Безымянный дракон

      – Нет… Она – бабочка… На бабочек – нужно смотреть…
      Вздрогнул пристыженный принц. Вздрогнула танцовщица, решившись поднять на дракона удивленный и заинтересованный взгляд…
      Точно такое же жадное, слегка удивленное выражение лица Соно увидел, когда мастер фехтования, его собственный учитель, демонстрировал владение саблями – две красавицы порхали и извивались в стремительном танце, подчиняясь направляющим их рукам… Дракон подался вперед всем телом, – только другое, драконье чувство позволяло ему сохранять равновесие… Перл жадно следил за малейшим движение кисти, полуоткрыв рот…
      – Сейсиро, – обратился к наставнику принц, взмахивая ненавистным ему веером, лишним в этом климате, – Твое искусство, как и прежде не знает себе равных!
      Мастер клинков преклонил колено и опустил голову.
      – Научишь его своей науке? – поинтересовался принц, кивая в сторону дракона, сидевшего у его ног.
      – ЕГО?!! – холодный режущий взгляд мастера метнулся вслед знаку принца Соно.
      Соно не успел даже ощутить гнев, когда жесткая и шершавая ладонь дракона легла на его руку:
      – Не надо! Я понял… – поднявшись, Перл поклонился мастеру по воинскому канону.
      И ушел, не дождавшись следующего момента, когда лицо мастера станет озадаченным и смятенно-растерянным.
      Что бы загладить неловкость, Соно отвел его в оружейную, где Перл совсем потерялся. Но под пристальным взглядом принца, дракон выбрал лишь одно, – кинжал-каму – драгоценный не столько отделкой, сколько качеством стали.
      – Он твой… – только и мог сказать Соно, вознагражденный в ответ сияющим взглядом.
      Счастливый Перл вертел его в пальцах не менее искусно, чем Сейсиро играл своими саблями.
      Нет! Это была не жалость! Точнее – не только жалость…
      Дружба? У него, Соно, никогда не было друзей, и он не знал такого понятия.
      Кровные узы, наставничество, кровное братство в сражении – это он понимал… А того, что происходит с ним – нет!
      Возвращавший силы дракон, с радостью сходился с ним… Он был быстр, как молния, и – неистовей Вьюги, о которой рассказывал! И даже сейчас дрался в серьез, в полную силу. Но – ему не хватало опыта в схватках с себе подобными обликом… Он знал об этом и охотно наверстывал упущенное, воспринимая бои с Соно необходимым уроком.
      – Ты не монах, – заметил принц, в который раз удивленный силой и ловкостью, вдруг пробуждающейся в выглядевшем почти хрупким в свободных туниках драконе, – Или драконы тоже обучаются тайной системе Ци Гун?
      Перл на мгновение задумался, потом кивнул, поняв вопрос:
      – Специально нет. Но это просто! Когда сражаешься за жизнь – уже не думаешь о том, что ты можешь, а чего – не можешь!
      – По-твоему, стоит сражаться только за жизнь?
      – Но ведь жизнь – это самое ценное! – возразил Перл.
      – А свобода? – вкрадчиво поинтересовался принц.
      – Свобода – это и есть жизнь! – не задумываясь, ответил дракон.
      Соно смотрел на него с какой-то тоской, непонятной ему самому. Ведь ясно же, что дракон не лжет. И Перл не мог не видеть, что захоти он уйти, Соно не стал бы его удерживать – во всяком случае, старыми методами кнута и решеток, – и почему-то именно это, похоже, побуждало его остаться. За чем? Этого-то Соно понять и не мог…
      Он не мог понять что это, но это было нечто большее, чем то, что он привык вкладывать в понятие дружбы. Может любовь?
      Ни раньше, ни сейчас принц Соно не питал склонности к хорошеньким мальчикам, и забавы, подобные тем, которыми ублажал себя его сводный брат, вызывали лишь презрение. Наоборот, его наложницам никогда не приходилось жаловаться на недостаток внимания.
      Но он почти не расставался с Перлом, словно зная, что не смотря на всю его решимость и волю, удержать дракона ему все же не дано, – кто из них оказался приручен, кто из них сдался первым, и кто же все-таки победил?
      Дракон, похоже, задавался теми же вопросами…
      Может, это его еще и держало.
      Соно испытывал страсть, похожую на безумие. Такое не могло оставаться не замеченным!
      "Дракон поработил разум Его Высочества! Как не осторожно он смотрит в глаза дракона… Не смотрите! Так они забирают душу! Его Высочество больше и думать не о чем не желает, только возится с этой зловредной противоестественной тварью!" – шептались во дворце, а оттуда слухи ползли дальше за пределы провинции и до самого Императора.
      Видано ли, что бы дракон разгуливал, где ему вздумается, да еще с кинжалом на поясе! Дракон должен быть мертвым! Или в клетке, в крайнем случае – на цепи, а не вести себя так, как будто он здесь хозяин! Даже немногословный и суровый главный ловчий однажды согласился, что игры с драконом заканчиваются плохо. Лишь один робкий девичий голосок, попробовал заикнуться, что дракон хороший, но он был не различим в общем гуле потревоженного улья.
      Соно не желал ничего знать и слушать, считая это недостойным ни себя, ни дракона!
      По весне неожиданно объявился любезный братец, якобы совершающий паломничество.
      Скрипя зубами, как и всякий раз, когда ему приходилось встречать это подобие человека, пародию на мужчину, Соно развлекал принца по всем правилам любезного тона и требованиям этикета. Единственным исключением, разумеется, был Перл.
      Дракон был рядом, успокаивая издерганные нервы принца своим невозмутимым видом – он и бровью не вел на замечания принца Листа относительно его особы, напоминания о цирке и клетке, косые беспокойные взгляды придворных.
      Соно видел: какими бы разительными не были перемены в облике дракона (а Перл даже когти укоротил), как бы тепло он сам не относился к нему – для остальных Перл в лучшем случае диковинный волшебный зверь, а еще вернее мерзкий оборотень, осмелившийся походить на любимейшее создание богов – человека…
      Принц тихо бесился, и только многолетняя привычка помогала ему сохранять видимое спокойствие и демонстрировать радушие.
      Весь вечер Перл просидел у его ног, и, заметив его отсутствие, принц нахмурился, а потом и вовсе забеспокоился, когда дракон не вернулся: тот считал себя обязанным выдерживать всяческие приемы и церемонии наравне с ним. Плюнув на приличия, Соно поднялся, обрывая прием, и торопливо удалился, под озадаченные шепотки. Найти дракона, зная его любовь к высоте, оказалось не трудно – Перл лежал на широких перилах балкона, устремив взгляд в звездное небо.
      Прямо на пороге в остывающей луже крови валялось тело одного из слуг, – рука сама легла на рукоять кинжала.
      – Перл! – напряженно окликнул дракона ничего непонимающий принц.
      Дракон не ответил.
      Подойдя еще ближе, Соно испугался – его туника спереди была взрезана, а такое лицо он видел в последний раз, когда Перл, еще не был Перлом.
      – Что с тобой?
      – Ничего, – тихо и как-то слишком спокойно отозвался дракон.
      Соно показалось, что он ощутил запах вина, и наклонился еще ближе. Но ведь Перл вина не пьет…
      Не пьет?!! Только сегодня за вечер, дракон, которому разумеется не ставили отдельного прибора, раз за разом осушал его, Соно, чашу до дна…
      Все сразу стало на свои места.
      – Оно отравлено, да? Отравлено? – принц впился в дракона взглядом и резко тряхнул его за плечи.
      Слегка расширенные от боли, которую он ничем не выдал, уже мутнеющие глаза юноши обратились на него.
      – Гадючье семя! Чертов упрямец! – рявкнул Соно, сгребая дракона на руки, – Что, иначе нельзя было?!
      Нельзя. Опрокинь Перл кубок – ему нальют другой. И наливали же! Встань и заяви дракон, что вино отравлено, – это ничего не даст: Лист будет вопить о провокации, о том, что мерзкий оборотень подчинил себе рассудок принца… и так об этом судачат даже его собственные слуги… И тогда легко убьют их обоих – Перла на копья, а его – как придется…
      И дракон попросту пил яд, пользуясь тем, что сам Соно был занят столь неприятными ему светскими любезностями. Видимо он попытался вразумить слугу, подававшего вино, но тот попробовал напасть и Перл остановил его… как смог…
      Поступок дракона невозможно было толковать двояко, и невозможно было поверить в его значение – с чего?..
      – Ко мне! – ревел принц и тряс согнанных дворцовых лекарей, требуя, что бы они спасали его дракона.
      Перепуганные лекари мялись, мямлили, путались в складках собственных тонких одеяний. Вышвыривая последнего из них за двери своих покоев, принц кричал, что завтра с удовольствием полюбуется на их казнь, и послал за Кайтом.
      Рвотный корень, примененный главным ловчим, подействовал, как ему и полагается, вот только помог ли – было не ясно. Дракон и говорить уже не мог, лицо его, даже губы, приобретали зеленоватый оттенок.
      Принц, не помня себя от горя, сжимал его в объятьях, уговаривая:
      – Перл, ты держись! Слышишь меня… Только держись! Ты же дракон, а драконы не сдаются! Твоим сородичам, сам черт – не брат! Они на смерть плевали и плюют! Так что ты давай, не уступай ей… Сражайся, дракон! Ты – дракон… самый настоящий дракон… Такое сердце еще поискать!
      Его собственное сердце заходилось от боли: у него на руках умирал не просто последний дракон, легенда и сказка, – а нечаянный единственный друг, не пожалевший ради него жизни, не смотря на боль которую видел от него… Рука принца под тонкой тканью туники ощущала на груди дракона большой шрам от ожога: и запоздалый стыд – за клеймо, за клетку, за цепь и плеть в своих руках – пронзил его с особенной силой…
      Где та неуловимая грань, когда даже дракон становится человеком, а человек – хуже зверя… Как часто мы сами губим то, что нам дороже… Как часто одним грубым прикосновением рушим неузнанное волшебство…
      – Перл, ты только не умирай! Я найду тебе драконов, клянусь! Я тебя сам отведу к ним и заставлю их увидеть, что ты – самый лучший в мире дракон! Ты только живи, Перл!
      Занимался рассвет. Соно медленно и осторожно, нехотя опустил на свою постель беспамятного дракона – тот еще дышал.
      – Где мой брат? – сухо поинтересовался принц, выходя к ожидающим под дверьми его распоряжений придворным и слугам.
      – Его Высочество принц Лист изволил отбыть еще вчера. Немедля – сочтя себя оскорбленным.
      – Ах, оскорбленным… – протянул Соно и крикнул страшно, – Догнать! Взять! Сюда – к моим ногам – в цепях! Я вырву ему глаза, обрублю пальцы, вырежу язык – чтоб эта подлая тварь никогда не могла больше… не смела…
      Принц задохнулся от распиравшего его бешенства.
      – Вон!!! – заорал он на пеструю толпу, – Живо! Исполнять!
      Удовлетворенно понаблюдав, с какой быстротой рассасываются лизоблюды всех мастей, он вернулся к дракону.
      Поймав первый еще затуманенный взгляд, Соно чувствовал себя так, как будто рождался заново в этот миг. Испугавшись, что и это внимание дракон может понять превратно, – продолжением противостояния двух воль, всего лишь реализацией его властного "я не дам тебе умереть", Соно произнес слова, на которые не помышлял себя способным:
      – Прости меня!
      Дракон улыбнулся…
      Оставив уснувшего Перла, принц снова потребовал к себе приближенных. Глядя в сторону, выслушал сообщение о том, что галера принца Листа уже в море, и с холодной и оттого еще более пугающей яростью, приказал:
      – Снаряжайте флот на Соан! И на рассвете войска должны быть на марше к Убусари…
      Слышавшие этот приказ принца, переменились в лице.
      – Из-за дракона… мыслимо ли… – вырвалось вместо установленной фразы подчинения и исполнения у господина Юги.
      Было достаточно одного короткого взгляда принца, что бы военоначальник осекся.
      – Во-первых, отравить пытались меня, – вкрадчиво сообщил Соно, – А во-вторых, я ваш господин, и каждый, кто посмеет меня ослушаться, хотя бы в мыслях – будет немедленно казнен как изменник!
      В своей победе Соно не сомневался, – он блокировал побережье и гонял несчастные, запущенные Листом войска по провинции, как зайцев. Временами даже забывая зачем все это, ради чего… Он был рожден для битв и с упоением сжимал в руке рукоять сабли, а не дурацкий веер! В сражении на реке Оку ему почти удалось схватить сводного братца, но кому-то тот еще был нужен: Соно в бешенстве наблюдал, как его увозят прочь на другой берег – в Хайин прямо у него из-под носа.
      – Жабий выкормыш! Трусливая мокрица! Сучий выкидыш! – изверг принц особенно тяжкое оскорбление вслед своему брату, – Вернись и хотя бы умри, как мужчина!
      И снова принц был вынужден подгонять солдат, что бы отрезать Листу возможные пути бегства в Золотой город.
      Когда они пересекли границы столичного округа, он все же ощутил некоторую неуверенность, но зашел уже слишком далеко, что бы останавливаться.
      Увидев пеструю блестящую процессию, неторопливо двигавшуюся навстречу, а главное – Императорский штандарт над ней, Соно напрягся, дав зарок, что никто и ничто не отвратит его карающей длани.
      Роскошный паланкин замер – в мгновение ока был разбит шатер со всеми необходимыми удобствами. Только после этого занавесь паланкина была поднята и показалась туфля из тончайшей, тисненой золотом кожи. Рассмотрев полностью высокую фигуру, выглядевшую худой даже в многослойных традиционных одеяниях, – принц выругался сквозь зубы: второй его брат редко покидал Золотой город и Яшмовый дворец, ввиду плачевного состояния своего здоровья, но этого своего родственника Соно тоже не слишком желал видеть.
      Среди знающих людей, принц Лэн уже успел приобрести себе славу опасного человека, чьи враги, – так или иначе, – не наслаждаются благоденствием.
      Соно пренебрег охраной, поскольку воинов его брата сопровождало не много – он предпочитал иные методы воздействия, но все же был рад увидеть за своим плечом на удивление быстро поправившегося Перла. Дракон придавал дополнительной уверенности в своей правоте.
      – А у тебя, были братья? – негромко спросил он, пока они шли до шатра вслед за посланцем Лэна.
      – Не знаю, – так же тихо отозвался Перл, – У драконов не было семей.
      – Может так оно и правильнее…
      Соно решительно откинул полог, прежде, чем слуги успели его опередить, дракон опустился у входа, не последовав за ним.
      Принц Лэн выглядел утомленным, – как всегда, – сокрушенным и искренне опечаленным поводом, по которому состоялась их встреча. Королевский оттенок его свободного синего одеяния, как и распущенные длинные темные волосы, только еще больше подчеркивал болезненную бледность худого, по-своему привлекательного лица.
      – Соно, – мягко выговаривал он, – будущий Император должен быть не только силен, но и мудр. Именно поэтому знак нашего рода дракон, а не скажем медведь или тур.
      Даже твой дракончик знал, что нельзя доводить дело до скандала, а то, что творишь ты – называется одним словом. Мятеж.
      – Мятеж? Меня пытались отравить, а мятежник я?
      – Видишь ли, братец, выяснения отношений между принцами, конечно дурной тон, но в целом в рамках приличий. А вот война, начатая одним наместником против другого – это бунт! Неужели нельзя было разобраться с Листом как-то иначе? – против всех ожиданий принц Лэн и не думал мирить братьев.
      – Послать ему такой же подарочек? – ехидно заметил принц.
      – Если тебе не нравится яд, можно было придумать что-то еще. Например, твой дракон – он ведь выжил? Если он тебе так предан, – а я признаться впечатлен: и им, и тобой, должно быть у вас есть что-то общее, – отправь к Листу его. Что взять с оборотня? Взбесился, понимаешь ли…
      Соно слушал старшего брата очень внимательно, и не сводя пристального взгляда. А потом сказал:
      – Я понимаю, почему ты действуешь… опосредованно, но у меня – достаточно сил и возможностей. Я не привык посылать других туда, где могу справиться сам. И я не считаю, что травить братьев и посылать людей на верную смерть достойно принца.
      – Во-первых, не человека, а дракона. А во-вторых, либо ты, либо тебя. Третьего не дано… А ведь ты мог бы обратиться к Императору, – предложил принц Лэн, тонко улыбнувшись.
      – Я знаю, что бы он сказал: примиритесь, дети мои! И мне уже не позволили бы покинуть столицу!
      – Конечно! – согласился Лэн, – потому что ты опаснее, чем Лист: он просто глупое самодовольное ничтожество. Уверен, Император тоже не восплакал бы о его кончине, если бы при этом у него не было повода наказать за это кого-то еще.
      – Он достаточно умен, что бы не дать мне доказательств!
      – Соно – Соно! Боюсь, ты дал загнать себя в ловушку! Если бы ты умер – одним конкурентом на престол стало бы меньше. Но и неудачей нынешнюю ситуацию назвать нельзя – ведь у тебя теперь только один путь: к трону. Допустим, ты расправишься с Листом, – а ведь ты должен понимать, что за ним стоят очень умные люди, раз они так все рассчитали. Император будет просто обязан покарать тебя за грех братоубийства и мятежа. Если ты не одержишь верх и над ним – тебя ждет плаха!
      Принц Соно смотрел на своего невозмутимого брата несколько растеряно, кажется только теперь до конца понимая, во что обернулась его вспышка гнева и приказ выводить войска.
      – Если ты так хорошо разбираешься во всем этом, – решения Соно всегда принимал быстро, – помоги мне!
      – Я?! – принц Лэн искренне удивился, даже развел своими изумительной красоты белыми руками, унизанными перстнями и со специальными футлярчиками для ногтей, – Соно, ну как так можно?! Подумай сам, с чего мне вмешиваться, когда ваша война мне только на руку!
      – Ты так жаждешь власти?
      – Я жажду выжить, братец. А для нас с тобой жизнь – это и есть корона, – улыбнулся принц Лэн.
      – Уж не ты ли и стоишь за всей этой историей? – вдруг почти спокойно поинтересовался Соно.
      – Кто знает, братец! Кто знает… – прочитать выражение его темных глаз было даже сложнее, чем у дракона.
      В один бесконечный малый миг сабля метнулась из ножен Соно, что бы упереться в горло принцу Лэну: точно между двумя половинками высокого воротника над тонкой цепочкой застежки.
      – Ты убьешь безоружного? – с любопытством поинтересовался принц Лэн, – После своих речей?
      – Змея остается змеей, даже если спит! И лучше ударить пока она не ужалила.
      – Хм! А может ты и не так безнадежен, братец! – даже Перл не умел улыбаться так!
      Вылетев из шатра, Соно дернул за собой дракона:
      – Ты все слышал?
      – Да. Если хочешь, я убью его для тебя.
      Соно невольно покосился в его сторону: внезапно для себя глубоко тронутый его судьбой, которую по человеческим меркам нельзя было охарактеризовать иначе, чем трагической, принц как-то все время забывал, что шагающий рядом юноша может быть опаснее гремучей змеи и непредсказуемее голодного тигра, – если захочет…
      – Нет, – отозвался Соно, даже не спрашивая которого из принцев дракон имеет в виду, – Это же мой брат, я его и сам убью…
      Похоже, этот довод оказался для дракона достаточно весомым.
      Было ли неизбежным то, что случилось, или же за всем стояла та же злая воля, – например принц Лэн, так удачно отвлекший внимание, – но растянувшиеся войска принца Соно были взяты в клещи: недобитые отряды Листа впереди были не страшны, но с тылов на них обрушилось отборное воинство Императора. И Соно был вынужден думать уже не о том, насколько желанна для него эта победа, сколько о том, что бы выжить. Под ним убили двоих коней, сам он осознал мгновенную острую боль в бедре, перерождающуюся в нечто иное…
      И было ли дело в том, что Император приказал не щадить мятежного сына… Или же в том, что Соно сражался в простом панцире, не обремененном лишними броскими украшениями, а знаменосец со штандартом уже пал… Но его явно не собирались брать живым!
      А Соно – не собирался просить снисхождения! Вместе с кровью он быстро терял силы и пропустил удар, пришедшийся в голову. И уже падая в сверкающую тьму – услышал нечто, что его обрадовало и огорчило, обнадежило и встревожило… …Лишь окончательно придя в себя и убедившись, что лежит в каких-то зарослях в логе, на голой земле – Соно поверил, что не ошибся. Он не обманулся в своих ожиданиях – рядом бесшумно возник Перл.
      – Ты… что битва… – Соно начал с усилием подниматься, но дракон его остановил.
      Пальцы Перла предостерегающе легли на его губы.
      Соно вгляделся в сосредоточенное, но вполне спокойное лицо дракона и почел за благо довериться ему. Через некоторое время где-то над ними пронеслись всадники.
      Подождав еще чуть-чуть, дракон убрал руку.
      – Надо идти, – кратко сказал он.
      Начни Перл выяснять его самочувствие, задавать обеспокоенные вопросы – принц может, и задумался бы, может ли он идти. Но сейчас – просто начал вставать: ведь надо же!
      Дракон подхватил его самым естественным жестом, и Соно шел, почти полностью повиснув на нем, будучи не в силах даже поинтересоваться куда.
      Ему показалось, что они бредут целую вечность, хотя дыхание дракона, когда Перл все-таки сгрузил его на землю, было таким же ровным, как и всегда. Он дал принцу напиться, после чего занялся его ранами: удар по голове еще обещал доставить много неприятных ощущений, но в целом, нареканий не вызывал, а вот с ногой – дело оказалось гораздо хуже. Копье вошло как-то особенно неудачно – рана была глубокой и имела неровные края.
      – Я могу только прижечь, – нарушил свое долгое молчание дракон.
      – Прижигай, – хрипло согласился Соно. Истечь кровью или сдохнуть от заразы – гораздо хуже.
      Перл развел костер. Принца он привязал к дереву его же поясом и, сев на ноги, методично исполнил необходимую процедуру своим кинжалом. Когда он вынул изо рта Соно деревяшку со свежими следами зубов, принц пробормотал, сплюнув:
      – Теперь мы квиты…
      Дракон улыбнулся – похоже, уловив в этих словах другой смысл, нежели имел в виду принц. …Когда он снова пришел в себя, то понял только, что его несут… несет… один…
      Так что, проснувшись и вновь обретя способность думать, Соно не удивился тому, что по-прежнему в лесу наедине с невозмутимым драконом. Спрашивать об исходе битвы не имело смысла: Соно хорошо помнил расстановку сил, перед тем, как он был ранен и дракон вытащил его с поля боя, и мог представить ситуацию, в которой оказался. Он потерпел поражение, был полностью разгромлен. Раненый и без сознания – он был бы легкой добычей, и один дракон не смог бы защитить его сразу от всех угроз, даже если бы сутками бдел над ним. Тем более, что принц не мог исключить возможность выдачи его своими же людьми Императору, с благородной целью спасти свои шеи… Для них, даже для самых верных – он был безумцем, чье сердце съел дракон.
      Соно долго лежал, собираясь мыслями, а потом спросил о вроде бы совсем не значительном:
      – Я слышал крики, видевших дракона… Ты перекидывался?
      – Они видели то, что хотели видеть, – спокойно ответил Перл у костра, – То, чего боялись. И что могло бы оправдать их собственную трусость.
      Соно упорно не отводил взгляда, и дракон признал:
      – Нет, я не перекидывался. Большой нужды в этом не было, и не хватало чтобы тебя объявили проводником Хаоса.
      Значит, он знал, о чем шепчутся по углам, – а почему собственно нет: Перл не глухой и не недоумок! И великодушно оставлял ему возможности для маневра, возможность выбрать и принять решение. Он оказывается тоже недооценивал дракона, хотя чему он удивляется? Еще ни один поступок Перла не был необдуманным…
      Точнее, разумное и инстинктивное так тесно переплелись в нем, что просто не существовали друг без друга! Может, поэтому он всегда выбирал путь, оказывающийся единственно верным… И оставлявшим множество вариаций – завидная способность!
      – Перл, ты ведь свободен… – Соно усмехнулся, – Ты давно свободен! Ты мог бы перекинуться и…
      – И увлечь за собой всю армию Императора, – закончил вместо него Перл, – Оказывается, как твой дракон я весьма знаменит! Если хочешь, я могу отвлечь их…
      – Нет!!! – Соно едва снова не погрузился в беспамятство от мысли об этом, – Тогда уходил бы так…
      – Ты хочешь умереть? – что-то было в голосе дракона такое, что заставило Соно повернуться и посмотреть ему в глаза.
      Глаза мальчишки, которого он сам протащил через унижения, боль и позор, и не дал умереть после этого… просто так, из прихоти.
      Глаза дракона.
      И только в этот момент Соно наконец понял в чем главное отличие их – от людей: не умение оборачиваться ящером, не изумляющее владение телом, и уж тем более не странный рисунок кое-где на коже. Если сейчас он бросится на нож: Перл, дважды спасший ему жизнь, – в этот раз не будет его останавливать и уговаривать. Он примет это решение так же, как они принимают весь этот мир: от мимолетной красоты опадающего листа, до всей его крови, грязи, убожества… Не смиряются, как обычные люди, не понимают осознанно, как философы – именно принимают, становясь этим и неся дальше.
      Они просто не представляют как можно иначе – не быть, но за эту способность приходится платить… Ведь как можно жить так – и не сойти с ума? Со вспоротой грудью, разверстым сердцем, вмещая в себя сразу все? Быть скалой и точащей ее рекой, добычей и гоном, палачом и единственной достойной жертвой…
      Во истину – бездной и Хаосом…
      И Перл был – безумием, жаждущим крови, глухой безнадежной тоской, и незамутненной радостью жизни и выбором – ради любви, – неважно как ее понимать… понимать и называть… И сейчас, ради него самого, Перл не лишит его права – быть собственной смертью… О! он не будет лезть с советами и утешениями, не будет навязываться, – и не потому что младше, не потому что перед ним принц, а потому что знает: есть решения, которые следует принимать самому. Но это было не предательство, это был Дар… И последнее, что Соно увидит будут эти очень светлые глаза – горькие и больные. Дракон примет это – и понесет с собой: его Соно и его выбор, его бремя…
      Он ощутил стыд и ответил:
      – Нет. Я просто еще не знаю, как мне жить…
      Перл промолчал, и Соно с облегчением понял, что он больше ничего не скажет.
      Драконы во истину мудры, хоть и жестоки!
      Нет. Пришел его черед пить чашу позора и поражения. В лучшем случае – он будет собирать остатки своих войск, что бы убить родного отца… У него остался флот, он поведет на смерть тысячи новых людей, не имеющих к их сваре никакого отношения… сотни мирных очагов будут затоптаны его армией… Кто он такой, что бы брать на себя это?! Лэн по-своему был прав: этот вопрос следовало решать только с Листом! А еще ему придется заискивать, хитрить, изворачиваться и лгать, что бы изыскать на все это средства и союзников… Ради чего? Ради мести? Ради короны, которая ему не нужна? Да, он хотел ее когда-то: ради победы, а не ради короны… Ради трона, чье малое подобие и так уже натерло ему мозоль на одном месте?!
      Как же это пошло!
      Да, он клялся себе отомстить, но до того – было еще одно обещание…
      Утром Соно встал первым.
      – Ты решил куда идти, – Перл не спрашивал.
      – Да! В двухсот ли (Мера длинны, равная 0,576 км) к северо-западу начинаются предгорья Драконьих гор… Если драконы еще есть, то где как не там?
      Это было не логично, ни чем не обосновано – но разве не так живут драконы?!
      – Я иду туда!
      Соно – был принцем до кончиков ногтей и волос: несмотря на то, что он считал себя довольно неприхотливым, ему никогда не приходилось спать на голой земле, питаться, чем поймаешь, и добывать самое необходимое.
      Дракон – за время его беспамятства умудрился обзавестись не только флягой, огнивом, саблей для Соно, но и неброской удобной теплой (весна еще только начиналась) одеждой для них обоих. Соно лишь усмехался, когда представлял, как именно он это проделал.
      Соно – не был трусом. Но даже встав на ноги, он чувствовал себя в густом лесу, покрывавшем предгорья неуютно, – тем больше, чем дальше они уходили от обжитых людьми мест. Он был обычным человеком, в которого въелась цивилизация с его первых же дней.
      Перл, казалось, слышал лес всей кожей. Он двигался стремительно и бесшумно, не шелохнув ни одной ветки, и, похоже, даже трава вслед за ним выпрямлялась.
      Соно – не смотря на все старания, постепенно приобретаемую сноровку, природную ловкость, развитую дополнительными упражнениями, – оставался человеком, приспосабливающим себя к обстоятельствам.
      Перл – был лесом, по которому они шли. Тропой к водопою. Зверем в поисках добычи.
      Был драконом.
      Соно – смотрел и пытался понять, почувствовать… Так же как раньше, во дворце – Перл пытался понять его…
      К тому времени, как они углубились далеко в горы, Соно был уже почти на равных – его раны все же еще не перестали его беспокоить. Зато прежняя жизнь истаивала как сон, а еще вернее – наркотический дурман, – с каждым шагом… Казалось, в его жизни никогда не было ничего кроме первозданных скал, льда и немыслимо высокого неба над ними. Они заполняли собой образовавшуюся пустоту, и он растворялся в них, теряя все то, что почитал собой…
      Однажды, более легкий бесстрашный Перл, опередивший его на подъеме, вдруг обернулся.
      – Соно! Драконы… Они есть!!! Они – там! Я слышу их… – недоверчиво выдохнул он, и как сомнамбула двинулся куда-то в бок, скрывшись за уступом.
      А ведь он не верил! И сейчас еще не до конца поверил, – понял принц.
      Соно, все более замедляя шаг, последовал за ним…
      И увидел…
      Они неторопливо и торжественно кружили в воздухе. Много: десятка два самых разных цветов.
      Сильные. Красивые. Свободные.
      Крылатые.
      Они танцевали в небе, приветствуя зарождающийся закат, и грядущую ночь. Обнимая крылами уже явившуюся Вечернюю звезду.
      Они заметили пришельцев – застывшего на самом краю Перла… Один из драконов – стройный, аспидно-черный, – упал сверху, испустив переливчатый крик.
      На какой-то миг Соно показалось, что он сейчас ударит когтями открытого всем ветрам и бездонному небу юношу, но дракон лишь мазнул над ним кожистым крылом, как бы благословляя…
      И снова взмывая в высь с призывным клекотом…
      Перл обернулся – его сине-зеленые глаза, светившиеся изнутри, были размером с хорошее блюдо…
      И, прижав к груди стиснутые кулаки – шагнул с обрыва в пропасть…
      Соно рванулся из-под защиты скал. Он видел: несколько ударов сердца – его обезумевшего сердца – Перл был человеком…
      Потом – новый дракон, молодой, еще не очень крупный, но юркий и гибкий, с золотисто-песочной чешуей, вытравленной на груди, – падал, неумело кувыркаясь в воздухе. Ему удалось остановиться, расстелив полотнища крыльев, но вдруг он стал заваливаться на бок…