Орудийный сервитор автоматически включился, когда приблизился Ревок. Стволы пушек завращались, и по лицу Тороса вверх и вниз забегал розовый луч опознавателя. Оператор натянул поводок, заставив сервитора присесть.
      — Простите, сэр, — произнес оператор.
      — Не стоит извиняться, — ответил Ревок. — Меня восхищает бдительность. Говорят, он здесь.
      — Да, сэр. Он внутри. Прошу не забывать о правилах.
      — Конечно.
      Ревок прошел мимо оператора и его закованного в хромированный металл пса, подойдя к ряду простых железных ящиков, прикрученных к каменной стене. Он нашел пустой ящик и положил в него свое оружие, портативный вокс, бумажник, хрон и все остальные свои вещи, которые имели батарейки или несли на себе надписи, цифры и символы любого вида. Затем Торос закрыл ящик и снял один из «затупляющих» амулетов, свисавших с крючков над стойкой. Надев его на шею, Ревок почувствовал, что магнетический камень тяжело давит ему на грудь. Точнее говоря, он почувствовал, что его драгоценный псионический дар отправлен во временное изгнание.
      Тогда Ревок прошел в воздушный шлюз. Все входы в Зал Осуществления на самом деле представляли собой шлюзы с космических кораблей — абсолютно новые модули с верфей Ур-Хейвена в субсекторе Антимар. Было странно пройти по холодным каменным коридорам дворца лорда-губернатора, а затем войти в герметичный блок, со стенами из начищенной стали, в которых были утоплены люминесцентные лампы.
      Внешний люк закрылся. Ревок ощутил покалывание, когда им занялись дезинфекционные обдуватели, и услышал, как вентиляторы вытягивают сажу и пыль. И только после этого открылся внутренний люк.
      Заходить из древней крепости в шлюз — это одно. А вот выходить из него, отправляясь дальше, — совсем другое.
      Торос Ревок уже дюжину раз бывал в Зале Осуществления, но он по-прежнему изумлял его. Круглое помещение имело более пяти сотен метров в диаметре, а высотой было в четыре яруса дворца. На самом деле Ревок вышел на стальной мостик, перекинутый в воздухе на уровне второго этажа. Как и еще три такие же дорожки, мостик соединялся с платформой, возвышающейся в центре помещения.
      Купол скрывался в непроницаемой тьме, и из этой черноты на длинных цепях свешивались мощные точечные лампы, кажущиеся звездами в ночном небе. Пол зала, простершийся внизу, являл собой сверкающую белую равнину, напоминающую обращенную к солнцу поверхность луны. Он был весь покрыт тонким переплетением черных линий и символов, слишком сложным и мелким, чтобы их можно было разглядеть с моста. Но Ревок знал, что представляет собой этот запутанный узор. Посмотрев вниз, он увидел крошечные фигурки многочисленных геометристов, ползающих на карачках и дополняющих рисунки при помощи освященных писчих перьев. Лишь незначительные участки поверхности не были заполнены.
      Как мог видеть Торос, первый управляющий стоит на смотровой площадке. Но Ревок заколебался, когда увидел, что тот не один. С ним был и Диадох.
      Трайс увидел своего помощника и кивком пригласил присоединиться к ним. Ревок приблизился, испытывая неловкость. В последние дни Диадох все чаще проводил свое время в Зале Осуществления, и явно пребывал в нетерпении.
      Диадох был высоким и стройным человеком в простой черной одежде. В Зале Осуществления он решил не надевать свою обычную личину.
      Ревок старался не смотреть на истинный облик Диадоха. Искаженная розовая плоть лица, чьи очертания были растекшимися и оплавленными, точно воск сгоревшей за ночь свечи.
      — Ревок, — безгубо пробулькал он. — Подойди, сын мой.
      Торос повиновался. Диадох обнял его и поцеловал в обе щеки влажной раной, которую называл своим ртом. Ревок почувствовал запах гноя и смягчающего крема.
      — Жадер сказал мне, что ты спас его прошлой ночью, — прошепелявил Диадох.
      — Неужели, лорд? — произнес Трайс.
      — Как я слышал, от порождения ада, — сказал Диадох, и на фоне розовой плоти проявились почерневшие от огня обломки зубов, когда он улыбнулся. — Есть предположения, что это было?
      — Мы расследуем сейчас некоторые наводки, — ответил Ревок.
      — Оставьте это все нам, лорд, — встрял Трайс. — Не стоит утруждать себя пустяками. Вам надо сосредоточиться на настоящей работе.
      Диадох кивнул. Он взял Тороса за руку и подвел к ограждению платформы.
      — Разве все это не прекрасно? Мне лично кажется, что даже более чем прекрасно. Мы внесли изменения только этим утром. Перекалибровка согласно пересчитанным осям. Видишь, там геометристы стирают часть рисунка?
      Ревок поднял руку, собираясь показать пальцем.
      — Вы говорите про…
      Скрытая черной перчаткой рука Диадоха сжала ладонь Тороса, чуть не сломав ему кости.
      — Не показывай пальцем, Ревок. Не здесь. Любой жест может оказаться значащим. Ты и сам это отлично знаешь.
      — Простите меня, лорд.
      Диадох отпустил его руку.
      — Участок, который стирают геометристы, — это угол корректировки. Похоже, судьба что-то дает даже тогда, когда кажется, что она только забирает, верно?
      — Да, лорд.
      — К утру новые осевые значения будут уже внесены. Все это кажется… многообещающим. А теперь скажи мне, зачем ты пришел?
      — Мне надо перекинуться парой слов с первым управляющим, — произнес Ревок.
      — Слов. — Диадох издал влажный, булькающий звук, соответствующий у него смеху. — Слово. Здесь. Слово. Ты остроумный человек, Ревок.
      — Я, лорд?
      Диадох повернулся к Трайсу:
      — Займись своими делами, Жадер. Я буду здесь, когда ты вернешься.
      Трайс взял Ревока за руку и пошел с ним по мосту к воздушному шлюзу. Оставшийся позади Диадох продолжил посматривать с платформы, как работают геометристы.
      Люк шлюза закрылся, и загудели воздухоочистители.
      — Похоже, он в хорошем настроении, — произнес Ревок.
      — Так и есть. Мы очень близки к цели, Торос. То случайное открытие в старой ризнице на днях. Раньше мы не знали об этом. А теперь, когда мы получили эту информацию, все стало сходиться — все наши вычисления и чертежи.
      — Истинный центр?
      — И только он. Наконец-то. Неудивительно, что раньше у нас ничто не совпадало. И неудивительно, что все наши прежние попытки были неудачными.
      — Значит… — произнес Ревок. — Мы близки?
      — Всего несколько дней, — посмотрел на него Трайс. — Он что, пугает тебя?
      — Есть немного, — признал Торос.
      Жадер Трайс улыбнулся, когда перед ними открылся внешний люк.
      — Радуйся. Меня он пугает куда сильнее. Так зачем ты меня искал?
      Они забрали свои вещи из ящиков. Сняв с себя «затупляющий» амулет, Ревок понял, что охранник, стоящий поблизости, слышит их разговор.
      — Не здесь. Давайте пройдемся.
      — Рейвенор. Боги Пустоты, ты уверен?
      — Свидетельство капитана более чем убедительно, — кивнул Ревок.
      Трайс сел на один из диванов и в задумчивости сложил руки на груди.
      — Налей мне выпить. Амасека или молламота. В общем, чего-нибудь.
      Торос подошел к бару и нашел там бокал и бутылку непента восьмидесятилетней выдержки.
      — Если Рейвенор уже здесь и продолжает действовать, это может объяснить гибель банкира картели.
      — Чайковой?
      — Да, и кроме того, это может быть связано с нападением на вас во дворце.
      — Тебе все еще ничего не удалось раскопать по этому случаю?
      Ревок протянул бокал своему господину.
      — Нам известно, что это была какая-то инкубула, какой-то порабощенный протодемон. Орудие убийства, направляемое псайкером. Я отправил пси-адептов секретистов на осторожные поиски сразу же после нападения, но в столь огромном улье, не желая показываться на глаза…
      — Неужели Рейвенор стал бы использовать демона? Я хочу сказать: возможно ли это?
      — Мы изучили его досье, — пожал плечами Ревок. — Он известен тем, что придерживается строгой линии поведения, но ведь его учителем был Эйзенхорн. А вы и сами знаете, что о том поговаривают.
      — Как бы то ни было, — сказал Трайс, делая глоток, — ты говорил мне, что убил псайкера, управлявшего той тварью.
      — Да. Во всяком случае, с большой гарантией. Его звали Сол Кинер, он довольно долго предоставлял свои услуги на черном рынке. Рейвенор мог быть недостаточно компетентен, чтобы самостоятельно управиться с тварью. В этом случае он должен был нанять кого-нибудь. Этим могли заняться и его агенты. Однако на том конце я почувствовал и другое сознание. Сам Рейвенор, без сомнения, наблюдал за тем, как выполняется работа.
      — Будь он проклят! — зарычал Трайс. — Нельзя говорить об этом Диадоху. Он просто рассвирепеет!
      — Конечно.
      Жадер Трайс отставил бокал и поднялся на ноги. Он был взволнован.
      — Когда демон напал на нас, я подозревал то одну фракцию, то другую, разные культы, шабаши. За эти годы мы обрели слишком много врагов. Но только Рейвенора я не мог заподозрить. Ему полагалось быть мертвым!
      — У Акунина есть доказательства обратного, сэр.
      — Ты привел его?
      Ревок кивнул.
      — Учитывая обстоятельства, мне показалось это необходимым. — Он поднялся и махнул управляющим жезлом в сторону противоположной стены.
      Вся ее поверхность стала прозрачной, так что они смогли заглянуть в смежную приемную, где дожидались нервничающий Акунин и его компаньоны.
      — Это Акунин?
      — Да, сэр.
      — Кто второй?
      — Его зовут Сайскинд. Он тоже капитан. Интересный человек.
      — А громила?
      — Уорна, охотник за головами. Просто наемник.
      — Что насчет этого… что за коротышка у него под ногами?
      — Карлик, у нас, сэр, проходит под именем Шолто Ануэрт. Еще один капитан. Если быть точным, то это и есть доказательство.
      Трайс посмотрел на Ревока.
      — Что ты с Акуниным-то сделал?
      — Запугал. Он боится нас, боится того, что после смерти Феклы становится главой картеля. Я чувствую, как ему хочется выйти из дела, но только если он при этом получит крупную сумму за молчание. И он видит в доказательстве того, что Рейвенор еще жив, свой шанс на выход.
      — Неужели? Что можешь рассказать о втором? Сайскинде. Ты говорил, что он чем-то интересен.
      Ревок улыбнулся.
      — Чтение его сознания показывает, что капитан Сайскинд очень честолюбив. Он партнер Феклы и собирался войти в картель Тринадцатого Контракта… мешало ему только то, что денег на вступление у него не было. Именно он, сэр, выполнил всю тяжелую работу. Именно он понял, что Фекла пропал. Тогда Сайскинд нанял Уорну, чтобы проследить путь Рейвенора до Юстаса Майорис, и принес доказательства Акунину в качестве платы за вхождение в картель.
      Трайс расправил полы своего балахона, украшенного золотым кантом, и его лицо приобрело игривое выражение.
      — Этот Сайскинд, похоже, такая же сволочь, как и я. Что насчет сурового охотника?
      — Делает это только ради наличности.
      Трайс обернулся к Ревоку.
      — Пойдем поговорим с ними, — сказал он.
      Когда они вошли в комнату, все сидящие поднялись на ноги. Все, за исключением Ануэрта, который сжался окровавленной кучей в зоне досягаемости пинка Люциуса Уорны.
      — Капитан Акунин! — прокричал Трайс, устремляясь вперед и обнимая его. — Тысяча извинений, что проигнорировал ваши многочисленные звонки! Последние несколько дней я был очень занят!
      — Не надо извиняться, первый управляющий.
      — Нет, надо. Ревок просто отвратительно повел себя с вами. Извинитесь, Торос.
      — Умоляю вас о прощении, капитан.
      — В этом нет необходимости, первый управляющий, — кивнул Акунин. — Я только хочу помочь. Поэтому и был вынужден притащить сюда этого выродка. Доказательство того, что инквизитор Рейвенор уже идет по нашим следам. А этого зовут Ануэрт. Он доставил сюда Рейвенора.
      — Это правда? Рейвенор уже на этой планете? — спросил Трайс.
      Ануэрт что-то пробормотал, а затем вскрикнул, когда Уорна пнул его.
      — Так, значит, Рейвенор… Рейвенор, — вздохнул Трайс, усаживаясь в кресло. — Выходит, картель допустил ошибку?
      Акунин сел напротив первого управляющего.
      — Сэр, Фекла, возможно, оказался слишком самонадеян и…
      — Самонадеян? Он обещал мне заманить Рейвенора в ловушку и прикончить его, но инквизитор все еще жив, а Фекла умер. Самонадеянность — не самое подходящее слово.
      Акунин прочистил горло.
      — Вот поэтому я принес свои доказательства, сэр.
      — И за это я благодарю вас, — расплылся в широкой улыбке Трайс. — Так чем собирается платить картель?
      — Платить, сэр? За что?
      — За то, что вы все испортили. За то, что не справились с поставленной перед вами задачей.
      Акунин снова прочистил горло и подался в кресле вперед.
      — Не уверен, что правильно понял вас, первый управляющий. Вас подвел Фекла. Он и агенты, которых вы послали ему в помощь. Они провалили задание. Я же здесь только…
      Трайс приложил палец к его губам и задумчиво уставился в потолок.
      — Одну минутку. Фекла. Разве не он был старшим в картеле?
      — Да, он бы…
      — Он представлял картель?
      — Да, сэр, н…
      — А теперь, когда он мертв, эту роль играете вы?
      — Да, первый управляющий, — кивнул Акунин.
      — Значит, теперь вы старший в картеле?
      — Думаю, что я.
      — Значит, картель… — Трайс помедлил, — в полном составе не смог справиться с моим поручением?
      — Ну, можно и так сказать…
      Трайс кивнул Ревоку. Торос выхватил лазерный пистолет и выстрелил Акунину в затылок. Труп капитана ударился головой о низкий столик, разбив стеклянную поверхность. Ревок повел оружием в сторону и обнаружил, что на него уже смотрит болтерный пистолет Люциуса Уорны.
      — В этом нет необходимости, — произнес Трайс. — Ревок, уберите оружие. И вы тоже, Уорна. Капитан Сайскинд?
      — С-сэр?
      — Мне необходим новый глава моего картеля торговцев, свежая кровь. Старые оказались слишком ненадежны. Мне кажется, что вы подойдете куда лучше. Что скажете?
      — Я скажу, — улыбнулся Сайскинд, — убери болтер, Уорна.
      Охотник за головами повиновался.
      — Возвращайтесь на ваше судно и ждите инструкций, — сказал Сайскинду Трайс. — Я отправлю к вам клерков с копиями контрактов. Теперь все будет по-взрослому, Сайскинд. Вы к этому готовы?
      Сайскинд кивнул.
      — Что насчет Ануэрта?
      — Оставьте его мне.
      Сайскинд и Уорна отбыли. Ревок опустился на колени возле Ануэрта.
      — Что видишь? — спросил Трайс.
      — Он мало что знает. Рейвенор был осторожен. Но коротышка действительно доставил сюда инквизитора.
      — Если Рейвенор действует тайно, значит, ему известно, что помощи ждать неоткуда и даже местным ордосам нельзя доверять. Что ж, это очень мудро. Значит, он работает по условиям… Как там это называется?
      — Особые обстоятельства, сэр.
      — Вот так. Значит, он абсолютно никому не подчиняется. И потому адски опасен. — Трайс глубоко вздохнул. — Пора заканчивать с осторожностью, Торос. Развяжи руки псайкерам, спусти с цепи всех секретистов. Найди Рейвенора и сожги его для меня.
 

      Рука Заэля, подносящая бокал с ликером к его губам, остановилась на полпути, и мальчик посмотрел наверх. Бокал выскользнул из пальцев и разбился на полу у ног. Он, казалось, даже не заметил этого.
      — Заэль? — спросил я.
      — А вы ничего не почувствовали? — спросил он. — Это было настолько отчетливо, что вы должны были…
      Я собирался ответить, когда это настигло и меня. Внезапно возникший поток пси-энергии. Отдаленный, но очень мощный, разливающийся по улью. Я ощутил его, когда тот возник. Заэль же, со своим даром предвидения, почувствовал поток заранее.
      Тщательно прикрыв свое сознание обманками, я потянулся туда. Обширное пси-пространство Петрополиса казалось мне размытым пятном, образованным унылыми красками и фантомами сознаний, в котором двигались пять отчетливых крапин света. Яркие, будто вспышка сверхновой, они поднимались над стеками и пиками.
      Пятеро псайкеров, обладающих высоким потенциалом, только что покинули тела и спроецировали свои сознания на городской улей. Они охотились, выслеживая кого-то. Некоторые из них плевались огненными жемчужинами, прокатывавшимися по крышам домов, другие будто шарили по земле поисковыми прожекторами.
      Установить, кто они такие, не представлялось никакой возможности, но я был уверен, что среди них не было того псайкера, которого я видел четыре ночи назад вместе с Трайсом в дипломатическом дворце. По моей оценке, с двумя из них я вполне мог справиться, но сразу с пятью… Они прямо сочились грубой самоуверенностью и мастерством, напомнившими мне Кински.
      Я не мог позволить им обнаружить себя. По моему приказу Фраука воспользовался своей неприкасаемостью, скрыв от посторонних глаз меня, Заэля и «Дом грусти».
      Я нашел Карла на кухне. Он совершал набег на кладовую, нагружая поднос мясной и сырной нарезкой и ломтями подсохшего хлеба, выуживая их из приобретенных нами коробок с провиантом. Во рту у него уже торчала гусиная ножка.
      — Што шлучилось? — пробормотал он, не вынимая ее.
      — Что-то серьезное, — воспользовался я динамиками. — Мне необходимо, чтобы ты вернулся за клавиатуру.
      Он бросил взгляд на груду еды на своем подносе.
      — Оставь, — сказал я. — Еще успеешь.
      Карл отставил поднос, но, зашагав за мной по коридору, продолжил жевать гусиную ножку. Есть с таким удовольствием — для Карла было необычно. Как правило, он привередничал в еде и демонстрировал за столом великосветские манеры. Кроме того, он всегда старательно соблюдал диету и следил за стройностью фигуры.
      К тому времени, как он вернулся к своим когитаторам, Карл уже обгрыз все мясо и бросил кость в корзину для бумаг. Продолжая жевать, он вытер жирные губы тыльной стороной руки и уставился на экран.
      — Что-то и в самом деле происходит, — согласился он, набирая команды на клавиатуре и выводя всевозможные массивы данных.
      — В городе прямо сейчас действуют как минимум пять псайкеров, — сказал я.
      Проглотив последний кусок, он снова застучал по клавишам, вызывая новые потоки электронной информации. Осознав, что обе его руки жирные и скользкие от гусиной ножки, он небрежно вытер их о подол своей мягкой кремовой шелковой рубашки.
      — Министерство приведено в повышенную готовность. Магистратум тоже. Какая-то тревога, — сказал он, подцепляя ногтем застрявший между зубов кусок мяса. — Сэр, если сравнивать, что происходит сейчас, с тем, что было, когда покушались на Трайса, то тогда они просто едва ползали. Открыт полномасштабный сезон охоты. Они что-то ищут, и ищут это изо всех сил.
      — Есть какие-либо предположения, Карл?
      — Передачи министерства закодированы, — пожал он плечами. — Шифр сложный. Я не смогу его взломать. Во имя Трона, это самый странный код, который я когда-либо видел. Такое ощущение, что они даже не пользуются словами.
      — Хорошо, оставь это. Они обнаружили червя, внесенного нами в Информиум?
      — Пока нет, сэр.
      — Они и не должны, но на всякий случай следи, вдруг у них получится.
      Я развернул кресло, поворачиваясь к Матуину.
      — Упакуй наши вещи, Зэф, — сказал я. — Может быть, нам придется быстро уходить.
      Он кивнул.
      — Пусть Заэль поможет.
      — На тот случай, если нам придется быстро уходить, — спросил Зэф, — у вас есть мысли, куда мы сможем отправиться?
      — Свяжитесь с доктором Белкнапом. Вдруг он сможет помочь.
      Зэф помедлил, будто не решаясь покинуть комнату.
      — Что случилось?
      — А как насчет остальных? Кыс, Нейла и Кары? Пока Фраука включен, они предоставлены сами себе.
      — Все идет так, как и должно идти, — сказал я.
      На пятом часу диспетчерской работы Кару стало охватывать оцепенение. Спина болела, пальцы начали неметь. Хуже всего, что устало и ее сознание: постоянный шум, стоявший в зале пневматической рассылки, скудное освещение, немилосердный темп работы, «скрип-скрип-скрип», долетающее от мультиграферов, расположенных за соседней дверью. Документы, которые она пыталась прочесть перед отправкой, были зашифрованы или заполнены цифрами. Она испытала горечь поражения, разрываясь между монотонной физической работой и попытками разобраться в цепочках бессмысленных цифр.
      И они действительно были бессмысленны. Примерно первый час дежурства Кара предполагала, что пачки данных, проходившие через ее руки, только кажутся непонятными, потому что она была новичком и не понимала еще комплексности кодировки и языка Администратума. Но теперь она была уверена, что все совсем не так. Каждая поступавшая или уходившая стопка листов была абсолютно бессмысленной.
      Возле ее рабочего места появился сборщик со свежим грузом. Он не произнес ни слова и даже не посмотрел на нее, бросая папки в коричневом переплете в ее корзину. Она взяла верхнюю, считала с обложки код отдела, а затем заглянула внутрь.
      Все то же самое, что и раньше. Папки и отдельные документы были помечены особым идентификатором, обычно представлявшим собой маркер, который подразумевал, что их нужно переслать из отдела анаграммистов в зал шифровальщиков или наоборот. Но само содержимое было тарабарщиной. Ни текста, который можно было бы прочитать, ни заголовков, ни параграфов или оглавления, ни графиков или результатов, ни минут разговора, ни пунктуации или синтаксиса. Только отделенные странными промежутками колонки литер и цифр, иногда идущих по отдельности, а иногда и вперемешку. Не казалось даже, что они написаны на каком-нибудь неизвестном ей языке. Она просто обрабатывала пачки документов, заполненных «белым шумом».
      От одного только вида этих строчек у нее начинала кружиться голова.
      Она подскочила на месте, когда рядом неожиданно раздался грохот, и быстро захлопнула папку. Сервитор только что вывалил груз пустых цилиндров в сетку, стоявшую возле ее ног и напоминавшую загрузочную воронку орудия, полную тяжелых стабберных зарядов. Кара выудила один из них, упаковала внутрь папку и отправила по соответствующей трубе.
      Кара знала, что чувствовала бы себя увереннее, если бы Рейвенор посмотрел сейчас ее глазами и тоже все проверил бы. Но с тех пор как он неожиданно замолчал час назад, она больше его не слышала.
      — Босс? — прошептал Нейл в рукав, делая вид, будто закашлялся.
      По-прежнему ничего. Вот это хуже всего: когда постоянно слышишь чей-то голос в своей голове, без него начинаешь скучать.
      Он толкал тяжелую тележку по одному из главных коридоров — просто еще один сборщик в беспорядочной толчее, который следует за отметками, направляющими его к очередному пункту назначения. Никто не разговаривал, но вокруг стоял постоянный шум: шаги, скрип колес, грохот сервиторов, хлопки пневматических труб, спорадические гудки или звонки вызовов. Казалось, будто его погребли в глубине работающих гигантских часов, среди пружин, винтиков и других подвижных механизмов.
      «Впрочем, — подумал Нейл, — каким бы сложным ни было устройство часов, в них все упорядочено». Здесь же все скорее походило на внутренности какого-то непостижимого механизма, созданного безумцем, гением или обоими сразу.
      «Слишком уж ты стал впечатлительным, Гарлон», — сказал сам себе Нейл.
      В этот раз его целью был зал обработки данных, расположенный на девятнадцатом этаже. Добравшись до места, он встал в конец очереди сборщиков, дожидающихся возможности войти. Гарлон отдыхал, облокотившись на ручку тележки, пока очередь медленно ползла вперед.
      — Долгий денек, верно? — обратился он к сборщику, стоящему перед ним.
      Тот безучастно посмотрел на него и снова отвернулся.
      Нейл пожал плечами и окинул взглядом поток рабочих, движущихся по коридору. Позади него в очередь встал еще один сборщик. Гарлон повернулся к своей тележке, со скучающим видом потянулся к бумагам и перевернул помятую, покрытую печатями обложку верхней папки. Внутри он снова обнаружил распечатки, состоящие из бессмысленных колонок литер и цифр. И то же самое было со всеми документами, в которые ему удалось сегодня заглянуть.
      «Может быть, они действительноничего и не означают, — подумал он. — Может быть, в Империуме просто не осталось данных, которые надо было бы обрабатывать, поэтому Администратум просто прогоняет через свои системы абракадабру, чтобы оправдать собственное существование». В столь бездушном и бессмысленном месте он вполне мог в это поверить.
      К нему протянулась рука, уверенным жестом закрывшая папку. Нейл распрямился и оказался лицом к лицу с нахмурившейся ординатой.
      — Эти материалы не предназначены для чтения, сборщик, — визгливым голосом произнесла ордината.
      Вместо того чтобы ответить, Нейл взял пример со сборщика перед собой и просто безучастно отвел взгляд.
      — Доставляйте. Собирайте. И не лезьте не в свои дела, — сказала ордината, отправляясь дальше.
      Наконец пришла и очередь Нейла войти в зал обработки. Этот был больше всех остальных, что он уже видел, размерами с трюм космического грузовика. Было невозможно представить, сколько же писарей и обработчиков размещается за длинными рядами информационных модулей и арифмометров. В сухом воздухе не затихала барабанная дробь пальцев, стучащих по кнопкам. В проходах бурлила привычная деятельность: сборщики раздавали или увозили папки, следили за происходящим ординаты, бегали посыльные, дрейфовали черепа-сервиторы.