– Разбогател ты тоже по принуждению, -князь пристально разглядывал приближенного, что-то решая для себя,- к этому вернемся позднее, а теперь расскажи все с самого начала.
      Тилчи, нутром чувствующий, что самой страшной угрозы он избежал, суетливо засеменил вслед за хозяином, направившимся в другую комнату.
      – Как я уже рассказывал моему господину, раньше хутор был самой обычной дырой. после моего посещения еще полгода время о времени люди посещали его. Как мой князь знает, раньше переправлялись через Бакон по доскам, уложенным поверх огромных валунов, расположенных в реке. После наводнения они исчезли. Никто не понимает как. Веками стояли. Да и наводнение было несильным. Однако они исчезли, а тропу, размыло. Теперь даже пешему невозможно попасть в долину Утада. Как известно, правый берег Бакона сплошь отвесные скалы.
      – Как же они сообщались с Таузером? -перебил князь подчиненного.
      – Они натянули между берегами канаты и по ним переправляли грузы,- удивившись вопросу Джута, который сам неоднократно видел переправу, рассказчик продолжил -а через пару лет хутор перестал проявлять признаки жизни. Тогда этому никто не придал значения, потому что тогда начались…
      Недовольство князя заставило Тилчи обойти скользкую тему. Угодливо прокашлявшись, он продолжил.
      – А где-то полгода назад я обратил внимание на то что селения время от времени покидают с семьями люди. Как впоследствии оказалось все они из числа тех несчастных, что не в состоянии оценить подарок небес в лице нашего великого князя, который день и ночь печется о благе народа. Стремясь сослужить добрую службу моему господину я поставил своих людей следить за переправой. Через некоторое время они задержали одинокого путника. Это оказался инородец, ехавший в гости к родственникам в предгорья и живший недалеко о поселенцев. Он рассказал много интересного.
      – Что за инородец и чем он там занимался и почему жил отдельно?
      – Он из предгорных племен, поселился недалеко от поселенцев с семьей. А жили они отдельно потому что… работа у них была специфическая. Они занимаются уборкой скотных дворов и выгребных ям. Им очень щедро за это платят. но никто не хочет жить рядом с ними.
      – Еще бы, то, их отселили подальше понятно, но за что высокая плата?
      – Эти люди получают для поселенцев соль которую называют селитрой. Для чего она нужна Утадцам они не знают. Но по словам инородца его семья выпарила уже с десяток тонн, а поселенцы очень дорожат солью.
      – Где этот человек? -Князь поглаживал русую с проседью бороду.
      – Я оставил его у ворот. Вызванный Аман вскоре завел в комнату худощавого жилистого мужчину с обветренным лицом. Следом за ними зашел сын Джута. Отец скользнул взглядом по лицу сына и слегка кивнул Тилчи, который приказал пленнику рассказать о новом поселке в верховьях Утада, не упуская даже второстепенные детали.
      – Значится все они живут в большом доме, который перекрывает все ущелье. На первом этаже они держат скот, мастерские, цеха по обработке железа и меди. Он значится каменный. Второй и третий заселяют люди. А в мансардах у них школьные классы, вязальные, ткацкие и швейные мастерские, – начал дрожащим голосом заранее проинструктированный Тилчи золотарь. -Стены со стороны Бакона толстые почти метровой толщины. Первый этаж сложен на известняковом растворе из камня, второй и третий- из самана.
      Несмотря на сильный акцент начало доклада инородца судя по всему удовлетворило князя. Он кивнул, давая понять, что следует продолжать.
      – Значится со стороны Бакона большие – почти метр на метр окна с тройным остекленением.
      Эта новость вызвала перешептывания среди приближенных князя. Даже извечные враги-соперники Тилчи и Аман обсуждали эту невероятную новость. Никто никогда не слышал про стеклянные изделия с Утада. Оконных стекол в те времена практически не существовало, а единичные экземпляры могли себе позволить только владыки могучих и богатых держав.
      Шатиман выразительно посмотрел на Тилчи.
      – Его предупредили, что ему грозит в случае обмана. -Виновник сегодняшней встречи ответил на невысказанный вопрос. – Продолжай, но помни…
      – На ночь окна закрываются железными ставнями, -вновь ропот пробежал среди присутствующих, но на этот раз рассказчика не перебили.- А со стороны перевала, значится, у них застекленный коридор на всю длину дома.
      Задержанный помешкал, прокашлялся.
      – Значится со стороны Бакона поселок не взять,- неожиданно быстро проговорил он.
      – Пусть продолжает,- приказал Джут, поняв главную направленность рассказываемого.
      – Значится в поселке живет около ста восьмидесяти человек. Из них почти половина- мужчины. Женщин не очень много. Мужчины все хорошо вооружены. Лошадей у них – ни дороги не позволяют, ни корма для них. Есть ослы – они на них руду и грузы перевозят. А так коровы, козы для свежего молока детям да местная порода овец, что сама себе корм из под снега добывает.
      – Какие мастерские есть в поселке, как и сколько перевозят продуктов и фураж, -вопрос был задан Шатиманом.
      Значится все перевозят вьюком на ослах с берега Бакона. Очень плохая, узкая опасная тропа. Даже одинокий всадник в большинстве мест не проедет. Стараются пока погода позволяет заполнить склады. А про ремесла мало что знаю. Нас не пускают за ворота. Из услышанного, значит, понял, что поселенцы с металлом работают, с шерстью. Еще вонь какую-то ветер иногда приносит, они постоянно какие-то зелья и минералы. -На этом месте присутствующие, даже Джут, улыбнулись.- и значится еще, у них все работают: женщины и дети.
      Пленник еще некоторое время отвечал на вопросы, после чего его увели.
      – Ты, организуй пеший отряд, пусть привезут сюда одного из его сыновей, -приказал правитель Аману, после чего последовало указание Тилчи. -Ты, выбери человек пять холопов. Пусть во главе с инородцем получат эту самую соль. – но, мой князь, чтобы получить селитру надо несколько лет,- попытался объяснить исполнитель, но замолчал под взглядом хозяина.
      – Шатиман, ты направляешь десяток воинов и организуешь полную блокаду ущелья. Ни грамма продуктов, -Джут поморщился, назвав эту меру веса,- ни клочка сена не должно попасть в поселок.
      – А если спалить склады или Тебеда…- начал было Шатиман, когда остальные покинули комнату, но был остановлен отцом.
      – Для того чтобы что-либо жечь, надо знать где все это располагается. Инородец не знаком с расположением и назначением построек. Он так же и не знает людей и кто из них кем является. Тилчи, хорошо погрел руки на этом деле, а когда запахло жаренным, сам совершил вылазку в горы и многое разведал. Тебед всю жизнь жил в на Утаде и ничего не предпринимал. Что за люди стоят за ним и сколько их?
      – Но я направлю лазутчиков. Они выведают план поселка, захватят пленника. Кстати что с Тилчи решишь?
      – Лазутчиков направь обязательно. А вот пленника брать не надо. Два исчезновения людей вызовут подозрения. Такие люди как Тилчи всегда нужны. Никогда не пачкайся сам.
      – Отец, чего ты хочешь?
      – Шатиман, эти люди, хотят они этого или нет, угроза для нас. Потому что они не зависят от нас. Но мы не можем напасть на них- ни один отряд по тесному ущелью не доедет до крепости и, тем более ее не возьмет. А если бы и взяли мы не можем открыто убивать соплеменников, тем более начинать войну. По крайней мере не сейчас. Вспомни, что было когда исчезли семеро смутьянов…
      – Но то что ты предлагаешь долго и ненадежно, -выразил сомнение сын.
      – Не всегда самый короткий путь самый быстрый. И не всегда все простое надежно.
      Наше ожидание окупится. Голод сметет Тебеда и его пособников. А Утад- станет основой будущего могущества для нашей семьи. Глупо жечь то, что возвысит тебя.
      Там уже много опытных мастеров. После устранения разбойничьей верхушки это быдло будет кормиться из нашей ладони. И получать только то, что мы им дадим. И ровно столько, чтобы не передохли с голоду. Они будут грызться между собой и уже не представлять для нас никакой опасности. Более того, они сами будут умолять нас урегулировать их споры и судить между ними.
      – И мы посудим, -обменялись отец с сыном улыбками.
      – Ладно, ступай, да пришли ко мне Амана,- отослал сына Джут и остался один.
      Прибывший вскоре Аман вошел в комнату и слегка пригнул голову.
      – Сатучу, -произнес одно слово князь и вышел.
      Четыре года.
      Ловушка для поселенцев, задуманная правящей семьей рода Бергли не сработала.
      Через несколько месяцев никто, как рассчитывал Джут не выдал ему лидеров поселка.
      Более того, блокируемые сами способствовали своей изоляции от общества Таузера.
      Даже лазутчики периодически направляемые в верховья Утада не достигали цели. На их пути вставали дозоры отшельников с огромными волкодавами.
      Князь, принимая решения исходил из того факта, что в русло Утада, можно было попасть, да и то с превеликим трудом только с Бакона. Сама долина, начинавшаяся с ответных северных склонов Тауландского хребта была на всем своем протяжении ограничена высокими горами, склоны которых густо заросли буковым и дубовым лесом.
      Скалистые вершины, зачастую даже летом покрытые снегом, казалось упирались в темно синее небо. Несмотря на наличие ряда седловин, перевалов, через которые можно было пробраться в ущелье не было.
      В то же время Джут не мог знать, что именно эта уязвимость побудила народ искать другой путь для сообщения с миром, еще за полтора года до разговора с Тилчи.
      Первоначально люди даже не подозревали, что могут быть дороги, свободные от ставших уже привычными, само собой разумеющимися ограничений. Что можно смотреть на свет своими глазами, а не сквозь сотканную знатью сеть.
      Вольный -так прозвали свое поселение жители- решили выйти в мир, преодолев главный хребет Тауланда. Главным препятствием было то, что подобное решение не укладывалось в головах людей. Острые как зубы хищных животных пики вершин пронзали облака. Даже седловина между ними более чем на километр возвышалась над Вольным. Ледники и отвесные скалы молчаливо демонстрировали свою суровую, неприступную мощь.
      За хребтом располагались теплые, богатые и плодородные долины у морского побережья…
      Спустя год тропа зигзагами карабкалась по склонам гор и заканчивалась над ледником. С этого места ввысь шла лестница, подвешенная на стальных канатах. Эта небесная тропа заканчивалась на противоположной стороне хребта у двухсотметрового обрыва, где установили лебедку.
      Таким образом, к моменту установления блокады Вольный уже полгода очень выгодно торговал с побережьем стеклами, маленькими зеркалами, а также сельскохозяйственными инструментами, весы. За бесценок Ассоны продавали весы, гири, линейки, рулетки и эталонные емкости. Обратно на спинах 50 носильщиков с побережья шли продукты, олово, медь, серебро, золото, хлопок, глауберова соль.
      Сообщение, первоначально осуществлявшееся только летом, после сооружения еще одной лестницы стало круглогодичным.
      Итогом четырехлетней блокады Утада стали 5 электростанций общей мощностью почти 200 кВт, использование станков пятого поколения на электродвигателях, небольшое производство цемента и бумаги. Начато производство двигателей внутреннего сгорания на светильном газе, детали для трансмиссий тракторов. Были изготовлены и ждали своего часа стальные плуги, конные косилки, грабли и молотилки. Кроме того, по склонам ущелья до самой седловины в параллельную долину выросли железные ажурные башни с натянутыми толстыми стальными канатами. Около десяти башен стояли на противоположной стороне, в долине реки Бертед. Около двух километров оставалось до места ее впадения в Бакон.
      А со дня восхождения во власть Джута прошло больше десяти лет.
      Алан, сын плотника.
      Уже почти семь лет население все Утада регулярно проходило обучение в школе.
      Основной новаторской силой была молодежь. Ум взрослых, достаточно легко научился разбираться в механике, тем более, что все детали создавались их руками, однако то что они не могли наглядно представить ставило их в тупик людей.
      Несколько месяцев подростки во главе с Аланом в отдельно стоящем здании устанавливали оборудование для получения гремучей ртути и пироксилина. Время от времени к ним наведывался Адам.
      – Скоро обед, а мы все еще возимся, -ворчал ворчал Гопан, сын Койчу. – не спеши, успеем. Главное, как ты сам понимаешь, надежность, иначе рванет, потом все заново строить придется, ответил Алан, сын Агача. Паренькам исполнилось по 16 лет и они были фактическими лидерами среди молодежи.
      – Ну и зачем нам все это,- поддержал нытье Гопана его младший брат Улак. -Здесь нас никто не сможет захватить.
      – А нас и захватывать не надо, взбредет кому-то на юге перекрыть перевал, мы сами к ним приползем и будем согласны платить любую цену за хлеб. Рано или поздно слухи о блокаде со стороны Таузера дойдут до побережья и тогда точно нас прижмут.
      И с обоих сторон мы ничего не сможем сделать. А вот с новым оружием еще посмотрим,- возразил Алан.
      – Мы уже почти проложили дорогу к долине Бертеда, полностью блокировать нас не удастся -не согласился Гопан.
      – Нет конечно, но это все равно большой риск. Нас мало и в каждого из наших людей вложено много труда и знаний, -Алан покачал головой.
      – Ты прав, -кивнул Гопан.
      – Ну ладно, пусть нам скоро понадобится оружие, хотя мы его пока в глаза не видели. Согласен, что без гремучей смеси не обойтись. Но зачем нам мучения с пироксилином, если можно обойтись черным порохом. Подумаешь слабее. Мы же ставили опыты. Взрывается неслабо, зачем сильнее? Все равно его ни у кого нет кроме нас. Вернее даже у нас его пока нет,- не унимался Улак.
      – Это пока нет, если мы будем его делать, то, очень скоро рецепт станет известен многим. Достаточно проследить за тем, какие грузы идут в мастерские. Вон, Джут уже набрал селитры в несколько раз больше чем у нас, хотя и не знает что с ней делать. Рано или поздно он выяснит, что к чему. А пусть он попробует дымящуюся серную и концентрированную азотную кислоты получить. Ха! А мы их уже и так, хоть и в небольших количествах, но давно получаем. – Гопан не согласился с братом.- Потом, опять же черный порох сыреет и портится быстро. Адам еще говорил, что это только кажется что черных порох легко делать. На самом деле, для качественного пороха надо многоступенчатое производство, и это ненамного легче, чем производство пироксилина. Пусть мы потратим лишних полгода-год, но затея стоит того. Да ты сам знаешь Адама, он всегда предпочтет строить сразу каменный дом вместо деревянного.
      – Да и зачем строить мастерские и налаживать производство, если потом все это ломать и все равно придется строить то, что у нас почти готово, добавил Алан.
      – Так опасно же,- уперся в свое младший из компании, известный своей упрямством.
      – Когда на тренировках мы бегаем по лестницам с рюкзаками за хребет, это еще опасней.
      – А зачем нам вообще выходить из долины, если будет оружие, построим настоящую канатную дорогу через хребет и будем жить спокойно. Будем сидеть у себя дома и никто нам не нужен, -обиженно пробурчал младший.
      – Как это никто не нужен, твоему брату жена нужна,- шутка Алана рассмешила компанию, которая закончив работу уже направлялась в столовую.
      По пути к ним присоединилась новая группа, во главе с Уланом, сыном Каиша, идущая из кузницы.
      – Привет прокопченным железякам!- приветствовал Алан друзей.
      – И вам здорово!- раздалось в ответ. -Надеюсь вы не взорвали поселок?
      – Пака нет, мы еще не обедали,- Гопан, известный своим аппетитом вызвал общий смех. -А вы когда свои колеса кончите клепать? Уже почти месяц возитесь.
      – Похоже, еще столько же провозимся,- нахмурился четырнадцатилетний Горда, младший брат Алана. – Все оказалось труднее, чем мы рассчитывали.
      – Как и все остальное. В книгах Адама конечно все понятно расписано, но на деле все получается со второго-третьего раза.
      Компания уже подошла к дому и, взобравшись по широким дубовым ступеням в коридор, направилась в душевую комнату.
      Через некоторое время почти все население поселка, за исключением тех, кто был занят на неотложных работах, собралось в просторной столовой. После обеда, когда все освободили столы, народ не стал расходиться. Ежемесячно обычно все совместно обсуждали насущные проблемы, строили планы на месяц вперед. При том, что каждая бригада имела в письменном виде план на месяц, полные чертежи и описание работ, ничто не могло заменить живого общения. Люди, ставшие за это время настоящими мастерами, обменивались опытом, маленькими, но очень важными секретами, которые невозможно почерпнуть из бумаги. Да и сами бумаги, представляли собой скорее каркас, своеобразную подсказку, которая очень помогала, но не более того.
      Реальное воплощение идей заставляло мастеров до всего доходить самим. Следует отметить, что с каждым новшеством, воплощенным ими в жизнь, это им удавалось все лучше. Ум людей раскрепощался, они начинали мыслить творчески. Этому же способствовала постоянная смена мест работы. Чаще всего это несколько тормозило работу, однако, лидеры поселка считали, что подобная ротация расширяет кругозор людей и способствует сплочению общины.
      После того, как все свободные от работы люди набились в столовую, и стих топот по грубому дощатому полу, слово взял Тебед.
      – Братья и сестры! Многие из присутствующих помнят тот день, когда впервые закрутились колеса первых трех прялок. Около десяти лет прошло с тех пор.
      Выросли дети, их построившие. Наш путь начался от деревянных прялок от нищеты, голода, болезней и притеснений. Сегодня мы свободны, одеты, чисты и сыты. Нас теперь почти триста человек. За десять лет свободные люди, не занятые интригами, и мелкой грызней; которым не надо было топтать ближнего, чтобы самому не остаться голодным; которых не гнали на бойню ради чужих интересов сумели достичь многого. Людей не одержимых тягой к роскоши, к удовольствиям и развлечениям. Но главное наше достижение это не наше благосостояние, и не наши технические успехи.
      Главная наша победа- это свобода, которой мы добились. И прежде всего свободы внутри себя. Все наши достижения- результат творчества свободных людей, объединивших свои усилия в едином направлении. Людей, коллективно идущих к общей цели, не разбредаясь в одиночку по тупиковым тропам. И нам нравится наш мир, наш образ жизни. Но вне нашего ущелья существует огромный жестокий мир. Так вот я хочу спросить здесь присутствующих. Есть ли среди нас те, кто хочет вернуться в ту жизнь?
      Шум, поднятый этим вопросом, продолжался несколько минут. Из толпы раздавались возмущенные выкрики. Практически все население Вольного составляли люди, бежавшие от насаждаемых Джутом порядков или преследуемые ими. Со временем удалось перевезти на Утад их семьи. Даже в период блокады в поселок сумела просочиться почти сотня человек. Люди все были проверенные и надежные, несмотря на то, что в проверке необходимости не было: остатки некогда многочисленного народа едва насчитывали четыре десятка тысяч людей, по этой причине все прекрасно знали друг друга.
      – Я прекрасно вас понимаю и полностью с вами согласен. Нам нравится построенный нами мир и наш образ жизни. Но внешний мир, если мы не войдем в него, сам ворвется к нам. Это произойдет неизбежно, поэтому мы должны решить, как нам с ним строить взаимоотношения. Мы не хотим играть по правилам, которые он нам навяжет, но и перекраивать весь свет по своим меркам нет ни смысла, ни сил. Мы будем использовать его, но сохраняя при этом свой образ жизни. Почему я сегодня поднял эту тему, которая назрела давно, но которую мы старательно избегали, пусть расскажет Апсат.
      Высокий жилистый Апсат, один из самых удачливых охотников Таузера, помимо прочих обязанностей отвечал за организацию дозоров и секретов в ущелье. Никто не мог сравниться с ним в знании местности. Поглаживая черную бородку он подошел и встал рядом с Тебедом.
      – Братья и сестры, – начал он с традиционного приветствия. – Вот уже четыре года длится блокада. Первоначально Джут задумывал таким способом отрезать Утад от Таузера и лишить нас пищи. Когда мы не передохли от голода и стала очевидна бессмысленность их действий, они не сняли блокаду. Более того ужесточили ее.
      Теперь они оградили Таузер от Вольного. Дабы народ не портился и от рук не отбивался.
      Переждав раздавшийся смех он продолжил.
      – Как вы знаете Джуту не удалось внедрить к нам своих людей, в отличие от нас: при необходимости мы найдем столько золота, что сможем купить самого Джута,- в залу вновь раздался хохот. -Так вот, нам стало известно, что князь собирает против нас войско. Примерно через месяц планируют выступить.
      – Как такое может быть? Ассоны не воюют друг с другом. Исподтишка резать друг друга -это всегда пожалуйста, но чтобы с войском, такого никогда не было со времен Тауласа, -выразил общее мнение щуплый Демир, токарь, как говорится от Бога, но несколько наивный в общественных вопросах.
      – Раньше да, так и было, -ответил за Апсата погрузневший за десять лет Агач. -Но Князь Джут тоже десять лет не сидел сложа руки. Теперь Западный и Восточный Таузер одно целое. Всю власть он собрал в своих руках. Никто и пикнуть не смеет.
      Он обложил народ налогами, создал постоянное войско. Недовольные, кто не смог пробиться сюда запугиваются, лишаются имущества, закабаляются или просто пропадают. Он совершил то, чего не добился кровавый железный старец, вырезавший ассонов – надломить волю народа, лишить его веры в будущее.
      – А молодые, полные сил парни, не найдя применения своим силам на Родине завлекаются в войска чужих народов и воюют за их правителей. Вот к чему пришли при Джуте: молодые и сильные ассоны в чужих войсках убивают друг друга за интересы чужих правителей, -с горячностью поддержал Агача молодой и резкий Дженгил, сам не так давно избежавший расправы Джута.
      – Есть кто считает, что мы должны продолжать отсиживаться в ушелье? – вновь вмешался Тебед. Присутствующие молчаливо сосредоточенно разглядывали дубовые доски пола. Даже женщины, не желавшие ничего менять и считавшие, несмотря на тяжелый труд, свою жизнь в Вольном райской, хранили молчание. – Среди прочих причин, которых тоже достаточно, чтобы присоединиться к остальному миру, считаю эту главной. Да и прежде чем выйти в остальной мир, надо прежде всего присоединиться к своему народу. Как бы мы благополучны, богаты и могущественны ни были, мы не народ. Без корней, без солнца, без будущего.
      Краткая и резкая речь лидера общины была встречена одобрительным гулом. Впрочем, скоро раздались вопросы самых осмотрительных о собираемом войске.
      – Этот вопрос решается. Скоро мы все получим подробности, а пока только скажу, что князь Джут передумает, а войска даже не будут знать, что должны были воевать,- Апсат, ответивший на этот вопрос хитро подмигнул, чем снова вызвал смех соплеменников.- А вот блокаду заставим снять: нечего лишать наших ассонов удовольствия видеть нас. Пусть разносят вести о нашей жизни. Сами знаете, строительство города потребует много рабочих рук.
      Заявление о скором снятии блокады вызвало оживление в зале. Разбившись стихийно на группы, жители Вольного с темпераментно обсуждали новость, вызвавшую противоречивые чувства.
      Люди, подгоняемые одинаково как зародившимся энтузиазмом, так и в неменьшей степени стремлением обезопасить себя от внешней угрозы, все последние годы работали на пределе своих сил. Времени катастрофически не хватало. Даже при снятии блокады вряд ли многие смогли бы попасть в Таузер. Однако уже сама возможность его посещения волновала людей. Пусть при Джуте многим туда путь был заказан, но все утадцы имели в селениях многочисленную родню.
      – Мы все прекрасно понимаем, что почти никто не сможет попасть в старый Таузер.
      Но используя труд жителей селений, мы расчистим тропу с тем, чтобы к нам могли добираться на лошадях,- вожак, казалось, угадал мысли своих соратников. -Конечно, открытие связей означает для нас массу проблем. Но, повторюсь, в отрыве от народа у нас нет будущего. Рано или поздно нас раздавят, или же наша община сама зачахнет.
      Далее: наша молодежь подрастает и уже пора задуматься об их семейном будущем. А все мы прекрасно знаем, что решение этого вопроса связано с Таузером. Иначе остатки Вольного растворятся среди окружающих варварских племен.
      – Оно, конечно же пора многим как-то задуматься о будущем. Но, например я не выдам свою дочь, за темного и невежественного невежу,- подбоченясь Аруа оглядела оглядела присутствующих женщин в поисках поддержки. -Я не хочу, она убиралась в хлеву какой-нибудь темной деревенщины, таскала на себе воду за тридевять земель.
      Несмотря на раздавшиеся кое-где смешки- дочери Койчу и Аруа еще не исполнилось и пяти лет,- большинство, особенно женщины, с пониманием кивнули головой. Аруа, которой едва перевалило за тридцать, до замужества славилась красотой. Она выросла в достаточно благосостоятельной семье и поэтому когда она убежала вопреки воли родителей с Койчу, не имевшим гроша за душой, это событие еще несколько лет являлось темой для сплетен и домыслов. Тяжелый физический труд на хуторе, полуголодное существование наложили свой отпечаток на ее внешность и характер. Она знала о чем говорит, и это чувствовали слушавшие ее.
      – Аруа, пока Хауа подрастет, вырастет много образованных женихов, – поднялся с места Кемур, теперь ответственный за выплавку металла и стекольные мастерские. – Мы неоднократно ранее вскользь касались этой темы. Наверное пора поговорить подробнее. Аруа, мы все не так уж давно были темными и невежественными деревенщинами. Кто-то раньше, кто-то позже. Кто-то больше, кто-то меньше. Вопрос в другом. Нас здесь почти триста человек, включая детей. Как вы думаете, какая наша главная задача? Отливать железки и стекляшки? Да, это очень важно – без этого нам не выжить. Но нужно еще научить людей делать эти предметы. Мы смогли с нуля наладить разные производства, научились работать. И учились при этом сами.
      И я хочу сказать, что нас здесь теперь не просто триста мастеров -нас триста учителей. Если мы хотим не просто продолжить свое дело, а выжить, то наша обязанность поделиться тем, чего мы достигли с соплеменниками. И, прежде всего навыками, умениями, знаниями.
      – А зачем собственно такие сложности. Все гораздо проще. Мы достигли всего своим трудом. Без сна, без отдыха, на своих горбах мы сравнились по силе и богатству с князем. Благодаря нашей технике и горам, Вольный неуязвим. Очень скоро мы сумеем сместить Джута и возглавить Таузер. Народ будет счастлив избавиться от тирана с его прихвостнями, будет торговать с нами, а мы продолжим наращивать силу. Со временем наша мощь позволит пресекать любые попытки помешать нам. – предложение Кайгиша заставило присутствующих по новому оценить свое положение, вызвав скоротечный обмен мнениями в зале. -Но мы не обязаны помогать тем, кто мирно посапывал в свое удовольствие тогда, когда мы изнывая о усталости строили свое благополучие.
      – Можно я скажу,- поднялся с места шестнадцатилетний Алан.- Убрав Джута и изгнав зарвавшуюся знать, мы обезглавим Таузер, оставив его пусть безголовы, пусть и прогнившей. Нам самим придется занять их место. И станем ничем не лучше Джута.
      Как в древней притче: убивший дракона сам превратится в него. Коль скоро мы станем властью, мы получим все ее пороки. Амбиции, прежде обузданные и направленные в едином русле к общей цели, начнут рвать нашу общину в разные стороны. Слабые, но коварные иноплеменные враги, где подкупом, где другими посулами посеют среди нас раздор раздор.
      Алан перевел дух и настроился продолжать свою речь. Агач, да и все старшее поколение с изумлением молчали, осмысливая слова юноши.
      – Кемур до меня сказал, что главное – научить людей работать, дать им знания. Но, я считаю, главная основа всех наших достижений, важнее знаний, умений, мастерства -это наша сплоченность и единство. Именно благодаря им наши силы, знания и умения увеличивают нашу мощь. Мы за десять лет достигли того, о чем не могли даже мечтать другие, живущие ныне и жившие до нас. А ведь они такие же люди как и мы. Даже если взять только технику, остальному миру понадобятся столетия, чтобы достичь нашего уровня. Им помешают войны, погоня за наживой, роскошью, удовольствиями, как отметил Тебед. Поэтому, нам надо держаться нашего пути. Поработив других, сами потеряем свободу. Больше того, нельзя недооценивать Джута. Наша община это угроза не только Джуту. Наша свобода- вызов им всем, начиная от вождя захудалого племени сидящего в пещере, до самых могучих владык.
      И будьте уверены, даже этих немногих лет свободы они нам не простят. А Джут- пусть сам разбирается со своей головной болью. Он делает много неприятной работы, которую в ином случае пришлось бы выполнять нам. Пока не лезет сюда, он в чем-то невольно даже оказывает нам услугу.
      Сотни пар глаз внимательно проводили вернувшегося на свое место Алана. Агач сидел невидящим взглядом упершись в стену. Тебед, напротив ошарашенный, но крайне довольный вновь взял слово.
      – Говорят, что люди обязаны вырасти себе достойную смену. Сегодня все мы убедились, что у ассонов есть будущее.. Что же, как говорится, жизнь покажет.
      Иллюзия власти.
      Джут проводил совещание с ближайшими сторонниками в летней резиденции. Аман – его советник, Тилчи – глаза и уши князя, Канло -возглавляющий постоянное войско князя, в который раз перебирали детали предстоящего ранним летом похода. Не вмешиваясь в разговор, угрюмо сидел мрачный Мурдар – организатор и исполнитель почти всех ''несчастных случаев ''.
      Подробности использования двухтысячного регулярного войска многократно обсуждались ранее. Сегодня речь шла о подготовке общественного мнения к немыслимой раньше акции -братоубийственной бойне. Джут желал, чтобы в погромах Вольного приняло участие население Таузера.
      – Помните, ни одна живая душа не должна пронюхать о наших приготовлениях,- подвел итоги Джут, внимательно всматриваясь в подданных.
      От его проницательного взгляда не ускользнула легкая тень, проскользнувшая по лицу Тилчи, который после предательства Сатучу оставался при правителе. Несмотря на то, что торговец исчез, князь, ныне объявивший себя вопреки всем устоям Таузера царем не только сохранил жизнь осведомителю, но приблизил его к себе, посчитав, что предательство родного брата достаточно сильно повяжет Тилчи.