Русская история. Часть I

      Уложение написано замечательным русским языком. В нем вы не найдете архаизмов, которых так много в «Русской правде», но вместе с тем там нет никакого мусора, которым изобилует язык документов петровского времени. Нет там и никаких заимствований из других языков. Это замечательный русский язык, и сейчас вы прочитали бы его совершенно свободно. Проблемы, вероятно, могут быть лишь с отдельными словами, но и они ясны из контекста.
      «Соборное уложение» сохраняло свое значение чрезвычайно долго. Несмотря на все законодательство Петра и вообще XVIII века, несмотря на законодательство начала XIX века, оно в своих отдельных частях действовало до середины XIX века. И когда в 1845 году создавался новый уголовный кодекс, который назывался «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных», то влияние соответствующих глав и статей «Соборного уложения» там чрезвычайно сильно. Из этого легко сделать вывод, что уложение не только отвечало потребностям общества того времени, не только замечательно соответствовало состоянию общества и страны, но и как бы предвосхищало их дальнейшее развитие. Этим объясняется долголетие этого русского законодательства.
      Об истории изучения «Соборного уложения» мы сейчас говорить не будем, а сделаем следующую работу: я буду называть вам название главы, а в скобках вы будете помечать количество статей. Это довольно любопытно. Глав не так уж много, всего 25, а вот количество статей в них весьма различно. Я дам короткий комментарий к различным главам, чтобы вы могли лучше ориентироваться (на следующий год нам придется говорить о своде законов Николая I, и поэтому сегодняшнее занятие, я думаю, имеет определенный смысл). Хоть мы и строим сейчас правовое государство, у нас нет никакого представления о том, что такое законодательство на Руси.
 
      Итак, «Соборное уложение» 1649 года.
      Сначала — преамбула. Там сообщается, когда, где, кем, на основании каких источников был создан этот памятник.
 
«В лето 7156, июля в 16-й день государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Русии самодержец, в десятое лето возраста своего, в третье лето Богом хранимой своея державы советовался с отцем своим, богомольцем, Святейшим Иосифом, Патриархом Московским и всея Русии, и с митрополиты, с архиепископы и епископы и со всем освященным Собором и говорил со своими государевыми бояры и с окольничими, с думными людьми, которые статьи написаны в правиле Святых Апостол и Святых Отец и в градских законех греческих царей, а пристойны те статьи государственным, земским делам, о те бы статьи выписать, чтобы прежних великих государей, царей великих, князей российских и отца его государева блаженныя памяти великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича всея Русии указы и боярские приговоры на всякие государственные и иноземские дела собрать и те государские указы и боярские приговоры с старыми судебниками справиться. А на которые статьи в прошлых годех в прежних государевых судебниках указы не положены и боярских приговоров на те статьи не было, и те бы статьи по тому же написати и изложити по его, государеву, указу общим советом, чтобы Московского государства всяких чинов людям, от большого и до меньшего чину, суд и расправа была во всех делах всем равна. И указал государь, царь и великий князь Алексей Михайлович всея Русии то все собрати и в доклад написати боярам: князю Никите Ивановичу Одоевскому, князу Семену Васильевичу Прозоровскому да окольничему князю Федору Федоровичу Волконскому и дьякам Гавриле Леонтьеву да Федору Грибоедову».
 
      Значит, источниками «Соборного уложения» были: церковное законодательство, греческое (т. е. то, что у нас было известно под названием Кормчей книги), светское законодательство, тоже греческое (т. е. сразу можно сказать, что есть связь Уложения с римским правом), судебники XV–XVI веков, царские указы второй половины XVI и первой половины XVII веков (таких указов было около 400, причем только 80 относятся к XVI веку, а основная масса указов была издана при Михаиле Федоровиче). Наконец, имели значение так называемые указы и книги приказов, т. е. книги, где фиксировались указы, которые имели непосредственное отношение к деятельности того или иного государственного учреждения — приказа.
 
      Итак, глава 1 (9 статей) — «О богохульниках и о церковных мятежниках». Здесь предусматривается ответственность за преступления против религии и церкви. Подобные первые юридические акты мы встречаем еще в законодательстве XI века. Уже судебник 1497 года относит подобные преступления к числу особо опасных, но там не дается специального определения состава святотатства. Так вот, здесь дается точное представление о составе преступления. Вместе с тем следует отметить, что суд за подобные преступления ведет светская власть. И при этом только одна статья охраняет основы вероучения, а остальные 8 говорят о вполне конкретных видах преступлений.
 
«Буде кто иноверцы какие ни буди веры {стр. 98} или русский человек возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа или на рождшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию или на Честный Крест и на святых Его угодников, и про то сыскивайте всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохульника, обличив, казните. Сжечь».
 
      Да, у нас была такая форма казни, но, в отличие от Запада, у нас могли сжечь только конкретного преступника, никаких массовых казней быть не могло — никаких массовых расправ с еретиками, никаких аутодафе. И если мы хотели действительно наказать человека, совершившего преступление, то он и нес ответственность.
      Почему законодательство начинается именно с этой статьи? Очень просто: религия — основа жизни всякого общества, основа нравственности, основа всяких норм. Следовательно, если с этого не начинать, то все будет перевернуто в сознании людей. Здесь очень четкое представление о том, какое значение имеет религия в жизни отдельного человека, в жизни общества и в жизни страны.
 
      Глава 2 (22 статьи) — «О государской чести и как его, государское, здоровье оберегать».
      Здесь раскрывается понятие о самых важных государственных преступлениях против личности государя, против его чести. Преступление против личности — это покушение на убийство, на здоровье. А понятие чести государя более широко: это хула, клевета, брань, попытки оскорбления и, наконец, действия, которые могут нанести ущерб престижу страны, например, поджог города. Это государственное преступление, которое карается наравне с преступлением против личности государя.
      Понятие оскорбления было весьма своеобразным. Это категория невместных слов (слов, которые нельзя вместить). Это не значит брань. Скажем, человек какой-то с пьяных глаз говорил, что государь-де наш не жилец на этом свете — это и было невместное слово. А просто брань в пьяном виде — это была хула, оскорбление, непристойная речь. Наказывали за подобные преступления чрезвычайно жестоко.
 
      Глава 3 (9 статей) — «Чтоб на государевом дворе никакого бесчинства и брани не было».
 
«Буде кто при царском величестве в его, государевом, дворе и в его государских палатах, не касаясь чести царского величества, кого обесчестит словом, а тот, кого он обесчестит, учнет на него государю бити челом об управе и сыщется про то допряма, что тот, на кого он бьет челом, его обесчестил, и по сыску за честь государева двора того, кто на государеве дворе кого обесчестит, посадити в тюрьму на две недели, чтоб, на то смотря, иным неповадно было впредь так делать. А кого он обесчестит, тому указати на нем бесчестие (т. е. тот получит компенсацию)».
 
      Драка, хула, спор, драка, не дай Бог, с применением оружия — все это каралось, причем иногда очень жестоко. «А буди кто при государе вынет на кого какое-нибудь оружие, а не ранит и не убиет, и того казнити — отсечь руку».
 
      Глава 4 (4 статьи) — «О подписчиках и которые печати подделывают», т. е. о тех, кто делает фальшивые грамоты и подделывает государственные печати на этих, видимо, грамотах. За такое полагалась смертная казнь.
 
      Глава 5 (2 статьи) — «О денежных мастерах, которые учнут делати воровские деньги», т. е. о фальшивомонетчиках. Здесь обратите внимание на слова «денежные мастера». Это люди на государственной службе. Если государственный человек, состоящий на службе, то есть мастер, который делает деньги, начинает заниматься своими личными проблемами
 
(«которые денежные мастеры учнут делати медные, или оловянные, или укладные деньги или в денежное дело, в серебро, учнут прибавливати медь, или олово, или свинец и тем государевой казне учнут чинити убыль, и тех денежных мастеров за такое дело казнити смертью — залити в горло»),
 
      то сплав, которым он оперировал, предлагалось ему выпить. Если же мастер подделывал таким образом материал, из которого он делает ювелирное украшение по чьему-либо заказу, то за это били кнутом. И он должен был компенсировать убытки. Преступление было очень тяжелым, потому что государственный мастер наносил таким образом ущерб престижу казны.
 
      Глава 6 (6 статей) — «О проезжих грамотах в иные государства», т. е. положение об «ОВИРе XVII века». Очень четко, понятно и очень разумно все здесь написано. Надо сказать, что вообще визовый режим в России был поразительно простым и ясным до 1917 года. Для того чтобы еще в 1916 году уехать за границу, надо было, как говорила Анна Андреевна Ахматова, послать дворника с десятью рублями в участок, и он приносил паспорт для поездки за границу. Двуглавый орел, герб, печать — все как полагается. Это был подданный Российского государства, и если, не дай Бог, с ним что-нибудь случится, то консульство или посольство обязаны были взять его под защиту, поскольку этого требует престиж страны. Даже в наше время, когда за границу не так уж сложно съездить, все это кажется все равно каким-то непонятным, нереальным.
 
      Глава 7 (32 статьи) — «О службе всяких ратных людей Московского государства», т. е. о священном долге гражданина, военной службе. Здесь — о том, как служат, где служат, за что и как можно наказывать, если плохо служат и плохо себя ведут.
 
      Глава 8 (7 статей), — может быть, одна из самых замечательных глав «Соборного уложения» — «О искуплении пленных». Все пленные должны были быть выкуплены на счет государства. Выкуп мог быть индивидуальным, поголовным (обмен мог быть только на равное число) и полным, независимо от количества пленных с той и другой стороны. На выкуп пленных собирался специальный налог, так называемые полоняночные деньги, которые не могли быть израсходованы ни на что другое, кроме как на выкуп пленных. Может быть, это был самый хороший налог, который знала наша страна. Естественно, цена посадского человека была одна, крестьянина — другая, а стрельцы ценились в иную цену.
      {стр. 99}
      Глава 9 (20 статей) — «О мытах, и о перевозе, и о мостах». Думаю, вы догадываетесь, что мыто — это пошлина, подать (мытарь). Мытищи — когда-то там был мытный двор или мытная изба. Дороги у нас по рекам шли и зимой, и летом. Яуза довольно близко подходит к Клязьме, а Клязьма — это дорога на Владимир. Их разделяет несколько километров, небольшой водораздел. Там и была поставлена для сбора податей мытная изба, которая позднее превратилась в этот не очень привлекательный город. Понятно, почему мытные избы ставили на перевозах, у мостов — потому что там шел поток торговых людей, которые за провоз товара должны были платить. Сейчас, например, все знают, что мыто собирается при входе на вокзал. На электричку можно пройти без пошлины, а если идешь туда, где поезда дальнего следования, — плати. За вход, за багаж — за все плати. Это и есть самое настоящее мыто, а место, где оно собирается, надо назвать вокзальным перевозом. Зимой точка сбора податей менялась, потому что в это время реку можно было переехать где угодно. Но сборщики податей не желали расстаться со своим прибыльным занятием, поэтому откалывали лед вдоль берегов, оставляя только очень узкое пространство, где можно было переехать. За это их наказывали, но практика такая существовала.
 
      Дальше самая большая глава уложения — 10 (287 статей) с самым коротким названием: «О суде». Здесь не только вопросы, которые может решать суд, но очень много отведено места процессуальным нормам, и это очень важно. Как вести следствие — до суда или во время суда, что можно делать во время следствия, как опрашивать свидетелей и т. д. Конечно, не все здесь совершенно, да совершенного вообще, вероятно, процесса и не может быть. Есть какая-то грань, отделяющая норму от нарушения. Но это была самая обширная и разработанная глава уложения, по объему равная если не половине, то трети его.
 
      Глава 11 (34 статьи) — «Суд о крестьянах». Это самый ценный, самый главный источник наших представлений о крепостном праве. Здесь разбираются вопросы, в основном связанные с прикреплением крестьян к земле, а отнюдь не какие-то имущественные споры. Речь идет о закрепощении крестьян, о том, как они должны сидеть на своей земле, какие у них сохраняются очень небольшие права, сколько лет полагается их искать, если они бегут, и т. д.
 
      Глава 12 (3 статьи) — «О суде патриарших приказных и дворовых всяких людей и крестьян». О том, как вести судебное разбирательство в отношении всех, кто числится за патриархом. Если патриарший суд нарушал закон, то неправильно обвиненный имел право на кассацию в светском суде, и тогда там фактически проводилось повторное исследование вопроса.
 
«А будет, патриарший приказные люди в каком деле правого обвинят, а виноватого оправят по посулам, или по дружбе, или по недружбе и тем людям, кто будет обвинен не по делу, на тех патриарших приказах людей бити челом государю и по тому челобитию спорные дела из патриарших приказов вносити к государю и ко всем боярам (т. е. в боярскую думу, поскольку она являлась высшей судебной инстанцией. — М. В.). Да будет сыщется, что патриарший судьи кого обвинят не по делу, тем патриаршим судьям за их неправду указ чинить против того же, как указано о государевых судьях».
 
      То есть здесь патриарший суд имел над собой уже контрольную власть.
 
      Глава 13 (7 статей) — «О монастырском приказе». Раньше мы с вами говорили о том, что такое монастырский приказ, поскольку, строго говоря, это непосредственно связано с деятельностью патриарха Никона.
 
      Глава 14 (10 статей) — «О крестном целовании». Крестное целование — то есть присяга, клятва, подтверждение своего мнения, — использовалась, когда не хватало доказательств. И вот здесь оговариваются случаи, когда можно использовать такую форму доказательства и как это делать.
 
      Глава 15 (5 статей) — «О вершенных делах», т. е. о тех, которые уже решены. Имеется в виду, что в соответствии с новым законодательством старые дела заново не перерешаются, потому что закон обратной силы не имеет.
 
      Глава 16 (69 статей) — «О поместных землях». Вы знаете, что земельные владения были поместными и вотчинными. Поместье имел тот, кто был помещен, т. е. дворянин. Вотчинники, бояре имели наследственное земельное владение. В XVII веке происходит процесс слияния этих двух форм землевладения. Эти главы и регламентируют то, что уже сложилось, а также предусматривают то, что будет дальше. Поскольку 17-я глава (55 статей) — «О вотчинах».
 
      Глава 18 (71 статья) — «О печатных пошлинах». Что это значит? Когда вам нужно получить выписку из какого-то документа, заверить документ, получить копию, вы идете в нотариат. Там нотариус заверяет вашу копию, указывает, что она верна, удостоверяет это своей подписью и соответствующей печатью. После всего вам дают квиток, который вы должны оплатить в сберегательной кассе, а корешок представить нотариусу. Это и есть печатная пошлина. А поскольку грамоты разные, то здесь и указывается, в каких случаях эти печатные пошлины собирать и что они собой представляют.
 
      Глава 19 (40 статей) — «О посадских людях». Коль скоро есть главы о крестьянах, о поместьях, о вотчинах, то должно быть и о посадах, т. е. о городском населении.
 
      Глава 20 (119 статей) — «Суд о холопах». После главы о положении крестьян эта — вторая по значению, которая дает нам представление о том, что собой представляло холопство в XVII веке.
 
      Глава 21 (104 статьи) — «О разбойных и о татебных делех», т. е. уголовный кодекс. Тут все очень четко сформулировано прямо с первой статьи:
 
«Которые разбойники разбивают и людей побивают и тати крадут в московском уезде и в городе, на посаде и в уездах и такие разбойные, убийственные и татебные дела делают в разбойном приказе».
 
      Этими беззаконниками будут заниматься именно в разбойном приказе — на «Петровке, 38» XVII века.
      {стр. 100}
      Глава 22 (26 статей) до известной степени продолжает предыдущую, но здесь есть своя специфика: «Указ, за какие вины кому чинити смертную казнь и за какие вины смертию не казнить, а чинити наказание». Сразу бросается в глаза, что понятие «казнь» вовсе не означает лишение жизни. Казнь — это наказание. А вот «казнити смертию» — это действительно то, что называется смертной казнью. Но можно было казнить через кнут, через батоги, через заключение в тюрьму. Казнить можно было тем, что присудить конфискацию.
      За что же безоговорочно полагалась смертная казнь? За убийство родителей детьми: «Казнити смертию же без всякой пощады». Если они это сделали в сговоре с кем-то — тем более. А вот если отец или мать убьют сына или дочь, то заключение в тюрьму на год, потом церковное покаяние — и все. Не знаю, в чем суть дела, но мне кажется, что под воспитанием наш народ понимал весьма суровые методы, и поэтому если убивали в тот момент, когда учили, то это расценивалось как несчастный случай, хотя, конечно, здесь было и немало злоупотреблений. За грубость в отношении матери или отца и, упаси Боже, рукоприкладство полагался кнут. Поскольку, судя по всему, представления об этом у вас нет, скажу следующее: после смертной казни кнут считался вторым по тяжести способом наказания. Человека привязывали к кобыле, т. е. к специальной доске, где были прорези для рук, заголяли ему спину, и специалист, обычно очень высокой квалификации, кнутом, который был сплетен из очень длинных кожаных полос сыромятной кожи (кнут имел в сечении форму четырехгранника, который постепенно утончался) проделывал над ним известную операцию, причем в постановлении суда указывалось, сколько должно быть дано ударов. При желании палач мог убить с третьего удара, потому что уже с первых ударов он мог рассечь спину до позвоночника. Поэтому если давалось 5 или 7 ударов, то это не значит, что это мало. Это очень много. А если 10 или 15, это был просто конец. Выжить после такой процедуры удавалось немногим. Но тот же палач мог и разыграть комедию: он изо всей силы замахивался, щелкал кнутом, которым даже не задевал спины наказуемого, а тот орал оглушительно. Такие вещи иногда делали, чтобы разыграть комедию наказания.
      Грабеж имущества родителей опять-таки приводил к кнуту; попытка бить челом на родителей, т. е. искать на них судебную управу, — туда же; убийство брата или сестры — смертная казнь; за умысел на убийство — отсечение руки; убийство хозяина — смертная казнь. Надругательство в виде членовредительства приводило к тому, что над наказуемым проделывали ту же процедуру: если ты у кого-то что-то отрубил, отрезал или отломал, с тобой делали то же самое. Мужеубийство каралось чрезвычайно жестоко — женщину зарывали заживо в землю так, что торчала только голова, и она медленно умирала. Положение сильного пола здесь было более предпочтительным. За насилие над женщиной полагалась смертная казнь.
 
      Глава 23 (3 статьи) — «О стрельцах».
 
      Глава 24 (3 статьи) — «О атаманах и о казаках».
 
      Глава 25 (21 статья) — «О корчмах». Корчма — это было место, где распитие соответствующих напитков было самым главным занятием. Этот процесс — очень, кстати, доходный — рассматривался весьма серьезно, потому что надо было успеть собрать деньги и не допустить всяческого лихоимства и ущерба для казны. Вообще история питейного законодательства в нашей стране очень интересна, потому что история винных откупов, история казенной монополии, история акциза в XIX веке — это все очень интересно. У нас пытались сразу решить несколько проблем: собрать деньги, которые народ добровольно вкладывал в это дело, не дать провороваться тем, кто их собирает, а вместе с тем поставить под контроль распространение алкоголя. Не всегда все удавалось, но народ пополнял бюджет весьма исправно во все времена, во всяком случае стремился к этому.
 
      Вот вкратце что собой представляет «Соборное уложение». Это замечательный памятник, и я думаю, что современным людям было бы полезно его хотя бы немного знать. Потому что очень многие понятия, которые для нас совершенно, в общем-то, очевидны, впервые четко были зафиксированы в XVII веке. А само построение Уложения тоже даст вам представление о том, что занимало главное место, а что было второстепенным. Количество статей указывает на значение главы. Совершенно очевидно, что в этот момент законодательство о суде было самым главным, потому что именно суд был тогда наиболее слабым местом. Но суд оставался, естественно, сословным, и когда говорится о том, что людям всех чинов полагается равный суд, это вовсе не значит, что дворянин будет судиться вместе с крестьянином. Нет: равный суд — в соответствии с сословным положением.
      Все это опубликовано с хорошим комментарием и называется «Российское законодательство Х-ХХ веков», т. 3 («Акты земских соборов»). Москва, 1985. Это не полный свод российского законодательства, но главные вещи. Здесь очень обстоятельный комментарий по всему «Соборному уложению», причем комментарий и по главам, и по статьям. Поскольку все это выходило в то время, когда уже можно было писать достаточно серьезно об этих вещах, то и комментарий здесь весьма толковый. Купить это очень трудно — библиографическая редкость. Тираж был всего 25 тысяч. Но в библиотеках это издание есть.
      {стр. 101}

Лекция 20

УКРАИНА И МОСКОВСКАЯ РУСЬ

 
1. — События, предшествовавшие унии. 2. — Подготовка унии. 3. — Значение казачества. 4. — Деятельность по сохранению Православия на Украине. 5. — Войны гайдамаков. 6. — Воссоединение Украины с Россией и его последствия.
 
      Понять историю XVII века очень сложно, если игнорировать события, связанные с распространением унии на украинской территории, и события, связанные с расколом. Сегодня я постараюсь связать вопросы истории борьбы с унией и события русской истории, которые нельзя, на мой взгляд, рассматривать в отрыве от украинских событий. А на следующем занятии речь пойдет о значении раскола для русского государства.
      Итак, события в Малороссии до 1617 года. И здесь я должен сказать, что уния возникает не сразу. Великое княжество Литовское появилось значительно позже России, русские земли были включены в состав Литовского княжества тоже постепенно. И на протяжении довольно долгого времени государственным языком Литвы, языком делопроизводства, оставался русский язык, а Православие было господствующей религий, и даже великие князья литовские были православными.
      Уния конца XIV столетия, когда великий князь литовский Ягелло принял католичество и женился на польской королеве, была первым шагом в деле распространения католичества на православных территориях. Затем последовала Городельская уния, когда Литва получила практически те же гражданские права, которые были и в Польше, когда польская шляхта получила права в Литве и наоборот. А дальше этот процесс становится постепенно почти необратимым. Когда начал распространяться протестантизм, он попал и в Литву, где довольно быстро пустил корни, но окрепнуть он там не успел, поскольку в Литве оказались иезуиты — специалисты по борьбе с протестантством. Протестантизм там быстро заглох, но коль скоро иезуиты там остались, то для них представилось более широкое поле деятельности — Православие, которое они решили искоренить.
      Укажу узловые моменты событий, о которых необходимо сказать. Не буду касаться вопроса об истории раскола на католиков и православных, истории, связанной с Флорентийской унией, но скажу о том, что было в XVI–XVII веках, что затрагивало русские интересы.
      Отношения с Литвой в XVI веке были очень не простыми. Из Литвы на Русь уезжало немало православных людей, которые терпели там притеснения от католиков. Часто эти люди были весьма богатыми и владели большими землями. Таким образом их земли присоединялись к нашему государству, и российское правительство это всячески поощряло. Создавался своеобразный прецедент, а когда эти земли не могли войти в состав русского государства, то население там оставалось православным и не утрачивало связей с Россией. Но вследствие политики Ивана Грозного, когда начался опричный террор, возник обратный процесс: спасая свои головы, люди бежали в Литву. Они готовы были на что угодно, только бы ноги унести, и их можно понять. Литва усиливалась за счет такого притока людей из России. Достаточно вспомнить, что даже первопечатник Иван Федоров вынужден был уехать из Москвы. И если первая книга — московский «Апостол», то точно такая же выходит во Львове. Почему он там оказался? Мы не знаем подробностей, но отъезд его был вскоре после выхода московского «Апостола», а это совпадает по времени с началом опричнины.
      Это очень показательно: политика Ивана Грозного ослабила в значительной степени позиции православного народа на литовско-польских территориях. Дальше Люблинская уния 1569 года практически стирает различия между Литвой и Польшей, а раз так, то земли, населенные православным русским населением, которые традиционно считались в составе Литовского княжества, начинают испытывать особенно сильный гнет со стороны Польши и католиков.
      Один из героев Голсуорси произносит фразу: «Религия ужасно разжигает страсти». К сожалению, это бывает, хотя на самом деле так не должно быть. В Польше подобная угроза существовала всегда: раз ты поляк, значит ты католик; раз ты католик, то ты можешь быть только поляком. Это странно звучит для православных, которые никогда не стремились никого затаскивать в свою веру насильно. Но тем не менее там это произошло, и вот русское население начинает испытывать гнет не только национальный, но и религиозный, еще более страшный и тяжелый.
      Дело тем не менее не движется, потому что простое население упорно держится за свои традиции. И тогда в головах иезуитов созревает мысль о том, что нужно создать своеобразное переходное состояние. Они убеждаются, что просто перекрестить людей из Православия в католичество нет никакой возможности. Тогда надо делать это постепенно, и вот таким переходным этапом должна быть уния, когда будет сохранен православный обряд, но внесена католическая догматика. Это чисто искусственное измышление, абсолютно не жизненное, тем не менее нашло горячих адептов, и творцом унии можно считать вполне обоснованно того самого короля Сигизмунда, от которого было так много неприятностей для России в Смутное время.
      В конце XVI века в Бресте западнорусские архиереи, практически все без исключения, кроме двух человек, провозглашают унию. Они говорят от лица всего населения, всей Церкви; они заведомо лгут, {стр. 102} потому что никто им не давал таких полномочий, но они делают то, что нужно католической Польше. Если бы Сигизмунд и вообще поляки думали бы о цельности и могуществе своего государства, то ничего подобного бы не сделали, потому что они таким образом сеяли семена будущих раздоров и бунтов, они сеяли тот ветер, который породил ураган, способствовавший в известной степени уничтожению Польши как государства в XVIII веке. Но об этом никто не думал. Маниакальная идея искоренить Православие господствовала в умах польских правителей, и они всеми способами, вполне в духе своих учителей иезуитов, шли к этой цели.
 
      Что происходит дальше?
      Население хочет оставаться православным, иерархия насаждает унию, эту унию поддерживает католическая церковь, иезуиты, ее поддерживает королевская власть, причем не просто материально. Конфисковываются православные храмы и создаются униатства, конфисковывается имущество, арестовываются православные священники — т. е. происходит самое настоящее гонение на Православную Церковь. Между прочим, именно тогда и возникает на Украине то отвратительное явление, которое потом так широко распространится. В тех случаях, когда не хватало униатов, конфискованные церкви отдавали в аренду евреям, которых в Польше было довольно много. И таким образом православный священник за пользование храмом должен был платить аренду хозяину-еврею. Часто храм превращается в трактир, зафиксированы случаи, когда из конфискованного церковного облачения шьются юбки для трактирщиц. Возникает явление, которое мы называем антисемитизмом, которое укоренится на Украине и даст ужасные всходы, получит огромное распространение. И когда Малороссия войдет в состав России, то именно на этих территориях и будет процветать антисемитизм, который Запад впоследствии станет приписывать всей Великороссии, хотя у нас ничего подобного никогда не было, нет и, даст Бог, не будет.
      Так вот, получается следующая картина. Польское государство было неоднородным в национальном отношении (поляки, литовцы, хотя и имеющие одинаковые права, украинцы, или малороссы) плюс религиозный элемент: католицизм, униатство и Православие. Как известно, сила любого организма, и государства в том числе, в его единстве. Поляки сделали все, чтобы это единство уничтожить.
      Начинается борьба, с одной стороны, католиков и униатов против Православия, с другой стороны, борьба православных за выживание против католиков и униатов. В это время возникают братства — добровольные объединения вокруг приходов и монастырей, где все стараются принести пользу друг другу, работают на общее дело и помогают в каких-то частных случаях. При братствах возникают типографии, школы, больницы. Поскольку в Польше существовал довольно любопытный обычай (все-таки она была страной аристократической, и королевская власть была выборной) — там существовали определенные свободы, и братства могли печатать то, что считали нужным. Поэтому защита интересов Православия могла быть публичной. Пусть суды все решают не в пользу православных, пусть идет открытое гонение, пусть конфисковывают храмы, но опубликовать полемическую книгу, текст, просто издать религиозную литературу можно (если, конечно, есть связи).