Безымянный дракон

Виктория Николаевна Абзалова
 
Безымянный дракон

БЕЗЫМЯННЫЙ ДРАКОН

 
      Дракон был маленький, щуплый, голый, и невообразимо грязный. Он лежал на полу клетки, и свалявшиеся лохмы непонятного цвета полностью закрывали его лицо.
      Дракон не шевелился, и кажется даже не дышал.
      – Он что у вас дохлый, что ли? – пренебрежительно бросил принц Лист, по попущению божьему тоже приходившийся Императору сыном, и раздраженно пнул клетку.
      Среагировал дракон мгновенно, – с места распрямившись в прыжке гибким броском, не несшим в себе ни одного лишнего движения. Он ударился грудью о прутья, – молча и страшно. Скрюченные пальцы с кривыми когтями полоснули у самого носа разряженного хлыща. Тот отшатнулся, едва не шлепнувшись в лужу под довольные смешки циркачей и свиты принца Соно. Щелкнуло стрекало, и дракон таким же почти неуловимым глазу движением метнулся в другую сторону. Цепь от широкого ошейника, плотно охватывающего горло дракона и не дававшего ему перекинуться, – натянулась, и когти опять цапнули только воздух.
      Дракон отпрянул и вернулся на прежнее место, свернувшись на загаженном полу.
      Слушая ругательства сводного брата, принц Соно задумчиво похлопывал рукоятью хлыста по голенищу замшевых сапог. Оказывается глаза у драконов вполне человеческие: в смысле – форма, цвет… У этого, например, они голубовато-зеленые.
      Вот только совершенно дикие, полные лютой злобы и бешенства.
      Дракон – символ Императорского дома. Было бы интересно попробовать…
      – Я его хочу, – тихо сказал Соно, но его услышали, – и сразу наступила тишина.
      – Э-э, – хозяин цирка оказался в очень затруднительном положении, – Ваше Высочество, дракон не продается!
      – Глупости! – оборвал его принц Соно, – Все продается. Назови свою цену, и я заплачу вдесятеро!
      Хозяину цирка оставалось только хватать ртом воздух. Какую бы прибыль не приносила демонстрация дракона, приходилось уступить. Сын Императора, да еще наместник, мог с легкостью аннулировать разрешение на выступления в своей провинции, а то и отправить всю труппу в каталажку. Спасибо, что хоть заплатить собирается!
      – Двести золотых, – он едва язык себе не откусил от такой наглости.
      Цена была баснословной: в десять раз дешевле можно было купить красавицу рабыню-девственницу или молодого раба, обученного читать и писать. Но ведь это дракон!
      – Хорошо, – принц и не думал торговаться, считая это ниже своего достоинства, – Доставишь его во дворец и получишь две тысячи. Я держу слово.
      Свита подобострастно выразила свое восхищение честностью и щедростью принца-наместника.
      Соно раздраженно фыркнул и последовал дальше.
      Дракона доставили после обеда: хозяин цирка торопился толи избавиться от него от греха подальше, толи получить свои деньги – не малые, к стати! На такую сумму можно было купить пяток таких бродячих цирков со всеми его обитателями и еще осталось бы.
      Дракон сидел посреди клетки, обняв руками скрещенные ноги и опустив на них голову, – казалось совершенно безучастный к переменам в его судьбе.
      – Это дракон? – поинтересовался главный ловчий недоверчиво.
      – Дракон-дракон, – отозвался принц, задумчиво разглядывая свое приобретение, – Посмотри на его спину.
      Не смотря на грязь, вдоль хребта, со спускающейся по нему толстой змеей цепью, а кроме того на плечах и бедрах дракона – был отчетливо заметен проступающий под кожей медный рисунок.
      – Надо же! Живой дракон! Куда его? В зверинец?
      – Пока да. Я хочу его приручить. Будет охранять мой трон! – рассмеялся принц, удаляясь.
      Ловчий проводил его мрачным взглядом. Принц Соно не был старшим сыном Императора, но у него была решимость, что бы это исправить, и он был самым сильным, – а значит самым достойным! По крайней мере, не передавать же империю слабому здоровьем Лэну, или женоподобному Листу.
      Но эта затея с драконом ловчему Кайту не нравилась. Помимо того, что она была опасна сама по себе – дракон все-таки! – это могло раздразнить остальных принцев и прочих интриганов: уж очень вызывающе выглядело!
      Он оборвал себя: он только ловчий, и самое время заняться своими обязанностями.
      Тем более, что с первого же взгляда было ясно, что придется потрудиться, как бы этот дракон не выглядел.
      Самым подходящим помещением для новой забавы принца, Кайт определил вольер, освободившийся после сдохшего таки тигра. Вот только пока не представлял, как его туда поместить, тем более, что цепь от ошейника, напоминавшая цепи подъемного моста, – крепилась к прутьям клетки не менее солидными кольцами.
      Ладно, решил Кайт, главное – его туда запихнуть. Остальные распоряжения принца – потом.
      Для начала клетку придвинули почти вплотную к открытой двери вольера. Потом кузнец с помощниками начали ломать прутья в углу, куда не доставала цепь, – хотя дракон и не делал попыток напасть. Он поднял голову и сидел, уже уставившись перед собой. С драконами ловчему еще дела иметь не приходилось, но этот вид пробуждал самые неприятные ассоциации, поэтому он тщательно следил за бестией.
      Только поэтому кузнецы и успели вовремя выскочить, когда внезапно дракон прыгнул, вытянувшись в воздухе, и целясь когтями в служителя. Промахнувшись, он подобрался и вернулся на прежнее место.
      Кузнецы вынули два прута, и служители натянули веревки, прижимая прутья клетки, к прутьям решетки. Дальше был этап посложнее: надо было снять цепь, – Кайт думал…
      Принесли факелы и стрекала. И багры. Пока ребята стрекалами дразнили дракона, в бешенстве кидавшегося на них – он словно бы вовсе не видел прутьев, – Кайт занес багор, и, улучив момент, поддел одно из звеньев, резко дернув на себя. Двое страхующий его ловчих занесли свои багры, подцепили звенья и разошлись в стороны, прижимая толстые древка к клетке, таким образом натягивая цепь. Дракон завалился на спину, проехался, и вдруг развернувшись, начал сам подтягиваться на цепи поближе. Кайт поспешно убрал багор, в протянутую руку – ему сунули факел, которым он и ткнул сквозь прутья. Как и всякий зверь, дракон отпрянул.
      Воспользовавшись этим, еще двое помощников подцепили дальние звенья, подтянув дракона ближе. Так продолжалось до тех пор, пока дракон не оказался прижат головой к прутьям своей клетки. Цепь, закрепленная вбитыми в землю скобами, сотрясалась от усилий, прилагаемых драконом не столько что бы освободиться, сколько что бы достать до своих врагов.
      Кайт полосовал стрекалом по вытягивающимся сквозь прутья рукам. В какой-то момент ладонь дракона сжалась на пойманном кнутовище – раздался хруст: дракон переломил его, не обращая внимания на впившиеся в ладонь обломки…
      – Сучий сын! – ловчий схватился за огонь, жалея что не может оказаться внутри клетки. После очередного взмаха, у дракона занялись волосы – это было жуткое зрелище: пылая, и – не обращая внимания на пламя, дракон извивался, силясь дотянуться до противников. На него вывернули не одно ведро воды из колодца: только тогда он затих: толи смирившись, толи осознав, что именно люди собираются сделать.
      Он позволил разомкнуть кольцо у ошейника, терпеливо дожидаясь своего часа – и в самый последний момент рванувшись снова… Все-таки достав до живой плоти – когти распороли ворот туники, впились до кости… Ловчий упал на спину, отползая – дракон уже отскочил к противоположной стороне клетки, прижимая руки к ошейнику, все еще охватывающему его горло. Кайт приказал привязать факелы на длинные древки, – и только так они смогли выгнать дракона в загон.
      Когда дверь за ящером закрылась на надежный замок, главный ловчий вздохнул с облегчением, утирая пот: действительно, дракон…
      Стрекало оказывало на дракона совершенно обратное действие – он бросался на него, жаждая впиться в глотку человеку, поэтому спровоцировать его было легко. На руки, царапающие воздух загнутыми когтями, длинной едва ли не больше самих пальцев, тут же накинули прочную веревку.
      Каким бы маленьким не был дракон, двоим служителям, вовсе не обиженным силушкой приходилось прилагать все старания, что бы удерживать его у прутьев и дать возможность другим войти в клетку. Заметив ловчих, приближающихся к нему со спины, дракон забился еще сильнее, и Кайт поторопился набросить ему на голову прочный мешок. Дракон изворачивался по-змеиному, пытался достать его ногами, потом вдруг расслабил все тело и рухнул, увлекая за собой и главного ловчего.
      Хитрость не удалась – тот успел затянуть шнур на мешке, а без рук освободиться было невозможно даже для дракона, хотя он упорно пытался располосовать веревку когтями. Недолго думая, Кайт зарядил змеенышу ногой в пах – раз он сейчас обликом подобен человеку, то и от некоторых слабостей тоже не избавлен.
      Нескольких мгновений, на которые сопротивление оборотня ослабло, хватило ловчему, что бы развернуть его в нужную сторону, и теперь заведенные за голову вывороченные руки дракона были плотно прижаты к прутьям вольера. Веревку обмотали вокруг надежно вкопанного столба.
      Кусаться дракон тоже не мог, и затих. Но как только к нему попробовали подойти – ударил внезапно и точно: обоими ногами прямо в грудь одному из ловчих – парнишка отлетел, захлебнувшись кровью, на столько сильным был удар. Разъяренному Кайту все это надоело. Он взял уже не стрекало, а обычную, довольно толстую палку и без всякого сожаления обрушил ее на дракона, стараясь попадать по животу и бокам, беззащитным в человеческом теле. Дракон хрипел и бился, хоть и не видя, а целясь в него босыми ногами, вместо того что бы закрыться. Последний удар Кайт направил в голову – к чертям и принца, и его безумные идеи!
      И все равно зверюга попыталась их пнуть, хотя уже не так сильно и промахнулась.
      Кайт снова ударил его по яйцам. Дракон свернулся клубком, но те же ребята – самые сильные, между прочим! – резко дернув его за лодыжки, накинули на щиколотки еще по петле. Концы веревок закрепили на кольцах, вделанных в пол для цепи – зверинец все-таки… Дракон тяжело и часто дышал, но сделать уже ничего не мог. Кайт сдернул у него с головы мешок – вслед клацнули зубы. Ловчий хмыкнул – самое трудное сделано. Принц Соно сумасшедший, если собирается его приручать!
      Служители зверинца опрокидывали на дракона одно ведро воды за другим, – странно, тот даже не дергался. Наоборот, на сколько возможно откинув голову, подставлял лицо ледяному потоку. Лоб у него был рассечен до крови – и тебя, скотина, можно достать…
      Значит, драконы любят воду, – отметил главный ловчий, и приказал принести в вольер большую лохань вроде тех, из которых поили лошадей.
      От проведенной процедуры дракон намного чище не стал, от него все так же воняло, но можно было предположить, что он позаботится о себе и сам. Затем пришла очередь кузнеца – принц пожелал, чтобы на драконе, должном свидетельствовать о величии и славе его рода, был его знак. Тавро, над которым кузнец трудился все утро, только ждало своего часа. При виде раскаленного железа у своей груди, дракон оскалился и снова забился. Тело его выгнулось, когти пропороли собственные ладони, и хриплый клекот бурлил в глотке, пока кузнец прижимал тавро к коже. Этот знак – пядь на полторы – в виде ящера, кусающего свой хвост, не скроет даже чешуя, если он перекинется…
      Дракон на драконе – забавно…
      Перетертая когтями веревка, удерживающая руки, все же лопнула. Дракон рванулся вверх, целясь в горло кузнецу, стоявшему ближе всех, – тот едва успел отпрянуть.
      По знаку главного ловчего люди быстро покинули загон – и правильно: дракон в два счета разделался со своими путами. Они едва успели замкнуть дверь вольера и отскочить: дракон молча, – как и всегда, – словно обезумев, бился о железные прутья обожженной грудью, видя перед собой только усталых и немного перепуганных людей и пытаясь достать до них когтями.
      Утомившись, он сел перед прутьями, обняв руками колени, словно ждал, что последует дальше.
      Дальше не последовало ничего. Люди разошлись, искоса поглядывая на приобретение принца: надо же, вроде и похож на человека во всех подробностях, а все-таки сразу видно, что зверь-оборотень!
      Принц явился через пару дней с утра пораньше.
      – Ваше Высочество!
      – Что? – лениво отозвался принц Соно.
      – Это слишком опасно! Я не позволю вам войти в клетку! Только вчера дракон порвал служителя, который клал ему еду: просто подкараулил, подтянул к прутьям и перекусил артерию!
      – Ты же сам говорил, что драконы хищники. Судя по легендам, они только и делали, что убивали.
      – Ваше Высочество!
      – Уйди, Кайт! Неужели ты думаешь, что я с ним не справлюсь?!
      Главный ловчий нахмурился – бравада принца ему не нравилась: дракон конечно был мал, – так, не дракон, а дракончик: подросток, и принц, конечно, побеждал во всех поединках – на то он и принц… Но все имели возможность убедиться в силе и бешенстве дракона, а принц – тут еще стоило подумать… принц – дело тонкое!
      Соно между тем раздумывал: в сказках драконы могли жечь пламенем, пожирали сердца своих жертв, а этот – даже не пробовал перекинуться, хотя в настоящем обличье у него было бы больше шансов.
      При звуке отодвигающейся двери яркие, казалось, светящиеся каким-то жутким светом глаза дракона уперлись в человека, хотя до этого, ни принц, ни его ловчий его не интересовали. Вроде как…
      Дракон сидел в углу загона, подтянув к груди худые колени. Нападать немедленно он не стал, упорно упершись взглядом в лицо подходившего к нему человека.
      "Нельзя смотреть дракону в глаза", – напоминал себе Соно, подступая к противнику,
      – "Об этом говорят все легенды: он подчинит тебя себе, заставит пойти на верную смерть и съест твое сердце…" "А ведь я уже смотрел ему в глаза!" – запоздало понял принц, – "Говорят, что дракона убить нельзя – неужели это он…" Но он все равно медленно подходил к дракону, сжимая плеть, чьи хвосты были переплетены металлическими нитями со скобами и тяжелыми бусинами – единственное оружие, которое он взял с собой: он шел победить и подчинить… Не убивать – дракон был ему нужен…
      Дракон медленно поднялся, скользя ладонями по стене – на груди у него уже проступило клеймо императорского рода. Нападать, против обыкновения – он не спешил: словно чувствовал, что этот – иной.
      Соно успел подойти к нему на расстояние вытянутой руки. Страха не было – был азарт… Он уже намеренно смотрел дракону только в глаза – яростные, дикие, нечеловеческие глаза, – не смотря на всю их красоту…
      Нелепое, неуместное замечание…
      А потом дракон стремительно прянул ему навстречу, оттолкнувшись от стены руками и, как и всякий зверь, целясь в горло – словно во сне Соно выставил ему навстречу руку. Кулак вошел под подбородок, а вторая рука, все еще сжимая плеть, врезалась в солнечное сплетение: левша Соно одинаково хорошо владел обеими руками и с самого нежного возраста тренировался с монахами, – принц должен быть первым во всем, иначе он не принц – так думал Соно…
      В этот раз он точно оказался прав: дракон просто осел вниз. Провожая его глазами, Соно рано расслабился, – словно стальные тиски обхватили его ноги и дернули на себя: дракон упорно рвался к глотке. Принц выгнулся, перекатываясь, и ему удалось подмять под себя дракона. Соно навалился на рукоять плети, повыше ошейника, прижимая его к земле, надавливая на горло дракона и не обращая внимания на когти, полосующие спину, плечи и бока.
      Дракон бился, как норовистый мустанг, на которого только что одели седло: задыхаясь, хрипя, выгибаясь немыслимой дугой, – но Соно держал крепко. Дракон иссяк, ловя ртом воздух. Соно вскочил. Он уже опускал ногу, что бы придавить горло оборотня, когда уловил начало движения – руки дракона взметнулись, перехватывая: принц рисковал в лучшем случае остаться со сломанным суставом, – и отскочил, полосуя плетью нагое тело. Все еще заходясь удушающим кашлем, дракон перекатился, чтобы встать – локоть Соно, усиленный всей тяжестью распластавшегося в броске тела, опустился на него, приходясь в верхнюю треть спины…
      Дракон распростерся на земле. Соно, придавив ему шею коленом и держа в захвате заломленные руки, занес плеть…
      И вдруг увидел, как дракон совсем по-человечески стиснул зубы… И прежде, чем он опустил веки, в сине-зеленых глазах, уникального цвета морской волны в солнечный день – принц успел разглядеть тоску, отчаяние и усталость…
      Или показалось? С чего?..
      Замерев, Соно пытался осознать увиденное. Наклонившись к уху дракона, он произнес:
      – Теперь ты мой! Помни об этом!
      После чего встал и ушел, не оглядываясь.
      Когда на следующий день Соно снова вошел в загон к дракону, тот даже не пошевелился: он лежал как обычно – у самой дальней стены, свернувшись, как кошка.
      Соно был готов к схватке, но дракон так и не напал. Стоя над ним с плетью в руке, Соно ощутил разочарование. И это все? Неужели то, что было продемонстрировано ему вчера – предел? Он и так ощущал свою победу над не вошедшим в силу драконом, как бы не полной, не смотря на все восторги придворных льстецов. Теперь, так быстро сдавшись, дракон уже сам умалял его славу еще больше. Соно заткнул плеть за пояс и присел на корточки…
      И вот тогда дракон напал! Отдирая от своего горла драконьи когти, Соно бил не сдерживаясь по самым уязвимым местам, потому что знал, что иначе из этой клетки он просто не выйдет…
      И это было восхитительно, потому что уж этому противнику точно было плевать на его титул!
      – Ты мой! – снова подтвердил Соно, поднимаясь над драконом, – Да, ты мой!
      И засмеялся.
      Он стал приходить каждый день. После приторных славословий придворных, жеманства искусственных дворцовых красавиц и пространных речей чиновников, желавших обделать свои делишки, чистая, незамутненная ярость дракона, жаждавшего его крови – была как глоток ключевой воды в зной. Иногда дракон нападал сразу, иногда выжидал, кружась, иногда – затаивался, притворяясь спящим. Однажды ему даже удалось спрятаться: в огромной лохани, которую все-таки внесли в клетку и каждый день наполняли водой, что бы дракон мог купаться.
      Пожалуй, ничего более захватывающего, чем эти короткие схватки с драконом, – Соно еще не знал. Он прямо таки любовался, как дракон вставал: иногда сразу же, снова бросаясь на противника, иногда тяжело – сначала на колени, цепляясь за стену, – но все равно вставал, прекращая поединок только после того, как Соно удавалось прижать его к полу и перетянуть пару раз плетью. И потому принц испытал жгучую, непередаваемую обиду, – как ребенок, у которого вдруг сломалась любимая игрушка, – когда этого однажды не случилось.
      Соно ждал долго, но свернувшийся дракон так и не пошевелился. Это уже было, усмехнулся принц и стал осторожно подходить. Но даже, когда он остановился совсем рядом, едва ли не касаясь сапогами рук дракона – тот нападать не торопился. Соно наклонился, подкарауливая какой-нибудь знак, который мог бы предупредить его о броске, – но дракон просто лежал, как будто вообще не замечая человека. Не отозвался он и тогда, когда принц раздраженно потыкал его кнутовищем.
      Выпрямившись, Соно едва удержался, что бы с досады не пнуть его ногой – он чувствовал себя так, как будто дракон его подло обманул, но позже, размышляя на эту тему, пришел к выводу, что скорее всего он просто понял, кто его хозяин. В этом стоило убедиться.
      Войдя утром в вольер, принц хоть и держался настороже, памятуя, что драконы хитры, коварны и злобны сверх всякой меры, но даже плеть не стал доставать из-за пояса. Ощущение, когда он коснулся открытой ладонью головы дракона, убирая упавшие вперед волосы, проследил пальцем проступающий под кожей рисунок чешуи на плече – было непередаваемо острым: дракон покорился! Покорился ему, Соно…
      – Жаль, конечно, что драться ты больше не хочешь, – улыбаясь, сказал принц и поднял голову дракона за волосы, – Это было волнующе! Но ты должен знать руку хозяина… А твой хозяин я… Я, Соно – единственный, кто сумел подчинить дракона!
      Когда Соно разжал пальцы, дракон даже не опустил, а уронил голову обратно на скрещенные руки, не удостоив своего владельца и взглядом…
      Торжество принца и впрямь было преждевременным – да, дракон больше не кидался в бой, но за эти два дня и последующие он вообще не пошевелился. Это было бы вполне объяснимо, если бы дракон был только что пойман, но он уже должен был привыкнуть к неволе. Дракона больше не интересовали ни разозленный принц, ни кормушка, ни вода – даже подставленные к самому носу. Кажется, бестия твердо решила сдохнуть, и хотя бы таким образом отнять у принца его победу.
      – Ты упрямый, – говорил Соно, уже совершенно без опасений гладя дракона, – Надо же какой упрямый. Но я тоже от своего не отступаю! Я заставлю тебя служить мне!
      Ты мой дракон!
      Он был восхищен своим приобретением. Во время схваток в глазах дракона он видел не только дикие ярость и злобу, но подобие разума. А это желание не уступить любой ценой было таким человеческим! Да, за такое чудо было не жаль любых сокровищ!
      И все же Соно начинал тревожиться: дракон слабел. Хотя сноровки ему и не хватало, принц забросил все дела, возясь со своей забавой сам: дракон должен был привыкнуть, что и боль, и пища, и ласка – исходят только от него.
      Дракон не сопротивлялся больше, позволяя делать с собой что угодно, – пожелай люди его убить, он бы руки не поднял, чтобы защититься. Но если напоить его хоть как-то удавалось, то с едой дело обстояло почти безнадежно. Ловчий Кайт только качал головой – дракон издыхал: с терпением зверя и решимостью человека…
      Соно хмуро рассматривал своего дракона, – тот лежал, упокоив голову на руки и прикрыв глаза. Судя по всему, ему оставалось не долго – жаль! Но принц действительно не привык сдаваться.
      Под его рукой дракон дрожал: не от ярости, и не от страха – просто мерзнет, понял Соно. Конечно, день был по-осеннему холодным, а дракон ослаб от голода. Он распорядился, что бы служители принесли несколько попон. Когда он подложил одну под дракона, накинув вторую на иззябшее костлявое тело – что-то неприятно царапнуло за душу: с трудом верилось, что недавно именно он на смерть сходился с принцем, – уж очень жалким выглядел дракон в этот момент. И слишком уж походил на человека…
      Но тут Соно пришла в голову новая здравая мысль, которую он поспешил реализовать: аккуратно разжав зубы дракона кончиком кинжала, он вливал ему через рог молоко – змеи любят молоко, и оно всяко питательнее воды. Пару раз горло дракона дернулось…
      – Да, ты от меня так просто не уйдешь! – улыбнулся Соно, – Ты – мой!
      Дракон давился и фыркал, но после нескольких дней таких принудительных кормежек – смирился, начал пить сам: только молоко, по-прежнему не трогая оставляемые ему тушки кроликов и рыбу, отворачиваясь от кусочков мяса в руках Соно. В остальном – ничего не изменилось: он не нападал, почти не двигался, большую часть времени безучастно лежа в своем углу.
      И все же Соно мог гордиться – ярость дракона была укрощена, воля почти сломлена.
      – Не думал, что можно покорить дракона! – уважительно произнес ловчий Кайт.
      Глубокие, к тому же воспалившиеся царапины на его груди только недавно зажили, – Но посмотрите на него: он все равно сдохнет.
      – Не дам, – со спокойной уверенностью отозвался принц, и ловчий уже на него смотрел едва ли не с суеверным ужасом и трепетом.
      В чем-то ловчий был прав – усмирить дракона было только половиной дела. И то, что задумал принц было даже потруднее. Соно думал долго, прикидывая разные варианты, пока не выбрал, и в следующий раз приказал подготовить длинную прочную цепь.
      Дракон безразлично смотрел, как служители обматывают один ее конец вокруг прутьев, намертво заклепывая, пока принц защелкивал второй замком на его ошейнике. Потом люди ушли, оставив дверь вольера открытой.
      Устроившись в сторонке, Соно терпеливо ждал реакции дракона. И был крайне разочарован, когда ее вообще не последовало: дракон не то что выйти – встать не потрудился! И это притом, что раньше он бросался в бой едва увидев человека, не обращая внимания на возможные препятствия! Это было странно и не понятно. Принц обеспокоился и задумался.
      Он попробовал выманить дракона наружу – бесполезно…
      – Что же ты! Дверь открыта… Вставай!
      Дракон не шевелился, прикрыв голову рукой, – хоть самому тащи его.
      – Наблюдайте. Если он выйдет, сообщите мне в любое время, – приказал принц.
      – Но Ваше Высочество, это опасно… – попробовал возразить главный ловчий.
      – Чем? – оборвал его принц, – Цепь ему не порвать.
      Увы, приходилось признать, что затея принца успехом не увенчалась: мало того, что дракон никак не реагировал на открытую дверь вольера, так и молоко в мисочке осталось нетронутым.
      – Опять? – Соно зло поддел ногой цепь.
      Такой дракон не впечатлял, а значит, – был ему не нужен.
      – Не может быть, что бы тебе не хотелось выйти! Я знаю, что хочется. Сомневаюсь, что в цирке тебя выпускали на травку!
      Дракон сделал только одно: опустил веки.
      – Ящерица поганая! – Соно все-таки пнул его в бок.
      Я человек, а не зверь! – сказал он себе, – ни один даже самый умный зверь не может справиться с человеком! И я заставлю тебя подчиниться!
      Он думал – долго и напряженно, и вспомнил: кошки. У его матери были кошки, много кошек – целая орда наглых орущих созданий, которым прощалось все. Однажды в детстве, он попытался вывести их, должных изображать из себя тигров, на поводке.
      Ничего не получилось, как и сейчас: пойманные с огромным трудом твари катались, грызли ремень, сдирали его лапами, а потом падали, делая вид, что сдохли. Играть по таким правилам они не желали. Возможно ли, что и на дракона цепь подействовала так же? Странно, раньше она ему не мешала бросаться на врага…
      Этого Соно не понимал, а он не любил, когда чего-то не понимал.
      И он решил попробовать: так даже лучше, – пусть дракон убедится, что независимо есть на нем цепь или нет, в клетке ли – ему все равно никуда не деться от своего хозяина.
      Подозвав Кайта, принц распорядился, что бы вольер с драконом надежно отгородили от остальной части зверинца и не оставили ничего что можно было бы использовать как оружие, или для побега. Снимая с дракона цепь, Соно тихо сказал:
      – Ты все равно не сможешь сбежать от меня!
      Сидя в отдалении, Соно ждал в некоторой растерянности. Молоко дракон выпил сразу, как только увидел в руках принца рог, – как будто и впрямь был умнее обычного животного, и не хотел давать повод снова унизить его неприятной процедурой. А потом дракон опять лег, натянув на себя попону до самого носа. Это движение, то как устало он опустил голову – было таким естественным, почти трогательным! Для человека – не для зверя…
      Может ли такое быть? – изумлялся принц, снова пытаясь заглушить в себе сомнения о разумности бестии. А даже если дракон и разумен – насколько?
      Уловив таки в клетке движение, Соно подобрался. Да, есть! – дракон шел! …Дракон шел тяжело, завернувшись в попону и жмурясь на пасмурное небо. Он постоял на пороге загона, но даже не огляделся – сполз по прутьям вниз и так и застыл.
      Принц ждал, дракон не двигался, глядя перед собой. И вдруг – Соно оцепенел: он увидел, как сидящий у входа дракон таким понятным жестом коснулся своего ошейника: пальцы беспомощно скользнули по металлу – и судорожно сжались…
      Дракон опустил голову.
      Он так и сидел, когда Соно, чувствующий себя натянутой тетивой, наконец решился подойти. Принц остановился вплотную к дракону, и присел перед ним. Почему-то крайне неуверенно протянув руку, он поднял его опущенную голову, и их глаза оказались на одном уровне…
      Соно остолбенел, вытаращившись на небывалое зрелище, – дракон плакал… !!!
      Слезы сами собой бежали по ввалившимся щекам, хотя взгляд был твердым – только очень-очень измученным… если не сказать больше…
      Человек молчал, глядя в глаза дракона…
      А потом встал, и не оборачиваясь удалился почти бегом.
      Вернувшись в свою клетку, дракон больше не выходил. Смятенный после того, что видел, Соно ворвался и увидел, что тот сидит в углу, привалившись к стене головой. На человека он внимания не обратил: может привык, а может, как почему-то был уверен Соно, – ему было уже все равно что будет дальше.
      Принц сгреб дракона за волосы, безуспешно пытаясь заставить посмотреть себе в глаза.
      – Ты – дракон! – принц обвиняюще ткнул в него пальцем, – Смрадный чешуйчатый ящер, который притворяется человеком! Отвратительное дитя Хаоса. Однажды я видел дракона: это была здоровая злобная гадина, которая крушила и громила все вокруг.
      Его пришлось убить. Но в сказках – драконы совсем иные! Они мудры. Они не просто летают и обладают несметными сокровищами… В легендах драконы понимали человеческую речь… Больше – они умели читать мысли и подчинять себе волю! И, принимая наш облик – могли говорить сами…
      Дракон молчал. Принц выпустил его волосы и заметался по вольеру.
      – Я знаю, что ты понимаешь мои слова! – и – хочу знать! – можешь ли ты ответить…
      Соно ждал долго, стоя у прутьев спиной к сидящему в углу дракону. Он уже решительно перешагивал через порог, когда услышал едва различимое, исковерканное усилием:
      – Да…
      Принц споткнулся.
      Ему показалось, что дракон ждал его прихода, – это настораживало. Он всю ночь провел без сна, обдумывая ситуацию: дракон действительно обладал разумом! А значит, – его надо было приручать не только как зверя, возможно, – уговаривать и убеждать… Что ж, поединок с разумной бестией обещал быть еще интереснее, хотя вестись должен был и по каким-то другим законам.
      И все же – не мог забыть: слез ползущих по лицу, выглядевшему таким человеческим!
      – Значит, ты можешь говорить… Тогда почему только сейчас?..
      Если бы Соно не смотрел так пристально, он бы не заметил едва уловимого движения брови и ресниц…
      Дракон поднял голову, тонкие, но очень выразительно очерченные губы дрогнули:
      – Зачем… – прошелестело почти не слышно.
      Соно отвернулся, пытаясь проанализировать сложившуюся ситуацию. В его руках дракон: не дикий – самый настоящий волшебный дракон, умеющий говорить и думать…
      Да, требовался какой-то другой подход: но почему-то мысль держать на цепи перед своим троном ручного дракона уже не казалась такой великолепно заманчивой! Соно обернулся: сине-зеленые глаза дракона смотрели на него с усталой обреченностью…