись в серьезности его намерений, скрепя сердце отпущу вас с вашим избранником. Ну как, убедил я вас, мисс Верити? – И, не дождавшись ее ответа, Зигфельд торжественным тоном произнес: – Молчание – знак согласия. Я пошел к Элизе. Как только что-нибудь выяснится, я вам сообщу.
Зигфельд чуть поклонился и быстро побежал вверх по лестнице, ведущей в дом графини.
Глядя ему вслед, Мисси думала о том, как странно устроена жизнь: еще недавно она довольствовалась работой в салуне О'Хары, потом была рада получить любое место на швейной фабрике, а теперь… Она так и не могла до конца понять, рада ли она предложению Зигфельда – может быть, еще не поздно отказаться?
Прикрыв глаза, она представила себе, как будет выступать на огромной, залитой светом тысячи ламп, сцене, одетая в тончайшую ткань, с бриллиантами на шее, как будут домогаться ее общества знаменитые нью-йоркские ловеласы, и ей стало не по себе. Но потом она вспомнила про обещание Зигфельда платить ей еженедельно по сто пятьдесят долларов. Мисси знала, что этот человек сдержит свое обещание.
Стало совсем темно. Мартовский день закончился, из сада потянул холодный ветерок. Мисси снова ощутила себя простой девушкой с Ривингтон-стрит, и ей совершенно не хотелось возвращаться в зал, снова надевать на себя маску.
Послышался шум мотора – возле самой лестницы затормозила длинная желтая машина. Из нее вышел какой-то человек и стал подниматься по лестнице. Вдруг он обернулся и, заметив Мисси, замер как вкопанный и воскликнул:
– Боже мой, Мисси! Неужели это ты?!
Мисси узнала голос О'Хары. Вот уж кого она меньше всего ожидала увидеть на этом вечере. Да, это был он, Шемас О'Хара; он и, вместе с тем, не совсем он… Густые рыжие волосы О'Хары были напомажены и зачесаны назад, на нем был серый, с иголочки костюм, модные кожаные туфли и широкополая шляпа. В зубах его красовалась сигара невиданной длины.
Придя в себя, О'Хара подбежал к Мисси и крепко сжал в своих кулачищах ее руки.
– Я не верю своим глазам! – воскликнул он. – Приезжаю по делам в этот дом и встречаю – кого бы вы думали? – девушку своей мечты! – Он громко рассмеялся. – Вот что значит быть человеком слова: ведь О'Хара всегда доставляет спиртное в срок. Притом, по таким ценам, которые и не слышали на Деланси-стрит.
О'Хара прервал свой монолог и уставился на Мисси.
– Однако, как ты разодета! Такую роскошную девушку опасно отпускать в сад без охраны – того и гляди похитят. Ай да Мисси О'Брайен! – Он немного помолчал и продолжил. – Хотя, честно говоря, у меня в голове не укладывается, что ты – та самая Мисси. Где ты раздобыла деньги на эти наряды? Да и вообще, как ты оказалась в доме графини Венслиширской?
– Я нашла работу, – ответила Мисси и подробно рассказала О'Харе о мадам Элизе. Вдруг она запнулась– О'Хара, казалось, вовсе не слушает ее: он с мрачным видом переминался с ноги на ногу, уставившись на носки своих ярко начищенных ботинок.
– Что с вами, О'Хара? – спросила Мисси.
– Ах, Мисси, Мисси, – проговорил О'Хара, нервно пожевывая конец сигары. – Ты сама не понимаешь, в какую историю влипла! Знаю я, что это за людишки! Можешь мне поверить: я и не в таких домах успел побывать и хорошо изучил нравы их обитателей. Я тебе могу такого порассказать, что волосы дыбом встанут. Люди для них – пешки в игре. Сегодня тебя приласкают, завтра – выгонят пинком под зад. Стоит мне подумать, что ты – мой идеал, девушка моей мечты – выставляешь себя напоказ перед этими…
– Опомнитесь, О'Хара, что вы говорите?! – резко перебила его Мисси. – Что значит «выставляю себя напоказ»?! Я демонстрирую модные платья, которые потом покупают уважаемые всеми леди… – В этот миг она вспомнила те нескромные взгляды, которыми пожирали ее некоторые мужчины, но ей не хотелось думать об этом. Она пристально посмотрела на Шемаса и бросила ему в лицо: – И потом, кто вы такой, чтобы читать мне мораль? Вы-то чем промышляете – подпольной торговлей спиртным, не так ли? Я, во всяком случае, закон не нарушаю!
О'Хара весь побагровел от гнева; он так сильно прикусил сигару, что ее кончик остался у него в зубах, а сама она шмякнулась на землю. Он выплюнул кончик сигары и растоптал его каблуком. И вдруг, совершенно неожиданно для Мисси, он расхохотался:
– Будь я трижды проклят, если ты не права, крошка! Но у меня есть маленькое оправдание: у меня на родине, в Ирландии, никто не считает, что торговля спиртным есть нарушение закона. Я имею в виду высший закон, а не это дурацкое законодательство. Мало ли что они там придумают в своем Конгрессе! Разве это грех—доставить людям немного удовольствия? И потом, я никого не спаиваю – они сами меня находят. Им этого хочется.
– Мне тоже! – воскликнула Мисси, топая каблучком.
– Это ты на новой работе научилась так разговаривать? – засмеялся О'Хара. – Извини, Мисси, я и впрямь немного перегнул палку. Поверь мне, я ни на секунду не сомневаюсь в твоей порядочности. Просто мне было бы гораздо спокойнее, если бы ты тихонечко сидела в моем домике в Нью-Джерси, а не трудилась с утра до вечера, зарабатывая себе на хлеб таким образом.
Мисси крепко сжала руку О'Хары. Гнев прошел, и она поняла, что разговаривать с этим старым добрым знакомым – можно сказать, другом – доставляет ей огромное удовольствие. Ведь он был единственным более или менее близким для нее человеком во всей этой великосветской компании.
– Как я рада вас видеть, О'Хара, – проговорила она. На лице Шемаса засияла блаженная улыбка.
– Раз так, беги в гардероб за шляпкой, Мисси О'Брайен – я приглашаю тебя провести оставшуюся часть вечера в лучшем ресторане Лонг-Айленда.
Обрадованная Мисси побежала к мадам Элизе и сообщила ей, что собирается провести вечер в ресторанчике со своим старинным приятелем.
– Со старинным приятелем? – переспросила мадам с иронической улыбкой. – А может быть, с новым поклонником? Что ж, не смею тебя задерживать. Что касается твоей новой работы, я имею в виду Зигфельда, то об этом поговорим завтра.
Сбегая вниз по лестнице к тому месту, где ждал ее О'Хара, Мисси решила до поры до времени не говорить ему о Зигфельде. Она чувствовала, что Шемас не поймет ее. Рано или поздно он все равно узнает об этом, но только не сейчас.
Ресторан, в который повез ее О'Хара, напоминал своим расположением то заведение, в котором они останавливались по дороге в имение Шемаса в Нью-Джерси – его не было видно с шоссе за густыми деревьями. На стоянке было припарковано несколько десятков автомобилей, но в окнах не видно света – лишь тусклый фонарик у входа освещал вывеску с надписью «Ресторан Ориконне».
– А вы уверены, что здесь открыто? – спросила Мисси.
О'Хара хозяйской походкой подошел к двери и нажал кнопку звонка.
– Уверен, – ухмыльнулся он. – Только сюда кого попало не пускают – частный ресторан. Что-то вроде клуба. Если ты не знаком с хозяином – можешь не соваться.
– Ресторан только для своих. Интересно, – проговорила Мисси. – Но зачем все это?
– Зачем?! Для конспирации, вот зачем! – рассмеялся О'Хара. – Здесь торгуют горячительным. Моим горячительным, – с гордостью добавил он. – В этом кабачке всегда опущены шторы и заперты двери. Если нагрянет полиция – есть шанс смыться и спрятать спиртное. Впрочем, вероятность облавы практически равна нулю – братья Ориконне щедро оплачивают тяжелый труд полицейских.
