Затопленный мир (№1) - Кадриль убийц

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила ее соседка.

Колдунья сообразила, что заговорила вслух. Она пожала плечами и принялась аплодировать, как сумасшедшая.

— Тишина в зале, или я велю всех вывести вон! — угрожающе крикнул арбитр.

Тишина, как по мановению волшебной палочки, опустилась на зал. Ла Вуазен подобрала мяч, в котором сидел Ганс-Фридрих. Мартино, заняв позицию, переступал с ноги на ногу, вращая ракетку в руках.

Женщина подала, сделав вид, что посылает мяч направо, а послала налево. Мартино разгадал ее хитрость и отослал мяч прямо ей в ноги. Ла Вуазен комично подпрыгнула, чтобы увернуться от него.

— Ровно! — объявил арбитр.

Молодому человеку казалось, что он читает мысли соперницы. Ла Вуазен была обескуражена внезапным изменением ситуации.

— Браво, мой маленький Ганс, — обрадовалась колдунья.

Ла Вуазен подала без всяких задумок. Вновь завязался обмен ударами. Колдунья сосредоточилась на мыслях Отравительницы, отыскала путеводную нить и принялась исследовать будущее.

Болото зловещих мыслей, необъятная и ровная поверхность, похожая на лагуну, не позволяла что-либо различить. Роберте не оставалось ничего, как с отвращением нырнуть в глубины этой мысленной грязи, чтобы изучить чувства чудовища. Она задержала дыхание и едва сдержала рвоту, когда мысли Ла Вуазен сомкнулись над ней.

Новая черная месса, на этот раз более многолюдная и дикая, чем прежде. Декорации — церковь, верующие — тысячи.

«Небо приоткроется, когда Дьявол сойдет к алтарю, приблизится ко мне и передаст мне высшее Знание!» — думал служитель, стоящий перед залитым кровью алтарем.

Роберта очертя голову ринулась в витраж здания. Картонный замок превратился в фейерверк. Перед переодетой толпой шел ряженый. Невероятное количество факелов отражалось в неподвижной воде бассейнов. Воспроизведение праздничного Версаля стелилось прямо под ней.

Оглушительная овация захлестнула зал, вырвав Моргенстерн из оцепенения. Мартино стоял на коленях. Ла Вуазен выиграла. Отравительница повернулась к Роберте.

«Подслушиваешь?» — послышалось колдунье.

Она почувствовала себя неловкой карманницей, схваченной за руку. Едва не покачала отрицательно головой, словно защищаясь, потом отвернулась. В это мгновение Ла Вуазен выскользнула из зала, хотя аплодисменты еще не стихли.

УДОВОЛЬСТВИЯ ЗАЧАРОВАННОГО ОСТРОВА

— Встречаемся в семнадцать часов рядом с причалом, откуда отправляются на зачарованный остров.

— Не боитесь отправляться прямо в пасть волка? — спросил Мартино.

— Боюсь. Но я отыщу решение, — ответила Моргенстерн, расставаясь с ним у логова одиннадцати тысяч дьяволов.

И ушла, больше не произнеся ни слова. Мартино надеялся, что Роберта знает, что делает. Ибо пока им было точно известно лишь одно — личность дамы Гибод и ужасные вещи, которые произойдут сегодня вечером на острове Версаль.

В любом случае у него было два часа, чтобы убить время до встречи с колдуньей, и он рассчитывал потратить это время на выполнение второго акта своего личного поиска.

Он раздобыл первую букву таинственного слова из уст Джейн Грей, в последний момент спасенной от топора палача в темнице Лондонской башни. Теперь надо было разгадать вторую загадку «Морских — линий Палладио», найденную в Пеликане, который доставил его в Париж.

Он достал конверт, похожий на первый. В нем был листок и визитная карточка. Листок был купоном с ответом, полученным в Лондоне, а визитная карточка — приглашением на обед в таверну «Веселые гуляки», которая располагалась на мосту Пон-Неф.

Полдень давно миновал, а Мартино не успел позавтракать из-за своей партии в мяч. К тому же причал, с которого отправлялись катера на зачарованный остров, располагался рядом с мостом. Было бы ошибкой не воспользоваться случаем.

Через четверть часа он уже стоял перед таверной. Вывеска показывала, что бывает с теми, кто покидает это местечко. Двое жестяных гуляк шли по небу, придерживая друг друга, чтобы не свалиться в ручей. Мартино не был большим едоком, да и выпивать не любил. Посещения ресторанов вместе с родителями он мог бы пересчитать по пальцам одной руки. Но сегодня был особый случай.

Он толкнул дверь, выпустив на улицу облако густого пара, и сразу окунулся в густой запах рагу. Молодому человеку показалось, что он попал в гигантский котел. И глянул под ноги, чтобы удостовериться, что не стоит на громадном куске сала.

— Господин желает пообедать?

Перед ним стояла невысокая служанка с пышными формами, с полотенцем, завязанном на талии вместо передника, с красными щеками и сверкающим лбом. Превосходный образец любительницы поесть.

— Э-э, да. Но, быть может, уже поздно?

— Все зависит от того, что вы собираетесь съесть, — ответила девушка, качая головой.

Мартино поколебался, но все же достал визитную карточку и протянул ее служанке.

— А! Это меняет все! Пошли, я усажу вас на лучшее место, рядом с очагом.

Она привела его в самый жаркий угол зала у весело урчащего очага. К маленькому столику было придвинуто удобное кресло, а на столе, застеленном льняной скатертью ослепительной белизны, уже стоял прибор.

— Располагайтесь. Я сейчас вернусь.

Мартино уселся, спрашивая себя, в чем состояло испытание, которое придумали устроители игры, чтобы помешать кандидату добиться успеха. Во всяком случае, атмосфера в «Веселых гуляках» была полной противоположностью тем ужасам, которыми его встретила Лондонская башня. Не отравят же они его? И не заставят проглотить молочного поросенка за полминуты?

— Не мечтайте, вам не удастся.

Мартино не заметил полного мужчину в облачении каноника. На нем была грубая ряса, а вместо пояса — колючая веревка. Он сидел за застеленным ослепительно белой скатертью столиком, как две капли воды похожим на столик Мартино. Его собеседник тоже ждал угощения.

— Что не удастся? — настороженно спросил молодой человек.

— Мое имя Горанфло. Вам не удастся вспомнить, о какой букве идет речь. Я делаю уже третью попытку.

Что надо сделать, чтобы не вспомнить одну букву? Этот неожиданный сотрапезник, быть может, был частью плана. И наверняка одним из элементов ловушки. Но любопытство одержало верх над осторожностью. Мартино спросил:

— А почему вы провалились?

Совершенно глупый вопрос, поскольку он не знал, о каком испытании идет речь.

— Вы быстро узнаете об этом, — уклончиво ответил мужчина. — Но могу вас уверить, что Лондонская башня по сравнению с этой таверной просто клубничный кисель. Она идет. Готовьтесь.

Служанка шла, неся на каждой ладони по дымящемуся блюду. Значит, его ждала пытка обжорством. Это противоречило правам человека, принятым обществом. Исторический город или нет, но графу придется ответить за свои деяния перед более высокой инстанцией, чем Министерство безопасности, если выяснится, что он нарушает эти права.

Служанка поставила тарелки перед Мартино и Горанфло. Ушла и вернулась с двумя бутылями красного вина без этикетки. Молча наполнила стаканы и вновь исчезла на кухне. Мартино разглядывал содержимое тарелки и истекал слюной из-за тонкого аромата, щекочущего ноздри. Вино было темным и крепким. Следователь мысленно наслаждался блюдом. Горанфло созерцал свою тарелку с растерянным видом.

— Сильны, — сказал он. — В прошлый раз подали на закуску бедра утки с сухариками. Я не продержался и пяти минут.

Он уже манипулировал вилкой и ножом, как наркоман, лишенный драгоценной дури, словно избавляясь от невыносимого искушения.

— В чем ловушка?

— В вашей тарелке, в вашем стакане, под вашим носом. Начинайте, вы не сможете остановиться.

— Пойду на риск, — решил Мартино.

Если Горанфло сидел здесь, чтобы рассказывать ему истории после двух безуспешных попыток, на кухне отраву в пищу не подсыпали.

Мартино начал понимать, в чем состоит испытание, основанное на злоупотреблении, переедании, и искушении. Он всегда проповедовал умеренность. Исход можно было предугадать.

Он отрезал огромный кусок ветчины с фисташками и без колебаний засунул в рот. Мартино не очень разбирался в еде, но тот взрыв ощущений, который сотряс его существо от нёба до спинного мозга, говорил о том, что он столкнулся с подлинной великой кухней. Горанфло последовал его примеру. И вздохнул:

— Негодяи! Они вымочили мясо в хересе!

Следователь вылизал свою тарелку. Одним глотком выпил полстакана вина, крепкого, ароматного, чуть-чуть отдающего бочкой. Ему казалось, что он поглощает соки дуба, земли и солнца. Допил вино и вновь наполнил стакан, предложив соседу выпить вместе. Появилась служанка, забрала пустые тарелки и исчезла на кухне.

— Ну что ж! — воскликнул молодой человек. — Теперь можно иными глазами взглянуть на палачей и мучеников, не так ли?

Горанфло. достал огромную сигару и собрался ее раскурить. Потом спохватился, предложил Мартино, но тот отказался. Немного выпить — да, но курить — никогда.

— Сцены средневековых пыток, — заговорил его сосед. — Дети Эдуарда, казнь Джейн Грей. — Он выдохнул струю голубого дыма, которая тут же исчезла в трубе очага. — У графа Палладио неплохое чутье драматургии.

— Вы уже добыли одну букву слова, — сказал Мартино.

— Вы тоже, иначе вы бы здесь не сидели. Молодой человек с заговорщической улыбкой поднял свой стакан. Они чокнулись, когда служанка принесла одно блюдо на двоих. И поставила его на стол Мартино. Тот с отвращением отшатнулся, увидев какую-то змею, свернувшуюся между четырех луковиц. Горанфло уставился на новое блюдо.

— Угорь на углях, — выдохнул он. — Коронное блюдо шеф-повара.

— Поскольку вас двое, я уложила его на одну тарелку, — извинилась служанка.

Затем принялась нарезать угря толстыми ломтями, раскладывая по тарелкам и поливая желтым соусом. И не переставала говорить:

— Угря очистили от внутренностей, чуть поджарили, вымочили в анчоусном масле, потом завернули в тонкое тесто и на десять секунд уложили на решетку. Его подают с желтым чесночно-перцовым соусом.

— Великий Дюма не едал вкуснее, — кивнул Горанфло.

— Продолжите с бургундским? — спросила служанка, видя, что их бутылки опустели. — У нас есть гайак, который как раз подходит к рыбе.

— Гайак так гайак! — весело вскричал Мартино, тело которого трепетало в предвкушении наслаждения.

Он уже не знал, почему явился сюда. Но ему было приятно само присутствие здесь. Стаканы наполнялись и опустошались. Тарелки вылизывались, бутылки пустели. Мартино и Горанфло обсуждали массу увлекательных вещей, о которых потом и не вспомнили. Несомненно, у них были замечательные мысли по поводу ведения дел в мире, но не нашлось ни одного писаря, чтобы занести их на бумагу. Словно во сне появилось блюдо с сырами и еще одна бутылка на двоих. Собутыльники глупо расхохотались, заметив, что она вдруг опустела.

Последний проблеск сознания тревожным звонком прозвучал в мозгу Мартино. Он должен был встретиться с Моргенстерн. Вскоре. Где? Совсем рядом. На мосту. Нет. Под мостом. Он не мог явиться к ней в таком состоянии.

— А буква? — внезапно рявкнул Горанфло.

— Какая буква?

— Тайная буква, та, которая указывает город, предназначенный для Клуба состоятелен… э-э… Состоятельных? Служанка. Она назовет ее во время десерта. Нам уже подали десерт?

Мартино уставился на крошки сыра, пытаясь сосредоточиться. Пока мир двигался в этом, а не в ином направлении, после сыра всегда подавался десерт.

— М-м… — замычал он, не понимая, почему у него такая тяжелая голова.

Горанфло повернулся в сторону кухни и завопил:

— Десерт! Десерт!

Служанка подошла с пустыми руками. Ее очертания потеряли четкость, сказал себе следователь. Но она улыбалась. Он впервые видел, что она улыбалась. У нее была чудесная улыбка.

— Хотите десерт или таинственную букву? — спросила она.

— Десерт! Десерт! — рявкнул Мартино.

— Шшшшшш! — выдавил Горанфло.

Он повернулся к служанке и принял позу ученика-зубрилы.

— Мы вас с-слуш-шаем, мамзель.

Она склонилась к ним. Мартино подумал, что у нее и грудь тяжелая. А брюшной пресс — из железобетона от «Цемента Мартино». Охо-хо!

— Вторая буква… — оба собутыльника вытаращили глаза, — «Е».

На десять секунд воцарилась тишина. Горанфло и Мартино переглянулись и расхохотались. И никак не могли остановиться. Молодой человек задыхался. Плакал горючими слезами. Горанфло хохотал, держась за живот. Соскользнул со стула и брякнулся на задницу. Пытаясь подняться, схватился за скатерть и потянул ее на пол со всем, что на ней стояло.

Мартино, наверное, был пьян чуть меньше собутыльника, а потому пытался запомнить букву, названную служанкой. «М»? Нет. Эта была в Лондоне.

Быть может, «А»? Увы, мозг отказывался работать. Ну и черт с ней, с премией победителю. Лучше достойно завершить обед. Он принялся стучать по столу с криком:

— Вина! Вина! Вина!

Часы на Самаритянке пробили пять часов. Моргенстерн ждала Мартино, облокотясь о парапет моста. И поглаживала Ганса-Фридриха, еще не оправившегося от переживаний. Пять часов ровно, а следователя все нет!

Потом Роберта услышала рев, доносящийся с другой стороны моста. Из таверны выбрались два пьянчуги. Точная копия вывески: они шли, покачиваясь и поддерживая друг друга. Потом обнялись, расцеловались и разошлись в разные стороны. Один из них, шатаясь побрел в сторону Моргенстерн, которая никак не хотела верить глазам своим.

К ней шел до безобразия пьяный Мартино. Мост качался под его ногами, как палуба корабля во время качки. Но он храбро шел вперед, славный морячок, которому море по колено. Его целью, его маяком, его портом была колдунья. Никакие рифы и акулы не помешали бы ему добраться до причала.

Молодой человек остановился перед Моргенстерн, которая недоумевала, как он держится на ногах. Он хотел что-то сказать, передумал и расцеловал ее в обе щеки, а затем проговорил, растягивая слова:

— Вы-ы зде-есь.

Эти два слова потребовали от него таких усилий, что он едва не свалился на мостовую. Колдунья схватила его в последний момент и до крови ущипнула за руку.

— Эй! — проговорил пьяный Мартино, с трудом приподнимая веки. — Вы мне делаете больно!

— Вы нажрались до чертиков, Мартино.

— Не отлицаю, — ответил он с глупой улыбкой. — Может, у вас есть полошочек, чтой-то для плотлезветь? О-ля-ля.

«Критическая ситуация», — поняла колдунья. Пара пощечин не поможет. Ей нужен был Мартино, крепко стоящий на ногах. Она глянула на реку, текущую под мостом, к счастью, почти пустую.

Существовало древнее заклинание викингов для перепивших воинов, чтобы они могли пойти в бой. Оно было опасным, но действенным, как все северные заклинания, хотя и давало нежелательные побочные эффекты. Никто не знал после его произнесения, когда оно прекратит свою работу. Но у Роберты не было выбора. Мартино сам напросился. И ему, а не ей придется платить за разбитые горшки.

Колдунья прижала следователя к парапету, чтобы он не упал, и крикнула в сторону серой воды:

— Nudlok Gotli Tulsa, Gotli Valhalla Noisy Noisy.

Мартино приоткрыл один налитый кровью глаз и спросил, ни к кому не обращаясь:

— Чтоэтозатреп?

С поверхности реки взметнулись две руки, вращаясь, поднялись до парапета и схватили следователя. Оторвали от моста и бросили в пустоту. Моргенстерн отступила. Она не ожидала подобной свирепости. Потом наклонилась над водой, чтобы посмотреть, что сталось с беднягой в водах лагуны. Место, куда он упал, кипело. Вот уже десять секунд вода трепала его, как грязную половую тряпку.

— Наверное, переборщила, — произнесла Роберта.

Она уже открыла рот, чтобы выкрикнуть контрзаклинание, когда река подбросила следователя на пятиметровую высоту. Он выглядел окончательно протрезвевшим. Водяные руки держали его за талию. Роберта произнесла заклинание в обратном порядке, и Мартино поставили на мост рядом с напарницей.

Водяные руки вернулись в лагуну, и та вновь обрела вековое спокойствие.

— Как себя чувствуете? — спросила колдунья. Молодой человек оглядывался по сторонам, пытаясь понять, что с ним произошло. Роберта с жалостью глянула на него и велела одежде немедленно высохнуть. Клемана окутало паровое облако, которое тут же поднялось над его головой. Одежда его стала сухой и теплой.

— Как себя чувствуете? — повторила она.

«"Е", — подумал Мартино. — Вторая буква "Е". После "М"». Он так и не вспомнил, что только что испытал.

— Немного тряхнуло. Похоже, я понимаю, что произошло, но не осмеливаюсь спросить.

— И не спрашивайте. Хорошо. Пошли.

Она указала ему на причал под мостом. Туда вела каменная лестница. Против течения с пыхтением двигался паровой катер. Через час он должен был загрузиться теми жителями, кто желал вкусить удовольствий зачарованного острова.

— Нам надо добраться до Версаля. Именно там состоится следующая черная месса Ла Вуазен. Помните?

— Да, да, нормально. Пожалуйста, не кричите. — Молодой человек потирал лоб. — Помню. Но до сих пор не уверен, что мысль хорошая. Быть может, нам… не знаю… лучше предупредить Грубера?

— А! — хмыкнула Моргенстерн. — Под предлогом того, что астральный близнец ведьмы, сожженной в 1680 году, готовит черную мессу по всем правилам? Сегодня вечером? Милиция все равно не успеет прибыть, даже если Грубер решит дослушать меня до конца.

— А ромы? Ведь приносят в жертву их детей — именно это вы прочли в голове чудовища?

— Они могли бы нам помочь. Но не рассчитывайте на меня, чтобы собрать армию до девятнадцати часов и взять замок приступом.

— Почему?

— Потому что это невозможно. Версаль находится в часе хода катера.

— Мне это не нравится. Палладио скрывает свой облик. Потрошительница исчезает. Ла Вуазен появляется…

— Придется смириться. Мы гоняемся за призраками. И, по моему мнению, они продолжают водить нас за нос. А музыку заказывает граф.

Мартино вспомнил о первом впечатлении от графа. Пока они сидели за столом, молодой человек считал, , что общался с богом. И даже передавал ему соль.

— Думаете, что за всем этим стоит именно он?

— Не думаю, уверена.

— А если он лично поджидает нас в Версале?

Роберта вздохнула. Катер подошел к пристани.

Через час он уйдет в обратный рейс. У них не оставалось времени.

— Полностью согласна с вами, мой маленький Мартино. Этот зачарованный остров похож на западню? Ответ — да. Но вам следует задать себе иной вопрос.

— Не… А какой?

Колдунья заглянула в глаза напарника.

— Хороший вопрос звучит так: какую часть себя вы можете принести в жертву, чтобы спасти ребенка, которому сегодня вечером уготована смерть?

Катеру понадобился целый час, чтобы добраться до зачарованного острова. Сверкающий сад отражался в лагуне, напоминая о ярмарочном празднике, организованном на пустом месте. Моргенстерн и Мартино сошли на землю и добрались до двух гигантских гончарных ваз, указывавших вход во владения.

Они залюбовались Версалем Великолепным, где все было разрешено, а вернее, настоятельно рекомендовалось.

Вид открывался примерно на полмили. Несмотря на сгущающиеся сумерки, было светло как днем из-за факелов, стоящих вокруг цветников и отражающихся в бассейнах. Но окна замка оставались темными.

Удовольствиями потчевали снаружи. Повсюду стояли просторные палатки. На подмостках играли актеры, позаимствовавшие помпезные жесты у итальянцев. Поднявшийся ветер хлопал полотнищами палаток. Облака неслись с невероятной скоростью, то и дело закрывая луну, которая походила на белое пламя, задуваемое порывами урагана.

Толпа мгновенно рассосалась. По слухам, то, что разыгрывалось в кустах, было намного менее безобидным, чем скрипичные концерты вокруг бассейнов. Парочки и одиночки бродили по аллеям парка в атмосфере роскошного празднества. Каждый явился сюда насладиться в полном смысле этого слова. И Палладио ублажал их за их же деньги.

Роберта искала глазами картонный замок, который увидела в мозгу Ла Вуазен. Наконец нашла и указала на него Мартино. Молодой человек достал план, который им вручили на катере, и нашел на нем строение.

— Речь идет о палаццо Альцинеи. — Он глянул на часы. — Чуть менее чем через час там начнется фейерверк.

— Надо отыскать место, где будет разворачиваться церемония. Я пойду осмотрю замок. А вам поручаю сады. Примерно через час встречаемся у Оранжереи. Удачи, Мартино.

— Удачи, Моргенстерн.

Следователь уже бывал на роскошных празднествах. В том числе и дома, в замке Мартино. Клуб Состоятельных можно было ненавидеть, но члены его умели жить. Но, насколько он мог судить, ни один прием не мог сравниться с этим праздником.

В главной палатке был накрыт сказочный стол. Фонтан Нептуна превратили в бассейн. Гуляки радостно окунались в него. Мартино подошел поближе, чтобы удостовериться, что они не купались в шампанском. Повсюду виднелись жонглеры, комедианты и лжедуэлянты, сражавшиеся на шпагах. Молодому человеку даже встретились три карлика, которые прогуливали на поводке обезьянок. Мартино ничего не пил.

Ему прежде всего хотелось получше изучить замок Альцинеи. Он решительно направился к нему, но в этот момент дорогу ему заступила юная девушка. Красавице было не более пятнадцати лет, и она вела в поводу испанского красавца-жеребца. Следователь попытался обогнуть ее, бормоча извинения. Но та не дала ему пройти.

— Представляюсь. Мадам дю Парк. Мне поручили играть Весну в спектакле, который начинается через полчаса. Но мы потеряли Осень. Господин де Ла Томильер наверняка заблудился в каком-то лабиринте.

Непонятно каким алхимическим волшебством свежесть мадам дю Парк так подействовала на Мартино, что он немедленно забыл о своих планах.

— Я польщен.

— Польщен, обольщен, что угодно на «ен». Из вас получится превосходная Осень…

— Пятнадцатое Июня, — без раздумья ответил он. Девушка притворилась, что теряет сознание, и упала на руки Мартино. Тот с удовольствием обнял ее. Она была легче перышка. Приоткрыла глаза и мило улыбнулась ему.

— Я вас люблю, — шепнула она.

Мартино покраснел до самых ушей. Она встала, отряхнулась и, воспользовавшись оцепенением молодого следователя, шепнула ему на ухо, чуть прикусив мочку:

— Я всегда мечтала признаться в этом незнакомцу.

Схватила его за руку и потащила к ближайшим кустам. Мартино растерялся. Компас указывал ему путь на юг. Панический страх опоздать гасил надежду на близкое наслаждение, и сердце у него забилось учащенно. К счастью, мадам дю Парк была специалистом в своем деле. Молодому человеку не надо было ничего делать. Он подчинился. И последовал ее примеру наслаждаться в любых условиях.

— Зачарованный остров, — вздохнул он, хотя уже все было сказано.

Они одевались, когда позади них послышался ужасающий грохот, а потом рев, эхом отразившийся от фасада замка.

— Небо, мой муж! — воскликнула молодая женщина. — Он играет Лето. И выбрал в спутники слона. Ну и мысль! Пошли, а то пропустим парад.

Они выбрались из кустарника, их волосы были усыпаны листьями. Мадам дю Парк отвязала уздечку от ветки. Мартино без раздумий шел вслед за ней, перед его глазами плыла розовая пелена. Девушка вывела его на огороженную площадку, где стояла колесница, накрытая золотой и серебряной парчой. Мадам дю Парк оставила любовника и бросилась целовать мужа, взгромоздившегося на азиатского слона.

По обе стороны колесницы расположились дюжина мужчин и дюжина женщин. На месте возницы стоял старик с серпом, прямой и почтенный. Один из мужчин держал на цепи медведя. На колеснице находились фигуры Золота, Серебра, Бронзы.

Четвертая, ужасающая фигура, закованная в железо, настоящий гигант, напомнила Мартино палача из Лондонской башни. На лезвие меча можно было нанизать целого быка.

Между ними нервно расхаживал невысокий человечек. И говорил с сильным итальянским акцентом.

— Цасы и Зодиако, не двигайся. Зелезный век цуть улыбка!

Колосс в железе и с варварским мечом состроил улыбку.

— Оцень хороцо. — Режиссер пересчитал времена года. Все, кроме одного, были на месте.

— Примавера, эстате, инверно. — Он бросился к Мартино. — А вы аутунно. Лезьте туда.

Он указал на верблюда, которого держали два пажа. Животное, казалось, спало на ходу.

— Мне лезть на этого верблюда? — переспросил Мартино.

— Эуто дромадер, — поправил его итальянец, раскатывая «р». — Давайте быстрее. Мы выступаем через синко минути.

Следователь знал, что парад пройдет сквозь толпу. Кроме того, эта зверюга будет для него как бы бельведером. Он вскарабкался по бамбуковой лестнице и, как мог, устроился в седле. Все фигуры были на месте. Итальянец дал сигнал к выходу. Парад тронулся с места и направился к аллее, вдоль которой стояли ряды зрителей.

Муж-рогоносец держался справа от Мартино. И не глядел на молодого человека. Но следователь чувствовал себя не в своей тарелке.

— Вы впервые принимаете участие в развлечениях? — спросил его дю Парк.

Мартино состроил невинное лицо. Он хотел ответить, но его глаза выхватили в толпе знакомое лицо — Ла Вуазен.

Она не спускала с него глаз. Слон заслонил его от ведьмы. Мартино тут же спрыгнул с дромадера, вызвав замешательство в параде. Проскользнул под брюхом толстокожего, на котором восседал дю Парк, и нырнул в толпу, где несколькими мгновениями раньше видел Отравительницу. Та быстрыми шагами удалялась к дворцу Альценеи.

— Мы потеряли Осень! — пронзительно завопила мадам дю Парк.

Остальные смеялись. Мартино со всех ног бежал к дворцу из раскрашенной ткани. Забежал за него, ибо там исчезла Ла Вуазен. Но не обнаружил следа Отравительницы. Мартино немного отступил назад и рассмотрел ненадежную конструкцию.

Кубическое строение имело метров десять в высоту. Его стены выглядели как скульптурный фасад в стиле барокко. Но стоило приблизиться, как детали становились грубыми. Вокруг стояло множество столбиков с ракетами для фейерверка. Нарисованная лестница была на самом деле входом. Отравительница, должно быть, пряталась внутри. Ровная площадка вокруг не позволяла укрыться от любопытных глаз.

Мартино подошел к лестнице и осторожно поставил ногу на первую ступеньку. Иллюзия была такова, что ему показалось — он попал в детский сон. Однако ступеньки были крепкими. И привели его внутрь конструкции.

Дворец Альцинеи состоял из одной комнаты. Свет от факелов с улицы просачивался внутрь через тканевые стены. Мартино ступал по полу, как бы состоящему из осколков цветного света. У его ног плясали нарисованные на холсте существа, похожие на гномов.

— Мы знаем, кто вы! — крикнул он, вращаясь вокруг своей оси. — Вам не поможет игра в прятки!

Он ощутил движение позади себя и живо обернулся. Ветер играл полотнами и его нервами. Один угол помещения оставался в тени. Мартино двинулся именно туда.

— Ла Вуазен? — спросил он, теряя уверенность. Из тени вышел мужчина. Господин дю Парк спокойно надвигался на Мартино, держа руки за спиной. За ним шла его супруга. Молодой человек инстинктивно отступил.

— Вы не ответили на мой предыдущий вопрос, господин Пятнадцатое Июня, — произнес обманутый муж. — Поэтому я задам его вновь, немного изменив формулировку: моя жена впервые позволила вам насладиться своими прелестями?

Женщина пожирала Мартино глазами. Похоже, она заранее наслаждалась перспективой расправы. Мартино перестал отступать. Следовало отреагировать на ситуацию должным образом. Все случившееся выглядело смешным.

— Я… Послушайте. Готовится ужасное преступление, — произнес он в свою защиту.

— Ужасное преступление уже свершилось! — прервал его дю Парк.

Мужчина сорвал перчатку и дал пощечину Мартино, но тот не шелохнулся.

— За это преступление последует равноценная расплата. Дуэль вам подходит?

— У меня нет времени на подобные глупости! — взорвался следователь. И решительно направился к выходу. — Если хотите, разберемся с этим делом позже.

Дю Парк перехватил его у края платформы и с силой сжал грудь Мартино, у которого перехватило дыхание.

— Нет, разбираться будем сейчас. И если это будет не дуэль, то состоится экзекуция.

Он с силой ударил ногой по ногам следователя, и тот рухнул на колени. Мартино попытался обернуться. Но противник крепко держал его за плечи. Потом заломил ему руки за спину. Пока умелые руки связывали ему запястья, мадам дю Парк шептала ему на ухо:

— Вы оставили мне горячее и чудесное воспоминание.

— Подождите! — возмутился молодой человек. И замолчал, ощутив прикосновение холодной стали к затылку. Он повернул голову. Справа с поднятым мечом стоял гигант в железных латах. И готовился опустить его.

— Подождите, — с трудом выговорил Мартино. Следователь видел приближение смерти, но не верил в происходящее, даже когда засвистел воздух, рассекаемый мечом. Он ощутил зверскую боль и больше ничего. Его голова скатилась по ступенькам лестницы до земли, коснувшись ее в момент, когда начался фейерверк.

В небе одна за другой вспыхивали зарницы разного цвета, но молодой человек уже не мог ни видеть, ни слышать. Ветер трепал его волосы. Но с лица никак не сходило выражение невероятного удивления.

Роберта вошла в замок через северное крыло, заметив приоткрытую дверь. Она прошла по галерее истории Франции, пересекла вестибюль часовни, потом поднялась по лестнице на второй этаж. И оказалась в гостиной Геракла, если верить картонке с надписью у входа в помещение. Остановилась перед напольными часами, изображавшими Людовика XIV, которого короновала Ника.

Колдунья подошла к бронзовой фигуре и провела указательным пальцем по профилю. Она уже заметила позади замка анахроничные теплицы, построенные по типу Хрустального Дворца. Как зал для игры в мяч, так и теплицы выглядели нелепо. Графа Палладио подобные детали не смущали. Главными были общая атмосфера и ландшафты. Но он внимательно относился к чертам знаменитых людей своего времени.

Статуэтка Людовика XIV имела лицо господина Роземонда. Факт. Или это было бы лицо Годдфруа, если бы ею любовался Мартино. Могущество графа распространялось и на внешний вид окружавших его предметов. Такая мегаломания свидетельствовала о незаурядной силе ее противника.