Военные приключения - На дальней границе (сборник)

– Как служба, товарищи? – спросил дозорных Росин.

– Хорошо, товарищ капитан! – ответил Седых.

– Подозрительного ничего не наблюдали?

– Никак нет! Все тихо, тихо, товарищ капитан, – не удержался Галяутдинов.

Росин отошел в сторону и быстро взобрался на небольшую возвышенность: днем с нее было видно все море, залив и берег. Посмотрел на Пограничный залив – за ним пряталась во тьме чужая земля, с которой были посланы враги на Бурунный. Ни одного огонька: тяжелая, гнетущая темнота плотно окутала неизвестный берег и залив.

Росин повернулся в противоположную сторону; на губах его появилась радостная улыбка. От острова Бурунного и туда дальше, вдоль всего берега, весело и призывно горели, перемигиваясь, разноцветные сигнальные огни маяков и створных знаков.

Балтийский характер

1

На рассвете 22 июня 1941 года, в 3 часа 20 минут, радист пограничного катера «МО», находящегося в дозоре по охране морской государственной границы в районе литовского порта Паланга, принял сигнал бедствия: «Торпедирован… Прощайте…»

Как оказалось, латвийский пароход «Гайсма», направлявшийся в Германию с грузом леса, на траверзе шведского острова Готланд был атакован четырьмя немецкими торпедными катерами. Фашисты вначале обстреляли пароход, а затем выпустили по нему две торпеды. Объятая пламенем «Гайсма» начала медленно погружаться в море, экипаж перебрался на спасательные шлюпки. Лишь радист остался в радиорубке, посылая в эфир сигналы бедствия.

Радист погранкатера доложил о принятом сигнале бедствия командиру – лейтенанту Лаврикову.

– Не к добру это, – выдохнул командир. – Передайте сообщение в штаб дивизиона, – приказал он радисту.

Оперативный дежурный 2-го дивизиона пограничных катеров, получив сообщение, сразу же позвонил на квартиру командира дивизиона – капитан-лейтенанта Финочко.

– Начинается! – быстро оценил обстановку на Балтийском море Финочко. – Объявите дивизиону погранкатеров боевую тревогу! – приказал он и начал торопливо одеваться.

Второй дивизион пограничных катеров был сформирован летом 1940 года, после вхождения в СССР прибалтийских республик – Эстонии, Латвии и Литвы, – с задачей охраны морской границы на участке от порта Паланга до Ирбенского пролива. В него вошли одиннадцать катеров типа «МО-4», два СКРа и шесть малых катеров (МК). Дивизион входил в состав 2-го Балтийского отряда пограничных судов. Местом базирования ему была определена военная гавань Лиепайской военно-морской базы.

Служба на новом месте буквально с первых же дней оказалась неспокойной, напряженной. Немецкие корабли почти ежедневно появлялись в непосредственной близости от советских морских границ, проводили беспрестанные учения, фотографировали побережье, стремясь добыть разведданные о дислокации кораблей, береговых батарей, авиации. Погранкатерам дивизиона постоянно приходилось пресекать действия немецких катеров, пытающихся нарушить морскую границу, а иногда даже открывать из орудий и пулеметов предупредительный огонь.

Особо напористо гитлеровские торпедные катера действовали весной 1941 года, пытаясь проникнуть в глубь советских территориальных вод. Морские пограничники несли дозорную службу днем и ночью, всякий раз давая отпор обнаглевшим фашистским катерам. Чувствовалась резкая перемена в обстановке, сложившейся вокруг базы. А тут еще начиная с мая в торговый порт Лиепая перестали заходить немецкие транспорты. Раньше почти ежедневно один из них швартовался у элеватора, засыпал свои трюмы отборным зерном и увозил его в Германию. И вдруг, как по команде, заход немецких судов в порт прекратился. Каждый понимал, что это неспроста. И вот первое нападение немецких торпедных катеров на беззащитное торговое судно…

В штабе, расположенном в двухэтажном кирпичном здании в военной гавани, вместе с Финочко уже находились начальник штаба 2-го дивизиона погранкатеров старший лейтенант Варламов и военком дивизиона – батальонный комиссар Макаров.

– Что же это получается, Алексей Дмитриевич? – возмутился Макаров, показывая бланк радиограммы с донесением о сигнале бедствия с парохода «Гайсма».

– Получается… война получается, Александр Иванович! – ответил Финочко.

– Как – война? – удивился начальник штаба. – У нас же с немцами заключен пакт о ненападении…

Финочко не успел ответить: взволнованный оперативный дежурный дивизиона протянул ему только что полученную радиограмму.

– От лейтенанта Лаврикова.

«Немецкие войска перешли нашу границу в районе Паланги. Паланга горит. Лавриков», – прочитал Финочко и приказал: – Всем погранкатерам немедленно выйти в море и занять позиции на внешнем рейде за боновыми заграждениями. Боевая задача – не допустить прорыва немецких торпедных катеров в военную гавань и торговый порт!

– Боевая задача ясна, товарищ командир! – ответил Варламов и побежал на пирс, где у стенки стояли погранкатера. Макаров последовал за ним.

– Передайте радиограмму в штаб Лиепайской военно-морской базы, – отдал распоряжение оперативному дежурному Финочко. – Катерам группы лейтенанта Лаврикова возвратиться на внешний рейд и отражать нападение немецких катеров на базу, – приказал он и тоже поспешил на пирс. – Я пойду на морском охотнике старшего лейтенанта Долинина.

Капитан-лейтенант справедливо полагал, что немецкие торпедные катера, воспользовавшись неожиданностью, попытаются проскочить на полном ходу через узкие входы в военную гавань и торговый порт и выпустить торпеды по стоящим у причалов военным кораблям и торговым транспортам. Только орудийный и пулеметный огонь с погранкатеров мог заставить их отказаться от торпедной атаки.

Командир погранкатера «МО» старший лейтенант Долинин встретил командира дивизиона у трапа и доложил ему о готовности к выходу в море. Финочко вступил на палубу, тут же были отданы швартовы, и морской охотник, быстро набирая скорость, устремился к выходу из военной гавани и вскоре оказался на внешнем рейде. Там уже занимала боевые позиции большая часть погранкатеров, остальные отошли на юг, ближе к городу, и легли в дрейф у входа в торговый порт.

Стало светать. На востоке, буквально на глазах, разрасталась розовая полоса, окаймленная снизу извилистой темной кромкой береговой черты. Видимость на море улучшалась с каждой минутой. Сигнальщики внимательно всматривались в пока еще скрытый сизой дымкой горизонт, стараясь не показывать охватившего их волнения. А волновались все, ведь началась война, и вот-вот экипажи погранкатеров вступят в первый бой с врагом, напавшим на их землю. Все понимали: от этого первого боя зависит дальнейший ход боевых действий и потому надо его выиграть любой ценой.

– Прямо по курсу темные точки! – срывающимся голосом доложил сигнальщик – краснофлотец Каминский.

Финочко приложил к глазам морской бинокль.

– Они, торпедные катера фашистов… Дивизион – к бою!

На мачте флагманского морского охотника подняли сигнальный флаг. Наводчики орудий и пулеметов на погранкатерах приникли к прицелам, с тревогой и волнением ожидая команды к открытию огня. Немецкие торпедные катера уже хорошо просматривались, за ними отчетливо виднелись белые буруны вспененной винтами воды.

Командир дивизиона понимал, что орудийные и пулеметные расчеты катеров ждут его команды, но решил еще подождать: немецкие торпедные катера вот-вот втянутся в одну кильватерную колонну, чтобы на полном ходу проскочить узкий вход в гавань. Тогда легче будет поставить перед ними заградительный огонь и сорвать их атаку.

– Пора, товарищ командир! – не выдержал Долинин. Пальцы его рук до боли сжимали бинокль, губы плотно сжались.

– Еще чуток, старлей, – сквозь зубы произнес Финочко, на глаз определяя дистанцию до головного немецкого катера.

Наконец катера выстроились в кильватерную линию и легли на боевой курс. Теперь самое время.

– Открыть огонь! – скомандовал Финочко.

Из ствола 45-миллиметровой пушки вырвался клуб огня, резкий звук выстрела раскатился над палубой морского охотника. Заговорили орудия и на соседних погранкатерах. Финочко видел в бинокль, как на пути немецких торпедных катеров стали вырастать султаны вспененной разрывами снарядов воды. Одного такого снаряда достаточно, чтобы вывести из строя небольшое судно. Это знали и командиры немецких торпедных катеров. Однако они продолжали, не сбавляя скорости, прорываться к входу в военную гавань. «Видимо, у фашистов тоже нервы крепкие», – подумал Финочко, с нарастающим напряжением ожидая развязки боя. Головной катер, казалось, вот-вот протаранит поднятые снарядами вспененные фонтаны, но в самый последний момент он вдруг резко отвернул влево, подставляя борт под каскады воды. Идущие следом катера начали веером рассыпаться по сторонам, поворачивая на обратный курс. Стало ясно – атака сорвана, первый бой морские пограничники выиграли без каких-либо потерь.

– Дробь! – подал артиллерийскую команду Финочко и расслабленно переступил с ноги на ногу. – Не будем бить по хвостам. Побережем снаряды. Молодцы у нас комендоры! – похвалил он артиллеристов. В ответ услышал с палубы громкое «ура!». Орудийный и пулеметный расчеты поздравляли друг друга с первой победой.

– Доброе начало! – радостно произнес Долинин. – Значит, и дальше нас ждет успех…

К командиру дивизиона подошел радист.

– Товарищ командир, срочная радиограмма от лейтенанта Лаврикова! – сообщил он.

Финочко пробежал глазами текст. Лавриков, шедший к базе, услышал шум моторов немецких самолетов, которые, по его заключению, летели над Балтийским морем в сторону Лиепаи. Стало ясно, что удар по городу фашистские бомбардировщики намеревались нанести со стороны моря и летели они на сравнительно небольшой высоте, чтобы осуществить прицельное бомбометание по наиболее важным целям.

– Воздушная тревога! – передал Финочко на бронекатера. – Главное – не дать немцам прицельно бомбить наши корабли…

Ждать фашистских бомбардировщиков пришлось недолго. Первым их услышал сигнальщик Каминский.

– Прямо по курсу шум моторов самолетов! – доложил он.

Уже совсем рассвело. Гул мощных моторов нарастал с каждой минутой. Наконец в бинокль Финочко увидел и темные точки самолетов. Попытался было сосчитать их, но сбился.

– Огонь по бомбардировщикам вести самостоятельно! – передал он командирам погранкатеров.

Катера ощетинились стволами орудий и пулеметов, расчеты с нетерпением ждали приближения самолетов. Каждый из пограничников понимал, что орудия и пулеметы их катеров не рассчитаны на поражение авиацелей, для этого существуют специальные зенитные батареи. Но иного выхода не было, главное – сбить с курса немецкие самолеты.

Первым открыл огонь флагманский погранкатер, едва только ведущая тройка фашистских бомбардировщиков достигла предельной дальности стрельбы. Вслед заухали пушки и затрещали пулеметы на остальных погранкатерах. Отсечная завеса огня оказалась настолько плотной и губительной, что первая тройка бомбардировщиков отвернула на север. За ней навалилась вторая, но тоже свернула с намеченного курса. А на подходе уже была очередная тройка бомбардировщиков.

– Так держать! – похвалил своих пограничников Финочко.

До его слуха сквозь рев моторов самолетов донесся мощный взрыв, потом второй, третий, четвертый. Обернулся, и глазам представилась жуткая картина: над городом проносились фашистские бомбардировщики, обрушивая на него десятки авиабомб.

Первый массированный налет на Лиепаю немцы осуществили сразу с трех сторон: с юга, запада и севера. Бомбардировщики, не обращая внимания на огонь двух зенитных батарей, беспрестанно кружили над городом, сбрасывая бомбы на жилые дома, мосты через канал, железнодорожный вокзал, береговые батареи. Земля дрожала от сотен опустошающих взрывов, город горел, дым пожарищ зловеще расползался по улицам, люди прятались по подвалам.

«Хоть бы одного фашистского стервятника сбить», – подумал Финочко и тут же услышал радостный голос сигнальщика Каминского:

– Есть один! Подбили! Слева по курсу!..

Финочко повернул голову влево и увидел немецкий бомбардировщик, из фюзеляжа которого валил черный густой дым. Самолет начал медленно разворачиваться, намереваясь побыстрее уйти из зоны огня за горизонт. Он опускался все ниже и ниже и наконец, к неописуемой радости морских пограничников, врезался в воду. Над морем взметнулся огромный шар огня и дыма.

– Кто сбил фашиста? – спросил Финочко.

– Морской охотник лейтенанта Левшина, – ответил Долинин.

– Молодцы! – похвалил Финочко. – Лиха беда начало!..

2

Весь первый день войны 2-й дивизион пограничных катеров отражал беспрестанные налеты немецких бомбардировщиков на Лиепаю со стороны моря. Обходя плотную завесу огня с северной части города, бомбардировщики пытались нанести бомбовые удары по военной гавани и торговому порту со стороны суши. Однако их всякий раз встречал артиллерийский и пулеметный огонь с эсминцев из отряда легких сил флота, кораблей ОВРа – охраны водного района, и даже с установленных на подводных лодках 45-миллиметровых орудий. Немецкие летчики не смогли осуществить прицельное бомбометание, а сброшенные наугад несколько десятков бомб взорвались в акватории военной гавани, не причинив кораблям никакого вреда. Не появлялись больше и торпедные катера противника.

Поздно вечером командира дивизиона вызвали в штаб Лиепайской военно-морской базы. Там он встретил взволнованного командира отряда торпедных катеров капитан-лейтенанта Осипова, с которым почти за год службы в Лиепае успел подружиться. От него Финочко узнал о ежечасно ухудшающейся обстановке на сухопутном фронте. На приморском фланге рвалась к городу 291-я дивизия гитлеровцев, за несколько дней до этого переброшенная из оккупированной Греции. Ее передовые части уже находились в семнадцати километрах от южной части Лиепаи, пытаясь с ходу ворваться в город. Наткнувшись на стойкое сопротивление частей 67-й стрелковой дивизии и подразделений 12-го пограничного отряда, гитлеровцы начали обход города с востока.

Дежурный пригласил Финочко в кабинет командира базы – капитана 1-го ранга Клевенского.

– С этого часа второй дивизион пограничных катеров входит в состав Лиепайской военно-морской базы, – объявил Клевенский. – Боевая задача дивизиону – защита входов в военную гавань и торговый порт. Главное – не допустить минирования противником фарватеров, не допустить любой ценой!

– Боевая задача ясна, товарищ капитан первого ранга! – ответил Финочко.

– Уверен, пограничники с ней справятся, – произнес Клевенский. – Сегодня ваш дивизион доказал это. Передайте мою благодарность экипажам катеров…

Второй день войны для морских пограничников прошел в постоянной готовности к отражению налетов на Лиепаю немецких бомбардировщиков со стороны моря. Вражеские самолеты кружили вокруг города, пытаясь сбросить бомбы на горящие дома. Но в их действиях уже не чувствовалось той дерзости и наглости, с которой они, пользуясь внезапностью, накинулись на город в первые часы войны. Дружный и плотный огонь кораблей, зенитных и береговых батарей остудил пыл немецких летчиков, противник недосчитался уже семи своих бомбардировщиков.

Вечером Финочко вновь вызвали в штаб базы.

– Перед вашим дивизионом ставится новая боевая задача, товарищ капитан-лейтенант, – пожав руку комдиву, объявил Клевенский. – Сегодня ночью надлежит передислоцироваться в Вентспилс и осуществлять там защиту порта. С собой попутно заберете тяжелораненых и часть семей военнослужащих. К сожалению, мы не успели переправить наши семьи в Ригу по железной дороге, – подавил он тяжелый вздох. – Есть надежда сделать это через Вентспилс…

Вернувшись в штаб дивизиона, Финочко приказал катерам немедленно вернуться в военную гавань, пришвартоваться у причалов, освободить все кубрики и каюты и приступить к размещению эвакуированных. Место погранкатеров на внешнем рейде заняли отряд торпедных катеров капитан-лейтенанта Осипова и два тральщика ОВРа. На все отводилось три часа, с тем чтобы еще в темноте покинуть военную гавань и выйти в Балтийское море.

Семьи командного состава дивизиона еще не успели приехать в Лиепаю, по плану им выделялся дом в военном городке лишь в августе. Этого времени ждали с нетерпением, мечтая широко, с флотским размахом отметить новоселье.

«И хорошо, что так получилось, – подумал Финочко. – Иначе бы столько пришлось перетерпеть Танюше!» – вспомнил он жену, которая всего месяц назад приезжала к нему в Лиепаю, чтобы посмотреть на новое местожительство. Город под липами, с незамерзающим морем и прекрасным песчаным пляжем ей понравился, и она ждала, когда ее муж получит ключи от квартиры в новом доме.

Размещение эвакуированных, среди которых было много детей, прошло сравнительно быстро, без суеты. Конечно, всех желающих забрать с собой не удалось, слишком малы и тесны кубрики и каюты, да этого штаб Лиепайской военно-морской базы и не планировал. Главное – начать эвакуацию. А остальные будут переправлены в Вентспилс на вместительных транспортах, в сопровождении эсминцев из отряда легких сил флота.

Перегруженные погранкатера вышли на внешний рейд в 2 часа 30 минут и взяли курс на север. Финочко, как всегда, находился на морском охотнике старшего лейтенанта Долинина, возглавляя походный ордер. Шли полным ходом, стремясь уйти подальше от Лиепаи в темное время суток. Хотя какие в конце июня на Балтике ночи?! Едва лишь потускнеет вечерняя заря, как начинает розоветь восток. Да к тому же луна вовсю светит. Видимость – две мили, не меньше. Невооруженным глазом просматривается побережье. Ладно, что еще не занят врагом берег севернее Лиепаи, и потому за правый борт опасаться нечего. Все внимание левому борту, сигнальщики до боли в глазах всматриваются в неудержимо светлеющий горизонт, чтобы вовремя обнаружить в море фашистские торпедные катера или услышать в небе зловещий звук моторов бомбардировщиков.

Рассвет застал катера на траверзе затемненного маяка Ужава. Это примерно половина пути до Вентспилса. Горизонт чист, море пустынно – значит, их еще не засекли немецкие самолеты-разведчики. А может быть, слишком мала и непривлекательна для них цель?

– Слева по курсу шум моторов самолетов! – отвлек Финочко от раздумий голос сигнальщика.

Долинин первым увидел в бинокль темные точки над горизонтом моря.

– Три фашистских бомбардировщика курсом на катера! – сообщил он.

– Тип бомбардировщиков? – поинтересовался Финочко.

– «Юнкерсы восемьдесят семь», – безошибочно определил Долинин. «Юнкерсы» между тем быстро приближались. Рассредоточившись в одну линию, они намеревались одновременно нанести бомбовые удары по голове, хвосту и середине походного ордера погранкатеров. Однако дружный орудийный и пулеметный огонь расстроил их линию атаки, и они развернулись на обратный курс, быстро скрывшись за горизонтом.

– Ага, не удалась психическая атака! – ликовал Долинин. – Нас просто так, голыми руками, не возьмешь!

– Это разведка боем, – определил Финочко. – Теперь они к нам привяжутся…

И действительно, прошло всего лишь пятнадцать минут, как сигнальщик Каминский снова услышал звук моторов. На этот раз в воздухе уже было пять «юнкерсов».

– Пожаловали, – стиснул зубы командир морского охотника. – Наводчики, точнее наводить на цель! – приказал он.

Прицельное бомбометание немецких бомбардировщиков опять было сорвано стеной плотного орудийного и пулеметного огня пограничников. «Юнкерсы» сбросили наугад несколько малокалиберных бомб и, рассыпавшись веером, повернули на обратный курс, в море. Ни одна из бомб не задела погранкатера, хотя каскад вспененной воды, поднятый взрывом, обрушился на палубу малого катера главного старшины Васюка.

– Может, отстанут теперь от нас, товарищ командир? – спросил Долинин комдива.

– Вряд ли, – неопределенно ответил Финочко. – Фашистским летчикам во что бы то ни стало надо потопить хотя бы один наш катер. Для очистки совести перед своим командованием, так сказать…

– А до Вентспилса еще почти час хода!..

– Шум моторов самолетов! Слева по курсу!.. – сообщил сигнальщик.

– Опять?! Сто бочек чертей вам в глотку! – выругался Долинин.

На этот раз погранкатера атаковали четыре «юнкерса». Несмотря на огонь, они нагло летели на цель и лишь в самый последний момент отвернули от боевого курса, высыпав из бомболюков по полдюжине малокалиберных бомб.

Финочко облегченно вздохнул: прямых попаданий не было. А ведь достаточно одной такой бомбочки, чтобы пустить на дно их маленькие кораблики! Следовало немедленно рассредоточить погранкатера, они должны были теперь идти на больших дистанциях друг от друга.

– Дивизиону рассредоточиться! – передал он сигнал командирам погранкатеров.

Маневр был немедленно выполнен. Катера отошли друг от друга почти на кабельтов. Походный ордер дивизиона растянулся втрое, что превращало корабли в точечные цели для немецких летчиков.

В боевую рубку заглянула взволнованная молодая женщина.

– Может быть, вам чем-то надо помочь? – предложила она. – Я врач. Есть еще медсестра…

– Как вас величать? – спросил Финочко.

– Аня… Анна Петровна…

– Спасибо вам, Анна Петровна, – поблагодарил Финочко. – Раненых у нас, слава богу, нет. Пока…

– А как скоро придем в Вентспилс? – поинтересовалась женщина.

– Скоро, – заверил Финочко. – Вы там в кубриках уж потерпите…

– Слева по курсу шум моторов самолетов! – опять раздался голос сигнальщика Каминского.

– Десять «юнкерсов»! – не отнимая бинокля от глаз, объявил Долинин. – Целая армада прет на нас, товарищ командир!

– Хотят любой ценой потопить хоть один из наших катеров, – определил Финочко. – Иначе не успокоятся. Или отстанут от нас, если мы собьем хотя бы один «юнкерс».

– Выходит, или мы, или они?! – со злостью выдохнул Долинин. – Лучше – мы!..

Фашистские бомбардировщики в свой четвертый массированный налет на дивизион погранкатеров летели тремя волнами, намереваясь поочередно бомбить советские корабли. Но при виде большой разбросанности бронекатеров на поверхности моря явно растерялись: массированного удара с воздуха не получится, а гоняться за каждым катером в отдельности толку мало. Это тебе не медлительный и неповоротливый громада-транспорт. И все же, видимо со злости, от бессилия, вторая тройка «юнкерсов» начала поочередно делать заходы на морской охотник старшего лейтенанта Минина. Пограничники мужественно отстреливались из орудия и пулемета, стараясь сбить прицельное бомбометание. Помочь им никто не мог – все катера вели беспрестанный огонь, отбиваясь от атак бомбардировщиков. Над морем стоял звериный рев мощных моторов «юнкерсов», раздираемый дробью пулеметных очередей и частыми хлопками-выстрелами орудий. Напряжение экипажей погранкатеров достигло предела. Это чувствовал и Финочко, с тревогой наблюдая за ходом боя. Вздох облегчения невольно вырвался из груди от крика сигнальщика Каминского:

– Есть, задымил! Подбили, подбили, подбили!..

Финочко тоже захотелось кричать от радости при виде черного дыма, валившего из фюзеляжа «юнкерса», пикирующего на морской охотник старшего лейтенанта Минина. С большим трудом бомбардировщик вышел из пике, тяжело развернулся на обратный курс и полетел к спасительному горизонту. При виде своего гибнущего собрата остальные девять «юнкерсов» прекратили преследование погранкатеров и тоже взяли курс в открытое море.

Пограничники ликовали, бой был выигран, теперь вряд ли в пятый раз фашистские бомбардировщики накинутся на их катера. А на горизонте, впереди по курсу, в бинокль уже можно было увидеть шпиль католического собора Вентспилса.

В порту военных кораблей не было, не считая рейдовых катеров. У причалов стояло несколько малотоннажных судов да рыболовецких траулеров. Погранкатера поочередно швартовались у причалов, где их уже ждали машины скорой помощи. Из кубриков и кают высыпали на пирс радостные и взволнованные женщины и дети. Они обнимали и целовали явно растерявшихся морских пограничников, восхищались их мужеством и отвагой при отражении четырех воздушных атак фашистских бомбардировщиков. Ночью на поезде их должны были отправить в Ригу, а оттуда они разъедутся по своим родным местам.

К наблюдавшим за выгрузкой тяжелораненых командиру дивизиона, военкому и начальнику штаба подошла Анна Петровна. За руку она держала вихрастого мальчика лет шести.

– Большое вам спасибо от всех женщин, от всех детей за наше спасение, – поблагодарила она растроганно.

– Это наш долг, – ответил Макаров.

– Бейте проклятую немчуру! Выгоните фашистов с нашей советской земли! – с болью в голосе выкрикнула Анна Петровна.

– Сделаем все от нас зависящее! – заверил Финочко.

– Мы верим вам, надеемся на вас! Боевой удачи вам, дорогие наши защитники. Мы будем всегда помнить вас!..

На прощанье Анна Петровна, сдерживая слезы, поцеловала каждого в щеку и быстро зашагала с сыном по пирсу.

3

Как только последняя санитарная машина увезла с пирса тяжелораненых, начальник штаба дивизиона старший лейтенант Варламов собрал командиров погранкатеров на короткое совещание. Боевую задачу ставил комдив.

Она заключалась в защите морского порта и подходов к нему от атак торпедных катеров и налетов авиации противника. И главное – не допустить минирования фарватеров, для чего обратить особое внимание на одиночные самолеты немцев, которые под прикрытием темноты будут пытаться сбросить на парашютах контактные и магнитные мины на входе в морской порт. Для противника сейчас особенно важно запереть в порту находившиеся там суда и не допустить швартовку в нем новых кораблей. А они скоро придут в Вентспилс из осажденной Лиепаи.

– Семь футов под килем вам, товарищи командиры! – пожелал в заключение Финочко.

Погранкатера отвалили от стенки, вышли на внешний рейд и заняли позиции, отведенные каждому начальником штаба дивизиона. Часть морских охотников отошла на юг и в трех милях от входа в порт легла в дрейф. Им надлежало первыми встречать идущие из Лиепаи транспорты и сопровождать до самого порта.

День, к удивлению пограничников, прошел спокойно. Торпедные катера немцев атак на порт не предпринимали, не появлялись в небе и вражеские бомбардировщики. Ночь также прошла спокойно. Ждали активных действий противника на следующий день, но опять на море все тихо, словно и войны нет. Видимо, советские погранкатера и стоящие в порту суда не представляли для немцев заманчивой цели. Они терпеливо ждали подхода из Лиепаи крупнотоннажных транспортов с людьми и техникой.

Особенно огорчило морских пограничников сообщение о неудачной попытке железнодорожников отправить ночью в Ригу эвакуированных ими тяжелораненых и семьи военнослужащих. Передовые части немецких войск перерезали железную дорогу, связывающую Вентспилс с Ригой. Теперь переправить людей на Большую землю можно только морским путем – через главную базу флота Таллин.

Больше всех, пожалуй, переживал Финочко. Трудно представить состояние женщин и особенно детей, волею судьбы попавших в такое тяжелое положение. Но это только начало, ведь впереди для них еще более тяжкие испытания. С тревогой в сердце подумал о жене. Хорошо, что Татьяну не коснулись эти страшные переживания и мучения…

Утро 26 июня обещало быть таким же тихим и спокойным. На море – штиль, небо задернуто рваными облаками. Сигнальщики напряженно всматривались в горизонт: расслабляться нельзя, мало ли что могут выкинуть фашисты? Финочко и Долинин тоже периодически осматривали в бинокли пустынную гладь моря.

– Товарищ командир, донесение от лейтенанта Лаврикова! – радист протянул бланк радиограммы.

– «Вижу конвой судов, идущих из Лиепаи курсом норд», – прочитал Финочко и тут же передал: – Встретить конвой и сопровождать до входа в порт.

Невольно окинул взором поверхность моря: горизонт по-прежнему чист, ни торпедных катеров противника, ни бомбардировщиков в воздухе. А ведь самое уязвимое место для конвоя – заход в порт. Значит, плохо сработала у немцев воздушная разведка?

Три транспорта в охранении кораблей ОВРа, благополучно завершив переход, вошли в порт и пришвартовались у стенки. Трюмы их были забиты до отказа тяжелоранеными и семьями военнослужащих, в основном командного состава 67-й стрелковой дивизии. В порту не было для них подходящих помещений, да этого и не требовалось: судам в скором времени предстояло прорываться в Таллин.

От старшего конвоя, командира базового тральщика, Финочко узнал о тяжелейшем положении защитников Лиепаи. На третий день войны город был окружен, фашисты блокировали его с моря и воздуха. Малочисленный гарнизон, отрезанный от основных сил 8-й армии, мужественно отражал атаки гитлеровцев. Основой осажденного гарнизона являлись оборонявшиеся здесь части 67-й стрелковой дивизии генерал-майора Дедаева; их поддерживали сформированные из экипажей кораблей отряды морской пехоты. На защиту своего города встало и население. Под руководством первого секретаря горкома партии Микелиса Бука создавались вооруженные отряды из рабочих, партийного и советского актива, милиции. Особо дерзко действовал специальный комсомольский отряд во главе с первым секретарем горкома комсомола Имантом Судмалисом. Упорные бои шли за каждый дом, за каждую улицу. 25 июня в одном из таких боев геройски погиб командир 67-й стрелковой дивизии генерал-майор Дедаев. Его жена и дети вместе с семьями командиров частей и подразделений дивизии эвакуировались из сражающейся Лиепаи в Вентспилс на этих транспортах.

Теперь, когда в порту появились три транспорта, забот в дивизионе погранкатеров значительно прибавилось. Следовало ждать атаки торпедных катеров или налетов бомбардировочной авиации противника. Транспортные суда – цель заманчивая, к тому же они охраняются лишь малыми кораблями.

Примечания

1

Говоришь по-татарски?

2

Почему не говоришь по-татарски?

3

Говорите по-немецки?

4

Говорите по-французски?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.