У самого входа в зал появился длинный стол, полировка которого, там, где ее не скрывали бумаги, была разъедена реактивами.
      – Ты все-таки зашел, – единственный обитатель этого места поднял голову от книги, которую просматривал, сидя на широких перилах почти под одним из светильников, – Собираешься меня убить?
      Он кивнул на обнаженный меч в руке Райнарта: тот перестал сомневаться, что его ждут, едва переступил порог Башни.
      – А что, стоит?
      Сидевший перед ним человек был по-прежнему без оружия, но на руке зловеще посверкивал черный перстень.
      Дамон рассмеялся, потирая невыносимо ноющий который день висок.
      – А ты, герой все такой же шутник!
      – А о тебя все так же море проблем! – в тон ему ответил Райнарт, вкладывая меч в ножны.
      Опасения и тревоги не то чтобы исчезли, но отступили. Что бы он не планировал, но умом Дамон не повредился и страстью к разрушению вроде бы не одержим. Это был именно тот человек, который писал ему: "Не сомневайся, герой, и поблагодари жену за цветы на могиле моей матери, – я был тронут. Я и так обязан тебе настолько, что просто противно, но имею наглость обратиться с просьбой, и почему-то мне кажется, что ты ее выполнишь…" Человек доступный для доводов рассудка и порывов сострадания, а значит с ним можно и нужно говорить.
      – Что ты творишь? Ты что не знаешь, что на границе с Пустошью целая армия магов и скоро сюда полезут герои. Действующие, а не как я!
      – Да знаю, – Дамон поморщился, – Вечно они мешают!
      "…я должен кое-что закончить. Большего сказать не могу, потому что пока не знаю сам, но не дергайся: герой по мою голову не понадобится".
      А герой, хоть и бывший все-таки пришел. Пряча внезапный стыд за свои подозрения, Райнарт небрежно заметил:
      – Я бы тебя на улице не узнал…
      Это было правдой. За прошедшие годы Дамон изменился только к лучшему. Во всяком случае, больше не напоминал оживший кошмар. Даже седые волосы приобрели другой оттенок, как у некоторых эльфов, а черные глаза смотрели как-то по-иному: теплее, что ли…
      – Брось, герой, мы с тобой узнаем друг друга в любой толпе! – маг легко спрыгнул с перил, небрежно откидывая книгу на стол, и улыбнулся, – Раз уж ты пришел предупредить меня и увещевать вести себя разумно, давай отбросим эту театральщину и перейдем в более удобное для разговоров место! К тому же ты с дороги, а поговорить нам есть о чем.
      До того скрытый от глаз эсток остался лежать, где лежал.
      Оба хороши!
      Перед лестницей в грудь словно уперлась невидимая волна. Воздух поплотнел, светильники мигнули и начали гаснуть, а ступени пошли рябью.
      – Черт бы ее подрал! Чует неладное… – пробормотал себе под нос Дамон, делая резкий нетерпеливый жест рукой с перстнем, и пожаловался Райнарту, – Иногда я думаю, что она ненавидит меня так же, как и я ее… Теперь ты понимаешь почему я живу не здесь.
      – Да уж! Но подозреваю, уговорить Дамира вернуться в более спокойное место, будет трудновато, – согласился герой, – Вы с ним два сапога пара.
      Дамон замер и круто развернулся к нему:
      – Дамир? И что значит вернуться?!!
      Райнарт выругался.
      – Так, мальчишка не у тебя?!
      – С чего бы?!!
      После первых же фраз объяснений, маг сорвался обратно в тронный зал. Когда Райнарт его догнал, то понял, что опоздал.
      Видимо Дамону хватило одного мимолетного взгляда в зеркало и имени для призыва.
      Райнарт не мог знать, что именно маг увидел, но ясно было, что ничего хорошего ждать не приходилось. Однако мысли его были совсем не о Дамире, а о том, что делать теперь с самим хозяином Башни, сила которого так долго не могла вырваться из сдерживающей ее брони во истину железной воли, а сейчас была полностью выпущена на свободу.
      Медленным текучим движением Дамон повернулся к распахнутым дверям зала, а вокруг тонкой фигуры неотвратимо сгущался сумрак, наливаясь давящей мощью. В его лице не было ни кровинки: собственно, это уже не было лицом – это была лишь маска для жгучей немыслимой ненависти, смотрящей из беспросветно черных провалов глаз.
      Перстень на руке плавился и обвивал плоть миниатюрным потоком раскаленной лавы.
      Вся Башня снизу доверху торжествующе вибрировала, – если бы она была одушевленным существом, то наверняка пустилась бы в пляс от восторга.
      "Он все-таки сорвался… Перешагнул черту… Сейчас он уйдет, – с отчаянием понял Райнарт, – и все погибнет… Потому что я не знаю как можно остановить ЭТО…" Это – больше не было магом, пару мгновений назад радушно предлагавшего побеседовать в уютной обстановке… Да полно, оставалось ли это вообще еще человеком?! А не просто оболочкой для разрушительной всесокрушающей Силы…
      Не раздумывая, совершенно рефлекторно, Райнарт тянул из ножен меч, как оказалось убранный преждевременно, – это давалось с огромными усилиями, и даже дышать было трудно, как будто одновременно ударил крепчайший мороз, и тебя окунули в пламя.
      И все же он смог, – занося руку и направляя клинок к открытой груди, идущего на него Властелина…
      Тот отмахивается от него, как от надоевшего насекомого, и соприкоснувшись с перстнем проверенный меч героя ломается, как если бы был стеклянным… Сам Райнарт падает, не удержавшись на ногах…
      А Властелин уже на Лестнице. Он словно бы плывет по воздуху, но ступени под его ногами расходятся трещинами, и тьма Башни окутывает его как плащом, чтобы за порогом преобразиться в настоящий ураган, сердцем которого был Дамон.
      Когда Райнарт спустился, то увидел, что торнадо с жуткой скоростью уносится в сторону позиций Совета. Не долго думая, герой бросился в орочье стойбище, где воспользовавшись неразберихой забрал одну из степных лошадок, – пешком у него совсем не было бы шансов догнать разошедшегося мага.
 

***

 
      Вначале Дамир в самом деле сильно опередил Райнарта: во-первых он выехал на несколько дней раньше, и торопился как только мог, останавливаясь лишь затем, что бы подкрепить силы и дать передохнуть лошади. Однако потом у него кончились деньги.
      Дамир думал долго, но он не просто не хотел рисковать, промышляя по карманам какого-нибудь припозднившегося гуляки, но и не желал снова возвращаться туда, откуда вытащил его мастер Фейт, пусть даже временно. Пришлось продать лошадь и дальше добираться на перекладных: почтовые кареты были ему не по карману, Дамир и так экономил на всем, чем мог.
      Завися от необходимостей добровольных извозчиков, часто приходилось забирать в сторону, что бы затем наверстывать сделанный крюк, ночевать у кого счастливый случай пошлет – благо, выдавать правдоподобные жалостливые истории Дамир научился примерно тогда же, когда начал говорить: а как иначе выжить…
      В городах он старался не задерживаться и вообще их избегать, справедливо полагая, что шансы наткнуться на мага в таких местах увеличивались в разы, как и стоимость ночлега. Итак заведения в которых он останавливался не пользовались у местных жителей доброй славой, зато там без вопросов можно было провести ночь в каком-нибудь неприметном уголке в общей зале, что бы потом отоспаться в дороге.
      Подобная тактика позволяла не тратиться на отдельную комнату, и как ни странно, – свести к минимуму риск банального грабежа.
      Скорость передвижения резко упала, да и удача не может быть вечной. От Дамира она решительно отвернулась в Арре – на самой границе между Рикентой и Танкарелем, проходившей аккурат по середине реки Лаймы, деливший город пополам. К этому моменту, парень не просто порядком устал от своего марафона, а был по-настоящему измучен. Он дремал, привалившись головой к стене трактира, и пропустил момент, когда к нему подсели трое сомнительных личностей. Еще двое из компании заинтересованно наблюдали за разговором, состоящим из стандартного набора требований, удовлетворять которые Дамир был не намерен, да и просто не мог себе позволить.
      Поначалу было даже забавно оказаться вдруг с другой стороны ситуации, однако его спокойные и где-то ироничные ответы, призванные убедить в том, что связываться с ним прежде всего бесполезно и не выгодно, почему-то оказывали на подвыпившую троицу совершенно обратное воздействие. Дамир понял – они забавляются и не считают его сколько-нибудь серьезным противником, но только драться он не хотел совершенно: нужно вообще ничего не соображать, что бы ввязываться в разборки с отморозью такого пошиба в его положении и на их же территории. Дамир медленно встал, но проделать несколько шагов до выхода ему не дали.
      Трудновато использовать фехтовальные экзерсисы, когда против тебя в ограниченном пространстве действуют в лучшем случае ножом или дубинкой, а в основном по-простому: пивными кружками, бутылками, скамьей. К счастью, Дамир, как и оба его учителя, знания в данной сфере тоже приобретал не на дуэлях и турнирах куртуазности ради.
      Поэтому внезапное вмешательство третьей стороны было неожиданным и несколько неуместным.
      Затянутое пылью и паутиной окно разлетелось вдребезги, и внутрь ворвалась целая стая нетопырей, которые против обыкновения занимались не тем, что с писком гадили на головы имевшим несчастье их потревожить, а впивались зубками и коготками во все, что движется. Дамир, который был ошеломлен нападением не менее других, вдруг ощутил ледяную хватку на запястье и горле. И нечто еще более знакомое…
      Когда попытка не удалась, – над ухом раздалось разъяренное шипение, и юноша почел за благо пока не сопротивляться увлекающей его силе.
      Вокруг по-прежнему вились летучие мыши, но его они не рогали, а когда живое облако рассеялось Дамир обнаружил себя… На кладбище, где же еще!
      – Убери оружие, мальчик, я не боюсь щекотки. И убивать тебя тоже не намерена.
      Иначе не стала бы вытаскивать из дерьма!
      Дамир не торопился исполнить распоряжение и отвести кинжал от живота державшей его женщины.
      – Какого хрена тебе от меня нужно?!
      – Я прямо-таки слышу знакомый голос, – ядовито протянула Раинн.
      Через мгновение она обнаружилась вольготно расположившейся на чьем-то надгробии.
      Поскольку вампирка первой завязывать беседу не спешила, Дамир высказался сам:
      – Что, положение обязывает? – он обвел вокруг все еще обнаженным клинком.
      Раинн коротко рассмеялась, продемонстрировав внушительные клыки.
      – Просто нас здесь никто не побеспокоит. До утра, по крайней мере.
      – Не помешает чему?
      – Хотя бы тебе пережить ночь.
      – Я бы справился сам.
      – Да, не спорю. Вот только эти остолопы были не просто из вольного братства, и тебе пришлось бы очень быстро уносить ноги.
      – Наверное я должен сказать спасибо? – съехидничал Дамир.
      – Хм, вежливости тебя похоже не учили, – протянула Раинн.
      – Я не любезничаю с врагами, – отрезал юноша, по-прежнему не убирая оружие.
      – С чего ты взял, что мы враги, а не союзники? – Раинн вдруг широко раскрыла глаза припоминая и сопоставляя детали, после чего со смехом прищелкнула пальцами,
      – Понятно… Подслушивать не хорошо, мальчик!
      – Зато полезно!
      – Это как посмотреть. Иногда только усугубляет заблуждение.
      – Мы так и будет перекидываться любезностями до рассвета? – терпение Дамира истощилось окончательно.
      – А у тебя есть другие предложения?
      – Да! Сказать, что тебе надо и убираться обратно в свой склеп! Я не собираюсь участвовать в ваших играх!
      – Мальчик, ты в них уже по уши увяз! – Раинн выпрямилась, – Лично мне от тебя ничего не надо, я просто приглядываю чтобы ты не свернул себе шею: должен же кто-то исправлять то, что учудила эта курица…
      – Боитесь, что мастер Фейт разложит вас на составляющие? – усмехнулся Дамир.
      – О! – со смешком протянула вампирка, вглядываясь в его глаза, – как все запущено! Вот за такую изобретательную изощренность я тебя и люблю, Дамон! Не устранить угрозу по простому, а обернуть будущего соперника в преданного помощника, который ради него душу продать готов… жизни не пожалеет… Не пожалеешь ведь?
      И в голосе, и в глазах вампирки была неприкрытая издевка.
      – Мальчик, ты хотя бы знаешь, что при должном обучении, ты способен занять Черный Трон?
      – Я знаю, что именно этого вы хотели от мастера Фейта!
      Раинн не выдержала и расхохоталась, пугая спящих ворон.
      – Святая простота! Да твой мастер занимает его уже не первый век! Это он требовал от нас помощи, а не мы его принуждали! Не говоря уж о том, что зовут его совсем по-другому…
      Пришла очередь Дамира составлять недомолвки, осколки фактов в единую связную картину: рука с оружием опустилась сама, юноша осел следом на соседнее надгробие.
      Сердце билось где-то в горле глухо и тяжело. Разве можно так, – влезть в душу, выесть ее словно червяк яблоко, – да за такое убивать надо!
      – Изумительно, правда? – голосок Раинн звучал совсем нежно, – Куда изящнее, чем работа палача, хотя боль и смерть, тоже могут дать много сил… Но он всегда был эстетом! И результат получался еще более впечатляющим… Ну выпьешь ты кого-нибудь за раз, и все, а так приобретаешь верного последователя, проводника твоей воли.
      Я стараюсь следовать его примеру, и как видишь весьма удачно! Особенно полезно, учитывая что именно он собирается сделать…
      Спектакль для одного и очень благодарного зрителя! Что лучше: быть никому не нужным сиротой, или будущим волшебником, чья сила нужна всем? Многим, во всяком случае… Одним из ключей к Башне…
      Вот когда Дамир осознал смысл слов "Твое счастье, что ты еще можешь плакать": сейчас слез не было. Но… разве можно врать так…
      – Я тебе не верю, – он не поднял взгляда на размечтавшуюся, несколько самодовольную Раинн, – Ты лжешь сейчас. Не знаю почему: потому что ты его ненавидишь или потому что любишь, – но лжешь! Ты не знаешь какой…
      Дамир запнулся, растерявшись какое имя назвать. Раинн не могла не почуять его замешательство.
      – Какая наивность! И какая преданность! Дамон, я смотрю, довел свою квалификацию до совершенства.
      – Прекрати!! – Дамир все-таки поднял на нее глаза, почти черные от напряжения, – Иначе я сам тебя убью…
      – Ты еще не дорос до того, что бы мне грозить, мальчик, – вампирка тоже забавлялась.
      За его счет.
      – Я буду очень стараться, – спокойно и ровно сообщил Дамир.
      – Можешь не верить, но врядли это что-нибудь изменит. Убедись сам.
      – Обязательно, – юноша заторможено кивнул, поднимаясь, и повторил так же бесцветно, – обязательно…
      Перед тем, как уйти он обернулся, кое-что вспомнив, и обозначил:
      – Не стоит больше за мной следить!
      Раинн только улыбнулась, снова демонстрируя клыки.
      С пути Дамир не свернул, и конечной цели маршрута не поменял, наоборот – теперь ему жизненно важно было встретиться с тем, кого он знал, как мастера Фейта.
      Несмотря на его собственные слова, несмотря на то, что все его существо восставало против объяснения Раинн, вампирке все же удалось отравить самое дорогое, что у него было. Бесценные воспоминания теперь казались оскверненными одним ее присутствием на свете.
      Раз за разом Дамир перебирал словно драгоценные редчайшие жемчужины мельчайшие подробности событий, оттенки фраз, жесты, выражения глаз, находя то новые аргументы за, то новые подтверждения против. Что более самонадеянно: предполагать, что исключительно ради него был разыграно роскошное представление, имевшее своей целью добиться его привязанности, или что могущественнейший темный маг мог вдруг с чего-то сам проникнуться к нему особой любовью?
      Прямо-таки с первой встречи, – Дамир искусал ни в чем не повинные губы и пальцы.
      Легко обмануть того, кто хочет обмануться.
      Больно…
      Он не сомневался в правдивости того факта, что Фейт/Дамон занимает Черный Трон: похоже, об этом было известно решительно всем, кроме Дамира. Он сам видел на запястьях мастера отметины, сообщающие сведущему человеку, что их обладатель порядочное время провел в кандалах, что подтверждалось и подслушанными словами магессы. Не это лишало Дамира спокойствия, и не вполне объяснимая в таких обстоятельствах смена имени, а уверенность и темных и светлых, начиная от Ванды, удивленного содержанием письма Райнарта, и заканчивая Мелигейной с ее заявлением, что ему не стоит снова встречаться с черным магом, – что Дамир необходим тому для каких-то собственных целей.
      Они знают Дамона. Знают гораздо дольше. И несравнимо больше. Пожалуй, и впрямь наивно считать, что прав именно он, и мастер Фейт просто самый замечательный человек в мире…
      Его вера все еще сражалась с подленькими мыслишками, что его только подготавливали к использованию, тем более удобному, что Дамир не знал, обладает ли он способностями и какими именно, – но сражение это становилось все более кровопролитным. Пока в один далеко не приятный момент, Дамир не осознал, что собственно он идет в Башню лишь для того, что бы просто посмотреть в глаза этому человеку и умереть там же на месте: либо от стыда за подозрения, либо от уже сейчас рвущей душу муки.
      Да лучше б мастер убил его тогда на дороге!
      Что лучше: никогда не иметь, или узнать лишь затем, чтобы потерять? Оставаться на дне, или подняться, чтобы упасть еще глубже… Он все расскажет, и мастер Фейт поймет! Пусть разозлится, обругает, прогонит, – хотя странно даже представить его таким, – вымаливать прощение будет счастьем! А иначе… Пусть!
      Пусть все вокруг правы, а он наивный доверчивый дурак, – Дамир со всей отчетливостью понял, что все равно не сможет уйти, и уж тем более – поднять на него руку, даже если бы мог реально противостоять наверняка не малым силам волшебника. На какой-то миг он даже понял любовь-ненависть Раинн.
      Но легче от этого не стало.
      Пройдя все возможные стадии сомнений и отчаяния, Дамир запутался окончательно.
      Между тем, в Дейле его ждало новое разочарование: юноша даже не решился спросить дорогу, справедливо опасаясь лишнего интереса к себе со стороны магов и различных доброхотов. Пробираясь наобум окраинными хуторами и селами, Дамир совсем выбился из сил. Расплачиваясь последними грошами, которые у него еще оставались, он вяло отвечал на подозрительные взгляды, что ищет отца или брата, – если его конечно спрашивали. Иногда его жалели, указывали, что он наверняка заблудился, что дальше ничего нет, кроме заграждений Совета перед Пустошью и непролазных лесов. Юноша согласно кивал, что бы скрывшись из вида снова поворачивать в сторону Башни.
      Углубившись в лес, Дамир измучился прятаться от эльфов, постоянно контролировать, что бы его не почувствовали и обходить ловушки, которые ощущал каким-то наитием.
      К сожалению, – не все: обыкновенную охранную черту он почувствовать не смог.
      Преследование Дамир обнаружил поздно, только когда уже угодил в блестяще организованную засаду. Пытаться объясниться было бы еще более бессмысленно, чем ввязываться в бой! Да и что бы он мог объяснить? Что идет в Черную Башню к их врагу? Замечательно! Наверное, его пристрелили бы сразу, не утруждая себя погоней.
      Его гнали, как дичь на охоте. Окруженный, припертый к какому-то валуну, Дамир понял, что ему не уйти и дрался будто в последний раз в жизни. Однако его сопротивление, то, что сопливому юнцу удалось ранить нескольких из нападающих, а одного горе-героя даже убить, лишь еще больше раззадоривало его противников.
      Барьер проявил его цвет, и юноша с легкостью читал по их решительным лицам, что он для них не человек – опасная тварь, которую если не удастся взять живой, убьют не задумываясь.
      Их было больше, они были сильнее и опытнее: исход схватки был предрешен. Живая петля захлестнула ноги, и Дамир не удержал равновесия и упал. В следующий момент у него выбили оружие, добавив пинков, так что юноша едва подавил крик боли.
      Накрепко связанный как обычными, так и магическими путами трофей с кляпом во рту и мешком на голове – был предъявлен пред светлые очи только что прибывшей леди Ровены, пожелавшей лично увидеть и допросить схваченного темного.
      – Какой молоденький! – магесса не стала скрывать удивление.
      Дамир упрямо вскинул голову, когда с него стащили мешок, и уперся взглядом в льдисто-холодные бледно-голубые глаза. Женщина в свободном белом платье не выглядела старой, только глаза ее выдавали. Улыбалась она вроде бы даже доброжелательно, но юношу затрясло.
      – Маленький колдунчик… – выслушав доклад о происшествии, протянула Ровена, разглядывая его как замысловатую вещицу, которую следует приспособить к своим нуждам, только она пока не определилась к каким именно, – Как интересно! И какой потенциал! Снять веревки.
      Дамир даже не успел почувствовать облегчения: он едва не задохнулся из-за мешка, избитое тело затекло в путах, пока его волочили в лагерь, – как оказался у столба, а на горле защелкнулся ошейник. Странный металл ожег кожу холодом, впился ледяными иглами, одновременно душа. Рефлекторно Дамир забился в руках в то время как на него надевали скованные короткой цепью наручники, тоже крепившиеся к столбу.
      – Все верно, адамантий, – сообщила наблюдающая за процессом Ровена.
      Дамир не удержался от короткого вскрика – он перестал ощущать что-либо ниже охватившего запястья ледяного острозубого обруча.
      "Ничего", – он упорно стиснул зубы, – "Это лишь цепь… Мастер прошел через это и ты сможешь!" – Выньте кляп, – продолжила леди Ровена, глядя на прикованного к столбу паренька с чувством глубокого удовлетворения.
      Дамир сплюнул кровь вперемешку с землей и пеплом. Ничего хорошего он не ждал.
      Тем временем леди принесли удобное кресло, в котором она устроилась.
      – Как твое имя? – задала она первый вопрос.
      Дамир молчал, только синие глаза сверкали сквозь упавшие на лицо спутанные черные волосы.
      – Ах, – покачала головой магесса, – Не хорошо! А главное, не разумно.
      Казалось, она говорит с нерадивым учеником, не выучившим заданный урок, а не со скованным пленником.
      – В твоем положении, – Ровена сделала красноречивый жест, – следует быть не только откровенным, но и вежливым. Ты будешь отвечать?
      Дамир молчал, хотя все внутри содрогалось от страха.
      – Так не пойдет, – нахмурилась магесса, – Позволь мне объяснить. Быть может, это и не заметно, но идет война и мы с тобой по разные стороны. То, что ты связан с Башней и ее лордом – очевидно. Иначе бы ты здесь не оказался. Нам необходимо узнать, что делает твой хозяин и где он. И я узнаю это. Средств у нас много.
      Если же ты проявишь добрую волю, то все происшедшее будет забыто, как недоразумение. Тебя немедленно освободят, и ты сможешь идти на все четыре стороны.
      Дамир молчал, стиснув зубы, что бы они не стучали. "Я не собака, что бы он был мне хозяином!!! И мне нужна только одна сторона из четырех…" – Какой упрямый! – леди Ровена поднялась, – что ж, даю тебе сутки на раздумье.
      Дамир остался один у столба в центре лагеря. Он не стал беспорядочно дергаться: даже если бы ему удалось освободить из наручников руки – это ничего не дало бы: ошейник тоже крепился прочной цепью к столбу, а разбить звенья ему было нечем.
      Основание массивного столба надежно скреплялось камнями и раствором – и думать было нечего, что бы расшатать его или разломать и снять с него кольцо от ошейника. В довершении всего вокруг столба и лагеря целиком мягко светились барьеры помощнее того, который его выдал.
      Дамир не видел ни какой возможности для спасения, и ему было страшно до дрожи в коленях: он не сомневался, какие средства заставить его говорить имела в виду магесса. Он сомневался, сможет ли выдержать. К счастью, даже невольно никаких особых тайн он выдать не сможет, просто потому что не знает, только его заверениям врядли поверят.
      Ночью, в цепях, голодный и закоченевший, не имея возможности даже сесть – цепи были слишком коротки и позволяли только опуститься на колени, юноша до конца прочувствовал причину, по которой и мастер Фейт и мастер Райнарт советовали ему избегать и храмов, и светлых. И не важно, что никакими своими расхваленными способностями он пользоваться толком не умеет! Дамир даже пожалел, что рядом нет Раинн, хотя – маги и герои это не вам кабацкая драка…
      В пору было завыть от отчаяния!
      Дамир провел ночь, собирая в кулак всю свою волю и мужество. Он думал, что допрашивать его будут утром, но леди Ровена педантично следила за истечением назначенных суток, заодно дожидаясь пока решимость пленника к сопротивлению будет основательно подточена ожиданием. Юношу поддерживала только злость и понимание, что именно того, они и добиваются.
      Магесса и ее сопровождение появились минута в минуту.
      – Продолжим беседу, – любезно предложила леди Ровена, усаживаясь в подставленное кресло.
      Дамир выпрямился, хотя для этого пришлось опереться на столб, и вдруг замер, потрясенно уставившись на кого-то из свиты волшебницы. Рыжая чародейка была белее собственного капюшона и смотрела на него с не меньшим ужасом. Однако Алагерда мгновенно овладела собой и даже подступила поближе.
      – Итак, у тебя было время подумать. Что ты можешь мне сказать?
      Услышав вопрос Ровены, Дамир тоже очнулся.
      – Ничего, – хрипло отозвался он.
      – Я не ослышалась?
      – Ничего! – старательно проговорил юноша как можно отчетливее.
      – Что ж, подумай еще. Время у нас есть, – спокойно сказала леди Ровена.
      – Вы ничего не добьетесь, потому что я ничего не знаю! – крикнул Дамир ей в спину.
      Магесса обернулась и погрозила ему пальцем.
      – Врать не хорошо.
      На следующий день сцена повторилась.
      – Упрямец! – леди Ровена впервые проявила нечто похожее на досаду, – Ты делаешь хуже только себе!
      Дамир словно не слышал ее. Проследив за его взглядом, магесса поняла, что так занимает его мысли, и сделала знак помощнику.
      – Ты, кажется, хочешь пить? – вкрадчиво поинтересовалась она, – И как я не подумала…
      Дамир вздрогнул. Ему не давали ни есть, ни пить, но почти забытый голод был не так страшен, как жажда. Он слышал, что маги могут обходиться без еды и воды некоторое время, преобразовывая энергию, но у себя таких умений не обнаруживал.
      Тем временем Ровена, немного брезгливо морща губы, приблизилась к нему с чашкой в руках и продемонстрировала ее содержимое.
      – Вода. Такая чистая, прохладная… Ответь мне, и ты ее получишь.
      Дамир поднял на нее глаза в окружении черных кругов.
      – Как тебя зовут?
      – Дамир, – прошелестел ответ.
      – Вот видишь, совсем не трудно, – похвалила его магесса, – ты ведь знаком с господином Башни, Дамир?
      – Да… – юноша бессознательно тянулся к чашке, на сколько позволяли цепи.
      – Расскажи мне о нем.
      Дамир сразу вернулся к действительности. Он отодвинулся подальше, с упреком глядя на Ровену.
      – Я ничего не знаю. Мне нечего рассказывать, – твердо ответил он.
      Губы женщины сжались в тонкую линию. Разъяренная магесса медленно вылила воду на землю.
      – Завтра мы попробуем еще, – хладнокровно сообщила она.
      Дамир обессилено обвис в оковах: за что? Хотите убить – убейте, за что мучить?
      Не за что, а зачем, – поправил он себя.
      Облегчения не наступило и на третьи сутки. Голод, жажда, бессонница пока не могли убить, но их было достаточно, что бы стать орудием пытки почище каленого железа.
      – У тебя последняя ночь, сопляк! Больше я не стану с тобой церемониться! – сказала леди Ровена уже без улыбок.
      Дамир испытал лишь облегчение. Он совсем ослаб и был уверен, что умрет раньше, чем светлые смогут от него чего-то добиться.
      А жить хотелось безумно! Не говоря уж о том, что было обидно умирать так и не узнав ответа на самый главный для него вопрос, и глупо – как лиса в капкане…
      Ночью из забытья его вырвало прикосновение чьей-то теплой руки. Мягкой влажной тряпочкой, слабо пахнущей травами, ему обтерли лицо. Поднесли к губам флягу, – напиток обжег горло.
      – Потерпи, мальчик, потерпи… Я тебя вытащу, обещаю!
      Дамир с трудом узнал голос Алагерды и дернулся. Вывернутые израненные запястья тут же отозвались болью.
      – Ш-ш! успокойся. Я не могу тебя освободить сейчас, ты даже не выйдешь из лагеря, – волшебница ловко поила его маленькими порциями, перемежая это с едой, – Я работаю над тем, что бы тебя осудили на заключение и отправили в Дейл. А уж по побегам из тюрьмы я специалист! Так что держись, парень!
      Алагерда сунула ему в рот последний кусочек и исчезла, без проблем перешагнув через барьер.
      Не то что бы Дамир безоговорочно поверил рыжей колдунье, но приободрился. Из чего бы не происходил ее порыв, но ведь она же подруга мастера Райнарта, а по крайней мере, к нему бывший герой относился по-человечески не взирая на цвет.
      Еда и питье его тоже подкрепили, снова дав силы надеяться. Появившейся с утра Ровене, Дамир спокойно сказал:
      – Вы можете делать со мной что хотите, но ничего не узнаете.
      – Что хотим? – удивилась магесса, – Помилуй! Ты видишь где-нибудь пыточный инвентарь? Тебя здесь никто и пальцем не тронет! Есть более гуманные, а главное, действенные методы.
      Дамира начал колотить нешуточный озноб от ее бесстрастного тона и вида, понимая, что его ожидает нечто более кошмарное, чем палач.
      – Предупреждаю, не вздумай сопротивляться. Чем сильнее борьба – сильнее боль.
      Открой свой разум, и ты его сохранишь, – магесса подошла очень близко и протянула руки.
      – Нет!!! – с криком животного ужаса Дамир отпрянул от нее.
      – Говорю же, расслабься, если не хочешь сойти с ума! – Ровена сжала его виски и погрузилась в транс.
      – НЕТ!!! Нет! Уйдите!! Не надо!! Хватит!!!
      Дамир бешено бился в цепях, тщетно пытаясь вырваться из тонких ухоженных женских ручек. В мозг впивались мириады раскаленных игл, заставляя кровь кипеть и взрываться. Боль вгрызалась в голову ржавой пилой, а одновременно с болью внутрь пробралось нечто: словно маленькие паучки рассыпались по его помутненному сознанию, теребя и тормоша лапками все, до чего могли дотянуться… Это было во сто крат хуже любого изнасилования, какое только можно представить!
      – Нет! Прочь! Уйдите! Оставьте!