— Кто-кто? — осторожно переспросил привратник.
      — Департамент сборов и пошлин, — вежливо повторила Кыс.
      Она продемонстрировала ему удостоверение, и мы с Нейлом последовали ее примеру. Человек посмотрел на бумаги с некоторой тревогой, но, похоже, поверил в их подлинность. Так и должно было произойти. Документы действительно были подлинными. Карл заставил сам Информиум сделать для нас их.
      Нам позволили пройти в вестибюль дома Страйксона. Особняк оказался мрачным и холодным: хотя день был серым и пасмурным, внутреннее освещение включено не было. За исключением тиканья огромного хронометра и хриплого карканья грачей в саду, не было слышно никаких звуков.
      — И что вам нужно? — спросил привратник.
      Мне он показался самым реалистичным объектом вокруг нас. Крепко сложенный мужчина среднего возраста был более похож на охранника, чем на привратника. Его словам и жестам явно недоставало мягкости и утонченности, которыми, как правило, обладают опытная прислуга и дворецкие.
      — Нам поручено провести проверку финансовой документации господина Страйксона, — сказала Кыс.
      — Что? Почему? — спросил человек.
      — Это мы будем обсуждать либо с самим господином Страйксоном, либо с юристом, имеющим полномочия говорить от его имени.
      Пока Кыс говорила, я изучил сознание привратника и узнал некоторые базовые сведения. Звали его Джерен Фелт, он являлся сотрудником службы безопасности, охранявшей дом Страйксона. Несколькими днями ранее, после какого-то инцидента в улье — известия о котором очень обеспокоили Страйксона, — штат дома был сокращен до службы безопасности. Фелту приказали занять место привратника и отвечать на все звонки. Произошло что-то очень серьезное, но Фелт имел слишком низкий чин, чтобы обладать всей информацией. Уверен он был только в том, что о неожиданном визите налоговых инспекторов Империума необходимо вначале доложить своему начальству.
      — Подождите здесь, пожалуйста, — произнес он и поспешно удалился, унося с собой наши удостоверения.
      —  Страйксон ожидает неприятностей, —отправил я.
      —  Скорее всего,- ответила Кыс, — он уже слышал, что Чайкова мертва, и понимает, что над картелью нависла потенциальная угроза. А он — самый видный ее представитель.
      Я мягко просканировал здание.
      —  Рядом с нами восемь человек. Нет, девять. Мы — причина всеобщей подозрительности и тревожности. Напряженности.
      Я ощутил, как Нейл залезает рукой под плащ.
      —  Нет. Я уже говорил тебе, как все необходимо сделать.
      Рука Нейла выскользнула обратно. Фелт возвратился. Наших удостоверений при нем не было, и он никак не прокомментировал их отсутствие.
      — Извольте проследовать за мной.
      Он повел нас через вестибюль в широкий холл с величественной лестницей. Потом мы прошли по еще одному коридору, миновали арку и оказались в просторном помещении, предназначенном для приема гостей. Это короткое путешествие оказалось весьма увлекательным. Я ощутил взведенные сторожевые турели, скрытые за дверьми вестибюля и наводящиеся на тепловое излучение наших тел, когда мы проходили мимо. Я ощутил охранников с хеллганами, расположившихся позади боковой арки коридора, и еще двух стражников с лазерными винтовками на лестнице, старающихся не показываться нам на глаза. Я чувствовал, как бьются сердца людей, прячущихся за дверьми гостиной и готовящихся ворваться с оружием в руках, если это потребуется. Я коснулся твердых металлических очертаний дистанционно управляемых плазменных орудий, притаившихся за фальшпанелью, нацелив на нас свои жерла. Я увидел электромагнитный блеск многочисленных пиктеров, следящих за нами, и мягко набросил на них пси-пелену, чтобы затуманить наш облик.
      Кроме того, я ощутил, как в соседней комнате секретарь тщательно проверяет наши удостоверения по закрытому вокс-каналу, связывающему его с Петрополисом.
      —  Все люди, находящиеся в доме, собрались вокруг нас. Они вооружены и готовы к действию. Кроме того, дом просто напичкан охранными системами и автоматическим оборонительным вооружением. Будьте осторожны, но не подавайте признаков тревоги. Пусть все идет, как идет.
      — Э, кхм… может быть, чаю? Или кофеину? — смущенно проговорил Фелт.
      Исходя из его поверхностных мыслей, у него за поясом брюк был спрятан шипострел, но привратник не был уверен, успеет ли быстро его выхватить. Он прикидывал, за каким из предметов меблировки можно будет быстро укрыться в случае, если все пойдет не так как надо.
      — Нет, спасибо, — сказала Кыс.
      Мы стояли и дожидались. Я почувствовал, что напряжение вокруг нас уже подходит к критической точке, охрана была готова взорваться практически по любому поводу. Отправив свое сознание в соседнюю комнату, я увидел, как секретарь разговаривает по воксу, зачитывает номера наших удостоверений, ждет и наконец, кивает.
      — Все чисто. Они не врут, — прокричал он.
      Автоматические орудийные турели были переведены в режим «безопасность» и отключились. Охранники опустили оружие и удалились.
      —  Мы прошли проверку.
      В гостиную вошел Афин Страйксон.
      Это был высокий мужчина с узким лицом, тонкими черными волосами и подвижными, умными глазами. Он носил дорогой костюм из темно-коричневого тарша. Войдя в комнату, Афин учтиво кивнул нам.
      — Меня не предупредили о вашем визите, — сказал он.
      Наши удостоверения были в его руках. Он отпустил Фелта мановением руки.
      — Департамент время от времени наносит особые визиты. Без предупреждения. Опыт позволяет нам судить, что предупреждение порой дает гражданам возможность спрятать нарушения, — улыбнулась ему Кыс. — Прошу простить, если мы доставили вам неудобства. Вы Афин Страйксон?
      — Да, это я. Так можете мне сказать, чем обязан?
      — Вы ведь недавно приобрели собственность на Юстисе Майорис? — спросил Нейл.
      — Да, так и есть. Девять месяцев назад я решил удалиться на покой и приобрел этот особняк.
      — Раньше вы были кораблевладельцем? — спросила Кыс.
      — Я был владельцем и капитаном. Семьдесят девять лет. Как говорится, поймал удачу за хвост и отправился сюда, чтобы насладиться ею. Послушайте, ведь мои финансовые агенты оформили все мои отчеты в вашем департаменте и выплатили все полагающиеся налоги. У меня все документы в порядке.
      — Действительно, — произнес Нейл.
      Он открыл маленькую черную папку и извлек из нее информационный планшет.
      — Ваши финансовые советники проявили максимум усердия и тщательности. Тем не менее, мы обнаружили одно упущенное ими несоответствие.
      Лицо Страйксона помрачнело:
      — Надеюсь, что вы ошибаетесь. Обустройство резиденции в этом мире мне обошлось в кругленькую сумму. Я делал все в точности по справочникам, оплатил услуги юристов. Мне пришлось выплатить немалый налог на то, чтобы департамент восстановил сведения о месте моего рождения. Кроме того, были дополнительные поборы, выплаты за оформление гражданства, компенсации. Для того чтобы стать — как бы это получше сказать — простым гражданином этого прекрасного мира, мне пришлось расстаться с неприлично крупной суммой денег. И я легко на это пошел. Не думал, что после этого с меня еще что-нибудь потребуют.
      — Конечно, не ожидали, — сказала Кыс.
      — Но, думаю, это вам лучше обсудить с вашими финансовыми агентами, — добавил Нейл.
      — Мы просто выполняем свою работу, — произнесла Кыс.
      — Знаю, знаю, — слегка улыбнувшись и успокаивающе подняв руку, произнес Страйксон.
      Я мягко прощупал его, пока он отвлекся на разговор. Серебряный кулон на его шее содержал довольно мощный пси-блокиратор, но это устройство не могло тягаться со мной. К тому времени, как он улыбнулся и поднял руку, я уже дезактивировал блокиратор и вторгся в его сознание.
      Там я обнаружил удивительную смесь раздражения и облегчения. Страйксону действительно доложили о гибели Чайковой. Его предупредил звонок Акунина. Тот был в ярости оттого, что Трайс отказался от встречи и обсуждения возникшей проблемы.
      — Этот ублюдок не воспринял меня всерьез, — сказал Акунин Страйксону. — Он думает, что Чайкову убрали конкуренты с черного рынка.
      — Но ведь это возможно, верно? — спросил Страйксон.
      — Мы ее выбрали в первую очередь потому, что она играла чисто, — сказал Акунин. — Против нее не осмелился бы выступить ни один клан преступного мира. Будь осторожен, Афин. Если кто-то начал на нас охоту, то ты будешь следующим. Тебя легче найти, чем остальных.
      Напуганный Страйксон заперся у себя и стал ждать худшего. Когда мы постучались в двери, его нервы не выдержали. Он был готов удариться в панику. А теперь выяснялось, что его всего лишь посетили официальные представители налогового департамента. Облегчение его было невероятным. Ведь на какое-то время ему показалось, что какая-то карающая сила, уничтожившая до того Чайкову со всей ее свитой, настигла и его. Но все равно он был рассержен. Оперативные работники министерства, контролировавшие оформление документов, уверяли его, что проблем с департаментом сборов и пошлин не возникнет. Это было одно из преимуществ, дарованных Тринадцатым Контрактом.
      В его поверхностных мыслях я видел все то, что он считал скрытым и что, как он боялся, могло выплыть наружу. Недекларированное имущество, незаконное владение акциями, подставные счета, неоплаченные долги за…
      Тут мне пришлось остановиться. Я не собирался врываться в его сознание и выворачивать его наизнанку. Мне не хотелось, чтобы он осознал, что происходит. Данная форма телепатической манипуляции родственна гипнозу, мягкому убеждению, заманиванию. Его разум был настолько занят финансовыми проблемами, что был готов выложить все, что угодно.
      — Господин Страйксон, — впервые за время встречи заговорил я. — Дело касается технологических пошлин.
      Я произносил слова, придавая голосу Матуина мягкий тон, оказывая гипнотическое воздействие на его восприимчивое сознание. Слова подкреплялись телепатическим эхом. И именно это эхо пробирало его до глубины души.
      — Технологических пошлин?
      — На продажу вашего судна «Букентавр» . Если аффидавиты фискальных прибылей и отступные письма, заверенные вашими агентами, точны, то значение налога постановки на якорь и коммерческие сделки выше на тридцать два процента.
      На самом деле ошибка была в двадцать шесть процентов, но мне необходимо было его смутить. Удивленным разумом куда легче управлять.
      — Тридцать два?
      — Один только владелец пристани недополучил девять десятых прибыли. Но сильнее всего нас заботит заключение торговых сделок — основное поле деятельности нашего департамента. Печати на перевозку были просрочены на…
      —  Восемь лет.
      - Восемь лет, — сказал Нейл, делая вид, что сверяется со своим планшетом.
      — Восемь лет? — произнес Страйксон, присаживаясь.
      —  И неправильно заявлен тоннаж.
      - И неправильно заявлен тоннаж, — сказала Кыс.
      —  «Букентавр» — судно седьмого класса.
      — Поскольку «Букентавр» — судно седьмого класса, — закончила она.
      — О Трон, — прошептал Страйксон. — Так сколько я еще должен?
      — На текущий момент, — произнес я, — учитывая пени, вы должны…
      —  Должны, Афин, сказать нам, как долго вы работали на картель?
      Слишком захваченный мыслями о возникших финансовых проблемах, Страйксон пожал плечами.
      — Не более четырех лет. — Он думал, что рассказывает нам о грузовых печатях.
      —  Кто пригласил вас?
      — Акунин и Выголд.
      —  Сколько рейсов к Оплавленным Мирам вы совершили?
      - Девять, — пробормотал Страйксон, полагая, будто только что объяснил нам, как трудно было просчитать фискальный резерв, чтобы увеличить закладную ставку при продаже корабля.
      — Да, это всегда не просто, — произнес я вслух.
      — Сделкой занимались брокеры от Навис Нобилите, — сказал Страйксон. — Это было просто ужасно. Мне необходимо выпить кофеина. Желаете кофеина?
      —  Вам не нужен кофеин.
      — Мне не нужен кофеин, — сказал он, снова опускаясь в кресло. — Простите, о чем вы только что спрашивали?
      —  Почему вы вышли из картеля?
      - Я уже достаточно заработал. Точнее говоря, больше, чем мог мечтать. Я устал от космоса. И тут представилась хорошая возможность… — Он помедлил, поднял взгляд и озадаченно забормотал: — Неужели… я только что рассказал, почему вышел из дела?
      Я слегка сжал свою ментальную хватку, точно борец, меняющий захват.
      —  Нет, Афин. Вы только что рассказывали мне, на кого работали. Кто организовал Тринадцатый Контракт?
      — Ах да. Всем шоу заправлял Акунин. Начиналось все с него и Феклы. Потом уже они набрали всех остальных. Акунин любил бахвалиться тем, что заказы поступают от самого Жадера Трайса. Но, как однажды мне рассказал Фекла, это была болтовня. Акунину нравилось делать вид, будто бы он напрямую связан с главным управляющим министерства. На самом деле приказы поступали через секретистов.
      —  Кто такие секретисты?
      Страйксон посмотрел на нас и улыбнулся. Ему казалось, будто бы он радостно рассказывает нам, что брокерам Навис Нобилите нельзя доверять продажу хорошего корабля, если они могут с этого навариться. Но рот его говорил:
      — Не знаю. В этом-то и суть. Секретисты работают тайно. Они несут волю Диадоха. Они прикрывают его деятельность и защищают его. И они чертовски хорошо справляются с этой задачей. Трон, не хотелось бы мне перейти кому-нибудь из них дорогу! Однажды за ужином я повстречался с одним из них. Его звали Ревок. Главный контакт Акунина. Этот человек ужасен. Каменный убийца.
      —  Что еще вы можете рассказать мне об этом Ревоке?
      - Практически ничего. Мне запомнились только его желтые глаза. Чертовы желтые глаза… — Голос Страйксона затих.
      Впоследствии он помнил, что сказал нам только:
      — Никогда не доверяйте брокерам. Они не включают в свои оценки налоги на сверхприбыли и пытаются ухватить тринадцать процентов выгоды при продаже.
      —  Кто такой Диадох?
      — Наследник. Преемник. Тот, что должен быть!
      —  Жадер Трайс- Диадох?
      Страйксон громко рассмеялся и поднялся из кресла.
      — Ну, конечно же, нет! Он только его главный помощник! Правая рука Диадоха.
      —  Сядь.
      Он резко сел, подчинившись мне.
      —  Значит, Диадох стоит выше, чем главный управляющий?
      - Да. Конечно, — тихо проговорил Страйксон. Глазами Зэфа я поглядел на Кыс и Гарлона.
      —  Какова цель Тринадцатого Контракта?- Чарующий голос Кыс прозвучал в его голове.
      Страйксон посмотрел на нее.
      — Доставка систем обработки данных с Оплавленных Миров, а в особенности со Спика Максимум. Мы должны были поставлять их министерствам Юстиса Майорис.
      —  Зачем?
      Страйксон заморгал.
      — Честно говоря, не имею понятия, — сказал он. Он не лгал.
      — Давайте посмотрим ваши налоговые декларации и компенсационные выплаты, — произнес я.
      — Ох, ладно… — вздохнул Афин Страйксон.
 

      К концу дня город за окнами размыло дождем. В такой час в офисе особого отдела обычно бывало людно. Но этим утром представители департамента внутренних расследований временно отстранили всех от службы, а техники демонтировали все когитаторы и унесли их вместе с горами картонных коробок, набитых бумажными отчетами.
      В офисе стояла траурная тишина. Выключены были даже системы вентиляции. Рикенс мерил шагами зал, постукивая тростью. Все это было неправильно. За все годы своей преданной службы он никогда…
      Он услышал, как за его спиной открылся люк, и обернулся. Санкельс, огромный и похожий на ходячую бочку в своей униформе, прошел между пустыми столами и встал возле Рикенса. В отличие от сутулого начальника особого отдела Санкельс имел прямую спину, был значительно моложе, выше и массивнее. Он посмотрел на Рикенса из-под полуопущенных век.
      — Вы получили мое послание?
      — Да, — сказал Рикенс.
      — Так будет лучше, — произнес Санкельс. — Человек с вашим послужным списком и такой отличной репутацией имеет хорошие перспективы после отставки. Просто подумайте над этим. Начинается ужасная неразбериха, Рикенс, и вам незачем тонуть в ней. Тихий уход на пенсию, отставка по состоянию здоровья. У вас будет стабильная пенсия. И главное, вы не будете запятнаны, если что-нибудь всплывет в процессе расследования.
      — А вы, как только я уйду, сможете навести здесь свои порядки?
      — Если говорить по-простому, — сказал Санкельс и протянул руку. — Ну, так как?
      — Что — как?
      — Пора на отдых, представитель Рикенс?
      — Вы честно думали, что я сдамся и упрощу вам задачу, Санкельс? — спросил Рикенс.
      Глава департамента внутренних расследований побагровел и убрал руку.
      — Не делайте этого, — прошипел он сквозь зубы. — Не стоит даже пыта…
      — Я офицер Имперского Магистратума, — произнес Рикенс. — Я давал присягу защищать законы государства и правосудие Императора Человечества. Я стою на страже кодексов и прав, гарантирующих нашу общую свободу. И не собираюсь отходить в сторону или помогать вам.
      Санкельс вначале отвернулся и собрался уйти, но затем вновь резко метнулся обратно, нацеливая палец прямо в лицо Рикенсу. Представитель Магистратума вздрогнул.
      — Вы даже не представляете, с чем имеете дело! — закричал Санкельс.
      — Действительно, не представляю, — спокойно признал Рикенс. — Я абсолютно не понимаю, что происходит и почему департамент внутренних расследований пытается укутать все великой тьмой. Мне ясно только то, что мой департамент наткнулся на что-то очень важное и потому был выбран козлом ощущения.
      — Вы…
      — Я закончу то, что начал говорить, Санкельс. Мне известно, что ваш отдел тесно связан с министерством торговли субсектора, как известно и то, что вы сами напрямую связаны с его главой. Не стану ставить под сомнение то, что попытка покушения на жизнь управляющего Трайса, совершенная прошлой ночью, была угрозой всем нам. Признаю, что могут существовать какие-то внутренние секреты и государственные тайны, к которым я не могу быть допущен. Но я не позволю, чтобы мой отдел принесли в жертву. Если я уйду в отставку, никто не будет проводить расследования. Ничто не сможет воспрепятствовать быстрому и полному уничтожению отдела по расследованию особых преступлений.
      Рикенс достал из кармана плаща стопку бумаг.
      — Сегодня, сэр, я списался с Юстициарием, департаментом Адвокатуры и управлением Арбитрес субсектора. Я советовался с юрисконсультом. Если я откажусь уйти в отставку, вам придется открыть в отношении меня судебное преследование. А это в любом случае приведет к полномасштабному расследованию происшествия. Все вскроется. Никаких больше тайн. Если обвинения, выдвинутые вами против моего департамента и служащих в нем людей, верны, вы сможете доказать это при разбирательстве дела Юстициарием. И если мы виновны, пусть нас признают виновными. Я не собираюсь участвовать в этом тайном перевороте и незаконной узурпации власти департаментом, который, на мой взгляд, и без того уже слишком могуществен. Отдел внутренних расследований, Санкельс, лишь исполнитель закона, а не сам закон.
      — И вы откажетесь от спокойного ухода на пенсию только для того, чтобы доказать это утверждение?
      — Я не уйду, Санкельс. В этом мой долг перед Троном.
      Санкельс медленно смерил Рикенса взглядом.
      — Расследование и суд уничтожат вас, Рикенс. Ваша репутация, ваше доброе имя. Я пытался избавить вас от позора и забвения.
      — Не думаю, что вы пришли за этим, — сказал Рикенс, обходя Санкельса и направляясь к двери. — Я ухожу домой. Завтра же утром я первым делом отправлюсь к консулу Юстициария, чтобы приготовиться к этому вашему расследованию. Несомненно, они затребуют доступ ко всем тем бумагам и электронной документации, которую вы изъяли из этого офиса. И я уверен, мне сразу же порекомендуют связаться с орденом Инквизиции, чтобы проинформировать их о предстоящем суде.
      Санкельс уже собирался что-то сказать, но потом сжал губы.
      — Доброй вам ночи, сэр, — сказал Рикенс, покидая комнату.
      Санкельс постоял немного в одиночестве, а затем достал из мешочка на поясе мобильный вокс. Он выбрал защищенный канал.
      — Это Санкельс. Мне необходима встреча с главным управляющим в самые кратчайшие сроки.
      Орфео Куллин потягивал крапивный чай и предавался чтению, когда его без предупреждения навестили представители Братии. Начинало смеркаться, и климат-контроль в номере Регентства Вайсроя противостоял ненастью, бушующему за окнами. Куллин сидел за столом, заваленном старыми рукописями, книгами и документами древности, закодированными на планшеты. Том, что Орфео сейчас держал в руках, был написан на одном из ксенокодов, и приходилось, словно театральный бинокль, держать перед глазами громоздкий оптический переводчик. Под столом играла симивульпа.
      Орфео Куллин уже почти полностью забил память информационного планшета извлечениями. Энунция. Его терзало любопытство. Может ли это быть правдой?
      — К вам пришли из Братии, — произнесла Лейла Слейд.
      — Уже? — Куллин опустил бинокль.
      — Мне сказать им, что вы заняты?
      — Нет, я в их полном распоряжении. Приведи их. Но, Лейла…
      — Да, сэр?
      — Прошу тебя, будь начеку.
      Она кивнула и пригласила монахов.
      — Брат Артуа. Брат Стефой, — поприветствовал их Куллин, поднимаясь из кресла.
      Мужчины поклонились. «Сегодня они не столь учтивы», — подумал Куллин. Их настоящие глаза были закрыты повязками.
      — Мы смотрим на вас, Орфео Куллин, — сказал Стефой.
      — Я не ждал вашего визита, — сказал Куллин. — Желаете выпить?
      — Нет, спасибо, — ответил Артуа.
      Он достал из кармана сложенный шелковый платочек и развернул его своими изувеченными пальцами. В платке хранился покореженный кусочек фокусирующего кольца.
      — Вы просили его для своей коллекции.
      Куллин взял осколок и принялся разглядывать.
      — Замечательно. Благодарю вас. Но не думаю, что вы пришли только затем, чтобы отдать мне эту вещицу.
      — Нет, — сказал Стефой. — Магус-таинник попросил доставить вам свежую информацию по пророчеству.
      — Согласно вашему совету, — сказал Артуа, — Братия изучила линзу, чтобы выяснить, какие детерминативы могли измениться и как произошедшее могло отразиться на вероятности пророчества.
      — Думаю, вам будет приятно узнать, что процент вероятности не уменьшился. На самом деле, — произнес Стефой, — он, может быть, даже вырастет. Хотя Трайс до сих пор жив, его детерминативная роль изменяется.
      — Так я и предполагал. Трайс напуган и будет осторожничать. Он будет держаться в стороне, чем очень нас обяжет. Отлично. Я рад.
      Артуа извлек из кармана кусочек бумаги.
      — А вот и один из свежайших детерминативов, чья роль стремительно выросла за последние десять часов.
      — Интересно. Его роль отрицательна? — спросил Куллин.
      — Нет, он оказывает позитивное воздействие, — ответил Артуа.
      Куллин взял бумажку и прочитал написанное на ней слово.
      — Опять имя. Нам известно, кто это? На что оно указывает?
      — Пытаемся выяснить, — ответил Стефой.
      — Белкнап, — пробормотал себе под нос Куллин. — Белкнап…
      Добрый доктор ушел, чтобы вернуться только на следующий день. Кара спала, и в «Доме грусти» было тихо. Карл Тониус оставил свои гудящие когитаторы и стену, обклеенную бумажными карточками, и зашагал по коридорам и лестницам дома, намереваясь прочистить мозги и дать отдых рукам.
      Он чувствовал себя больным и знал почему. Карл старался выкинуть это из головы, но ничего не получалось. Ломка. Нельзя было доводить до этого. Нельзя. Карл понимал, что совершает большую глупость и что если он не остановится, то все выплывет наружу и будет…
      Все будет очень плохо.
      Карл остановился перед зеркалом в прихожей. Он увидел себя: утомленного и явно больного. Его кожа была бледной и сухой, под глазами образовались темные мешки. «Но, тем не менее, — подумал он, — я все еще выгляжу потрясающе». Черные туника и брюки, черные ботинки. Сегодня он выбрал скромную утонченность, изящно подчеркнутую казуритовой брошкой на отвороте.
      Затем Карл понял, что делает. Он смотрит в зеркало. Смотрит в зеркало, в зеркало, в…
      Он попытался отвести глаза, но его затянуло уже слишком глубоко. Тониус отправился в свою комнату, открыл потайное отделение саквояжа и достал оттуда один из красных бумажных свертков.
      Он развернул его трясущимися руками, сделал глубокий вдох и уставился во флект. Какие чудеса он увидит в этот раз? Какой экстаз он…
      Он ослеп. Нет, не ослеп. Оглох. Нет, не оглох…
      Падение. Он падал. В яму, наполненную чернейшим дымом Старой Ночи… И вспыхивали забытые светила, проваливаясь в забвение, и охающее стенание потрескивало, точно ненастроенный вокс.
      И что-то кружило рядом в темноте, сопровождая его в бесконечном падении… Рот Тониуса раскрылся в крике, но не издал ни звука.
      Рядом мчалось нечто бледное и холодное и в то же время пылающее, нечто страдающее от боли и изувеченное, нечто древнее.
      Нечто ужасное. Необъятный, невыразимый страх скрутил тело Карла Тониуса и задышал, точно зверь, за стенкой его глаз.
      Кровь Карла превращалась в лед, потрескивающий в венах. Сердце остановилось, налив грудь мертвой, свинцовой тяжестью. Его глаза наполнились огнем.
      И он умер.
 

      Жуткий, ошеломляющий удар сотряс его затылок. Это оказался пол. Он лежал на спине, дергаясь и издавая горлом булькающие звуки, но затем затих.
      Секунды текли с неторопливостью ледника. Когитаторы, переведенные в автоматический режим, пощелкивали и гудели. Свет ламп играл на коробочке с загадками и осколках флекта на полу.
      Карл неожиданно захрипел и сел. Одышка терзала легкие, глаза постоянно смаргивали. Он пытался вспомнить, где находится. И кто он. Во рту тек отвратительный привкус.
      Он огляделся и начал вспоминать. Увидел лежащий рядом с ним на полу флект.
      — О боги… — пробормотал Тониус. Глупо, глупо, глупо…
      Он с трудом поднялся на ноги. Кожу под холодной и промокшей от пота одеждой покрывали мурашки. Он старался не думать о том, что увидел в этот раз. Глупо! ГЛУПО!
      — Плохой приход, — произнес он дрожащим голосом. — Ничего больше. Просто плохой приход. И все это только твоя дурацкая ошибка…