Бездна (№1) - Нашествие

Он проснулся от толчка в плечо. Нахалов, уже выбритый, с капельками воды на мускулистом торсе, улыбаясь провозгласил.

— Подъем командир, все уже встали, один ты на массу давишь. Пора завтракать и разминать ноги.

Игорь, еще какое-то время лежал, стараясь удержать в себе воспоминания об увиденном сне, но тот улетучивался, оставляя лишь ощущение покоя и радости. Как улетучилась и вся прошлая жизнь.

После завтрака стали распределять команды. Большую часть, Игорь на сутки отправил в леса, охотится на расплодившуюся дичь, вторая команда отправилась обшаривать город в поисках дизельного топлива, а сам Игорь, с небольшой группой отправился на железнодорожную станцию.

Череповец он знал поверхностно, бывая тут до нашествия лишь проездом. Сейчас же то, что осталось от города, с трудом бы узнал и местный житель, настолько разрослись деревья и кустарник. Как ни странно, самый экологически неблагополучный город страдал от нехватки зелени, сейчас же, она активно отвоевывала территорию. Сквозь остатки асфальта, наружу уже проросли деревья и кустарники, дома, зияя выбитыми стеклами, уже кое где потрескались и потемнели от непогоды. Следы человека, чтобы там не болтали в свое время экологи, исчезают очень и очень быстро. Природа не очень-то любит бесхозные достижения человеческой цивилизации и быстро отвоевывает назад оставленное без присмотра Пройдет еще какая-нибудь сотня лет и на месте городов останутся лишь поросшие лесом скалы, бывшие когда-то домами. Один плюс, воздух вокруг был свеж и чист, словно и не дымил здесь несколько лет назад крупнейший в Европе металлургический комбинат.

К вокзалу вышли неожиданно, стоило миновать лесок, растущий на месте бывшего парка, как впереди оказалась привокзальная площадь. Игорь неплохо знал эту часть города, поэтому сориентировался быстро. Справа располагался бесполезный сейчас автовокзал, а впереди лежала цель их пути. Железнодорожный вокзал Череповца. Приземистое длинное здание, когда-то выкрашенное голубой краской, за прошедшие годы потускнело, от непогоды, лишившись крыши и всех стекол. Игорь ни разу не был внутри, решил не нарушать традицию и на этот раз. Как старому знакомцу помахав рукой останкам привокзального ресторанчика, что занимал гофрированный ангар, Игорь повел остальных к путям.

Там царил уже привычный хаос, еще в первую ночь, ящеры нанесли точечные удары по всем железнодорожным узлам, превратив пути в искореженные лабиринты, обсалютно непроходимые для проезда. Иной раз хватало одной ракеты, или лазерного жгута, потом начинали рваться цистерны с топливом, и на путях вспыхивал огненный ад. Игорь как-то раз слышал исповедь выжившего пассажира поезда, а воображение дорисовало остальное. Немногим удавалось выбраться из таких передряг.

Они решили разделиться на две части, и прочесать пути в обе стороны от вокзала, договорившись встретиться через два часа на этом же месте. Нахалов с десятком человек пошел в сторону Северстали, а Игорь двинулся в сторону Вологды. Проходя мимо района, где жила невеста Белкина, Игорь понял, что просто обязан зайти в ее квартиру. Здесь он уже бывал, давным-давно, в девяносто четвертом, во время отпуска. Они ушли в него с Белкиным одновременно, но Игорь решил перед поездом зайти к тетушке, что жила в Шушарах, в итоге опоздав на свой рейс и уехав лишь на другой день. Сергей потом долго матерился, а Игорь любовался им и его невестой, в тайне завидуя другу. Такая девушка обязательно бы дождалась Серегу из армии.

Он сразу нашел ее дом, когда-то белоснежную, а теперь серую девятиэтажку, что буквой П опоясывала дворик, поднялся на восьмой этаж, самая левая дверь. Квартира окнами на Аммофос, Игорь засмеялся, вспомнив, как сидел на кухне и вдруг по квартире поплыл густой запах, как будто кто-то испортил воздух. Он тогда возмущенно обвинил Серегу в отсутствии культуры, и долго потом извинялся. Будущий тесть Сереги разъяснил, что это просто подул ветер со стороны химического завода.

Квартира стояла запертой и Игорь, недолго думая, просто вынес ногой прогнившую дверь. И замер, едва осела поднятая упавшим косяком пыль. Жившие здесь люди явно не погибли в первую ночь. Пустая вешалка, нетронутая мебель, кровати со снятыми постельными принадлежностями, и главное, здоровенный, не менее метра, пожелтевший лист ватмана, с огромными, каллиграфически выведенными красным маркером буквами:

Сереженька, я буду в Костяевке, приезжай туда.

Очень люблю тебя, Таня.

Игорь присвистнул, ветер в тот день дул в ином направлении и у Таниной семьи оставалось время эвакуироваться. Ее отец, крепкий мужик, повидавший жизнь, наверняка при первых же признаках опасности, вывез семью за город, в свою деревню, что была на безопасном удалении от Череповца. А Таня написала эту записку в надежде, что Белкин вернется, прочитает ее и… Господи, сколько же она ждала! Серега, идиот, потерять такую женщину! Он должен был за ней вернуться еще тогда! Нужно как-то сообщить ему, при первой же оказии, сейчас же найти на карте эту Костяевку и отправится туда, обрадовать Татьяну.

И тут Игорь осадил себя. Какое сообщить! Прошло восемь лет, все давным-давно осталось лишь в памяти, и он и она теперь совсем другие. У них свои семьи, дети, у Сергея обязательства перед людьми, он новый глава рода, бережет и хранит очажок цивилизации. Да и вряд ли гордая Татьяна простит, что Сергей так быстро забыл ее. Ничего хорошего не выйдет все равно, лишь ненужная душевная боль и может быть сожаление о потраченных годах. Былого все равно не вернуть, любой выбор как кирпичик ложиться в строение нашей жизни. И порой, если вынуть этот кирпичик, то рухнуть может все здание. Игорь постоял еще немного, молча смотря на пожелтевшую бумагу, потом тихонечко пробормотал.

— Прости Серега.

Он вышел, оставив позади выбитую дверь и не оглядываясь, спустился во двор, где дожидались его люди. Ничего не объясняя, махнул рукой — За мной! Им предстояло еще прочесать несколько километров железной дороги, а времени до условленного срока оставалось не так и много.

Их поиски не увенчались успехом, протопав по шпалам километров шесть и видя вокруг лишь проржавевшие остовы вагонов, Игорь подал команду возвращаться. Обратно шли понуро, понимая, что теперь предстоит ногами топать полторы сотни километров до Вологды. Одно дело, когда ты настраиваешься заранее на долгий путь пешком, и совсем другое, когда внезапно вспыхивает и так же внезапно пропадает надежда проделать тот же путь с комфортом.

К вокзалу вышли с небольшим опозданием, и первое, что увидели, был улыбающийся до ушей Нахалов.

— Ну что, горе поисковики, как успехи?

Игорь отмахнулся.

— Ноги размяли и то ладно. У тебя как?

Нахалов шуточно поклонился.

— А у меня как раз наоборот, правда ноги поломать пришлось изрядно.

Игорь встрепенулся.

— Неужто нашли?

— А то как же! На запасных путях стоит красавец. Тепловоз, спереди кран, два вагона жилых и три платформы под рельсы. Витек, он машинистом работал, говорит, что дизель в порядке, только смазать все нужно. Проржавела машинка изрядно, хоть и под крышей стояла. Теперь дело за малым, разобрать завалы на путях, найти тонн десять солярки и можно в путь. Ох намучаемся!

Он засмеялся, довольный своей удачей. Игорь тоже улыбнулся, он даже и не надеялся, что удастся так быстро реализовать первую часть плана. Все-таки все эти годы страх перед пришельцами заставлял их избегать железных дорог. Бомбардировки всех крупных железнодорожных узлов явно показали, что ящеры прекрасно понимают назначение и важность путей сообщения. Немного найдется тех, кто выберет смертельный риск вместо хоть и утомительного, зато безопасного пешего путешествия.

С топливом задачка выпала потруднее. Многие бензоколонки мародеры вычерпали досуха, многие опустели по естественным причинам, все же восемь лет, это большой срок. Проржавела цистерна, или сопрели уплотнительные кольца, и привет, внутрь попадает вода, или просто горючее постепенно испариться, результат один — топлива нет. Людям Игоря пришлось прочесать весь город, потратив на это четыре дня, прежде чем удалось набрать шесть тонн солярки. К счастью, им удалось завести один из найденных бензовозов, иначе, доставка топлива до ремпоезда грозила затянуться на несколько дней.

Тепловоз и вагоны обшили металлическими листами, установили два крупнокалиберных пулемета по обоим концам состава, все же дорога предстояла дальняя, и никто не мог сказать, что ждет их впереди. Естественно, что подобные предосторожности были смехотворны против ящеров, но как раз пришельцев, Игорь и не опасался. Часто люди страшнее самых ужасных чудовищ, а огневая мощь никогда не бывает лишней.

Но так или иначе, а ранним утром четырнадцатого июня, попрощавшись с остающимися, отряд в тридцать человек отправился на восток. На двух открытых платформах, ожидал своего часа изрядный запас готового железнодорожного полотна, с уже пришитыми шпалами. Единственное, в чем сомневаться не приходилось — это им наверняка пригодиться.

Игорь сидел у открытого окна, упиваясь пейзажами родных мест. Когда девять лет назад, осенью девяносто четвертого он проезжал эти места, возвращаясь из отпуска, все выглядело совершенно не так, да и не смотрел он особо в окно, занятый мыслями о возвращении в часть. Помниться, тогда он сразу залез на верхнюю полку и уснул, стремясь скоротать время в пути. Сейчас же Игорь, почти не отрываясь смотрел и просто радовался знакомым местам. Когда они миновали Шексну, нетерпение стало столь невыносимым, что казалось, будто поезд стоит на месте. Игорь с трудом поборол в себе желание приказать увеличить скорость. Во первых у них не было опытного машиниста, те два мужика, что вызвались вести состав, до вторжения были еще совсем молодыми сопляками, учащимися железнодорожного техникума. А во вторых, за восемь прошедших лет полотно изрядно заржавело. В общем, скорость они ограничили сорока километрами в час.

Ради комфорта к ремпоезду было прицепленно два купейных вагона, благо выбирать было из чего. Вагоны обветшали, но после изматывающих пеших переходов, даже их пыльное убожество казалось королевской роскошью. Игорь один занял целое купе, определив соседнее, под штабное помещение, имея два вагона на тридцать человек, он мог позволить себе подобную роскошь.

К Вологде подъехали после трех часов дня. Игорь фактически прилип к окну, не обращая внимания на удивленные взгляды остальных. Подобное проявление чувств ему было не свойственно. А родные места завораживали… И пусть многое изменилось, все равно эти края он узнал бы, даже не останься тут ничего сделанного человеком. Вот они проехали Молочное, вот пересекли мост через Вологду, поезд замедлял ход, слишком много покореженного металла валялось на путях, пару раз даже пришлось останавливаться и переводить стрелку, выбирая незагроможденную ветку. Так что к вокзалу они добрались лишь в пятом часу вечера. И здесь Игорь объявил привал, намереваясь побывать в родном доме.

После того, как поезд замаскировали от воздушного наблюдения, Игорь, взяв троих охранников пошел в город. На выходе к вокзальной площади сразу стало понятно, что город бомбили, хоть и существенно слабее, чем Питер. Девятиэтажка красного кирпича обрушилась, похоронив под развалинами продуктовый магазин. Прямым попаданием разнесло автовокзал, а в поле зрения на асфальте зияли две здоровенные, залитые водой воронки. И все же на Вологду, видимо не посчитав важной целью, не стали высаживать десант. Силы ящеров были ограниченны, они не могли направить штурмовые подразделения в каждый населенный пункт, ограничившись зачисткой лишь самых крупных городов. На улицах фактически не встречалось брошенных машин и человеческих скелетов. Люди ушли отсюда сами, без особой спешки, когда поняли, что в городе им не выжить. Любой город, лишенный воды и электричества, вскоре умирает, в многоквартирном доме не выжить без коммунальных служб.

Игорь шел, напряженно вглядываясь в облупленные дома, стремясь в болтовне скрыть охватившее его волнение.

— А в этом доме у нас была тусовка у Че Гевары, интеллектуальная элита молодежи, одни студенты. Пили все что горит, и вели умные беседы о судьбе мира. Здесь нас чуть гопники не отметелили, двадцать пять рыл на восьмерых собрались, вовремя к нам подмога подоспела. Хотя разборки потом долгие были, среди гопников Костров был, королем Бана, хех. А вот тут мы водку покупали, эх, разбомбили таки твари магазин.

Он болтал, а сам отмечал, насколько сильны разрушения, в обломках лежал каждый четвертый дом, а в некоторых районах, и вообще проходила сплошная полоса разрушений. Огненный смерч пожаров выжигал целые кварталы. Нечто подобное происходило и в Дрездене, который во время Второй мировой войны союзная авиация уничтожили почти до основания. Там тоже основные разрушения причинили не бомбы, а устроенные ими пожары.

Игорь вел их дворами, максимально срезая путь к реке, и громко выругался, увидев, что мост имени Восьмисотлетия Вологды, старый, просевший по середине, оказался разрушенным. Боеголовка ударила ровно посередине, и вырвав огромный кусок бетона, обрушила всю конструкцию, частично уцелел лишь одна изрядно выкрошенная опора. Теперь им пришлось делать здоровенный крюк, мимо ДК «Спектр» до пешеходного моста.

— Вы в курсе, мужики, что Вологда чуть было не стала столицей Руси? Нет? Хе, историю нужно знать, неучи! Короче говоря, Иван Четвертый, который Грозный, борясь с закостенелой аристократией, уже было совсем решил переносить столицу и по сему поводу устроил торжественный молебен в Софийском соборе. Увы, во время молитвы, ему на голову свалился охрененный кусок штукатурки, говорят от сотрясения его спасла лишь та самая шапка Мономаха. Грозный, по своему обыкновению воспринял это как тонкий намек от бога, ну и завязал с переездом. Так иногда из-за халтурной работы штукатура меняется история целого государства!

С пешеходного моста раньше виднелась золоченая колокольня Софийского собора, но теперь на месте ее не оказалось. Нечаянно, или нарочно одна из бомб угодила в памятник архитектуры, и даже крепчайшая кладка древнего собора не устояла перед инопланетной взрывчаткой. Игорь отвел глаза и ускорил шаг, Софийский собор на своем веку перенес немало вражеских нашествий, и словно старый воин, пал в неравном бою. Черт побери, сколько развалин он повидал за жизнь, но ни разу это зрелище не вызывало в нем подобных эмоций, сейчас перед ним лежал его город. Сейчас это была только тень от той Вологды, что сохранилась в его памяти. Опустевшие улицы, разрушенные дома, тлен и прах, пришедшие на место наполненных жизнью дней.

Набережная Шестой армии почти не пострадала, и перед Игорем забрезжил тоненький лучик надежды. Семья могла пережить бомбежку и потом, вместе со всеми эвакуироваться за город, например на ту же дачу, где у них стоял вполне сносный домик, после мизерных переделок пригодный для зимовки. Игорь машинально ускорил шаг, выворачивая из-за угла, и встал, понимая, что только что убил в себе надежду.

Половина дома, как раз та, где была квартира родителей, была разрушена прямым попаданием. Три подъезда лежали грудой обломков, да и остальной дом еще не рухнул лишь чудом. На месте, где обрывалась стена, виднелись искореженные остатки квартир, на одном из этажей, где не обвалился кусок пола, его величество случай сохранил в неприкосновенности часть обстановки квартиры, двуспальную кровать с остатками белья и великолепно сохранившееся кресло. Все это Игорь успел заметить, прежде чем глаза начали застилать предательская пелена. На последних остатках самообладания, он повернулся к спутникам и неестественно ровным голосом попросил.

— Вернитесь к мосту, мне нужно проститься с родителями.

Сопровождающие, оценив смертельно белое, напряженное лицо командира, и виднеющиеся за его спиной останки дома, без пререканий развернулись, скрывшись из виду. Игорь обессилено присел на груду битого кирпича, и спрятав лицо в ладонях, замер. Слез не было, их все он выплакал, когда хоронил жену и малышей. Просто теперь в душе прибавилось пустоты, по незарубцевавшейся еще ране, хлестнул новый, дробящий кости удар. Игорь сидел и вспоминал. Маму, к которой он всегда мог подойти со своими детскими проблемами, и всегда при этом рассчитывать на ласку и понимание. Отца, всегда молчаливого и размеренного, с неизменной ироничной усмешкой в уголках рта. когда-то давно, совсем маленький еще Игорь часто видел сон. В том сне, родители, взявшись за руки, уходили вдаль по улице, а он, крича, бежал вслед за ними, бежал и никак не мог догнать. И вот теперь они ушли от него навсегда, и он, как и в своем детском сне, так и не сумел их догнать!

Сколько он просидел вот так, замерев неподвижно, опершись на испачканный в пыли пулемет, без единой мысли, Игорь не знал. В себя он пришел, когда уже садилось солнце, часа четыре, а то и все пять, послушные приказу охранники так и не рискнули потревожить погруженного в горе командира. Игорь с трудом разогнул сведенные от долгой неподвижности мышцы и поклонился развалинам.

— Простите меня.

Сегодня он похоронил их во второй раз, лишив себя последней надежды на то, что они все же выжили. Тогда, в первый раз, Таня помогла ему перенести мысли об их смерти, сейчас же рядом с ним не осталось никого, кто мог бы взять на себя хоть кусочек его горя. Один на всем белом свете. Последний из рода.

Игорь, как мог отряхнулся от пыли, глубоко вздохнул, стараясь взять себя под контроль, и когда вышел к ожидавшим его людям, никто не смог бы прочитать по его лицу, что твориться в душе у командира. Вождь не должен показывать слабость. Тот, кто ослабел, недолго останется у руля, идут лишь за тем, кто сильнее. И Игорь неимоверным усилием, загнал боль глубоко вовнутрь. Когда-нибудь потом он разберется с тем, что накопилось глубоко в душе, сейчас не время.

Глава 17

… Если ты потерял все дорогое в жизни, то помни, что силу жить можно черпать откуда угодно, например, в чувстве долга. Найди себе цель, и если признаешь ее достойной, живи ради нее. Вскоре ты увидишь, что смысл приходит снова…

Отрывок из Наставлений Основателя

Из Вологды они выехали на следующее утро, слишком рискованно было двигаться по ночам, железнодорожное полотно было изношено, мощные фары локомотива Игорь, боясь быть обнаруженным с орбиты, зажигать запретил. В итоге, в редкий день они проезжали более полутора сотен километров, но и эта скорость многократно превосходила ту, с которой они бы топали на своих двоих. И то, что раньше на этот путь у скорого поезда уходили от силы сутки, не умаляло их достижения. Несколько раз им пришлось разгребать завалы на узловых станциях, тратя на это по два три дня, а однажды, натолкнувшись на старый оползень, потратили почти неделю, заменяя искореженные рельсы. И тем не менее, к середине июля, они уже проехали разрушенную почти до основания Пермь. Они въезжали в нее в середине дня, и еще на подступах стало ясно, что с городом что-то не то. Игорь приказал до предела замедлить ход. Когда только пошли пригородные кварталы, прижавшиеся к окнам люди охнули. Огонь погулял тут на славу, не уцелело ни одного целого деревянного дома, а каменные, оплавленными свечками вырастали из покрытой пеплом земли.

— Сюда что, атомную сбросили?

На сказавшего испуганно обернулись, все представляли себе, что такое радиация, а ни одного дозиметра у них не было. Вполне возможно, что сейчас их тела пронизывает жесткое излучение, но до тех пор, пока не свалится от лучевой болезни первый из них, угрозу они оценить не могли. Люди запаниковали, и кто знает, к чему бы привело подобное развитие событий, если бы не стала понятна причина бушевавшей восемь лет назад огненной бури.

Железнодорожные пути пересекала бесконечно длинная, шириной около ста метров полоса спеченного до стеклянистого состояния грунта. Высотки, через которые проходил след чудовищного оружия, были расплавлены до фундамента, уродливыми наростами отмечая путь луча. Жар был так силен, что кирпич и бетон сплавились в однородную белую, блестящую на солнце субстанцию. На превращенных в потеки асфальта улицах ржавели вплавленные в дорожное покрытие остовы машин. Пермь сгорела в одну ночь, и вряд ли кто сумел спастись из центральных районов. Кого не убил огонь, те задохнулись в облаках дыма или сварились в пару испарившейся реки. Страшная участь. Даже самый безнадежный бой лучше, чем сгореть без шансов взять взамен вражескую жизнь.

Они остановились ровно настолько, чтобы проложить для себя временные пути на место расплавленных, и хоть работы затянулись до глубокого вечера, Игорь приказал отправляться, никому не хотелось ночевать в столь ужасном месте. Лишь проезжая через испепеленный центр, они троекратным салютом простились с сотнями тысяч мирных жителей, что приняли ужасную смерть в огне. Счет к ящерам рос.

Несколько дней все пребывали в подавленном состоянии духа, даже им, привычным к ужасам вторжения, оказалось не по себе. Но постепенно видение сгоревшего города исчезли, уступив место однообразию длинного путешествия. Продуктов пока хватало, поэтому для охоты им приходилось останавливаться всего три раза. Дичь в этих местах была непуганой, поэтому на добычу ужина уходило не так и много времени. Кое-кто даже обнаружил, что покрывается легким жирком, слишком уж разительным был переход от кочевого образа жизни, к комфортабельной поездке со вполне сносным питанием. Люди наслаждались редчайшей возможностью отдохнуть.

Впрочем, отдыху вскоре пришел конец. Едва они въехали в предгорья Уральского хребта, как им пришлось остановиться. Первый же тоннель оказался заваленным, причем заваленным взрывом, и пришельцы к этому взрыву не имели никакого отношения. Свод тоннеля был обрушен мощными зарядами, заложенными кем-то неизвестным. Волей неволей, отряду пришлось снова переходить в пехоту. Замаскировав поезд, для чего пришлось повалить несколько высоченных сосен, народ стал собираться в путь. И хоть многие роптали, для Игоря, подорванный тоннель был лучшим признаком правоты. кто-то явно не желал, чтобы с запада к ним приходили гости. Ну а уж как самому стать желанным гостем, Игорь пока еще только размышлял.

Поросшие лесом остатки древних гор, здесь смотрелись всего лишь высокими холмами. Время давным-давно стерло гордые хребты, стесало скалы, нанесло слой почвы, вырастило и сменило многие поколения тайги. И тем не менее, даже здесь высшая точка хребта едва-едва не достигала километра. Прокладывая маршрут, им пришлось полагаться на не очень подробные географические карты, по которым с трудом можно было судить о качестве дорог. Конечно, пойди они южнее, там проходила транссибирская магистраль, да и высота хребта едва переваливала за полкилометра, но поразмыслив, Игорь не рискнул продлевать путь на триста с лишним километров.

Большей частью, они путешествовали по грунтовым дорогам, что вели вдоль текущей с хребта речушки Вильва, по крайней мере никаких других рек подобного размера на карте Игорь не нашел. Дорога не сказать что совсем заброшенная, все же оставалась пустынной, за четыре дня, пока они шли по ней, навстречу не попалось ни единого человека, хотя несколько следов подвод они Все-таки высмотрели. Тайга во все времена таила тех, кто не желал показываться на глаза, не изменилась она и за прошедшие годы. Вековые сосны плотным строем подступали к самой обочине, густой подлесок скрадывал детали, и даже построй кто деревеньку в паре сотен метров от дороги, идущие ни за что не заметят притаившееся поселение. Недаром уходили в тайгу раскольники, многие их поселки на века оказывались отрезаны от власти государства, а при поиске беглецов любые достижения технического прогресса оказывались бессильными, слишком уж необозрима тайга, очень густой зеленый полог у нее, и всегда найдется прибежище тем, кто в нем нуждается.

Таежные просторы заставляют иначе посмотреть на жизнь, тайга бесконечна, зеленый океан от горизонта до горизонта, даже крупные города не более чем островки в безраздельной зеленой пелене, человек и его творения ничтожны перед неисчислимым древесным воинством. Они шли день за днем, проходя по полста километров за переход, но вокруг стояли все те же деревья, а рядом почти не меняясь текла все та же таежная речка Вильва. И никого вокруг.

К пятому дню они наконец-то вышли к людям. Поселок Нововильневский, четыре сотни изб, как сказали бы раньше. Крепкое хозяйство, способное защитить свое добро от посягательств чужаков. Когда на окраине показался отряд Игоря, против тридцати его стволов оказалось как минимум вчетверо больше. К счастью, выдержки хватило у обеих сторон и Игорь наконец-то сумел разжиться приемлемой картой окрестностей. К тому же местный староста подтвердил его догадку. Буквально в двух сотнях километров, за Хребтом, лежал мощный анклав, сохранивший многое из прежних дней. Нововильневцы порой наведывались в те края по торговым делам, обменивая пушнину и рыбу на промышленные товары. Земля обетованная, место, где они смогут попросить о помощи и возможно предложить свои услуги. Игорь приказал выступать незамедлительно, лишь пополнив запасы продовольствия.

Нововильневцы добирались до территорий Сибири, сплавляясь по воде. За дополнительную плату оружием, староста согласился одолжить небольшую парусную лодку, поэтому большую часть отряда пришлось оставить в верховьях Туры. С собой Игорь взял лишь трех человек, неизменного Отто и двух молодых бойцов из его отряда. Им предстояло проплыть две с лишним сотни километров, прежде чем, по уверению старосты можно было наткнуться на пограничный контроль Сибири.

Игорь всегда любил реки, величавые красавицы равнин, или быстроводные горные речушки, неважно, прозрачные потоки несли в своих водах успокоение и отдых от суеты повседневности. И сейчас, когда Тура все более успокаиваясь, по мере удаления от гор, несла его к цели, он отдыхал душой и телом. Всегда приятно, когда дорога несет тебя сама. И пусть обратный путь вверх по течению потребует куда как больше усилий, не важно, возвращаться назад всегда проще, чем ступать в неведомое.

На ночлег они, как правило останавливались на частенько попадающихся островках, чьи заросли ивняка давали приют от ночных ветров. Скорость течения Отто оценил километров в пять — шесть, и до цели они планировали доплыть за три с половиной четыре дня. Три ночи отдыха для натруженных переходами ног. За все эти годы, Игорь так и не стал приличным ходоком, даже полста километров в день, вечерами отзывались в икрах ноющей болью.

Продуктам также выходила изрядная экономия. Каждый вечер, едва они вставали на ночлег, Игорь и Отто выплывали на рыбалку, обеспечивая себя и товарищей парой-тройкой изрядных рыбин. Отто регулярно сетовал, что не догадался захватить с собой спиннинг, тогда можно было бы рыбачить и днем, на «дорожку». Впрочем, кто мог знать, что им выпадет столь долгий водный путь. Даже Игорь ни разу не путешествовал по Уралу, что уж говорить о дойче Отто, слово Урал слышавшему исключительно на уроках географии.

На пограничный патруль, впрочем, они наткнулись несколько раньше планируемого, к вечеру третьего дня, задолго до отмеченного на карте слияния рек. Из-за излучины реки вынырнул небольшой, окрашенный в серо-зеленый камуфляж катер. Впрочем, размеры посудинки вполне компенсировались установленной на носу автоматической пушкой, что недвусмысленно уставилась на баркас путешественников. Сидящий за турелью человек в ветровке прокричал в жестяной рупор

— Эй, на лодке, спустить парус и приготовится к досмотру! Руки держите на виду, а то ко дну вмиг пойдете, ерш вам в задницу!

Игорь уголком губ скомандовал.

— Оружие тряпьем прикройте, но будьте начеку. — повернулся к катеру, встал, показывая пустые ладони. — Мы с важным делом к вашему правительству!

— Сейчас посмотрим, что у вас за дело. И что за птицы, поглядим.

Катер подошел вплотную. Из рубки на палубу с ленцой выбралось двое парней, одетых в пограничную форму российской армии. Третий, что появился чуть позже, был существенно старше, и одет в цивильное. Парни остались на борту, лишь взяв на прицел Игоря с товарищами, а старший ловко перепрыгнул на борт лодки.

— Документы имеются? — мужику вблизи оказалось лет сорок, густая, окладистая борода добавляла ему не менее десятка лишних лет. А вот глаза оказались молодыми, наполненными энергией.

Игорь усмехнулся.

— В тех местах, откуда мы прибыли, документов уж лет восемь как не выдают.

— Ну, это вы издалека видимо. Впервые у нас?

— Впервые.

Мужчина нахмурился.

— А что это вы оружие с собой в гости берете? Вон это у вас там из под рогожи не пулемет ли вырисовывается?

Игорь пожал плечами, добродушно улыбаясь.

— Времена нынче тяжелые, а места у вас глухие. Без оружия могут и обидеть.

Погранец нисколько не ослабляя бдительности кивнул своим и в лодку спрыгнул один из автоматчиков.

— Оружие я у вас временно конфискую. Лихих людей у нас не водится, так что и оно вам и не понадобится. Возражения имеете?

Игорь обреченно вздохнул.

— Да какие уж тут возражения. Расписку только напишите. И вот еще что, тут у нас не только пулеметы имеются. Скажите своим, чтобы особо не дергались, я продемонстрирую.

— Не будете делать резких движений, вас не обидят. Ну, что там у вас?

Игорь аккуратно развязал один из тюков и продемонстрировал. Погранец тут же утратил свой добродушно расслабленный вид, подобравшись и сделавшись похожим на взявшую след собаку.

— Не понял. Что за игрушки?

— Думаю, вы сами догадались, что это за игрушки.

На расстеленном рюкзаке лежала лазерная винтовка ящеров и три пистолета, образцы, должные придать больший вес словам Игоря. Погранец, присел на корточки и осторожно коснулся цевья винтовки.

— Нда, дела. Откуда они у вас?

— Трофеи. Именно об этом я и хочу поговорить с вашим правительством. На западе творятся нехорошие дела. Вы подвергались нападениям в последние полгода?

— Бог миловал, лет восемь ни одной твари не видели. И так ни одного крупного города не осталось, дотла спалили, твари.

— В смысле, дотла?

Бородач недоуменно уставился на Игоря.

— Огненный столб с неба, пройдет зигзагом по городу, и все. Земля пропечена метра на три вглубь. У вас разве не так было?