Рожденная чародейкой (Властители рун - 3)

      - Почему вы меня от них увезли? - спросила Аверан.
      - Габорн слишком усердствует, - сказал Биннесман. - Хочет атаковать, хотя Земля не велит ему делать этого. Ему нужно усвоить свой урок. А тебе нужно отдохнуть.
      Он был прав, но Аверан все равно чувствовала себя виноватой. Ей хотелось помочь Габорну.
      Биннесман вытянул из футляра за спиной свой старенький дубовый посох и передал его Аверан.
      И едва посох лег ей в руку, она ощутила... трепет жизни. Словно коснулась ствола живого дерева, нагретого лучами солнца. Девочка принялась рассматривать посох, вертя его так и этак. Длиной футов в пять, красно-коричневого цвета, он был вырезан из дубового сука и от частого прикосновения рук казался отполированным. Поверху вместо рукояти он был обмотан кожей и перевязан шнурками, на которых висели скромные украшения, четыре крупных бусины - серебряная, железная, обсидиановая и вырезанная из кости опустошителя. На венчающем посох набалдашнике украшений не было, только несколько вырезанных рун. На посохе не видно было ни дырочек, оставленных древоточцами, ни трещинок, ни следов огня. Ничего примечательного.
      Но Аверан ощущала трепещущую в нем силу.
      - Ты чувствуешь? - спросил Биннесман. - В этом посохе заключена Сила Земли.
      - Да, - сказала Аверан.
      - Ты должна найти посох для себя. Подойдет любой сук. Все, что тебе надо сделать - это попросить его у дерева.
      - Любой? - переспросила Аверан, глядя на ивы у ручья.
      - Ну, не совсем любой, - ответил Биннесман. - Ты должна найти такое дерево, которое будет твоим.
      - А какие из них лучше? - спросила Аверан. - Можно мне взять иву, например?
      - Ива хорошее дерево, - сказал Биннесман. - Чародей с ивовым посохом будет очень силен в искусстве исцеления и будет тесно связан с Водой. Тебя тянет к иве?
      Аверан смотрела на ивы, на их сверкающие на солнце зеленые и желтые листья. Нет, к иве ее не тянуло, во всяком случае, не так, как тянуло спать в земле.
      - Нет, - ответила она. - А у вас дуб?
      - Дуб сильное дерево, оно сопротивляется Огню, - сказал Биннесман.
      Аверан оглянулась на него через плечо. В голосе его прозвучали какие-то странные нотки, словно он благоговел перед дубом.
      - А другие деревья? - спросила она, - У них какие силы?
      - Я бы не назвал это "силами", - сказал Биннесман. - Просто у каждого дерева есть свои особые свойства. Ты выберешь то дерево и то дерево выберет тебя, которое предназначено тебе Землей. И по его свойствам я смогу понять кое-что о способностях, которые разовьются в тебе со временем.
      - А есть такие деревья, посох из которых вы бы не хотели?
      Биннесман нахмурился.
      - Есть деревья слабее других. Есть и такие, каких я не хотел бы... но большего я не скажу, дитя мое. Не хочу влиять на твой выбор.
      Аверан оглянулась на ивы. Красивые, с разноцветными листьями... Девочка закусила губу. Нет, все же не ива.
      Не тянуло ее и к дубам, что стояли на равнине как одинокие стражи, раскинув ветви, увитые плющом. А на колючий боярышник у подножия скалы она едва взглянула.
      - Я должна найти посох сегодня? - спросила Аверан.
      - Нет, - усмехнулся Биннесман. - Найти посох важное дело, и здесь, в предгорьях, каких только деревьев не растет. Я сказал тебе об этом лишь для того, чтобы ты знала, что происходит, когда какое-то дерево тебя позовет.
      Они подъехали к следующему ручью.
      - Видишь тот желтый клевер? - спросил Биннесман. Аверан кивнула. - Он называется мелилот. Растерев его листья меж пальцев и смазав набухшие вены на ногах, ты исцелишь их за несколько минут. А еще он снимает опухоли при ушибах и помогает, вместе с ягнячьим ухом, останавливать кровотечение.
      Лошадь перепрыгнула через ручей, и Биннесман сказал:
      - Что касается ивы, хотя посох из нее ты не хочешь, зато из листьев можешь сделать чай, который лечит многие болезни, в том числе и слабое сердце. Я считаю, что лучше всего собирать их в середине лета. Старухи порой предпочитают для заварки ивовую кору, но ободранное дерево погибает.
      Про ивовую кору Аверан уже слышала. Тут чародей натянул поводья и соскочил с коня.
      Он сорвал листья со стебля фиолетового цветка с желтой сердцевинкой.
      - Это анютины глазки, - сказал он. - Глупые девочки, чуть постарше тебя, делают из них любовные напитки. Лично я думаю, что самое лучшее средство - это чистые волосы и веселая улыбка. Но если ты пожуешь несколько минут свежие листья, то обнаружишь, что настроение у тебя стало лучше и заботы уже не так гнетут твою душу.
      Аверан положила листья в рот. У них был едкий вкус, от которого словно что-то открылось в груди и стало легче дышать. И когда Биннесман сел на коня и они поехали дальше, она задумчиво продолжала жевать.
      - Если за тобой погонятся, свяжи петлей вьюнок и брось позади себя на дорогу, - сказал Биннесман. - И твой враг заплутает в кустах.
      Всю дорогу он превозносил достоинства подорожника, пиретрума, цветов бузины и многих других растений. Тем временем конь одолел предгорья, и они оказались в лесу. Там Биннесман и остановился, в тени старых ольховых деревьев. Выше на склоне горы Аверан видела красные листья кленов, желто-коричневые буки, зелень и голубизну сосен и елей.
      Она окинула взглядом равнину. До Манганской скалы от места, где они остановились, было несколько миль. И девочка закричала:
      - Отсюда совсем не видно опустошителей!
      - И можно взглянуть на проблему под другим углом, не правда ли? заметил Биннесман. - Вблизи это чудовища, которые возвышаются над человеком, как гора. А отсюда... Земля их поглощает.
      Аверан все смотрела вдаль. Что на это ответить, она не знала. Солнце садилось, деревья и скалы отбрасывали длинные тени. И видны были все впадины и возвышенности на земле, которых она не замечала при свете дня. Постепенно становилось прохладно.
      - Габорн хочет, чтобы я пошла с ним в Подземный Мир. Я правильно сделала, что согласилась?
      - А что говорит твое сердце? - спросил Биннесман.
      Аверан прислушалась к себе. И обнаружила, что все тревоги и страхи, так терзавшие ее днем, исчезли, развеянные листьями анютиных глазок. Она наконец-то могла оценить спокойно все происходящее с ней.
      - Я не боюсь. Сейчас - нет.
      - Это хорошо, - сказал Биннесман. - В Подземный Мир пойдет не ребенок, туда пойдет Охранительница Земли. Земля тебя укроет. Земля исцелит тебя. Земля сделает тебя своей. Ты должна это понимать. Ты больше не ребенок. Ты могущественная чародейка. И с тобой, конечно же, пойду я, да и Весна тоже.
      - Хорошо, - Аверан испытала подлинное облегчение.
      - Но ты должна мне кое-что обещать, - сказал Биннесман. - Обещай, что будешь помнить, кто ты есть,
      - Чародейка? - спросила она.
      - Охранительница Земли. Ты здесь для того, чтобы защищать малых тварей мира сего.
      - Да? - по его тону она поняла, что сделала что-то не так.
      - Не позволяй Габорну сбивать тебя с пути. Ты здесь не для того, чтобы сражаться с опустошителями , - это я точно могу сказать.
      - Но я защищаю людей, - возразила Аверан.
      - Это естественное желание - защищать себе подобных, - сказал Биннесман. - Однако человечество - не твоя забота. Ты призвана служить не ему.
      - Откуда вы знаете? - спросила Аверан.
      - Знаю, потому что это моя забота, - убежденно сказал Биннесман. Каждому виду существ положен лишь один Охранитель Земли. Смотреть за людьми и лечить их - это моя обязанность. А ты... я не знаю, для чего ты здесь.
      - Но вы уже старенький, - сказала Аверан. - Что будет, когда вы умрете? Вам же нужна замена?
      Мысль продолжить после него служение ей понравилась.
      - Когда Земле не нужна будет больше моя служба, - сказал Биннесман, тогда меня и отпустят. Не раньше.
      - И я не смогу взять на себя ваши обязанности?
      - Нет, - сказал Биннесман. - Когда меня не станет, человечество будет либо спасено, либо исчезнет с лица Земли. Что сбудется, то и сбудется.
      Слова его, невзирая на успокаивающее действие анютиных глазок, преисполнили сердце Аверан печалью. Как же чувствует себя этот человек, сознавая, что на плечах его лежит столь тяжкий груз?
      - Как вы можете вообще говорить об этом? - удивилась она.
      - Если человеческий род погибнет, - сказал Биннесман, - я буду горевать. Но в свое время на их месте появятся другие люди. Возможно, они будут столь же не похожи на нас, сколь мы не похожи на готов. Но жизнь продолжится.
      Биннесман долго вглядывался в сторону войска Габорна, окружавшего Манганскую скалу. Голубые глаза его казались в свете заходящего солнца неестественно светлыми, и морщины как будто стали глубже.
      - А теперь, дитя, за работу.
      Урок длился почти час. Чародей вытащил из кармана семь маленьких белых агатов и разложил их на земле.
      - К сожалению, это все, что у меня сейчас есть. У маленьких камней ограниченное действие, но и они могут пригодиться.
      Он начертил на земле вокруг них руны, и в камнях появилось изображение. То были горные хребты, какими человек видит их с земли голубые, со снежными вершинами. Подняв голову, Аверан увидела эти хребты над головой.
      Затем Биннесман начал передвигать камни. И с каждым движением изображение менялось. Перед девочкой предстала дорога, которой она ехала этим утром вдоль тропы опустошителей, - так, словно она стояла, глядя вниз с высокой крепостной стены. Она слышала свист ветра в скалах, ощущала запах сосен, что росли у дороги.
      Камни показывают то, что видят камни, - поняла она.
      Затем перед ней предстали утесы и озера, медведь пробежал по гребню скалы, пыхтя и фыркая. Из Карриса выезжала на юг вереница телег, скрипели колеса, ржали лошади, беженцы тащили свои узлы.
      Биннесман все двигал камни, словно что-то искал. Наконец они увидели горную долину. Чародей переместил один камушек, и сцена придвинулась. Там рыцари Скалбейна выгоняли из рощи на открытое пространство огненную колдунью. Сгущались сумерки. Тридцать человек окружали колдунью, та изо всех сил зарывалась в землю, надеясь спастись.
      Ниже по склону лежали восемь мертвых носителей клинков.
      - Вот это я и искал, - тихо сказал Биннесман. - Габорн послал рыцарей на поиски опустошителей, которые могли сбежать. Похоже, несколько им уже попалось.
      - Девятка, - поправила Аверан. Опустошители обычно передвигались по трое или в количестве, кратном трем. С важным поручением посылалось как минимум девять чудовищ.
      Несколько человек заехали сзади и принялись копьями гнать колдунью вниз, подальше от деревьев. Аверан не только видела все это, но слышала крики людей, звяканье доспехов, топот конских копыт, хлопанье крыльев вспугнутой куропатки, треск щитков опустошительницы.
      Затем Биннесман помахал рукой над агатами, и изображение растаяло. Чародей сказал задумчиво:
      - Значит, Габорн был прав. Опустошители на Ман-ганской скале просто отвлекают внимание от тех, кто должен передать сообщение.
      Аверан понимала, что опасность по-прежнему велика. Хотя Габорн и разгадал их планы, на Манганской скале сидело все-таки шесть тысяч опустошителей, которые долго там оставаться не смогут.
      Биннесман передвинул три камня и сказал:
      - Сейчас попробуй вызвать изображение сама. Не старайся представить то, что хочешь увидеть. Я поставил их так, что показанного они уже не повторят. Просто откройся и жди, что они тебе покажут. Если высвободишь силу камней, потом, передвигая, сможешь изменять картинку.
      Он долго еще поучал девочку, но сколько она ни старалась, никакого изображения ей вызвать не удалось. Она то пыталась что-нибудь представить, то пыталась ничего не представлять - все без толку.
      Под ее руками камни оставались простыми камнями.
      Наконец Биннесман спрятал их в карман и сказал:
      - Не печалься. Может, со временем научишься.
      - А если никогда не научусь? - спросила Аверан.
      - Не каждый чародей обладает всеми силами, - утешил ее Биннесман. - У тебя и так уже есть дар, которого нет у меня: ты можешь учиться от опустошителей. Очень странный дар... я бы даже сказал, могущественный.
      Он вздохнул, поглядел на нее задумчиво.
      - Знаю, - сказал, - что мы сейчас попробуем. Закрой-ка глаза и представь себе оленя в лесу - любого оленя.
      Аверан повиновалась. Сначала она попыталась представить себе пятнистого олененка в папоротниках.
      Но против воли ей явилось одно из воспоминаний Смотрителя - как его учили потрошить гигантского рогатого жука. Наставник-опустошитель объяснял: "Сначала оттяни головную пластину, чтобы добраться до мозга".
      Аверан торопливо отогнала видение. Крепко зажмурилась, пытаясь представить хоть какого-нибудь оленя.
      И перед внутреним взором ее возник взрослый, крупный самец с развесистыми, как сучья, рогами.
      - Получилось? - спросил Биннесман.
      - Да, - ответила Аверан.
      - Хорошо. Держи в уме этот образ. Больше ни о чем не думай. Старайся рассмотреть его, представить детали. Все олени разные. Самцы и самки, молодые и старые, рыжие и желто-коричневые. Как он выглядит? Какие издает звуки? Как пахнет? Чем отличается от других оленей? Смотри на него и больше ни о чем не думай.
      И десять долгих минут она занималась этим. Ей представился взрослый олень, почти старик, с уже поседевшей шкурой, с разорванным в бою правым ухом. На левом роге у него было шесть отростков, на правом - восемь.
      Образ стал таким живым, что она видела, как раздуваются при дыхании его ноздри, как он наклоняет голову и вскидывает хвост, учуяв что-то. И пахло от него мускусом, пахло сильно, ибо нынче был брачный сезон.
      Она рассматривала его, пока не услышала. Возникли звуки, и сначала она решила, что ей мерещится: олень учуял ее запах и зафыркал. Потом она услышала шуршание сухой травы под его ногами и тихий перестук копыт, когда он, испугавшись собственного шума, сделал два прыжка в сторону.
      Но она не придумала это. Теперь она была уверена. Сухая ветка треснула дважды. В первый раз - громко, словно она слышала этот треск ушами оленя. Во второй раз - слабее, вдалеке, как бы со стороны.
      У нее было чувство, будто она не просто услышала его, но создала... придала форму увиденному существу.
      Девочка ждала с колотящимся сердцем, прислушиваясь к приближавшемуся стуку копыт. Глаз она по-прежнему не открывала.
      - Протяни руку, - приказал Биннесман.
      Она повиновалась. Вытянула руку ладонью вверх, и олень подошел ближе. Пальцы ее коснулись влажной шерсти на морде, ладонь согрело теплое дыхание.
      - Теперь открой глаза, - велел Биннесман.
      И Аверан разинула рот. Она ожидала, конечно, увидеть оленя, какого-то оленя, который явился на ее зов.
      Но то животное, что нюхало сейчас ее руку, было точной копией того, которое она себе представляла. Даже муха сидела у него на крестце, муха, которую он согнал, передернув шкурой.
      Она погладила его по морде, и олень принял это прикосновение, как будто издавна был ее питомцем.
      - Я сделала его? - спросила Аверан.
      - А как ты думаешь? - ответил Биннесман.
      - Нет, я не могла его сделать. Но он такой...
      - Ты вообразила именно его, потому что он был поблизости. Твой разум искал его и нашел, и он ответил на зов. Среди Охранителей Земли такая сила встречается часто. И раз у тебя она есть, я еще больше подозреваю, что тебе предназначено защищать каких-то животных.
      - Не камни? - поддразнила Аверан. Но Биннесман еще не закончил. Он произнес сурово:
      - Это не малое дело. У каждого Охранителя Земли свои обязанности, и все они равно важны. В соответствии со своим призванием каждый Охранитель имеет особые силы. Я никогда не умел вызывать животных. И знаю об этом искусстве только понаслышке. Ты же в нем весьма сильна. С оленем - это была проверка, и ты вызвала его с первого раза.
      - Оленя трудно вызывать?
      - Чем сложнее интеллект, чем выше разум, тем труднее вызвать его обладателя. Потерпи ты неудачу с оленем, я заставил бы тебя вызвать мышь или жука.
      - Значит, оленя вызвать труднее, чем мышь, а человека - труднее, чем оленя?
      - С человеком могут справиться только величайшие из вызывателей.
      - А мертвых вызывать можно?
      Она подумала о Бранде, Роланде и своей матери.
      - Можно, - сказал Биннесман. - С живым существом ничто не сравнится. Мертвых вызывать гораздо легче. Это даже я могу.
      - Правда?
      - А кто, по-твоему, вызвал в Лонгмоте дух Эрдена Геборена?
      Он ткнул себя в грудь.
      Аверан удивилась. Вызывание казалось ей чудом.
      - А может вызываемый отказаться прийти?
      - Да, - сказал Биннесман. - Этот олень, например, считает, что пришел сюда по собственному желанию. Но он мог и отказаться.
      Аверан погладила оленя по морде и улыбнулась ему.
      Биннесман придвинулся ближе.
      - Теперь, - сказал он тихо, - загляни ему в глаза. Вглядись как следует и расскажи мне, что ты видишь.
      Аверан почесала оленя под подбородком. Ей и не снилось, что она сможет когда-нибудь подойти к дикому животному так близко и что оно будет вести себя при этом, как ручное. Хотя Бранд говорил когда-то, что даже грааки ведут себя с ней, как домашние котята.
      Она всмотрелась в темно-коричневые глаза оленя, заглянула глубже. И учуяла запах людей - шерстяных плащей, конского пота, доспехов, кислую вонь человеческой плоти. Олень как будто тоже учуял его заново, стройные ноги его дрогнули. Он вспомнил давнюю охоту - лай собак, конных лучников, гнавшихся за ним. И слегка отпрянул от девочки.
      - Страх, - сказала Аверан. - Он ужасно боится. Слишком много людей нынче в лесу, скачут на лошадях Властители Рун. Из-за этого он все время настороже.
      Она отпустила оленя. Тот сделал шесть больших прыжков, остановился на опушке, высоко вскинул голову и застыл так на мгновение. Потом отошел чуть глубже в лес и начал щипать траву.
      - Очень хорошо, - сказал Биннесман. - Такой силы, как у тебя, мне никогда не достичь. И вызывать зверей я не могу и в людские души не могу заглядывать. Всегда приходится разговаривать с ними.
      - Но... вы так смотрели на меня, когда мы встретились! Я была уверена, что вы читаете все мои мысли.
      - Ах, это! Чтобы прочесть мысли ребенка, такому старику, как я, уже не нужны Силы Земли, - сказал Биннесман. - А вот мой наставник имел эти силы и пользовался ими постоянно. Заглядывал в разум птиц и кроликов, чтобы узнать, кто прошел по этой тропе до него и не идет ли кто следом...
      К этому времени сумерки сгустились окончательно. На землю пала ночь. Доносившийся с полей сладкий аромат сухих трав смешивался с запахами ольховой коры и опавших листьев. В холмах ворковали дикие голуби.
      Биннесман и Аверан уселись на траву. На черной равнине россыпью бриллиантов горели лагерные костры, а на Манганской скале мерцали призрачные синие огоньки.
      КНИГА ВТОРАЯ
      ДЕНЬ МАГОВ
      Месяц Листопада День третий
      ГЛАВА 39. АСГАРОТ
      Наш мир - только тень Единого Истинного Мира. Ты - лишь воспоминание о Светлых.
      Отрывок из "Саги о Сотворении"
      Эрин и Селинор весь день ехали без происшествий. Из-за того что пришлось объезжать Белдинук, они едва ползли, ибо даже сильным лошадям нелегко преодолевать крутые тропы и каменистые русла рек. К ночи южная граница Белдинука осталась позади, а впереди раскинулись равнины Флидса. Но прибавить ходу им не удалось, поскольку уже стемнело, сгустились тучи и близилась гроза.
      Они остановились в придорожном постоялом дворе и впервые за день как следует поели - им подали блюдо тушеных с розмарином скворцов и ржаной хлеб. В придачу они получили лук и пастернак, вареные в масле с медом.
      После обеда они отправились в постель и заключили друг друга в объятия. Селинор крепко прижимал к себе Эрин, и это ее удивляло. Ей еще не приходилось спать в мужских объятьях. И хотя это было приятно, но спокойно уснуть она не могла. И все думала, сколько же ночей должны проспать вместе мужчина и женщина, чтобы привыкнуть к такому неудобству.
      Селинору не давало уснуть беспокойство, и Эрин тоже.
      - Уже завтра, - прошептал он.
      Эрин поняла, что он имеет в виду. Завтра ближе к вечеру они уже будут в Южном Кроутене. Встретятся с его отцом и попытаются понять, как далеко зашло безумие.
      - Обещай, что не будешь действовать сгоряча, - попросил Селинор. - Мой отец всегда был хорошим человеком. И в детстве очень меня любил. Если он сошел с ума, позволь мне самому с ним разобраться.
      Она знала, о чем идет речь. Селинор рассказывал, что его дед сошел с ума и его держали взаперти, пока он не умер от старости. Это было, вполне возможно, родовое проклятие. И Селинор обещал отцу, что буде с тем случится подобное, он поступит с ним так же, как поступили с дедом. Да уж, Селинору не позавидуешь.
      - Ладно, - уступила она. - Только будь осторожен. У некоторых людей безумие заметно по глазам. А у некоторых - нет. Твой отец опасен.
      Селинор кивнул. Отец его строил заговоры против Короля Земли и обрел уже поддержку со стороны некоторых лордов. Андерс утверждал, что Габорн не пришел на помощь своему отцу и позволил ему погибнуть ради того, чтобы взойти на трон.
      - Для нас он не опасен, - сказал Селинор. - Он просто... не в себе. Я с ним поговорю.
      - Следи за тем, что будешь говорить, - сказала Эрин. - Твой отец умный и коварный человек.
      Селинор как будто задумался на мгновение, потом усмехнулся.
      - Он счел бы твои слова комплиментом. Почему ты думаешь, что он коварный?
      - Я поразмыслила над твоим рассказом. Твой отец заявил тебе, будто я сестра Габорна...
      - Это же простое умозаключение, - сказал Селинор. - По обычаю сестер-всадниц, твоя мать должна была выбрать отца для своего ребенка из знатного рода. Внешность твоя такова, что тебя можно счесть сестрой Габорна. И родилась ты через девять месяцев после того, как отряд старого короля Ордина проезжал через Флидс на охоту...
      - Я знаю, кто мой отец, - сказала Эрин. Хотя признаваться ей было страшно. Правда казалась ничем не лучше выдумки. - Я видела родословную. Моя мать выбрала мужчину из дома Ордина, но не Менделласа. Лучшим она сочла герцога Палдана.
      - Вот как... значит, ты ему не сестра, а кузина! - сказал Селинор. Тот же род, только без титула.
      Он сразу понял всю сложность ее положения. Палдан был дядей Габорна. Эрин, как единственное дитя Палдана, была по мистаррийским законам его наследницей. И хотя сестрой Габорну она не приходилась, это ничего не меняло.
      Селинор надолго замолчал. Эрин знала, о чем он думает. По законам ее народа они были теперь женаты. Селинор, принц Южного Кроутена, породнился таким образом с Домом Ордина. И если Габорн умрет, трон Мистаррии может перейти к Селинору.
      Оставалось только гадать, насколько заманчива для него такая перспектива.
      Наконец он тихо сказал:
      - Ты не должна никому говорить об этом, особенно моему отцу.
      Эрин и не собиралась. Только думала, о чем еще Андерс знает или просто догадывается.
      Она пыталась заснуть, но мысли не давали покоя. Вспомнился дневной сон, огромная сова из преисподней, которая ее вызвала.
      Сны часто являются всего лишь обрывками дневных впечатлений и воспоминаний. Но был ли этот сон таковым? Он казался таким реальным. И никакими воспоминаниями было не объяснить некоторые его детали. Сова назвала ее "воином Сумеречного Мира". Эрин знала, что преисподнюю порой называют "Единым Истинным Миром", но никогда не слышала, чтобы ее собственный мир называли "сумеречным". И нигде она не видела и не воображала никогда местности, которая ей снилась.
      Долгое время она лежала, боясь заснуть, но все-таки дремота ее одолела...
      Пробудилась Эрин в обители совы. Уже наступило утро, и солнечные лучи заглядывали под крону дуба. Даже в норе можно было кое-что разглядеть. Сова так и сидела в вышине на своем насесте. Внизу под насестом лежала груда костей: беличьих, кроличьих, оленьих. И кинжал Эрин был там, торчал из черепа какого-то похожего на жабу существа.
      Глаза у совы были закрыты, дышала она тихо. Эрин теперь яснее различала запахи - жирных перьев совы, крови и старых костей.
      Нора уходила глубоко в землю. Ниши в стенах наводили на мысль, что вырыта она была человеческими руками, хотя люди сюда явно давно не заглядывали. На живых корнях дерева были вырезаны загадочные символы, совершенно незнакомые Эрин руны.
      - Ты вернулась. Благодарю тебя за то, что ты пришла в час нашей нужды, - прошептала сова. Эрин подняла голову. Сова дышала все так же тихо. Она говорила не на языке людей, но слова ее почему-то были понятны Эрин - и слова, и сопровождавшие их чувства. Девушка ощутила глубокую благодарность этого существа.
      - Это не я пришла, - с трудом выговорила Эрин. - Это ты меня привела. И благодарности я не заслуживаю.
      - Ты не хотела приходить? - спросила сова. - Ты же ответила на зов. Разве это не твой кинжал?
      Эрин заморгала, огляделась вокруг, не зная, куда деваться.
      - Я хотела прийти потому, что сама искала помощи.
      - Вот как, в вашем мире неспокойно? Сову это как будто позабавило.
      - Это мягко сказано, - ответила Эрин. Сова переступила по корню, пристально уставилась на нее.
      - Наш мир возлагает на тебя свои надежды.
      - Ваш мир?
      - Возможно, оба наших мира. К вам идет Асгарот.
      Имя "Асгарот" ударило Эрин словно обухом. Она, казалось, слышала сову не ушами, но сердцем. И смысл ее слов запечатлевался в самой глубине существа девушки. Асгарот... это был Темный Победитель, который напал на замок Сильварреста. Лорд невероятной силы. Его имя вселяло страх и в сердца Светлых, и в сердца Победителей.
      - Асгарот! - повторила Эрин. - Но он умер.
      - Умер? - переспросила сова. - Как бы ни был могуч воин, но даже Клинком Ярости он не сможет убить локуса.
      Эрин внезапно вскинулась со сна, села в постели. Селинор зашевелился рядом, попытался ее обнять. Но у нее бешено колотилось сердце. Нельзя отдыхать, нельзя спать. Усни она - и снова проснется в преисподней.
      Голова Эрин гудела, так поразило девушку услышанное. Такое присниться не может. Слово, произнесенное совой, было незнакомым. Ни на одном языке Рофехавана никакое существо не носило названия "локус".
      Но смысл его она понять успела. Локус - так звалось существо, которое вселялось в разум низкого душой человека или в разум зверя. Вселялось оно как паразит, но вскоре начинало управлять своим хозяином.
      Асгарот - великий правитель локусов, зло, существующее с незапамятных времен. Не Темный Победитель. А куда более страшное создание, могущественный служитель тьмы. Тысячи тысяч Сумеречных Миров он уже помог уничтожить в войне, которая длилась и будет длиться вечно.
      ГЛАВА 40. СИЛА ВЕТРА
      Существа, которых люди называют "ферринами", зовут себя другим именем, известным лишь мудрецам. Они делятся на три вида. Лесные феррины крупнее прочих и не такие злые. Они водятся в холмах и почти во всех лесах Рофехавана. Водяные феррины имеют более темную шерсть, предпочитают сырые места и отлично плавают. Пустынные феррины - низкорослые, песочного цвета и как будто неплохо приспособлены к выживанию в столь суровых условиях.
      Ни один из видов не переносит снега. Уже в пятидесяти милях к северу от замка Сильварреста я ферринов почти не встречал.
      Многие рукописи свидетельствуют, что их привез из-за моря Кэррол некий Йакор Смелый с целью избавить свое государство от крыс и чумы, которую они разносят. В южных краях феррины действительно справляются с этой задачей, но даже те, кому они приносят пользу, их весьма недолюбливают, ибо хотя феррины и не разносят болезней, едят они гораздо больше, чем грызуны, за которыми они охотятся.
      Отрывок из "Бестиария" Бипнесмана, раздел "Млекопитающие Мира".
      Король Андерс сидел за пиршественным столом, когда в замке его раздались вдруг предсмертные вопли людей.
      Они влетели в главную башню, пронеслись вниз по лестнице. Ветер донес их до Большого зала, затем закружил в очаге и в дымоходе.
      Для уха любого из присутствовавших звучали они, как обычное завывание ветра. Но Андерс ждал их весь день.
      На мгновение огонь в очаге ярко вспыхнул.
      Жена Андерса почувствовала сквозняк и сказала:
      - Ой!
      Андерс надеялся услышать крик женщины. Но в ветре звучало лишь пять голосов, и все они были мужскими.
      Андерс встрепенулся и предложил еще по кубку вина своим припозднившимся гостям - герцогу Стоте из Лоннока и принцу Граненсену из Эйремота.
      Принц в это время разглагольствовал. Это был высокий, крепкий юноша с мягкими темными волосами и женственными манерами.
      - Терпеть не могу путешествовать на корабле, - говорил он. - Когда плавал в последний раз, так на галере было полно крыс. А они, как вы знаете, разносят заразу. Поэтому я путешествую сушей. На постоялом дворе их хотя бы феррины отлавливают.
      - Я думал, в Эйремоте слишком холодно и для крыс, и для ферринов, пошутил герцог Стоте.
      - Милорд, - прошипела в ухо Андерсу жена, которую смутил такой поворот беседы за пиршественным столом.
      Он только улыбнулся. Разговор вскоре наверняка зайдет на куда более мрачные темы, нежели крысы.
      - Выпьем, - сказал король Андерс, - за друзей из дальних стран.
      Гости равнодушно улыбнулись, выпили. За столом остались только свои, можно было говорить о чем угодно и молчать, когда вздумается. Андерс извинился и между переменой блюд поднялся в башню.
      Там он встал и уставился на юг. Иом была далеко. И отсюда он мало что мог сделать.
      Нападение не удалось. Хозяину он не угодил. Может быть...
      Он думал о крысах. О больших, черных как уголь крысах, что живут в норах под домами. О жирных крысах на пристани, питающихся рыбьими головами. О гладких лесных крысах, что лазают по деревьям. О крысах, которые разносят чуму и заразу.
      Мысль эта его увлекла. Людей, настолько поддающихся его чарам, чтобы они пошли за него воевать, было немного. Троих он уже использовал. Однако война не всегда ведется при помощи вооруженных людей.
      Но послать крыс? Призвать чуму на весь народ - стариков, немощных, женщин и детей?