Позывной - 'Кобра'

"Смертники" пошли на такой бессмысленный, с военной точки зрения, шаг из принципа. Дворец плотно окружен российскими войсками. Попытки наших мелких групп и одиночек прорваться туда оканчиваются безрезультатно. На дворец была сброшена мощная авиабомба. Она пробила шесть этажей и взрывом сильно повредила здание. Верхние этажи сметены артиллерией, стены изрешечены снарядами. Однако дворец держится. Перед отходом мы натаскали "смертникам" побольше воды и пищи. Они поклялись на Коране лучше взорвать дворец вместе с собой, чем уступить его российским войскам.
      -- В-четвертых, говорят, что Дудаев якобы платит каждому "наемнику" по тысяче долларов в день. У нас таких денег просто нет. За тысячу долларов я бы лучше купил пару автоматов у тех же россиян и вооружил бы своих братьев. Вон они стоят, балбесы. Одному 13, другому 15 лет. Ходят за мной по пятам, просятся на передовую. Они считают, что не смеют показаться на глаза друзьям, прежде чем не побывают в бою.
      -- Мы встречали добровольцев -- русских, украинцев, даже одного киргиза, откуда-то из Ошской области. Русские, жители Грозного, взялись за оружие после гибели своих близких под российскими бомбами.
      -- Многие чеченцы помогают нам деньгами. Все то оружие, которое ты видишь у нас, было закуплено на черном рынке. Один бизнесмен продал свою иномарку и приобрел два крупнокалиберных пулемета ДШК, двенадцать автоматов и два подствольных гранатомета ГП-25 с боеприпасами. Остальное оружие, миномет и противотанковые гранатометы, мы добыли уже сами в бою. Пулеметы, правда, оказались хреновые: прогнулись штыри крепления стволов, и теперь невозможно их менять при перегреве. И вытащить их с передовой для ремонта невозможно. Так и стреляем, охлаждая стволы водой и снегом.
      -- Все мы, здесь сидящие, не профессиональные военные, и взялись за оружие всего лишь месяц назад. Мы связаны родственными узами, хорошо знаем друг друга. Пополнение идет постоянно из сел. Лишних и безоружных отправляем обратно: зачем рисковать? Нас здесь вполне хватает. Потери есть, но минимальные, Убитых обязательно вытаскиваем, иногда даже ценой других жизней, и отправляем в аулы.
      Наше село каждый день забивает одну корову. Вареное мясо и лепешки ежедневно доставляют сюда, в этот дом, а отсюда -- на передовую. Лишние продукты раздаем мирным жителям, сидящим в подвалах города. Там в основном остались одни русские, которым некуда больше податься.
      ...В нашу резиденцию потянулись люди. Приезд корреспондента не остался не замеченным. Похоже, что "беспроволочный телеграф" под названием "узун кулак" действует исправно. И вообще секретов друг от друга чеченцы не держат. Наш дом является чем-то вроде небольшого штаба.
      Из центра города вернулся пожилой разведчик. Ополченцы уединились с ним и внимательно выслушали. Затем представили его мне:
      -- Микрорайон окружен российскими войсками. Процветает мародерство. Российские офицеры раскатывают на "трофейных" иномарках. Окна богатых домов расстреливают из крупнокалиберных пулеметов "на всякий случай". "Подозрительных" чеченцев боеспособного возраста хватают на месте и часто тут же расстреливают. А с наступлением темноты стреляют по всему, что движется.
      Забежали два возбужденных бойца. Они поведали, что только что их отряд совершил лихой налет на позиции россиян. Здорово помогли две чеченские установки "Град". Правда, операция была назначена на 5 утра, а реактивные установки опоздали и начали обстрел в 8 часов. (Так вот кто нас разбудил!). Уничтожено 18 танков, 12 единиц бронетехники захвачено, в том числе танк Т-80. Убитых российских солдат никто не считал, их много. Свои потери --пятеро убитых, семь раненых.
      Как бы в подтверждение их слов загрохотала российская артиллерия. Похоже на залпы батареи самоходок типа "Гвоздика". Они бьют из города по горе, откуда недавно работали чеченские "Грады". Снаряды пролетают над нашим домом и взрываются резкими хлопками. Выходим на улицу. Однако, из-за тумана по-прежнему ничего не видно.
      ...Асланбек чем-то озабочен. Он говорит, что мне следовало бы получить официальную аккредитацию у дудаевского министра информации. В городе под видом мирных жителей и корреспондентов действуют российские корректировщики. Чеченцы таких расстреливают на месте.
      Едем в город. Через несколько кварталов нас останавливает чеченский пост. Дальше ехать нельзя. Впереди действуют российские снайперы. Уже убиты трое мирных жителей, среди них одна женщина. Вытащить их до наступления темноты вряд ли удастся. Чеченцев сильно раздражают бесшумные снайперские винтовки россиян:
      -- Никак не можем засечь, откуда они бьют -- сплевывает в сердцах ополченец.
      Возвращаемся обратно. Ополченцы спрашивают у меня о бесшумных винтовках. Я разворачиваю номер журнала "Солдат удачи" со статьей о "Винторезе". Они внимательно читают. Один из них, увидев изображение "Винтореза", восклицает:
      -- Я уже видел такое оружие у чеченского спецназа! По-видимому, это трофеи, захваченные у российских "коллег". Приходят четверо бойцов в белых маскировочных костюмах. Вооружены солидно: кроме автоматов на каждого, у них один РПГ-7 и три одноразовых гранатомета РПГ-26. Знакомимся. Это спецназовцы. На улице остался водитель сильно помятого УАЗика. Он ковыряется в моторе. Бойцов угощают. Здесь принято кормить всех, кто наведывается.
      ...Заходят двое ополченцев. Их группа только что вернулась из центра города. Потеряли убитыми пятерых. Троих сумели вытащить, а двое остались на улице. Не подпускают российские снайперы.
      Бойцы пьют чай и едят со сковородки жареное мясо. Советуются, что можно было бы предпринять в такой ситуации? Один из спецназовцев отвечает, что следовало бы поставить дымовую завесу.
      -- А если нет дымовых шашек?
      -- Можно использовать автомобильные покрышки: поджечь и катнуть с десяток автошин на улицу...
      Бойцы переглядываются и, не доев, торопливо уходят.
      ...Приходит высокий парень с автоматом, в вязанной шлем-маске. Самодельный разгрузочный жилет топорщится рожками с патронами. Здороваемся. Он задает мне стереотипные вопросы, на которые я уже устал отвечать. Медленно стягивает маску. Лицо серое, изможденное, громадный синяк на левой скуле. Взгляд мутный, ничего не выражающий. Вяло доедает мясо и долго пьет чай. Ополченцы шепчут мне, что этот парень три дня назад вышел из боя. Их отряд, начиная с 31 января, удерживал в центре города какой-то дом, по которому все время били танки и огнеметы. Похоже, что этот многократно контуженный боец до сих пор еще не пришел в себя. Поев, он как в замедленном кино, поднимает свой автомат, и сутулясь, уходит...
      Вваливается шумная толпа. Раздеваются, складывают в углу оружие. Пьют чай. Большой чайник с кипятком постоянно греется на слабом огне на газовой конфорке.
      Бойцы рассказывают о том, что только что гоняли по улице танк Т-72 и БМП, сдуру заехавшие в их район. Увидев ополченцев, бронетехника крутнулась на месте и паля со всех стволов, драпанула обратно. Ватага бежала за ними, однако, пешком их было не догнать.
      -- Если бы в этот момент подвернулся хоть какой-нибудь "Жигуленок", сетовали бойцы.
      Один из них повернулся ко мне:
      -- Хотите услышать анекдот? Едет по улице Грозного танк. Навстречу из-за угла выскакивает чеченец с гранатометом и целится. А на танке сидит другой чеченец и кричит: "Не стреляй, я просто жду, когда у него солярка кончится!"
      Посмеялись. Бойцы начали вспоминать другие забавные эпизоды из своей практики.
      Сняли с подбитого БТР крупнокалиберный пулемет КПВТ, приделали самодельную треногу и приспособили какую-то гашетку. Решили испытать. Дали очередь. Пулемет опрокинуло и придавило стрелка, зажав вместе с гашеткой. Боец вопит от боли, а КПВТ грохочет в небо, пока не кончились патроны. Пару ребер ему поломало и помяло внутренности. Пришлось горе-испытателя уложить в госпиталь. Его преемник теперь перед стрельбой навешивает в качестве противовеса тракторный двигатель. Так и воюет до сих пор с мотором на конце.
      Другой боец вспомнил про свою дуэль со штурмовиком СУ-25. В кассете зенитки у него оставался последний снаряд и нужно было срочно вставить следующую обойму, чтобы не прекращать стрельбы. А расчет весь разбежался, поскольку штурмовик, совершив противозенитный маневр, пикировал прямо на позицию. Бесконечно долгие секунды они держали друг друга на мушке. Пришлось выпустить последний снаряд и самолет, не выдержав, отвалил в сторону. Видимо, и у него кончились боеприпасы. Затем пилот на низкой высоте медленно облетел вокруг зенитки, внимательно всматриваясь в лицо своего противника, покачал головой и улетел восвояси.
      Завязалась оживленная беседа о борьбе с авиацией. Чеченцы сетовали, что ПЗРК типа "Игла" и "Стрела" по российским самолетам не стреляют, поскольку на них установлены электронные блоки системы опознавания "Свой-чужой". Поэтому были даже задумки закупить за рубежом американские ракеты "Стингер".
      Один из ополченцев повернулся ко мне:
      -- Вы не знаете, о чем это там недавно говорили с глазу на глаз Андрей Козырев с американским Госсекретарем? А вдруг американцы передали россиянам системы опознавания "Свой-чужой" "Стингера?" В таком случае, миллионы долларов, затраченные нами на закупку ракет пойдут псу под хвост?
      Бородатый спецназовец успокоил их:
      -- Свет не сошелся клином на американцах. Прекрасные ракеты можно закупить у англичан, французов и шведов.
      Однако ополченцев это не вполне устраивало.
      -- Когда еще там прибудут ракеты? А нельзя ли каким-то образом отключить системы опознавания у "Стрел" и "Игл"? Видимо, нужно будет найти опытного электронщика, задумались они.
      Я съехидничал:
      -- А зачем вы спалили "Тунгуски"? В Моздокской бригаде, штурмовавшей Грозный в ночь на 31 декабря, кроме танков и броневиков, между прочим, было еще шесть самоходок: ракетно-артиллерийских комплексов "Тунгуска". Они посерьезнее четырехствольных "Шилок". Все они были вами уничтожены.
      Ополченцы опять развели руками:
      -- Кто же знал, что так все повернется. Откровенно говоря, мы даже не рассчитывали продержаться так долго. Ну от силы неделю или две. У нас не было иллюзий на этот счет. Было лишь одно желание: подороже продать свою жизнь. Воевать мы ни хрена не умели, поскольку большинство из нас служило срочную в "стройбате" и автоматы держали только во время принятия Присяги. Теперь вот, за месяц, уже кое-чему научились.
      Я подумал: "Однако, эти ребята не так просты, как кажутся..." Задал вопрос:
      -- А что же в это время делали обученные подразделения?
      -- Их расколошматили русские еще в первых боях. Сейчас они доукомплектовываются ополченцами, прошедшими боевую обкатку, осваивают трофейную технику под руководством классных инструкторов -- пленных российских офицеров.
      -- В Грозном по-прежнему задействованы ополченцы, которые косяками прут повоевать со всех окрестных сел. Мелкие группы, обычно по пять человек, скрытно пробираются в тыл русским, наносят внезапный удар и тут же делают ноги. Иногда они напарываются на засады и гибнут. Поэтому в сводках боевых потерь чеченцев часто будет фигурировать цифра "пять".
      -- Мозг обороны города -- начальник Главного штаба Аслан Масхадов. Он запрещает применять крупные подразделения чеченцев и бронетехнику в городских условиях, как это практикуют россияне. Бронетанспортеры используются в исключительных случаях, при эвакуации раненных с поля боя.
      -- Представьте себе такую картину: например, мы выбиваем русских из какого-нибудь дома и оставляем там пятерых бойцов. Через некоторое время противник подтягивает туда, минимум, роту. Лупят по этому дому из пушек и огнеметов, затем штурмуют по всем правилам. И когда они захватывают здание, то обнаруживают там пять трупов чеченцев. Русские занимают оборону, в каждой комнате сажая по несколько человек. Мы в свою очередь собираем в кулак несколько групп ополченцев и, контратакуем, предварительно всадив в каждое окно по "фугасу" -- только ошметки летят. Поэтому у них потерь гораздо больше, чем у нас.
      -- А что такое "фугас"?
      -- Это две тротиловые шашки по 400 граммов, примотанные изолентой к головной части гранаты от РПГ-7. Есть тут у нас свой "кулибин" -- командир "абхазского" батальона -- Шамиль Басаев. Он научил нас также заливать в противотанковые гранаты бензин: когда бьешь по БТР, он мгновенно вспыхивает и снаружи и изнутри. Экипаж даже не успевает выскочить.
      -- Так что наши ополченцы сражаются успешно. Соотношение потерь один к ста.
      Я выразил сомнение по поводу достоверности этих цифр.
      В разговор включились спецназовцы.
      -- Масхадов -- голова. Он планирует лишь крупные операции и распределяет районы действий для отрядов ополченцев. А уж в своем районе каждая группа действует так, как считает нужным. Правда, бывают казусы, в основном из-за недисциплинированности ополченцев. Эти балбесы часто оставляют позиции, которые следует оборонять, и уходят в свободный поиск, поэтому противник также часто просачивается к нам в тыл. Особенно неприятно, когда у нас в тылу действуют их снайперы с бесшумными винтовками.
      Я спрашиваю у них, давно ли они воюют? В ответ спецназовец рассказывает о своем погибшем командире, Хамзате Гаургашивили.
      Хамзат
      -- Не подумай, что он грузин. Просто многие чеченцы в прошлом сменили фамилии, поскольку нам при советской власти не давали ходу. Настоящая фамилия Хамзата -- Саиев. Он бывший колхозный шофер, несколько последних лет провел в Москве. 27 ноября 1994 года, узнав об атаке Грозного "войсками оппозиции", бросил все свои дела и приехал в Чечню. 11-го декабря вступил в спецназ рядовым. Боевое крещение получил 18-го декабря под Петропавловским. В первом бою он подбил два БТР и грузовик ЗИЛ-131 с пехотой. 6-7 января уже командовал отдельной ротой спецназа. 18-го января погиб в бою, в день своего тридцатилетия. За весь период боевых действий в селе Войково, железнодорожного вокзала и в городе Грозный наша рота уничтожила около 500 и взяла в плен 30 солдат, подбила 150 единиц бронетехники, 5 боевых самолетов и 7 вертолетов. Собственные потери: 6 убитых и 6 раненых, один из них тяжело* .
      О Хамзате были передачи по радиостанции "Свобода" и по шведскому телевидению. Хамзат посмертно представлен к званию "Героя республики Ичкерия". Его именем сейчас называют новорожденных младенцев. После войны село Войково мы переименуем в его честь. Видишь ли, этот скромный парень оказался талантливым, прирожденным командиром. Он берег нас, а себя никогда не щадил, всегда первым поднимаясь в атаку.
      Он никогда не давал в обиду пленных российских солдат, жалел их, понимая, что они пришли к нам не по своей воле.
      Хамзат погиб случайно, когда пошел в разведку. Пулемет ударил почти в упор и он упал в двух шагах от замаскированной амбразуры. Увидев это вся наша рота не сговариваясь, тут же поднялась в атаку в полный рост и вынесла его тело под шквальным огнем, не потеряв ни единого человека.
      В тот же день тело Хамзата увезли в родное село.
      Молодой чемпион
      ...Ко мне подсел молодой спецназовец, бывший трехкратный чемпион России по вольной борьбе среди юниоров. Этот парнишка обладал к тому времени абсолютным рекордом по количеству уничтоженной бронетехники: 18 единиц.
      Смущаясь, он попросил меня объяснить принцип действия кумулятивной гранаты. Получив ответ, попросил:
      -- Эркебек, научи нас воевать!
      -- Ни хрена себе, это я должен учиться у вас, -- воскликнул я. Бойцы дружно расхохотались и сообщили, что разок его сильно контузило, когда стреляли из гранатомета, стоя спиной близко к стене: обратным выхлопом газов его выбросило из окна второго этажа. Теперь перед каждым выстрелом он непроизвольно оглядывался назад.
      -- Послушайте, парни, откровенно говоря, я не очень-то и верю вашим рассказам о соотношении потерь воюющих сторон. Потому что так не бывает. Коли и воевать толком не умеете и оружия своего не знаете, что же в таком случае помогает вам побеждать?
      -- Мы не можем этого объяснить, видимо, с нами Аллах! Например, в бою за здание депо железнодорожной станции, вместо того, чтобы забрасывать противника гранатами, чеченцы вскакивали в полный рост в дверные и оконные проемы и палили из автоматов. Как только кончались патроны, спрыгивали назад, чтобы сменить магазины и опять все повторялось сначала.
      Вообще-то профессионалам известны такие парадоксы. Недаром говорят, что "чемпиона никогда не победит вице-чемпион. Однако его может случайно побить дилетант."
      Однако тут есть и другие причины чисто технического свойства. Например, советских, а ныне и российских солдат всегда учили стрелять из автомата, поставив планку прицела на "П", то есть на прямой выстрел. Однако в городских условиях прицел всегда следует ставить на 100 метров. И стрелять следует не очередями, а беглым, но одиночным огнем. До ведения огневого боя мы, "Вымпеловцы", дошли "эмпирическим" путем в Афгане, а затем приему стрельбы "Флэш" нас учил один крутой международный террорист из Латинской Америки по кличке "Хорхе".
      Теперь понятно, что когда ошалевшие российские солдаты палили длинными очередями по бегущим чеченцам с дистанции 10-15 метров, вероятность попадания была не очень велика. Это мы уже проходили...
      В ближнем бою побеждает тот, у кого крепче нервы. Следовало бы всем крепко запомнить, что из пистолета стреляют на дистанции не более 5 метров, из АКСУ -- до 25, из АКС -- до 100, а из СВД -- до 300 метров!
      Бизнесмены
      Бизнесмен, приехавший с нами, достает толстую пачку денег и раздает бойцам, каждому по сто тысяч. Они принимают деньги молча, с достоинством, без слов благодарности, как само собой разумеющееся: кто-то должен воевать, а кто-то добывать финансы. Деньги между прочим, нужны даже на войне, поскольку базары работают круглосуточно несмотря на бомбежки.
      Этот бизнесмен раздавал не только свои: ему регулярно пересылают крупные суммы пожертвований на "нужды фронта" со всех концов России и стран СНГ проживающие там чеченцы.
      Он строил в Грозном огромный трехэтажный особняк. Часть крышу уже снесло снарядом. Он чертыхается и благодарит Аллаха за то, что не успел построить свое жилище: все не так обидно. А каково тем, кого война лишила крова?
      -- Скажи, Эркебек, разве нужна была нам эта война? Я потерял под бомбами мать. Двое братьев воюют и еще неизвестно, что с ними может случиться.
      Вечером к нам пришли поговорить о политике два солидных мужика. Мне такие никогда не нравились -- слишком самодовольные. Разговор не клеится. Они приглашают нас с Асланбеком смотреть телевизор (?!). Едем к ним домой. Высоченный забор из красного кирпича, через улицу -- огромный двор, в котором стоят МАЗы с рефрижераторами и "иномарки". Узнав, что я живу в подмосковном городе Железнодорожном, хозяин замечает:
      -- Ваши бандиты, между прочим, год назад забрали и до сих пор не вернули один мой рефрижератор.
      Прислуга возится с армейским дизель-генератором. Наконец, мотор заводится. Нас приглашают в дом. Двор -- розарий, дом -- дворец. Везде горит свет. Замечаю "тарелку" спутникового телевидения. Поят чаем, затем смотрим последние новости "Евровидения" на немецком языке. О Чечне всего два-три слова. Хозяин ругает западных журналистов, которых в Грозном хоть пруд пруди, а информации от них никакой. Я шепчу Асланбеку, что как только рассеется облачность, доблестные российские пилоты, пожалуй, обязательно воткнут сюда парочку бомб. Он отвечает, что это "воздушный замок", то есть дом, построенный на "воздушные деньги". Так что хозяин не особенно пострадает. У него еще несколько таких и не только в Чечне...
      Кто-то в Москве говорил мне, что богатые чеченцы, якобы платят дань российскому командованию за то, чтобы они не бомбили их дома. Однако все это чепуха. Российская артиллерия и реактивные установки методично лупят по квадратам. Вот опять вокруг загрохотали мощные взрывы. Снаряды не разбирают, где кто живет богатый или бедный, чеченец или русский. Обстрел не слишком волнует нас, так как над нами еще два этажа и чердак, снаряд просто не пробьет их.
      Глава 4. 20 января
      День
      Следующим утром поехали снимать разрушения. Русский мужичок-доходяга по имени Николай чинит свою лачугу. Ракета "Града" угодила в ветви дерева прямо над его крышей. Взрывом снесло чердак, выбило стекла. Стены и потолок пошли трещинами, все вокруг посечено осколками. Николаю повезло: не окажись на пути снаряд дерева, не разговаривал бы сейчас с нами. Хвостовая часть ракеты валяется неподалеку.
      Выехали за город. Взяли попутчиков-ополченцев. У одного из них самодельная винтовка под автоматный патрон 7,62 мм. Фотографирую. Стоит густой туман и низкая облачность, поэтому авиация бездействует. За них отрабатывает артиллерия. Мы на максимальной скорости проскакиваем опасный участок дороги. На перекрестке продолжает торговать раздолбанный в щепки базарчик.
      Ополченцы выходят из машины. Подсаживаем старика. Он потерял всех родственников, пока шесть дней просидел в подвале без пищи во время бомбежки города. Сейчас мотается по госпиталям и соседним селам в надежде отыскать своих близких. Колоритное лицо. Фотографирую его. Заезжаем в богатое село --родину знаменитого танцора Махмуда Эсамбаева. Разрушений нет, везде кипит нормальная жизнь. Подвозим старика до госпиталя на окраине села и возвращаемся на трассу. По дороге гордо дефилирует стройный джигит в самодельном разгрузочном жилете, с новеньким АКС-74. Подбираем его. Студент третьего курса нефтехимического института. На вопрос, скольких он уже успел завалить, отвечает уклончиво: "Счет открыт". Фотографироваться отказывается. Высаживаем его на следующем перекрестке.
      Посещаем нескольких знакомых Асланбека, ищем напрокат видеокамеру. В одном из домов поят коньяком, показывают кровлю, снесенную взрывом шариковой бомбы. Новенькая "Волга" во дворе выглядит, как дуршлаг. Хозяин шутит, что ему повезло: он с утра возился с машиной и как только зашел в дом --грохнуло! Вышел во двор, а там все посечено осколками. Пришлось "шарики-ролики" сметать веником и выбросить на улицу, так как старики сказали, что они могут притянуть новую беду.
      Ездим по селу и снимаем новые разрушения. Где-то вдали грохочут, не переставая, орудия. В разрушенный вчера дом сегодня утром опять попал снаряд. Трое погибших. Хозяин спокойно обсуждает с нами коварную практику российских артиллеристов бить в одно и то же место по два раза. Под примитивным навесом горит газовая горелка. Все окрестные собаки и кошки греются там. Одной кошке отсекло осколком заднюю лапу. Во дворе заброшенная взрывом на дерево легковушка. На скамейке лежит одноразовый противотанковый гранатомет РПГ-18 "Муха" в боевом положении, с раздвинутыми трубами. Я говорю хозяину, что складывать его обратно нельзя, выстрелит. Он улыбается в ответ.
      -- Знаю, мне уже объяснили. Гранатомет мне принесли ополченцы. В предыдущем бою его не успели использовать, теперь я жду следующей атаки российских танков.
      Еще один разрушенный дом. Женщина собирает в пластиковый мешочек куски человеческой плоти. Вчера в крышу ударил снаряд. Под сараем погреб. Двое ее братьев успели спрятаться, а третий только собирался спуститься. Взрывом его разнесло на кусочки. Избыточным давлением ударной волны убило и двух остальных. Погибших похоронили еще вчера, а сегодня она нашла оторванную кисть руки под покореженной машиной. Фотографирую. В соседнем доме греются бойцы в маскировочных костюмах. Мужичок вертит в руках какой-то оптический прибор, спрашивает у нас, что это и как можно использовать? Похоже на панорамный артиллерийский прицел.
      Выходим на улицу. Возле ларька из земли торчит пустой контейнер кассетного боеприпаса от РСЗО "Ураган". Неподалеку сожженный грузовик. Он вез продукты.
      Подъезжаем к другому дому. Сильные разрушения в радиусе 50-60 метров. Железные ворота улетели на соседнюю крышу. В полу одной из комнат торчит металлическая труба: еще одна ракета "Урагана", но только с "вакуумной" боеголовкой. Пять трупов.
      На улице нас дожидается целая делегация. Учитель местной школы хочет показать нам свою коллекцию. Едем в микрорайон. Во дворе на скамейке сложены крупные осколки авиабомб, остатки мин и снарядов, пустой авиационный конвейер для "шариковых" бомб и контейнер кассетного "Урагана". Учитель объясняет, что начал собирать их в качестве вещественных доказательств еще в декабре. Теперь бросил, потому что уже нет смысла кому-то что-то доказывать. И так все ясно.
      Молодой ополченец предлагает посмотреть трупы российских солдат. Пару дней назад сюда заехал БМД, видимо выскочивший из боя в район микрорайона "Минутка". На углу его подбили из РПГ пацаны 14-15 лет. Экипаж выскочил и тут же был расстрелян почти в упор.
      Трупы
      Меня ведут в сад. Издали замечаю бесформенную темную массу, припорошенную снегом. Дворняжка что-то выгрызает. Подходим ближе. Разорванное пополам тело, красные обглоданные ребра, синий тельник. Голова запрокинута. Нижняя часть туловища валяется неподалеку. Чеченцы, прикрывая рты воротниками курток, отходят подальше. В их глазах суеверный ужас. Фотографирую крупным планом лицо погибшего, затем снимаю средний и общий планы. Метрах в двадцати еще два трупа. Оба лежат на спине, руки запрокинуты за головы. Лицо одного уже обглодано. Голова другого укрыта полами пятнистого бушлата. Раздвигаю полы и фотографирую опухшее пунцовое лицо с ярко-алыми губами. Похоже на сильный еще прижизненный ожог и контузию...
      Меня трясет.
      -- Ребята, вы хотя бы прикопали их...
      Ополченец сплевывает:
      -- Земля мерзлая... Там в трехстах метрах лежат еще два трупа офицеров. Капитана и лейтенанта. Эти трое -- солдаты. Из Псковской воздушно-десантной дивизии. Их документы мы передали в Главный штаб обороны Грозного.
      Я прошу проводить меня к офицерам. Однако ополченцы отказываются:
      -- Туман рассеивается, там небезопасно. Российские войска могут накрыть из миномета или садануть из танка. Их позиции недалеко, в километре-полутора.
      Чеченец в маскировочном костюме рассказывает, что вчера ночью они совершили туда вылазку и потеряли убитыми троих. Одного так и не сумели вытащить. Сегодня в три часа ночи они пойдут за телом. Предлагает поучаствовать в операции.
      -- А вы не пробовали обменяться телами погибших?
      -- Россияне близко никого не подпускают.
      -- А если я пойду к ним с белым флагом?
      -- Как только они разглядят в бинокль твою азиатскую внешность, сразу же врежут. Пожалей нас, ведь случись что, нам тебя и вытаскивать, --расхохотались бойцы. Потом уже серьезно:
      -- Лучше тебе действовать через Назрань. Предупреди их командование, пусть подъезжают с белым флагом и забирают трупы. Мы согласны обменять их: пять российских на одного своего. Готовы даже за тело нашего бойца отдать пленного.
      Со стороны российского поста гулко ударила артиллерия. Снаряды проходят над головами и взрываются в селе, где мы только что были. Мы заторопились обратно. На своей ладони замечаю кровоточащую царапину, видимо поранился о коллекцию школьного учителя. А ведь после этого я еще возился с трупами. Как бы не занести инфекцию. Обычно свои ранки я зализываю языком, но сейчас не тот случай.
      Благополучно уходим из под обстрела и заезжаем к знакомому осетину. Тщательно мою руки с мылом. Он ставит на стол трехлитровую банку коньяка и вяленое мясо. Наливает всем по граненому стакану. Лью коньяк на ладонь. У осетина округляются глаза. Успокаиваю его, что это для дезинфекции. Стоя поднимаем тост за всех погибших в этой бессмысленной войне. От мяса мы с Асланбеком дружно отказываемся: уж слишком эти ребрышки ассоциируются с теми, которые только что видели. Пьем не хмелея.
      Опять ездим по селу и снимаем разрушения. Везде одно и то же. Однако я ни разу не слышал громкого плача и причитаний. И мужчины и женщины держатся с удивительным достоинством. Иногда даже позволяют себе пошутить. Глаза у всех живые, пытливые, умные. Наверное правильно сказано: "Глаза -- зеркало души". В Афгане я отбирал бойцов не по их внешним физическим параметрам, а по выражению их глаз. И они ни разу не подводили.
      Встречи с "мирняком"
      Я уже встретился, пожалуй, с сотней чеченцев -- как бойцов, так и с "мирняком". Уже пора подводить итоги. Этот народ знает за что он воюет. Они никогда не сложат оружия! Они, как мифическая гидра: вместо одной отсеченной головы вырастают десять... Горько за всех погибших.
      Везде мне задают одни и те же вопросы. Отвечаю односложно: мир не знает, что здесь творится. Потому и приехал я сюда, чтобы лично посмотреть на все своими глазами.
      Сопровождающие меня бойцы успели шепнуть "мирняку", что я подполковник спецназа. Они понимающе кивают. Один из них ставит вопрос в лоб.
      -- Раз Вы уже убедились, что наше дело правое, почему бы Вам не научить нас воевать?
      Отвечаю:
      -- Даже если с моей помощью чеченцы убьют еще сотню или тысячу российских солдат, на общей обстановке это вряд ли отразится. Другое дело, если как профессионал, оценив ситуацию, я обнародую свои выводы и предложения, то мне больше поверят, нежели заурядному корресподенту. Это, возможно, в какой-то мере ускорит мирное решение вопроса.
      Все соглашаются, что война никому не нужна, ни чеченцам, ни русским. Благословляют, жмут руки, желают здоровья и удачи. Приглашают в гости после войны, а сейчас -- они смущенно показывают на свои разрушенные жилища --просто негде принять и нечем угостить.
      ...Комок к горлу...
      Ночь с 20-го на 21 января
      Возвращаемся к себе домой. Нас уже дожидается новая группа бойцов. Рассказывают забавный эпизод:
      -- Несколько дней назад мимо чеченского поста промчался одинокий БТР. За ним пустились в погоню за "Жигулях". Догнали возле села, однако остановить его не удалось. Пришлось всадить ему в корму из РПГ. БТР задымил и съехал в кювет. За рулем сидел пьяный российский офицер. Увидев чеченцев, он дохнул перегаром:
      -- Мужики, ну че вы, е-мое, я вам бэтр пригнал!
      Из-за пазухи у него извлекли бутылку початую бутылку водки и всердцах треснули о броню. Сзади заголосил подоспевший украинец, воюющий на стороне чеченцев.
      -- Оставили бы лучше хохлу напиться.
      И смех, и грех!
      Между прочим, чеченцы спиртного на боевых не потребляют. У меня в сумке припрятана парочка бутылок на всякий случай. Психологический стресс после сегодняшних приключений не проходит. Поэтому перед сном мы с Асланбеком тихонько уединяемся. Ополченцы деликатно оставляют нас одних. Деликатности их взаимоотношений можно только позавидовать. Например, везде принято, когда в комнату заходит старший по возрасту, приветствовать его стоя. У чеченцев стоя приветствуют даже младших!