Глава тридцать пятая

Роджера все-таки пришлось взять. Мама обзавелась новым ухажером, которого она упорно именует другом, и у него аллергия на кошачью шерсть. И на освежитель воздуха, и на лак для волос, но в первую очередь — на кошек. И этот астматик собирался завалиться к маме на все выходные. Вот дерьмо.

— А соседи не могут его покормить? — спросила мама.

— Мне нельзя держать кошек.

— А кто-нибудь из девочек?

— Они все тоже едут.

— А та, другая девочка? — предложила мама. — Та, с детьми.

— У Хелены Четтл уже есть кошка. И собака тоже.

— Ты хочешь сказать, что у нее и семья, и кошка, и собака?

Как меняются времена. Я еще помню годы (1972-й, например), когда людям вроде моей мамочки такие вещи казались совершенно нормальными.

— Так где ты откопала этого типа?

— Познакомились у Джоди на вечеринке, — объяснила мама.

— На той премьере?

— Ну да.

— Я его не заметила.

— В фильме снималась его бывшая жена.

— Это которая? — спросила я.

— Та, что появилась в самом конце. Она говорила, что мужчины вроде автобусов — загрязняют воздух и никогда не появляются вовремя.

— А как он перенес твое сравнение с автобусами — что если стоять достаточно долго, кто-нибудь да появится? — поинтересовалась я.

— Нашел мои слова потрясающими.

— Да ну?

Билл сравнивает женщин с машинами, мама мужчин — с автобусами. Ну и дела...

В день отъезда в 4.30 утра подходящей тары для Роджера у меня еще не было. Каждый раз, когда я запихивала его в коробку, которую стащила в супермаркете, оттуда моментально выстреливала когтистая лапа, следом высовывалась голова с глазами, суженными, как у Микки Руни в «Завтраке у Тиф-фани», — и все усилия шли прахом. Стоило поднести Роджера к соломенной корзине, в которой он приехал, как он тотчас вцеплялся мне в запястье.

Через полчаса подкатили цыпоньки. Хилари поднялась за мной. С утра пораньше она выглядела усталой, старой и больной. И влюбленной.

— Ты ведь не повезешь кота просто так? — спросила она с ужасом.

— В коробке ему не нравится, а в корзину я его вообще засунуть не могу.

— Ты Джеймса Херриота[24] читала?

— Нет.

— А я читала. На твое счастье, я библиотекарь, и у нас есть «О всех созданиях, больших и малых» в пяти экземплярах и крупным шрифтом. Значит, сделаем вот что.

Хилари сдернула с кровати одеяло и набросила на Роджера, точно сеть на крокодила. Потом сгребла яростно барахтающегося под одеялом кота и закатала, как мумию. Из свертка торчала одна голова.

Роджер был очень и очень зол.

— Если надо родить теленка, Джеймс Херриот тоже пригодится, — заметила Хилари.

Когда мы влезли в фургон, настроение у всех было приподнятое — удивительно, если учесть, сколько им пришлось меня ждать и который был час.

Пол еще больше напоминал Андре Превена — с опухшими от недосыпа глазами и морщинами в уголках рта. Я отметила, что на нем один из свитеров Хилари (мешковатый, старый-престарый), но ничего не сказала.

Диди обложила себя магическими кристаллами, сумкой с драже и стопкой дисков Энии — на долгую дорогу. Джоди с режиссерским видом устроилась на переднем сиденье. На этот раз обошлось без марлевых подгузников, только парой дымчатых очков и черным сарафаном.

— Джеймс Херриот, — немедленно определил Пол, когда увидел меня с Роджером, извивающимся в коконе из одеяла. Хилари устремила на него взгляд, полный любви. Ну, не знаю. Может, они друг другу судьбой предназначены.

Когда мы добрались до моста, Роджер поднял шум — казалось, будто он орет с зажатым носом, а кто-то его колет чем-то острым.

— Иди сюда, детка, — произнесла Джоди, взяв его на руки.

Он моментально вырвался и пулей унесся в конец фургона, сметая все на своем пути и завывая во весь голос.

— Иди сюда, — вступил Пол.

Роджер его укусил.

Наконец где-то на Тихоокеанской автостраде он выбился из сил и заткнулся. Энию пришлось выключить, и опять воцарился покой.

— Вот не знаю, пустят ли в Брайтоне куда-нибудь с котом. — Эта мысль пришла Хилари в голову с явным опозданием.

— С детьми же пускают, — заметила я.

— Ты, часом, не хочешь сделать вид, что это твой малыш?

— А что, может, и сойдет.

— Слишком волосат.

Надо отметить, я даже не задумывалась толком, где мы остановимся. Может, так и должна поступать свободная художница — женщина девяностых? Или так рассуждают безработные бездельницы? Думаю, все кончится так же, как и в прошлую нашу поездку, — заберемся на самую дешевую стоянку и передеремся из-за лучшей кровати.

Я буду спать с Роджером, Джоди — с Диди, а Пол — с Хилари. Очень по-семейному.

Время тянулось муторно, и это означало, что, во-первых, нам еще ехать и ехать и, во-вторых, встали мы действительно слишком рано. Джоди было предложила игру — называть женщин-политиков на каждую букву алфавита, но мы застряли на Беназир Бхутто[25].

Наконец я сдалась — укрылась одеялом Роджера и заснула. Когда проснулась, мы ехали мимо крикетной площадки.

— Беллинген, — подсказала Хилари.

Голова Пола покоилась у нее на коленях. Опять. Он тоже спал.

Мы катили дальше, и вот появился указатель. Дорриго. Я выглянула в окно и глубоко вдохнула. Воздух ничем не пах, как и положено воздуху.

— А ты знаешь, что Роджер, пока ты спала, сотню раз чуть из окна не выскочил? — прокричала Диди.

Роджер тотчас завыл и завертелся на полу.

И вот мы приехали. Все оказалось очень похоже на то, как я себе это и представляла. Ровные полоски зелени поднимались со склонов холмов, обещая нашествие ячменных булочек; народу на главной улице было так мало, что она напоминала игрушечную модель для архитекторов — крошечные пластмассовые фигурки стоят то тут, то там с хозяйственными сумками.

В витрине молочного бара красовался нарисованный от руки плакат, прилепленный к стеклу старым скотчем: набирали игроков в местную женскую команду по футболу. В канаве валялся птичий трупик. И — вот оно! Справочное бюро.

Все ввалились в бар, а я отправилась в справочное и напала на женщину за конторкой.

По-моему, я была единственным человеком, которого она видела за последний год.

Здесь еще продавали открытки, и я купила одну в надежде, что это окажется удачным маневром. Не вышло.

— Не думаю, что я такого знаю — Билла Макгинли, — проронила женщина, разглядывая лицевую сторону своего вязанья.

Похоже, я в первый раз произнесла в разговоре его полное имя. Даже Диди знала его только как Умника Билла. Не подглядывай я за почтовым ящиком, я бы и сама фамилии не знала.

— А как насчет просто Макгинли, — спросила я.

— Ну, тут есть Макгинли, но их пятеро, и они живут очень далеко. Ему сколько лет?

— Тридцать-тридцать один. Или тридцать два. Может, тридцать три.

Она уставилась на меня как на полную кретинку.

— Извините, точнее не скажу.

И тут я это заметила — прямо за открытками. Компьютер. С мерцающей буковкой "N" в углу экрана, которую я видела лет сто назад.

— Вы подключены к Сети!

— Ну да.

И голос, и вид у справочной дамы был оскорбленный, и я не могла ее осуждать. Сама я, наверное, и говорила, и выглядела как худший тип сиднейской туристки.

— Если хотите, можете взглянуть, — смягчилась она. Думала, наверное, что я ищу гостиницу, или живописное место для прогулок, или еще что-нибудь такое.

Но я искала данные в самом низу страницы, и что-то — быть может, экстрасенсорные способности, унаследованные от папы, — подсказывало: именно компьютер мне и поможет.

Вот оно. Dorrigo Tourist Website. Оформление страницы — 1998 год, Билл Макгинли.

— Мне нужен человек, который сделал эту страницу, — изумленно проговорила я. Потому что это воистину был перст судьбы. И он тыкал мне под ребра, пока до меня не дошло.

— А, теперь я поняла, о ком вы, — оживилась женщина. — Но он уехал. Или нет, вроде ненадолго вернулся. Я тут видела его с матерью. Не знаю, здесь ли он еще. Это те Макгинли, у которых ближайшая к городу ферма.

— Не подскажете, как туда доехать?

Ненавижу отчаяние в собственном голосе, но ведь я действительно пребывала в отчаянии...

В конце концов, поскольку я решительно ничего не соображала, дама из справочного просто нарисовала схему на только что купленной открытке. Это было в пяти километрах отсюда. Ближе, чем я думала. И внезапно вообще все это стало намного, намного ближе, чем я думала раньше.

Я вернулась к фургону, размахивая открыткой. Все ели мороженое, за исключением Диди, которая хрустела драже. Кто-то — Хилари, наверное — купил Роджеру шоколадное «корнетто», и он пожирал его с бумажной тарелочки на полу фургона. И размазывал мороженое повсюду.

— Нашла Билла, — объявила я, взмахнув открыткой.

Как и следовало ожидать, Роджера вывернуло прямо на пол.

Глава тридцать шестая

Надо отдать Джоди должное — она не жаловалась из-за нового крюка. Из-за меня мы опоздаем на стоянку в Байрон-Бэй и ночевать придется прямо на берегу, но Джоди лишь улыбнулась и села за руль. А Диди села рядом с ней, вооружившись открыткой со схемой. Это немного напоминало «Тельму и Луизу», только Джоди и Диди вряд ли собирались кого-то грабить.

Мы тряслись по ухабистой грунтовке.

— Налево, — командовала Диди. — Теперь направо, а сейчас будет указатель с надписью «Макгинли». Погодите, а откуда взялась ферма утиного гуано?

— Что еще за ферма гуано? — встрепенулась Джоди.

— Там продают целые мешки утиного дерьма. И называется это «Скрудж Макдак Кря-Кря Гуано». Вик, звучит совсем как твои объявления.

— Спасибо, — отозвалась я, глядя в окно.

— Хорошо, давайте купим, — подала голос Хилари с заднего сиденья.

— Знаешь что, Джоди, — внезапно произнесла Диди, — ты, кажется, после бензоколонки не туда повернула.

— Вечная история! — воскликнула Хилари. Пол опять заснул у нее на коленях. Не знаю, как у нее мочевой пузырь выдерживает. Пол, может, и похож на Андре Превена, но голова у него на двадцать пять процентов крупнее и тяжелее, чем у хилого господина Превена.

Наконец Джоди с Диди выяснили, что надо вернуться к городу и начать все заново — от последнего пугала у ленивого ручья.

И тут это произошло. Хилари как раз бодро провозгласила, что мы становимся дорригойскими шпионами, и в этот миг появилась машина — машина, которую я видела миллион раз, для которой не существовало ограничений скорости...

— БИЛЛ! — заорала Хилари.

Роджер вспрыгнул на колени к Джоди, та столкнула его — и кот приземлился прямо на педаль газа. Пять секунд спустя мы были в канаве, а Билла занесло на обочину.

Пол среагировал первым.

— Вылезайте! — заорал он.

— А что случилось? — озадаченно спрашивала Хилари.

— Вылезайте, — кратко распорядилась Джоди. — Фургон может взорваться. Ясно?

Мы по очереди выбрались наружу. Сначала Пол, поддерживающий Хилари, потом я, за мной — Диди, которая как безумная растирала плечи Джоди, сражавшейся с дверцей фургона, и, наконец, Роджер. Он презрительно оглянулся на нас и неспешно двинулся по дороге.

Машина Билла, накренившись, стояла на обочине. Одно из колес застряло между валунами, а то, что раньше было передней фарой, превратилось в месиво оранжево-белой пластмассы. Даже отсюда я чувствовала запах бензина. Это была совсем не та дорога, где плохой водитель может, превышая скорость, проскочить мимо встречного фургона, которым управляет властолюбивая женщина-режиссер в темных очках. Вообще-то, по большому счету, то была не дорога, а утиная тропа. Для уток, возвращающихся после тяжелого трудового дня с предприятия «Кря-Кря Гуано».

Это была моя нормальная реакция на шок. Всегда подозревала, что я из нервно хихикающих дур, которых приходится бить по щекам.

Билл очень медленно вылез из машины. Я машинально отметила, что волосы у него отросли. А лицо было серовато-белое, и рука в крови.

— Билл!

Я бросилась к нему.

Честно говоря, ни о чем, кроме того, что он ранен, я и думать не могла в тот момент.

— Привет, — Билл растерянно моргнул. И осел на траву. — Отец меня убьет, он ее только что отремонтировал. — Руку он держал на весу, словно она была из стекла.

— Извини! — крикнула Джоди, продиравшаяся сквозь высокую траву. — Это все я виновата, проклятый кот напугал.

Узнав знаменитого режиссера «Влюбленных женщин», ставших «Цыпоньками, ложью и видео», Билл побледнел еще больше. А у меня в голове крутилась только одна дурацкая мысль. Я хочу взять его за руку. Он выглядел таким потерянным и испуганным. Я хочу взять его за руку. Но не могу.

— Ты как, приятель, в порядке? — спросил Пол, как и подобает настоящему мужчине.

Хилари явно собиралась их друг другу представить, но, по моему скромному разумению, требовалось предпринять что-то более полезное.

— Ты ранен? — спросила я.

— Рукой ударился.

— Что нам делать?

— Лучше всего — найти моего отца.

— Отвезем тебя домой, — решила Хилари.

Вот и хорошо, невольно подумала я. Пусть командует.

Мне все еще хотелось взять Билла за руку. Но когда он, пошатываясь, встал на ноги, под руку его взял Пол.

Мы залезли обратно в фургон. Роджер причитал в объятиях Хилари.

— Где одеяло? — спросила она у меня.

Я нашла его и бестолково набросила Биллу на колени. Хилари сноровисто закутала его. Должно быть, посещала курсы библиотекарей-медсестер.

И когда мы затряслись по дороге (теперь Диди и вела, и сверялась с картой), я решила, что мне уже все равно. Пересела к Биллу и под одеялом взяла его за руку. Он выдавил улыбку. И хотя все в фургоне вежливо смотрели в сторону, на мгновение я перехватила в зеркале взгляд Диди.

— Я ведь вас не случайно встретил, да? — пробормотал Билл.

— Мы тебя искали. И беспокоились, — ответила я. «Мы» звучало как-то спокойнее. А что еще сказать, если человек истекает кровью под твоим одеялом?

Глава тридцать седьмая

Наконец мы добрались до места. Разумеется, в прошлый раз мы просто проскочили мимо. Вот и самодельный указатель с надписью «Макгинли», и почтовый ящик из старой канистры, и каменистая дорожка, которой, казалось, не будет конца...

Роджер опять вертелся на полу.

Я надеялась, что родители Билла не примут нас за бродячих торговцев прищепками для белья. И надо бы усмирить Роджера. А то если отсюда первым вылетит кот, у них создастся превратное впечатление. Еще решат, что мы хотим похитить их кошку. Вот и она, черно-белая красавица, сидит на верхней ступеньке крыльца. Билл рассказывал мне о ней. И теперь мне было понятно, как же сильно он скучал по дому.

Роджер, как-то странно пофыркивая, уставился на кошку.

— Не выпускай его из фургона, — велел Пол.

Хилари устремила на него нежный взор.

Родители Билла терпеливо дожидались, пока Диди припаркуется, лавируя среди выкрашенных в белый цвет валунов. Выглядели они очень мило. И совсем не походили на двух уродов, породивших компьютерного извращенца. Нос мистера Макгинли напоминал нос Билла, и сразу становилось ясно, откуда взялись торчащие уши. Миссис Макгинли сама по себе никого не напоминала, но улыбалась в точности как ее сын. Эти двое, видимо, достаточно насмотрелись в своей сельской жизни: когда сначала из фургона вылезли мы с Биллом, а следом появилась Джоди в своем режиссерском прикиде, они даже глазом не моргнули. Отец Билла с первого взгляда определил, что произошло.

— Я так и знал. Врезался, да?

Мы вымученно улыбнулись, но тут мать Билла затолкала всех нас домой на чашку чая и объявила, что спорить можно сколько угодно, но она вызывает врача.

И я от души порадовалась тому. Как же хорошо, когда хоть кто-то знает, что делать. Держа Билла за руку, я успела заметить, что другая рука у него судорожно сжата в кулак. Он просто храбрился.

Дом был обшит досками, коридор завешан семейными фотографиями — наверное, это сестры Билла, и все с чуть оттопыренными ушами. На окнах висели белоснежные занавески — казалось, их стирают росой.

Пахло мылом, бисквитом и — надо же — лимонным гелем Билла, тем самым, которым пользовался Дэн. Это был запах из того времени. И я окончательно смешалась.

— Садитесь, а я пока чайник поставлю, — сказала миссис Макгинли. — И надо сделать примочку, слышишь, Билл?

Он кивнул и сильнее впился ногтями в ладонь.

— Где машина? — спросил отец. Его, видимо, интересовала практическая сторона дела. Может, решил, что дурень сын врезался в витрину молочного бара и загубил семейную репутацию.

— За оврагом, — пробормотал Билл.

Ворча что-то под нос, Макгинли-старший отправился к телефону.

Как-то незаметно мы разделились на мальчиков и девочек. Странно. Может, действовал дух деревенских традиций? Джоди, Хилари, Диди и я устроились на одном диване, точно четыре мушкетера; Пол и Билл сидели в огромных креслах. Наверное, в этом доме в них всегда сидят мужчины.

— А что кот делал в фургоне? — спросил Билл.

— За ним некому было присмотреть, — произнесла я почти шепотом.

Можно было бы рассказать о маме и ее приятеле-астматике, но я не стала этого делать. Здесь, в этом доме, не хотелось нарушать тишину — казалось, от малейшего звука разобьется стекло. Неудивительно, что Билл в Сиднее не любил разговаривать.

Но теперь я смотрела на него, все еще очень бледного, и невольно думала: это Пьер. Тот, кто писал: «Я далеко от дома. Я переехал в место, где люди говорят на другом языке».

Вернулась миссис Макгинли с полотенцем и пакетом, полным льда. Обложив руку Билла льдом, она спросила, не голодны ли мы. Хилари, разумеется, ответила, что голодны. Мать Билла торопливо скрылась в кухне, а я двинула Хилари локтем.

— Она же нас спросила, я и ответила, — возмутилась она.

Билл пришел ей на выручку:

— Маме надо чем-то себя занять.

И на какой-то миг я увидела прежнего Билла. Того, который смотрел на меня тем вечером в индийском ресторане, пока Натали болтала у него над ухом.

Мы услышали, как от дома отъехала машина.

— Ну, отец уехал за твоим драндулетом. А мы пока угостимся, — объявила миссис Макгинли, ставя на стол блюдо, полное печенья.

Мистер Макгинли, видимо, был не из тех, кто тратит время на разговоры.

— Я позвонила доктору, но он у Паскалей, — сообщила миссис Макгинли.

— Паскали — местные ипохондрики, — объяснил Билл.

— Это не те, у которых фирма «Скрудж Макдак Кря-Кря Гуано»? — брякнула Хилари. Повисло неловкое молчание.

— Bay, сколько видео! — крикнула Диди.

Мы все обернулись. Кассет оказалось около сотни, и каждая была надписана ручкой: «Блу хилеры»[26], часть первая; «Блу хилеры», часть вторая, и так далее. Мы разглядывали и вполголоса обсуждали собак до тех пор, пока напряжение не спало.

Тут Билл поднялся на ноги. Что было большой ошибкой. Потому что, сделав шага два, он почти повалился на нас. Миссис Макгинли запихнула его обратно в кресло.

— Если тебе приспичило, я тебя отведу.

Билл моментально окрасился в знакомый цвет копченого лосося.

— Нет, — пробормотал он.

Тут до меня дошло. Ведь эта женщина понятия не имеет, кто мы такие.

— Я Виктория, а это Хилари. Это Джоди с Диди, — сказала я. — А вот это Пол.

— Ну а я — Сильвия Макгинли, а это Билл. — Она пыталась пошутить. — Билл, ты ведь представился, когда чуть не сбил их на дороге?

— Это мы его сбили, — призналась Джоди, жуя печенье. — Это наша вина — кот Виктории оседлал педаль газа.

Судя по тому, как миссис Макгинли уставилась на Джоди, она заподозрила, что мы действительно либо торговцы прищепками, либо кошкокрады. Или направляемся в центр реабилитации для наркоманов.

— Мама, я их знаю, — сказал Билл. Она растерянно моргнула.

— Они меня искали. Это Виктория. Девушка, которая жила внизу.

— Ах, Виктория!

Я не знала, хорошо это или плохо, поэтому быстро запихнула в рот печенье.

— Так Билл рассказывал вам о Виктории, миссис Макгинли? — ехидно спросила Хилари, и Билл покраснел еще больше.

Снова воцарилось молчание.

— Пойду еще раз позвоню доктору, — сказала мать Билла.

Тут Джоди взглянула на часы, и у нее вырвалось словцо, которое Макгинли вряд ли слышали в своих «Блу хилерах».

— Мы же опоздаем, — прошипела Джоди. — Нам пора!

У Пола явно поднялось настроение. Наверное, потому, что сидеть в кресле — это совсем не то, что биться головой о колени Хилари. Все сразу вскочили и шумно засобирались.

Все, кроме меня.

Хилари в упор посмотрела на меня.

— Пусть Виктория побудет с Биллом, — предложила она беззаботным тоном, ни к кому конкретно не обращаясь. — Поможет миссис Макгинли. А мы попозже ее заберем.

— Мы не сможем, — возразила Джоди. Пронесло.

— Значит, поездом доберется, — отрубила Хилари.

Не пронесло.

А кстати, почему я сама-то молчу? Почему не вскакиваю с дивана? И почему полчаса спустя на моей левой руке все еще виден отпечаток пальцев Билла?

Снова повисла тишина. Не обсуждать же нам снова их собачью видеотеку.

— Я не против. Но... — Я посмотрела на Билла. А он посмотрел на меня.

Чертова Хилари. Схватить бы ее и встряхнуть как следует. И почему она думает, будто знает все лучше других? Почему? Еще в те времена так было, с блеском для губ и герпесом...

— Оставайся, если хочешь, — сказал Билл. — Ты же издалека ехала, так что...

— А завтра Вик сможет сесть на поезд до Байрона, — бодро сказала Хилари. — Это недалеко, я по пути сюда по карте посмотрела.

В комнату вернулась миссис Макгинли.

— Доктор все еще у Паскалей, — мрачно сообщила она. — Пожалуй, сама за ним съезжу.

— Я в порядке, — сказал Билл. — Подожду.

— Нет уж, знаю я тебя, — она вздохнула. — Вылитый отец. Говорит, что все в порядке, и прямо у меня на глазах хлопается на пол.

Билл еще больше побагровел.

— Виктория говорит, что могла бы остаться...

— Вот и хорошо, я очень рада, — ответила миссис Макгинли. — Вы все можете остаться, если хотите. Я скоро вернусь.

Билл предпринял еще одну попытку.

— Может, Виктория здесь и переночует? В комнате Эммы. А завтра поездом доберется до Байрона.

— Конечно! И я как раз там прибралась.

Ужасно, но миссис Макгинли не только не замечала нашего смятения — она, кажется, еще и была в восторге от того, что я проведу ночь в ее доме. Уже представляет, как я готовлю целые чаны овсянки и пеку лепешки — или чем там еще занимаются по утрам фермерские жены? Или ей нужна лишняя пара рук — дергать корову за вымя?

Я не могла заставить себя взглянуть на Билла.

— Мы приглядим за Роджером, — услышала я голос Пола.

И он туда же? Хилари с помощником — что может быть страшнее.

В конце концов они просто махнули на меня рукой и дружно выкатились. Джоди, шагавшая впереди, выразительно поглядывала на часы.

— Поезжайте за мной до дома Паскалей, а там я покажу, куда дальше, — донесся из коридора удаляющийся голос миссис Макгинли.

Хлопнула дверь. Я понадеялась, что за руль сядет Диди.

И вот наступила тишина. Деревенская тишина. Мы с Биллом разглядывали стены (Моне слева, Мане справа. Держу пари, его мать эти репродукции специально заказывала).

— Спасибо, что подержала за руку, — сказал наконец Билл.

Я все еще не решалась взглянуть на него, зато услышала в его голосе насмешливые нотки.

— Пройдусь-ка, — сказала я в ответ. — Как-то глупо все.

— Ладно.

— Хочешь чаю или чего-нибудь?

— А... Неплохо бы. С сахаром.

— Полезно от шока?

Боковым зрением я заметила, как он пожал плечами.

— Просто люблю сладкое.

Я отправилась на кухню и смотрела в окно, дожидаясь, пока закипит чайник. В таком доме даже мытье посуды покажется благословением. От банки с чистящим средством взгляд невольно устремлялся за окно — к голубым холмам и розовой полоске неба.

Интересно, который час? Кажется, с момента аварии прошла целая вечность. Когда чайник закипел, я открыла дверцы шкафчика (старомодного, со шторками от мух), чтобы найти сахар. Там стояла чашка с цветочками и надписью «Эмма». Наверное, чашка его сестры. Насколько я помню, имеется еще одна сестра. Замужняя. А вот и другая чашка — большая, с надписью «Майкрософт». Должно быть, Билла. Дикая скука.