Всемирная история. Том 1. Древний мир

       Изображение с персидских памятников.

       Ахриман, поражаемый персидским царем. С большого рельефа залы со ста колоннами во дворце пария в Персеполе.

       Стела с духом-охранителем ворот в Насаргадах. Ок. 530 г. до н. э.
      Уже грекам было известно это имя, хотя его нет на персидских надписях; точно так же и Зенд-Авеста не упоминает о мидийцах и персах, хотя и говорит о мидийском городе Раги (или Рага) как о городе, отличающемся «великим и скверным неверием». Но существеннейшее в религиозных воззрениях, как и в языке, было тождественно у мидийцев и персов с северо-восточными иранцами. У них общий светлый бог-громовержец Веретрагна, общий бог солнца Митра; у индусов призывается в заклинаниях предрассветный ветер, здесь — чистые воды; ими так же, как и индусами признается всепобеждающая сила огня против злых духов (или демонов) и т. д. Одним словом, общая основа их религиозных воззрений оказывается настолько древней, что сложилась, по всей вероятности, еще в эпоху, предшествовавшую расселению арийцев из их первобытной родины. С именем Заратуштры, «при рождении которого демоны содрогнулись», связано понятие о наступления новой эры (1300 г. до н. э.). Страна, в среде которой появилась религия Зороастра, не представлялась человеку изобилующей творческими силами; знойное лето и суровые зимы, скалы и степи, хищные звери и хищные кочевники — все здесь побуждало человека к постоянной борьбе. Вот почему закон, приписываемый Заратуштре, главной обязанностью человека — его назначением на земле — полагает борьбу с дэвами (злыми духами) и в их лице со всеми дурными, злыми началами и побуждает их к деятельности культурной, просвещающей и созидающей, и к чистоте, понимаемой не только в смысле внешнем (как у семитов и индусов), но в тесной связи с искренностью и правдивостью, т. е. с чистотой душевной. Главную основу религии, проповедуемой Зороастром, составлял резкий дуализм,в область которого входит все существующее на земле. Представителем и главой всего доброго признается светлое существо Ахурамазда(Ормазд) — мудрый владыка, великий и чистый; представителем всего дурного и злого — Ангро-Майнью(Ахриман). В непрерывной борьбе между Ормаздом и Ахриманом и окружающими их духами принимает участие и человек, жизни и деятельности которого, таким образом, придается известное нравственное содержание. Трон Ормазда окружен шестью высшими духами, Амеша Спента, и сверх того ему повинуются еще многие другие благие духи. У Ахримана тоже своя большая свита злых духов. Существовало представление и об особых духах-хранителях (Фраваши), спускавшихся на землю там, где люди сражаются. У каждого человека предполагался особый дух-хранитель, заботившийся о сохранении его жизни, и это постоянно внушало народу мысль о близости к нему божества. Религия Зороастра не допускала никаких изображений богов, и потому не создала ни кумиров, ни храмов.

       Реконструкция фасада зороастрийского храма.
      Художественный элемент совершенно был ей чужд, но зато нравственный занимал важное место. Он выказывался прежде всего в том, что закон Зороастра внушал людям веру в окончательное торжество добра над злом: Ахриману в конце концов надлежало быть побежденным. Более того, нравственный элемент проявлялся и в обязательных для человека добродетелях, на которые указывал ему закон Зороастра. По этому закону Ормазд требовал от человека прежде всего чистоты, не в том узком и чисто внешнем смысле, в каком требует ее, например, индийское вероучение; под «чистотой» разумеется честность, твердое соблюдение данного слова и т. п. лучшие стороны нравственности; к нечистым сторонам человека относится, между прочим, и лень. На основании того же воззрения бдительные и чуткие животные почитаются всеми как создания Ормазда (например, защитница очага собака, петух и т. д.). От каждого человека требуется, чтобы он рано вставал, усердно обрабатывал свое поле и тщательно ухаживал за стадами; предписывается также соблюдение чистоплотности. Самым нечистым из всего нечистого почиталось мертвое тело и труднее всего было очищение себя после прикосновения к покойнику. Поскольку по понятиям последователей Зороастра ни огонь, ни вода, ни земля не должны были входить в прикосновение с мертвым телом, то погребение усопших сопровождалось необычайно сложными обрядами, при которых невозможно было обойтись без помощи особого сословия священнослужителей, носивших название магов.Это сословие, по-видимому, никогда не составляло замкнутой касты, как позднее в Индии, не становилось (по крайней мере, у западных племен) во главе правления и не оказывало дурного, ослабляющего влияния на дух народа.

Мидийцы и персы

      Ассирийские надписи рассказывают о целом ряде походов против страны Мадайи соседней с ней Парсуаш,т. е. против Мидии и Персии. Эти походы и воинские успехи приписывались очень многим государям — Салманасару II, Тиглатпаласару II, Саргону, Синахерибу, Асархаддону, Ашшурбанапалу — и это свидетельствует только о том, что мидийцы нелегко покорялись иноземным завоевателям и умели — среди своей горной страны, местами достигающей высоты 4,5 тысячи метров — отстаивать свою независимость даже тогда, когда еще этот народ не имел одного общего вождя. Первый государь, сумевший соединить весь народ под своей властью, был Увахшатра(Киаксар), и его власть простиралась уже на большую часть иранской возвышенности: гирканы, парфяне, бакрийцы, саки, сагартии весьма определенно указываются в числе его подданных. Киаксару следует приписать и устройство мидийского войска, и возведение укреплений главного мидийского города, Экбатаны, основание которого греки приписывают некоему полубаснословному царю Дейоку. Возрастание могущества Мидии шло так быстро, что вавилоняне постоянно должны были принимать меры к укреплению своей границы против их внезапного вторжения.

Мидия при Астиаге

       Персы,жившие южнее мидийцев, ближе к Персидскому заливу, вначале разделяли их историческую судьбу. Им также приходилось постоянно терпеть от грозного ассирийского могущества. И в них также сознание своей силы и доблести пробудилось именно в постоянной борьбе с ассирийцами. Когда настало время освобождения от ига ассирийцев, персы сражались под начальством Киаксара и в полной зависимости от мидийцев.

       Сузы, столица Эламского государства, на территории которого первоначально поселились племена персов. Изображение на ассирийском рельефе эпохи войн Ассирии с Эламом.
       Персы составляли в основном сельское население, столица их Пасаргады до Кира Великого больше напоминала деревню
      Персидский народ делился на три племени, наиболее знатным между этими племенами считался род Пасаргадов, а знатнейшей семьей в этом знатном роде была семья Ахеменидов.Один из представителей этой семьи вошел в союз с Киаксаром и затем с его преемником Астиагом(с 593 г. до н. э.). В это время персы уже успели сделать первое завоевание — покорили ближайшее к ним с северо-западной стороны древнее Эламское царство со столицей Сузы.

       Древнеперсидское искусство позднейшего времени
       Фриз с фигурами стрельцов в Сузе (около 300 г. до н. э.)
      Общеизвестному романтическому рассказу Геродота можно доверять лишь настолько, что Астиаг выдал свою дочь Мандану замуж за подчиненного ему персидского царя (Камбиса). Сын, родившийся от этого брака, был Кир, и именно с него началось процветание его народа.

Возвышение Кира

      История этого великого человека в том виде, в каком она рассказана у Геродота — его рождение, задолго предсказанное и ознаменованное вещими сновидениями, как великое событие, эпизод его выбрасывания на съедение диким зверям и поддержание его жизни собакой (животным, посвященным Ормазду), наконец рассказ о всей его юности и о пребывании в доме Астиага до той минуты, когда настанет час его возвышения, — все это повествование носит на себе такую свежесть и яркость красок, какими поэзия украшает обычно только события жизни выдающихся исторических деятелей. Кир был истинным, желанным главой персов, предназначенным судьбой изъять их из-под власти индийцев и создать новое царство, не похожее ни на египетское, ни на ассиро-вавилонское, — царство, основанное на чисто народных, национальных началах. Он созывает старшин своего народа и в первый день заставляет их трудиться над очисткой поля от сорных трав, а на другой день угощает их пиром и спрашивает, какой из двух дней им больше пришелся по вкусу. Он как бы предоставляет на одобрение всего своего народа то предприятие, которое им задумано, и затем уже выступает в поле, чтобы завоевать своему народу свободу, т. е. господство над другими народами, ибо только в этом смысле понималась свобода на востоке. Все собранные греками сказания о Кире сводятся, в сущности, к восстанию предводителя персов против господствовавшего над ними владыки, битвы с ним на персидской территории, близ Пасаргад, и победы в 559 г. до н. э. После победы господство над всей Западной Азией перешло к персам. Свое призвание к власти Кир тотчас же выказал почтительным отношением к сверженному им с престола государю, а также чрезвычайно разумным стремлением к примирению мидийцев с их изменившимся положением. Не забыл он и персов, составлявших главное, надежнейшее ядро его воинской силы, и первой наградой за мужество было их освобождение от уплаты податей. На первых порах Кир выказал большую умеренность, хотя, конечно, он и не думал довольствоваться только одним покорением Мидии, да если бы и думал, то не мог бы на этом остановиться, потому что свежий и сильный народ, в котором он пробудил стремление к славе и добыче, не мог бы удовольствоваться одним первым успехом. Распространение его власти на восток и покорение родственных иранских народов совершилось, по-видимому, легко, хотя о том и не сохранилось никаких достоверных сведений. Направить свои завоевания на запад Кир был вынужден тем государем, который с 563 г. правил в Сардах, а именно Крезом,сыном Алиатта.

Падение Лидийского царства. 548 г.

      Лидийское царство в долгое правление Алиатта (612–563 гг. до н. э.) достигло высшей степени своего блеска. Нашествия скифов прекратились. Сильный и способный правитель, воспользовавшись временным установлением мирных отношений с Востоком, обратил свое оружие против греков, которые, захватив береговую полосу и устья рек, препятствовали развитию Лидийского царства. Ему удалось завоевать два важных города: Смирнуи Колофон. Снеменьшим успехом наследник Алиатт сумел приманить к себе греков лаской и лестью: он ослепил эллинов блеском своего восточного двора, при котором высоко ценились искусства, в которых греки уже успели далеко перегнать своих финикийских или иных каких-то учителей; греческие скульпторы, как, например, Главк Хиосский, работали уже для Алиатта и привыкли видеть в нем щедрого покупателя своих произведений. Богатые дары, посылаемые из «золотых Сард» царем Крезом в святилища греков, тоже оказывали свое влияние: при дворе Креза есть греческие знаменитости — законодатель Аттики Солон и мудрец Биант. Эта политика увенчалась успехом; могущественнейший из ионийских городов малоазийского побережья, Милет, вступил в союз с Крезом. Затем он покорил Эфес и переманил на свою сторону остальные на самых выгодных условиях, потому что ему необходимо было привлечь их силы на службу своему царству, т. к. сами лидийцы, народ мирный и промышленный, без всяких выспренних стремлений, не могли удовлетворять широким, честолюбивым замыслам своей династии, отличавшейся замечательной любовью к блеску и величию.

       Лидийские конные воины. Барельеф VI в. до н. э.

Крез в плену

      Все, по-видимому, обстояло благополучно, когда внезапно разразившиеся на Востоке события — падение Мидийского царства и возвышение Персии — потрясли всю Переднюю Азию. Вместе с тем, у лидийского царя появился очень важный и требующий немедленного разрешения вопрос внешней политики: в предстоящей борьбе с новой, возникающей державой следует ли ему держаться только оборонительного положения или тотчас перейти к наступлению? Недаром он предложил этот вопрос на разрешение высокочтимому богу эллинов Аполлону Дельфийскому… Ответ от Дельфийского оракула получился двойственным по смыслу: «если царь переступит реку Галис, то разрушит великое царство». Крез, недоумевая насчет истинного значения этого предсказания, стал готовиться к войне и набирать союзников. Вавилония и Египет точно так же готовились к войне, как и Лидия; им тоже не по нутру было это новое, возрастающее могущество персов. Эти военные приготовления нашли себе отклик даже за морем, на европейском материке, и могущественнейший в то время город Греции — Спарта —вступил с Крезом в союз, предложенный царем в форме, весьма лестной для гордости спартанцев: «По слухам, знаю, — писал Крез, — что вы в Элладе первые». Весной 549 г. до н. э. Крез двинул войско и занял позицию на Птерийском плоскогорье. Первое сражение с персами произошло, однако, не раньше — осени, и благодаря замечательному мужеству, выказанному тогда еще довольно воинственными лидийцами, сражение было нерешительным. Трудно объяснить, какими соображениями руководствовался Крез, когда приказал своему войску предпринять обратный поход в Лидию. Видимо, он считал поход оконченным и даже распустил свои наемные войска; вероятно, он надеялся, что поход будущего года, в котором должны были принять участие и его союзники, даст войне решительный оборот. Но оказалось, что он имеет дело с недюжинным противником и с народом, который не страшится трудностей похода в суровое время года. Прежде, чем он успел опомниться, к нему донеслась ужасная весть о наступлении персов. Он должен был решиться на вторую битву под самыми стенами своей столицы, был побит и отброшен в Сарды; от союзников нечего было ждать помощи, и немного спустя город Сарды и его крепость на высокой скале, слывшая неприступной, досталась в руки победителя. Известный рассказ о том, будто бы Кир осудил его на сожжение и помиловал уже тогда, когда костер запылал, представляется маловероятным, потому что противоречит персидскому мировоззрению… Гораздо более правдоподобно предположение, что царь Крез, на которого явно обрушился гнев богов, сообразно со своими семитскими воззрениями на жизнь задумал принести себя в жертву гневному божеству; но выпавший дождь, помешавший костру разгореться, послужил ему знамением того, что божество не принимает его жертвы, и тогда он решился вернуться к жизни, великодушно даруемой ему победителем (548 г. до н. э.).

Греческие города Малой Азии

      Несомненно, Кир обращался с ним очень мягко. Это был человек большого ума, неспособный запятнать себя бесцельной жестокостью и в то же время всегда доводивший дело до конца. Это должны были испытать на себе греческие малоазийские города. Кир предлагал им, до падения Сард, союз против Креза, который был как их противником, так и противником Кира. Не успев обдумать это предложение, разрозненные в своих действиях малоазийские города отвергли союз; но в то же время ничего не предприняли и для предстоящей борьбы с персами. Город Милет был ловко отделен Киром от прочих городов: Кир подтвердил там особый договор, который Милет заключил с лидийским царем, а затем отверг предложение остальных городов — подчиниться ему на тех же условиях, на каких они были подчинены лидийцам. При возвращении из Лидии в Персию Кир поручил своему наместнику закончить дело покорения малоазийских греческих городов. Это совершилось довольно легко; немного спустя не только прибрежные города, но даже острова Хиос и Лесбос признали над собой персидское владычество.

       Персидский царь сражается с греческими гоплитами
      Соседняя Фригия,равно как и весьма важная по своему положению Киликия,еще раньше подчинились Киру на весьма благоприятных условиях; только ликийцы на юге еще упорно боролись с персами за независимость своей гористой страны. Словом, в 545 г. до н. э. вся Малая Азия принадлежала персам. С лидийцами Кир обошелся очень мягко: они были только обезоружены, как говорят, по совету самого Креза… Весь западный берег Малой Азии Кир разделил на две провинции с двумя главными городами: Сардамина юге и Даскилиемна севере; в обоих были помещены сильные гарнизоны. В греческих городах, чтобы держать в узде мятежный дух граждан, Кир поощрял развитие власти отдельных градоправителей, которым местное население придало название « тиранов».О постройке флота Кир не заботился, его завоевательная политика не простирала свои виды далее малоазийского побережья.
      Сам же он обратился к Вавилону. Там после смерти Навуходоносора наступили кровавые смуты; власть переходила из рук в руки и наконец в 555 г. до н. э. избран был в цари Набонид,которого греки называют Лабинетом.

       Примитивная вавилонская монета

Завоевание Вавилона. 538 г.

      Та быстрота и энергия, с которыми Кир владел Лидийским царством, воспрепятствовала Египту и Вавилону начать против него войну: Лидия была обращена в персидскую провинцию прежде, чем союзники Креза успели вынуть меч из ножен. Ожидали, что победитель Креза тотчас обратится против его союзников и прежде всего нападет на Вавилон.

       Персидский царь, охотящийся на львов. Традиционный сюжет, перекочевавший в персидское искусство из Ассирии.
       Вверху над царской колесницей — изображения Ахурамазды.
      В сердцах покоренных Вавилоном народов, особенно иудеев, возродились надежды на освобождение от вавилонского ига… Но это освобождение пришло не так скоро, как его ожидали. Только уже вполне утвердив свою власть на востоке и западе, 10 лет спустя, Кир решился предпринять поход, окончательной целью которого была весьма трудная задача: взятие Вавилона. Весной 539 г. до н. э. персидское войско двинулось и переправилось через Тигр. Оно нанесло Набониду поражение неподалеку от Вавилона и оттеснило его от столицы с большей частью его войска. В городе начальство было предоставлено сыну Набонида Белшарусуру(Валтасару). Город был превосходно укреплен, всем необходимым снабжен в изобилии; взять его приступом было невозможно. Но взятие города совершилось при помощи такого приема, который свидетельствует о высоком развитии персидского воинского искусства. Кир приказал отвести реку, протекающую через город, и по ее осушенному руслу персы вступили в Вавилон, жители которого праздновали в это время какой-то праздник. Кому неизвестны прекрасные и страшные страницы книги пророка Даниила, служащие как бы отголоском этого грозного события? Царь Валтасар пирует со своими приближенными и, разгоряченный вином, приказывает принести золотые и серебряные сосуды, некогда похищенные Навуходоносором из Иерусалимского храма, и вдруг на стене появляется таинственная рука и чертит на ней письмена, которые не может объяснить царю ни один из его мудрецов. Но вот он призывает одного из плененных иудеев, и тот, «вдохновляемый Богом», дает объяснение написанным на стене словам, которые гласят: «сочтен, взвешен и разделен». И странное пророчество сбывается в ту же ночь: дни царствования Валтасара сочтены, он взвешен со всем своим могуществом, и царство его становится добычей персов и мидийцев… Город, в который, по свидетельству одной надписи, Киру удалось войти без боя, не был разорен, а только занят сильным персидским гарнизоном, и таким образом Персидскому царству был сохранен богатый рынок, а семитскому племени один из его самых больших центров. Кир не коснулся даже вавилонских божеств и воздал им почтение: по современному свидетельству, он «успокоил сердце жителей» (528 г. до н. э.).

Возвращение евреев из плена

      Вслед за этим важным событием вся территория покоренных Вавилоном народов добровольно подчинилась власти персидского завоевателя: и Сирия, и пограничная крепость Газа, и древняя земля филистимлян, и финикийские города. По отношению к последним Кир следовал той же политике, которую применил к греческим малоазийским городам. Во главе их были оставлены древние финикийские княжеские роды, а влиятельное местное большинство было и в этих издревле знаменитых городах тесно связано с персидскими государственными интересами. В высшей степени преданных сторонников в этой части царства Кир приобрел себе в евреях, которым он разрешил не только возвращение на родину, но даже воссоздание их храма и восстановление их государства.
      Число возвратившихся на родину было невелико: 42 360 свободных людей, 7337 рабов и рабынь, а все их имущество помещалось на 435 верблюдах, 736 лошадях, 250 мулах и 6720 ослах. Восстановление государства ограничилось возобновлением Иерусалима и ближайших к нему местностей; культ Иеговы был снова восстановлен, а в 536 г. положено основание новому храму. Однако вскоре оказалось, что возвратившиеся из плена евреи вынесли с собой из Вавилона непреклонное высокомерие мучеников, пострадавших за правую веру. Священство приобрело очень большое значение, и когда население Самарии задумало принять участие в воссоздании храма, это предложение было резко отвергнуто. Начались раздоры, и великодушный Кир был вынужден несколько ограничить милости, которые были дарованы евреям: он запретил продолжать постройку храма, т. к. она только подавала повод к междоусобиям и нескончаемым ссорам. Однако, несмотря на то, что действительность далеко не оправдывала радужных упований, которые евреи связывали с восстановлением своего храма и государства, вера в лучшее будущее, вера в возрождение не покидала избранных Иеговой Израилевых сынов. Напротив, все, что в эту эпоху не сбывалось в действительности, по глубокому внутреннему убеждению евреев должно было несомненно сбыться в будущем. Эта пламенная вера в наступление минуты, когда должны были исполниться все вожделения сынов Израиля — окрепла и возросла как новая и могущественная сила, значительно способствовавшая укоренению и одухотворению религиозных воззрений еврейской нации. Она же резко отличала культ Иеговы от всех остальных религий Востока. Признательно относясь к победителю Вавилона, евреи признавали его орудием Иеговы и избранником Иеговы, «призванного ниспровергать народы и низводить царей»… «Я призвал тебя, еще не признанный тобою», — так заставляет говорить Иегову пророк Иезекииль в обращении его к знаменитому персидскому царю.

Царство Кира

      О походах Кира на восток известно только, что на юго-восток его завоевания достигли Инда, на северо-восток простирались до Яксарта (Сырдарьи), что на этой реке он заложил даже город, названный его именем. Границы, в которые он заключил свое царство, придали ему характер некоторой цельности. Уже то, что он остановился в своих завоевательных замыслах на берегу Эгейского моря с одной стороны, а с другой — на берегах Инда и на окраине египетско-сирийской пустыни, указывает на известный, довольно определенный план в завоеваниях Кира. Никогда еще до этого времени не бывало на свете подобного царства. Величие человека, создавшего его, невозможно измерить только по тени, которую он от себя отбросил, т. к. подробных сведений о его деятельности нет. Очевидно, он не просто завоевал все эти многочисленные страны, а старался даже управлятьими.
      В деятельности Кира с достаточной ясностью видно то, что так несомненно обнаруживается из достоверных сведений о величайшем из его преемников. На управление этим громадным царством они оба смотрели как на выполнение обязанности, возложенной на них божеством. Широкой и прочной основой этого царства являлись иранские племена, тесно связанные между собой единством языка, обычаев и религиозных воззрений. Самой надежной опорой его были собственно персы, стоявшие кругом трона Кира как отборная гвардия. Их преданность, их горячая привязанность, как подданных, своему государю, носили чисто восточный характер; в мощи и блеске царственного величия, даже в страхе, внушаемом царской властью, подданный видит на Востоке нечто такое, что наполняет его душу гордостью. И в этом чувстве одинаково сходятся все — и знатные, и ничтожные; оно как бы служит им восполнением той личной свободы, о которой они не имеют понятия.
      Надо, однако, заметить, что эта монархия не была основана на беспредельном деспотизме и что персидский царь в это время не был в такой степени изолирован, как в последующие времена. Около него, как шестеро Амеша Спента — духовных царей около трона Ахурамазды — стояли шестеро главных вельмож — представителей персидской народности. Они стояли значительно ниже, но все же близко к царю. Им были даны большие почетные преимущества, например, свободный доступ к царю в любое время. Эти сановники составляли, собственно говоря, совет царя. Существовало еще какое-то высшее совещательное учреждение, состоявшее из семи высших судей, которым предлагались на разрешение важные вопросы права и государственного благосостояния. Особенная забота была приложена к тому, чтобы как можно теснее связать персов с ближайшим к ним племенем мидийцев, и эта цель была достигнута в такой степени, что греческие авторы в своих сочинениях безразлично именуют преобладающий в Ахеменидской державе элемент то персами, то мидийцами, а самого царя называют мидийским или просто Мидийцем.

       Капитель колонны из дворца Артаксеркса II в Сузах. V–IV вв. до н. э.

       Лев, нападающий на быка.
       Сцены «терзания животных» характерны для персидского искусства и сближают его со знаменитым «скифским звериным стилем». Рельеф ни лестнице дворца Ксеркса в Персеполе.
       V–IV вв. до н.э.
      Господство персов над неарийскими народами было понятно, и это господство, конечно, по приемам стояло гораздо выше того правительственного искусства, которое проявляли ассирийские или вавилонские завоеватели. Побежденные персами князья этих народов, даже покоренные после долгой и упорной борьбы, не подвергались ни казням, ни уничижениям, ни возмутительным жестокостям, столь обычным во времена ассирийских царей; но зато они не бывали оставлены персами в своих землях в качестве вассальных правителей. Правительственная система персидских царей была значительно гуманнее, но тверже и последовательней. Персидские цари щадили сверженных ими государей, обходились с ними с достоинством; но покоренные страны обращали прямо в провинцииПерсидского царства, управляемые персидскими наместниками, сатрапами, которых избирал сам царь, а персидские гарнизоны, начальники которых тоже назначались царем, обеспечивали персам обладание этими провинциями и полное спокойствие в них. Во всем остальном персидские цари не касались особенностей быта покоренных ими народов. Местные обычаи и местная религия оставались в прежнем виде, и даже дани, налагаемые персами на побежденных, нигде не бывали чрезмерно обременительными. Личность Кира — этого первого собирателя земель, вошедших в состав обширного Персидского царства — видимо, поразила современников, судя по тому, что сохранилось множество баснословных сказаний о его жизни и деятельности. Насколько в сказаниях о Кире рождение его обставлено чудесными предзнаменованиями, вещими снами и т. п., настолько же и его смерть была облечена туманом различных маловероятных легенд.

Кончина Кира. 529 г.

      Из этих легенд достоверно только то, что он умер в походе, от раны в 529 г. В Пасаргадах на основании, состоящем из семи ступеней, возвышается простое каменное здание с двускатной кровлей; кругом разбросаны обломки колонн и пилястр, и на одном из них высечено изображение бородатого человека в длинном и узком платье. Над головой этой фигуры помещается клинообразная надпись: «Я, Кир, царь из дома Ахеменидов».

       Гробница Кира Великого в Пасаргадах. Ок. 530 г. до н. э.

       Реконструкция гробницы Кира Великого.
       На виде сверху а) хорошо виден весь комплекс с оградой и колоннадой, не сохранившимися до наших дней. Разрез б) дает представление о внутреннем строении гробницы.

Камбис

      Вторым царем из той же династии был сын Кира Камбис (529–521 гг. до н. э.). Кир довольствовался царством, которое обещало быть прочным, благодаря тому, что его границы были определенными и более или менее естественными. К несчастью, наследнику Кира показалось необходимым следовать далее по тому же пути завоеваний, который представлялся ему обязательным. Подвигом, привлекавшим его более всего, было покорение Египта, которого Кир весьма благоразумно избегал.

       Персидский царь Камбис, берущий в плен фараона Псамметиха III.
       Изображение на персидской печати VI в. до н. э.

Египет после Псамметиха I. 666 г.

      Царственная власть, установившаяся в Египте после времен эфиопской династии, постоянно пребывавшей в Саисе, и после ассирийского владычества с Псамметихом 1, носила на себе совершенно иной характер, отличный от власти предшествующих династий. Дабы свергнуть ассирийское иго, Псамметих вступил в союз с лидийским царем Гигесом и принял к себе на службу наемные войска, ионийцев и карийцев, посланные ему Гигесом. Смелая попытка удалась: после долгого иноземного ига (58 лет эфиопского и 17 лет ассирийского) стране была возвращена самостоятельность. Но уже миновали те времена, когда эта страна, вполне удовлетворяющая своим потребностям, могла жить своей жизнью в полной замкнутости от всего чужеземного: Псамметих вынужден был держать ионийские и карийские войска в постоянных лагерях на восточной границе Египта и, конечно, в связи с этим должен был открыть египетские гавани для торговых отношений с греками. Греческие купцы и товары сразу получили преимущество на местном рынке. В 630 г. в Египте основалось даже постоянное эллинское поселение — укрепленная фактория милетцев, Милесионтейхос.Эти поощрения и послабления, оказываемые иноземцам, привели к гибельной катастрофе. Предпочтение, отдаваемое царем иноземным наемникам, возбудило ревность туземных войск, принадлежавших к касте воинов, и они, всей массой покинув Египет, переселились на юг, в страну Напатского царя.