- Что случилось? - спросил Мейсон.
      - Пленка засвечена.
      - Что?!
      - Все кадры. Посмотрите сами. Все черно, как ваша шляпа.
      Мейсон переглянулся с Дрейком. У обоих на лицах было написано полное отчаяние.
      - Наверное, твой Найлс не так хорошо знает фотодело, как утверждает. Возможно, он не плотно закрыл фотоаппарат или... конечно, он очень торопился перезарядить пленку и...
      - Минутку, - прервал его фотограф. - Причина не в том, что фотоаппарат был не плотно закрыт. В таком случае испортилось бы всего несколько кадров, но не вся пленка. И то же самое произошло бы, если... не могу понять. А тут она вся черная. Видимо, сама пленка плохая.
      - Такие часто попадаются? - спросил Мейсон.
      - Крайне редко. Иногда, когда посылаешь пленку на проявку в лабораторию при фабрике, получаешь назад письмо с извинениями, что в процессе обработки пленка была повреждена, и компания присылает в качестве компенсации новую пленку.
      - Очень успокаивает, - с сарказмом заметил Мейсон. - Черт побери, из всех пленок... Пол, это означает, что самая важная улика во всем деле проскочила у нас сквозь пальцы.
      Мейсон подозрительно посмотрел на фотографа.
      - Извините за то, что я сейчас скажу, но _в_ы_ случайно не занервничали и не зажгли спичку?
      Фотограф очень разозлился.
      - Послушайте, мистер Мейсон, я занимаюсь этим делом уже двадцать два года. Я столько пленки проявил, что если их вытянуть в ряд, то они до луны достанут. В этой студии мы ошибок не делаем.
      - Простите, - извинился Мейсон, - я сорвался. Я просто не могу понять, что произошло.
      - Я сам не могу, - ответил фотограф.
      - А с вашими реактивами все в порядке? Никто не мог ничего подмешать?
      - Не думаю. Но, не сомневайтесь, я прямо сейчас попробую их еще на паре пленок. Я проверю каждый реактив в лаборатории. Я не хочу, чтобы на меня падало подозрение.
      - Теперь уже не стоит вопрос, кто виноват, - ответил Мейсон. - Это нам не поможет. Мы попались. Теперь я готов вернуться в бар и выпить еще бакарди.
      В унылом настроении они покинули фотоателье.
      - Отправляйтесь ужинать, - обратился Мейсон к Дрейку и Делле Стрит. А я пойду встречусь с Арлен Дюваль. Пожалуй, хуже новостей, чем засвеченная пленка, сегодня быть уже не может.
      - Не исключено, - заметил Дрейк, пытаясь придать голосу веселый тон, - узнаешь от нее что-нибудь полезное.
      - Не исключено, - сухо заметил Мейсон.
      12
      Мейсон и Арлен Дюваль сидели друг против друга в комнате для свиданий. Их разделяла решетка.
      - Я думаю, полиция здесь повсюду натыкала микрофонов, так что вам надо следить за языком, - предупредил адвокат. - Что вы им рассказали?
      - Все.
      - Перейдите к самому краю решетки, стула на четыре или пять.
      Мейсон и Арлен Дюваль встали и, двигаясь по обе стороны решетки, пошли к другим местам.
      К ним подскочила надзирательница.
      - Эй, - закричала она. - Запрещается переходить с места на место.
      - Она уже перешла, - ответил Мейсон.
      - Это запрещено. Она должна вернуться на прежнее.
      - Я - адвокат. У меня есть право совещаться с моим клиентом, причем конфиденциально. Я не хочу, чтобы нас подслушивали.
      - Кто вас подслушивает?
      - На том месте, где мы сидели раньше, спрятан потайной микрофон, заявил Мейсон.
      - Почему вы так думаете?
      - Я не думаю, я знаю. У меня с собой специальный аппарат для определения, установлены подслушивающие устройства или нет. Наше законодательство предоставляет мне право конфиденциально беседовать с клиентом. Если полиция прослушивает мои разговоры, то это уже не конфиденциальная беседа. Вы хотите взять на себя ответственность за отказ предоставить адвокату возможность поговорить со своим клиентом?
      - Вы с ней уже говорите.
      - Да, говорю, - согласился Мейсон.
      - И, значит, можете пересесть на то место, где сидели вначале.
      Мейсон покачал головой.
      - Я здесь и она здесь. Вы возьмете на себя ответственность за применение силы, с тем, чтобы вернуть ее в желаемое для вас место, пока у меня не было возможности с ней посовещаться?
      Надзирательница с минуту колебалась, затем пожала плечами и заявила:
      - Ладно, совещайтесь. Но помните, что я ее предупредила. Я выполнила свой долг.
      Она удалилась вне пределов слышимости.
      - А теперь рассказывайте, - обратился Мейсон к Арлен Дюваль. - Причем все, ничего не пытаясь скрыть. Я хочу знать, против чего мне придется бороться.
      - Боюсь, что надежды у меня мало, мистер Мейсон.
      - Почему вы так решили?
      - Просто цепь совпадений. Это какой-то кошмар.
      - Не теряйте голову и не сдавайтесь, - сказал Мейсон. - Что случилось?
      - Я отправилась туда, чтобы встретиться с Баллардом.
      - Так поздно?
      - Да.
      - Почему?
      - Потому что обнаружила, что одна из досок в полу трейлера отходит, а под ней спрятано море наличности.
      - Вы сосчитали деньги?
      - Да.
      - Сколько там было?
      - Двадцать шесть тысяч пятьсот двадцать пять долларов.
      - Купюры разного достоинства?
      - Да.
      - Тысячедолларовые?
      - Одна.
      - Пятисотдолларовые?
      - Несколько.
      - Сотенные?
      - Этих много.
      - А еще?
      - Десятки и двадцатки.
      - Вы хотите сказать, что не знали о деньгах?
      - Мистер Мейсон, клянусь, я даже не представляла, что там этот тайник.
      - Что у вас было спрятано в трейлере? Когда мы нашли его в "Идеале", вы специально забыли сумочку, чтобы вернуться и проверить. Что вы искали?
      - Мой дневник.
      - И где он?
      - Там, где никто никогда не додумается его искать.
      - Где?
      - Я не хочу вам этого говорить.
      - Почему?
      - Потому что он наверняка еще там.
      - Они его все равно найдут.
      - Нет.
      - Где он?
      Она вздохнула и начала объяснять:
      - В трейлере есть стенной шкаф. В него заходят колеса, вернее, кожухи, которыми они накрыты.
      - Продолжайте.
      - Сверху все обшито деревом. Но я решила, что внизу должно быть не только дерево, а какой-то металл, потому что колеса разбрызгивают грязь, она будет оседать на дереве, и дерево в конце концов сгниет, если не предусмотрен какой-то защитный материал.
      Мейсон кивнул.
      - Я вынула винты и обнаружила, что колеса закрывает металлический кожух. Между кожухом и деревянной покрышкой как раз оставалось место для небольшой тетради в кожаном переплете, в которой я веду свой дневник. Я просунула ее между металлом и деревом.
      - Что вы записывали в дневнике?
      - Все.
      - Например.
      - Откуда я брала деньги и в каких суммах. Я вела учет каждого полученного доллара.
      - И где же вы получали деньги?
      - Мне их давал мистер Баллард.
      - Черт побери! - выругался Мейсон.
      Она кивнула.
      - А почему он _в_а_м_ давал деньги?
      - Он объяснил, что, наконец, выяснил, как была организована кража и кто провернул это дело. Он сказал, что хочет использовать меня, как ловушку, чтобы поймать настоящего вора.
      - Он назвал, кого подозревает?
      Арлен покачала головой.
      - А как была совершена кража?
      Она снова покачала головой, но внезапно отвела глаза.
      - А вам когда-нибудь приходило на ум, что сам Джордан П.Баллард мог организовать кражу?
      - Я так не считаю.
      - Почему бы и нет?
      - Он очень хорошо ко мне относился.
      - Возможно, его мучила совесть.
      - Нет, мистер Мейсон. Он был честен. Он хорошо заработал на сделках с недвижимостью и других своих предприятиях. У него был прекрасный ум финансиста и его все время мучил вопрос кражи. Он хотел выявить вора.
      - Вора или воров?
      - Он говорил - вора.
      Мейсон задумался, а потом медленно произнес:
      - В том деле должны были быть задействованы, по меньшей мере, два человека.
      - Я повторяю вам то, что говорил Баллард.
      - Хорошо. Расскажите мне, что случилось.
      - Вскоре после разговора с вами в гольф-клубе я позвонила мистеру Балларду и сказала, что мне нужны деньги, чтобы заплатить вам гонорар. Он мне дал. Много дал. Он считал, что мне понадобится большая сумма на расходы. Затем он дал мне тысячедолларовую и пятисотдолларовую купюры и велел послать их вам по почте.
      - А вы подумали, что небезопасно посылать по почте такие купюры?
      - Подумала.
      - А мистеру Балларду вы об этом что-нибудь сказали?
      - Да.
      - И что он ответил?
      - Просто улыбнулся и объяснил, что ситуация близится к завершению, осталось совсем немного и мы обнаружим преступника. Он обещал, что мой отец выйдет на свободу и моя репутация будет восстановлена, но только в том случае, если я в точности стану следовать его указаниям.
      - Что еще?
      - Тому, кто вернет деньги, обещали вознаграждение, составляющее пятнадцать процентов от суммы, а за предоставление информации, которая поможет найти преступника или преступников, совершивших кражу, предусматривалось пять тысяч долларов. Мистер Баллард говорил, что ему хватит денег до конца жизни, они понадобятся нам с отцом, чтобы отец мог снова начать нормальную жизнь.
      - Вы об этом что-нибудь говорили отцу?
      - В письмах - нет. Там же цензура.
      - А при свиданиях?
      - Да.
      - Итак, вы получили от Балларда полторы тысячи долларов, чтобы заплатить мне гонорар. Вы их мне послали?
      - Да, конечно. Вы их не получили?
      - Как сказать, - ответил Мейсон. - Каким образом вы их послали?
      Ее глаза потемнели от мрачного предчувствия.
      - Мистер Мейсон, вы должны были получить их! Я хотела отправить эти полторы тысячи заказным письмом или лично вручить вам, но мистер Баллард заявил, что есть причины, по которым следует послать их вам обычной почтой. Он кому-то ставил ловушку. По крайней мере, у меня создалось такое впечатление.
      - Прекрасно, - сказал Мейсон. - Вы еще отправляли мне деньги?
      - Е_щ_е_ деньги?
      - Да.
      Она покачала головой.
      - Не врите мне, - предупредил адвокат. - Если сейчас вы мне солжете, то вам придется остаток жизни провести в тюрьме. Вы больше не посылали мне денег, еще полторы тысячи?
      - Еще полторы тысячи? - удивленно переспросила она.
      Мейсон кивнул.
      - Конечно, нет. Откуда бы я взяла их?
      - Например, из тайника у вас в трейлере.
      - Я не присвоила оттуда ни доллара, мистер Мейсон. Я пересчитала их и положила обратно, а затем попыталась связаться с мистером Баллардом. Я должна была ему об этом сказать.
      - А вы знали, что за вами следят?
      - Конечно.
      - А как вам удалось выбраться?
      - Во всех трейлерах фирмы "Хелиар" имеется багажное отделение. Крышка спрятана под двухспальной кроватью, но есть и дверца снаружи, чтобы можно было загружать вещи с улицы, она расположена на левой стороне трейлера. Входная же дверь - на правой.
      - Продолжайте.
      - Я знала, что нахожусь под наблюдением. Под кроватью ничего не стояло, я спокойно могла открыть крышку: они ведь вчера все выгребли из моего трейлера, вещей никаких не осталось.
      - Так что вы выбрались через люк?
      - Да. Я отодвинула кровать, открыла крышку багажного отсека, проскользнула через него, выбралась с левой стороны, немного проползла на животе, потом встала на ноги и удалилась в темноту, подальше от трейлера и от хвостов.
      - А потом?
      - Я пересекла площадку для игры в гольф, дошла до автозаправочной станции, вызвала такси и отправилась к мистеру Балларду. Вы тогда были у него.
      Глаза Мейсона сузились.
      - Откуда вы знаете?
      - Я слышала ваши голоса.
      - Вы слышали мой голос?
      - Говорили двое мужчин.
      - Вы слышали _м_о_й_ голос?
      - Они сказали, что никаких сомнений в том, что вы были там, нет, так что я предположила...
      - Вы сказали полиции, что слышали мой голос?
      - Но это должен был...
      - Вы сказали полиции, что слышали мой голос?
      - Да.
      - Продолжайте, - вздохнул Мейсон. - Что вы сделали?
      - Я знала, что мистеру Балларду не понравится, если я появлюсь, пока у него в гостях кто-то есть, так что я обогнула дом и стала ждать во дворе, пока вы уйдете. Я влезла на ящик, чтобы видеть, что делается в кухне. И, как только я на него встала, я услышала звук отъезжающей машины и решила, что вы уехали. Я постучала по стеклу, чтобы привлечь внимание мистера Балларда, но вдруг заметила, что он лежит на полу.
      - А теперь я хочу, чтобы вы были очень внимательны. Сколько времени прошло после того, как вы услышали звук отъезжающей машины до того, как вы заглянули в кухонное окно?
      - Как только я услышала звук машины, я сразу же влезла на ящик.
      - Продолжайте. Что случилось?
      - Мистер Баллард лежал на полу и не шевелился. Из-под него вытекала красная жидкость, а потом я увидела этот огромный нож для разделки мяса, воткнутый в его тело.
      - Сколько времени прошло после моего ухода и моментом, когда вы заглянули в кухонное окно?
      - Не думаю, что больше... возможно... меня об этом все время спрашивала полиция.
      - И что вы им сказали?
      - Где-то минута или полторы.
      - Вы думаете, что могло быть больше?
      - Наоборот, наверное, меньше.
      - Тогда почему вы сказали им, что прошла минута или полторы, если вы думаете, что интервал меньше?
      - Потому что вы мой адвокат, вы работаете на меня и... я не могла вас предать.
      - А на самом деле сколько?
      - Не более тридцати секунд. Если он провожал вас до входной двери, то успел бы дойти только до кухни.
      - Он провожал меня до входной двери, - сообщил Мейсон. - Вернее, до коридора, ведущего к ней. Я сам открыл ее и захлопнул за собой.
      - Ну тогда у него едва-едва было времени вернуться на кухню, потому что... если, конечно, вы не оставались какое-то время стоять у дома, не бродили вокруг или что-то еще. Я не слышала больше вашего голоса, когда оказалась на заднем дворе, но вскоре завелся мотор вашей машины.
      - Хорошо, потом разберемся с этим. Вы признались полиции, что Баллард снабжал вас деньгами?
      - Пока нет.
      - Собираетесь?
      - Придется, мистер Мейсон. Я в ужасном положении. Окружной прокурор думает, что я убила Балларда и предлагает мне сделку.
      - Какую еще сделку?
      - Он сказал, что если я заявлю, что вы велели мне встретиться с вами в доме Балларда, дали мне сигнал, опустив и подняв жалюзи, то он разрешит мне признать себя виновной только в совершении непредумышленного убийства, и постарается сделать так, чтобы мне дали небольшой срок. Он знает, что вы подавали мне сигнал, опуская и поднимая жалюзи, а если я скажу правду, он мне поможет.
      - И что вы ответили?
      - Что мне надо подумать.
      - А он?
      - Он сказал, что мне все равно придется решать, причем очень быстро.
      - Он хотел, чтобы вы приняли решение, пока еще не успели поговорить со мной? - мрачным тоном спросил Мейсон.
      - Да, он объяснил, что я должна сделать это именно пока не видела вас, а то вам удастся меня отговорить.
      - А вы знаете, почему он добивается этого от вас? Потому что, как только вы сделаете это заявление, он обвинит меня в лжесвидетельстве. Я буду лишен права адвокатской практики. Меня посадят в тюрьму.
      - Понятно, - задумчиво произнесла она, рассматривая Мейсона своими серо-голубыми глазами.
      - Он может, конечно, разрешить вам признать себя виновной в совершении непредумышленного убийства, но потом, когда вы сядете в тюрьму, он и пальцем о палец не ударит, чтобы помочь вам. Вам это раньше не приходило в голову?
      - Я поняла только одно: он очень-очень хочет добиться от меня заявления о том, что вы подавали мне сигнал. Готов был предложить мне взамен что угодно.
      - И вы поверили ему?
      - Нет, пожалуй, нет. Я...
      Внезапно ее глаза наполнились слезами и она разрыдалась.
      - Что вы?
      - Я подумала, что есть разница между простым убийством и тяжким убийством первой степени, - сказала она. - Мне просто страшно представить, как я сижу, привязанная к холодному металлическому стулу и слышу, как гранулы цианида падают в кислоту, а потом я... начинаю задыхаться.
      - Прекратите об этом думать, - почти закричал на нее Мейсон. - Они пытаются давить вам на психику, расшатать нервы, сломить сопротивление.
      Она кивнула, вытерла слезы, но уголки губ все равно продолжали дрожать.
      - Куда вы отправились после того, как узнали, что Баллард мертв?
      - Попыталась связаться с доктором Кандлером.
      - Вам это удалось?
      - Нет. Я звонила ему по междугородному. Естественно, воспользовалась вымышленным именем.
      - Не дозвонились?
      - Его не было в городе. Его ждали только после полуночи.
      - С кем вы разговаривали?
      - С этой его медсестрой.
      - Розой Травис?
      - Да.
      - Она вам не нравится?
      - Ненавижу. И это взаимно.
      - Она вас узнала?
      - Нет. Я изменила голос, представилась пациенткой доктора Кандлера, и объяснила, что доктор велел мне позвонить, если у меня произойдут определенные изменения... в общем, что мне нужно переговорить с самим доктором.
      - Куда вы звонили - в кабинет или домой?
      - Он живет в обычной квартире. У него договоренность с этой медсестрой: она отвечает на ночные звонки и отбирает действительно важные, а простые вопросы решает сама. Ему домой не позвонить.
      - И даже вам он не дал номер домашнего телефона? Этот номер, конечно, не значится ни в одном телефонном справочнике.
      - Нет. Хотел, но не мог.
      - Почему?
      - Он объяснил, что его номер знает только его старшая медсестра. Такое положение необходимо ему, чтобы нормально работать.
      - Так что вам не удалось связаться с доктором Кандлером?
      - Нет.
      - Где вас подобрала полиция?
      - В квартире подруги. Я отправилась туда подождать, пока смогу увидеться с доктором Кандлером.
      - Вы доверяете доктору Кандлеру?
      - Полностью. Я готова доверить ему свою жизнь.
      - Но в том, что Баллард снабжает вас деньгами, вы ему не признались?
      - Он знал, что кто-то дает мне деньги, я просто не говорила ему, кто именно.
      - Почему? Вы же утверждаете, что полностью доверяете ему.
      - Я дала слово, мистер Мейсон. Я поклялась мистеру Балларду, что никому не открою, откуда получаю деньги. Я знала, что доктора Кандлера это раздражает. Именно раздражает, здесь не было подозрительности, но я считала, что, если со мной что-то случится, он должен знать, откуда шли деньги. Потом была проблема с отцом. Если бы меня кто-то убил или я внезапно умерла, то все бы решили, что это отец давал мне деньги на покупку трейлера и на все остальное. Поэтому я вела дневник и записывала в него все происходящее. Я сказала доктору Кандлеру, что если я погибну, он должен найти мой дневник, и объяснила ему, где искать.
      Глаза Мейсона сузились, когда он обдумывал слова Арлен Дюваль.
      - Вы открыли ему, где спрятали дневник?
      - Конечно. Я обязана была кому-то сказать. В случае моей смерти я не хотела, чтобы дневник навечно остался и сгнил в трейлере.
      - Итак, - Мейсон попытался подвести итог, - вас ждет предварительное слушание. Они дадут вам понять, что у них имеются все доказательства, для осуждения вас за совершение тяжкого убийства первой степени. Если вы решите предать меня и поклясться в том, что на самом деле не имело места, может, вам удастся отвертеться и простым убийством.
      - А в другом случае?
      - Я не могу отвечать с полной уверенностью. Если ваш рассказ правдив, я попытаюсь вас вытащить. Если вы мне наврали, я оставляю за собой право выбросить вас за борт. Я предупредил вас об этом, когда только брался за ваше дело и повторяю сейчас - относительно аспекта с кражей денег. Что касается обвинения в убийстве, здесь я не ставлю никаких условий. Начав представлять вас, я останусь с вами до конца.
      - Каковы мои шансы, мистер Мейсон? - спросила она.
      - В настоящий момент они не очень хороши.
      - Двадцать пять из ста?
      - Сейчас меньше.
      - Десять из ста?
      - Я думаю - пять, - ответил адвокат.
      - Создается впечатление, что вы подталкиваете меня к тому, чего добивается окружной прокурор.
      - Я хочу выяснить, что вы из себя представляете - подводите в трудную минуту или остаетесь верны выбранному курсу.
      Внезапно она расплакалась.
      - Если я делаю выбор, - сквозь слезы сказала Арлен, - то делаю его навсегда. Я честный игрок.
      - Не поддавайтесь ни чьему влиянию, - посоветовал Мейсон. - Делайте то, что считаете лучшим в собственных интересах.
      Мейсон встал, кивнул надзирательнице, показывая, что разговор окончен, и ушел.
      Выйдя из тюрьмы, адвокат сел в машину и поехал домой.
      Открывая дверь квартиры, он услышал, что звонит телефон. Этот номер не значился ни в одном телефонном справочнике и был известен только двоим - Полу Дрейку и Делле Стрит. Мейсон бросился к аппарату.
      - Алло! - крикнул он в трубку.
      На другом конце прозвучал возбужденный голос Дрейка:
      - Ну, мой друг, пока не стоит уходить с корабля.
      - Выкладывай!
      - День оказался не таким уж неудачным.
      - Все, что бы я сегодня ни делал, пошло к чертям собачьим. Скорее бы наступило завтра.
      - С клиенткой говорил?
      - Да.
      - Как она?
      - Отвратительно. Рассказала полиции все, что не должна была говорить. Ее собираются осудить за тяжкое убийство первой степени.
      - Что может их остановить?
      - Окружной прокурор предложил ей сделку. Он согласится на простое убийство, если она поклянется, что я опускал и поднимал жалюзи в доме Балларда, сигнализируя ей.
      - Тогда в каком положении оказываешься ты?
      - Сажусь в тюрьму за лжесвидетельство. Но я полечу вниз, только лягаясь ногами и размахивая руками. Просто так я не сдамся.
      - Что ты собираешься делать?
      - Заставлю ее признаться, что они обещали скостить ей срок, если она даст им нужные показания. Я представлю все таким образом, что Гамильтону Бергеру настолько хочется прижать меня к ногтю, что он готов забыть об убийстве первой степени, лишь бы осудить меня и лишить права адвокатской практики.
      - Ты сможешь это доказать?
      - Вызову Бергера в качестве свидетеля. Покажу ему, где раки зимуют. Ему придется либо признаться, либо начать врать.
      - При условии, конечно, что она говорит правду, - заметил Дрейк.
      - Подумай сам. У них идеальный случай тяжкого убийства первой степени - и тут они его представляют простым убийством. Вот подтверждение, которое мне требуется.
      - А у меня есть хорошая новость, - заявил Дрейк. - Ты выиграл десять долларов.
      - Какие еще десять долларов?
      - Помнишь, мы сегодня поспорили: цифры в списке Сакетта - это номера украденных купюр или нет?
      - О чем ты говоришь, Пол? - голос Мейсона стал резким от возбуждения.
      - О списке.
      - Откуда ты знаешь?
      - Когда позвонил Харви Найлс, я рассказал ему, что случилось с пленкой. Я спросил его, как могло такое произойти. Он клянется, что мой приятель все испортил - или случайно, или преднамеренно. Найлс говорит, что, судя по всему, преднамеренно. Он думает, что, возможно, кто-то узнал, что мы собираемся именно в это фотоателье и подкупил мастера.
      - А ты сам как считаешь? - спросил Мейсон.
      - Не знаю, Перри, но дело в том, что Харви Найлс вспомнил о том последнем кадре на первой пленке. Он ведь тогда один раз все-таки щелкнул документ, а потом как раз закончилась пленка, он ее поменял и отдал тебе фотоаппарат с новой, на которой было отснято всего четыре кадра. Он пошел в свою лабораторию, проявил первую пленку и выяснил, что последний кадр получился очень четким. Все тридцать шесть прекрасно вышли. Там есть снимки Томаса Сакетта, или Ховарда Прима, или как там его и Хелен Рукер на пляже. Найлс сфотографировал их объятия. Ты помнишь, Сакетт решил, что мы из полиции, когда заметил нас на пляже, и обнял подружку. Ты тогда сразу же понял, что он что-то пытается засунуть ей в купальник. Найлс сумел заснять на пленку этот момент. Снимок очень резкий. При увеличении сразу же видно что-то белое в руке у Саккета и как он пытается его протолкнуть за купальник Хелен Рукер.
      - Ясно видно, что он что-то засовывает за купальник?
      - Да.
      - И ты проверил номера купюр?
      - Конечно. Документ получился прекрасно - четкий, как оригинал. Все номера, напечатанные в газетах, есть в этом списке.
      - Да, похоже, он настоящий, - заметил Мейсон.
      - Никаких сомнений.
      - А откуда он у Сакетта?
      - Вопрос века. Представляю, что будет в полиции, если узнают, что у Сакетта имелся этот список.
      Мейсон с минутку помолчал, размышляя, а затем начал давать Дрейку указания:
      - Сделай следующее, Пол. Свяжись с Харви Найлсом, попроси отпечатать где-то полдюжины этих списков размером одиннадцать на четырнадцать дюймов. Затем положи пленку в конверт и запри в надежный сейф. Эти снимки надо хранить в таком месте, где их никто не найдет, и ни один человек не должен знать, где они.
      - Как ты планируешь их использовать? - поинтересовался Дрейк.
      - Сам пока не знаю, - ответил Мейсон. - Но это мой единственный козырь.
      - Лучше, если это окажется туз, чтобы покрыть все карты, - заметил Дрейк.
      13
      Окружной прокурор Гамильтон Бергер появился в зале суда, чтобы лично вести предварительное слушание дела по обвинению Арлен Дюваль. Он не делал секрета из причины своего участия в процессе.
      Хотя он обращался с речью к Суду, Гамильтон Бергер повернулся таким образом, чтобы его лицо было видно собравшимся в одном углу газетным репортерам.
      - Я хотел бы заявить, - начал Гамильтон Бергер свою вступительную речь, - что на этот раз мы столкнулись с весьма необычным случаем. Идет рассмотрение дела по обвинению в убийстве, но оно неразрывно связано с другим, касающимся поведения адвоката обвиняемой. Для протокола необходимо отметить, что адвокат, представляющий обвиняемую, уже давал показания перед Большим Жюри и ответил на некоторые вопросы. В настоящее время я не буду повторять вопросы, заданные адвокату, и его ответы на них, но предупреждаю, что при рассмотрении настоящего дела будут представлены доказательства, которые ставят под сомнение правдивость ответов, полученных от мистера Перри Мейсона и, в результате, его право на адвокатскую практику в дальнейшем. Я хочу заявить, что мы планируем вызвать мистера Мейсона в качестве свидетеля со стороны обвинения. Мы знаем, что мистер Мейсон - свидетель, который бы с радостью давал показания в пользу обвиняемой. Мы знаем, что если получим от него правдивые ответы, то нам, возможно, придется предъявить ему обвинение, как соучастнику. Поэтому, нам хотелось бы, чтобы мистер Мейсон заранее понимал ситуацию. Конечно, он опытный адвокат по уголовным делам и прекрасно осведомлен о своих конституционных правах. Однако, не должно оставаться недопонимания. Мы хотим поставить его в известность, что от него не требуются отвечать на вопросы, ответы на которые могут быть вменены ему в вину, он в любое время имеет право на получение консультации адвоката, мы не собираемся задавать ему никаких вопросов относительно конфиденциальных разговоров, имевших место между ним и его клиенткой, но мы обязательно зададим ему вопросы относительно его собственного поведения. Очень жаль, что мне приходится выступать с подобными обвинениями в адрес одного из представителей моей профессии. Однако, я считаю, что коллегия адвокатов только выиграет, если не будет терпеть неэтичное или незаконное поведение одного из своих членов.
      Гамильтон Бергер сел на свое место.
      Судья Коди повернулся к Перри Мейсону.
      - Суд, конечно, осведомлен, что в это дело вовлечено гораздо больше, чем обычно во время предварительного слушания. Суд предполагает, что заявление окружного прокурора искренне и будет подтверждено доказательствами. Если же соответствующие доказательства не будут представлены, то Суд еще раз вернется к этому вопросу. В связи с тем, что подобные заявления сделаны публично, я считаю, что адвокату защиты должна быть представлена возможность ответить на них в настоящее время. Мистер Мейсон, хотите ли вы возразить окружному прокурору?
      Перри Мейсон поднялся со своего места.
      - Единственное, что я хочу сказать в настоящий момент, Ваша Честь, это то, что если окружной прокурор собирается исходить из описанной им теории, то ему следует представить свидетелей, доказывающих ее. А если он пригласит свидетелей, которые попытаются давать показания в подтверждение подобной теории и у меня будет в это время возможность провести перекрестный допрос, то я полностью опровергну его теорию.
      Мейсон снова опустился на свое место.
      - Я принимаю вызов, - закричал Гамильтон Бергер. - Пригласите Марвина Кинни для дачи свидетельских показаний.
      Марвин Кинни вышел вперед, объявил, что ему сорок семь лет, назвал свой адрес, а так же род занятий - судебный исполнитель. После этого он повернулся к Гамильтону Бергеру в ожидании вопросов.
      - Вечером в среду, десятого числа текущего месяца вам вручили документы, которые вы, в свою очередь, должны были вручить Джордану Л.Балларду, не так ли?
      - Да, мне передали такие документы. Да, сэр.
      - В какое время вы их получили на руки?
      - Примерно в девять часов вечера. Между девятью и десятью часами.
      - Какие вам дали указания, когда вручали документы?
      - Я не считаю, что обвиняемая по этому делу должна связываться с какими-либо заявлениями, сделанными в ее отсутствие, - сказал Мейсон.
      - Это заявление относится к временному фактору, - объяснил Гамильтон Бергер. - Таким образом свидетель фиксирует время для себя лично.
      - В таком случае, при желании, я проведу перекрестный допрос этого свидетеля относительно временного фактора, - ответил Мейсон. - Если окружной прокурор собирается использовать дело по обвинению Арлен Дюваль, как ширму, чтобы попытаться вынести обвинение в лжесвидетельстве мне, я хочу, чтобы он не выходил за строгие рамки представления доказательств. Он прекрасно знает, что допустимо, а что нет.