Всемирная история. Том 1. Древний мир

Дело в том, что завоевание южной Этрурии было первым шагом на пути величавой и смелой политики, хотя и нельзя сказать, что Рим, захватив оба берега низовьев Тибра и продвинув свою северную границу до Циминского леса, преступил линию мудрой и прозорливой оборонительной политики. Уже настало время для образования сильной государственной общины в середине итальянского полуострова, т. к. ему давно грозило тяжелое бедствие, которое и разразилось несколько лет спустя после падения Вейев в виде нашествия галлов.

Галлы

      Во времена, лежащие за пределами исторических воспоминаний, это племя переселилось в Европу из Азии, заняло крайний запад, собственно Галлию, Британские острова и часть Испании. В прекрасной Галлии, которая от них и получила свое имя, население вскоре разрослось настолько, что ему стало тесно, и галлы (кельты) стали понемногу перебираться за горную преграду, отделявшую их от северной Италии. По своему характеру более склонные к войне и тревоге, чем к спокойному и терпеливому труду земледельца, они давно уже обращали взоры на юг, в ту страну, из которой этрусские и греческие торговцы вывозили нежные плоды и крепкие вина, а равнина, простирающаяся по берегам реки По, давно уже соблазняла это пастушеское племя своими богатыми пастбищами. И вот с 400 г. до н. э. началось новое переселение кельтов из-за Альп. Толпами надвигались эти дикари, мощной силой, непреодолимо храбрые, необузданные как варвары в проявлении своих бурных страстей. Вскоре они завладели городом Мельпумв Этрурии, ближайшим к ее северной границе, потом захватили всю равнину р. По, вытеснили отсюда этрусков, потом перешли реку, и одно из кельтских племен, сеноны, под началом князька Бренна, явилось под стены Клузия, могущественнейшего города на северо-востоке Этрурии (390 г. до н. э.). По-видимому, в Риме не сообразили, как велика была надвигавшаяся опасность и в какой степени она уже была близка. Когда жители Клузия стали просить римлян о помощи или, по крайней мере, о посредничестве (вот в какой степени уже успело в это время возрасти значение Рима!), римский сенат решил отправить послов. Это было плохое средство для предупреждения опасности, если бы даже послы, вопреки международному праву, и не приняли участия в битве с варварами и не подали им повода непосредственно двинуться на Рим.

Галлы в Риме. 390 г.

      Это произошло так быстро, что в Риме даже не успели надлежащим образом подготовить войско, у которого к тому же не было настоящего вождя, т. к. Камилл — жертва все еще продолжавшегося раздора партий — находился в изгнании, в Ардее. В нескольких милях от Рима, при ручье Аллия, римское войско сошлось с галлами. Вооруженные римские граждане и селяне, составлявшие римское ополчение, еще не имели понятия о войне с этими кельтскими дикарями и поэтому, когда те с оглушительным криком при резком звуке своих боевых рогов яростно устремились вперед, панический страх напал на римлян. Ряды их войска расстроились, и большая часть воинов искала спасения в бегстве, открывая неприятелю путь к Риму. В Риме воспользовались тем кратким промежутком времени, в течение которого галлы, упоенные победой, грабили, что могли, и по своему обычаю отрезали убитым головы. Приняты были быстрые и решительные меры к тому, чтобы все население Рима и его святыни переправить за Тибр и укрепить для обороны Капитолийский холм, т. к. весь остальной город невозможно было удержать.

       Капитолийский холм. Реконструкция Л. Панины.
      И действительно, галлы-победители вскоре подошли к городу, вступили в него и принялись избивать все, что там еще было живого. Римские предания, не имея возможности отрицать страшный факт завоевания галлами города, впоследствии столь знаменитого, стараются украсить это печальное событие рассказами об отдельных проявлениях геройства римских граждан. Вероятно, галлы действительно делали попытки овладеть Капитолием в виде открытого штурма или ночного внезапного нападения и что бдительные и храбрые его стражи, подобные Марку Манлию, при этом совершили подвиги, спасшие Капитолий. Еще более вероятно то, что не замедлили собрать на правом берегу Тибра всех, кто способен был владеть оружием, и что Камилл при этом оказал незабываемые услуги. Может быть, даже действительно ему была вручена диктаторская власть, подтвержденная правительством и «народом римским», осажденным в Капитолии. Но в сущности оказывается, что галлы и не думали обосновываться в Риме и, пробыв среди развалин полуразрушенного города некоторое время и пострадав от лихорадки в нездоровые осенние месяцы, весьма охотно дали себя склонить к удалению из Рима. Те, что засели в Капитолии, уже были близки к концу своих запасов и тоже легко согласились отвесить им ту денежную сумму, которой галлы требовали в виде откупа, и дикари, захватив свое золото, удалились на север, в долину р. По, куда и без того уже их вынуждало двинуться вторжение еще одного народа, венетов, надвинувшихся с северо-востока (390 г. до н. э.).

Освобожденный Рим

      Это было тяжелое испытание, глубоко запечатлевшееся в народной памяти, тем более, что оно так неожиданно и внезапно обрушилось на Рим. И особенно тяжелым являлось одно из последствий погрома: при этом погиб не только старый город, но и обратилась в прах вся его древнейшая история. Когда в народе вновь проснулась страсть к историческому исследованию, к изучению старины, в обновленном городе уже мало осталось внешних признаков этой старины, еще меньше летописей, старых зданий и иных памятников прошлого. Чтобы восстановить воспоминания о них, приходилось прибегать в значительной степени к вымыслу или к поверхностным соображениям либо опираться на весьма двусмысленную помощь греческих рассказчиков, которые не столько заботились об исследовании действительно случившегося, сколько о гладком изложении занимательных повествований. А тут, при этом галльском погроме, представлялось столько черт для богатой исторической картины: галлам отвешивают золото позорного откупа среди развалин города, но варвары взвешивают неправильно и римляне жалуются на это.

       Вотивный щит.
       Иллюстрирует легенду о взвешивании галлами золота из Капитолия.
      Тогда галльский вождь Бренн еще бросает свой громадный меч на чашу весов, чтобы и он был уравновешен золотом, и тот возглас «Горе побежденным!», который раздался впервые, сделался одним из наиболее понятных возгласов для всех позднейших времен и народов. Но римские боги не могут потерпеть, чтобы столь ужасное совершалось безнаказанно: раздается звук воинских труб, Камилл приближается с собранным им войском и разбивает врагов на развалинах самого города, который этой победой искупил свой позор. Так гласит позднейшее римское предание, но трезвая правда говорит: галлы вполне разумно приняли золото, которое также разумно было им предложено римлянами, или может быть наоборот: галлы предложили покинуть Рим, если им будет выплачена определенная сумма, и римляне на это охотно согласились. Во всяком случае, этот погром италийского города, который понемногу начинал уже привлекать к себе внимание даже со стороны греческих городов, наделал много шума. Это было первое событие в римской истории, о котором узнали современные греки или их ближайшие потомки: «Эллинский город Рим взят и разорен войском варваров, пришедшим из стран Гиперборейских».

Значение Рима в Италии

      Но вынесенное Римом опустошение никак не коснулось собственно жизненных корней римского возникающего могущества. Первое смущение, глубокое уныние возвращавшегося в Рим населения при виде развалин города выразилось в отчаянном намерении покинуть город и переселиться в Вейи, которое едва ли было подвергнуто серьезному обсуждению да и не заслуживало того: народная жизнь проявляется не в одном только ныне живущем поколении, а и в предшествующем ему, и в последующем. Главное приобретение последнего десятилетия, завоеванная Римом южная Этрурия, оставалась неприкосновенной собственностью Рима, и только тут римляне впервые осознали истинное значение Рима по отношению ко всей основной Италии и поняли, что главной задачей является создание такого оплота, который мог бы защитить Италию от дальнейших хищнических и опустошительных галльских набегов. В южной Этрурии были заложены две крепости — Сутрий(383 г. до н. э.) и немного позднее Непет, а вся страна до самого Циминского леса была разделена на четыре новых гражданских округа или трибы. Местные попытки восстания были подавлены суровыми мерами, а в 351 г. до н. э. еще самостоятельной Этрурией был заключен мирный договор, по этрусскому обычаю на 400 месяцев. О ближайших событиях, последовавших непосредственно за галльским погромом, известно лишь очень немногое. Наиболее важно то, что Марк Фурий Камилл вновь выдвинулся на первый план и что правительственная власть, все еще главным образом находившаяся в руках патрициев, на время опять стянула бразды правления, что, может быть, было даже и необходимо после событий 390 г. до н. э. Против этого восстал Марк Манлий, прославившийся во время обороны Капитолия. Рассказ о том, как он побуждал плебеев к перевороту и отчаянной борьбе против консульства и диктаторской власти, как он был схвачен, объявлен государственным изменником и свергнут с Тарпейской скалы — все это не более чем отголосок бурного периода борьбы и волнений, который, однако, скоро миновал и уступил место правильной работе законных властей.

       Тарпейская скала.
       Сейчас под этим названием известна лишь небольшая часть подлинной Тарпейской скалы. Осужденных сбрасывали с гораздо большей высоты, к тому же по склону с острыми камнями.

Законы Лициния и Секстия

      Вожди плебейской оппозиции тоже не дремали. Они приложили все усилия к тому, чтобы и плебеям проложить путь к достижению высшей должности в республике, а также к упорядочению вопроса об общественных землях. К последнему их особенно побуждало значительное расширение государственной территории вследствие завоеваний в Этрурии, а с другой стороны возрастающая нужда и задолженность среднего сословия вследствие галльского погрома. Вождями народа в этой последней борьбе сословий явились два трибуна (377 г. до н. э.) Гай Лициний Столони Луций Секстий Латеран. Они представили на рассмотрение правительства три предложения, первое из которых имело целью оказать немедленную помощь невыносимому бедствию, второе — прочно искоренить зло на будущее, а третье — окончательно прекратить борьбу сословий обоюдным соглашением. Первое предложение заключалось в том, чтобы «уплаченные уже должниками проценты были вычислены из капитальной суммы долга, а уплата капитала производилась бы в определенные сроки»; второе — в том, «чтобы участки, занимаемые частными лицами или уже занятые ими на общественной земле, не превышали бы 500 югеров, а излишек этой земли был бы поделен между нуждающимися плебеями»; третье касалось «уничтожения должности военных трибунов, причем предлагалось возвратиться к правильным ежегодным выборам двух консулов, из которых один должен быть постоянно избираем из плебеев, и один из патрициев». Еще раз дело дошло до жестокой борьбы. Много раз передовой боец патрициев, старый Камилл избирался диктатором, чтобы совладать с разбушевавшимися волнами народных страстей; с другой стороны и плебеи из года в год выбирали обоих своих ходатаев в трибуны. Наконец после десятилетней упорной борьбы плебеи одержали победу. Сенат согласился на предложения, и один из трибунов, Луций Секстий, знатный плебей, был первым плебейским консулом (367 г. до н. э.).

Государственное устройство. 350 г.

      Таким образом, борьба сословий была закончена, насколько вообще могут быть закончены такие противопоставления, лежащие в самой природе вещей и в основе исторических отношений. Временные отмены завоеванного права не могли уже иметь важного значения. Так, например, случилось, что однажды патрициям удалось-таки провести обоих консулов из своего сословия, затем из консульской обязанности была выделена еще одна новая должность: двум преторамиз патрициев был предоставлен надзор за судебными учреждениями (367 г. до н. э.), а к эдилам из плебеев были присоединены двое курульныхили патрицианских торговых старост. Но все это не имело никакого существенного значения: после того, как само консульство стало доступно плебеям, мудрено ли было им добиться должности претора или цензора? Храм Согласия был воздвигнут на Форуме, и полное единство между сословиями установилось и окончательно окрепло в испытаниях последующих годов, которые были отмечены страшными эпидемиями и хищническими набегами галлов.

       Храм Согласия. Реконструкция Л. Канины.
      Эти набеги в это время уже не представляли серьезной опасности. Напротив, римская республика представлялась именно передовым оплотом против варварства. Рим в это время оказывался уже далеко опередившим все остальные государственные центры, основанные великим умбро-сабельским племенем. Здесь уже установился непоколебимый политический строй, редкий в тогдашнем историческом мире, и если где устанавливался подобный, то не иначе, как ценой стеснения свободы. Здесь же этот строй и порядок были установлены не мощным монархом или тираном при посредстве военной силы, а создан самим народом, который ежегодно выбирал свои должностные лица в комициях и не обсуждал проекты законов в общественных собраниях (как это было в Афинах), а торжественно и сознательно принимал их или отрицал после того, как они уже были обнародованы некоторое время. Сами должностные лица в Риме, и особенно высшие, как, например, консулы, строго придерживались закона — писаного права страны, но они не были слугами государства, как явствует из самого названия magistratus(повелевающий), а были полными господами в государстве в течение того времени, на которое были избраны, и к ответственности могли быть привлечены только тогда, когда истекал срок их полномочий. Особенным счастьем этого государства был переворот, устранивший пожизненность и единоличность высшей государственной власти, который не коснулся силы и значения самого правительственного начала. В высшей степени характерным и значительным было то, что даже внешние признаки и вся обстановка высшей власти остались теми же, что были издревле: те же связки прутьев с вложенным в них топором — символ власти над жизнью и смертью — в руках тех же ликторов, составлявших свиту консулов и других высших чиновников. Когда они появлялись в народе, перед ними всюду шествовали один за другим 12 ликторов со своими пучками (fasces) в руках.

       Ликтор в венке и с фасциями.
       По барельефу из Ватикана.
      И даже это вполне способствовало тому, чтобы поддержать в римском народе иной взгляд на власть, нежели в греческих городах: здесь сила государства была настолько велика, что перед ней исчезала и стиралась в ничто воля каждого частного лица, а воля государства временами находила себе заветное и убедительнейшее выражение в диктатуре. Из всех государственных учреждений Рима сенат особенно убеждал римских граждан в прочности, неизменности и непоколебимости их государственного устройства. Это государственное учреждение было самым старым из всех и оставалось неизменным среди всех общественных переворотов и новшеств. Члены, заседавшие в нем, были пожизненными, знатными, независимыми, и в полном составе сумели вызвать в народе уважение к сенату. С одной стороны, они никогда тотчас не поддавались искательствам народа и напротив мужественно и твердо противились каждому нововведению, с другой стороны, они никогда не противились настолько, чтобы вынудить народ к открытому насилию и вызвать его к революционным движениям. Даже та перемена в государственном устройстве, которая была произведена Лицинием и Секстием, прошла так, что уважение к сенату осталось непоколебленным. Каждому честолюбивому патриоту был теперь открыт путь к высшим государственным должностям и тем самым обеспечено место в сенате. Искусство управления государством распространилось в среде обширного аристократического (патрицианского и плебейского) слоя именитых семейств, стоявших во главе государства; для каждого государственного дела были теперь готовы храбрые, сведущие, патриотические деятели, и вся эта разнообразная сила была соединена в одном большом городском центре, как в общем очаге.

Борьба с самнитами

      В таком положении в 343 г. до н. э. римская республика вступила в борьбу с родственными самнитами, наиболее сильным и значительным из племен Средней Италии. Самниты занимали гористую страну, пролегавшую между равнинами Кампании и Апулии, а также среднюю, наиболее возвышенную часть Апеннинского хребта, который тянется через весь полуостров. Их территория средним и нижним течением р. Лирис отделялась от римской территории, которая в это время уже простиралась от Циминского леса до Цирцейского мыса и даже несколько далее его. Масса воинственного и сильного самнитского народа, распадавшегося на известное число независимых племен, общин и территорий, жила простой жизнью всех горцев. Они не стремились сплотиться в какое-нибудь политическое целое или предпринять что-нибудь сообща. Лишь отдельные части самнитского народа, побуждаемые нуждой или жаждой захвата земель и добычи, выполняли блестящие военные предприятия. Целью их походов были обычно расположенные на западном берегу Италии старые и богатые этрусские и греческие города. Так, в 424 г. до н. э. самниты отняли г. Капую у этрусков, в 420 г. до н. э. захватили г. Кумы у греков, между тем как другое племя, луканы, победоносно проникло в область, занятую на юге Италии греческими колониями.

       Монета города Кумы.
       АВЕРС. Женская голова.
       РЕВЕРС. Чудовище Сцилла, защищающее вход в Мессинский пролив.
      Всюду самниты довольно легко принимали обычаи побежденных ими народов, но не к выгоде последних, которые быстро грубели, и характерными явлениями этого огрубения являлись наемничествои гладиаторство, которое нигде так не процветало, как в Кампании, где этрусско-греческая роскошь смешалась с грубой воинственностью самнитского племени. Замечательно, что самниты, спустившиеся с гор и поселившиеся в завоеванных ими городах, очень быстро начинали чуждаться своих земляков горцев и даже вскоре вступили с ними во враждебные отношения.

Капуя покоряется Риму. Первая Самнитская война. 343–341 гг.

      Такое враждебное отношение самнитов к их выродившимся землякам, выразившееся в нападении на Капую, господствовавшую над прекраснейшей из равнин Италии, привело к столкновению римлян с самнитами. Капуанцы послали в Рим послов просить о помощи, и когда римляне медлили с решением, потому что до этого времени дружили с самнитами, капуанские послы предложили полное подчинение г. Капуи и всей его области римскому владычеству. Это вынудило римлян решиться: римское правительство предложило самнитам воздержаться от дальнейших нападений на Капую, отдавшуюся под покровительство Рима. Самниты, уже воевавшие с капуанцами, приняли римское посредничество за объявление войны и ответили на него новым ожесточенным нападением на Капую. Тогда загорелась перваявойна между римлянами и самнитами, которая два года спустя (343–341 гг. до н. э.) закончилась миром, причем обе стороны удержали то, чем уже владели.

       Тускул. Реконструкция Л. Канины.
       Римский город в Албанских горах. Был застроен виллами знатных римских граждан, среди которых был Цицерон.

Война в Лации. 340–338 гг.

      Приобретение Капуи было необычайно выгодно для Рима: не говоря уже о превосходной территории города, которая слыла «садом Италии», Рим и с этой стороны приобретал господствующее положение в Лации и во всей области вольсков. А между тем в городах Лация, конечно, хорошо помнили, что Рим некогда был городом, равным всем остальным старым городам латинского союза, и даже в договоре, заключенном в консульство Спурия Кассия (493 г. до н. э.), Рим никоим образом не был признан господствующимгородом. Напротив, между Римом и союзными городами существовало полнейшее равноправие — и завоеванные земли, и военную добычу делили на равные доли между всеми городами. При этом и отношения между Римом и союзниками, основанные на равенстве интересов и на общем военном успехе, были наилучшими. Внутреннее устройство латинских союзных городов было сколком с римского и в них, как и в Риме, преобладал аристократический элемент. Но когда опаснейшие из общих врагов союза вольскибыли покорены (377 г. до н. э.), тогда отношения Рима к союзникам изменились. Римское преобладание стало более ощутимым, восстания отдельных городов (Ланувия, Пренесты, Тускула) были подавлены и сами города лишены самостоятельности. Точно также отнесся Рим и к герникам, которые раньше (486 г. до н. э.) занимали третье место в союзе (362–358 гг. до н. э.), и тут уже Рим стал стягивать бразды: граница Лация была точно определена и союзнические отношения сохранены только с тридцатью старейшими городами.
      Договор 348 г. до н. э., заключенный между Римом и Карфагеном в Северной Африке, ясно определяет современное положение Рима в Италии. Карфагеняне обязуются не наносить никакого ущерба латинянам, состоящим в зависимости от Рима. Если им удастся овладеть городом Лация, отпавшим от Рима, они обязались возвратить его Риму неразоренным. Не следует забывать, что в общем житье, и в частной жизни, и в области правовых отношений все члены союза были совершенно равны, и это естественно должно было навести латинян на мысль о таком видоизменении союзнических отношений, которое было бы как раз продолжением только что успокоенных плебейских волнений. Союзники пришли к убеждению, что один из консулов и половина сенаторов, состав которых мог бы быть увеличен ради этой цели, должны были избираться из союзнических городов. В каком собственно виде представлялась им эта комбинация, неизвестно, но основная мысль, встретившая, вероятно, больше всего сочувствия в аристократических кружках союзнических городов, была сама по себе плодотворна и не лишена справедливости. Мало того, в этих кружках должны были считать ее одинаково желательной и для той, и для другой стороны. Мысль эта была в Риме заявлена посольством и, как кажется, с большой самоуверенностью, т. к. было основание предполагать, что Рим ввиду предстоявших ему военных затруднений благосклонно отнесется к доброму желанию своих ближайших соплеменников. Но предложение союзников было в Риме самым резким образом отвергнуто, именно потому, что римляне не хотели показать, что они вынуждены на него согласиться. Тогда города Лация восстали с оружием в руках, и это опасное восстание нашло поддержку в некоторых городах вольсков и в городе Капуе, которому подчинение Риму показалось тяжелым. Борьба против латинян оказалась весьма тяжелым испытанием военной готовности Рима, и рассказы, сохранившиеся об этом времени, ясно указывают на то, что Риму нелегко было пережить эту эпоху. Один консул (340 г. до н. э.) Тит Манлий Торкватприказывает казнить родного сына за то, что тот против приказания вступил в единоборство с одним из знатных латинян; а другой — Публий Деций Мус— посвятил себя даже «подземным богам и Земле», чтобы одержать победу, за которую он заплатил жизнью. И действительно, та безусловная энергия в выполнении военных приказов и та громадная самоотверженность, которые демонстрируются в этих рассказах о Манлии и Деции, предоставили римлянам возможность довольно быстро справиться с врагом (340 г. до н. э.). Враг был совершенно истощен, так что уже не было надобности ни в победах, ни в новых войнах. Союз латинских городов распался, и вместо прежнего общего союзного договора Рим заключил частные договоры с отдельными городами, и притом еще так, что часть этих городов была введена в состав римского гражданства, с другими поступили по всей строгости военного права, третьи были поставлены в более благоприятные отношения к Риму. Но все они были разрозненны и лишены возможности действовать заодно. В это же время было завершено полное покорение городов в области вольсков и в Кампании: города Фунды, Формии, Капуя, Кумы и др. получили «римское гражданство без прав», т. е. должны были нести на себе все тягости, налагаемые законом на римских граждан, и не пользоваться их преимуществами.

       Монеты италийских областей.
       Монета Капуи (слева).
       АВЕРС. Голова Юпитера в лавровом венке.
       РЕВЕРС. Два воина, соединив мечи, приносят клятву на свинье. При заключении ряда договоров среди италийских племен свинья служила жертвенным залогом.
       Монета луканцев (справа).
       АВЕРС. Голова Марса в шлеме.
       РЕВЕРС. Идущая Беллона, италийская богиня войны с копьем и щитом, надпись no-латыни: «ЛУКАНЦЫ».
      В то же время в важнейшие пункты завоеванной территории, например, в Анцийи Террацинубыли высланы римские колонии, которых теперь много появилось во владениях Рима, расположенных по совершенно правильному стратегическому плану. Эти колонии были ничем иным как укреплениями и составляли основные точки опоры римского могущества. Римские граждане, высказавшие желание поселиться в колонии, являлись в место назначения вполне организованными в политическом и военном отношении, там они получали одну треть местных земель, между тем как две другие трети оставались во владении местных жителей. По отношению к ним колонисты, которые несли на себе все обязанности и сохраняли все права римских граждан, получали некоторое господствующее положение и становились как бы патрициями.

Италия около 338 г.

      Самниты смотрели со стороны на это расширение и утверждение римского могущества и ничего против Рима не предпринимали, да и не могли предпринять. Все их внимание привлекали в это время войны на юге. Тарентинцы для ведения войны против луканцев пригласили было спартанского царя Архидама, который пал в том же 338 г. до н. э., когда на Херонейской равнине была решена участь Греции. Затем начальство над наемными войсками богатого Тарента принял на себя Александр Молосский(дядя Александра Великого) и при Пестуме нанес поражение соединенным силам самнитов и луканцев. Он занял такое выдающееся положение в Таренте, что под конец вступил в борьбу с самими тарентинцами. В борьбе с ними он и пал при Пандосии в 322 г. до н. э.
      Смерть этого военачальника развязала руки самнитам, однако, в немногие годы, прошедшие со времени первой самнитской войны, Римское государство успело окрепнуть, приобрести первенствующее положение в Средней Италии, притом это было тесно сплоченное государство, всегда готовое к войне, и римское правительство имело полную возможность подтвердить в деле каждое из своих распоряжений. А самниты по-прежнему оставались многочисленным и храбрым народом, которому при всех его прекрасных качествах недоставало единства в действиях и разумного руководства. Однако избежать нового столкновения с Римом самниты не могли. Основание города и закладка крепости Фрегеллы(на р. Лирис в 328 г. до н. э.) самниты сочли действием, направленным прямо против них. Но собственно поводом к большой италийской войне, которую называют второй Самнитской войной, послужило нападение на Неапольв Кампании, на которое самниты отвечали занятием Палеополя, другой старейшей части того же города, в которой они поместили свой гарнизон.

Вторая Самнитская война. 326–304 гг.

      Эта большая война, охватившая всю Италию, длилась 20 лет (326–304 гг. до н. э.), и римские историки совершенно справедливо смотрят на нее как на героическое время своего народа, потому что римлянам грудью пришлось отстаивать все приобретенное ими в предшествовавшие века и вновь бороться со всеми уже побежденными Римом народами за господство в Италии. До 314 г. до н. э. римлянам приходилось воевать только с самнитами и притом с переменным успехом. В народной памяти сохранились громкие имена вождей этой войны: мощного воина Луция Папирия Курсораи смелого счастливого полководца Квинта Фабия Максима Руллиана. Удержалось в ней и крупное имя самнитского вождя Гая Понтия, и то, как он заманил римское войско в засаду в Кавдинскоеущелье, вынудил сложить оружие и заставил по древнеиталийскому обычаю пройти под игом(jugum) — под копьем, положенным поперек двух воткнутых в землю копий (321 г. до н. э.).

       Самнитские знаменосец и воин. По изображениям на италийской вазе.
       Вооружение воинов напоминает греческие образцы, но имеет местные особенности, в частности полукираса (слева) и боевые бронзовые пояса на обоих воинах.
      Помнили римляне и то, что это позорное поражение было заглажено победой Папирия, после которой римляне завладели Луцериейв Апулии. Война принимала огромные размеры, и римские военачальники вели ее по чрезвычайно смелому плану, одновременно с северо-запада и юго-востока, охватывая Самний с двух сторон. Они уже были близки к полной победе, когда восстание этрусков дало возможность оправиться храбрым горцам. Но помощь пришла уже слишком поздно: значительные поражения, нанесенные этрускам при Вадимонском озере(310 г. до н. э.), при Перусии(309 г. до н. э.) вынудили тех смириться. Отдельные восстания мелких народцев, также упустивших благоприятное время (марсов, пелигнов, умбров, герников и эквов), уже не могли сломить римского могущества. Все они были побиты один за другим. В 305 г. до н. э. был взят важнейший в Самнии город Бовиан, расположенный в неприступной горной местности, и самниты наравне с другими меньшими народами должны были примириться со своей участью и преклониться перед всесильной волей римского народа (304 г. до н. э.).

Третья Самнитская война. 298–290 гг.

      Когда римляне, желая воспользоваться плодами своей победы и утвердить за собой завоевания, стали прокладывать военные дороги и ставить крепости на завоеванной территории, храбрые самнитские горцы решились еще раз попытать счастье и начали третью войну с Римом (298–290 гг.