Обман

— Да, — просияв, сказала Луиза.

Я в очередной раз погладила пальцами лепесток розы и повторила:

— Я поговорю с Адрианом.

Мы просидели в засаженном розами садике еще с час. Многие гости, проходя мимо, останавливались и заговаривали с нами. В конце концов я встала и пошла в дом, чтобы зайти в женскую туалетную комнату, и вдруг нос к носу столкнулась с моим дядей, выходившим из распахнутых французских дверей.

При виде меня он остановился как вкопанный рядом с большой каменной вазой с азалиями.

— Ты… — пробормотал он.

Не зная, как можно ответить на подобное восклицание, я лишь кивнула и слабым голосом спросила:

— Как вы поживаете, дядя Мартин?

— Грейстоун тоже здесь? — не ответив, спросил он.

— Нет, — сказала я, в душе благодаря Бога за то, что Адриан не приехал на пикник.

В глазах дяди сверкнул огонек.

— А Каролина?

Времени на размышления у меня практически не было.

— Да, она здесь, — ответила я.

Не говоря больше ни слова, дядя пересек террасу и остановился на верхней площадке лестницы, внимательно обшаривая глазами толпу людей внизу. Его золотисто-рыжие волосы так и сверкали на солнце. Наконец он быстро, почти бегом стал спускаться по ступенькам вниз и исчез из виду. Я медленно подошла к краю террасы и тоже посмотрела вниз. Сверху мне было видно, как дядя влился в толпу, затем выбрался из нее и направился к лестничному маршу, ведущему на вторую террасу, где мелькал украшенный голубыми лентами капор из перьев, в котором приехала Каролина.

Ну что же, когда-нибудь их встреча должна была состояться, а сегодня по крайней мере Каролина была с Эдвардом. Подумав так, я медленно вернулась в дом и направилась к дамской комнате.

По дороге домой, сидя в карете, Каролина была необычно молчалива, а у Эдварда вокруг рта залегли горькие складки. Луиза сонно смотрела в окно, по всей вероятности, мечтая о замечательном будущем, которое ожидало их с Пэдди. За всю дорогу не было произнесено ни единого слова.

Когда мы приехали домой, Каролина, наклонившись ко мне, тихонько сказала:

— Кейт, если ты не возражаешь, я на минутку зайду вместе с тобой в твою гардеробную.

— Конечно, не возражаю, — тут же ответила я. Какой бы усталой и подавленной я себя ни чувствовала, все же я была не мертва, и потому меня снедало любопытство: хотелось знать, как прошла встреча Каролины с Чарлвудом.

Поднявшись со мной в мою комнату, Каролина терпеливо дождалась, пока я объяснила Жанетте, что позвоню, когда мне потребуется ее помощь. Однако как только за девушкой закрылась дверь, она рухнула на стул и сказала:

— Ты знаешь, я виделась с Мартином.

— Я предвидела, что это могло произойти, — сказала я, присев на краешек шезлонга.

— Ты тоже с ним встретилась?

— На очень короткое время.

— Он очень изменился, Кейт, — с усилием произнесла Каролина, прикрыв глаза.

— Правда?

— Да. — Каролина снова открыла глаза и бросила на меня встревоженный взгляд. — Он… он меня почти напугал.

Я насторожилась.

— Что произошло?

Каролина нахмурилась.

— Ничего особенного, Кейт. Он подошел ко мне, когда я стояла и беседовала с группой других гостей, и попросил разрешения со мной поговорить. Мы прошли на берег реки и, подкармливая хлебом уток, стали разговаривать. — Каролина задумчиво закусила губу. — Меня напугало не то, что он говорил, а то, как он выглядел.

Я вынула ноги из туфель и пошевелила затекшими пальцами.

— И о чем же вы говорили?

— Ну, он спросил меня, счастлива ли я, и я ответила, что да, очень, рассказала, что у меня двое чудесных детей. — Тут Каролина взглянула мне прямо в глаза. — Потом он спросил меня об Эдварде.

Я медленно кивнула.

— Он спросил, люблю ли я его.

— И что же ты ответила?

— Что очень люблю своего мужа. — Лицо Каролины исказила болезненная гримаса. — Мартин ничего на это не сказал, но у него был такой вид… что я почему-то просто испугалась. Ну, тут я начала говорить всякие банальности насчет того, что время все лечит, что он еще встретит кого-нибудь, кого полюбит так же, как я люблю Эдварда. В общем, принялась болтать без умолку, потому что он заставил меня почему-то занервничать.

Я снова понимающе кивнула: кому как не мне было знать о способности Чарлвуда заставлять других людей нервничать и терять присутствие духа.

— Я сказала ему, что он должен забыть меня, жить своей жизнью и оставить прошлое позади, — подытожила Каролина.

— Ты все правильно сказала, — подбодрила я свою собеседницу.

— Он сказал, что все время думает обо мне, Кейт, что по-прежнему любит меня и никогда не сможет забыть.

— О Господи, — изумленно проговорила я разом ослабевшим голосом.

— Но ведь мы тогда были детьми, Кейт! — воскликнула Каролина, в отчаянии заламывая руки. — То, что он мне сказал, просто ужасно. Такое впечатление, что у него на глазах очки, сквозь которые он видит мир совершенно искаженным.

— Так оно и есть, — грустно сказала я.

— И все это по моей вине, — застонала Каролина.

— Нет, — сказала я и отрицательно покачала головой. — Твоей вины здесь нет, Каролина. Я очень долго думала о дяде Мартине и в конце концов пришла к выводу, что для его поведения нет никаких оправданий.

По лицу Каролины покатились слезы.

— У него было такое… тяжелое детство… он был так несчастен…

— Подумай лучше вот о чем, — перебила я Каролину. — У Адриана детство было такое же кошмарное, как у Чарлвуда, а может быть, даже еще хуже. Гарри рассказывал мне, что ваш отец его избивал.

Каролина кивнула и громко шмыгнула носом.

— Я думаю, что наш отец его ненавидел, — призналась она. — Но как бы он ни старался, ему никогда не удавалось запугать Адриана.

— Но ведь Адриан от этого не превратился в желчного, исходящего злобой типа? — спросила я, слегка наклонившись вперед.

Каролина отрицательно покачала головой, еще раз шмыгнула носом и зашарила вокруг в поисках носового платка. Я же тем временем решила продолжить расспросы:

— Если бы Адриан попытался увезти девушку и кто-то помешал бы ему в этом, стал бы он мстить за это, как Чарлвуд?

Высморкавшись, Каролина убежденно ответила:

— Адриан бы никогда не увез никакую девушку. Он бы никогда не бросил меня и Гарри.

Стараясь отогнать от себя неприятную мысль о том, что моя мать сбежала с моим отцом и бросила своего брата, я заметила:

— Вот в этом и состоит разница между Адрианом и Чарлвудом. Адриан думает и заботится о других, Чарлвуд же думает только о себе.

Еще раз как следует высморкавшись, Каролина посмотрела на меня. Последняя слезинка, повисшая у нее на ресницах, сверкнула в свете лампы, словно бриллиант.

— Ты не понимаешь, Кейт, — возразила она. — Мартин любил меня.

— Он хотел тебя, — поправила я собеседницу. — Если бы он любил тебя, он ни за что не стал бы подбивать тебя на тайное бегство, которое могло закончиться только ужасным скандалом. Бога ради, Каролина, как ты представляла себе дальнейшую жизнь? Его отец был все еще жив, и твой отец тоже. В сложившихся обстоятельствах ни тот, ни другой не выделил бы тебе никакого пособия! Интересно, на что дядя Мартин собирался тебя содержать?

— Не знаю, — тихо сказала Каролина. — Я как-то не задумывалась о таких вещах.

— Конечно, не задумывалась. Тебе было всего шестнадцать лет. Но Чарлвуду был двадцать один год. Он был на год старше, чем Гарри теперь. А ведь даже Гарри не придет в голову сумасбродная идея сбежать с какой-нибудь девушкой, не располагая никакими средствами!

Наступила пауза. Каролина, по всей видимости, задумалась над моими словами.

— Возможно, дяде Мартину и в самом деле не слишком повезло в жизни, — снова заговорила я, — но и он, фигурально выражаясь, не лучшим образом распорядился теми картами, которые достались ему при сдаче.

— Все, что ты говоришь, правда, Кейт. Я это понимаю, — сказала Каролина, и по щеке ее скользнула вниз еще одна слезинка. — Но, несмотря на это, мне жаль его.

Я закинула босые ноги на шезлонг, положила голову на подушку, скрестила руки на груди и, уставившись в потолок, принялась раздумывать о том, что у Каролины более доброе сердце, чем у меня.

Глава 20

В тот вечер я так устала, что заснула, едва коснувшись щекой подушки, а на следующее утро проснулась очень поздно. Увидев рядом смятую подушку, я поняла, что Адриан тоже провел ночь в моей комнате, но я спала так крепко, что не слышала ни как он приходил, ни как уходил. Скатившись в большую выемку, оставленную в перине его телом, я свернулась в ней калачиком, чувствуя себя совершенно несчастной. Мужа я не видела и не разговаривала с ним с той самой ночи, когда он привез меня домой из игорного притона.

«Мне было бы легче, если бы я любила его хоть немного меньше», — подумала я.

Мысль эта так и билась у меня в мозгу, и мне никак не удавалось от нее отделаться. Если бы я была равнодушна к Адриану, у нас мог быть достаточно обычный в аристократических кругах брак, в котором между супругами существуют вежливые, ровные отношения, при которых муж и жена ничего друг от друга не требуют. Тогда я не мучилась бы из-за того, что мы с Адрианом никак не можем понять друг друга, и могла бы жить спокойно, не неся на плечах тяжкое бремя страстной любви.

Я потерла виски, в которых пульсировала боль, какая обычно возникала у меня в тех редких случаях, когда накануне я выпивала слишком много вина. Но на этот раз причиной головной боли было не выпитое вино, а мои душевные терзания. Закрыв глаза, я спрашивала себя, придет ли когда-нибудь день, когда я снова почувствую себя счастливой.

Настроение было настолько подавленным, что мне не хотелось вставать. Против обыкновения я попросила Жанетту принести мне чашку чая в постель. Надо сказать, что большинство знатных дам завтракали у себя в спальнях, но мне этот обычай всегда казался ужасно глупым и снобистским. Тем не менее в это утро я была просто не в состоянии переносить запах жареных почек и бекона, которые обычно ели на завтрак Гарри и Адриан.

Время шло. Я уговорила Гарри съездить вместе со мной в парк, где я решила потренировать Эльзу. Мы с Адрианом уже четыре дня не выводили лошадей на прогулку, и кобыле был нужен моцион. Свежий воздух немного взбодрил и меня. Днем я довольно много времени провела в саду, играя в крикет с маленьким Недом, и живость и милая непосредственность ребенка также подняли мне настроение.

Вечером мы должны были ехать на бал в дом лорда Каслри, и я знала, что Адриан должен там присутствовать. В какое бы уныние его ни повергала деятельность правительства, к лорду Каслри он относился с искренним и глубоким уважением. Если же добавить к этому тот факт, что жена лорда Каслри была одной из патронесс Алмакс-Эссэмбли-Румз, то становилось ясно, что проигнорировать бал, на котором в роли хозяйки выступала она, было бы непоправимой ошибкой.

Перед выездом я куда более придирчиво, чем обычно, занялась своей внешностью.

— Мне кажется, я такая бледная, — пожаловалась я Жанетте, глядя на свое отражение в зеркале туалетного столика, и, наклонившись вперед, несколько раз ущипнула себя за щеки.

Это сразу же подействовало, но мне стало казаться, что теперь у меня такой вид, будто я больна корью и на щеках у меня выступила какая-то красная сыпь.

— Если хотите, миледи, я наложу на ваши щеки немного румян, — предложила Жанетта. — Вы и в самом деле бледны.

— Я слишком много времени провожу в помещении и потому выгляжу как привидение. — Я раздраженно взмахнула рукой. — Ну ладно, Жанетта, давай подкрась меня.

Камеристка взяла кисточку из кроличьей лапки, погрузила ее в горшочек, который она перед этим достала из ящика стола, и начала наносить на мои щеки красноватую пудру.

— Ты просто волшебница, Жанетта, — сказала я с восхищением, когда она закончила свои манипуляции. — Теперь у меня такой здоровый вид. Никто ни за что не догадается, что все дело в косметике.

На губах молодой француженки не показалось даже тени улыбки. Она никогда не улыбалась. Однако видно было, что моя похвала ей приятна.

Дверь, ведущая в коридор, приоткрылась, ко мне заглянул Адриан.

— Все остальные готовы, Кейт, — сказал он. — Могу я послать за каретой?

— Да. Я спущусь буквально через минуту, так что карету уже можно подавать.

Муж прикрыл дверь, и до нас с Жанеттой донесся звук его удаляющихся шагов. Как только ее божество исчезло, огонек, загоревшийся в глазах Жанетты при виде Адриана, потух, и она пошла к гардеробу, чтобы извлечь оттуда мой вечерний плащ из синего бархата. Когда она вернулась, я встала, и француженка накинула его мне на плечи — теперь я была окончательно готова к выходу.

Дорогой мы с Каролиной молчали, делая вид, что внимательно слушаем разговор мужчин о каком-то законопроекте, который в ближайшие дни должен быть представлен на рассмотрение палаты лордов. Я сидела рядом с Адрианом, но на сердце было так тяжело, что хотелось расплакаться. Подумать только, я была так близко от него, что на поворотах наши тела соприкасались, и в то же время было ясно, что вас разделяет пропасть, перекинуть мост через которую я была не в силах.

Мы доехали до места довольно быстро, поскольку дом Каслри находился не так уж далеко от нашего. В других домах хозяйки оценивали успех своих балов по количеству гостей, но леди Каслри была настолько высокомерной особой и занимала столь высокое положение, что приглашала к себе только сливки высшего общества, и не было случая, чтобы кто-либо из приглашенных решился не прийти на устраиваемое ею мероприятие.

Выйдя из кареты, мы сняли плащи и обменялись приветствиями с встречавшими нас супругами Каслри. О нашем прибытии во всеуслышание объявил остальным присутствующим мажордом.

Первым, кого я увидела, когда мы вошли в зал, был мой дядя. Адриан почувствовал, что я словно запнулась обо что-то на ходу, и, наклонившись к моему уху, пробормотал:

— Что с тобой, Кейт?

— Ничего, все в порядке, — ответила я. — Просто я не ожидала увидеть здесь лорда Чарлвуда.

— Холостяков с дворянским титулом, большим имением и солидным доходом приглашают все, — сухо бросил Адриан. — Даже Каслри.

Я чувствовала теплую руку мужа на своем локте, а голова его все еще была склонена ко мне. Мы уже давно не были так близко друг от друга. Посмотрев на него, я увидела, что взгляд Адриана прикован к своей сестре.

— Каролина виделась с ним вчера на пикнике у Сильчестеров, — небрежно заметила я. — Не волнуйся, все будет в порядке.

— Надеюсь, — сказал Адриан, и между бровей у него обозначилась морщинка, говорящая о том, что он серьезно обеспокоен. Неожиданно я почувствовала укол ревности, от которого в следующую секунду мне стало стыдно.

— Грейстоун, негодяй вы этакий, надеюсь, вы не собираетесь монополизировать вашу очаровательную жену на весь вечер? — раздался рядом чей-то голос.

Мы оба обернулись и увидели мистера Бондса, того самого, который сообщил Адриану о моей встрече с Чалмерсом. Я бросила на него холодный взгляд. Бондс и Адриан, в свою очередь, обменялись какими-то странными взглядами, словно им было известно нечто такое, о чем не должна была узнать я. Мне всегда не нравилось, когда люди вели себя подобным образом.

— Я уверен, что Кейт будет рада подарить этот танец вам, Джек, — сказал Адриан.

Мне вовсе не хотелось танцевать с занудой Бондсом, но я не могла сказать это напрямик одному из старых друзей моего мужа.

— Разумеется, мистер Бондс, — холодно процедила я, поняв, что не могу отказаться танцевать с ним, но при этом вовсе не собираясь с ним любезничать.

К сожалению, оркестр заиграл вальс, и, танцуя, мне волей-неволей пришлось с ним разговаривать.

— Я прекрасно понимаю, отчего вы на меня сердитесь, леди Грейстоун, — с ходу начал мистер Бондс. — Но дело в том, что, когда я увидел, как вы садитесь в кеб с Чалмерсом, я страшно забеспокоился. У этого типа очень нехорошая репутация.

— Ничего страшного, мистер Бондс, — заметила я ледяным тоном.

— Вы и в самом деле на меня сердитесь, — ответил мой партнер с грустным лицом.

Я бросила взгляд на его подбородок с ямочкой посередине и ничего не ответила. Мы миновали угол зала и закружились в танце вдоль стены.

— Что я могу сделать, чтобы заслужить ваше прощение? — жалобно осведомился мистер Бондс.

— В будущем не совать нос в мои дела, — в сердцах сказала я.

— Ладно, — кротко сказал Бондс. Взглянув ему в лицо, я увидела, что в его газельих глазах горит теплый огонек, и вспомнила, что до того момента, когда он предал меня самым позорным образом, мистер Бондс был мне очень даже симпатичен.

— А если я поклянусь, что не буду больше совать нос в ваши дела, вы со мной помиритесь? — спросил он.

— Поймите, я прекрасно знала, что делаю, — сердито заговорила я. — Все бы прошло гладко, если бы вы не побежали докладывать об увиденном Адриану. Гарри заполучил свои долговые расписки и приехал в тот отвратительный вертеп через десять минут после того, как Адриан меня оттуда увез.

— В следующий раз я буду иметь в виду, что вы всегда владеете ситуацией, — сказал Бондс. — Но я не знал, что вы все так блестяще задумали, и потому запаниковал.

В ответ я лишь презрительно фыркнула.

— Большинству женщин не хватило бы присутствия духа, чтобы исполнить такой замечательный план, — добавил Бондс.

— Ладно, пожалуй, на этот раз я вас прощаю, — сказала я.

— Если так, буду вам очень за это благодарен.

Я улыбнулась — у мистера Бондса в самом деле были очень красивые глаза.

— Ну так что, мир? — спросил он.

— Мир, — ответила я.

Стейда на балу у Каслри не было, но леди Мэри Уэстон я увидела. Присутствие двоих из трех злейших врагов держало меня в постоянном напряжении, и, поскольку я все время наблюдала за перемещениями дяди и леди Мэри, мне с большим трудом удавалось оставаться любезной по отношению к моим партнерам.

К счастью, в самый разгар бала Адриан куда-то исчез на довольно длительное время, так что леди Мэри довольно долго была лишена возможности с ним общаться. Я то и дело бросала на дверь ястребиные взгляды, и как только Адриан показался у края танцевальной площадки в обществе лорда Каслри, я тут же взяла его под руку. Леди Каслри точно так же взяла под руку своего супруга, и по выражению ее лица я поняла, что она недовольна, что он так надолго куда-то пропал во время бала, который сам же и устраивал.

— Боюсь, что леди Каслри занесла меня в свой черный список, — сказал Адриан, подняв брови. — Ты что, тоже на меня сердишься, Кейт?

Я едва не брякнула, что очень рада тому, что он проводил время с лордом Каслри, а не с леди Мэри, но вовремя прикусила язык и улыбнулась.

— Я прощу тебя, если ты станцуешь со мной этот вальс, — сказала я.

Какое же это счастье снова оказаться в его объятиях! Я словно летала по залу на розовом облаке, однако под конец у меня закружилась голова, как это уже не раз бывало со мной в последнее время. Почувствовав, что мне, по всей вероятности, нехорошо, Адриан вгляделся в мое лицо и поинтересовался, как я себя чувствую.

— Тут немного жарко, и потому у меня слегка кружится голова, — призналась я.

— Ты побледнела, — заметил Адриан и, пользуясь тем, что мы в этот момент как раз были около стеклянных дверей, ведущих на террасу, предложил мне немного подышать свежим воздухом.

Я благодарно кивнула. Он обнял меня одной рукой за плечи и, придерживая другой рукой за локоть, повел к дверям. Когда мы оказались на террасе, я глубоко, с наслаждением вдохнула прохладный вечерний воздух.

— Ну что, тебе лучше? — спросил Адриан через некоторое время.

— Да, — ответила я. Рука мужа все еще обнимала меня за плечи. Я прижалась к нему всем телом, обвила руками его талию и положила голову ему на грудь. Тут же я услышала спокойное, ровное биение его сердца, но буквально через секунду его ритм стал убыстряться.

«Слава Богу», — подумала я.

Облегчение, которое я почувствовала, было настолько сильным, что у меня подогнулись колени. Значит, у меня все же еще оставался один способ, благодаря которому я могла достучаться до Адриана. Откинув назад голову, я посмотрела ему в лицо: на нем ясно читалось желание.

— Не сердись на меня, Адриан, — прошептала я. — Мне так плохо, когда ты на меня сердишься.

— Бывают моменты, Кейт, когда я, кажется, готов тебя убить, — пробормотал он сквозь зубы и склонился ко мне.

Руки его крепко обвили мою талию, большие пальцы ласкали нижнюю часть моих грудей. Потом он так тесно прижал меня к себе, что я разом почувствовала все его тело, так же как он мое. Губы его стали твердыми и требовательными, и, подчиняясь его зову, я приоткрыла для поцелуя рот. Так мы и стояли на террасе дома Каслри, в каких-нибудь десяти футах от танцующих, и целовались, словно любовники перед тем, как рухнуть в постель.

Наконец, оторвавшись от меня, Адриан поднял голову.

— Господи, Кейт, — хрипло пробормотал он. — Поедем домой.

Тело мое горело от желания. Я кивнула и вдруг, бросив взгляд за спину Адриана, увидела человека, стоявшего на краю террасы и смотревшего на нас. Сквозь стеклянные панели из бального зала лился свет, позволявший хорошо рассмотреть его лицо. Оно было мертвенно-бледным и словно бы усохшим, а глаза его как-то зловеще блестели. Это был лорд Чарлвуд.

— В чем дело? — спросил Адриан и, отстранив меня, обернулся, чтобы посмотреть, что я такое увидела. Однако он ничего не успел заметить, кроме дядиной спины: лорд Чарлвуд поспешил вернуться в бальный зал.

— Это был Чарлвуд, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и рассудительно. — Он видел, как мы целовались.

Адриан сделал нетерпеливый жест и повел меня к французским дверям. В тот момент его мысли были заняты отнюдь не Чарлвудом. Но все то время, пока он объяснял Каролине, что я плохо себя чувствую и что он отвезет меня домой, а потом пришлет карету за ней и за Эдвардом, перед глазами у меня стояло дядино лицо, когда он застал нас с Адрианом целующимися.

Брак, к которому он принудил Адриана, оказался совсем не таким, как его представлял себе Чарлвуд. Я не стала парией для высшего общества, создающей серьезные проблемы собственному мужу. Более того, женившись на мне, Адриан в этом смысле только выиграл. Я любила людей и относилась к ним доброжелательно, и большинство платило мне тем же. Адриану была открыта широкая дорога для политической карьеры, если, конечно, такая карьера его привлекала. А теперь Чарлвуд вдобавок ко всему своими глазами убедился, что и в личном плане Адриан отнюдь не несчастен в браке: он и навязанная ему жена страстно любят друг друга.

Я очень жалела о том, что дядя наткнулся на нас на террасе. У меня возникло предчувствие, что это подтолкнет его к действиям, от которых можем пострадать мы оба, — и я, и Адриан.

По дороге домой мы с Адрианом почти все время молчали, но молчание это не было враждебным, скорее наоборот. Мы с мужем сидели, тесно прижавшись друг к другу, причем он крепко обнимал меня правой рукой. Головокружение, которое я чувствовала, не имело никакого отношения к температуре воздуха, зато было напрямую связано с желанием, бурлившим в моем теле.

Мне казалось, что мы сидим в темной утробе кареты уже целую вечность. Лошади спокойной рысью бежали по ночным улицам города. Адриан, обнимая меня правой рукой, левой пробрался под бархатный плащ и ласкал мою грудь. Пальцы его скользнули под кружевное белье и нежно теребили соски — то один, то другой. Слыша свое собственное хриплое дыхание, я невольно подавалась вперед, навстречу этим ласкам.

К тому моменту, когда мы наконец добрались до дома, я уже ощущала у себя между бедер горячий пульс. Состояние Адриана, судя по всему, было ничуть не лучше моего. Ворвавшись в дом, мы бросились вверх по лестнице и достигли нашей спальни в рекордно короткое время.

— Может быть, мне позвать Жанетту, чтобы она меня раздела? — спросила я, когда мы закрыли за собой дверь.

— Нет, — сказал Адриан. — Подойди к камину, я сам тебя раздену.

Поскольку на платье, в котором я ездила на бал, был целый ряд крохотных жемчужных пуговок, задача эта оказалась не такой простой, как ожидал мой муж. Чертыхаясь сквозь зубы, он неумело терзал жемчужные бусины большими, дрожащими от нетерпения пальцами и наконец в сердцах воскликнул:

— Господи, Кейт, да эти проклятые пуговицы будут похлеще средневекового пояса верности!

Одна из пуговиц отскочила и покатилась по ковру. Я тихонько засмеялась.

— Ну вот, кажется, это последняя.

Развернув меня лицом к себе, Адриан оголил мои плечи и стащил платье до талии.

— Дальше я сама, — сказала я.

— Ночную рубашку можешь не надевать, — сказал Адриан и, сверкая глазами, снял галстук и принялся расстегивать рубашку.

Когда я наконец разделась, меня уже била дрожь. Одежда кучей лежала на ковре, но дрожала я не от холода — в комнате горел камин, и я отчетливо чувствовала кожей распространяющиеся от него волны тепла. Сбросив с себя все, Адриан шагнул ко мне и, приподняв, прижал к себе. Он стал целовать меня, широко раскрывая своими губами мои, и тело его, прижимающееся к моему, казалось обжигающе горячим. Потом он отнес меня на кровать и, улегшись рядом, принялся ласкать именно там, где это доставляло наивысшее наслаждение.

— Я хочу тебя, — хрипло произнес он.

— Бери меня, — ответила я и широко раздвинула ноги, готовясь принять его.

Адриан вошел в меня, и я крепко обняла его руками за шею, а ногами — за талию. Чувствуя каждое его движение внутри меня, я полностью отдалась своим ощущениям. Одна за другой на меня накатывали волны наслаждения, которое в какой-то момент стало настолько острым, что показалось, будто я сейчас умру. Наконец Адриан сделал последний мощный толчок, которым, казалось, достал до самого сердца, и тело мое свело сладкой судорогой, сквозь туман которой я чувствовала, как в меня извергается его семя.

Мы еще долго лежали, тесно прижавшись друг к другу в ожидании, когда дыхание успокоится, а сердца начнут биться в обычном ритме. Наконец из моей груди вырвался глубокий вздох.

Все еще не разжимая своих объятий, Адриан перекатился на бок, чтобы избавить меня от веса своего большого тела. Полежав еще некоторое время молча, он спросил:

— Тебе было хорошо?

По его голосу я почувствовала, что он улыбается. Веки мои словно налились свинцом, я закрыла глаза.

— Угу, — невнятно пробормотала я.

— Ты устала?

— Угу.

Адриан снова стал двигаться внутри меня, но на этот раз медленно и осторожно. Я почувствовала, как он растет в моем теле. Голова Адриана лежала на подушке всего в нескольких дюймах от моей. Приоткрыв веки, я заглянула в его глаза. Он сделал еще один толчок, и я почувствовала, как рот мой помимо воли открывается, а из груди вырывается вздох.

— Адриан, — прошептала я.

Глаза мужа казались совсем темными.

— Что ты чувствуешь, Кейт? — спросил он. — Расскажи мне, что ты чувствуешь.

Еще один толчок — и по моему телу снова покатилась волна наслаждения. Глаза Адриана сузились. Прядь волос упала ему на глаза, и я осторожно сдула ее в сторону. Новый толчок — и опять мое тело содрогнулось в экстазе.

— Ну, скажи же, — снова попросил он. — Скажи, как тебе хорошо.

— Мне очень хорошо, — задыхаясь, пробормотала я. — Очень хорошо.

— О Боже, — застонал Адриан. — Мне кажется, я мог бы заниматься этим всю ночь, Кейт.

— Еще один раз и все, — сказала я. — Думаю, мне больше не выдержать.

Он разбудил меня рано, чтобы узнать, не хочу ли я покататься верхом в парке, но как только я села на кровати, комната поплыла у меня перед глазами, и пришлось снова лечь.

— В последнее время по утрам мне частенько бывает нехорошо, Адриан, — призналась я. — Может, покатаемся попозже?

— Большую часть дня я буду занят.

— Вот как.

Откинувшись на подушку, я посмотрела на мужа. На его щеках и подбородке проступила золотистая щетина, волосы растрепались. Мне очень хотелось отправиться на прогулку вместе с ним, и я снова попыталась сесть, но попытка эта не привела ни к чему хорошему: снова помутилось в глазах, и вдобавок сильно затошнило.

— Что с тобой, Кейт? — обеспокоенно спросил Адриан.

Закрыв глаза, я подумала и решила поделиться с ним тем, о чем подозревала уже давно.

— Кажется, я беременна.

Ответа не последовало. Приоткрыв глаза, я уставилась на мужа.

— Что-то у тебя не особенно радостный тон, — сказал он наконец ровным голосом, но при этом сам заметно помрачнел.

Беременность, если, конечно, я была права в своих подозрениях, меня и в самом деле не радовала. Я не могла допустить, чтобы связанное с этим состоянием недомогание лишило меня возможности вести привычный образ жизни. Прежде чем самой стать матерью, я должна была выполнить свой дочерний долг перед отцом. Тем не менее я не стала говорить всего этого Адриану.

— Довольно сложно радоваться, когда плохо себя чувствуешь, — проговорила я, снова закрыв глаза, и шмыгнула носом. — И потом, мне так хотелось покататься вместе с тобой верхом сегодня утром.

— Мы найдем для верховой езды другое время, милая, — мягко сказал муж, и я почувствовала, как его ладонь легла на мой лоб. — Обещаю тебе.

— А ты рад? — спросила я, посмотрев на Адриана.

— Да, я очень рад тому, что у нас будет ребенок, — ответил он. — Но меня совсем не радует твое плохое самочувствие.

Я с трудом выдавила из себя улыбку.

— Ничего, это пройдет. Хуже всего бывает именно по утрам.

— Ты была у врача?

Я отрицательно покачала головой.

— Я разузнаю, кто в этих делах хороший специалист, и позову врача домой, — сказал Адриан.

Разумеется, новость вызвала у него озабоченность. Это было понятно: в случае рождения мальчика ребенок стал бы наследником Адриана.

— Хорошо, — сказала я и подумала, что, по всей видимости, мне в самом деле необходимо проконсультироваться у врача.

— А теперь ложись и поспи еще, — сказал Адриан.

Я посмотрела в сторону окна, чтобы попытаться определить, который час, и взгляд мой упал на разбросанные по полу вещи.