Безымянный дракон

      И он понял, что не знает, что делать дальше…
      Но вопрос был задан.
      – Мы могли бы договориться, – ответил принц.
      Разве? – удивлялось молчание его противника.
      – Ты принадлежишь мне! – с силой бросил принц, скорее уже для себя, чем для дракона, – То, что тебе со мной не справиться, и что умереть тебе я не дам – ты уже понял. Я могу держать тебя здесь до конца дней, и ты никогда даже на порог этой клетки уже не ступишь! А я буду приводить сюда своих гостей, что бы похвастаться! Но мне этого мало… Я хочу, что бы ты мне служил!
      Дракон устало смежил веки и отвернулся. Молча.
      Принц стиснул зубы:
      – Я могу сделать с тобой все, что захочу!!! – прошипел он, не дождавшись ответа.
      – Делай… – равнодушно отозвался дракон.
      Принц не привык, что бы ему противостояли. После слова, – едва ли не надменно брошенного ему в лицо, Соно совсем обезумел:
      – Если ты не покоришься, – я тебя сломаю!!!
      И тогда дракон улыбнулся…
      Соно занес руку – что бы ударить его: рукоятью плети по отрешенному безмятежному лицу – не смог…
      – Кайт! – взревел принц, выбегая из клетки.
      С мрачным жестоким удовлетворением принц осматривал спешно заготовленные кандалы, наручники, цепи и скобы, должные соединить их со стеной…
      Дракон не сопротивлялся: подчиняясь не менее самозабвенно, чем раньше пытался убить. Когда его разложили на полу и начали заклепывать оковы – он даже не дернулся…
      Соно все гнул и гнул в руках кнутовище, – пока не раздался хруст…
      – Стойте!
      Рывком – за ошейник – он вздернул дракона вверх и потащил за собой, не смотря на удивленные и предостерегающие крики челяди…
      Дракон не поспевал: он спотыкался, несколько раз падал и волочился за принцем. А тот – ужасался тому, что едва не сделал! Только в своих покоях, швырнув дракона на цветастый дорогой ковер из Аннии, – он немного охолонул…
      И смотрел, как дракон, чьи немыслимо печальные глаза снились ему всю ночь, – пытается встать: а тот был и вправду почти полностью обессилен!
      Соно смотрел на него одновременно с разочарованием и восхищением, стыдом и торжеством, пониманием и завистью…
      Принц сел в свое любимое кресло у окна, – дракон устроился на ковре, подтянув скрещенные ноги к груди.
      – Поговорим?
      Кажется, с первого же мгновения, ему удалось поразить дракона!
      Густые ресницы взметнулись вверх, сине-зеленые глаза уперлись в него.
      – Пойми! – тихо попросил принц в эти глаза, – Я не хочу тебе зла… Я не хочу того, к чему ты принуждаешь меня своим сопротивлением! Останься со мной!
      Взгляд напротив на какую-то секунду тоже стал растерянным.
      – Будь со мной! Отдай мне свою душу! Стань моим alter ego!
      Дракон смотрел на него уже с ужасом. Кто-нибудь, когда-нибудь – видел ужас в глазах дракона?! – вдруг подумалось Соно.
      И дракон отпрянул, отстранившись обеими руками, спрятав когти, – просто желая оказаться от него подальше…
      Подло оправдывать свои слабости чужими грехами, знал Соно, сам смущенный своей вспышкой. Он отвернулся, краем глаза ловя уже что-то иное, не имеющее отношения к разговору: взгляд дракона, которым он проводил отброшенное принцем яблоко.
      Да он же голодный! – вспомнил Соно, с запоздалым сомнительным раскаянием, и протянул ему еще одно:
      – Хочешь?
      Дракон посмотрел на фрукт и тут же отвернулся.
      – Зря! Я устал повторять, что не дам тебе уморить себя голодом… Тогда за чем отказываться?
      Помедлив, дракон протянул навстречу руку, опасливо принял яблоко и жадно вгрызся в него.
      – Еще? – Соно протянул следующее, и дракон взял его уже спокойно, – А я думал, что драконы питаются только мясом…
      – Тело – человеческое… – заметил дракон, хрустя семечками.
      Соно замер, с очередным яблоком в ладони, когда до него дошел смысл слов: как-то никому не пришло в голову, что у человеческого тела дракона должны быть и человеческие потребности!
      Принц странно взглянул на дракона и – внезапно поставил перед ним все блюдо:
      – Ешь.
      Тот посмотрел на фрукты и печенье, – и отодвинулся.
      – Почему? – обижено нахмурился Соно.
      – Плохо будет, – прошелестел дракон, начиная втягиваться в общение.
      Соно впечатлила такая выдержка. Какими бы голодными не были его глаза, – дракон держал себя в узде почище железного ошейника!
      – Я скажу, тебя будут кормить как следует!
      Принц позвонил в колокольчик, по его слову принесли цепь и два замка, один из которых соединил цепь с ошейником, второй – замкнул цепь вокруг декоративной, но прочной колонны.
      – Я не отпущу тебя, – сказал он дракону, – Но что же мне теперь с тобой делать?
      Дракон не ответил.
      Против всех опасений и предупреждений ловчего, дракон не пытался освободиться, снять замки. Это время он потратил гораздо с большей пользой – выспался!
      Меньше всего это напоминало хитрость для отвлечения внимания: свернувшись на подушках у камина, дракон проспал больше суток, не реагируя даже на слуг, хотя те бледнели от одного его вида.
      – А я уж думал, ты тут в спячку залег, на зиму, – съехидничал принц, заметив, что дракон соизволил таки проснуться.
      Судя по слегка смущенному и растерянному выражению немедленно обратившихся на него глаз, дракон еще не совсем проснулся, не полностью владея собой.
      – Драконы не впадают в спячку, – рассеяно отозвался он.
      Соно фыркнул и снова, как в первый раз, поставил передним блюдо. В груди у него что-то екнуло – дракон не настроен на ссору, отвечает, – и даже вполне мирно…
      К тому же, не заставил повторять дважды, отдав должное предложенной ему части ужина принца. При этом ел он неторопливо – вполне прилично и аккуратно, хотя, разумеется, и не демонстрировал изысканных придворных манер.
      – Я еще не согласился, – внезапно заметил дракон, когда принц уже почти расслабился.
      – Я подожду, – спокойно ответил Соно, и увидел, как булочка в когтистых пальцах на мгновение замерла.
      Откинувшись на подушках, принц внимательно наблюдал за своим драконом. Тот съел немного, иногда прилагая заметные усилия, что бы отказаться от обрушившегося вдруг изобилия, – вот, бестия! Соно действительно начинал его уважать, – уж он-то знал, что такое самодисциплина, хоть и не всегда считал нужным ее придерживаться.
      – Ты задал вопрос, – неожиданно начал дракон: сначала неуверенно, но потом все больше и больше привыкая к речи, – Но я не могу на него ответить. Я же не знаю, чего именно ты хочешь!
      Голос у него был даже приятный, – как прохладный ветерок в вечернем саду на исходе знойного дня. Он был бы совсем мягким, если бы не хрипотца, вызванная скорее долгим молчанием.
      Соно видел, что в драконе произошла какая-то перемена. В его глазах не было ни лютого бешенства, ни обреченной готовности. Они ожили и были готовы к битве – только на этот раз принцу противостояла не ярость зверя, а ум.
      – Я хочу, что бы ты был со мной, – медленно заговорил принц, взвешивая каждое слово, – Живым воплощением моей славы! Ни клетка, ни цепь – меня уже не устраивают! Мне кажется, в этом случае – проиграем мы оба. Мне не нужно, что бы ты прислуживал мне – для этого хватает слуг… У меня нет для тебя никаких приказов…
      Дракон ждал.
      – Я хочу, – откровенно закончил принц, – Что бы ты всегда был рядом: символом моей власти! Моей воли!
      – Быть ожившим гербом у твоих ног? – тихо спросил дракон, и Соно вздрогнул, потому что он понял его… – Рано или поздно, мне представиться способ либо убить тебя, либо умереть… Что ты готов предложить мне в замен?
      Соно вскочил, заметавшись по покоям, а потом замер, опускаясь перед драконом и осторожно принимая в ладони его лицо:
      – Свое сердце!
      В сине-зеленых глазах отразилось смятение – или показалось?
      – С чего ты взял, что оно мне нужно?
      – В легендах ваша сила питается человеческими сердцами. Я – отдам тебе свое!
      Только дай мне то, чего я хочу! – руки принца потянулись за ключом и к ошейнику,
      – Я никогда больше не надену на тебя это!
      Дракон отвернулся, спрятав лицо, потом сказал:
      – Я согласен… Я буду служить тебе!
      Цепь принц снял немедленно. С ошейником пришлось повозиться – он был заклепан намертво, – но дракон терпеливо перенес все манипуляции кузнеца.
      С замиранием сердца, – обещанного дракону, – Соно ждал, что вот-вот перед ним окажется не тощий парень ниже его почти на голову, пусть и с причудливым рисунком по плечам, спине, груди, бедрам, – а ревущий крылатый ящер! Нет…
      Дракон только сжимал ладонями свою освобожденную шею, – и не торопился ничего предпринимать.
      – От тебя невыносимо воняет! – сообщил принц.
      Само собой – от дракона несло зверинцем, потом и прочими прелестями. Сам ящер только усмехнулся.
      – Пойдем! – Соно потащил его уже за руку. В свою личную купальню. … Дракон заходил в воду медленно, осторожно, словно пробуя каждую ступеньку на ощупь, – а потом плавным ленивым движением раскинулся на поверхности…
      Соно только смотрел, не мешая ему блаженствовать. Он не вмешивался, и дракон довольно долго просто млел от теплой воды, охватившей его. Человеческие потребности человеческого тела, – или? Соно стало неловко…
      Нет, не только, – понял он, наблюдая, как тщательно и старательно дракон моется.
      И это тоже длилось долго…
      А потом он смеялся, наблюдая, как дракон придирчиво и подробно осматривает разнообразные пузырьки, флаконы, губки и прочие изыски…
      Дракон фыркнул от пены.
      – Попробуй, – со смехом предложил Соно, – Тебе понравится!
      Он уже совсем забыл, кто перед ним… Как и дракон, – тот подобрался только от звука голоса. Все же принюхался – и чихнул. Решительно отставил:
      – Нет!
      – Почему?
      – Запах, – серьезно объяснил дракон, – неестественный, другой… в чаще тебя почуют за версту!
      Соно тоже вспомнил о том, что их разделяет, и попытался представить: охота – без разряженной свиты, без ловчих, без слуг, без лошадей – только ты и лес, ты и зверь, чьим обедом можешь стать сам…
      – Ты так охотился?
      Дракон посмотрел на него с обиженным недоумением.
      По приказу принца была срочно изготовлено платье – его цветов темно синего и белого. Дракон без тени недовольства, если не с удовлетворенной готовностью, облачился в свободные штаны, сандалии с высокой шнуровкой и туники: синюю нижнюю и белую, со знаком дракона верхнюю.
      Очищенная от въевшейся грязи кожа светилась матовой белизной, а высохшие волосы явили наконец свой природный цвет – цвет белого речного песка. В одежде, к тому же великоватой для него, дракон выглядел как-то слишком юным: и правда, подросток, – лет шестнадцать, а то и меньше. Хмурясь, Соно убеждал себя, что так даже лучше – вряд ли ему удалось бы приручить взрослую особь, да и справиться было бы труднее… Но почему-то эти соображения не умаляли какого-то странного неприятного чувства – как будто сделал что-то бесчестное.
      Не то что бы он полностью и безоговорочно поверил ему: все-таки дракон и оборотень. Но теперь помнить об этом было все труднее. Дракон изменился: перед принцем сидел мальчишка – очень худой, очень измученный, с лицом, окрашенным восковой синей бледностью, – который вот-вот упадет от изнеможения.
      Он неуверенно поводил плечами, гладил ладонью ткань туники, словно пытаясь привыкнуть к этому ощущению, но никакой дикости не проявлял. Наоборот, в нем вдруг проступало что-то совершенно противоположное. А уж после того как он привел в порядок волосы, часть заплетя на затылке в косу, что бы не мешали – Соно понял, что вернуть его в клетку просто не сможет.
      Никогда!
      – Как тебя зовут? – тихо спросил Соно.
      – Никак… – отозвался дракон, обращая на него взгляд…
      Нет. Все-таки дракон остался прежним!
      – Ты не хочешь назвать имя, что бы я не обрел власть над тобой? – прищурился принц.
      – Ты и так, имеешь надо мной власть, – спокойно ответил дракон, – но мне нечего сказать!
      – У драконов есть имена! – Соно жадно подался к нему, предчувствуя новую победу.
      – У драконов – есть. У меня – нет…
      – Как это? – не понял Соно.
      – Я… не успел… – почти неслышно отозвался дракон, как раньше опуская голову на переплетенные руки.
      Победа снова обернулась горечью!
      Соно молчал, не зная как исправить то, что сказал. Торопливо заговорил:
      – Имя есть у всех! Мое имя – Соно… И я же должен как-то называть тебя! – неожиданно он решительно предложил, – Я буду звать тебя Перл! Ты не против?
      – Нет… Почему? – заинтересованный дракон поднял голову.
      – У тебя такие волосы… и кожа… А глаза, как море! Кто же ты как не жемчужина!
      – И стою дорого, – заметил дракон.
      – Да! Ты просто бесценен, – ответил обиженный принц.
      Новое помещение для дракона приготовили с учетом, как человеческой слабости, так и драконьей силы. И норова.
      Все же заперев за ним дверь, Соно погрузился в раздумья. День был наполнен событиями и переменами, и он просто не успел осмыслить их все.
      Итак, дракон… Соно поморщился снова, – будем честными! Всего лишь дракончик, юнец, по их собственным меркам не достигший зрелости!
      Он согласился таки служить ему. И именно теперь Соно не знал как! От идеи скованного ящера на цепи у подножия своего трона он отказался сразу, как только понял, что дракон очень даже разумен. И что оставалось? Выставлять его перед гостями и на церемониях – тогда уж обнаженным хотя бы до пояса, что бы были видны чешуя и клеймо… Спускать на своих врагов, как натасканного бойцового пса?
      Соно стало невыносимо противно, а ведь именно за это он пообещал дракону свое сердце… Не в том ли дело, что ему был нужен не сам дракон, а победа над ним?
      Власть ради власти, а не ради какой-то цели…
      Дракон прав. И вопрос он задал правильный – чем он, Соно, готов пожертвовать ради этого?
      Когда он понял, что заснуть не сможет, – принц отправился за своим драконом. Тот тоже не спал, а может, поднялся услышав звук отпирающейся двери.
      – Идем.
      Дракон подчинился, без тени тревоги или недовольства следуя за принцем. В его покоях он уверенно устроился на прежнем месте у камина.
      – Не надо! – вырвалось у Соно, – Садись сюда.
      Он указал на низкий диванчик рядом со своим креслом и скривился:
      – Впрочем, как тебе больше нравится…
      Дракон не двинулся, пристально разглядывая его своими большими яркими глазами.
      Соно плеснул себе вина. Поймав себя на том, что ищет глазами вторую чашу, спросил, скрывая смущение:
      – Перл, а драконы пьют вино?
      – Драконы делают что хотят, как и когда хотят! – немедленно отозвался тот.
      – Очень удобная позиция, – усмехнулся принц, – Прямо, как я…
      Дракон тем временем закончил фразу:
      – Но я – вина не пью. Вода гораздо вкуснее, если чистая…
      Это был не упрек, но Соно опять стало не по себе. Он смотрел на широкий след от ошейника:
      – Почему ты не стал превращаться и попросту не перекусил мне глотку?
      – Не хочу, – ровно отозвался дракон.
      – И ты не станешь перекидываться, даже если я прикажу, – усмехнулся Соно.
      – Нет.
      – Ты поклялся служить мне!
      – Ты сам установил правила и границы, – дракон безошибочно нашел верный тон, – Я согласился служить, а не быть рабом!
      – А если я попрошу?
      – Нет.
      – Потому что не хочешь, – продолжил принц, – А если я буду настаивать, что бы во время праздника Завершения года ты меня сопровождал во время процессии?
      – Я сделаю.
      – Но не хочешь!
      – Да.
      – Тогда почему?
      – Потому что если я откажусь, ты можешь притащить меня туда и в цепях, – а этого я не хочу еще больше, – так же спокойно объяснил безымянный дракон, которого теперь звали Перл.
      Соно был себе просто омерзителен в этот момент.
      – Я обещал тебе свое сердце, – горько усмехнулся он, – Но боюсь, что сделка вышла не честной! Мне нечего тебе дать!
      – Это не страшно, – вдруг улыбнулся дракон, – Я ведь тоже не могу дать тебе то, чего ты желаешь на самом деле! Дело не в сердце, а во власти над ним… А такой силы у меня нет…
      Соно расхохотался даже с облегчением.
      – Отлично! Значит, соврали оба!
      – Но ведь не во всем… – потупился Перл.
      В нем не осталось почти ничего животного, разве что постоянная настороженность, как у кота в незнакомом месте. Соно подумалось: если бы кто-то засадил в клетку меня – я бы тоже не пылал любовью к миру…
      – Ты не будешь покушаться на моих людей?
      – Нет. Я буду защищаться.
      И тогда все еще смеясь, принц бросил ему ключ от последнего замка – на двери…
      Дракон не глядя поймал его в воздухе.
      Слово дракона – нерушимо. Дракон являлся по первому требованию. Он садился, поджав ноги, и молча слушал, следя за принцем пристальным, каким-то пронзительным взглядом, иногда становившимся жадным. Он ел вместе с принцем, и для него всегда была отдельная чаша и родниковая вода. Он покорно присутствовал на аудиенциях, которые давал наместник – их число резко увеличилось: многим хотелось лично убедиться в такой диковинке, как живой дракон. Так что, принц Соно мог быть доволен, – его слава укротителя драконов, многократно преувеличенная молвой, разнеслась далеко за пределы провинции.
      Бывало, Соно спохватывался. Почему-то все это вызывало только возрастающую досаду.
      – Сколько тебе лет? – спросил он как-то.
      – Эта зима – семнадцатая, – беспечно отозвался дракон, занятый тем, что рассматривал ручку для письма с резервуаром – недавнее изобретение Императорского чиновника-письмоводителя, только что преподнесенное принцу вместе с драгоценным набором для письма.
      Церемониальный веер в исполненной мощи кисти принца сломался…
      Перл действительно сопутствовал ему на празднике Завершения года, терпеливо высидев весь бесконечный ритуал, доводивший самого Соно до исступления. Тунику, несмотря на ноябрьский холод, дракон надел только одну – белую, светя рисунком чешуи на плечах. Соно даже почувствовал к нему благодарность, – бестия… то есть Перл – мог и не утруждать себя: у него самого теперь духу бы не хватило в самом деле приволочь его на площадь и в храм в цепях, как они говорили.
      – Тебе понравилось? – спросил принц у своего дракона, когда они оказались наедине.
      – Любопытно, – взмахнул ресницами Перл, – И сколько таких празднеств ты вынес?
      – Я не считал! – Соно рассмеялся, уловив в голосе дракона почти жалость.
      – Тогда тяжело! – признал Перл, – Зачем?
      – Людям нужна вера. И нужна власть. И тем более тот, кто ее воплощает! – произнес Соно отворачиваясь. В этот момент к драконам он испытывал почти зависть.
      Дракона встречали изумленным шепотом, провожали ошарашенными взглядами, заходясь бурно изливавшимися глоткой словами, едва дракон скрывался из виду. Дракона – боялись, хотя он уже давно ни на кого не нападал, принца – боготворили, гордясь тем, что радом с их правителем (быть может, будущим императором!) – добровольно и вполне доброжелательно, живым символом присутствует настоящий дракон. В то, что дракон действительно настоящий, поверить было не трудно, несмотря на то, что дракон еще ни разу не перекинулся прилюдно – шепотки челяди были не в счет! Он двигался как-то по-другому, – словно всегда готовый к броску. Он не считал нужным прятать ни когтей, ни чешую, ни свою любовь к высоте – свободное время дракон проводил на башне.
      Когда Соно впервые доложили об этом – точнее оговорились, – он поспешил туда, движимый смутными, – но от этого не менее острыми и болезненными, – опасениями и тревогой…
      И испытал неизъяснимое облегчение, увидев уже вполне окрепшую, стройную фигуру в синем между зубцами башни: дракон сидел, опустив голову с развевающимися на ветру длинными волосами на обнимающие колени руки, и смотрел в даль – туда, где далеко за городскими кварталами, и чудовищной, устрашающей старой крепостной стеной, раскинулась степь…
      Принц остановился на последней ступени, со смешанным чувством – облегчения и вины(?) – устремив взгляд на того, кто в последние дни был к нему ближе всего…
      Ближе всех – за всю его жизнь, пожалуй!
      Дракон как всегда почуял его первым и бесстрастно сказал:
      – Я не улечу…
      – Я бы улетел! – честно признался Соно, вдруг осознавая, насколько тягостна для него на самом деле такая жизнь. Он подошел вплотную, – Если бы мог… Как ты…
      Внезапно он снова ощутил странное и неуместное покровительственное чувство – к дракону, которого купил за безумную цену – для того, что бы подчинить, подмять, сломать…
      – Я – не могу… Я не умею… – ветер унес даже не шепот: выдох дракона – за собой.
      – Ты – что?! – Соно уставился на него.
      – Птицы ведь тоже не сразу рождаются в небе! – выпрямился Перл, – я никогда не…
      Он оборвал себя и с усмешкой покосился на принца.
      – Прости! Тебе достался никудышный дракон! Можешь найти цирк и потребовать неустойку…
      Боги величайшие! – заледенел Соно, – Он еще шутить пытается!
      – Не представляю никого больше похожего на дракона! – истово сказал он. …Он думал о том, как Перл бросался на цирковых, зрителей, служителей, его самого – раз за разом собирая скудные силы в кулак…
      – Ты же не знаешь, какие они, – с грустной улыбкой возразил Перл, несколько мечтательно, – Сильные… красивые… свободные…
      Не то чтобы в последнее слово он вложил какой-то особенный смысл, но Соно словно ударили по лицу.
      – Я знаю тебя! – прищурился принц.
      – Вот именно… – Перл снова поник, – Я сейчас больше человек, чем дракон…
      – Поэтому ты не перекидываешься…
      – Я боюсь… – признал дракон, не уточняя чего: неудачи в преобразовании, полете ли… того, что это будет означать…
      – По мне, так драконистее некуда!.. – пробурчал Соно.
      Перл рассмеялся…
      Слушая этот звук, принц и наместник решил, что он ему очень нравится! Странное желание утешить и подбодрить вырвалось в неловкую фразу:
      – Перл… для меня ты – единственный дракон!
      Почему-то после такого признания в обращенных на него глазах отразилась только неизбывная боль. Уязвленный до самой глубины встревоженной души, которой раньше в себе не подозревал, смущенный доверчивой откровенностью дракона, и раздосадованный на себя за такие мысли – Соно ободряюще опустил руки ему на плечи.
      Перл ответил ему удивленным взглядом.
      – Попробуй! Не обязательно сейчас… Но ведь лучше знать наверняка, чем мучится сомнениями! – неожиданно предложил Соно, пораженный своим великодушием.
      – Спасибо, – прошептал Перл, и тут же вскинулся в своей обычной манере, – А что если я все-таки улечу?
      – Ты дал слово, – напомнил принц, гоня от себя мысль о несправедливости пользоваться вырванным в безвыходности обещанием.
      Дракон только задумчиво кивнул.
      Помимо прочего, принц стал звать дракона каждый вечер, едва пробуждалась вечерняя звезда, забыв о томных жаждущих ласки и страсти наложницах… Женщины? – женщины будут всегда, а дракон до сих пор казался сказочно нереальным.
      – Ты бы хотел жить, как я? – спрашивал принц.
      Дракон поводил взглядом по роскошным покоям:
      – Нет.
      – Почему?
      – Зачем?
      – Все драконы отвечают вопросом на вопрос?
      – Но ты ведь понял меня?
      – Ты никогда не уступаешь? – усмехнулся принц.
      Дракон сник:
      – Стараюсь.
      Еще одна слабинка в драконьей броне уже не радовала, вызывая неясное чувство вины. Понятия силы и слабости смешались и перепутались, и Соно уже не хотелось доказывать свое превосходство.
      – Расскажи мне о драконах, – вместо новой словесной дуэли, просил он.
      – Наша стая была совсем маленькой, – тихо рассказывал Перл, – Мы жили на юге Островов в развалинах храма. Вьюга учила нас сражаться и охотиться. Она была неистовой в битве и все время повторяла, что кто-то из сестер должен убить ее, потому что нет большего позора для дракона, чем умереть немощной развалиной. Она говорила, что уже слишком стара, что бы иметь своих детей, и поэтому когда мы станем на крыло, ей придется подняться повыше и сложить крылья… Но с ней никто не мог сравниться: при мне она победила двоих сестер. Только Волна могла бы справиться с ней, но она ушла вслед за Смерчем. Нас оставалось трое…
      Соно сам не заметил, как задремал и ему виделись драконы: старая Вьюга и ее молодые соперницы, юные дракончики благоговейно взирающие на их поединки… и среди них Перл. Волна… Смерч…
      Вскинувшись со сна и оглядевшись, Соно увидел, что дракон сидит на самом краешке раскрытого окна, свесив ногу вниз и подставив луне запрокинутое лицо. Н-да! – глупо бояться высоты, родившись с крыльями!
      А ведь он мог спокойно меня убить сейчас, – подумалось Соно, – Убить и если не улететь, так уйти! Он давно мог уйти…
      – Перл…
      Дракон обернулся.
      – Почему ты согласился остаться здесь? Вряд ли потому, что считаешь меня своим хозяином… – спросил принц.
      Дракон улыбнулся: чуть-чуть дрогнули уголки губ.
      – Мне некуда бежать, – тихо сказал он, – Я – последний.
      До Соно не сразу дошел смысл его слов.
      – То есть? – он привстал, – Больше драконов нет?!
      – Нет.
      – А те, о ком ты… – принц не договорил.
      Перл кивнул.
      – Может драконы просто ушли очень далеко! Откуда ты знаешь?!
      – Знаю, – уронил Перл, снова отворачиваясь к луне.
      Соно упал обратно на подушки. Да уж, действительно бесценен! Последний дракон! В голосе Перла была такая обреченная спокойная уверенность, что он сразу поверил.
      И известий о драконах давно нет…
      Последний… Легенды говорят, что драконы могут жить почти вечно – и всю эту бездну лет жить, зная, что ты – последний из рода?! Соно попытался представить каково это и ощутил вдоль хребта легкий морозец. Раб ли, пленник – всегда живет надеждой на будущее… Наверное, только дракон может вынести знание, что надежды нет. Потому что он – один. И всегда будет один.
      На дракона он взглянул уже новыми глазами.
      – Не верю! Драконы были всегда и будут всегда!
      – Всегда… Так не бывает… – снова улыбнулся Перл.
      – Почему ты сказал мне?
      – А какой смысл скрывать? – совсем по-человечески пожал плечами дракон.
      – Ты согласился – по этому?
      Дракон долго молчал, прежде чем ответить:
      – Не только…
      – Перл, послушай, – Соно был смущен говорить о таких вещах с юнцом, который наверняка еще не был с женщиной, – Драконы же умыкали девиц… И что, неужели…
      Перл опять пожал плечами:
      – Драконом нужно родиться не телом, а сердцем…
      Сильно сказано! Соно снова задумался. И даже вздрогнул, когда Перл заговорил снова.
      – Меня все равно не приняли бы…
      – Потому что ты был… в плену? Служишь мне?
      – Нет.
      Против воли Соно ощутил облегчение.
      – Дракон считается взрослым, принимает имя – когда становится на крыло, становится достойным для схватки…
      – Ну уж у тебя-то схваток было достаточно!
      – И все из них я проиграл!
      Соно почувствовал угрызения совести: мало чести в том, что бы скрутить истощенного голодом и неволей мальчишку – пусть и дракона! А смог бы он сам так же неистово раз за разом бросаться на тех, кто его пленил? Даже зная о бесполезности таких попыток…
      – Ни одна из них не была честной! – признал Соно.
      – Жизнь не бывает честной. Так что… прости – я не совсем настоящий дракон! Я слишком слаб!
      Принц поднялся и подошел к своему дракону. Дракону? Мальчишке, который боится быть драконом, боится летать, и сам себя считает позором для рода… Последнему из этого самого рода… Смутное тяжкое подсердечное чувство, которое он так долго гнал от себя – наконец оформилось.
      – Ты хотел умереть… потому что нет большего позора для дракона, чем слабость…
      – Мне все равно оставалось не долго… А ты предложил мне свое сердце, как будто я достоин его! – Перл закусил губы, что бы они не дрожали.
      Соно развернул его к себе, заставляя смотреть в глаза.
      – Достоин! Ты – достоин! Оно твое…
      В устремленных на него глазах были растерянность и смятение…
      Принц был испуган и смущен тем, на что внезапно обнаружил себя способным. Он прилагал громадные усилия, что бы не признаваться в этом никому – в первую очередь себе. А особенно – Перлу, ибо уже достаточно знал, что бы понимать: его покровительство для дракона было бы тягчайшим оскорблением!
      Но к непосредственному и диковатому юноше, он вдруг испытал полностью захватившее его чувство, для которого у него не было названия.
      Жалость? Но дракон одновременно восхищал его и вызывал зависть: каким-то образом он умудрялся быть совершенно независим от внешних обстоятельств. Его не интересовали выгоды его нынешнего положения любимца, и не трогала окружающая роскошь, как раньше не смогли сломить лишения. Хотя некоторые преимущества Перл все же ценил – почти полную свободу передвижения и возможность пользоваться купальней в любое время. Пошутивший над этой его склонностью Соно, сравнивший его с одалисками, был осажен спокойным замечанием:
      – Запах: чем меньше ты пахнешь – тем ближе подпустит добыча. И потом, это приятно, разве нет?
      Дракон мог откровенно зевать, не считая нужным скрывать скуку на церемониалах, в которых был обязан принимать участие Соно, как наместник и принц. Ему не надо было разбираться в чиновничьем крючкотворстве, тем более, что принц знал – они все равно обратят все к собственной выгоде!
      А бесконечное преклонение дракона перед совершенством просто поражало. В первый раз, заметив несколько необычную реакцию дракона на танцовщиц, Соно списал это на другое. Когда, повинуясь властному жесту принца и трепеща до самого кончика длинных шелковых рукавов, одна из девушек опустилась перед зачаровано взирающим на их танец Перлом, он спросил:
      – Нравится?
      – Да… – выдохнул дракон, восторженно следивший за переливами огня на камнях в подвесках к шпилькам в высокой прическе танцовщицы.
      – Хочешь, она придет к тебе?
      Девушка, едва ли старше самого дракона покачнулась. Наверняка она была бледна, но это скрывали три традиционные краски, положенные женщине: красный для губ, черный для глаз, белый для всего прочего.