Затопленный мир (№1) - Кадриль убийц

— Адмирал, — приветствовал его Мартино, приподнимая каскетку.

Они проплывали мимо обломков. Сломанная колонна, обрушившееся здание, полузатопленный купол. Вокруг них вырастал падший Лондон, дублер города, словно снесенного гигантской волной цунами. Ром обогнул трубу локомотива, стоявшего на дне лагуны. Мартино с опаской посмотрел на темную машину, видневшуюся сквозь трехметровую толщу воды. Она походила на хищника, притаившегося в ожидании неосторожного пловца.

Теперь декорации плотными группами торчали из воды. Ром направил лодку к макету Биг-Бена, лежащего на боку, и причалил. Роберта выпрыгнула из моторки и полезла вверх по указывающей в небо стрелке часов. Часы показывали двенадцать.

— Время преступления, — отметила она.

Мартино догнал ее. Ром остался в лодке.

— Приют красных детей находится сразу за зданием Ллойда, — крикнул он. — Я буду ждать вас здесь.

— Вы не идете с нами? — забеспокоился следователь.

Он никак не мог подавить дрожь, охватившую его с момента пересечения символической границы мертвого города.

— Я буду ждать вас здесь, — спокойно повторил ром.

Роберта схватила Мартино за рукав и потянула в сторону Ллойда.

— Ромы не охотятся на призраков, — объяснила она.

— Ну да, звездное отребье, — проворчал молодой человек. — Ладно, пойдем и сдерем шкуру с призрака. Мне уже нужен душ, сигара и хорошая выпивка.

Они прошли вдоль курантов и спрыгнули на ступеньки Ллойда, прижимавшегося к Биг-Бену. Холл здания не особенно пострадал от забвения. Мартино присвистнул, увидев на куполе фрески, изображавшие сивилл, витраж вместо неба и громадную стойку, за которой когда-то суетились агенты самой крупной страховой компании мира.

— У Палладио хватает средств, чтобы выбросить на свалку такую штуку, — сказал он. — Как здание доставили сюда?

— Должна быть подводная железнодорожная сеть, рельсы для перевозки меняющихся декорации. Мне показалось, что я видела на дне лагуны вагоны. Ваша магическая коробка с вами?

— Конечно.

Мартино достал коробку и открыл ее. Вибратор постепенно воссоздал хаос зданий, среди которых они находились. На границе голограммы появилось красное пятно.

— Вижу его! Еж был прав!

Роберта бросила взгляд на мигающий огонек.

— Если хотите застраховать свою жизнь, сделайте это сейчас, — предложила она.

Следователь извлек из кармана брюк шестизарядный револьвер с перламутровой ручкой.

— Вот моя страховка жизни.

— Si vis pacem para bellum, — усмехнулась Роберта. — Хочешь жить в мире, готовься к войне.

Они пересекли холл Ллойда. В глубине дверь с тамбуром выходила на провалившееся крыльцо приюта. Кирпичный фасад, почерневший от сажи, был раньше частью реконструкции рабочего сектора, который заменили на «Савой» и Хрустальный Дворец. Мартино держал револьвер в одной руке, а вибратор — в другой. Приют в плане напоминал морскую звезду, как все тюрьмы той эпохи. Красное пятнышко слабо мерцало в одном из лучей. Напарники обменялись взглядом и проникли в здание.

Краска отслоилась по всей высоте стен. По ним текли ручейки воды. Но электричество было. Запущенный коридор освещала гирлянда лампочек.

Они двигались почти на ощупь, обходя обломки, тонувшие в зловонных лужах воды. Револьвер скользил в потной ладони Мартино. Он сунул его в карман, чтобы сосредоточиться на вибраторе. Они дошли до конца коридора. К интересующему их крылу вел столь же запущенный поперечный коридор.

— Подождите! — прошептал молодой человек. Он не отрывал глаз от коробочки. Роберта подошла к нему.

— Что, Мартино?

Она в свою очередь поглядела на план. Первая точка не сдвинулась с места, но по другую сторону здания появилась вторая.

— Опять! Вы уверены, что ваши чертовы метчики работают? — разозлилась она.

— Еще как работают! Других решений нет. Либо мы имеем дело с двумя типами с одним и тем же генетическим кодом, либо…

— Либо он разделился на две отдельные части, которые ждут нас в двух углах приюта.

Мартино закусил губы. Он размышлял.

— Хорошо, я беру левого, а вы — правого, — предложил он.

— Нет. Останемся вместе. Не хочу, чтобы вас превратили в рагу. Пошли в сторону того, кто ближе.

Она вырвала коробочку из руки Мартино и двинулась вперед. Они почти пробежали пятидесятиметровый коридор. Дыры в потолке позволяли видеть бывшие дортуары на верхнем этаже. Им пришлось обогнуть груду металлических кроватей, образовавших баррикаду. Наконец они оказались рядом с местом, где метчики указывали чье-то присутствие.

Роберта с величайшими предосторожностями подобралась к порогу зала. Как только они вошли в приют, она в уме уже подготовила заклинания. Мартино достал револьвер. Колдунья проскользнула в зал.

Кровати в маленьком круглом зале стояли вокруг аппарата, похожего на водяной фонтанчик. Металлическую хромированную колонку венчал газовый баллон, загаженный голубями. От аппарата отходили резиновые шланги, поднимались к потолку и опускались к кроватям. Роберта уже сообразила, для чего служит аппарат. И подошла поближе, чтобы удостовериться в своей правоте.

Мартино стоял на пороге и прислушивался. Колдунья не подвергалась опасности: зал был пуст, здесь не было психопата-потрошителя. Опять шум. Он вернулся в коридор. Рядом слышались приглушенные рыдания. Он не решился предупредить Моргенстерн. Та, склонившись над баллоном, пыталась что-то прочитать. Мартино на цыпочках подкрался к порогу соседней комнаты.

— Эта штука — молокораздатчик, — произнесла Роберта, наконец расшифровав покрытую ржавчиной жестяную табличку.

Одной кроватью недавно пользовались. Колдунья уставилась на резиновый шланг, лежавший на простыне. Загубок, который крепился к груди кормилицы, был красным от свежей крови. Роберта с отвращением отбросила его и вернулась к баллону. Она опустила рукав в лужу и с силой потерла заляпанное стекло.

Рыдания затихли. Мартино бросил взгляд внутрь комнаты. Это была бывшая ванная комната с огромной ванной и разбитой фарфоровой раковиной. Он подошел ближе и вздрогнул, увидев краем глаза движение справа. Он обернулся. В углу комнаты сидела, скорчившись, женщина и плакала.

«Черт подери», — подумал Мартино, ощущая пустоту в животе.

Он сунул револьвер в карман и склонился над ней.

Роберта заглянула в баллон. Внутри было примерно пол-литра крови. Неудивительно, что метчики указали две точки местонахождения Потрошителя. Колдунья открыла коробочку. Красная точка пульсировала в самом центре, прямо перед ней. И выпучила глаза, увидев, что вторая находилась в соседней комнате.

— Мартино? — шепнула она, думая, что он находится позади.

— Мадам? — повторил следователь, обращаясь к женщине на корточках.

Он тронул ее плечо, и та вдруг вскочила. У нее было лицо разъяренной фурии с налитыми кровью глазами. Мартино попытался встать. Женщина ударила молодого человека ногой в грудь, и тот отлетел в другой конец комнаты. Его голова с силой ударилась о ванную. У него перехватило дыхание. Спина у него горела, а в глазах плясали искры.

— Не трогайте моего малыша! — завопила женщина и бросилась в коридор.

Мартино попытался, хромая, последовать за ней. И попал в руки Моргенстерн.

— Где вы были?!

— Джек… женщина, — задыхаясь, выпалил он. — Туда.

Женщина убежала налево в сторону лестницы. Над их головами слышались шаги. Роберта без колебаний бросилась наверх и обнаружила комнату, в которой пряталась Потрошительница. Из нее не было выхода. Окна были замурованы с одной стороны и закрыты — с другой. В глубине громадного зала высилась гора щебенки. По обе стороны прохода тянулись железные кровати, похожие на клетки. Роберта спросила себя, неужели граф размещал настоящих детей в этом нищенском приюте викторианской эпохи.

— Вам некуда бежать! — крикнула Роберта. — Сдавайтесь.

Пронзительный голос, раздавшийся откуда-то, ответил:

— Вы украдете моего ребенка! Это мой ребенок! Мой!!!

Роберта осторожно двинулась по центральному проходу. Чем дальше она продвигалась, тем гуще становились тени вокруг. Ей хотелось, чтобы Мартино был рядом. Чем он занимался?

— Я пришла не за тем, чтобы красть вашего ребенка, — увещевала она. — Я пришла вам помочь.

Женщина не ответила. Роберта еще немного продвинулась вперед. И оказалась в центре дортуара. Пол под ее ногами скрипел. Колдунья боялась, что он вот-вот провалится. — Здесь все сгнило и пахло смертью и плесенью.

Слева почудилось какое-то движение, вздох. Потом с другой стороны послышалось, как кто-то скребет стену. Роберта двинулась на звук.

— Я пришла вам помочь, — повторила она, но в голосе уже не было прежней уверенности.

Ответ раздался сзади.

— Я знаю, что вы лжете, — произнесла Потрошительница.

Раздался свист. Роберта нырнула, едва избежав удара скальпелем. Она хотела броситься к лестнице, но женщина с хищной радостью в глазах перегораживала ей путь к отступлению. Одной рукой она прижимала к животу окровавленный сверток, а в другой держала скальпель. Роберта отступила в глубь дортуара, вспоминая заклинания, которые приготовила. Но парализованный страхом мозг отказывался работать.

Потрошительница подняла руку. У нее были те глаза, которые Мэри Грэхем последними видела в этой жизни. Лезвие рванулось к животу колдуньи.

В дортуаре прозвучал глухой выстрел. Потрошительница обернулась и издала вопль, бросившись к лестнице. Второй выстрел в куски разнес гипсовую лепнину позади Роберты. Силуэт Мартино выглядел китайской тенью в проеме двери. Он обеими руками держал дымящийся револьвер. Женщина бежала прямо на него.

Молодой человек выстрелил еще два раза. Сверху свалился кусок потолка. Вторая пуля срикошетила о кровать и пробила оконное стекло. Роберта собралась в момент, когда Мартино сделал два последних выстрела. Одна пуля пролетела между ног женщины, вторая задела плечо, но даже не затормозила ее. Она была уже в двух метрах от застывшего молодого человека, Моргенстерн вдруг обрела ясность мысли. Две железные кровати встали вертикально и ринулись к Потрошительнице. Та застыла на месте, увидев, что они со свистом несутся в ее сторону. Они соединились, образовав клетку, в которую попала женщина. В дортуаре вдруг воцарилась необычная тишина.

Роберта, волоча ноги, приблизилась к Мартино.

— Отлично сделано, Моргенстерн, — выдавил он без всякого выражения в голосе. — Ни одна из пуль не смогла остановить эту хищницу.

Колдунья стояла, согнувшись. Глаза ее были пустыми — она никак не могла отдышаться.

— Идите и предупредите рома, что волк взят в плен, — предложила она следователю. — Я останусь здесь, чтобы удостовериться, что зверь не ускользнет от нас.

Мартино словно очнулся.

— Все кончено? — спросил он.

— Все кончено, — подтвердила Роберта. Молодой человек скатился вниз по лестнице.

Моргенстерн прислонилась к стене, разглядывая свою добычу.

Женщина указывала пальцем на точку на полу, пытаясь что-то сказать. Колдунья подошла ближе, встала на колени, чтобы разглядеть окровавленный сверток, на который указывала Потрошительница и который держала у груди, пока Мартино безуспешно палил по ней. Она выронила его, когда кровати зажали ее.

— Мой ребенок, — жалобно пролепетала она. Роберта увидела почку и легкое, сшитые вместе.

Она вздохнула, подняла кошмарную куклу и отдала ее сумасшедшей. Потрошительница скорчилась в глубине клетки, склонилась над своим сокровищем и больше не шелохнулась.

Пока Мартино не появился, Роберта сбилась со счета, сколько раз Уайтчепельская Потрошительница просила, чтобы ее оставили в покое. Ей хотелось лишь одного — чтобы ее оставили в покое.

ПАРИЖ

Город с постоянными декорациями.

Население: 2500 жителей, 5000 транзитников.

Исторический период: XVII век.

Достопримечательности: Средневековый квартал на острове Святого Людовика, Лувр, Бастилия, Ратуша, собор Парижской Богоматери.

Этот исторический город был освящен Папой.

Ежедневные паломничества.

Туры на неделю, месяц, год.

На любой кошелек.

Не пропустить: Версаль (замок и сады).

Постоянная программа: Удовольствия зачарованного острова.

КОТ И ДВЕ САЛАМАНДРЫ

Исидор Золотые Пальчики толкал перед собой тележку, наполненную книгами, направляясь на этаж «Подснежник» муниципальной каторги. Исидор любил свою работу. И проводил большую часть времени в библиотеке, читая все, что попадало под руку, чтобы забыть о долгих годах, которые должен был еще отдать обществу. Исидор был неплохим парнем, считавшим, что не совершил тяжких преступлений. Хотя судьи решили по-иному.

Какая невезуха — пять лет за ограбление ломбарда! Ему, кто в великие времена относился к сливкам преступного сообщества, кто вырывал паяльной лампой стоны у самых крепких сейфов, кто с лаской открывал отмычкой любые запоры. Его не зря прозвали Золотые Пальчики, и он старался сохранить свои Золотые Пальчики такими же ловкими и проворными. Но изобретать упражнения в четырех серых стенах, где рядом с ним жили только тараканы и мыши, было нелегко.

Он вздохнул и сунул книгу в камеру старого любителя побегов, который с трудом переносил заключение. Исидор заставлял его читать рассказы о путешествиях. Стивенсона, Де Кемпа, Картера. Любой имел право на свою долю мечты.

— Норбер, — позвал он. — Эй! Бродяга!

Из глубины сумрачной камеры донеслось ворчание.

— У меня для тебя, приятель, хорошая книжонка. Питер Пэн называется. Ему для дела и пушка была не нужна… Он летал.

Бродяга даже не встал, чтобы взять книгу. Исидор оставил ее на полу камеры. И продолжил путь, вспоминая добрые старые времена, когда не было ни метчиков, ни милиции…

Он похлопал себя по затылку, словно пытаясь прибить бегущего таракана. У него начинало чесаться все тело, когда он вспоминал об этих мерзких роботах, неслышных, как пуканье мальков. Эти поганые стукачи носились в атмосфере, пронзали тела и закладывали честных тружеников вроде него ментам, которым теперь и работать не приходилось.

Стыд, да и только.

Чертовы метчики! Гады-милиционеры! Они сдали Исидора, Бродягу и сотни других. Прежнее преступление умерло. Теперь, чтобы ограбить банк, нужно было долгие годы учиться, окончить с отличием институт, освоить электронные игрушки, криптомаскировку и еще кучу разных вещей. Или вымазываться тошнотворным пластическим раствором, который мешал метчикам проникнуть в тело. Но тогда тебя, если ты не успевал его смыть, через несколько часов ждала смерть от асфиксии. Либо надо было пройти через руки сумасшедшего ученого, который подпиливал тебе генетическую спираль. Некоторые говорили, что такое возможно, но у Исидора на этот счет не было своего мнения.

Он, во всяком случае, не собирался подпиливать себе генетическую спираль.

Он остановился перед камерой 52. Здесь сидела женщина, настоящая чокнутая. Исидор терпеть ее не мог. На этаже «Подснежник» перешептывались, что она транзитница, что недавно прибыла из исторического города и что вскоре ее отправят в отделение высшей безопасности.

— Посмотрим, посмотрим, — пробормотал он, разглядывая обложку книги, которую она заказала. Чудовищные преступления и знаменитые убийцы от Рамзеса до наших дней профессора Эрнеста Пишенетта.

Как в библиотеке каторги могла появиться такая книга? Он подпрыгнул, вскинув глаза. Безумица в упор разглядывала его, вцепившись в решетку.

— Это… это вы заказали? — спросил он, показывая книгу.

— Дай.

Исидор осторожно протянул книгу. Он не мог без ужаса смотреть на эту фурию. Она указательным пальцем прошлась по оглавлению кровавой энциклопедии. На ее лице появилась зловещая улыбка победительницы, когда палец застыл на какой-то строке.

— Ага! — вскричала она. — Вот я где!

Она поспешно перелистала страницы, отыскивая нужную статью. Исидор родился не дураком. И знал, что эта книга была написана задолго до рождения его родителей. Как эта психопатка могла попасть в перечень чудовищ? Она точно была не в себе.

Каторжанин не двигался с места. Он наблюдал, как меняется выражение лица Потрошительницы, пока она читала статью. Женщина вдруг зловеще расхохоталась, поразив Исидора, который уже давно ничему не удивлялся.

— Этот Уоррен настоящий дурак! — воскликнула она. — Нанять медиума, чтобы отыскать меня. Ай-ай-ай! Балбес!

Исидор собрался продолжить обход. Но женщина вела себя очень странно: она отступила к центру камеры и охватила голову руками.

— Нет! — закричала она.

Ее окружило голубое гало, а перед глазами запрыгали золотые светлячки. В брюхе женщины зародилось солнце. Оно росло и росло.

— Ну и дела, — выдохнул пораженный Исидор.

Бесшумный взрыв осветил камеру Потрошительницы. Ослепительный шар проглотил тележку Исидора, самого Исидора, так и не успевшего понять, что смерть мимоходом захватила его с собой. Жаркое дыхание пекла ураганом пронеслось по коридорам муниципальной каторги.

Вывеска таверны Эльзеара Штруддля изображала двух саламандр, кусающих друг друга за хвосты. Таверна располагалась напротив бронзовой статуи императора в историческом сердце древнего города. Изъеденный проказой времени фасад выглядел непрезентабельно. Матовые стекла в окнах не позволяли видеть, что происходило внутри.

Ручка входной двери была отлита в виде неприветливой козлиной головы. Дети квартала проверяли свою смелость, хватаясь за нее на бегу. У того, кто касался ручки, на ладони появлялась странная метка, которая, впрочем, быстро исчезала.

Эльзеар не был чудовищем.

Но стоило переступить порог, как все чудесным образом менялось. По пакту, заключенному между тенью и светом, внутри таверна была прекрасно освещена и украшена великолепными воздушными и водяными фресками.

За стойкой восседал сам Эльзеар Штруддль. Широкий и круглый с головы до ног, сверкающий лысый череп, глаза цвета бутылочного стекла свидетельствовали о вековой наследственности в области владения штопором. Он отеческим глазом окидывал завсегдатаев, которые беседовали, жевали, смеялись и обменивались заклятиями в атмосфере приятного и веселого шума.

Позади хозяина заведения высился буфет черного дерева, набитый бутылями с этикетками, стертыми временем, хотя их содержимое было хорошо видно: аспиды, птичьи головы, умершие в утробе младенцы, странные растения, порошки и настойки.

Таверна Штруддля служила приютом магов, колдунов и травников, которые жили, прячась в тени общества. Адрес был всем известен, а товар — всегда свежим. Ее посещали с удовольствием. Но ни один путеводитель не советовал заходить в таверну.

«Сегодня дискуссии идут живо», — подумал Штруддль. Настоящий кипящий котел. Зал был переполнен, хотя час обеда еще не настал. Эльзеар почти не прислушивался к разговорам, ибо за долгие годы развил в себе необычайно тонкий слух и не упускал ни крохи информации.

Моргенстерн толкнула дверь таверны. Несколько голов повернулись в ее сторону. Роберта не сохранила никаких связей после окончания Колледжа колдуний. И не из-за того, что все знали о ее положении в Криминальном отделе. Половина присутствующих были чиновниками. А остальные занимались предсказаниями будущего или писали фантастические книги. Здесь был даже комментатор-метеоролог, столь же слепой в чтении будущего, как и остальные. Просто Роберта проявляла крайнюю разборчивость в выборе друзей.

Она пересекла зал и зашла за стойку, чтобы расцеловаться со Штруддлем.

— Моя перелетная птичка! — заворковал хозяин таверны. — Я уже отчаялся увидеть тебя.

— И от тоски потерял несколько килограммов! — задорно улыбнулась Роберта.

Он пожал плечами и увел ее в заднюю комнату, обитую воспоминаниями, предназначенную для хозяина дома и самых его близких друзей. Не забыв захватить две стопки из богемского хрусталя и бутылку, наполненную тягучей жидкостью. Он умело разлил напиток по бокалам. Они чокнулись. Штруддль удовлетворенно цокнул. Взгляд Роберты бегал по фотографиям волшебников, которыми были увешаны стены. Каждая была подписана. Магия была главным коньком Эльзеара.

Моргенстерн любила таверну «Две саламандры» по многим причинам. Прежде всего из-за Эльзеара, счастливого и щедрого человека, жившего на окраине закрытого мира колдовства и не жалевшего для друзей бутылок с отличными напитками, которые прятались под стойкой. Но она приходила в «Саламандры» и ради клиентов, чьим любимым занятием были сплетни. Здесь она не раз натыкалась на информацию о делах, касающихся криминалки. «Саламандры» позволяли ощущать напряжение в мире, которое соответствовало уровню оживления в таверне.

— Почему они так возбуждены? — спросила она у Штруддля.

Тот даже застонал. Он едва скрывал свое возбуждение.

— Прежде всего из-за тебя. Последний раз, когда ты здесь появилась, ты рассказала о своих приключениях в городе Палладио. Потрошительницу поймали, судили и заключили в тюрьму. Но мой мизинец подсказывает мне, что к твоей истории будет добавлена новая глава.

Роберте пришлось поделиться несколькими сведениями ради поддержания дружбы. Но она сделала это с легким сердцем.

— Утром меня вызвал Грубер и потребовал, чтобы я посетила муниципальную каторгу, где содержали эту сумасшедшую. Директор тут же принял меня. На нем не было лица. В его маленьком заведении случился настоящий шухер.

— Она сбежала?

— Камера Потрошительницы расплавилась. Как и все остальное в радиусе десяти метров. Пять заключенных и она сама пропали без вести.

Роберта показала Штруддлю, что ее стопка пуста.

— Ее камера расплавилась! Неужели?

Он наполнил стопку Роберты, но себе налить забыл.

— Свидетели говорили об ослепительном свете, невыносимой жаре, о беззвучном взрыве.

— Беззвучный взрыв… Доктор Ксанаду делал этот трюк на сцене в двадцатых годах. Кажется, он использовал известь.

— Можешь поверить, доктор Ксанаду здесь ни причем. Известь тоже. Потрошительница просто схлопнулась. Твое здоровье.

— Просто так, по глупости, никто не схлопывается, — уверенно сказал Штруддль.

— Вот как? Вспомни о лекциях второго курса. Некоторые формы жизни исчезают именно таким способом, когда их творец решает отправить их в небытие.

Штруддль пытался прочесть ответ в чудесных зеленых глазах колдуньи. Сколько раз он предлагал ей стать совладельцем «Саламандр»? Голова его закружилась чуть больше, чем мгновением раньше.

— Так исчезает астральный близнец, — сказал он. И вдруг понял всю чудовищность своего ответа.

А потому грохнул огромным кулаком по столу.

— Великий Гудини, Потрошительница была астральным близнецом?

Роберта кивнула. Это было единственным объяснением того, что произошло на каторге. Потрошительница была астральным близнецом, дублером Джека, умершего несколько веков назад. И ее сознательно наделили жизнью. Кто? Роберта могла предложить несколько человек из галереи безумных ученых. Одна личность особенно привлекала ее.

— Кому было нужно запустить Уайтчепельскую убийцу в нашу среду? — спросил Эльзеар.

— Кому-то, кто не отступит ни перед чем, чтобы воссоздать точнейшую копию, — намекнула Роберта.

Безусловно, Палладио. Роберта рассказала Штруддлю о заклинании, которое граф использовал для изменения своего облика. У него было много тайн. Он был первой кандидатурой, разве не так?

Хозяин таверны шевелил пальцами, пытаясь сосредоточиться.

— Что будешь делать? — спросил он у колдуньи.

— Ничего. Запрусь в квартире и вызову Великого Молоха, чтобы Грубер на время забыл обо мне. Я тут не была. Мы не встречались. Я никогда не существовала. Это дело для меня попахивает серой. Кроме того, мне надо спасать от агонии Занзибарский глаз.

— Боже, не оставь меня! — воскликнул Штруддль. — Я не привык к подобным речам!

— Я прошла возраст, когда носилась по крышам. А у тебя что? Какие новости?

Эльзеар потер пухлые щеки, оставив на них длинные красные полосы.

— Все говорят о будущем шабаше. Камилла Баньши устраивает его в конце недели в своем Люксембургском дворце. Поговаривают, что сам Дьявол приглашен.

— Треп. Будут присутствовать муниципальные комиссары, которым велено следить, чтобы никто не вызывал Сатану.

— Значит, ты не пойдешь, — с сожалением вздохнул Эльзеар.

Тема была закрыта.

— Как твои дела? — осведомилась Роберта.

— Мои дела? Идут потихоньку. Кстати, помнишь о ящиках с кротовым порошком, которыми была забита кладовка? Дела. Они стояли с тех пор, как колледж запретил черные мессы… На этой неделе они все ушли. В Париж.

— В Париж?

— В Париж, в исторический город.

«Что они собираются делать с кротовым порошком?» — спросила себя Роберта. Вспомнила древний курс колдовства. Кротовый порошок в растворе использовался для нанесения магических знаков во время черных месс. В прошлом их инициаторы стали обвиняемыми в важном судебном процессе. Одна из последних колдуний, сожженных за сатанизм, широко использовала этот порошок. Вернее, не колдунья, а чудовище, заслуживающее «Молота ведьм». Кто же она была?

Сердце Роберты забилось чаще. Мысли ускорили свой бег. Лондон и Париж. Джек и… кто был еще хуже? Они только что говорили о близнецах…

Колдунья встала под влиянием внезапного импульса.

— Уже уходишь?

— Кому ты послал запасы? — сухо спросила Роберта.

— Даме Гибод, в логово одиннадцати тысяч дьяволов под вывеской «Кота-рыболова». Но…

Роберта быстро поцеловала приятеля и пересекла зал таверны, лавируя между столиками. В зале стоял гул от нескончаемых разговоров. Она выскочила на улицу и побежала за трамваем — ей хотелось поскорее вернуться домой.

Поднялся ветер, гоняя вихри пыли вокруг статуи императора. Один из них превратился в рогатый силуэт, который раскинул руки, словно собираясь обнять весь мир.

Роберта разглядывала скрючившийся Занзибарский глаз. Она пыталась себя урезонить с момента, как вошла в квартиру, но это ей не удавалось. «Зачем видеть Зло повсюду?» — убеждала она себя. На нее повлиял истинный облик графа. С этого момента она ассоциировала с его именем и его милыми созданиями самые ужасные преступления. Сейчас речь шла о нескольких несчастных ящиках кротового порошка. К чему волноваться?

Она все же открыла учебник белой и черной кулинарии и заглянула в раздел порошков. Ее палец уперся в статью «Кроты».

Кротовый порошок некогда использовался в черных мессах для вызова Сатаны. Жрец, смешивая его с кровью, рисовал на теле жертвы или женщины, принимающей жертвенную кровь, каббалистические знаки, якобы вызывающие Демона. Последний исторический пример использования этого порошка относится к 1680 году. Архивы сообщают, что Ла Вуазен, знаменитая Отравительница, использовала кротовый порошок, чтобы вызывать Адоная во время месс, которые она организовывала в подземельях Парижа.

Париж. Ла Вуазен. XVII век. Исторический город жил как раз в эту эпоху.

А вдруг именно в это мгновение из невинных детишек вытягивали кровь в каком-то тайном склепе? Воображение Роберты работало в полную силу. Ее даже затошнило. Нет. Она бредила. Ей требовался отдых. История с астральным близнецом терзала ей нервы.

Почта отвлекла от мрачных мыслей. Роберта подобрала толстый пакет, открыла и достала дорогой журнал.

— Опять исторические города! — вздохнула она.

Она получала Бюллетень исторических городов после поездки в Лондон. Все, кто поднимался на борт одного из Пеликанов Палладио, автоматически становились членами сообщества клиентов. Пустая информация, календари, манифестации, светские сплетни, метеопрогнозы и популярные анекдоты. Ничего обобо интересного. И, конечно, ни слова о Потрошительнице. Дело было закрыто без лишнего шума, как и положено.

Роберту привлекла статья «Новый звук колокола». В ней рассказывалось о почти незаметном событии, происшедшем в парижской реконструкции:

Вчера утром в приходе Сен-Жак-де-ля-Бушри (1664 г.) имел место неожиданный инцидент. Все стихии объединились, чтобы праздник удался. Собрались самые сливки певчих. Лампады были заправлены благовониями, миррой и ароматными пастилками. Колокол для освящения был подвешен в нефе церкви. Служитель пропел Deus miseratur nostri et benedicat. После Gloria Patri была исполнена десятая глава Чисел. Церемония соблюдалась до буквы, пока иподиакон не спросил крестных отцов и матерей, каким именем они хотят наречь колокол. Как же были поражены собравшиеся, когда по нефу церкви прокатилось громоподобное «Сатана»! Диакон, содрогаясь в конвульсиях, бросился с крестом наперевес на тех, кто позволил себе такое кощунство. Иподиакон едва успел его удержать. В церкви царило смущенное возбуждение, пока присутствующие не успокоились. В конце концов колокол был посвящен святой Екатерине. Крестные отцы и матери не смогли объяснить свои выкрики. Наш корреспондент Эдмон дез Амиси взял у них интервью, читайте на 2-й и 3-й страницах.

Роберта не стала читать интервью. Она осторожно положила журнал на столик, накрытый кружевной салфеткой. Вельзевул протянул когтистую лапу к Бюллетеню и принялся раздирать его в клочки.

— Сатана, — пробормотала она.

Он вернулся. Его вызывали. Теперь колдунья была в этом уверена. Если в историческом городе действительно проходили черные мессы, то инциденты будут повторяться и от раза к разу усиливаться. Чем больше таких происшествий будет, тем ближе подберется Козел со своими демонами-приспешниками. Пока не очутится здесь. По-настоящему.

Роберта представила себе, как вызывает майора Грубера:

— Алло, майор, говорит Роберта Моргенстерн, ваша любимая колдунья.

— Каким ветром вас принесло, дорогая Роберта.

— Я почти уверена, что в третьем историческом городе графа Палладио служат черные мессы. В качестве доказательств у меня есть несколько ящиков кротового порошка, инцидент, о котором рассказано в Бюллетене исторических городов, и моя интуиция. Что на это скажете?

— Что вы должны проконсультироваться у психиатра, дорогая Роберта. Привет вам!

Бум! Грубер бросает трубку.

«У тебя не все дома, бедняга Моргенстерн. Порог пятидесятилетия. Классический случай среди колдуний. Зло видится повсюду».