На этот раз Дамир улыбнулся. Такой мастер Фейт ему и пригрезиться не мог, не говоря уж о том, что врядли бы снизошел до разбойничающего юнца.
– И я не хотел, что бы ты меня боялся. Ты ведь сбежал бы тогда…
У парнишки порозовели щеки: мастер Фейт обращается с ним, как будто он сделан из самого драгоценного стекла и рассыплется от малейшей неосторожности. Да за такое счастье, когда рядом сильный, знающий, все понимающий человек, который всегда поддержит – жизни не жалко!
Волной нахлынуло отрезвляющее воспоминание: "У каждого свои способы…", "Тебе трудно отказать"…
– Вы ведь сразу увидели, что я темный… Так вы поэтому позволили мне остаться?
Вы скажите, я пойму…
– Да, я увидел сразу, – признал Фейт.
Дамир молчит: ни возмущения, ни обиды, ни разочарования, – лишь тоненькая жилка дергается в груди невпопад.
Жалость, – острая, ранящая витой палаческой иглой. Господин Фейт напоминает себе канатоходца над огненной ямой – одна ошибка и крах. Боль предательства сломает мальчишку, – по циничности подобное надругательство над сердцем, превзошло бы то, которое ему пришлось пережить над телом, и рану оставило бы куда более глубокую, навсегда убив способность, а главное – желание верить.
– Дами, – Фейт с ласковой осторожностью развернул его лицом к себе, заглядывая в глаза, – сейчас мне абсолютно все равно, есть у тебя какие-нибудь силы или нет.
И никогда не стояло на первом месте! Неужели ты все еще считаешь, что тебе нельзя желать помочь просто так?
Дамир дрогнул.
– Мастер… – он приник к узкой руке, как будто она была единственной его опорой над пропастью, и тихо сказал, – Я испугался…
Да, мальчик, я тоже испугался тебя потерять. А придется… Решение полностью оформилось, и Фейт ни мгновения не сомневался в его неизбежности. Только не знал, как подвести разговор к уже замысленному письму.
– Что она хотела от вас? – после паузы спросил Дамир.
Факт, что среди черных тоже не царят взаимная любовь и согласие, он принял куда естественнее, чем то, что им почему-то ни с того ни с сего надо спасаться от Светлых.
– Мне просто напомнили об одном обещании, – господин Фейт вздохнул, продолжив тоном, не допускающим никаких возражений, – И они правы, обещание это я должен выполнить как можно быстрее. Поэтому дальше я поеду один…
Парнишка отпрянул, синие глаза затопила немыслимая боль – ему казалось, что его качает на каких-то невероятных гигантских качелях: то обрыв, то вознесение, то снова обрыв.
– Дамир, ты не понял! Я не бросаю тебя, а посылаю учиться… Тебе там понравится!
Ты хорошо фехтуешь, а я посылаю тебя к лучшему мастеру меча, какого знаю…
– Нет! – и как у него хватило смелости на резкость, – Это только предлог, я знаю!
Потемневшие глаза утратили блеск и приобрели зеркальную гладкость, он прищурился, как будто целясь, лишаясь всяких признаков детскости.
– Зачем вы так! Мастер, вам угрожает опасность, я же чувствую…
До чего же избирателен бывает разум: Дамир мгновенно забыл о том, что именно связывает вампирку и Фейта, и думал только о том, что его обожаемому покровителю грозит опасность. И чего бы проще сказать грубую правду: да, не на пикник в городской парк собрался прогуляться, и он должен полностью располагать собой без оглядки на кого бы то ни было…
– Мне было бы гораздо спокойнее, знать, что ты в безопасности, – господин Фейт озвучил более достойную часть.
– Я не уеду, – все так же твердо сказал Дамир.
– Я мог бы тебя заставить!
– Заставляйте!
– Дами, пожалуйста!!
Дамир опустил голову, пряча выступившие слезы.
Утром господин Фейт передал ему письмо и почти все остававшиеся у него деньги, объяснив, как следует добираться. Купленная у бандитов лошадка была привязана к почтовому дилижансу, и мастер Фейт провожал своего воспитанника, обмениваясь незначительными фразами.
– Ты когда-нибудь бывал в Анкорре?
– Нет, – Дамир походил на смертельно больного как минимум.
– И я нет, а говорят очень красивый город…
Парнишка не ответил, что предпочел бы всем красотам мира, сидеть у облупившейся больничной стены и слушать, как доктор Фейт распекает нерадивую санитарку.
– Не переживай, – с улыбкой Фейт обнял его, – Когда вернусь, я все тебе объясню.
Дамир уцепился за его слова, и даже выдавил ответную улыбку, последний раз окунувшись в теплоту темных глаз. Напоследок он еще раз обернулся, стараясь до мельчайших деталей запомнить облик странного врача и мага, который не хочет быть магом, бесповоротно изменившего и его жизнь и его самого.
Часть 2
***
Уже совсем стемнело, когда полузаросшая дорожка вывела одинокого всадника к затаившейся в молодой поросли громаде дома. Вероятно, когда-то это должно было стать загородной виллой, но строительство было заброшено довольно давно, и сюда никто не заглядывал. Тем более на ночь глядя.
Лошади здесь не нравилось: она фыркала, прядала ушами, вздрагивала, пока всадник ее привязывал к остаткам лесов. Поднырнув под криво приколоченную доску, странник вошел внутрь и, помедлив немного, осторожно двинулся меж руин, неплохо ориентируясь в кромешной темноте. Он уверенно ступил на лестницу, ведущую в подвал, и не был удивлен, увидев оранжевые отблески.
В том, что по видимому, должно было стать винным погребом ждали пятеро. Там, где на камне сидела Раинн, как всегда, мрак сгущался еще больше. В противоположность ей другая женщина сияла сама по себе. Ее глаза переливались то золотом, то лазурью, а волосы обтекали нагое тело жидким жарким пламенем. Еще одним источником света был белесый шарик над рогатым посохом в руках орка. Остальные, наверное, ни в чем подобном не нуждались вовсе или пренебрегли.
– Извините, что заставил вас ждать, – с толикой иронии заметил господин Фейт вместо приветствия.
– Как видишь, шестое место все еще не занято, – ядовито сообщила из своего угла Раинн, – Значит ли то, что ты снизошел вспомнить о нас, что твои бредни все-таки имеют под собой хоть какое-то основание, или ты снова явился с поджатым хвостом, что бы тебе зализали раны?
– Не надейся, моей крови тебе не заполучить даже таким способом, – с холодом этих слов мог посоперничать айсберг, – И я никогда не заблуждался на счет теплых чувств в мой адрес.
– Голубки, – вмешалась третья женщина, – Не кажется ли вам, что эта беседа немножко не интересна тем, кто не в курсе, а у нас есть дела поважнее?
Она кивнула на шамана и сидевшего рядом с вампиркой мужчину, подозрительно смахивающего на разбойника, с желтыми звериными глазами. Светильник орка отбрасывал бледные лучи на миниатюрное личико с выражением невинной девочки и огромными зеленоватыми глазищами. Сумрак и черное свободное одеяние скрадывало очертания фигуры, но казалось, что она лишь недавно вошла в пору женственности.
– Наверняка ты не стал бы посвящать нас в свои планы, если бы не крайняя необходимость, но теперь отступать уже поздно. Есть ли у тебя, что предложить нам?
– Есть, Ванда. И я иду в Башню.
– Зачем? – поинтересовался желтоглазый.
– Ну уж не затем, что бы занять трон! – отрезал господин Фейт.
– Она сожрет тебя и праха не оставит! – вспылила Раинн.
– А у меня есть выбор? Я не собираюсь всю жизнь прятаться по подвалам как вы.
Либо пан, либо пропал!
– В принципе, я понимаю, зачем это тебе. А скажи-ка зачем это нам? – резко бросила Ванда, – Что, Эдо сможет стать добропорядочным горожанином? Или Раинн вдруг начнут доверять? И уж совсем непонятно зачем это мне – в отличие от безобидного вервольфа или даже вампира мне нужна именно смерть! С Башней или нет, но люди никогда не примирятся с такими как мы!
– Быть может, нам лучше заняться образованием твоего юного подопечного, и попытать успеха в Башне обычным способом… – заметила Раинн.
– Если ты еще раз вспомнишь о нем, я тебя убью, хотя мне этого и не хотелось бы, – тон господина Фейта не оставлял сомнений, что он не шутит.
– Куда же делся добренький доктор? – когти вампирки оставили на камне борозды.
– С волками жить, по волчьи выть, – ответная улыбка отзывалась вдоль спины изморозью, – Я убью любого, кто посмеет к нему приблизиться: на это у меня сил точно хватит. Он не имеет никакого отношения к нашим играм!
– Вообще-то имеет! Или ты станешь отрицать, что он может претендовать на Трон?
Молниеносный взгляд – тени вокруг вампирки словно ветром сносит, а сама она оказывается распятой на стене, становясь еще бледнее, хотя это и кажется невозможным. Она пытается сопротивляться, шипит, но потом в глазах появляется неподдельный страх.
– Ты с годами стала плохо слышать? Или ослабела рассудком? – небрежно поинтересовался Фейт, хотя справится с Раинн, было далеко не так просто, как смотрелось со стороны, – Я всегда держу слово, а в этом случае и подавно!
Он все же отпустил ее, пряча под плащом дрожащие от напряжения руки, и хрипящая вампирка рухнула на пол под ноги вервольфа, с оценивающим любопытством наблюдавшего за ней.
– Пожалуй, я внемлю предупреждению и буду держаться подальше от твоего нового ученика, – хмыкнула Ванда, – вдруг ты обвинишь меня в растлении…
– Итак, все думают, как Ванда? – вернулся к главной теме господин Фейт.
– Нет, – завороженный орк с усилием отвел взгляд от Раинн, – В наших стойбищах не хотят новых великих битв, а Башня слишком много сил выпила из степи. Я и мои братья будем с тобой, мастер.
– Уважаемый Дайк достоин памяти своих предшественников, не запятнавшими себя ни предательством, ни трусостью, – вежливость слегка отдавала грустью.
Орк ответно поклонился.
– Я тоже, – впервые подала голос огненная дева.
– Двое из шести… Пяти, – поправился господин Фейт.
– Трое, – лениво протянул вервольф, – Мне не охота лезть в башню, да и не шибко я вам там пригожусь, но в обычном мире, выполню все, что смогу.
– Благодарю вас, господин Эдо. Мне понадобится корабль и отчаянная команда.
Шепот ветра заглушает шорох легких шагов. Маленькая ручка обвивает плечо:
– Зачем ты так? Раинн любит тебя, она была вне себя, когда думала, что ты погиб…
Она звала тебя и не слышала.
– Раинн, любит силу и власть, которой у меня нет!
– Ты сердишься на меня за сегодня? Когда ты пришел ко мне, я испугалась, что ты хочешь меня убить… Я оказалась самой трусливой из твоих женщин… Раинн выводила свой отряд и собирала остатки, Пирра пыталась пробиться к тебе, а я просто сбежала… Прости меня…
– Почему ты об этом просишь?
– Потому что мне кажется, что ты это сделаешь. Я не пойду с тобой, что бы не предать снова.
Прощальное касание губ.
Возвращаясь в заброшенный дом, ведьма обернулась:
– Скажи, ты когда-нибудь ревновал хоть одну из нас?
– Нет, – честно признался он.
– Так я и думала… – прошептала Ванда, погружаясь во мрак дверного проема, – Знаешь, только женщины могут ждать так долго! Я надеюсь, что у тебя все получится…
***
Райнарту в тот год исполнилось сорок, но на крепкой подтянутой фигуре годы словно не сказывались, как и на отточенных движениях. Голубые глаза смотрели все так же твердо, а в выгоревшей гриве не было заметно седых волос. И, как часто шутила его супруга, время не прибавило ему ни грана респектабельности, положенной уважаемому мастеру фехтования, у которого мечтали брать уроки все – от уличного мальчишки до короля Рикенты.
На что "мастер фехтования" обычно ворчал, что госпожа Гейне слишком входит в образ благопристойной дамы, обучающей вздорных девиц подобию изысканного обхождения. Скоро от вида обнаженной шпаги в обморок падать начнет!
Девицы всех мастей штурмом брали школу госпожи Гейне, не столько из-за приобретаемых манер, сколько ради того, чтобы подсмотреть "случайно" за каким-нибудь поединком, возможности стайкой продефилировать по галерее в гостиную, что бы тут же за углом хихикать, обсуждая достоинства того или иного удальца, виденного во дворе, а может даже обменяться с интересующим объектом красноречивым взглядом.
Райнарт крыл кокеток последними словами, пеняя, что великовозрастные остолопы, итак годные только гусей пугать, после этаких пассажей приобретают ловкость деревянных болванчиков для игры в шары. Гейне смеялась и призывала быть снисходительным к проказам молодости.
Жизнь их давно вошла в привычную колею, после того, как им каким-то чудом удалось отговориться от Светлого совета, и даже еженедельные визиты мага Анастаса походили уже просто на дружеские встречи. Первый год был самым трудным:
Гейне пришлось забыть и о короне и о Танкареле, благо Совету все же удалось навести там относительный порядок, и тревожных вестей не приходило. Райнарт почти пол года провел в цитадели в Анкарионе, после того как его все-таки вычислили при попытке въезда в Делос, а после возвращения ему пришлось озаботиться извечным мужским вопросом – на что кормить семью, ибо в Кайр Грейв его ждало известие из разряда "то, что уже имеешь, но о чем не знаешь".
Частные уроки при неявной протекции Витольда, оказались идеальным выходом, а по прошествии времени составили им обоим великолепную репутацию респектабельной и благонадежной четы, с которой не зазорно иметь дело.
А еще они года два дергались от каждого шороха, слыша в нем хорошо знакомое обоим имя, и угадывая в каждой тени так резко покинувшего их "знакомца". Скорее всего, их отпустили, надеясь найти беглого темного, – вдруг объявится.
Однако хозяин Башни сгинул, как будто его и не было, а обе Башни им просто привиделись во сне: ни духу его, ни слуху о нем не было. Время шло, и Райнарт уже почти уверился, что чокнутый на всю голову маг, скорее всего эту голову уже где-то сложил. Жаль конечно, но трудно было ожидать, что Дамон заведет себе уютный домик с яблоневым садом где-нибудь в глуши и будет сочинять сонаты. По крайней мере совесть его была спокойна: Райнарт зорко отслеживал новости и слухи, и ничего подозрительного, что могло бы иметь отношение к беглецу, не слышал.
С утра Райнарт пребывал в отвратительном настроении: Рей опять за завтраком все уши прожужжал о приключениях очередного героя, после чего Райнарт поцапался с еще одним хлыщом, жаждавшим овладеть благородным искусством владения мечом, хотя в руках отродясь ничего тяжелее вилки не держал, потом пришлось развлекать ученой беседой Анастаса, которому похоже просто делать было нечего… Стыдно признаться, но порой его невыносимо тяготила эта спокойная размеренная оседлая жизнь.
Его раздражал и яркий солнечный день, и звуки музыки из гостиной жены, поэтому сообщение помощника, когда он только-только избавился от докуки, – воспринял, как очередную проблему. И не слишком ошибся.
– Мастер Райнарт…
– Чего еще?
– Вас спрашивает какой-то юноша…
– К черту! К дьяволу! К вечной Тьме!
– Он говорит, что у него письмо к вам, – настаивал Ларенс.
– У них у всех ко мне письма! – рыкнул Райнарт, но тем не менее поплелся в так называемый Большой зал с твердым намерением выпроводить очередного кандидата в ученики.
Или по крайней мере запросить такую цену, что бы у его рекомендателя случилось несварение желудка, язвенная болезнь и сердечный приступ.
Приближаясь, Райнарт осматривал визитера до нельзя придирчиво: на знатного сынка не похож, спокойный, собранный и на оружие глядит не как баран на новые ворота.
И еще он кого-то ему необычайно напоминал.
– Бери, что сочтешь нужным, и покажи, что знаешь, – вместо приветствия неласково распорядился Райнарт.
Парнишка круто развернулся, и ни слова не говоря, выбрал себе оружие. Довольно грамотно, пришлось признать Райнарту, – кто бы его до этого не учил, но в голове задержалось. И нападать не торопится, пытается оценить противника. Несколько пробных выпадов подвернувшейся шпагой с ближайшего стенда (а надо сказать, что ученического затупленного оружия у себя Райнарт не держал), – бывший герой даже удивился: соискатель, хоть и мальчишка совсем, проигрывал в скорости не потому, что терялся, и не только потому, что вспоминал нужное положение, а еще зачастую из-за того, что пытался сдерживать первые порывы один другого интереснее. Такое впечатление, что он больше привык практиковаться в темном переулке или на большой дороге, где не до фехтовальных изысков.
Ловкий, гибкий, не размазня – из этого, пожалуй, толк будет. К тому же Райнарт наконец сообразил, кого ему мальчишка напоминает. Бывший герой остановился только когда согнал с него семь потов, не часто получая такое удовольствие, и смерил кандидата еще более внимательным взглядом, получив в ответ почти такой же: не дерзкий, но откровенно-оценивающий.
Райнарту даже ущипнуть себя захотелось, до чего похож. У него было стойкое ощущение, что перед ним Дамон в юности, хотя черты, конечно, не совпадали полностью, а глаза были не обжигающе черными, а синими.
– Давай письмо.
Парень так же молча протянул ему запечатанный конверт, сверкнув своими глазищами из-за ресниц.
"И норов, как погляжу такой же!" – усмехнулся про себя Райнарт.
Воск на конверте не имел именного герба или личного знака: рядовой цеховой оттиск какого-нибудь придорожного постоялого двора, – и это уже было необычно.
Хмурясь, Райнарт сломал печать.
После первой же фразы, он почувствовал, что задыхается, потом ухмыльнулся.
Пожалуй, это было самое странное рекомендательное письмо, которое он получал.
Разумеется, о том, что бы отослать мальчишку обратно и речи быть не могло, но проблему этот умник подкинул не малую. Во-первых, понятно, что у парня никого и ничего нет и дело не столько в том, что бы учить его мечом махать, сколько позаботиться, что бы ему было, где спать, что есть и далее по списку. Райнарт не напрягаясь мог себе это позволить, но дураку ясно, что малец черен, как отчаяние.
И вот скажите пожалуйста, как долго о нем Анастас не узнает? И как отреагирует?
– Дамир, значит… А я, как понимаешь, и есть господин Райнарт. Сражаться тебя твой… опекун учил? – он похлопывал письмом по ладони: неожиданная просьба в нем его поразила и потрясла.
– Да, и этому тоже, но совсем чуть-чуть. Я с ним с зимы только, – Дамир слегка смутился, но мастер фехтования не стал ни расспрашивать, где это он собственно был раньше, ни чему еще учил его доктор Фейт, – А вы его друг?
Райнарт на него произвел неизгладимое впечатление: и поучиться у него точно будет чему.
– Скорее враг, – усмехнулся Райнарт, и обругал себя, увидев как тут же переменилось выражение синих глаз.
– Успокойся, у нас с ним что-то вроде мирного соглашения… Ты сможешь его дождаться у нас, только постарайся не попадаться на глаза магу, который здесь бывает.
Дамир понимающе кивнул, и сдержанно улыбнулся в ответ краешком рта, – Райнарту не по себе стало, такой знакомой была эта улыбка! К тому же, похоже мальчишка прекрасно знает о своей особенности, возможных неприятностях, а за своим покровителем землю целовать готов… Опасное сочетание! Тем более, следует за ним присмотреть.
– Идем, представлю тебя госпоже Гейне.
С первого же дня, как только он сел за один стол с хозяевами Дамир не давал ни уму, ни телу ни одной свободной минуты, исполняя желание своего защитника и покровителя. Он убедил себя, что его послали учиться – вот он и учился всему, что видел, вплоть до требований этикета и правил поведения высшего общества, старательно изживая в себе уличные замашки. Если он не сидел над очередной книгой, то несомненно найти его можно было в Малом зале, либо каком-нибудь укромном уголке за тренировками. Независимо от причины, побуждавшей его работать над собой, его усилия приносили хорошие плоды: через некоторое время занятий под руководством госпожи Гейне, которая повергла его в восхищение и красотой, и утонченностью, и умом, и вообще всем, оказавшись просто воплощением идеала, не иначе, – Дамир уже мог свободно поддержать светскую болтовню о сортах роз например, вполне в состоянии развлечь учениц именно так, как это понимали они, не шокируя нежные ушки. В нем даже проявилась какая-то толика изящества и шарма.
Райнарт не баловал его похвалой, наоборот – ставил с собой и умучивал до изнеможения. Те из его "коммерческих" учеников, которые это видели, благодарили светлое небо, что им ничего подобного не доставалось, и недоумевали, почему это у воспитанника мастера при этом такое блаженное выражение лица.
Надо сказать, что разумный и даже деловой подход к тому, за что он брался, четкое понимание своих обязанностей и положения, полное отсутствие каких-либо провокаций и дерзостей, быстро расположило к Дамиру и членов семьи, и слуг, хотя он особо ни с кем не сближался. Единственной уступкой стали дети.
Для трехлетней Мелисенты – или просто Мелли – поселившийся у них юноша с первой же секунды в столовой стал предметом пылкой девичьей любви. Маленькая женщина, она тщательно стыдливо скрывала свою сердечную тайну, поведав ее лишь тем, кто выдать не мог – двум любимым куклам, переодевая их в зарослях пионов. Дамир, устроившийся на подоконнике этажом выше с историческим очерком о последней войне Сил, едва не сверзился вниз, услышав признание звенящим детским голоском.
Объектом таких чувств ему быть еще не приходилось!
Вечером перед сном, он занес малышке букет фиалок, похищенных с клумбы матери, после чего кроха от него уже не отлипала.
Так легко было представить себя членом этой замечательной семьи, настоящей… И мастер Райнарт бывал злой, как шершнем в одно место укушенный, и госпожа Гейне порой не раз сходилась с ним повышая голос… Про Рея, который воспринял его как соперника – в самом деле: мама с пришлым чужаком занимается отдельно по несколько часов, и особое отношение отца он тоже чувствовал, – вообще стоило умолчать. Неугомонный пацаненок не уставал придумывать каверзы, однако Дамиру, в очередной раз обнаруживающему свои ботинки прибитыми к полу или с немыслимым узлом из шнурков, почему-то только смеяться хотелось.
Он прекрасно понимал его ревность: будь у него отец и мать, тем более такие, – он бы пылинке на них сесть не дал! Дамир видел, что у Рея не слишком удается как раз в том, в чем он хотел бы заслужить признание отца, и чувствовал, что мог бы помочь, но долго не мог понять, как подступиться.
Все произошло само собой. После очередной тренировки он не удержался, – а день был жаркий, – стянул насквозь промокшую потом рубашку и с наслаждением умылся прямо в кадке с заготовленной для полива цветника водой. Распрямляясь – увидел завистливо наблюдавшего за ним Рея и улыбнулся мальчику: здорово иметь такого братишку. Против обыкновения тот не фыркнул, а спросил:
– А это у тебя что?
Дамир коснулся шрама под ключицей.
– Болт.
Восхищенный вздох уважения.
– А это?
– Нож.
Все. Еще одно сердце завоевано, – для мечтательного Рея, окутанный тайной старший товарищ это сказка! Тем более, который не смотрит свысока, а даже объясняет просто и понятно, – иногда детям и взрослым нужен посредник…
Горькое недоумение вызывала временами возвращающаяся мысль: как такие замечательные люди, могут быть врагами самому мастеру Фейту?
– Райнарт, что мы делаем? – в свою очередь с тоской вопрошала мужа Мелигейна, глядя на три склоненные головы: иссиня-черную, золотисто рыжую (сын пошел в нее), и льняные кудряшки Мелли.
– Ничего необыкновенного мы не делаем, – Райнарт тоже подошел к окну, – У Дамира есть голова на плечах, не волнуйся.
– Не волнуйся?! Да я ни о чем другом думать не могу! Что с ним будет? Сколько он будет прятаться от Анастаса и иже с ним?! Что его ждет? Скитаться? Жить под надзором? А вдруг…
– Дамир сможет себя защитить.
– Не сомневаюсь. И его станут преследовать еще и за это, будто не знаешь! Мне и так кошмары снятся: то костер, то адамантиевая цепь, как Дамону…
Впервые за несколько лет они озвучили это имя вслух, как будто простое упоминание могло вызвать самого хозяина Башни.
Райнарт промолчал, потому что сказать действительно было нечего, и его крайне заботило, куда же на самом деле запропастился темный маг.
Идиллия была бы полной, если бы не все более учащающиеся приступы острой тоски.
Дамир не предполагал, что мастер Фейт приедет за ним через месяц другой, и с наслаждением вживался в новые условия. Однако время шло, и Самайн миновал, но не было не только его самого, но и каких-либо известий. Если днем еще что-то отвлекало, то вечерами Дамиру становилось все труднее избавиться от тревоги: что если мастер Фейт все-таки сошелся со Светлыми, из-за которых они так внезапно покинули Кларесту, и сейчас они его где-нибудь держат… Или вампирка со своей компанией устроили какую-нибудь гадость… Что если с ним что-то случилось, или – эту мысль Дамир гнал от себя особенно усердно: господин Фейт решил, что удачно его устроил, сделал все, что мог, как говорится, и не приедет вовсе? Он хотел ему помочь и разве не помог уже более чем? Кругом и рядом родственники плюют друг на друга, а они ведь по сути чужие люди, просто доктор Фейт хороший человек и не мог оставить его на улице.
Растравив себе душу такими соображениями, Дамир начинал себя успокаивать, что как бы там ни было, мастер Фейт никогда не врет, и если он сказал, что вернется, то значит приедет, даже если не намерен больше взваливать на себя такую обузу.
Он и не будет навязываться… Достаточно взрослый, что бы о себе позаботиться как никак, и мастеру Райнарту долг отплатить – придумает что-нибудь. Но с каждым днем надежд оставалось все меньше.
Разумеется, и Райнарт и Гейне замечали, что с Дамиром творится что-то не то, – он словно гас с каждым днем, все больше замыкаясь в себе, но по-прежнему упорно ожидая своего мастера, как собака у кресла любимого хозяина. Они могли только сочувствовать мальчишке и то молча, ведь Дамир стал держаться на еще большем расстоянии ото всех. У Райнарта из головы не шли последние строчки письма, и он тоже был уверен, что попечитель Дамира если не вернулся бы за ним сам, то вызвал бы к себе. Что же за "дельце" он собирался закончить, и чем это может обернуться…
У него на душе становилось все более неспокойно.
Дамир должен был хоть что-то знать о намерениях своего опекуна, или по крайней мере мог видеть, слышать что-то такое, что даже если и не было им понято, то дало бы подсказку самому Райнарту. Однако его расспросы неожиданно встретили решительный отпор. Дамир уже был готов выложить наставнику все, что знал о мастере Фейте, включая подслушанный разговор с Раинн, но вдруг прикусил язык.
Да, возможно к нему здесь относятся с искренним радушием, хотя на счет его цвета не заблуждаются, и мастер Фейт этим людям доверяет, иначе не послал бы его сюда, но как быть с визитами Анастаса из храма, который Дамир обходил десятой дорогой?
– Вы же сами сказали, что вы враги… Зачем вам? – выдал он, упрямо сверкнув глазами.
Райнарт едва язык себе не откусил! Может быть, парнишка и уважал его как наставника, но по сравнению с любовью к "мастеру Фейту" это ровным счетом ничего не значило. Судя по виду, хоть на кусочки его режь – ничего не скажет.
– Мы странные враги. Он темный, а я когда-то был героем, но как видишь, он послал тебя ко мне, а не к кому-нибудь другому. Вполне возможно, что твой мастер Фейт попал в большую беду, из которой одному ему не выбраться.
Дамир побледнел, когда Райнарт озвучил один из его страхов. И растерялся: если он промолчит, то возможно лишит единственного значимого для него человека помощи в беде, а если откроет рот – кто знает, может быть лишь навлечет на него новую угрозу.
Райнарт видел, что парнишка просто рвется надвое, и спрашивал себя: есть ли что-нибудь подлее этих игр черных и белых.
– Я ничего не знаю… – у Дамира дрогнул голос, – Он искал какую-то книгу, а потом нам пришлось уехать из Кларесты. Он сказал, что должен выполнить обещание…
Райнарт чувствовал, что парень скрыл что-то, но расспрашивать его дальше было просто бесполезно.
– Клареста, значит… – обескуражено повторил Райнарт, – Я попробую что-нибудь узнать.
***
– Райнарт, я понимаю, что тебе жалко Дамира, но для него как раз было бы безопаснее вообще больше не встречаться с этим человеком! – негодующий голос госпожи Мелигейны был отчетливо слышен, – И понимаю, что тебе скучно! Такая жизнь тоже не была пределом моих мечтаний! Во второй раз ты так легко не отделаешься! Ты о детях подумал?
Дамир бесшумно отошел, не дожидаясь ответа Райнарта – его супруга была права, беспокоясь прежде всего о своей семье.
Он бесцельно бродил по городу, не представляя, что же ему делать, пока от невеселых раздумий его не отвлек чей-то настойчивый пристальный взгляд. Не подавая вида, что что-то заметил, Дамир как бы невзначай повел глазами в ту сторону, сворачивая за угол, и к своему изумлению увидел следовавшую за ним на некотором отдалении девушку: одетую скромно и не вызывающе, с просто зачесанными золотистыми волосами и большими невинными очами.
Он ее узнал: видел однажды сопровождающей одну из учениц госпожи Гейне, но не запомнил, если бы не шутка Ларенса, хлопнувшего его тогда по плечу:
– Кажется, ты заставил дрогнуть девичье сердечко! Она с тебя глаз не сводила, пока ты разминался…
Дамир попетлял по улицам, но девушка не отставала и проводила его до самого дома.
Озадаченный юноша не мог оставить этот вопрос не проясненным – девица не слишком походила на влюбленную дурочку, издалека вздыхающую по предмету своего увлечения, каким бы лестным это предположение не было. Он стрелой вылетел через хозяйственную дверь, оббежал дом и еще успел увидеть, как она, постояв немного, пожала плечиками и двинулась вниз по улице.
Теперь они поменялись местами, но не смотря на некоторый опыт Дамира в таких делах, девушка заметила его еще быстрее, чем он ее. Блондинка внезапно обнаружила талант настоящего шпиона, просто профессионально пытаясь избавиться от "хвоста", что лишь усугубило решимость Дамира, окончательно убедившегося, что дело нечисто. Он терялся в догадках зачем кому-то за ним следить, и все-таки ее упустил.
