Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Коммунизм как реальность

ModernLib.Net / Критика / Зиновьев Александр Александрович / Коммунизм как реальность - Чтение (стр. 1)
Автор: Зиновьев Александр Александрович
Жанры: Критика,
Публицистика,
Научно-образовательная

 

 


Александр Зиновьев

КОММУНИЗМ КАК РЕАЛЬНОСТЬ

Предисловие к российскому изданию

После опубликования на Западе в 1976—1979 годы «Зияющих высот», «Светлого будущего» и ряда других книг многие читатели просили меня и моего издателя опубликовать социологические главы этих книг, посвященные коммунистическому общественному строю, отдельной книгой. Выполняя эту просьбу, буквально за две недели я написал книгу «Коммунизм как реальность», и смог это сделать благодаря тому, что все идеи были уже обдуманы ранее, и требовалось лишь привести их хотя бы в первоначальную систему. Книга была издана в Швейцарии в 1980 году, сразу была переведена на многие западные языки, стала бестселлером и была награждена рядом премий, включая премию Алексиса де Токвиля. Многие рецензенты оценили книгу как первую попытку научного (а не идеологического!) подхода к реальному коммунистическому обществу, классическим образцом которого я считал и считаю до сих пор общество советское.

Книга «Кризис коммунизма» была точно так же написана по заказу издателя и опубликована в 1990 году в Италии и Франции (под другими названиями). В ней я изложил мое понимание сущности и причин того кризиса советского общества, который начался в 1985 году и привел к развалу советского блока, к краху коммунистической системы в странах Восточной Европы, к развалу самого Советского Союза и к нынешнему катастрофическому состоянию России.

Само собой разумеется, сейчас, в 1993 году, я мог бы кое-что исправить в этих книгах, кое-что исключить и кое-что добавить с учетом того, что я узнал о Западе, о «холодной войне» и о развитии событий в России в последнее время. Но я решил это не делать по ряду причин. Во-первых, я хотел сохранить мои умонастроения тех лет, когда писались книги, и не подделывать их задним числом под новую ситуацию. Во-вторых, основные идеи книг остались для меня неизменным фундаментом понимания всего того, что так или иначе связано с реальным коммунизмом. Наконец, у меня просто не было времени и сил на переработку книг.


Мюнхен, август 1993 года.

Коммунизм как реальность

Повод

Коммунизм в наше время предстает перед людьми уже не в виде отвлеченных идей и прекраснодушных обещаний, не в виде событий где-то на периферии цивилизации, а в виде привычного образа жизни для одних людей, в виде угрозы нападения со стороны могучих коммунистических государств – для других, в виде реальной перспективы внутреннего развития страны – для третьих. И все же представления людей на Западе о реальном коммунистическом образе жизни до сих пор еще таковы, что обычно вызывают ироническую улыбку, гневное возмущение или тупое недоумение. Разговаривали, например, о картине коммунистического общества, которую я нарисовал в «Зияющих высотах». – Насчет очередей, – сказал один из собеседников, – Вы явно преувеличили. Зачем человеку часами стоять в очереди, если он может прийти через эти самые часы и получить то, что ему нужно, без очереди?!.. Присутствовавшие при беседе советские эмигранты смеялись до слез, услышав эти слова моего оппонента. Им-то с аксиоматической ясностью известно, что по законам коммунистического образа жизни рядовой гражданин, не обладающий особыми привилегиями, в определенном числе случаев должен так или иначе потерять впустую некоторое количество времени, чтобы удовлетворить какую-то свою простую потребность.

Другой пример. Я рассказывал об одном из законов реального коммунизма – о стремлении проникать во все места пространства, куда есть хотя бы малейшая возможность проникнуть, и стремлении сделать свое окружение себе подобным и подконтрольным. Один из слушателей сказал на это следующее. Пусть советские солдаты приходят сюда, в Западную Европу. Они увидят, что здесь уровень жизни выше, чем в Советском Союзе, что здесь есть демократические свободы и прочие блага цивилизации. Увидев это и поняв, что их обманывали советские руководители, они вернутся домой и устроят дома переворот, чтобы впредь жить по-западному… На сей раз мне и другим моим бывшим соотечественникам было не до смеха. Если солдаты коммунистических стран придут в Западную Европу, тут вряд ли останется что-то от западного образа жизни для сравнения и нравоучительных выводов. К тому же если люди коммунистических стран придут сюда, то не с целью чему-то поучиться, а с целью учить, с целью навязать свой собственный строй и уровень жизни. И они имеют большие возможности преуспеть в этом, ибо на Западе своих элементов коммунизма и людей, желающих действовать в его пользу, предостаточно. И опять я слышу в ответ: пусть! Ничего страшного в этом нет, – говорит другой собеседник, – пусть страны Запада на своем опыте убедятся в том, что коммунистический образ жизни отвратителен. И тогда они от него откажутся. Что я мог сказать на это?! Увы, этого «тогда» уже не будет. Тогда уже будет поздно. Страна – не отдельный человек, а социальный строй – не опостылевшая старая жена. Победа коммунистического социального строя в стране означает перестройку всех основ и сторон жизни общества. За короткий срок большая масса людей здесь займет привилегированное положение и сравнительно неплохо устроится. Большинство населения будет избавлено от многих забот и получит минимальные жизненные гарантии. Получит преимущества тип человека, которому новый строй жизни будет более удобен, чем прежний. Социальная селекция стремительно направит производство человеческого материала в таком направлении, что люди будут уже не способны и не заинтересованы в возврате назад. Мощная система власти и идеологического воспитания, которая будет создана в считанные дни, подавит всякие попытки повернуть историю вспять. Жертвы скоро будут забыты. Начнется безудержное приспособление массы населения к новым условиям существования. Пути назад уже не будет. Чтобы «вернуться» к благам западной цивилизации, их надо будет завоевывать снова, уже на новой социальной основе. А для этого обществу придется проделать новый многовековой исторический цикл, заплатив за это неслыханными доселе жертвами. И еще сомнительно, удастся ли этот «возврат». – Вы преувеличиваете прочность и силу коммунистического режима, – слышал я на это в ответ.

Мне не раз приходилось сталкиваться с людьми, которые считают коммунистический режим непрочным, основанным лишь на обмане народа и насилии над ним со стороны кучки властителей-коммунистов. Большинство собеседников, однако, в эту концепцию уже не верит. Но даже политические деятели и мыслители, судя по их речам и книгам, весьма смутно представляют себе природу коммунистического режима и источники его силы и прочности. Они мыслят его в системе понятий, уместных для общества западного типа, но теряющих смысл в применении к обществу коммунистическому, и применяют к нему чужеродные критерии оценок, лишь случайно дающие более или менее верные результаты. Поразительный пример этому – реакция на Западе на вторжение советских войск в Афганистан. Оно застало Запад врасплох и посеяло тут растерянность, хотя с точки зрения возможности предсказания случай был тривиальным. Незадолго до этого Советский Союз отозвал часть своих войск из Восточной Германии. Многие на Западе истолковали это как миролюбивый жест. В середине декабря я делал доклад в «Немецко-американском обществе» в Мюнхене и говорил о том, что ничего миролюбивого в этой акции нет, что эти отводимые советские танки вскоре окажутся в другом месте, где они нужнее, например – в Афганистане. Боюсь, что мои слушатели отнеслись к этому предупреждению скорее как к риторическому приему. Я вовсе не претендую на то, что это предсказание имеет большую гносеологическую ценность. Наоборот, я настаиваю на его банальности. Но это банально лишь при том условии, что коммунизм мыслится в соответствующей ему системе понятий.

И уж совсем обычными являются на Западе надежды на то, что здесь коммунистическое общество будет иметь совсем иной вид, чем в Советском Союзе. Тут порой даже противники коммунизма приписывают многие отрицательные явления коммунистического образа жизни чисто российским условиям, считают существующий в Советском Союзе социальный строй ненастоящим коммунизмом (или социализмом), надеются на «коммунизм с человеческим лицом» или «демократический коммунизм» на Западе. Такого рода суждения, которые кажутся чудовищно нелепыми для человека с опытом жизни в реальном коммунизме, можно услышать здесь не реже, чем суждения об отсутствии гражданских свобод и репрессиях в странах социалистического лагеря, ставшие здесь привычными. Такие суждения и послужили толчком к написанию этой книги.

Намерение

Излагаемое здесь понимание коммунизма как реального типа общества сложилось у меня много лет назад. Но лишь сравнительно недавно у меня появилась возможность высказать его публично. Сделал я это в моих книгах «Зияющие высоты» (написана в 1974 г.), «Записки ночного сторожа» (1975 г.), «Светлое будущее» (1976 г.), «В преддверии рая» (1977 г.) и «Желтый дом» (1978 г.), а также в выступлениях здесь на Западе, часть которых вошла в книгу «Без иллюзий» (издана в 1979 г.). Названные книги и выступления в совокупности дают описание реального коммунистического общества, начиная от его глубоких абстрактных законов и кончая деталями быта и психологии его граждан. Сделано это в литературной форме, а не в форме научного сочинения. Но я не вижу в этом большого недостатка, так как я сознательно обращаюсь не к узкому кругу специалистов, на одобрение со стороны которых я не надеюсь, а к широкому кругу обычных людей, которые могут извлечь для себя какую-то пользу из моих жизненных наблюдений. А в данной книге я излагаю самые основные пункты своего понимания коммунизма вне литературного контекста. При этом я стремлюсь дать более или менее обобщенное описание этого строя жизни и обнажить сам метод мышления, с помощью которого получены мои суждения.

Проблема метода мышления (понимания, исследования) выходит здесь на первый план не случайно. Фактов жизни обществ коммунистического типа накоплено более чем достаточно. Они широко известны. Но знание фактов само по себе еще не дает понимания. В этом обилии фактов надо еще суметь ориентироваться. Их надо как-то упорядочить и обработать. На их основе еще надо изобрести систему понятий и суждений, которые затем можно было бы использовать как средства ориентации и предвидения в постоянно меняющемся и необычайно запутанном потоке жизни. А это невозможно без особой техники (методологии) мышления. Я исследовал эту технику мышления в течение многих лет профессионально. Результаты моих исследований опубликованы в многочисленных работах по логике и методологии науки, к которым я и отсылаю заинтересованных в этом читателей. Здесь же я буду время от времени излагать некоторый минимум методологии научного мышления, соответствующий рассматриваемым проблемам. Буду я это делать по возможности в общедоступной форме и в контексте суждений о коммунизме. Причем эти методологические места книги будут составлять существенную часть самой картины общества. Так что все то, что я говорил до сих пор и буду еще говорить в так называемых «предварительных» разделах книги, есть не подготовка к той картине общества, которая лишь будет показана впоследствии, а уже фрагменты самой этой картины.

Большую часть жизни я прожил в Советском Союзе. Так что само собой разумеется, конкретные факты жизни советского общества давали и до сих пор дают материал для моих размышлений. Но эта книга не есть описание особенностей Советского Союза. Она есть описание всякого коммунистического общества, и Советского Союза – в том числе. Но Советский Союз представляет здесь исключение вот в каком смысле. Здесь тип общества, в котором коммунистические отношения между людьми стали господствующими, сложился впервые в истории. Здесь он не был навязан извне, как в странах Восточной Европы, а сложился имманентно в силу социальных законов и исторически данных условий. Здесь он быстро достиг классической зрелости и обнаружил с полной ясностью свои достоинства и недостатки. Здесь он стал заразительным примером для других стран, поставщиком идей коммунизма и средств их достижения. Победив и утвердившись в Советском Союзе, коммунизм стал опорным пунктом и стимулом для коммунистической атаки на мир вообще, так или иначе вовлекая в сферу своего влияния прочие части планеты. Так что реальный коммунизм не есть просто скопление независимых коммунистических стран, подобных друг другу, а индивидуальное международное явление, ядро которого образует Советский Союз. Отвлекаясь от особенностей Советского Союза, я тем самым хочу выделить нечто закономерное для коммунистического общества независимо от того, сколько существует частных примеров обществ такого типа. Если бы Советский Союз оставался единственной коммунистической страной, это отвлечение было бы точно так же возможно и даже необходимо для научного понимания его социального строя. Я в этой книге не принимаю во внимание Китай и его претензии на роль в истории, чтобы не усложнять изложение. Общая картина коммунистического общества не зависит от наличия конкурирующих держав.

И с познавательной точки зрения Советский Союз имеет преимущества. Подобно тому, как в свое время Англия была страной классического капитализма с точки зрения изучения механизмов последнего, Советский Союз стал и до сих пор остается страной классического коммунизма: здесь явления и законы коммунистического образа жизни можно было наблюдать в прошлые десятилетия и можно еще сейчас наблюдать в наиболее чистом (сравнительно с прочими странами) виде, – в виде, очень близком к условиям лабораторного эксперимента. Здесь феномены коммунизма обрели наиболее четкие формы. Это касается и тех феноменов, социальные очертания которых аморфны и расплывчаты в самой реальности, – здесь нечеткость социальных явлений выражена наиболее четко. Читатель должен быть готов к тому, что такого рода кажущиеся парадоксы характерны для самого коммунистического строя жизни. В упомянутых выше книгах такого рода «парадоксы» приводились десятками. Критики сочли их литературным приемом, хотя я стремился лишь к возможно более точному описанию реальности, а не словесным фокусам.

Конечно, имея перед глазами постоянно жизнь советского общества, трудно полностью отвлечься от его индивидуальных особенностей, которых может не быть в других странах. Однако не надо торопиться с выводами на этот счет. Если чего-то нет сегодня, из этого еще не следует, что это не случится завтра. Кроме того, различные страны изобретают свои особенные формы решения общих задач, создающие иллюзию отсутствия общих стандартов общественной жизни. Например, природные условия Советского Союза оказались весьма благоприятными для массовых репрессий – в тайге, в Заполярье и в северных морях можно бесследно спрятать миллионы трупов. Нечто аналогичное повторить в условиях Италии, Франции и других стран Запада труднее. Но та же тенденция, которая в Советском Союзе воплотилась в массовых репрессиях, здесь может проявиться иначе. К тому же Советский Союз может протянуть Западу руку братской помощи и предоставить в его распоряжение свои необъятные возможности в этом отношении. Наконец, если читатель все же не будет убежден в том, что предлагаемая его вниманию картина коммунизма не есть описание частных свойств Советского Союза, для автора остается еще следующее утешение: Советский Союз сам по себе есть достаточно серьезное явление в истории человечества, и познание его устойчивой натуры есть дело далеко не бесполезное. Я надеюсь также и на то, что в Советском Союзе найдутся люди, которые сумеют прочитать эту книгу и извлечь из нее для себя какие-то уроки.

Хотя в этой книге я стремлюсь к максимально возможной популярности изложения, это не означает, что она может быть понята без всякого усилия. Понимание вообще не приходит без усилия. Без усилия приходят только заблуждения. Понимание же есть сопротивление заблуждениям, которые навязываются под видом чего-то само собой разумеющегося. Большинство же людей, интересующихся социальными проблемами, не склонно к усилию. Они полагают, что всякий человек, насмотревшийся на окружающие явления общественной жизни и решившийся рассуждать о них, сразу становится специалистом в этой области. В Советском Союзе многие миллионы людей постоянно наблюдают факты коммунистического образа жизни и многие тысячи из них рассуждают об этих фактах. А много ли там людей, о которых можно было бы сказать, что они понимают это общество?!

И последнее предупреждение: понимание общества не есть его разоблачение. Разоблачение негативно, понимание же позитивно. Разоблачение действует на эмоции, понимание предназначено для разума. Разоблачение имеет своим врагом апологетику, понимание же – заблуждение. Разоблачение может стать врагом понимания не в меньшей мере, чем апологетика. В этой книге потому не будет разоблачительных материалов. А если что-то встретится похожее на разоблачение, прошу читателя отнести это к числу примеров, поясняющих общие рассуждения. Но отсутствие разоблачения не всегда есть апологетика. Стремление к пониманию сущности коммунистического социального строя страшнее для него, чем любые сенсационные разоблачения его язв.

Апологетика имеет целью выделить в жизни общества то, что кажется добродетелью, преувеличить эти добродетели, преуменьшить или замолчать то, что кажется злом. Разоблачение же, наоборот, стремится обратить внимание на отрицательные явления жизни общества и преувеличить их, игнорируя или преуменьшая его достоинства. Понимание вовсе не означает некую среднюю линию, некие правильные пропорции положительного и отрицательного, добра и зла. Для понимания вообще не существует ни положительное, ни отрицательное. Для понимания существуют лишь объективные факты, объективные закономерности и тенденции. А как оценят эти явления сами участники жизни общества и посторонние наблюдатели в терминах добра и зла, это от понимания самого по себе не зависит. Понимание, например, фиксирует тенденцию коммунистического общества к образованию своеобразной армии работников, которых общество вырывает из естественной среды и принуждает трудиться в условиях, весьма близких к условиям рабского труда. Понимание показывает, что эта тенденция закономерна, а не есть результат лишь злого умысла нескольких нехороших людей. Хорошо это явление или нет? Для одних людей оно хорошо, для других плохо. Но само по себе оно есть лишь объективный факт.

О терминологии

Мне не раз приходилось слышать, что термин «коммунизм» неоднозначен, что он различно понимается советскими и западными людьми, что лучше говорить об обществе восточного или советского типа. Отчасти это так. Но в советах такого рода больше скрывается боязнь называть вещи своими именами, чем желание избежать путаницы. Кроме того, тут сказывается желание изобразить язвы коммунистического образа жизни как нечто специфически «восточное» или советское, а не как нечто общезначимое. Дело не в словах. В конце концов ориентировочно всем ясно, о чем идет речь. Не надо лицемерить. Речь идет об обществе, о котором мечтали и мечтают угнетенные классы, всякого рода прекраснодушные утописты, классики марксизма и их последователи, западные коммунисты и прочие «прогрессивные» силы человечества, – речь идет о реальном коммунистическом обществе, воплощающем марксистские идеалы в действительность. Формы демагогии и доктрин могут различаться. Но законы вещей вообще, и социальные законы – в частности, не меняются в зависимости от места и времени. Законы коммунистического образа жизни суть одни и те же для всех времен и народов. И то, что называют обществом восточного или советского типа, являет миру с точки зрения его социального типа всеобщий образец, а не нечто из ряда вон выходящее и исключительное. Отказаться от термина «коммунизм» – значит сделать вид, будто речь идет о чем-то таком, что не имеет никакого отношения к марксистским проектам переустройства общества, не имеет отношения к тому, за что боролись и борются коммунисты и их поклонники, к чему стремятся очень многие «прогрессивно» настроенные люди на Западе. Как раз наоборот, термин «коммунизм» здесь на своем месте. В этой книге (как и в других моих книгах) дается описание именно той реальности, которая с необходимостью образуется в результате осуществления на деле самых «передовых» идеалов человечества. И никакой иной реальности за этими идеалами нет и не будет.

Власть слов над людьми поистине поразительна. Вместо того, чтобы использовать слова лишь как средства для фиксирования результатов своих наблюдений реальности, люди самое реальность видят лишь в той мере и в том освещении, к каким их вынуждают слова, а часто вообще обращаются к реальности лишь как ко второстепенному средству в их главном деле, – в деле манипулирования словами. Люди при этом видят сам предмет, о котором думают и говорят, лишь через нагромождение слов, фраз, текстов, книг, произведенных другими людьми, в большинстве случаев – такими же рабами слов, как и они сами. Я здесь предпочитаю другой путь: говорить о коммунизме то, что я обнаружил в нем в течение долгой жизни лично сам, без помощи других лиц, в особенности таких, которые рассуждали о нем задолго до его появления, получали сведения о нем из вторых и третьих рук, на основе кратковременных и мимолетных впечатлений.

«Научный коммунизм» и наука о коммунизме

В марксизме различают низшую ступень коммунизма (социализм) и высшую (полный коммунизм). На низшей ступени действует принцип «От каждого – по способностям, каждому – по его труду», на высшей – принцип «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям». И термин «коммунизм» употребляют обычно в отношении высшей ступени. Считается, что этой высшей ступени общество еще нигде не достигло. Даже в Советском Союзе есть пока еще развитой социализм, очень близкий к полному коммунизму, но таковым все же не являющийся. В свое время Хрущев пообещал полный коммунизм «при жизни нынешнего поколения». Но советские руководители своевременно замяли этот хрущевский казус, ибо положение в стране после того заметно ухудшилось.

Для коммунистической идеологии такое различение низшей и высшей ступеней коммунизма очень удобно. Коммунизм при этом вроде бы уже есть и вроде бы его еще совсем нет. Есть частичка, а целиком будет когда-нибудь потом. Все дефекты реальной жизни в коммунистических странах можно отнести за счет того, что еще не достигли полного коммунизма. Погодите, мол, построим полный, тогда никаких таких дефектов не будет. А пока, мол, терпите. Но на самом деле такое различение ступеней коммунизма имеет чисто умозрительный характер. На самом деле принцип полного коммунизма реализуется даже легче, чем принцип социализма. Правда, эти принципы реализуются совсем не в такой буквальной идиллической форме, как мечтали классики марксизма и угнетенные классы: реализация их вполне уживается с низким жизненным уровнем основной массы населения сравнительно со странами Запада и с колоссальными различиями в жизненном уровне различных слоев населения. Исходя из изложенных соображений, я игнорирую марксистское различие социализма и коммунизма как явление чисто идеологическое и рассматриваю господствующий в Советском Союзе и ряде других стран тип общества именно как реальное воплощение чаяний классиков марксизма и вообще всех самых прогрессивных (в марксистском смысле) мыслителей прошлого. А если в реальной истории происходит так, что воплощение в жизнь светлых идеалов неразрывно связано с порождением мрачных последствий, то от этого никуда не денешься. Положительный полюс магнита, как любят выражаться марксистские философы, не может существовать без отрицательного. Классики марксизма и прочие добросердечные мыслители прошлого не могли предвидеть того, что на пути в обещанный рай страждущее человечество попадет в ад. А может быть, не хотели предвидеть? Ведь не могли же они не знать о многочисленных случаях в прошлой истории, когда народовластие проявлялось в кровавом терроре и ужасающем неравенстве! Впрочем, массовые желания редко бывают разумными. Для современного человечества опыт коммунистических стран обнажен в деталях, но это не умеряет силы коммунистических устремлений в мире. Современные последователи классиков марксизма наверняка знают настоящую цену коммунистическому строю. Но они к нему стремятся уже из вполне земных целей: завоевать мир лично для себя и своих сообщников и наслаждаться его благами, чего бы это ни стоило прочей части человечества.

Согласно догмам марксизма полного коммунизма в реальности еще нет, но наука о нем – «научный коммунизм» – уже существует. Но фактическое положение на самом деле противоположно этому: реальный коммунизм уже существует в виде многочисленных обществ определенного типа, а вот науки о нем пока еще нет. Коммунизм мыслится как определенный тип реального общества, т.е. как эмпирическое явление. И наука о нем может быть только опытной наукой, исходящей из наблюдения фактов. Если нет предмета для наблюдения, не может быть и опытной науки о нем. Так что «научный коммунизм» марксистов, предпочитая старые тексты новой реальности, сам обрекает себя на то, чтобы быть чисто идеологическим феноменом.

Можно рассматривать марксистский «научный коммунизм» как проект будущего общества. Но проект все равно не есть опытная наука, пусть даже он построен с использованием результатов науки, научно обоснован. Так можно ли по крайней мере считать марксистский проект будущего коммунистического общества научно обоснованным? Положительный ответ кажется здесь уместным, поскольку многие предсказания автором этого проекта сбылись и продолжают сбываться. Ведь говорю же я сам о воплощении в жизнь марксистских идеалов! Вот в том-то и дело: идеалов! А это не есть научное обоснование социального проекта. В истории человечества такое явление, как воплощение в жизнь идеалов, есть самое обычное дело. Но никто, кроме марксистов, не претендовал на научность своих идеалов. Никому в голову не приходит, например, мысль о том, что французские просветители дали научное обоснование буржуазного общества, что русские мыслители девятнадцатого века дали научное обоснование отмены крепостного права, что гитлеровские теоретики дали научное обоснование социального устройства нацистской Германии. Марксистский «научный коммунизм» не составляет исключения на этот счет и не является научно обоснованным проектом нового общества. В нем не соблюдены даже самые элементарные правила научного обоснования. О какой научности тут может идти речь, если даже в Советском Союзе проблемами «научного коммунизма» занимаются самые невежественные и бессовестные философы, если лишь самые невежественные слои населения теперь клюют на эту приманку, да и то не всегда. Широкие массы населения принимают марксизм совсем не как науку или нечто научно обоснованное, а как идеологию, преследуя при этом свои личные цели, абсолютно ничего общего не имеющие с мыслями о будущем устройстве общества.

В марксистском проекте коммунистического общества не принимаются во внимание такие два фактора, без которых вообще немыслим научный подход к обществу: 1) неотъемлемые качества самого строительного материала общества – человека; 2) принципы организации больших масс людей в единое целое. В марксизме считается, что человек есть «совокупность общественных отношений», что стоит создать желаемые условия жизни, как люди станут воплощением добродетелей. А между тем люди сами суть продукт истории, и как таковые они обладают такими свойствами, которые не зависят ни от каких социальных преобразований и от которых, наоборот, зависят возможности самих этих преобразований. Что касается второго фактора, то в любом большом скоплении людей, образующем целое, с необходимостью происходит образование иерархии групп и должностных лиц, что заранее превращает в идеологические фикции всякие надежды на социальное равенство.

О социальных проектах

Сами идеи и понятия проекта переносятся на общественный процесс из деятельности людей, ограниченной жестокими рамками, в которых действительно можно запланировать заранее продукт деятельности и создать именно то, что запланировано, например – дом. Но построить общество – это не дом построить. Когда строят дом, то кладут, например, кирпич на положенное ему место, и тот лежит на этом месте достаточно долгое время. А представьте себе кирпичи с сознанием и волей, со способностью перемещаться, менять форму и размеры, уничтожаться и порождать новые кирпичи, со стремлением пробиться в верхние этажи здания и вытеснять другие кирпичи... Как такой дом будет выглядеть в реальности? А марксистский проект нового общества подобен проекту дома с неподвижными кирпичами, эквивалентом которых в обществе являются не реальные, а абстрактно мыслимые индивиды. Это – лишь идеологический проект.

Говоря это, я вовсе не хочу унизить марксистский социальный проект. Быть ненаучным – это не обязательно плохо. Быть научным – это не обязательно хорошо. Если предложить массам отлично сделанную научную теорию коммунистического общества или научный проект такового, они успеха иметь не будут. В самом деле, как может иметь успех проект нового общества, в котором будет сказано, что, увы, социальные различия и неравенство останутся, людей прикрепят к местам работы и жительства (не говоря уж о репрессиях)?! Но идеологический социальный проект нельзя рассматривать просто как обман и заблуждение. Просто здесь соотношение проекта и его реализации совсем иное, чем в случае научного предсказания и осуществления предсказанных событий, чем в случае проекта сооружения и построения сооружения по этому проекту.

Марксистский социальный проект сформулирован в такой форме, что возможно различное истолкование его положений: и такое, будто они осуществляются, и такое, будто они не осуществляются. Если это истолкование апологетическое, то идеологический проект истолковывают как научный, якобы подтверждаемый практикой коммунистического строительства. Если же это критическое истолкование, то этот проект истолковывается как ненаучный бред, якобы опровергаемый той же самой практикой. И то и другое одинаково правомерно, ибо идеологический проект достаточно многословен и многосмыслен. Например, государство при коммунизме отомрет, – обещали классики марксизма. Это «отмирание» можно понимать двояко. Первое понимание: исчезнут тюрьмы, полиция, государственные чиновники, армия и прочие атрибуты «государства».


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22