Бирмингемы - Шанна

— Интересно, раздобыла ли сегодня миссис Хоукинс омаров? Я могла бы послать за ними Милана. Вы не против, папа?

Сквайр рассеянно взглянул на дочь и снова занялся бумагами. Шанна не отступала. Она наклонилась вперед, чтобы посмотреть, чем он занят. И робко спросила:

— Я мешаю вам, папа?

Траерн вздохнул, отодвинул стул и повернулся к ней лицом.

— Вижу, вы не оставите меня в покое, пока я вас не выслушаю.

Говорите же, дочка.

— Ах… я по поводу этого человека, отец… Этого Рюарка. Считаете ли вы желательным его присутствие на Лос-Камельосе? Нельзя ли от него как-нибудь отделаться? Продать, например? — Она помолчала, глядя на, казалось, задумавшегося отца, и продолжала: — Я нахожу господина Рюарка слишком дерзким и высокомерным. У него манеры скорее хозяина, чем раба. А его одежда! Она просто ужасна. Никогда не видела человека, щеголявшего по улицам полуголым. И он будто не обращает внимания на то, что ему говорят. И еще: я слышала, что он кружит головы всем девушкам нашей деревни. Не пройдет и года, как вам придется кормить всех его отпрысков.

— Что ж, — проговорил Орлан Траерн, — может быть, кастрировать его, чтобы защитить обитательниц нашего маленького рая?

Шанна резко поднялась со стула.

— Господи, отец! Это же человек. Это не животное. Вы не сделаете итого.

Траерн покачался на стуле.

— А! Понятно, — медленно проговорил он. — Человек, а не животное! Очень мило с вашей стороны, что вы делаете такое различие, Шанна. Просто прекрасно.

Голос отца стал каким-то бесцветным, что было верным признаком начинавшего клокотать в нем гнева. Она чуть не подскочила, когда он изо всей силы хлопнул ладонью по столу. Даже чернильница покачнулась.

— Черт побери, дочка! Я счастлив, что вы еще способны на это! — неожиданно быстро продолжал он. — У меня находится его документ. Он останется моим рабом, пока не расплатится. Мне наплевать, что он натворил. Он умен и знает работу на плантациях. Умеет организовать использование рабочей силы наилучшим образом. Я не меньше вашего уважаю человека. Да, это не животное. А Рюарк — это человек, при правильном использовании способностей которого можно получить большую пользу, и, уверяю вас, он принесет дохода больше, чем задолжал. Он предложил построить большой сахарный завод и установку для изготовления спирта, что в десять раз расширит производство патоки и рома. Предложил построить плотину и соорудить лесопилку, чтобы иметь собственные пиломатериалы. Научил по-новому обращаться с людьми и скотом. Ах, высокородная и могущественная дама, я не допущу, чтобы с этим человеком обращались, как с животным, лишь потому, что его не обучили вашим утонченным манерам.

Шанна была уязвлена его отповедью и ответила надменным тоном:

— Поскольку вы не принимаете моих доводов, позвольте мне, по крайней мере, просить вас больше не приглашать его к столу, где он будет пялиться на меня и оскорблять.

Траерн поднял руку и показал пальцем в сторону столовой.

— Это мой стол, и я здесь хозяин! — выкрикнул он. — Я приглашаю вас завтракать со мной. И если вас не устраивает его общество, можете оставаться в своей комнате.

Ошеломленная Шанна сделала еще одну попытку:

— Отец, если бы моя мать попросила вас не приводить сюда кого-то, кто ей не нравится, вы бы наверняка уступили ее просьбе.

На этот раз Траерн встал со стула и выпрямился во весь рост.

— Ваша мать была хозяйкой этого дома и всего того, чем я владею. Насколько я знаю, она никогда не отказывалась принимать людей, приглашенных мной. Если вы хотите быть здесь хозяйкой, извольте быть любезны со всеми. Считайте этого Рюарка нашим гостем. Вам известно, что меня мало волнуют золото, роскошь и утонченные манеры. Я ничего не ценю так высоко, как честность, верность и повседневный труд, и все это я нахожу у Рюарка. Возьму на себя смелость сказать, дочь моя, что он обращался с вами так, как вы того заслуживали. Хватит глупостей. — Несколько успокоившись, он добавил усталым голосом: — Я должен закончить просмотр финансовых книг Ролстона. Оставьте меня, дитя мое. — И снова погрузился в изучение своих бумаг.

Было уже около полудня, когда Шанна направила Аттилу к коновязи у дома Питни, опрятного коттеджа в английском стиле, построенного на холме, возвышавшемся над городком. За домом был навес, под которым Питни занимался своим обычным делом — изготовлением прекрасной мебели из древесины дорогих пород, которую капитаны кораблей Траерна привозили ему из далеких краев. Ребенком Шанна проводила долгие часы, наблюдая за его работой. Там она нашла его и сегодня, по колено в стружке. Увидев ее, Питни ласково проговорил:

— Доброе утро, моя девочка! Давненько вы у меня не бывали. Давайте присядем на крыльце. Сейчас добудем холодного пива из колодца.

Он подвинул ей стул и, пока она усаживалась, повертел ручку колодезного вала.

— Мне только стакан воды, — возразила она. — Пива что-то не хочется.

Колодец у Питни был необычным. Много лет назад, когда строили дом Траерна, Питни обнаружил родник с ледяной водой. На месте теперешнего городка тогда стояло лишь несколько отдельных домов. Свой дом он построил у самого родника, и каменная стенка колодца оказалась под самым балконом. Воду можно было доставать с балкона или же через окно.

Питни принес Шанне стакан такой холодной воды, что, когда она пила, зубы ломило. Ожидая, когда она заговорит, он уселся перед ней на перила крыльца. Допив воду, Шанна прямо приступила к делу.

— Рюарк Бошан жив и находится здесь, на острове. Он раб моего отца и носит имя Джон Рюарк.

Питни кивнул, повертев в руках пустой стакан.

— Да, мне это известно, — просто ответил он.

Шанна в недоумении уставилась на него.

— Я знал, что его не повесили. Мы похоронили другого человека, какого-то старика, — добавил Питни. — Я хотел сказать вам об этом сразу, но рядом крутился Ролстон. Позже я понял, что он вез на «Маргарет» рабов, купленных в тюрьме, а не на аукционе, как всегда говорил хозяину. Я сказал бы вам, если бы вокруг было поменьше народу, а так слух легко мог бы дойти и до вашего отца. Вы бы не узнали Рюарка, когда его привезли на судно, так жестоко он был избит. У него был виден всего один глаз, девочка. Просто удивительно, как ему удалось выжить после всего этого.

Шанна почувствовала, что ее план находится под угрозой и что ей следует изменить тактику.

— Вы можете сделать так, чтобы он уехал отсюда? — спросила она. — Можете заставить его покинуть остров, вернуться в колонии или куда ему будет угодно?

Питни долго созерцал окружавший их пейзаж, прежде чем взглянул прямо в глаза Шанне.

— Мадам Бошан, — медленно заговорил он, взвешивая каждое слово. — Я качал вас на своем колене, когда вы были еще крошкой, я видел, как вы превратились в красивую молодую женщину. У вас были трудности в отношениях с отцом, и я не всегда был с ним согласен. Я сопровождал вас в ваших путешествиях, поклявшись ему следить за вами и доставить невредимой домой. Я не уверен, что мне удалось первое, поскольку я потворствовал вашему браку против желаний Орлана, что же касается второго, то защищал вас до конца. Но теперь ничто не мучает меня больше, чем сознание того, что я добавил несчастий этому человеку, вовсе их не заслужившему.

— Не заслужившему?! — гневно воскликнула Шанна. — Убийца, приговоренный к повешению! Человек, убивший беременную женщину! Следующей будет, возможно, девушка из нашей деревни… может быть, я!

— Девочка, — Питни заговорил, обращаясь к ней более фамильярно, — не верьте всему, что доходит до ваших ушей. Мне кажется, что этот человек не убивал. И насколько я слышал, в это мало кто верит.

Шанна поднялась и раздраженно оправила свой костюм для верховой езды, не смея взглянуть в глаза Питни.

— Значит, вы мне не поможете?

— Нет, милая. — Хриплый голос его прозвучал твердо. — Я уже причинил достаточно горя этому человеку. И не смогу больше поднять на него руку без видимой на то причины.

— Но что же мне делать? — робко прошептала она.

Питни задумался, и на лице его появилась какая-то странная полуулыбка, когда он сказал:

— Поговорите с этим человеком, с Джоном Рюарком, как говорили с ним в тюрьме. Я расскажу вам, как до него добраться. Может быть, вы сможете убедить его уехать. И если он этого захочет, я ему помогу.

С болью в голосе Шанна спросила:

— Ему вы готовы помочь, а мне нет?

— Да, — кивнул Питни. — Для вас это всего лишь прихоть, а для него — вопрос жизни.

Ночь уже опускалась на землю, когда Шанна ехала верхом по деревне. Люди разошлись по домам после рабочего дня, и улицы опустели. Оставив Аттилу около лавочки, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, она пошла пешком по узким улочкам. Увидев жилище Рюарка, она в удивлении остановилась. Это была всего-навсего пристройка к задней стене какого-то склада. В щели между досками и через полуоткрытую дверь пробивался слабый свет от фонаря. Шанна осторожно подошла поближе и заглянула внутрь. Рюарк намыливал себе плечи и руки над небольшим тазом. Она тихо постучала, и от ее легкого прикосновения дверь широко распахнулась. Рюарк обернулся.

— Шанна! — Он быстро оправился от удивления, улыбнулся и взял ее за руку, чтобы ввести в свою единственную комнату. — Прошу прощения, любовь моя. Я никак не мог надеяться на такой неожиданный визит. Я бы подготовился к нему, — добавил он, проведя рукой по небритому подбородку.

В слабом свете фонаря глаза его слегка блестели. Он шагнул к ней и положил руку на талию. Она вздрогнула. Рука Рюарка едва касалась ее, но и это казалось ей невыносимым. Она начала жалеть о том, что явилась сюда в одиночестве. В нос бил запах мыла и уксуса. Угол комнаты занимала узкая кровать с двумя ветхими, но чистыми простынями на соломенном матрасе. В другом углу стоял заваленный чертежами столик с чернильницей и пером. Обстановку довершали колченогий стул, подвязанный веревкой, да этажерка, на которой были какие-то коробки, ломоть хлеба, кусок сыра, бутылка вина и разрозненные тарелки. Рюарк улыбнулся:

— Конечно, неподходящее место для свидания, но это все, что я могу предложить. К тому же жилище мне стоит только того, что я по ночам охраняю склад. Я никак не думал, что вы придете так скоро, чтобы выполнить условие нашей сделки.

— Я пришла не для того, чтобы провести с вами ночь, — возразила Шанна.

— Увы, — вздохнул он, — стало быть, вы будете продолжать меня мучить. Знаете ли вы, что сознание того, что вы так близко, и что я лишен возможности даже прикоснуться к вам, заставляет меня жестоко страдать? Уж не колдунья ли вы, явившаяся, чтобы постоянно соблазнять меня и никогда мне не отдаться? Будьте доброй, Шанна, будьте женщиной, будьте моей.

Он нагнулся к ней ниже, и его рот оказался в опасной близости к ее губам.

— Рюарк! — резко одернула его отпрянувшая Шанна. — Ведите себя прилично!

— Стараюсь. Но ведь я мужчина. А вы женщина. Как тут можно вести себя прилично?

Он попытался заключить ее в объятия.

— Не давите так! — вырвалась Шанна из его рук. — Хоть раз будьте джентльменом.

Он решил играть простака:

— Джентльменом? Но как, любовь коя? Я всего лишь неотесанный колонист, не обученный манерам, принятым при дворе. Я исповедую лишь честность, верность данному слову, уважение к заключенной сделке. Мне невозможно видеть вас и не пытаться до вас дотронуться.

Она старалась держать его на расстоянии, играя стеком в вытянутой вперед руке.

— Значит… — Шанна отступила еще на шаг и продолжала отступать, по мере того как он приближался, — значит, мы должны ограничить наши встречи. Прекратите искать расположения моего отца, воздержитесь от визитов в наш дом, это будет совсем нетрудно.

Она оттолкнула его руку, когда он попытался погладить ее волосы, но он успел распустить их, и локоны хлынули ей на спину. Она тщетно пыталась привести прическу в порядок.

— Вы можете стать серьезным хоть на минуту? Контролируйте свои порывы. Я пришла сюда не для того, чтобы предаваться с вами любви. Я взываю к вашей чести. Оставьте меня! — Она повысила голос и угрожающе высоко подняла стек. — Вам больше не придется лапать меня, как случилось однажды.

Рюарк оперся рядом с ней о стену.

— Ах, Шанна! Любовь моя, — печально проговорил он. — Должен ли я понимать вас так, что вы не намерены выполнять своих обязательств?

— Мои обязательства! — раздраженно вскричала она. — Вы, сэр, самый…

— Тсс! — прошептал он, приложив палец к губам. — Этак вы разбудите всю деревню. — Лицо его было в тени, но глаза горели и смеялись, смеялись над ней. Он потянулся к полке, взял бутылку вина и наполнил кружку. — Выпейте немного хереса, чтобы успокоить нервы, Шанна.

— Нервы! Лучше приведите в порядок свои, сэр. — Шанна взяла протянутую ей кружку, отпила, наморщив нос, и с презрением встретила его горячий взгляд. — Не сомневаюсь, дорогой Рюарк, что без этого напитка вам не обойтись.

— Вы оскорбляете меня, мадам. — Его рука потянулась к локонам Шанны, но замерла перед вновь поднявшимся для удара стеком. Он пожал плечами. — Я знаю, что мне нужно, и стараюсь удовлетворять свои желания.

— Дорогой Рюарк, — ядовито отозвалась она, — если я отдамся какому-нибудь мужчине, то это будет только в браке, и со всей силой любви, на которую я способна.

Рюарк хмыкнул, поставил ногу на край кровати и облокотился на колено.

— Вы отказываетесь воздать мне за мое обожание и честно рассчитаться по нашей сделке? К тому же, могу добавить, — он сделал при этом неопределенный жест, — брачными узами вы себя уже свя…

— О, грубиян!.. — Шанна запнулась, словно утратив дар речи перед его бесстыдным пренебрежением. — Я мечтала…

— Ни о чем вы не мечтали! — огрызнулся Рюарк. — Вы просто отказываете мужчине.

— Неужели у вас не хватает чувства чести, чтобы забыть об этой злосчастной сделке?

— Чести? О, я не лишен этого чувства. — Он вскинул голову и посмотрел на нее янтарными глазами. — А вы? Пообещали себя ради собственной прихоти, а когда дело доходит до законной расплаты, отказываетесь от собственных слов.

Слезы гнева блеснули в глазах Шанны.

— Я получила хорошее воспитание и росла, окруженная нежной заботой. Но оказалась вынужденной считаться с волей другого человека.

— Я не хочу, чтобы мне кто-то приказывал! — В ярости, со слезами, катившимися по щекам, она смотрела на Рюарка.

— Да?! — притворился удивленный Рюарк. — Вот она, королева Шанна, царственная и всевластная! Так спрячьтесь же за своим колючим троном и оставайтесь недотрогой!

— О, какой вы отвратительный олух!

— Шанна! — Голос Рюарка был твердым и язвительным. — Будьте же взрослым человеком!

Шанна ударила его стеком в грудь. Отступив на шаг, она замахнулась для второго удара, но он выбил стек из ее руки. Гнев Шанны не знал границ. Она отвесила ему две пощечины. Тогда он крепко схватил ее и завел руку за спину. Она попробовала ударить его другой рукой, но он обнял ее так крепко, что она не смогла пошевелиться. Она оказалась прижатой к мощной груди Рюарк.

— Хватит, Шанна, любовь моя. Вы ударили меня по обеим щекам, и я едва избежал еще одной пощечины.

Его объятие становилось все более крепким, пока носки Шанны не оторвались от пола. Шанна с трудом ловила ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Его рот прижался к ее губам, язык, настойчивый, извивающийся, возбуждающий, раздвинул их, иссушая ее и овладевая ею. Шанна слабо сопротивлялась, пытаясь привести в порядок спутанные мысли. Наслаждение одолевало барьер ее воли. Это грубое прикосновение его губ, эти сильные руки, прижимавшие ее к его затвердевшему торсу, стали казаться ей почти желанными, и она уже отвечала ему, прекратив борьбу. Но вот его руки разжались, и она замерла, почувствовав, что он уже не ограничивает ее движений. Рюарк отошел к раскрытой двери. Янтарные глаза блестели загадочным светом, когда он на мгновение задержал на ней взгляд.

— Берегитесь, Шанна, — с угрозой в голосе произнес он. — Вас спасли сейчас от меня не девичьи уловки. Я возьму вас тогда и там, когда и где мне будет угодно.

Ей стало страшно, но испугалась она не его, а самой себя, потому что, несмотря на свои слова, она желала лечь вместе с ним на эту узкую кровать и доказать ему раз и навсегда, что она больше женщина, чем он мог бы себе представить.

Шанна, дрожа, кусала тыльную часть своей руки, надеясь на то, что ощущение боли вернет ей волю. В смятении она выбежала из убогой лачуги и не сбавила скорости, пока не оказалась рядом с Аттилой. Она помедлила минуту, чтобы взять себя в руки, прежде чем смогла подняться в седло. Лицо ее горело в том месте, где небритый подбородок Рюарка прижимался к ее нежной плоти.

Она с грустью обернулась, вглядываясь в темноту улицы. Смотрел ли он ей вслед? Разгадал ли это внезапное, жадное желание, которым не могли не сиять ее глаза?

Прошло много времени, прежде чем она доехала до дому.

Глава 7

Шанна совершала долгие прогулки верхом по морскому берегу, вконец изматывая Аттилу и себя, но не находила в этом спасения от своих мыслей. Во второй половине дня она много плавала, но слишком теплая вода, изобиловавшая к тому же водорослями, не доставляла ей никакого удовольствия. Последние недели она стремилась к уединению и избегала даже отца, чей постоянно хмурый вид и досужие вопросы все больше ее раздражали. К тому же она опасалась встреч с Рюарком. Как-то однажды Шанна решила скрыться от всего мира в маленькой бухточке под высокими скалами, что приметила в западной части острова. Из осторожности она направила Аттилу кружным путем и двигалась берегом, отказавшись от прямой, пересекавшей остров дороги. Заставляя своего жеребца местами, где скалы не оставляли ни дюйма сухой земли, двигаться по брюхо в воде, она, наконец, добралась до цели. С трех сторон башнями высились скалы. Подойти к берегу бухты здесь можно было только со стороны моря. Почувствовав себя в безопасности, Шанна привязала лошадь, предоставив ей щипать траву, росшую у подножия утесов.

Она расстелила в тени, на узкой полоске песка, небольшое одеяло и разделась, оставшись в одной короткой рубашке. Наконец-то она была в одиночестве, и никто не мог нарушить ее покой. Какое-то время она лежала с книжкой сонетов в руках, машинально перебирая пальцами свободно спадавшие волосы. Разомлев на солнце, она сначала задремала, а потом, согнув руку в локте так, чтобы заслонить от яркого света глаза, наконец, крепко уснула.

Внезапно она проснулась. Почувствовав необъяснимую тревогу, она огляделась: скалы были по-прежнему пустынны. Желая развеять беспокойство, она поднялась и вошла в набегавшие волны слабого прибоя, потом бросилась в воду и, энергично работая руками, отплыла довольно далеко от берега. Вспомнив детские забавы, она то и дело ныряла на дно за раковинами и морскими звездами. Иногда переворачивалась и лежала на спине, качаясь на мягких волнах, волосы ее расстилались при этом по воде, как громадный веер, что делало ее похожей на какое-то пугливое морское животное, сияющая красота которого открывалась лишь немногим. Белая чайка кружилась над ней, то словно повисая в воздухе, то почти касаясь поверхности воды, чтобы лучше разглядеть эту странную морскую нимфу.

Устав, Шанна выплыла на берег и вернулась на свой уединенный пляж. Она насухо вытерлась, обмотала голову полотенцем и снова улеглась, провожая глазами медленно плывшее в вышине кудрявое облако. Оно коснулось вершины скалы, и…

С трудом подавив крик, Шанна вскочила на ноги. На краю скалы виднелась мужская фигура. Лицо скрывала широкополая соломенная шляпа, а через плечо была небрежно перекинута рубаха. Короткие белые бриджи обтягивали бедра длинных, коричневых от загара ног. Шанна узнала эти улыбавшиеся ей сверху насмешливые, вызывающие и пожирающие ее глаза.

Вырвавшийся из ее горла крик на этот раз подавить не удалось. Он прозвучал яростно. Есть ли такое место, где она могла бы скрыться от него? Она со злостью сорвала с головы полотенце и бросила его себе под ноги.

— Убирайтесь прочь! — закричала она, и крик этот повторило эхо, отраженное скалами. — Убирайтесь! Оставьте меня в покое! Я ничего вам не должна!

До нее донесся сверху смех Рюарка, беспечно прогуливавшегося по кромке окружавших бухту скал. Он запел приятным баритоном. Слова его песни были простыми и наивными, а мелодия показалась ей знакомой:

Королева Шанна не может полюбить,

Королеве Шанне лишь кокеткой быть…

Оба они не спускали глаз друг с друга. С самого начала она поняла, что непросохшая рубашка облепила ее и защищала от его взглядов не больше, чем тонкая дымка, не оставляя ничего для самого пылкого воображения.

Она натянула через голову платье, не подумав о том, чтобы зашнуровать его на спине. Закатав остальную одежду в одеяло, она повесила его на спину Аттилы. В следующий момент, вскочив на жеребца, она направила его в воду и, обогнув выступ скалы, во весь опор помчалась по берегу.

— Прощайте, миледи!

Возглас Рюарка заставил ее подхлестнуть коня. Его ироничный голос долго звучал в ее ушах, пока, добравшись, наконец, до дома, она не спрятала голову под подушку в своей комнате.

Ночь была жаркой и душной. Шанна отбросила прилипавшую сырую простыню, как потные объятия немилого поклонника. Ей никак не удавалось уснуть. Она зажгла свечу на ночном столике и принялась шагать взад и вперед по комнате, внимательно вглядываясь в тени знакомых предметов, в каждой из которых ей мерещилась одинокая фигура, стоявшая на вершине нависшей над берегом скалы.

Шанна запомнила на всю жизнь, как мать учила ее: никогда, даже если очень жарко, не спать голой. Но она нашла компромисс, коротко, до самого бедра, подрезав свои самые легкие ночные рубашки. В эту ночь на ней была самая тонкая из них и такая короткая, что едва отвечала своему назначению.

Надо признать, что даже эта горячая духота была лучше лондонской влажности и тумана. Шанна вышла на веранду и оперлась бедром на прохладное резное дерево перил. Вокруг царило полное затишье, и она, раскинув руки, медленно поворачивалась, стараясь уловить малейшее дуновение ветерка, Потом, закинув руки за голову, она потянулась, выгнув спину, и почувствовала, как туго натянулась рубашка на ее груди.

У нее вырвался долгий вздох. Она любила плавать в прозрачной голубой воде, бегать с кем-нибудь наперегонки между деревьями и сидеть на спине скакуна, мчавшегося быстрее ветра по узким тропкам. В Англии такая жизнь была немыслима для леди, и дома Шанна наслаждалась этой свободой. Но в последнее время ей стало словно чего-то не хватать, как если бы какое-то другое развлечение могло бы полнее удовлетворить ее натуру. Она не находила этому объяснения, но каждый раз, когда ее посещали такие мысли, они обычно сопровождались воспоминанием о теплых золотистых глазах, сиявших в ответ на ее взгляд.

Обхватив руками перила, Шанна перегнулась через них, устремив взгляд в темное ночное небо. В нем проплывали кудрявые облака. Яркая луна проливала свет на замершую равнину.

Шанна присела на перила, поставив на них согнутую в колене стройную ногу. Она неторопливо обводила взглядом сад, окружавший дом. В свете луны, молчаливо вершившей свой ход по небосклону, он казался особенно прекрасным и таинственным.

Почти черные тени неподвижно лежали под раскидистыми смоковницами, поднимавшими к небу свои густые кроны. Вдруг одна из них шевельнулась. У Шанны перехватило дыхание, когда она разглядела неясную тень, имевшую очертания человеческой фигуры. Встав на ноги, она сильно перегнулась через перила, не спуская ставшего жестким взгляда с этой присевшей на корточки фигуры. Человек выпрямился, и Шанна увидела, что на нем были короткие белые бриджи.

— Рюарк, — невольно вырвалось у нее.

Повернувшись спиной, он небрежно поддал ногой в сандалии комок дерна и непринужденно зашагал прочь, оставляя за собой словно повисшую в воздухе мелодию, которую он весело насвистывал. Теперь Шанна была уверена в том, что не ошиблась. Она знала эту мягкую, как у зверя, походку.

— Негодяй!

Шанна ринулась обратно в спальню, неожиданно уязвленная тем, что он не подошел к ее балкону с мольбами о милости к нему. Она задула свечу и бросилась на кровать, не спуская злого взгляда с окон. «И он еще смеет надеяться на то, что я когда-нибудь лягу к нему в постель, а сам рыскает вокруг моего дома и ни на минуту не перестает шпионить за мной?» Чего хочет от нее этот плебей? Ха! Что за вопрос — все та же сделка! Ах, эта проклятая сделка! Он не хочет упустить случая. Но что за цена! Провести с ним в постели целую ночь!

Шанне очень хотелось чувствовать себя оскорбленной и разгневанной, но мысль о ночи с Рюарком была ей не так уж неприятна…

«Простое любопытство, — уверяла она себя. — Я едва пригубила этого напитка, и просто мне хочется распробовать его как следует. Любая женщина на моем месте… Ну да, я женщина здоровая и крепкая, и хочу как следует испытать пылкость этого наглеца. Он обвиняет меня в недостатке женственности, но я не хочу отдаться первому попавшемуся мужчине. Ах! С каким наслаждением я приняла бы любящего и благородного мужчину, который сумел бы меня взволновать!»

Закрыв глаза, Шанна пыталась представить себе образ того единственного, который был бы для нее таким желанным. И он появился перед ней, черноволосый, с ироничным взглядом янтарных глаз. Шанна вскочила, смяла подушку и отшвырнула ее в сторону. Что за человек этот Рюарк Бошан, проникший даже в ее сокровенные мечты?

Прошло две недели. В одну из суббот, после обеда, Шанна уселась без седла на Аттилу и берегом отъехала недалеко от деревни. Она была в легком будничном платье и соломенной шляпе с широкими полями, защищавшими ее лицо от обжигавших солнечных лучей. Подвернув юбку гораздо выше колен и подсунув ее подол под себя, так что обнажились ее босые стройные ноги, она направила своего могучего жеребца в воду, на глубокое место. Ветер разметал ее волосы, и их золотистая масса буйно развевалась за ее спиной. Шанна надвинула шляпу глубже на голову и весело рассмеялась, низко пригнувшись к шее ускорившего бег Аттилы.

Внезапно тишину прорезал какой-то свист, и лошадь замедлила шаг. Звук этот повторился, и, несмотря на усилия Шанны повернуть Аттилу в другую сторону, он вынес ее к зарослям на краю болота. Без повода она не могла управлять жеребцом.

Рюарк вышел на освещенное солнцем место и снова свистнул, на этот раз потише, протягивая руку навстречу лошади. Аттила фыркнул, приблизился к нему и взял губами с ладони кусок сахара.

Шанна не могла вымолвить ни слова, неотрывно глядя в насмешливые и веселые глаза Рюарка. Он небрежно гладил морду Аттилы, тогда как глаза его дерзко рассматривали ее обнаженные бедра и промокшее от брызг платье, плотно облегавшее ее грудь.

— Вы испортили прекрасную лошадь! — наконец воскликнула она, приходя в ярость от того, что он так легко завоевал доверие Аттилы.

Губы Рюарка медленно растянулись в улыбку.

— Это прекрасный резвый жеребец. На другого у меня ушло бы несколько месяцев. Я научил его лишь являться на мой свист. Вам бы не удалось и это.

Шанна вскипела, и грудь ее поднялась от негодования.

— Если вы думаете, что я буду когда-нибудь являться по вашему свисту, то это величайшее из всех ваших заблуждений, сэр!

Он, казалось, не слышал ее пылкой речи. Его взгляд с каким-то тлеющим в нем огнем ласково прошелся по ее едва прикрытому телу, и у него разгорелось желание. Он так хорошо помнил нежность ее прохладной кожи…

— Вы перестанете так пялиться на меня? — грубо спросила Шанна, чувствуя, как ее пожирают эти пылающие глаза.

Без единого слова Рюарк подошел вплотную и вскочил на Аттилу позади Шанны. Задохнувшись, она попыталась бороться, но он, почти обняв ее, взялся за гриву лошади.

— Вы с ума сошли? Слезайте сейчас же! — запротестовала она, но все мысли ее были о крепкой обнаженной груди Рюарка, которой он прижался к ее спине, его стройных, загорелых и мускулистых бедрах, которые слились с ее бедрами. Он тесно прижался к ее ягодицам, и она задохнулась от ощущения его близости.

— Чего вы добиваетесь? — Она попыталась вывернуться из его рук. — Если вы собираетесь совершить насилие надо мной, то вам не поздоровится, клянусь вам!

Около ее уха прозвучал хриплый голос:

— Спокойно, Шанна, позвольте мне немного проводить вас. Вы привыкли к дамскому седлу, как и Аттила. Он должен научиться подчиняться своему наезднику, кем бы тот ни был. — И весело добавил: — Тогда вы сможете помешать ему являться на мой свист. А теперь смотрите, я покажу вам, как управляет лошадью мужчина.

Взволнованная его близостью, Шанна сорвала с головы шляпу и, ухмыляясь, спросила:

— А если нас увидят? Что тогда, мистер Рюарк?

— Между этими зарослями и коралловыми рифами? — Он слегка усмехнулся. — Сомневаюсь. Да и вы так не думаете. Успокойтесь, Шанна. И, кроме того, вашей добродетели в моем присутствии ничто не угрожает. Кто, как не ваш муж, позаботится о ней?

— Не угрожает! — В голосе ее зазвучала насмешка. — Когда вы рядом со мной, вы всегда стараетесь прикоснуться ко мне, и мне кажется, что только это вас и занимает.

— Как и вас, любовь моя. И вы знаете, каков будет результат. Сделка будет полностью завершена тогда, когда мне будет угодно, и так, как я захочу.

— Надо быть негодяем, чтобы так принуждать леди!

— Негодяем? Вовсе нет! — пожал плечами Рюарк. — Я лишь желаю, чтобы была оплачена услуга, согласно договоренности. Что же до принуждения — никогда! Я не желаю вам зла, Шанна. Скорее, я бы сказал, я желаю разделить с вами минуту блаженства и позволить вам ощутить пробуждение страсти.

Шанна обернулась, чтобы взглянуть ему в глаза, в ее же собственных отражались удивление и гнев.

— Довольно! — Рюарк понадежнее усадил ее перед собой. — Сегодня вы в безопасности. Я хочу вам преподать только урок верховой езды. Смотрите. — Он сосредоточился. — Поднимите колени выше, чтобы лошадь чувствовала ваши пятки. Потом…

Он тронул бока Аттилы своими пятками, и жеребец медленно и величественно тронулся с места. Рюарк наклонился вперед, и Аттила ускорил шаг. Рюарк заставил его выполнить ряд маневров, к немалому удивлению Шанны. Она чувствовала движения этого человека, и Аттила отвечал на них так, как если бы составлял с ним одно целое. Затем колени Рюарка напряглись, и Аттила с места рванулся вперед и понесся по берегу наперегонки с ветром.