Рассудку потребовалось время, чтобы осознать смысл истошных выкриков непомнящего себя мальчишки, от которого исходило все более явное ощущение клубящейся грозовой тучи, готовой вот-вот разразиться молнией.
      – По-твоему, я на это способен? – негромко спросил Фейт.
      Грозовая туча опрокидывается внутрь себя, синие глаза становятся воплощением катастрофы.
      Дамир содрогнулся, у него начали дрожать губы, а нож в руке вдруг изменил направление. Движение господина Фейта было настолько стремительным, что лезвие не успело даже оцарапать кожу. Он вырвал нож из ослабевшей руки и отбросил подальше, прижимая к себе Дамира.
      – Кто же тебя так напугал, парень…
      Мальчик всхлипнул и обмяк, исступленно разрыдавшись: ничего страшнее этого Фейт еще не видел: Дамир плакал без слез, заходясь беззвучным криком, и ничего не оставалось, только сжимать бьющееся в припадке тело, вливая в него свои силы.
      Ни времени, ни возможности ставить даже простейший барьер, который был не столько охранным, сколько еще заглушал и рассеивал чары, – не оставалось. Но если уж он сделал нечто подобное для совершенно чужого человека, то сейчас и вовсе нет смысла рассуждать: мастер Фейт вломился в расстроенное помутненное сознание… …Его кошмар – дождь из режущего крошева и сточная канава, в которую он уполз, обнаружив себя живым. А раньше…
      Сначала восхищение: Дамир никогда не видел такой роскоши, столько шелка сразу, столбики кровати украшают резные фигурки, вместо стекла – цветочный витраж. Он никогда не ел так сытно и вкусно.
      Однако окружающее его великолепие все больше усиливает смутную тревогу, да и в сказки Дамир давно не верит – чего ради его забрали сюда из приюта? И куда – сюда…
      Куда – на свое несчастье, он понял, когда уже было поздно.
      – Какие глазки, чистый сапфир!
      – А губки… просто предназначены, что бы вставить в этот сладкий ротик! – последовавшая за непристойностью попытка не удалась, но сразу прояснила всю картину. …Вездесущие руки, забирающиеся в самые заповедные уголки, по-хозяйски шарящие по беспомощному телу, похожему больше на тряпичную куклу – как же он не заметил, что его чем-то опоили! Рвется из глубины – оттолкнуть, отбросить, – но сознание рассыпается прелой ниткой… И все же он продолжает воспринимать происходящее.
      Ужас. Омерзение. Отчаяние.
      Он не кричит и не плачет: это не с ним… конечно, не с ним!
      Боль – утверждает обратное.
      Бесполезно просить о пощаде и помочь некому… Дамир лишь еле слышно всхлипывает, сквозь стиснутые до хруста зубы.
      Хуже всего понимание, что это только начало, что его не отпустят, а у этих достаточно опыта, что бы сломить любого… Разве у него есть выход: покориться сразу или дождаться пока его сломают, растопчут окончательно, превратив даже не в раба, а просто вещь для удовлетворения извращенной похоти?
      Когда его ненадолго оставляют в покое, Дамир запредельным усилием сползает с пышной постели и добирается до окна, что бы не прыгнуть: упасть – сквозь изысканный цветочный витраж…
      "Я не хочу этого знать! Не хочу видеть!
      Надо!" Боль в виске была ослепляющей в прямом смысле. Ладанка на груди налилась тяжестью, и казалась мельничным жерновом на шее утопленника. Она отзывалась еще более интенсивной, тянущей, ноющей болью в сердце, от которой было трудно дышать.
      Хотелось сейчас же бросится в славный город Винтру и пустить скотов на кровавые ошметки… Что бы не осталось камня на камне не только от притона, но и от самого города, в котором возможно такое!
      Вместо этого, господин Фейт, тянул парнишку обратно, и когда из-под загнутых длинных ресниц потекли настоящие живые слезы, понял что победил.
      – Поплачь, это правильно… Твое счастье, мальчик, что ты еще умеешь плакать…
      Ты сильный. Ты боролся и победил. Ты выжил. А остальное – всего лишь призраки…
      Мы с ними справимся, – он чувствовал себя опустошенным едва ли не больше, чем несчастный мальчишка.
      Не до книги было, – остаток ночи доктор Фейт отпаивал парнишку успокаивающими настойками. Дамира трясло, он дергался и цеплялся за снова спасшие его руки: где его такого оставишь. Только когда раздался немного охрипший, непривычно робкий голос, Фейт вернулся к реальности, и расцепил свою хватку.
      – Мастер, вы просидели так всю ночь! – Дамир потрясенно заглядывал ему в лицо.
      – Надо же, светает… – слегка смутился господин Фейт, – задумался.
      Этой ночью он сам едва не шагнул за запретную грань. Сила Башни в ненависти, и только иссушенное ненавистью сердце – ключ к ней, а боль, горечь, вина – ростки, которые дают богатые всходы.
      – Мастер… – Дамир сел, отводя глаза.
      – Не надо. Все прошло. И ты не один теперь.
      – Спасибо вам… – Дамир проглотил застрявший в горле комок.
      Да, мальчик, когда живое отходит ото льда, это всегда с криком, всегда с кровью.
      Говорят, собачья преданность. Действительно, собаки верные существа. Превзойти их трудно, но можно.
      Больше всего на свете Дамир мечтал умереть за этого человека. Положить к его ногам весь мир и себя в придачу. Скажи мастер Фейт, что все-таки решил проводить на нем какие-нибудь особо мучительные опыты, он только поцеловал бы ему руки. А может и ноги. Он переживал оттого, что не знает как и скорее всего не способен быть ему полезным.
      Господин Фейт смотрел на него с затаенным восхищением и улыбался про себя: каким чудом Дамиру удалось не превратить свою душу в выгребную яму, ведь за свою короткую жизнь парнишка вдосталь наглотался всякой мерзости. Не сердце – сплошные раны… Однако, сломить его не так-то легко! Нет, он просто не имеет права дать загубить такое сокровище, как этот мальчик со стальным стержнем внутри. Вот он, смысл. Вот она цель – несравнимо более достойная, чем самая праведная месть: сделать так, что бы Дамиру никогда не пришлось скрываться, что бы он никогда не был гонимым, что бы никогда больше тень Башни не смогла бы до него дотянуться, а Светлые соответственно потеряли интерес. К нему и к другим таким же, виновным только в том, что они родились под определенной звездой.
      Он дал себе клятву, что этот Агон будет последним, но кажется, впервые осознал насколько она важна, что это не может быть просто прихотью, обусловленной личными обидами.
      Только что же ему делать? Господин Фейт передал свои извинения смотрителю и получил ответные, в связи с тем, что тот не будет иметь возможности передать ему искомое в ближайшее время. Но рано или поздно, – Сказание "О Тенях и Тьме" окажется у него в руках. Он не сомневался, что нужные сведения будут там, и тогда можно будет завершить наконец задуманное. Затянувшийся Агон завершится, но новый не начнется уже никогда, потому что мир снова станет целым. В котором найдется место для всех.
      Правда, вероятнее всего, для всех, кроме него самого. И как тогда быть с Дамиром, который сейчас, думая, что его никто не видит, пытается повторить один из выпадов примененный господином Фейтом тогда в лесу его же рапирой?
      Фейт засмотрелся: несмотря на худобу, которая впрочем уже почти прошла, парнишка был хорошо сложен и физически развит, обещая стать отличным бойцом.
      Мальчик заметил своего кумира и напрягся.
      – Неплохо, – серьезно одобрил его мастер Фейт, – хотя и не совсем правильно.
      Смотри: ногу так… эту руку сюда… расслабь запястье…
      Потом он сбросил камзол и около часа показывал пришедшему в восторг мальчишке правильные приемы и позиции, пока у Дамира не начали отваливаться руки от усталости.
      – Надо подобрать тебе что-нибудь более подходящее, – определил наставник, – Дерешься ты лучше, чем пишешь.
      Дамир вспыхнул, но обожаемый мастер Фейт лишь как всегда улыбался кончиком губ.
      – Только запомни, не все можно решить схваткой, даже дуэльной. И не всегда оружие вообще стоит доставать.
      Дамир инстинктивно почувствовал, что в этих словах заключено гораздо больше, чем было сказано, и тихо ответил:
      – Я запомню, мастер.
      – А ведь меня в свое время тоже предупреждали… – господин Фейт все еще находился во власти каких-то своих давних переживаний.
      – И? – вырвалось у Дамира.
      – Разумеется, я поступил наоборот, – невесело усмехнулся мужчина.
      Дамир даже дыхание затаил. Он не смел ни о чем спрашивать своего защитника и спасителя, хотя уже давно понял, что тот отнюдь не обычный врач.
      – И ни чего хорошего из этого не вышло, – уже другим тоном, закончил Фейт, – Так что будь умнее, учись на чужих ошибках. Я тебе обязательно расскажу, но попозже…
      – Да, мастер, – благоговейно отозвался Дамир, передавая ему рапиру.
      В этот момент взгляд его упал на ладанку в распахнутом вороте рубашки: обычный кожаный футлярчик, в котором могут носить все, что угодно – от локона возлюбленной, записки, или горсти родной земли, – но Дамира словно плетью по глазам хлестнули.
      Он охнул и покачнулся, мастер Фейт успел его поддержать.
      – Ч-что это? – стуча зубами, выдавил Дамир, когда тот уже в доме усадил его в кресло и стал разводить огонь.
      – Талисман, – рука, ворошившая угли немного задержалась.
      Дамир впервые обратил внимание на безобразный застарелый шрам на предплечье. И на отметины, наводившие на определенные мысли.
      Господин Фейт повернулся к нему: рано! Еще рано, но… Парнишка сидел такой сосредоточенный, серьезный, лишь губы сжаты. Или это он уже его привычку перенял?..
      – Ты его почувствовал, потому что в тебе тоже есть…
      – Что?
      – Магия, волшебство. Сила есть в тебе, и ты можешь черпать ее из окружающего мира.
      Дамир ошарашено потряс головой:
      – А… э… а почему я ее не ощущаю?
      – Своего сердца ты тоже не слышишь. И потом, эти твои способности развиты еще меньше, чем грамотность, – улыбнулся мастер Фейт.
      Дамир медленно переваривал свалившееся на него известие.
      – То есть… я могу стать магом? – ему не верилось в то, что он обладает какими-то магическими талантами, но в искренности своего опекуна сомневаться не приходилось: доктор Фейт либо не говорил ничего, либо говорил правду.
      – Можешь.
      – А я смогу лечить? Как вы, – вдруг выпалил мальчишка, и синие глаза загорелись.
      – Как я – сможешь, – у господина Фейта немного отлегло от сердца, – А вот исцелять – нет. Ни одному черному это не дано.
      – Э… о… Так я – черный? – эта новость похоже удивила Дамира еще больше предыдущей, – Но я не хочу с мертвяками возиться и привидений вызывать!
      – Не хочешь – не надо, – Фейт уже с трудом подавлял смех, – Вот уж это тебя делать никто не заставит! Пожалуй, первое, чему тебе стоит научиться, это делать так, что бы тебя не чувствовали. До сих пор ты для любого – начиная от эльфа, заканчивая самой жалкой ведьмой – светишься с другого конца улицы.
      Доктор Фейт был очень рад, что Дамир не спросил и не задумался, зачем ему умение прятать Силу: эти аспекты взаимоотношений между магами противоположных цветов объяснять было совсем преждевременно.
 

***

 
      Возвращаясь с ярмарки, Дамир весело насвистывал. Это кажется был первый праздник на котором он побывал не в качестве попрошайки, вора или наводчика. Подходя к дому он увидел господина Фейта, сидящего на ступеньках. С задумчивой слегка печальной улыбкой он смотрел на море, и Дамир остановился не решаясь его тревожить, но его все равно заметили.
      – Понравилось? – спросил Фейт, делая ему знак подойти.
      – Да, – сдержанно отозвался Дамир, присаживаясь рядом.
      Он не сказал, что думал – было бы еще лучше, если бы он был там не один, а мастер пошел бы с ним. Хоть разочек испытать каково это…
      – Ты рано ушел. На площади будет фейерверк, а потом танцы.
      Дамир за месяцы в Кларесте совсем выправился, перестав напоминать оборванное злобное пугало. Худоба перешла в стройность без признаков жеребячьей угловатости, для своего возраста он был высок, и выглядел старше. Добавьте глубокую синь за занавесом ресниц, слегка резковатые, но соразмерные и приятные черты, к тому же Дамир бессознательно копировал манеру поведения и речи своего опекуна, лишенную простонародных примесей – вполне объяснимо, почему на него стали заглядываться девушки.
      Дамир не ответил, и мастер Фейт повернулся, что бы прочитать на его лице какое-то жадное, голодное выражение. Проследив за взглядом, он увидел скрывавшуюся за поворотом нарядно одетую рыбачку. Ее муж нес на руках уснувшего мальчишку, а девочка постарше требовательно теребила юбку матери, что-то взахлеб рассказывая.
      Все-таки в чем-то он еще обычный ребенок… Неожиданно даже для себя, господин Фейт обнял парнишку за плечи и притянул к себе. Кто бы мог подумать, что он сам еще способен любить живое существо!
      Дамир доверчиво позволил пододвинуть себя вплотную, растворяясь в ощущении узкой твердой ладони на плече.
      – Так ты хочешь посмотреть на фейерверк? Мы могли бы сходить, – предложил господин Фейт, думая о том, что за несколько дней на берег сошло целых четыре мага.
      Светлых, разумеется. Как быть – немедленно забирать книгу, или наоборот повременить, что бы не обратить на них внимания Архимага…
      Дамир засветился ярче одного из праздничных разноцветных фонариков, украшавших даже самые нищие улицы, но он сказал:
      – Вы наверное устали, мастер.
      – Вовсе нет, – Фейт поднялся, – Пойдем. Я тоже давно не бывал на таких мероприятиях…
      Знал бы ты, парень насколько давно!
      Слушая объяснения мастера Фейта, что из себя представляет фейерверк, и как получаются огни разного цвета, Дамир не видел ничего вокруг, а вот господин Фейт сразу же обратил внимание на нетерпеливо расхаживающего напротив их съемной квартирки человека в форме. Чувство угрозы молчало, но он уже имел не одну печальную возможность убедится, что на него самого оно не распространяется.
      Продолжая говорить и не меняя тона, Фейт немного выдвинулся вперед, что бы при опасности загородить Дамира.
      – Доктор Фейт, – человек круто развернулся им навстречу.
      – Чем обязан, офицер Арн?
      – Я не знаю, кто вы и зачем вам нужна эта книга, – Себастьян Арн подошел почти вплотную, – Но мне вы помогли, как помогаете тем беднягам в госпитале. В Кларесте находится уже с десяток акколитов Совета, и нам приказано оказывать им всяческое содействие. Я не знаю, имеет ли планируемая облава отношение к вам, но вам с сыном следует быть осторожнее… А еще лучше – уехать!
      – Спасибо, – тихо ответил господин Фейт, пристально глядя на молодого человека.
      – Я обязан вам жизнью, – просто ответил тот, – Честь имею.
      И как только уживается в людях все это: любовь, ненависть, безразличие к чужим страданиям и великодушие, стремление к справедливости и низость, сострадание и необоснованная жестокость! Себастьян Арн только что нарушил долг, разгласив служебную тайну и предупредив возможного врага, однако тем самым отдавая иной долг. Себастьян Арн, не так давно убивший на дуэли своего брата – он кто, невинная жертва обстоятельств или убийца, предатель либо образец благородства…
      Мастер Фейт очнулся от своих мыслей, встретившись с потемневшими встревоженными глазами.
      – Сматываемся? – деловито предложил Дамир.
      Сейчас в нем мало что осталось от мальчишки, полчаса назад восторженно глазевшего на фейерверк.
      Ну, вот, – мрачно подумал господин Фейт, – ты и втянул его в свои проблемы.
      Кстати, получается, что Дамир своим нервным срывом возможно спас их обоих: почему бы не предположить, что Сказание, каким-то образом завалявшееся в третьеразрядной библиотеке, на самом деле приманка, с помощью которой вылавливают тех, кто может представлять угрозу. А он, как всегда, сунулся прямо в капкан!
      – Нет, – внешне спокойно сказал врач, – мы ложимся спать.
      Дамир прикусил губу и не осмелился больше ничего спрашивать. Естественно, что заснуть он не смог, и прислушиваясь в темноте, знал, что Фейт не спит тоже.
      Поднявшись с постели после часа раздражающего ворочания, он решился войти, и увидел, что его покровитель сидит у стола, прижав к виску ладонь.
      – Мастер, вам плохо?!
      – Нет, ничего. Просто голова болит…
      – Как вам помочь? – Дамир опустился перед ним, заглядывая в лицо снизу вверх.
      – Само пройдет, – через силу улыбнулся мастер Фейт, – Иди спать, у нас завтра будет трудный денек.
      Не успел Дамир вернуться к себе, как раздалось осторожное бряцание рапиры и скрип входной двери, мальчишка подскочил на постели, но не окликать, ни догонять не стал, только напряженно ждал, забившись в угол. Лишь под утро, расслышав наконец звук проворачиваемого ключа, сполз обратно под одеяло, ощутив, что все это время не шевелился и кажется даже дышал через раз, и тут же провалился в сон.
      Господин Фейт вернулся незадолго перед рассветом усталый, но даже довольный. Его подозрения оправдались сполна, а это означало, что искать будут именно его, и им с Дамиром следует немедленно убираться из Кларесты. Хорошей новостью было то, что маги еще не успели раскинуть Сеть, и установить Зеркало Королевы, отражающее любые чары их источнику чудовищным откатом.
      Он мог бы исчезнуть, затаиться в городе в ожидании удобного момента – это было неприятно. Нынешний образ врос в душу, так что сдирать его пришлось бы на живую.
      Ворот в Кларесте семь, и у каждых скорее всего дежурят акколиты Совета.
      Разумеется, он мог бы пробиваться силой, но…
      Оба варианта были не приемлемы ввиду присутствия Дамира, которого он не мог поставить под удар. Даже если его отослать – мальчишка не пройдет через ворота: здесь они тоже закляты, и на флюиды темных реагируют ревом бешенного медведя, а Дамир еще не умеет закрываться полностью…
      Оставался один выход, – чем сегодня и занимался доктор Фейт, навещая некоторых своих пациентов. С разбудив своего воспитанника с утра по раньше, он повел себя очень странно: вещи уже были собраны и они немедленно покинули снятое жилище.
      Не успев пройти и пару кварталов, Дамир услышал испуганные крики и обернулся – дом был объят пламенем, потушить которое тщетно пытались соседи.
      – Идем, – поторопил мальчика мастер Фейт.
      Дамир посмотрел на него почти с ужасом.
      – У всех есть прошлое, Дами… А там – оставалось слишком много наших следов, прочесть которые для мага не составит труда. Не бойся, дом наверняка застрахован, а на другие огонь не перекинется.
      Дамир еще несколько раз оборачивался, – это был его первый настоящий дом, но происшедшее странным образом примирило его с собственной судьбой: он запомнил предупреждение Себастьяна Арна, и уж если даже такой человек, как мастер Фейт вынужден скитаться, каждый раз сжигая все за собой…
      То, что мастер Фейт тоже обладает темными силами не вызывало у него никакого сомнения. Спроси его кто раньше, Дамир безразлично согласился бы, что темных стоит жечь – а как еще? Но теперь, он всем сердцем поверил, что принадлежность Черному цвету – это не приговор, и несправедливость к такому замечательному человеку не просто возмущала – ранила до глубины души.
      Они вышли уже в центр города, где мастер Фейт свернул в одну из таверн, сняв отдельный кабинет и заказав завтрак.
      – Ешь, – кивнул он Дамиру, – а сам же сел поудобнее и откинулся к стене.
      Плечи его расслабились, лицо сделалось отрешенным, а взгляд пустым.
      Дамиру кусок не лез в горло, он не мог отвести взгляд от впавшего в транс мага, хотя продолжался он несколько часов. Иногда Фейт начинал часто-часто невпопад моргать, на губах мелькала молниеносная улыбка, руки вздрагивали в каком-нибудь жесте:
      – Спасибо, сударь… вам так же… Ветер попутный… Сколько дней до… – складывалось впечатление, что он сейчас находится где-то совсем не здесь.
      Внезапно все кончилось, – господин Фейт уронил голову на скрещенные руки.
      – Мастер!!!
      Фейт выпрямился, вымученно улыбаясь: нелегко контролировать сразу восемь фантомов.
      – Все в порядке, Дами… Идем.
      Однако они лишь сменили одну таверну на другую, где господин Фейт даже прикорнул немного. К вечеру, сменив четыре или пять кабаков, Дамир окончательно утратил всякую способность соображать, только понимая, что уже давно стемнело и они зачем-то опять идут к порту. Господин Фейт легко спрыгнул в небольшую рыбацкую барку, кивнув посасывающему трубку субъекту, умело распустил парус и взялся за руль. Момент, когда Клареста скрылась из вида Дамир пропустил: он попросту отключился, вымотанный бессонной ночью и последовавшим напряжением дня.
      Маг не смог удержатся от грустной улыбки: парнишка показал себя молодцом – не паникуя, не мешаясь под ногами, полностью доверившись старшему товарищу, хотя не догадаться не мог… Однако это не отменяло того факта, что таская его за собой, он не только ставил могильную плиту на всех своих намерениях, но подвергал Дамира нешуточной опасности. Фейт в который раз искал и не находил выхода.
      В рыбацкой деревушке их уже ждали. Один день в бегах снова разбудил в Дамире все приобретенные рефлексы, – рука сама потянулась к ножу на поясе при виде троих более чем подозрительных личностей. Мастер Фейт же направился прямиком к ним, и окинув взглядом полностью снаряженных лошадей, кинул старшему кошелек.
      – Как договаривались.
      Тот взвесил кошелек на руке и осклабился:
      – Приятно иметь дело с честным человеком.
      – Мне тоже.
      Дамир был сам не свой, – предощущение беды было настолько сильным, что хотелось кричать.
      – Мастер… – окликнул он уже в седле.
      – Держись рядом, – отозвался господин Фейт, глаза его приобретали неотвратимо черный оттенок.
      Выехав в противоположную с бандитами сторону, он неожиданно свернул, и спешившись, распорядился:
      – Подожди меня здесь.
      После минутной заминки, Дамир все же не удержался – углубился в заросли вслед за растворившимся в них Фейтом. Следовать за ним оказалось нелегким делом, хотя ходить по лесам он умел, – Дамир уже решил, что сбился, когда услышал:
      – Интересно, почему я никогда не ошибаюсь?
      Дамир узнал голос, только никогда не слышал в нем таких интонаций: как будто учитель поймал своих учеников марающими стены неприличными надписями, однако хотелось спрятаться куда-нибудь в норку и не вылезать как минимум год.
      Последующая брань и лязг оружия заставили его подскочить. Дамир осторожно раздвинул ветки и увидел мастера Фейта: арбалетный болт взбил волосы у него над ухом, а перезарядить его разбойник не успел…
      А дальше Дамир увидел то, чему уже однажды был свидетелем. Даже ухмыльнулся довольно: всего пятеро против мастера?! Когда очередь дошла до прятавшегося за спинами главаря, – тот бросил оружие и рухнул на колени, завывая дурным голосом:
      – Прости, пощади! Бес попутал!
      – Бес? Ну-ну… – Фейт склонился над бандитом.
      Дамир едва не вскрикнул, но тот был не в состоянии нападать.
      – Ты меня запомнишь. И своим расскажешь, – мягко сказал маг и легонько коснулся щеки бандита сложенными пальцами.
      Главарь взвыл. Дамир бросился бежать к лошадям, пытаясь уместить в сознании увиденное: метку вольного народца, оставленную его покровителем на щеке атамана – без огня или ножа.
      Господин Фейт вернулся как ни в чем не бывало, не подав виду, что заметил слежку Дамира. Это-то и пугало, но… Мастер Фейт – перевязывающий его раны, в больнице, у его кровати с чашкой настоя, на городском празднике… Как будто два человека.
      Вопрос только в том, кто из них настоящий.
      По оживленному тракту господин Фейт и его подопечный уже к вечеру добрались до третьесортного провинциального городишки.
      – Доктор Фейт! – удивленно радостный голос. Как еще на плечах не повис, облапив…
      Неужели никогда нельзя скрыться от всевозможных "случайных" встреч! – мастер Фейт бросил быстрый взгляд на удаляющегося сторону снятой комнаты Дамира.
      – Сударь Кевин, какими судьбами?
      – О-очень крупное дельце! – весело отозвался герой.
      – Да что вы! – притворно изумился маг.
      – Да… Я в Кларесту, – может, повезет больше, чем другим. А как ваши исследования?
      – О, кажется, мне как раз повезло найти нечто уникальное.
      – Поздравляю!
      – И я вам желаю удачи…
      Как вовремя они уехали!
      Перед дверью их номера господин Фейт внезапно замер. После чего открыл ее невероятно осторожно.
      – Опять убегаешь? – раздался из средоточия сгущающихся сумерек глубокий волнующий голос.
      Фейт остался стоять на пороге. Взгляд метнулся в ограниченном пространстве, скользнул по обмякшему на единственной кровати мальчишке.
      – Не нервничай. Он просто спит.
      Губы мужчины чуть дрогнули, как будто пытаясь сложиться в ироничную усмешку, – нельзя быть такой самоуверенной. Спит… утверждать это может только тот, кто не знает, как бурно Дамир реагирует на тонкое прикосновение. Парень – умница: оценил, что ему не справиться и не стал бросаться очертя голову, а затаился до поры.
      – Раинн?
      – А ты надеялся увидеть кого-то другого? – нота кокетства.
      – Я надеялся вообще не увидеть никого из вас. Таким манером.
      – А мы вот решили тебя навестить! – голос раздавался из угла, где стояло кресло, но рассмотреть его обладательницу было невозможно: рассеянный угасающий свет словно обтекал ее фигуру, избегая.
      – Вы пришли все? – Фейт едва ли не демонстративно снял пояс оружием, швыряя его на стол.
      – Конечно, нет! Как бы в город попал орк или оборотень? Что не мешает Дайку и Эдо быть в курсе… Пирра сожгла бы здесь все к чертовой матери, а Ванда занята охмурением очередного придурка. Секс… – в голосе отчетливо скользнуло пренебрежение, – Как это примитивно!
      – У каждого свои способы поглощения энергии, – спокойно заметил господин Фейт, усаживаясь в противоположном углу на табурет.
      – Да, ее способ любому мужчине понравится больше моего! – смешок, – Пока он не окочурится в ее постели…
      – Зачем вы меня искали? – обрывает ее маг.
      – Зачем?! – впервые в голосе женщины звучит что-то кроме снисходительной насмешки, – Ты словно воскресаешь из небытия, морочишь всем голову еще более бредовой идеей, чем обычно, и опять исчезаешь! Мы ждем… мы умеем ждать… Но десяток лет – это многовато! Сколько ты еще собираешься развлекаться, латая эти жалкие шкуры?
      – Похоже, что я развлекаюсь? – тон господина Фейта не оставляет вариантов, – И я еще не закончил.
      – Может это вообще невозможно! – его собеседница нервничает.
      – Это возможно хотя бы потому, что разрушить можно все…
      Горечь. Ладанка на груди тяжелеет.
      – Да, у тебя богатый опыт.
      Откровенная издевка.
      – Меня упрекаешь ты?
      Столь же неприкрытый сарказм… И не забыть: тебя слышат еще одни чуткие уши.
      – Я не всегда убиваю, – после паузы отзывается тень с усталостью и упреком, – Пока ты не появился, мы жили спокойно и мирно…
      – Мирно? Раинн, ты прекрасно знаешь, что если тебя поймают, то попросту вобьют кол в сердце! О каком спокойствии и мире может говорить вампир?
      – Вампиром меня сделал ты,.. Фейт! – шипит вампирка из темноты, просто выплевывая имя.
      Господин Фейт в это время смотрит на безмятежное лицо своего ученика: молодец Дамир, даже ресницы не дрогнули.
      – Не припомню, чтобы ты была против!
      – Тебе трудно отказать, – Раинн поднимается, бесшумно проплывая к выходу.
      У кровати она задержалась, подцепив острым когтем черную прядь:
      – Какой миленький мальчик…
      Теперь она все же видна: невысокая хрупкая женщина с молочно белой кожей прямыми очень гладкими и тяжелыми волосами, стекающими по обнаженным плечам черной волной. В черном узком платье, единственным ярким пятном на котором выделяется карминовый пояс, – точно такого же оттенка, как и ее глаза.
      – Кажется, мы сможем обойтись и без тебя в Башне!
      – Забудьте о нем! – с недвусмысленным предупреждением отзывается Фейт.
      – С каких пор ты стал сентиментальным? – ее улыбка могла бы испугать и бешенного тролля.
      – Ты меня плохо знаешь, – сухо замечает маг.
      – О нет! – снова яростно шипит вампирка, метнувшись почти вплотную к противнику,
      – Мы с тобой живем долго, а я не легкомысленный дух! Так же как и ты, я – забывать не умею! Только я еще и помню, что ты есть! Даже если ты сам забыл!
      – Такое не забывается, Раинн… – признается господин Фейт, глядя прямо в пылающие алым глаза, – Советую вам держаться подальше и от меня, и от него!
      Маг и врач кивнул в сторону успешно притворяющегося спящим парнишки.
      Ответом стал смех, истаивающий в надвигающемся весеннем вечере.
      Господин Фейт смотрел на все еще лежавшего без малейшего движения Дамира. Потом пересел к нему и легонько дотронулся волос, словно стряхивая прикосновение вампирки.
      – Можешь больше не притворяться.
      Дамир поднялся и выдавил, глядя в сторону:
      – Простите, я…
      – Ты поступил абсолютно правильно. У Раинн тяжелый характер, – попробовал пошутить мастер Фейт, но мальчишка даже вздрогнул от знакомого тона, исполненного спокойной уверенной нежности.
      Что б тебе пусто было, Раинн! Неужели все насмарку… Дамир и так лучше любого иного знает, что такое, когда не на кого положиться. Только вроде бы отошел, расслабился, начал улыбаться, – а тут лавина впечатлений, связанных с его наставником и опекуном, хуже которых не придумаешь! Не самое удачное время и способ для развенчания авторитетов, тем более, когда столько труда было положено, что бы завоевать его доверие. Мальчишка растерян, ничего уже не понимает ни в происходящем, ни в себе…
      – Спрашивай, – неожиданно предложил Фейт.
      Пушистые ресницы взметнулись вверх, и под кристально чистым ясным взглядом синих глаз, господин Фейт вдруг ощутил какое-то странное пронзительное почти забытое чувство – неужели стыд, тьма всеведущая?!
      – Почему вы соврали, что не маг? – мучительным шепотом все же выдал свой вопрос Дамир.
      Фейт удивился и – внезапно растрогался это хрупкому дару: не верит. В то, что его могли обмануть, что его опекун может быть чудовищем похуже покинувшей их вампирки, и замешан в чем-то подозрительном. Надеется и просит разубедить.
      – Какой же я маг? Маг это не столько способности, сколько род занятий. А я за добрый десяток лет использовал меньше чар, чем за последние дни.
      – Почему?
      – А зачем? Мое положение меня вполне устраивает. Или ты предпочел бы видеть меня в башне, чахнущим над фолиантами и колдовскими гримуарами?