Военные приключения - На дальней границе (сборник)

На палубу поднялся разведчик. Быстро оценив обстановку, он подошел к мостику и небрежно прислонился к стойке. От его зорких, холодных глаз, не могло ускользнуть ни одно движение капитана шхуны.

– Потопят нас! – неистово заорал вдруг боцман.

– Потопят, ей-богу потопят! – плаксиво вторил ему и рулевой.

– Прекратите панику, капитан, – спокойно сказал агент и нарочито закурил сигару.

– Не орать, трусы! – взвизгнул хозяин шхуны, потрясая перед носом рулевого и боцмана пухлыми кулачками. – Русские только и рассчитывают на таких, как вы!

– Коммунисты никогда не решатся топить шхуну дружелюбного государства, – подбодрил агент владельца шхуны. – Вот смотрите, сейчас они перенесут огонь дальше, вперед…

Но батарея огня все еще не переносила: огромные фонтаны воды живой стеной преграждали шхуне путь к отступлению.

– Советский пограничный катер! – не своим голосом закричал боцман. – Катер догоняет нас!

– Уйдем, – за побледневшего судовладельца ответил агент. – До пограничных вех – рукой подать.

Казавшийся внешне совершенно спокойным, он начинал терять самообладание. Сигара уже перестала дымить, он держал ее во рту лишь только потому, что было неудобно выбрасывать за борт; могут подумать, что и ему, опытному разведчику, присущ самый обыкновенный животный страх, как долговязому боцману и этому юнцу рулевому, да и самому капитану, от волнения потерявшему речь.

«Почему они не перевесят огонь? – думал он. – Шефа бы сюда. Не знает он этих русских… Как теперь выбраться из этой ловушки?.. Ведь все шло так хорошо…»

…Попасть на Бурунный разведчику удалось сравнительно легко. Когда шлюпка с напарником-«студентом», подошла к острову на близкое расстояние, он надел кислородную маску и спустился в воду. Место оказалось неглубокое, под ногами он сразу же почувствовал дно. Осветив электрическим фонариком циферблат компаса, он взял направление на остров и, слегка согнувшись, боком стал двигаться вперед, усиленно помогая движению руками. Вскоре началась отмель, пришлось ползти по усыпанному галькой дну на животе. Высунул из воды голову, осмотрелся: до берега оставалось несколько метров – вода, ночь и туман надежно скрывали его. Никто бы не мог подумать, что здесь, в воде, около советского пограничного острова, находится разведчик.

Бесшумно, как вьюн, он выполз из воды и быстро, по-пластунски, работая почти одними руками, пополз между скользких камней в глубь острова. Остановился только за высокой скалой. Лег на бок и усталыми, слегка дрожащими руками, снял с лица кислородную маску. С берега залива вдруг донесся до него чей-то голос. Напрягая слух, разведчик инстинктивно прилился к холодной скале и, вынув пистолет, стал ждать, но голос удалялся в обратном направлении и вскоре совсем затих. Пролежав минут пять, он поднялся на ноги и, прячась за кустами, пошел в центр острова.

Когда наступил день, агент наконец решился приступить к выполнению задания. Серый туман медленно поднимался вверх от скал и толстой шапкой надежно прикрывал остров сверху. В двадцати метрах буквально ничего не видно. Туман крепко цеплялся за поникшие кусты, разбухшие сосенки и скользкие скалы.

«Погодка как нельзя лучше», – подумал разведчик, осторожно пробираясь вперед, прошел метров двести, наткнулся на тропу. Сомнений не было, тропа вела к боевым объектам, но в какую сторону идти – он не знал. Можно было бы сначала пойти в один конец, а потом в другой, но для этого требовалось много времени. Лучше всего было залечь близ тропы и подсмотреть, кто и куда по ней пойдет. Едва успел агент спрятаться в кустах, как послышались гулкие шаги: по тропе шли трое советских вооруженных матросов.

«Караул», – определил разведчик и пошел за матросами стороной, скрываясь за деревьями и кустами… Около высокой скалы матросы остановились. Разведчик подполз ближе и стал наблюдать, как происходила смена часовых на посту. Потом достал микрофотоаппарат и незаметно сфотографировал объект. Матросы между тем сменили часового и направились на другой пост. Агент крадучись последовал за ними…

За весь день и вечер, под покровом тумана он сумел засечь много важных объектов и нанести их на карту. Под конец настолько осмелел, чувствуя свою безнаказанность, что решился подползти к двум матросам, надеясь из их разговора узнать ценные сведения. Но, к его разочарованию, матросы говорили о прочитанных книгах, кино, письмах, ни словом не упоминая интересующий его объект.

Ночью разведчик направился к берегу залива, на то место, откуда пришел. За ним должна была подойти шхуна.

Вот и Пограничный залив. Он стал искать глазами огонь шхуны, но его не было видно: с моря полосами шел туман и скрывал воду.

«Неужели шхуна не пришла?» – с ужасом подумал он. Посмотрел на часы – убедился, что до утра еще долго и несколько успокоился. Выбрал место потемнее, сел отдохнуть. И тут заметил вдали одинокий огонек.

– Пришла!

Вскочил и, забыв на время осторожность, бросился к заливу. На берегу осмотрелся, убедился в отсутствии опасности, извлек из кармана электрический фонарик, направил его на огонь шхуны и дал несколько коротких вспышек – как было условлено с шефом. Со шхуны почему-то не отвечали.

«Спят, черти», – выругался разведчик и снова дал ряд проблесков.

В стороне послышался шорох гальки, кто-то шел берегом залива. Агент отскочил назад, но, поразмыслив, быстро надел кислородную маску и, прячась за камни, пополз в воду. Когда очутился на глубине в половину своего роста, приподнял над водой голову и посмотрел на остров: едва различимые человеческие тени медленно двигались по берегу. Голова тотчас же спряталась под водой.

«Неужели засекли?!» – холодея подумал разведчик, удаляясь вглубь.

Минут через десять, предполагая, что на берегу уже никого нет, он решил снова выйти на отмель. Надо быстрее по компасу определить точное направление движения на огонь шхуны и дать ей об этом знать. Идти на авось агент сейчас боялся – можно было пройти мимо подводных огней, должно быть, уже выставленных шхуной, и тогда наверняка погибнуть.

Осторожно высунул из воды голову и тут же спрятал ее обратно: по берегу ходили какие-то люди, вероятно, пограничники.

«Это уже не обход, а возможно, облава… Придется ждать. Может быть, на острове и успокоятся, если никого не обнаружат».

Разведчик попытался еще несколько раз выбраться из воды, и опять его постигала неудача: по берегу по-прежнему бродили люди. Он решил набраться терпения и ждать…

Примерно часа через полтора ему удалось наконец выбраться на каменистый мыс; оттуда он подал на шхуну второй условный сигнал, определил по компасу направление на штаговый огонь, снова сошел в воду и по дну пошел к шхуне. Тогда ему казалось, что это был самый страшный и опасный момент в его операции, но он миновал его благополучно.

И вот теперь, когда задание шефа проникнуть на Бурунный выполнено, появилась непредвиденная опасность – снаряды береговой батареи и пограничный катер. Ведь еще бы пять минут – и они были бы в зоне недосягаемости. А сейчас…

И все же агент не терял надежду на благополучный исход…

Хозяин шхуны ясно видел, что уйти безнаказанно не удастся: советская береговая батарея не намерена переносить огонь дальше по курсу, а значит, и упускать шхуну. К тому же пограничный катер отрезал судно от нейтральных вод. На лице капитана выступили белые пятна, лысая голова покрылась испариной.

«Вот сейчас, еще несколько секунд – и шхуну разнесет в щепки…»

И он не выдержал: перевел ручку машинного телеграфа на «стоп», потом на «полный назад». Содрогнувшись всем корпусом, шхуна начала замедлять свой ход. Капитан, дрожа всем телом, не сводил испуганных глаз со смертоносных фонтанов воды. Чувство страха, борьбы за жизнь победило: в самый последний момент его нервы не выдержали, и он сдался.

– Полный вперед, самый полный вперед, идиоты! – злобно закричал агент. – Коммунисты расстреляют вас всех!

Слова разведчика подстегнули хозяина шхуны. Его меленькие глазки снова забегали, полные ненависти и презрения к агенту.

– Не буду я губить команду и шхуну ради чужеземца! – торопясь и оттого брызгая слюной, заговорил он. – Русские расстреливают одних шпионов. Я выдам им тебя!

– Наивно рассуждаешь, старый осел! Коммунисты считают своими врагами не только шпионов, но и тех, кто им помогает. Будь спокоен, вместе со мной они повесят и тебя, и твою команду.

Слова агента заставили капитана призадуматься. В самом деле, он, пожалуй, прав. Русские найдут причины, чтобы заодно со шпионом вспороть брюхо ему и всей команде. Что же делать?!

С мостика уже был отчетливо виден советский пограничный катер. Надо было действовать, спасать себя и свою единственную шхуну.

– Есть один выход, – заговорил хозяин шхуны и остановился, испытующе посмотрев на разведчика.

– Какой? – не удержался рулевой.

– Господин шпион должен сейчас же убраться со шхуны…

– Куда?

– На дно морское…

– Прежде меня ты туда уйдешь, грязная свинья! – пригрозил разведчик. – Да и все последуете за ним!

Команда шхуны настороженно переглянулась.

– Ты не на собственной шхуне, – повысил голос капитан. – Хозяин здесь я! И потом я говорю дело: на дно морское ты уйдешь в том, в чем пришел. В своем костюме. Я не могу, да и не хочу ради тебя одного рисковать жизнью своей и команды.

– Идти на такую глубину в моей маске – значит идти на верную смерть!..

– А нас это не касается. Выйдешь живым – твое счастье. Торопись!

– Нет! – отрезал разведчик. – Прежде чем умереть, я пошлю на тот свет не одну собачью душу.

– Не пойдешь добром – выбросим силой, – твердым голосом проговорил капитан и решительно шагнул к агенту. – Нас пятеро, а ты один…

Команда зашевелилась, явно поддерживая своего хозяина; суровые лица не обещали ничего хорошего. Разведчик посмотрел на сжатые кулаки, полусогнутые, готовые к прыжку фигуры и быстро спустился вниз, в кубрик. Все последовали за ним.

– Взять его! – крикнул хозяин шхуны и в то же мгновение от сильного удара в лицо упал навзничь. Кинувшаяся на агента команда отступила: в руке тот держал пистолет.

– Ну, собаки, кто не хочет жить, подходи!

Капитан приподнялся и сел, придерживая рукой распухший глаз.

– Взять его, взять! – закричал он на свою команду. – Иначе вас из-за этого подлеца русские сгноят в сибирской тюрьме или повесят на первой же осине!

Слова хозяина шхуны подхлестнули команду; в руках у каждого тотчас же появились длинные морские ножи.

– Буду стрелять без предупреждения! – решительно произнес агент, обводя всех по очереди своим пистолетом.

– Взять его! – хрипел на полу капитан, – Взять…

Стоящий рядом с боцманом веснушчатый крепыш неожиданно для всех молниеносно взмахнул рукой и бросил нож. Разведчик едва успел увернуться, нож воткнулся в стену. Раздался выстрел, и крепыш, прижимая руки к животу, упал на пол перед явно струсившей командой.

– Перестреляю всех, как собак! – злобно, сквозь стиснутые зубы проговорил агент. – А тебя, трусливый шакал, в первую очередь, – навел он пистолет на владельца шхуны.

– Я… Тебя… Вас… – пытался сказать что-то капитан, беспомощно ловя руками воздух.

У разведчика вдруг мелькнула счастливая мысль: а что если ему стать членом команды шхуны вместо убитого им человека?!

– Слушайте меня все, – начал он, – я переоденусь в одежду убитого и буду работать на его месте. Тело выбросим за борт, никто ничего не будет знать…

Хозяину шхуны и его команде предложение разведчика сначала показалось подозрительным, но, подумав, они пришли к выводу, что он, пожалуй, прав. Лучшего ничего не придумаешь, тем более что их товарищ мертв.

– Хорошо, мы согласны, – утирая пот с лица, за всех ответил капитан и поднялся на ноги. – Не вертите вы пистолетом под носом!

– Давно бы так, капитан! – повеселел агент, пряча пистолет в карман. – Я убеждаюсь, что вы человек деловой. Не зря мне шеф расхваливал вас.

– Скорей за дело! – перебил хозяин шхуны. – Пограничный катер русских вот-вот подойдет к шхуне!

Все сразу же забегали, хватая что попало под руки.

– Спокойнее, без паники! – властно крикнул разведчик. – Вы, боцман, сделайте уборку в кубрике, уберите следы крови и выбросите лишние вещи. А вы, – показал он рулевому, – берите тело за ноги и понесем вместе наверх…

С трудом вытащив по крутому трапу на палубу убитого, агент и рулевой, скрываясь за надстройками, поднесли его к борту. Едва они приподняли тело, чтобы выбросить за борт, как руки рулевого опустились.

– Он… он еще живой, – заикаясь, выдавил он из себя и показал трясущимся пальцем на открытые глаза очнувшегося товарища; рана сказалась несмертельной.

Раненый пошевелил запекшимися губами, должно быть, силясь что-то произнести.

– Тише! – угрожающе прошипел разведчик в бледное, бескровное лицо рулевого. – Молчи, если не хочешь вместе с ним пойти на корм рыбам…

Рулевой вскрикнул и хотел бежать к своим в кубрик, но агент цепко схватил его за руку и удержал на месте. Показывая вынутый пистолет, он докончил:

– Он мертв. Ты ничего не видел… Или… вот!

Рулевой совершенно ничего не понимал и не соображал; бросить за борт раненого товарища было выше его духовных и физических сил. Несмотря на окрики и толчки разведчика, он стоял как вкопанный, с широко открытыми тупыми глазами.

Агент выругался, один приподнял тяжелое обмякшее тело и бросил его в воду. Рулевой истерично закричал, закрыв лицо руками.

– Не ори, щенок! – ткнул его кулаком разведчик. – Иначе пойдешь за ним. Иди вниз и ложись на койку. Пройдет…

Пошатываясь, рулевой спустился вниз; агент последовал за ним. В кубрике разведчик быстро собрал все свои вещи, вынес их на палубу и выбросил за борт, оставив лишь металлическую коробку с картой и микрофотоаппаратом, пистолет и стеклянную ампулу с ядом. Вернувшись в кубрик, он достал из рундука чистое белье выброшенного в воду члена команды и переоделся.

– Считайте меня вашим товарищем. При благополучном возвращении каждый из вас получит большую сумму денег, если будете молчать…

– Выбросьте оружие, – посоветовал капитан. – Если русские при обыске его найдут, нам несдобровать.

– Не ваше дело, – ответил разведчик. – Приведите лучше себя в надлежащий вид.

Он вынул из кармана белую резинку, надел ее на правую руку чуть повыше кисти и подсунул под нее пистолет. Делая осторожные взмахи рукой, он убедился, что пистолет держится надежно. Теперь коробка с картой и микрофотоаппаратом. Оставить ее при себе агент не решался: обыщут и найдут. Но куда же ее спрятать? Без сомнения, советские пограничники обнюхают каждый уголок, облазят все щели. Внимание его вдруг привлекла объемистая алюминиевая кастрюля, стоящая на столе вместе с разбросанной грязной посудой после вчерашнего ужина, в которой почти до половины остался застывший бульон…

– К борту шхуны подходит советский пограничный катер! – крикнул боцман, спускаясь по трапу вниз.

– Приготовьтесь, – сказал хозяин шхуны.

– Добро пожаловать, товарищи коммунисты, – ухмыльнулся агент и положил в рот за щеку холодную ампулу с сильным ядом. – Мы готовы к вашему приходу!..

Капитан отбросил мокрый платок, который он прикладывал к заплывшему глазу, и подошел к трапу.

Выстрел

Пограничный катер, сбавляя скорость, подходил к шхуне, остановленной береговой батареей. Горюнов внимательно осмотрел шедших с ним матросов и предупредил о возможной опасности.

На палубе шхуны никого не было. Едва только катер мягко стукнулся о ее борт, как Горюнов, главный старшина Чумак, сигнальщик Курчавин и еще двое матросов, быстро перемахнув через фальшборт, очутились на палубе шхуны.

Из кубрика, тяжело поднимаясь по трапу, навстречу им вышел владелец шхуны. Чумак и матросы насторожились, наблюдая за всеми входами в нижние помещения и за надстройками на юте. Но ничего подозрительного не было; шхуна жила обыденной спокойной жизнью.

– Почему вы снялись с якоря и стали уходить из советских территориальных вод без разрешения? – подчеркнуто сухо спросил Горюнов капитана, окидывая его строгим взглядом.

– Как – без разрешения, господин советский офицер?! – удивился владелец шхуны, приподнимая свои выцветшие, едва заметные брови. – Я вас совершенно не понимаю. С вашего острова был дан сигнал, вот я и пошел. Я запросил и мне разрешили…

– Вам никто не разрешал. На ваш запрос вам ответили: ждать! Вы прекрасно видели все сигналы и умышленно не отвечали на них.

– Не может быть, господин советский офицер, – еще более удивился судовладелец. – Не может быть! Тут какая-то ошибка.

– Допустим, – усмехнулся Горюнов. – Пусть вы «не поняли» сигнала. Но почему же вы не остановились, когда по шхуне вынуждены были с острова открыть предупредительный огонь?!

Капитан не раздумывая ответил:

– Я никогда не думал, что советские пограничники будут стрелять по беззащитной мирной шхуне! Я думал это шутка! Но когда снаряды могли вот-вот упасть на мою шхуну и утопить ее – я буквально растерялся. Но зато многое понял…

Хозяин шхуны многозначительно ухмыльнулся, наблюдая за выражением лица командира советского пограничного катера.

– Мы должны осмотреть шхуну, – перебил Горюнов. – Осмотреть шхуну! – приказал он Чумаку.

– Зачем столько беспокойства вам? – заулыбался капитан. – Вы вчера все осмотрели. У меня ничего нет.

– Посмотрим, – чуть слышно, сердито буркнул главный старшина Чумак, направляясь с матросами в нижние помещения.

Матрос Курчавин остался с Горюновым, все время не сводя настороженных глаз с разговорчивого капитана шхуны.

– Кто это вас разукрасил? – спросил Горюнов, имея в виду подбитый заплывший глаз судовладельца.

– Пустяки. Ночью вставал и стукнулся о край стола, – ответил хозяин шхуны. – Совсем старый стал. Когда темно, плохо вижу.

Постояв с минуту молча, он опять заговорил ноющим надломленным голосом, жестикулируя короткими руками:

– Разве русским понять, что такое потерять день, ночь и еще день для делового человека, как я. И все этот проклятый туман! Я должен сегодня утром взять ценный груз и за большие деньги доставить его за границу. У меня контракт – значит и работа. Не будет работы – я и моя команда умрем с голоду. Мог ли я рисковать этим? Конечно, нет. Какой дурак отказывается от больших денег, от куска хлеба…

Горюнов терпеливо слушал капитана, ожидая конца осмотра шхуны главным старшиной и матросами. Ему было противно смотреть на этого лысого, жирного человека; он чувствовал, что все его слова фальшивы и говорятся они оттого, что надо как-то выгородить причину своего внезапного бегства. Вместе с Курчавиным они обошли всю палубу, осматривая надстройки; хозяин шхуны неотступно следовал за ними на почтительном расстоянии, продолжая без конца монотонно причитать.

– Мне все ясно, – сердито проговорил Горюнов.

Маленькие глазки хозяина шхуны вдруг загорелись злым огоньком. Правое веко нервно задергалось.

– Мне и моим людям тоже стало все ясно, господин советский офицер! – с нескрываемой злобой сказал он. – Раньше мы не верили, что писали газеты о Советском Союзе, а сейчас убедились сами…

Горюнов насторожился: что этим хочет сказать судовладелец?

– …Россия только на словах за мир, а на деле стреляет из своих пушек по беззащитным судам, по честным труженикам…

«По-другому запел! Что придумал, наглец!» – разозлился Горюнов. Захотелось оборвать пришельца, но усилием воли он сдержал себя.

Закончив осмотр шхуны, на палубу поднялись Чумак и матросы. Главный старшина слегка кивнул головой командиру катера и отошел в сторону, давая понять, что он доложит только ему одному.

– Ну как? – спросил Горюнов своего помощника, отойдя от насторожившегося судовладельца.

– Ничего на первый взгляд подозрительного не обнаружили, – вполголоса, чтобы не слышали другие, заговорил Чумак. – Огнестрельного оружия и взрывчатых веществ нет, команда вся на местах. Лишний человек спрятаться не мог, но… – главный старшина замолчал, собираясь с мыслями и взвешивая то, что он хочет сказать, – по-моему, один человек в команде стал другим. Я всех их в лицо вчера запомнил, а этого, кажется, вижу в первый раз.

– Вы подозрительному не подали вида, что заметили его? – спросил Горюнов.

– Нет, что вы…

– Так, хорошо. А следов убийства случайно не обнаружили нигде?

– Вроде бы нет, – раздумывая, ответил Чумак. – Вот только палуба у них в кубрике мокрая. Должно быть, делали аврал или…

– Или ликвидировали следы убийства?! – досказал Горюнов.

Хозяин шхуны стоял в стороне и, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, ждал конца разговора офицера и главного старшины. Маленькие глазки его лихорадочно бегали по сторонам; вобрав в плечи плешивую голову, он как зверек, припертый к стене, в бессильной злобе и страхе ожидал последнего удара. Горюнов подошел к нему и вежливо сказал:

– Осмотр закончился. Кажется, у вас все в порядке.

От его взгляда не ускользнула мгновенно прошедшая по обрюзгшему лицу владельца шхуны радостная улыбка. Скрывая облегченный вздох, судовладелец с поклоном сказал:

– Я же предупреждал господина советского офицера, чтобы не тревожились напрасно.

– Вы правы, – согласился Горюнов. – Осталась еще одна маленькая формальность. Пройдемте вниз, а затем в вашу каюту.

– Пожалуйста… Прошу, – с деланной улыбкой проговорил капитан, опять меняясь в лице.

– Оставьте матросов здесь, пусть осмотрят палубу и борта, – сказал Горюнов главному старшине, – а сами с Курчавиным идите со мной.

В тесный продолговатый кубрик Горюнов вошел вслед за судовладельцем. Команда шхуны почтительно встала, с нескрываемым любопытством рассматривая советского офицера и его подчиненных. Окинув взглядом помещение, Горюнов убедился, что в кубрике сделана мокрая приборка. Положенный на пол около самой крайней койки серенький коврик был почему-то подогнут, на нем стоял боцман. Присмотревшись, Горюнов заметил небольшое пятно.

«Кровь, – безошибочно определил он. – Так вот зачем вы делали приборку?!»

Со скучающим безразличным видом Горюнов стал оглядывать стены помещения, увешанные различными вырезанными из модных журналов, цветными картинками, большая часть которых изображала полуголых красивых женщин. Одновременно взгляд его скользнул и по лицам команды, терпеливо ожидающей конца осмотра.

«Который из них? – думал Горюнов. – Ага, вот этот…» Чумак дважды тихо откашлялся в свой огромный кулак, давая понять, что командир смотрит сейчас на того подозрительного человека.

По внешним признакам, казалось, ничего не выделяло подозрительного от всех остальных; был он выше среднего роста, с мужественным обветренным лицом, заметные седины в черных редких волосах делали его старше своих лет.

– Моя команда, – представил хозяин шхуны. – Как у вас говорят, добрые моряки!

– Так, ясно, – протянул Горюнов, обдумывая план дальнейших действий. Наблюдая за подозрительным членом команды, он не мог уловить в его поведении даже признаков беспокойства – за все время осмотра ни один мускул не дрогнул на его равнодушном лице. Зато остальные члены команды были явно чем-то взволнованы. С плохо скрываемой тревогой они смотрели то на него, то пугливо переносили свой взгляд куда-то дальше, назад. Горюнов обернулся. Сзади себя ничего особенного он не обнаружил, за исключением разбросанной на столе посуды с возвышающейся посредине кастрюли. Почему же все-таки они смотрят туда и больше всего тот бледный юноша? Может быть, что заделано в стене?

Горюнов решил проверить свою догадку. Неторопливо подойдя к столу, он потрогал рукой стенку и, убедившись, что она без пустоты, мельком заглянул в кастрюлю. На продолговатом лице подозрительного члена команды шхуны он не заметил ни тени тревоги или беспокойства, но зато лица остальных точно подернуло страхом, а самый молодой из них, приоткрыв рот, не мигая, с ужасом глядел, что будет делать он дальше. Горюнов усмехнулся.

«Пора кончать…» Он подошел к боцману, из-под пятки которого на коврике виднелась кровь.

– Что это такое? – спросил Горюнов у хозяина шхуны, показывая рукой на пятно. – А ну, сойдите с места! – показал он жестом боцману.

Боцман неохотно подчинился и сделал шаг в сторону, освобождая загнутый край коврика. Носком ботинка Горюнов завернул перепачканный кровью коврик.

– Почему кровь в помещении? – уже строже спросил он побледневшего хозяина шхуны.

– Кровь… Ах, да, утром подрались между собой двое, поразбивали друг другу носы, – выдавил капитан из себя улыбку. – Не удивляйтесь, у нас это обыденное явление. Тут ничего особенного нет, господин советский офицер.

– Так все в порядке вещей?! Допустим…

Горюнов вдруг решительно шагнул к столу и взялся рукой за ручку кастрюли с бульоном…

Лицо разведчика исказила жгучая ненависть и злоба. Сжав губы, он ловким движением руки выхватил пистолет и направил его на стоящего к нему боком Горюнова. Сигнальщик Курчавин, видя, какой опасности подвергается его командир, рванулся вперед, стремясь заслонить собой Горюнова от пистолета врага. В голове промелькнула мысль выстрелить в агента из автомата, но тот гораздо быстрее сделал бы выстрел по командиру…

Раздался выстрел. В ту же секунду огромный кулак Чумака с силой обрушился на голову шпиона. Агент, выронив пистолет, свалился к ногам бледного, дрожащего хозяина шхуны. При падении из открытого рта разведчика выпала стеклянная ампулка и, ударившись об пол, разбилась.

Горюнов резко повернулся на выстрел. Перед ним медленно оседал на пол матрос Курчавин. Подхватив левой рукой сигнальщика, командир пограничного катера направил свой пистолет на команду и крикнул:

– Руки вверх!

Хозяин шхуны и его команда вытянули вверх руки, не спуская испуганных глаз с черного отверстия ствола пистолета.

– Взять всех! – приказал Горюнов главному старшине.

На выстрел в кубрик вбежали матросы с пограничного катера. Горюнов легко поднял Курчавина на руки, положил его на койку и разорвал фланелевку и тельняшку, обнажая рану.

– Санитара скорей с катера! – приказал он, нащупывая пульс у неподвижно лежащего матроса.

Курчавин очнулся, открыл глаза. Собрал силы и попытался встать.

– Лежите, лежите, Курчавин, – остановил его Горюнов.

Сигнальщик хотел что-то сказать, но только приоткрыл рот и пошевелил сухими губами. Горюнов осторожно, с благодарностью пожал холодную бессильную руку матроса.

– Несите его на катер, – распорядился он. – Только как можно осторожнее. А вам, – Горюнов пристально посмотрел в бледные, испуганные лица команды шхуны, – идти со мной в базу.

Хозяин шхуны в знак согласия угодливо закивал головой. От страха он не мог сказать ни одного слова.

– Товарищ Чумак, агента отправить на катер, – указав на шпиона, распорядился Горюнов. – Постойте, да он, кажется, мертв? – глядя на безжизненное тело разведчика, проговорил он. – Вы же его убили, главстаршина!

– Кажется, и приложился-то слегка, товарищ командир, – виновато ответил Чумак. – Кто его знал, что он такой слабый!

Главный старшина наклонился над агентом, нащупал пульс на руке врага.

– Жив, товарищ командир, живой! – радостно крикнул он. – Правда чуть тепленький. Ну ничего, теперь отойдет. А я, признаться, уже испугался, что раньше времени отправил на тот свет это добро…

Горюнов вложил пистолет в кобуру, подошел к столу и вылил в миски содержимое из кастрюли. На дне кастрюли лежала металлическая, герметически закрытая коробка, похожая на обыкновенный портсигар. Он обтер коробку носовым платком, осторожно отодвинул в сторону маленькую головку запора и потом легко нажал на нее. Крышка коробки свободно открылась – в ней лежали микрофотоаппарат и аккуратно сложенная небольшая топографическая карта острова Бурунного, на которой рукой разведчика были нанесены боевые объекты.

Снова в дозоре

Вечером к острову Бурунному подошел пограничный катер старшего лейтенанта Горюнова. Командир береговой батареи капитан Росин встретил пограничников на пирсе.

– Слышал, нарушителя границы взяли?! Кто бы мог подумать…

– Взяли, да еще какого, – улыбнулся Горюнов. – Снаряды вашей батареи помогли…

Росин внимательно выслушал подробный рассказ Горюнова о разоблачении и задержке шпиона на шхуне, о действии экипажа катера и о героическом поступке сигнальщика – матроса Курчавина, спасшего жизнь своего командира.

– Враг хитер, – закончил свой рассказ командир пограничного катера. – Нам надо быть всегда начеку!.. А ведь как была задумана операция? Агент вместе со своим подручным – «студентом», был отбуксирован на шлюпке катером к нашим водам. К Бурунному приблизились на веслах, потом разведчик в легководолазном костюме под водой пробрался к берегу. Расчет был очень прост: ежели оставшийся в шлюпке не сумеет выбраться из наших вод и будет задержан пограничниками, он прикинется заблудившимся в тумане. Так все и произошло. Ваши матросы задержали «студента». Но для нас это послужило сигналом – враг что-то готовит. А тут еще шхуна «заблудилась». И в то время, как мой катер должен был выпроводить ее из наших территориальных вод, рядом морскую границу нарушает другой корабль. Что это? Опять случайность?! А не хотят ли отвлечь внимание от шхуны, дать ей возможность провести ночь у нашего берега? Ну, и решили проверить. Шхуну оставили около Бурунного, а катер ушел… И вот вам результат: шпион задержан.

– Да, трудная у вас, морских пограничников, служба, – сказал Росин.

– Но зато и почетная! Я, знаете ли, и не мог бы служить нигде, кроме как на морской границе. В детстве еще мечтал, – признался Горюнов.

Поздно вечером, когда уже совсем стемнело, пограничный катер отошел от острова Бурунного и взял курс к морской границе. Росин долго смотрел на быстро удаляющиеся ходовые огни катера, потом медленно, берегом побрел домой. Расстегнув китель, он с удовольствием вдыхал в себя солоноватый морской воздух, подставляя усталое лицо под теплый влажный ветер. Мысли его невольно витали вокруг прошедших событий.

– Стой! Кто идет? – неожиданно донесся из темноты грозный окрик.

– Командир батареи…

Перед Росиным появились дозорные – старший матрос Седых и матрос Галяутдинов.