Военно-исторический сборник - Десанты Великой Отечественной войны (сборник)

Владислав Гончаров, Андрей Кузнецов, Мирослав Морозов, Александр Заблотский, Роман Ларинцев, Андрей Платонов

Десанты Великой Отечественной войны

От составителя

Война на Восточном фронте была маневренной, и на протяжении большей ее части Красная армия значительно уступала вермахту в подвижности. Поэтому одним из способов «переиграть» противника, раньше него оказаться в ключевой точке, стала десантная операция. Переброска сил по морю или по воздуху позволяла выиграть темп, перехватить инициативу, заставить противника маршировать, а не драться, и наступать там, где для него выгоднее было бы перейти к обороне.

В сборнике освещаются основные десантные операции обеих противостоящих сторон на советско-германском фронте – как имевшие стратегическое значение (Керченско-Феодосийская, Вяземская воздушно-десантная), так и локальные, предпринимавшиеся с целью улучшить текущее положение сухопутных войск. Помимо подробного описания хода операций, авторы сборника рассматривают теоретические взгляды советского военного руководства на ведение морских десантных действий, анализируют причины их успехов и неудач.

Особое внимание уделено десантным действиям противника в начальный период войны – операции немцев против Моонзундских островов в сентябре-октябре и финской высадке под Выборгом в сентябре 1941 года. Ранее эти события чрезвычайно скупо описывались в нашей литературе – а ведь именно на Моонзунде первый и единственный раз за всю советско-германскую войну противник применил воздушный десант.

Существует много легенд о немецких парашютистах, о них рассказывают многие мемуаристы и очевидцы, информация о таких десантах то и дело встречается в боевых донесениях войск, особенно за 1941 год. Но на самом деле за парашютные десанты в то время принимались подвижные отряды мотоциклистов, двигавшиеся впереди танковых колонн. Эти отряды, проникавшие через не сплошную линию фронта, то и дело оказывались в глубоком тылу советских войск, где вели разведку, а иногда и захватывали важные объекты и ключевые пункты местности – перекрестки дорог, высоты и мосты.

В отличие от вермахта, советские войска в 1941–1943 годах использовали воздушные десанты достаточно часто. Помимо тактических высадок (у Григорьевки, в районе Калинина и под Феодосией в 1941 году, под Майкопом в 1942-м и у Новороссийска в 1943-м) было проведено две воздушно-десантные операции: Вяземская в январе-феврале 1942 года и Днепровская в сентябре 1942 года. Обе эти операции не достигли поставленных целей, но как минимум одна из них, Вяземская, оказала существенное влияние на последующий ход боевых действий на центральном участке советско-германского фронта в весенне-летней кампании 1942 года.

Александр Заблотский, Роман Ларинцев

Оборона Моонзундских островов в 1941 году

Истории обороны Моонзундского архипелага повезло несравнимо меньше, чем, например, истории обороны полуострова Ханко. Причин здесь несколько. Документы обороны погибли, поэтому до сего дня даже временные рамки отдельных событий требуют уточнения. Руководитель обороны Ханко, генерал-лейтенант С. И. Кабанов, пережил войну и оставил довольно подробные мемуары. А командующий войсками на Моонзундских островах А. Б. Елисеев покончил жизнь самоубийством в конце 1942 года, что само по себе накладывает мрачный оттенок на и так трагические события. Ханковский гарнизон был, хотя и с потерями, эвакуирован. Защитники Моонзунда большей частью погибли или попали в плен. Наверное, когда должна выйти книга, которая без гнева и пристрастия расскажет о тех нелегких временах.[1] Мы же в данной работе попробуем в меру своих сил и возможностей осветить ряд моментов, по которым, мы надеемся, сможем сказать что-то новое.

Моонзундский архипелаг, состоящий из двух крупных островов Эзель (Саарема) и Даго (Хийума) и ряда мелких, играл важную роль в системе обороны Российского и Советского Военно-морского флота. Северный остров, Даго, являлся левым флангом минно-артиллерийской позиции в устье Финского залива. Южный, Эзель, прикрывал вход в Рижский залив.

С присоединением в 1940 году Эстонии к Советскому Союзу на островах развернулись обширные инженерные работы по сооружению береговых батарей, аэродромов и пунктов базирования кораблей. К началу войны на Эзеле имелись две 180-мм, три 130-мм и одна 100-мм батареи, а к 10 сентября 1941 года было закончено сооружение еще одной 130-мм батареи. На Даго были установлены одна 180-мм, одна 152-мм, три 130-мм и одна 100-мм береговые батареи. Еще одна 130-мм батарея была смонтирована на острове Абрука у южного побережья Эзеля, а две (180-мм и 130-мм) – на острове Осмуссаар в устье Финского залива. В связи с угрозой выхода противника с восточного направления на острове Муху (Моон) на временных основаниях была смонтирована 100-мм батарея.

Следует отметить, что только 180-мм батареи (кроме осмусаарской) строились в башенном исполнении. Остальные были открытыми, т. е. личный состав и материальная часть защищались лишь кольцевыми орудийными двориками.

Если строительство береговых батарей, шедшее по линии Наркомата Военно-морского флота, шло более или менее интенсивно, то противодесантная оборона начала создаваться с весны 1941 года, когда на острова прибыли 3-я стрелковая бригада и два батальона 16-й стрелковой дивизии Прибалтийского военного округа. Мы не скажем ничего особо нового, если подчеркнем, что для строительства обороны на столь протяженной береговой линии очень важно правильно определить места предполагаемой высадки противника. Весной 1941 года никто не предполагал быстрого и столь трагического для нас развития событий в Прибалтике. Естественно, противодесантная оборона создавалась для отражения высадки с западного направления, как это и было в Первую мировую войну. К сожалению, отражать нападение пришлось не с той стороны, откуда ждали.

Кроме того, на состояние противодесантной обороны не могла не повлиять двойственность подчинения: Эзель находился в зоне ответственности Прибалтийского, а Даго – Ленинградского военного округа. Да и сама береговая оборона до 29 июня 1941 года относилась к двум разным инстанциям: к Береговой обороне Рижского залива, которой командовал генерал А. Б. Елисеев и к береговой обороне Главной базы КБФ – Таллина. Только после падения Риги их объединили в Береговую оборону Балтийского района (БОБР).

Достойное внимание уделялось островам и в планах вермахта. Захват Моонзундского архипелага намечался уже в рамках проведения операции «Барбаросса». Группе армий «Север» давались следующие указания относительно островов Эзель, Даго и Моон: «…должны быть приняты такие подготовительные меры, которые обеспечат их скорейшее занятие, как только позволит обстановка».

Быстрое продвижение вермахта в Прибалтике потребовало ускорить разработку более конкретных планов, получивших название «Беовульф-1» и «Беовульф-2». Согласно первому, высадка должна была производиться с северного побережья Курляндии в районе города Аренсбург силами одного пехотного полка. Данный вариант предполагалось осуществить только в случае полной деморализации войск, оборонявших острова. План «Беовульф-2» более полно учитывал реалии быстроменяющихся событий. Согласно ему, операцию предполагалось проводить из материковой Эстонии, используя в качестве промежуточного плацдарма остров Моон.[2] Дополнительным стимулом к овладению архипелагом стали налеты на Берлин, совершавшиеся с начала августа самолетами морской и дальней авиации, базировавшимися на аэродром Кагул на Эзеле.

Выход 7 августа частей 18-й армии противника к побережью Финского залива, а также общее неблагоприятное развитие обстановки на ленинградском направлении потребовали от Военного Совета КБФ принятия решения о судьбе оставшихся на западе соединений армии и флота. Одним из вариантов, предлагавшихся на рассмотрение вышестоящему руководству, был план совместного наступления на приморском участке объединенных сил таллиннской, моонзундской и ханковской группировок. Другой, менее оптимистичный, предполагал усиление войск 10-го стрелкового корпуса в районе Таллина гарнизонами Ханко и Моонзунда.

Сегодня трудно сказать, насколько выигрышными могли стать эти решения. Но был выбран вариант жесткой обороны занимаемых плацдармов. И если из Таллина и с Ханко значительную часть войск удалось эвакуировать, то бойцам БОБР досталась худшая доля. Вопрос о планах на эвакуацию Моонзунда интересен и сам по себе, поэтому ниже мы еще к нему вернемся.

После непродолжительной паузы части немецкого 42-го армейского корпуса (61-я, 217-я и 254-я пехотные дивизии) 20 августа перешли в наступление на оборонявшие Таллин части 10-го стрелкового корпуса 8-й армии. Левый фланг наступающего корпуса обеспечивала группа «Фридрих» в составе усиленного полка 291-й пехотной дивизии. Немцам постепенно удалось продвинуться к окраинам города. 26 августа было принято решение об эвакуации, которая и была относительно успешно проведена в ночь на 28 августа. В течение нескольких дней еще продолжались бои с остатками советских частей, не успевших эвакуироваться с материка. Группа «Фридрих», в частности, была сменена частями 61-й дивизии.

Надо отметить, что минимальная попытка использовать войска с Даго и Эзеля в боях за Главную базу КБФ все-таки была предпринята. 27 августа по приказу главкома Северо-Западного направления была организована высадка одного батальона 156-го стрелкового полка в Рохукюля и двух батальонов 3-й стрелковой бригады в Виртсу. Высадка и некоторое продвижение в глубь материка были произведены без особого сопротивления противника. Это объясняется в первую очередь тем, что немцы сосредоточили основные силы для наступления на Таллин с юго-восточного направления. Части, действовавшие на левом фланге 42-го армейского корпуса, решали вспомогательные задачи, ограничившись прикрытием побережья. После взятия Таллина противник вынудил десант отойти обратно на острова.

Надо признать, что высадка тактических десантов во фланг наступающего противника была «модной» в 1941 году. Но, к сожалению, в большинстве случаев, кроме потерь, эти мероприятия ничего не приносили. Впрочем, немецкие историки отмечают, что при «зачистке» побережья части группы «Фридрих» и сменивший ее 162-й полк 61-й пехотной дивизии встретили серьезное сопротивление.[3]

Какими же силами в середине сентября располагали для отражения десанта защитники Моонзунда? В современной литературе приводятся цифры численности войск с точностью до человека: 18 615 на Эзеле и Вормсе и 5048 на Даго и Мооне. Правда, не указывается дата подсчетов. Мы думаем, что реальной численности защитников на начало вторжения не существует в природе. Во-первых, документы обороны Моонзунда с советской стороны, как мы уже отмечали, были утрачены. Во-вторых, в начале сентября часть моонзундского гарнизона вела бои на материке и понесла потери, а часть войск, формально к нему не принадлежавшая, могла тогда же на острова и отойти. То есть правильнее будет оперировать круглыми цифрами: около 23 тысяч человек. 3-я стрелковая бригада была полнокровным соединением, имевшим два стрелковых и артиллерийский полки. Кроме того, на островах находилось несколько специальных подразделений и нештатных формирований.

Довольно трудно определиться с составом авиационной группы на архипелаге. В последней по времени публикации говорится о 12 самолетах-истребителях, базировавшихся на Эзель.[4] В то же время существуют и иные данные, хотя опять без точной привязки ко времени.[5] Согласно им, авиагруппа насчитывала 86 машин, в том числе 24 И-153, 28 И-15, 17 МБР-2, три СБ, 6 МиГ-3, три Як-1 и пять Ил-2. Насколько изменилась численность островной авиации к моменту высадки, не известно, но можно предположить, что речь идет о цифре большей, чем 12 истребителей. Не следует забывать, что существовала (и реально была использована в ходе боев) возможность усиления моонзундской группы силами частей ВВС КБФ, базировавшихся на Ханко.

Взятие Таллина позволило немцам непосредственно начать подготовку к высадке на Моонзундские острова. Для операции привлекался тот же 42-й армейский корпус – правда, без 254-й пехотной дивизии. В качестве ударной силы предполагалось использовать 61-ю пехотную дивизию. На 217-ю пехотную дивизию возлагалась задача охраны побережья и содействия десанту, в частности, 389-й пехотный полк и дивизион 150-мм гаубиц были подчинены 61-й пехотной дивизии.

Силы десанта получили весьма солидное усиление: около четырех саперных батальонов, четыре тяжелых артиллерийских дивизиона, дивизион АИР[6]. Артиллерийская группировка получила в качестве органов управления 114-е артиллерийское командование (Arko 114) и штаб 609-го артполка.[7] Надо признать, что эта группа, имевшая в составе орудия калибром от 100 до 210 мм, могла эффективно воздействовать как на полевую артиллерию оборонявшихся, так и на стационарные батареи открытого типа. С силами десанта взаимодействовали три береговые батареи (две вермахта и одна ВМС). Специально для проведения операции III дивизион 161-го артполка 61-й пехотной дивизии был оснащен горными орудиями.

Группировка Люфтваффе тоже была достаточно солидной для столь ограниченной задачи. В первом ударе приняли участие самолеты бомбардировочной авиации из авиагрупп KGr806, I./KG77, истребители Ме-109 отряда из состава запасной группы JG54 и тяжелые истребители Ме-110 из II./ZG26. Разведывательные и специальные задачи над морем решали гидросамолеты 125-й морской разведывательной авиагруппы. Разминирование проливов от собственных магнитных мин вели самолеты-тральщики «Мауси». С 21 сентября в Риге базировалась также 506-я бомбардировочная авиагруппа, оснащенная самолетами «Юнкерс-88». Но к этому времени часть первоначальной группировки Люфтваффе была уже переброшена под Ленинград. Точный график передислокации нам, к сожалению, выяснить не удалось. Впрочем, судя по имеющимся данным, осуществлялась и обратная переброска для обеспечения десанта на Даго.

Высадка основных сил десанта должна была производиться на штурмботах 904-й, 905-й и 906-й команд. Емкость высадочных средств позволяла одновременно поднять не более пехотного батальона. В первый эшелон высадки назначался 1-й батальон 151-го пехотного полка, затем с интервалом в 100 минут – остальные подразделения полка. Погрузка второго эшелона, 162го полка, должна была начаться через 4,5 часа после отхода первых штурмботов. Вспомогательный десант в составе 161-го разведбатальона (район высадки – северная оконечность Моона) высаживался на более мореходных плавсредствах: четырех быстроходных десантных баржах, таком же количестве буксиров и нескольких катерах.[8]

Первоначально высадка планировалась на 11 сентября, но вследствие задержки с сосредоточением 61-й дивизии была перенесена на 14 число.

Почему мы считаем началом моонзундской операции 14 сентября, хотя еще девятого части 217-й дивизии высадились на Вормс и через три дня овладели островом? Этот десант имел вспомогательный характер и не получил дальнейшего развития.[9] Основной удар был нанесен в другом месте.

К ночи 13 сентября войска 61-й пехотной дивизии были сосредоточены в выжидательных районах. Ночью началась погрузка подразделений первой волны. Переправа через пролив производилась еще в темноте. Первые катера с десантниками 151-го полка причалили к берегам Моона в утренних сумерках 14 сентября. Плохая видимость привела к тому, что немцы высадились южнее, чем планировалось, непосредственно перед нашим опорным пунктом Куйвасту. Одна рота вообще потеряла ориентировку в темноте, сделала круг и в результате оказалась на материковом берегу.

Все же немцы смогли под огнем закрепиться на узком плацдарме глубиной не более 50 метров. К сожалению, командование БОБР не успело организовать контрудар еще в темноте. А с рассветом, помимо улучшившихся условий ведения артиллерийского огня в дело вступили Люфтваффе. Немецкие авторы подчеркивают тот факт, что в удержании плацдарма основную роль сыграла авиация. Противнику удалось постепенно накопить силы, достаточные для развития наступления, в том числе перебросить около полудня артиллерию для непосредственной поддержки пехоты.[10]

Надо сказать, что в первый день высадки советские войска оказали десанту довольно серьезное сопротивление. К полудню из строя вышла почти половина штурмботов. Потери их экипажей 14 сентября составили 74 человека (из 295 общих потерь в этот день).[11] Высадка пошла с отставанием от графика. Машина вермахта дала сбой, но же сумела справиться с кризисом. К вечеру плацдарм был расширен до шести километров по фронту. К этому же времени произошло соединение основных сил десанта с высаженным на северной оконечности острова 161-м разведывательным батальоном.

15 сентября немцы стали использовать для переброски третьего, 176-го, полка паромы Зибеля и БДБ. Командование противника, учитывая сильное сопротивление советских частей на подступах к Орисарской дамбе, запланировало атаку на дамбу с утра 16-го. Благодаря опять же поддержке Люфтваффе задача была решена и путь на Эзель открыт. Уже к вечеру там был создан плацдарм, с которого началось наступление вглубь острова по трем направлениям. По северному побережью наступал 176-й пехотный полк, по южному, на Аренсбург, – 162-й, а на центральном направлении действовал 151-й полк. Со взятием 18 сентября 43-й батареи на полуострове Кюбассаар немцы организовали прямую перевозку артиллерии и тылов на двадцати паромах Зибеля и девяти БДБ. 21 сентября пал Аренсбург. С 24 сентября начались ожесточенные бои на полуострове Сворбе.

Интересно отметить, что единственный воздушный, точнее, планерный десант, осуществленный на Восточном фронте немецкими ВВС, имел место именно в Монзундской операции.

Для успеха высадки на Моон необходимо было нейтрализовать береговую батарею № 43 (три 130-мм пушки, командир батареи старший лейтенант В. Г. Букоткин) на полуострове Кюбассаар (остров Эзель). Батарея сильно мешала сосредоточению сил и средств для предстоящей высадки и могла затруднить само проведение переправы через пролив.

По неизвестной нам причине выполнение этой задачи было поручено Люфтваффе. Правда, личный состав десанта, названного «группой Бенеша» (по имени командира капитана Бенеша), состоял из роты элитного полка специального назначения «Бранденбург». Треть роты высаживалась на планерах, две трети – на разнотипных судах, собранных в портах эстонского побережья. Высадка первого планерного десанта (пять планеров), вероятно, производилась силами отряда 6./LLG1, вооруженного планерами DFS-230.

13 сентября 1941 года отряд, имевший десять планеров, прибыл в Пярну, откуда и совершал вылеты на десантирование. Посадочный десант планировалось провести в стиле захвата бельгийского форта Эбен-Эмаэль. «Бранденбуржцы» должны были ошеломить советских артиллеристов, в буквальном смысле свалившись им на голову. Успех должны были закрепить основные силы десанта, высаживающиеся с судов на побережье. Однако в реальности все пошло совсем не по утвержденным планам.

Операция началась ночью 14 сентября. Видимо, опытных судоводителей у немцев не нашлось, поэтому группы десантных судов сбились с курса и в заданном районе не высадились. Не лучше обстояли дела и у планеристов. Планерный десант вместо огневых позиций батареи высадился в километре севернее. Это дало возможность бойцам Букоткина не только организовать оборону, но и контратаковать противника. Для ликвидации десанта была выделена часть артиллеристов под руководством старшего политрука Г. А. Карпенко. «Брандербуржцев» оттеснили к побережью, атака со стороны моря была отбита беглым огнем прямой наводкой, и положение спасло лишь вмешательство Люфтваффе. Самолеты не только помешали нашим бойцам добить незадачливых планеристов, но и сбросили последним надувные лодки. На них немцы смогли на следующие сутки добраться до пришедших на помощь кораблей. Батарейцам достались в качестве трофеев пистолеты-пулеметы, боеприпасы и даже несколько фляг с ромом. По отечественным источникам, численность планерного десанта составила 125 человек[12], но, учитывая, что планер DFS-230 принимал на борт только 8-10 бойцов, это число явно сильно завышено. По немецким данным, потери «группы Бенеша» составили 12 человек убитыми, шесть ранеными и четыре пропавшими без вести.

К сожалению, нам не известны подробности операции с немецкой стороны. То, что она была неудачной, в общем-то подтверждается лаконичностью доступных зарубежных источников. Еще меньше информации по второму планерному десанту на Эзеле, который, по советским источникам, был высажен 20 сентября в районе Мустьяла.[13] Десант численностью до 150 человек[14] был уничтожен бойцами 2-го батальона 46-го стрелкового полка совместно с артиллеристами 39-го артполка. В документах Кригсмарине этот эпизод упомянут несколько позднее как «первое применения четырех 16-тонных планеров». Скорее всего, в этом случае речь идет о первом боевом применении тяжелых десантных планеров Me-321 «Гигант», принадлежавших 1-му особому отряду большегрузных планеров «Sonderstaffel (GS)1». Отряд, насчитывавший по штату 5 планеров и 15 буксировщиков Me-110, базировался на Ригу. По данным В. Хубача, «Гиганты» использовались и для снабжения передовых частей дивизии.[15]

Оба планерных десанта не оказали особого влияния на ход боев на островах. Вот какую оценку дал (правда, мимоходом) этим специальным операциям Люфтваффе швейцарский историк Юрг Майстер: «Взаимодействие между различными видами вооруженных сил может быть оценено как хорошее. Отклонением от „генеральной линии” стали Люфтваффе с их неудачной высадкой „группы Бенеша” и не вызванным необходимостью использованием на Эзеле планеров „Гигант”.[16] В дальнейшем транспортные части, оснащенные планерами, активно использовались командованием Люфтваффе для снабжения все чаще возникавших на Восточном фронте больших и малых «котлов». Но ни разу – для высадки посадочных десантов.

Несколько слов об участии в боях частей, сформированных из местных жителей – эстонцев. В отечественных публикациях упоминаются эстонский оперативный батальон и две саперные роты. Шла ли речь о 12-м истребительном батальоне, сформированном в первые дни войны, или это какая-то иная часть, сказать трудно. Одна эстонская рота была введена в бой на острове Вормс, «оперативный» батальон – на завершающей стадии боев за орисаарскую дамбу. В обоих случаях эстонцы в подавляющем большинстве, не принимая боя, перешли на сторону противника. Первый сводный труд по истории войны на Балтике, изданный в 1945 году, прямо связывает проигрыш боев на орисаарской позиции с изменой эстонского батальона.[17] Не отрицая самого факта, осмелимся утверждать, что в данном случае виновато наше же командование, бросившее в ответственную контратаку неустойчивое подразделение. Тем более, что на Вормсе аналогичный случай произошел почти на неделю раньше.

В боях за полуостров Сворбе приняли участие и относительно крупные корабли «Кригсмарине» – крейсера «Эмден» и «Лейпциг». Их участие было в известной мере делом случайным. Когда командованию ВМС Германии стало ясно, что советский флот не намерен прорываться из Ленинграда в Швецию, специально сформированное для его перехвата соединение стало возвращаться к местам базирования. «По пути» два не очень новых и не очень ценных крейсера были привлечены для обстрела стойко сражавшихся последних защитников Эзеля.

26 сентября оба крейсера выпустили по 360 шестидюймовых снарядов. Результат обстрела не наблюдался вследствие плохой видимости. На следующий день крейсера совершили два выхода к побережью полуострова. На этот раз им энергично отвечала 315-я батарея – правда, всего двумя орудиями. Советские торпедные катера провели смелую, хотя и безуспешную атаку. И, наконец, на кораблях заметили следы двух торпед, выпущенных с подводной лодки. Эта атака стала причиной того, что действия крейсеров у Сворбе были запрещены. Лодкой, сорвавшей планы гитлеровцев, была скорее всего Щ-319, не вернувшаяся из боевого похода. В дальнейшем против Сворбе действовали корабли не крупнее тральщика типа «М».

Третий крейсер, на этот раз «Кельн», был привлечен к обстрелу береговых целей уже при продолжении операции против Даго. Учтя предыдущий опыт, кораблю придавалось весьма солидное охранение.

Вообще Кригсмарине задействовало в Моонзундской операции довольно крупные для 1941 года силы. С помощью флота немцам удалось провести в первый день высадки ряд убедительных отвлекающих маневров. В районе Аренсбурга планировалась операция «Зюдвинд». Для демонстрации высадки на западном побережья Эзеля предназначалась операция «Вествинд», а против Даго действовал отряд под кодовым названием «Нордвинд». В свою очередь, операция «Зюдвинд» подразделялась на три подоперации: «Нау» (задействованы четыре тральщика типа «М» и 16 каботажных судов), «Штиммунг» (семь тральщиков, две самоходных плавучих батареи и четыре буксира) и «Лель» (четыре тральщика типа «М» и столько же типа R, две плавбатареи 7 буксиров)[18]. В операции против западного побережья Эзеля были использованы корабли 2-й флотилии миноносцев, 2-й и 3-й флотилии торпедных катеров, транспорты, противолодочные корабли и малые тральщики.

Наибольшую известность получила операция «Нордвинд», участие в которой приняли оба финских броненосца, ряд других корабли ВМС Финляндии и немецкие легкие силы, базировавшиеся в финских шхерах. При выходе на операцию подорвался на советской мине и с большими жертвами (271 человек) погиб броненосец «Ильмаринен». К сожалению, судя по настойчивым описаниям в послевоенной (и достаточно поздней) литературе успехов советских береговых батарей в отражении несуществующих десантов, ложные высадки сыграли свою роль.

Кроме участия в демонстративных операциях и обстрелах берега, корабли Кригсмарине прикрывали переправу сухопутных войск от возможных действий советского флота. Впрочем, Вальтер Мельцер упоминает о срыве «советским сторожевым кораблем» переправы немецкого пехотного батальона в ночь на 15 сентября. Подразделение должно было высадиться вслед за 161-м разведывательным батальоном на северную оконечность Моона.

Бои на последнем рубеже обороны Эзеля продолжались почти десять дней и отличались большой ожесточенностью.[19] В ночь с 3 на 4 октября на Даго ушли катера, на которых эвакуировалось около 170 человек, в том числе комендант БОБР генерал А. Б.Елисеев. Согласно официальной версии, попытка привлечь для эвакуации оставшихся бойцов суда, имевшиеся на Даго, не удалась из-за противодействия противника.

6 октября в Москве была принята последняя радиограмма с Эзеля: «Радиовахту закрываю, идем в последний и решительный бой».[20] О том, что бои на острове продолжались минимум до 5 октября, свидетельствуют и сводки потерь противника, приведенные в приложении, а также история 61-й пехотной дивизии.[21] Теперь настал черед северного острова архипелага.

Перед высадкой немцев на Даго в их группировке произошли серьезные изменения. В двадцатых числах сентября 217-я дивизия постепенно начала перебрасываться под Ленинград. С 23 сентября дивизия уже полностью вошла в состав 26-го армейского корпуса. Впрочем, до конца операции 61-ю дивизию поддерживал дивизион тяжелых гаубиц из состава артиллерийского полка 217-й пехотной дивизии. В начале октября в Крым убыло и управление 42-го армейского корпуса. Войска, задействованные в высадке на Даго, теперь подчинялись только командованию 61-й дивизии (с 9 октября).

Следует отметить, что германское морское командование предлагало до высадки на Даго захватить Осмуссаар, что, по его мнению, улучшило бы условия плавания по трассе Таллин – Хельсинки. Однако выбор, как мы знаем, был сделан в пользу Даго.

Высадка частей 61-й пд началась утром 12 октября. Через пролив Соэлозунд на южный берег острова войска переправлялись на БДБ, а непосредственно средствами высадки служили штурмботы. Как по немецким документам, так и по воспоминаниям участников высадки с немецкой стороны, первой волне десанта удалось достичь берега без помех со стороны противника. Огонь был открыт внезапно, корабли, обеспечивавшие высадку на Кассарском плесе, были накрыты первыми же залпами. Прежде чем они успели дать ход, тральщик М-251 получил прямое попадание в носовую часть – к сожалению, выше ватерлинии. Было ли это сознательным тактическим приемом или просто наши артиллеристы поздно заметили приближение десанта, сказать трудно.

Оборона северного острова была и менее продолжительной, и, судя по потерям противника, менее упорной. Уже 17 октября советские части отошли на полуостров Такхуна, где продержались до 22 числа.

Если эвакуация последних защитников Эзеля проходила спонтанно, то гарнизон Даго, теперь подчиненный генералу С. И. Кабанову, пытались спасти. Генерал Кабанов в своих мемуарах пишет, что якобы уже в начале октября было получено разрешение на эвакуацию Даго. Но скорее всего Сергей Иванович несколько опередил события, и приказ об оставлении Даго пришел уже в разгар боев, 18 октября.

Здесь мы несколько подробнее остановимся на дате принятия решения об эвакуации. Вообще-то Ставка Верховного главнокомандования разрешила эвакуацию островов еще 28 августа – правда, после завершения прорыва флота из Таллина. Как мы знаем, никаких действий в развитие этого решения не последовало. Учитывая, как проходила эвакуация Таллина и те события, что разыгрались непосредственно после прихода флота в Кронштадт, можно предположить, что про западные «анклавы» элементарно забыли. Скорее всего, позже, когда высадка немецкого десанта стала фактом, сочли за лучшее дать возможность «увязнуть» в боях на второстепенном направлении относительно крупной группировке противника. Об этом, кстати, свидетельствуют попытки снабжения гарнизона горючим и боеприпасами на транспортных самолетах из Ленинграда и малых судах с Ханко. И только в октябре, когда наступающий ледостав сделал оборону как Даго, так и Ханко бесперспективной, было принято окончательное решение об эвакуации.

Мы знаем, что из всего гарнизона архипелага было эвакуировано на Ханко 570 человек. Наверное, кто-то эвакуировался на транспортных самолетах.[22] Некоторые из защитников острова попали в Швецию. Так, 19 октября в стокгольмских шхерах был задержан катер с десятью советскими военнослужащими. Всего берега нейтрального государства достигли около 150 солдат и офицеров Красной Армии.

Могла ли данная цифра быть выше? По нашему мнению, могла. Во-первых, отход наших войск на полуостров Сворбе уводил их от спасительного северного берега Эзеля, где вероятность переправы на Даго была выше. Причиной тому называлась нехватка переправочных средств. В то же время известно, что только 16 сентября немецкая авиация потопила пять катерных тральщиков, малый охотник, тральщик, буксир и транспорт «Волхов».[23] Из воспоминаний защитников известно, что на островах находилось какое-то число гражданских судов, зачастую бесхозных. Одно из таких судов, шхуна «Мария», было использовано для эвакуации в 20-х числах октября.[24] Да и по официальным данным БОБРу подчинялись 17 тральщиков. При некоторой настойчивости можно было привлечь этот «флот» к переправе через Кассарский плес. При этом эвакуация была бы значительно надежнее прикрыта имеющимися силами от воздействия кораблей противника, чем путь вдоль западного берега Эзеля.

Во-вторых, когда судьба Эзеля была решена, можно было попытаться спасти хотя бы гарнизон Даго. Для этого, кроме базировавшихся на Ханко судов, можно было рискнуть и частью сил флота из Кронштадта и Ленинграда. Как показал опыт начавшихся через несколько дней походов на Ханко, риск не превышал разумных пределов. К тому же войска, поддержанные флотом и, чувствующие, что их не забыли, продержались бы еще дольше. Впрочем, история сослагательного наклонения не имеет.

Думаем, читателю интересно будет узнать, что немцы не собирались ограничиваться десантной операцией против Моонзунда. Среди запланированных, но неосуществленных мероприятий была высадка двух батальонов 61-й дивизии на Осмуссаар. Между финским и немецким командованием шли переговоры о передаче района Ханко немецким войскам, однако затем решили ограничиться посылкой после взятия Даго нескольких дивизионов тяжелой артиллерии (всего 54 орудия). Впрочем, дело ограничилось также только намерениями.

Отдадим должное героическим защитникам Моонзундских островов. Находясь фактически в глубоком тылу немцев, не получая действенной помощи от вышестоящего командования, они больше месяца сковывали сначала армейский корпус, а потом усиленную дивизию противника. Причем в то самое время, когда решалась судьба Ленинграда. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и те потери, которые нанесли моонзундцы противнику. Довольно наглядно это видно из сравнения результатов Моонзундской и Ханковской оборонительных операций. В первой немцы потеряли 2850 человек, 15 самолетов, несколько малых кораблей. Финны при попытках взломать оборону полуострова Ханко, а затем в «малой войне» в шхерах по его периметру потеряли, по неполным данным, 486 человек убитыми и пропавшими без вести. Санитарные потери составили 781 человек.[25] Правда, бойцы генерала Кабанова понесли относительно небольшие собственные потери: около двух тысяч человек за весь период обороны, в том числе 797 – безвозвратными.[26]

Таблица 1. Потери военно-воздушных сил Германии при проведении Моонзундской десантной операции[27]

Примечания: РПО – ружейно-пулеметный огонь; ЗА – огонь зенитной артиллерии; ВП – вынужденная посадка; ИА – истребительная авиация; БП – боевые повреждения; Значком «+» обозначены погибшие, «=» – раненые и «б/в» – пропавшие без вести члены экипажа; E-Gr./JG54 – запасная группа 54-й истребительной эскадры; II./KG77 – II – я группа 77-й бомбардировочной эскадры; KGr806 (506) – 806 (506) – я бомбардировочная авиагруппа; ZG26 – 26-я эскадра тяжелых истребителей; SAGr125 – 125-я морская разведывательная авиагруппа; Sdst(GS)1 – специальный отряд буксировщиков большегрузных планеров; SdKdo MR – специальное противоминное командование; Seenot – 9-й морской авиаотряд поисково-спасательной службы.

Таблица 2. Потери 42-го армейского корпуса вермахта в период проведения Моонзундской десантной операции[28]

Сентябрь 1941 года

Октябрь 1941 года

Примечание: в период с 6 по 9 сентября, с 7 по 11, 21 и с 23 октября 1941 года потерь не зафиксировано.

Владислав Гончаров

Выборгская трагедия

Финские десантные операции в Выборгском заливе летом 1941 года

Боевые действия на Карельском перешейке летом 1941 года оказались как бы в тени сражения, происходившего к югу от Ленинграда. Действия 23-й армии севернее Ленинграда описывалось предельно кратко, но почти во всех работах упоминалось, что причиной оставления Выборга и тяжелого положения, в которое попал левофланговый 50-й корпус, стала высадка финнами морского десанта на побережье Финского залива. Вот как описывает это событие история Ленинградского военного округа:

«Противник стремился отрезать 43, 115 и 123-ю стрелковые дивизии от остальных сил и замкнуть их в кольцо. С помощью десанта, высаженного южнее Выборга, финскому командованию удалось перерезать приморские железную и шоссейную дороги, ведущие к Ленинграду.

В создавшейся обстановке Военный Совет фронта с ведома Ставки разрешил 28 августа командующему 23-й армией генерал-лейтенанту Герасимову… отвести три дивизии из района Выборга в южном направлении на рубеж бывшей линии Маннергейма. Но осуществить это не удалось, так как противник успел уже плотно закрыть пути отхода».[29]

Таким образом выходит, что высаженный финнами десант привел не только к занятию большой территории, но и к окружению и фактическому разгрому трех советских дивизий. Более ни одна десантная операция на Восточном фронте не достигала такого успеха! И как это финнам удалось? Ведь в Выборгском заливе у них вообще не было никакого военного флота, зато здесь мог свободно оперировать советский Балтийский флот.

Настоящая статья представляет из себя попытку разобраться в истинных причинах Выборгской трагедии, поэтому значительное место в ней придется уделить действиям на сухопутном фронте. Тем не менее начнем мы именно с десантных операций…

В результате мирного договора 1940 года советско-финская граница на участке, непосредственно примыкающем к Финскому заливу, приобрела довольно причудливые очертания. На море она петляла между шхерными островками, зачастую лежащими в паре сотен метров друг от друга, а на суше полуостров Кийскиналхти оказался соединен с остальной советской территорией лишь узкой полукилометровой перемычкой с мостом через реку Косколан-йоки, находящемся почти вплотную к границе.

Прибрежный участок границы охраняла 2-я комендатура 33-го погранотряда, ее 5-я застава находилась на полуострове Кийскинлахти, 6-я – на прилегающих к нему островах Лайтсалми, Паюсари и Патио; 7-я застава находилась на более дальних островах, самым северным из которых был Мартинсари. Кроме того, на островах размещался 41-й отдельный пулеметный батальон (в некоторых источниках именуется батальоном морской пехоты). Его штаб и 1-я рота находились на острове Паюсари, 2-я рота – в тылу на островке Питкяпаси, а 3-я рота, усиленная четырьмя 45-мм орудиями – на самом крупном острове Патио; эта рота находилась в оперативном подчинении командира 6-й погранзаставы. Сухопутный участок оборонительных сооружений не имел, но на острове Патио были оборудованы дзоты для пулеметов и легких пушек.

Вход в Выборгский залив прикрывал Выборгский сектор береговой обороны под командованием полковника В. Т. Румянцева. Помимо 41-го отдельного пулеметного батальона сюда входили 22-й и 32-й отдельные артиллерийские дивизионы – 12 береговых и противокатерных батарей калибром от 45 до 152 мм, а также 10 отдельных полевых орудий и 27-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион. Артиллерия 32-го дивизиона располагалась на острове Пуккионсари, лежащем у линии морской границы в 5 километрах мористее Патио, а также на северном побережье Выборгского залива в районе поселка Ристсатама и на полуострове Сатаманиеми в 15 км восточнее границы. 22-й дивизион располагался на островах архипелага Койвисто (Бьерке) – Пийсари, Тиуринсари и Бьерке, лежащих вдоль восточного побережья залива. Действия частей береговой обороны поддерживались шхерным отрядом КБФ капитана 3-го ранга Э. И. Лазо, базировавшимся в Уурасе (Тронгзунд) на острове Уурансари – два дивизиона канонерских лодок, дивизион самоходных десантных барж (все четыре баржи типа «СБ»), звено сторожевых катеров типа «MO», дивизион катеров-тральщиков, отряд торпедных катеров, отряд бронекатеров и три дивизиона пограничных катеров.

Как мы видим, противодесантная оборона побережья и островов была чрезвычайно слаба – никто явно не предполагал высокой активности финнов на морском участке границы.

Район Выборга оборонял 50-й стрелковый корпус 23-й армии – 123-я и 43-я стрелковые дивизии; первая из них держала оборону по границе от Финского залива до Сайменского канала, вторая – севернее Сайменского канала до реки Вуокса (Вуокси). За Вуоксой, начиная от Энсо, шла полоса 115-й стрелковой дивизии 19-го стрелкового корпуса. Далее на север, в районе Элисенваара и Лахденпохья, занимала оборону 142-я стрелковая дивизия 19-го стрелкового корпуса, а еще севернее – 168-я дивизия 7-й армии (позднее переданная в 23-ю армию). Роль армейского резерва выполнял 10-й механизированный корпус, однако уже в начале июля основная часть его сил была переброшена в Карелию и под Лугу. На Карельском перешейке осталась лишь одна 198-я моторизованная дивизия, позднее тоже «раздерганная» на отдельные полки. Все дивизии имели хорошую по тому времени комплектность – по 10–12 тысяч человек личного состава.

С финской стороны 23-й армии противостояли два армейских корпуса – IV (8-я и 12-я пехотные дивизии и 25-й пехотный полк) и II (2-я, 15-я и 18-я пехотные дивизии). Кроме того, в качестве резерва здесь находились 4-я и 10-я пехотные дивизии и легкая бригада «Т». Таким образом, против пяти советских дивизий находились восемь расчетных финских. С учетом большей комплектности финских дивизий (14 тысяч против 12 тысяч) это давало финнам более чем полуторное превосходство. В этих условиях советские войска могли только обороняться…

Официально считается, что Финляндия объявила войну Советскому Союзу 26 июня 1941 года – после налетов советской авиации на мирно спящие финские города и аэродромы. Однако личный состав 2-й комендатуры был приведен в боевую готовность уже в пятом часу 22 июня – после того, как мирные финны начали открыто (белая ночь!) устанавливать у моста через Коскелан-йоки станковые пулеметы, а после этого границу пересекли несколько самолетов, направляющихся в сторону Ленинграда.

Около десяти часов утра мирные финны неожиданно атаковали пограничный наряд у вытки на участке 5-й заставы западнее моста, рядом с деревней Кийскинлахти. Пограничный наряд был вынужден отойти к самой заставе, располагавшейся в деревне. Финны захватили вышку и установили там пулемет; одновременно они вышли к устью Коскелан-йоки. Чуть позже другая группа финнов перешла границу западнее Кийскинлахти и попыталась захватить мост, ведущий на остров Лайтсалми, но была остановлена в 200 метрах от моста пулеметным огнем пограничников и морских пехотинцев.

Таким образом сухопутная дорога на 5-ю заставу была перерезана. Рации на заставе не было, связь с комендатурой поддерживалась только по подводному телефонному кабелю. Ближе к вечеру деревню Кийскинлахти пришлось оставить, а мост на остров Лайтсалми – взорвать. Приказом командира погранотряда весь состав 5-й, 6-й и 7-й застав был переброшен катерами на материк и занял оборону по берегу реки Коскелан-йоки, а оборона островов передана батальону морской пехоты.[30] Кроме того, в отражении финской атаки 22 июня принимала группа катеров типа «MO» под командованием капитан-лейтенанта А. Финочко, поддержавшая пограничников огнем из 45-мм пушек.[31]

23 июня финны силами пехотной роты перешли Коскелан-йоки по невзорванному мосту и попытались занять деревню Коскела на ее восточном берегу, но попали в «огневой мешок»; по отечественным данным, рота была практически полностью уничтожена.[32]

На какое-то время здесь установилось затишье. 26 июня с островов было замечено сосредоточение финских войск на полуострове Хурпу, а также на острове Тунхолма, лежащем всего в километре западнее острова Патио. 27 июля 41-й отдельный пулеметный батальон открыл огонь по финскому берегу, заставив противника прекратить активность. 29 июня финны с Хурпу под прикрытием дымовой завесы и артиллерийского огня попытались высадить на Патио шлюпочный десант (до сотни человек), но огнем 41-го отдельного пульбата высадка была отбита.

Тем временем батареи 32-го отдельного артдивизиона вели огонь по скоплениям финских войск у границы – в основном по заявкам сухопутных войск. Финны отвечали артиллерийским огнем и воздушными налетами. 3 июля произошла трагедия – в результате бомбардировки с воздуха и артиллерийского обстрела на острове Пуккионсари загорелся лес, а от него – склады боеприпасов. Произошел взрыв, в результате которого погибло около половины всего боезапаса, сгорело имущество и продовольствие. Лишь 20 и 22 июля нам удалось отыграться – по донесениям артиллеристов, были уничтожены четырехорудийная батарея на полуострове Хурппу и двухорудийная батарея в районе Кийскинлахти, занятом финскими войсками еще 22 июня.

В тот же день 3 июля финны захватили остров Мартинсари, высадив сюда шлюпочный десант силой до роты. Заняв Мартинсари, удобно расположенный между Патио и Пуккионсари, противник сразу же занялся его укреплением и переброской сюда новых войск.

Отражение 2-й комендатурой 33-го погранотряда атаки финнов 22–23 июня 1941 года

В ночь на 16 июля вблизи Патио появлялись финские катера, однако были отогнаны артиллерийским огнем. 26 июля финны сделали две безуспешные попытки высадиться прямо на Пуккионсари, их катера опять удалось отогнать стрельбой из пулеметов. 26 и 27 июля финны вновь пытались высадить десанты на острова Патио и Пуккионсари – либо же имитировали высадку. То же самое произошло 1 августа на побережье Лайтсалми. Во всех случаях финнам не удавалось достигнуть берега.

Советская сторона предприняла ответные действия – в ночь с 5 на 6 августа была проведена разведка занятого финнами полуострова Кийскинлахти и прилегающих к Патио мелких островов. Выяснилось, что на некоторых из них противника нет, поэтому 41-й отдельный пулеметный батальон высадил шлюпочные десанты на «пустующие» острова Хальсхольма (Хольсхольм) и Раатионсари, лежащие в 500-1000 метрах к северо-западу от Патио. Каменистый Раатионсари и низменный болотистый Хальсхольма не имели каких-либо укреплений и оборонять их оказалось бы весьма сложно – но это был редкий в 1941 году случай вступления советских войск на а территорию противника.

С 5 августа спорадические обстрелы занятых противником островов и его плавсредств вела канонерская лодка «Кама». Но в целом вплоть до 20-х чисел августа в районе, занимаемом 32-м артиллерийским дивизионом, обстановка оставалась относительно спокойной.

Тем временем положение советских войск на Карельском перешейке в начале августа 1941 года значительно ухудшилось. Еще 30 июля Маннергейм приказал II армейскому корпусу (1-я, 15-я и 18-я пехотные дивизии) начать наступление на стыке 115-й и 142-й дивизий, выйти к Ладожскому озеру в районе Хийтола и рассечь силы 23-й армии. Прорвать советскую оборону финнам удалось лишь к 5 августа, в этот день начались тяжелые бои за узловую станцию Хийтола, находившуюся у северо-западного угла Ладоги, в 22 км от границы.

На этом этапе боев в действие вступил субъективный фактор. Предвидя неприятный вариант развития событий, командующий Северным фронтом генерал-лейтенант М. М. Попов 5 августа отдал новому командующему 23-й армией генерал-лейтенанту М. Н. Герасимову (накануне сменившему генерал-лейтенанта Пшенникова) приказ: продолжая удерживать Хийтола, вывести через оставшийся коридор войска из-под Сортавалы и занять прочную оборону на подступах к Кексгольму. Однако на следующий день этот приказ был отменен главкомом Северо-Западного направления маршалом К. Е. Ворошиловым, давшим указание удерживать район Сортавалы во что бы то ни стало.

Увы, еще 7 августа левофланговая 2-я пехотная дивизия II армейского корпуса заняла Лахденпохья и вышла, к Ладоге, образом таким отрезав Сортавалу и оборонявшую ее 168-ю стрелковую дивизию[33]. 8 августа 10-я и 15-я пехотные дивизии финнов заняли Кирка-Хийтола, фактически отрезав основные силы 198-й и 142-й стрелковых дивизий (четыре полка) от остальных сил 23-й армии.

Таким образом, правое крыло 23-й армии оказалось рассечено на три части, две из которых были прижаты к побережью. Но что еще хуже – справа от 115-й стрелковой дивизии между Сайрала и Кексгольмом образовался разрыв шириной до 30 км, прикрытый лишь разрозненными остатками отступивших сюда подразделений, зачастую не имевшими связи между собой и с высшим командованием.

Переломить ситуацию не помогло даже введение в бой спешно переброшенной из резерва фронта 265-й стрелковой дивизии, имевшей в своем составе всего 5539 человек. Поэтому контрудар на Хийтола, организованный силами этой дивизии 10 августа, успеха не имел, хотя и задержал наступление финнов на два дня. Положение могла бы спасти переброска части сил из-под Выборга – однако командование направления требовало любой ценой удерживать линию границы под Выборгом.

Вдобавок командование 23-й армии под давлением Ворошилова вместо спешного вывоза отрезанных соединений по Ладоге и переброски их в район Кексгольма пыталось организовать прорыв в район Хийтола по суше – не учитывая тяжелые потери 168-й, 142-й и 198-й дивизий и явное превосходство финнов в численности. 12 августа противник занял Сортавалу, в тот же день 142-я и 198-я дивизии по существующим мостам отошли на острова Киппола.

В результате приказ командования фронта на эвакуацию по озеру был отдан лишь вечером (в 16:15) 17 августа. Фактически эвакуация началась еще раньше. 168-я стрелковая дивизия из Сортавалы вывозилась с утра 16 августа[34] – сначала на остров Валаам, а затем в район Шлиссельбурга и бухту Гольсмана. 15 августа была начата эвакуация 19-го стрелкового корпуса (142-я и 198-я дивизии).

Увы, время было потеряно, и вместо района южнее Кексгольма (бухта Сортанлахти, ныне Владимирская) войска пришлось вывозить в бухты Морье и Саунаниеми (южнее устья Тайпален-йоки). Эвакуация продлилась до 23 августа, 168-я стрелковая дивизия была сосредоточена в районе Шлиссельбурга только к 28 августа. Всего с 15 по 23 августа с северного берега Ладоги было эвакуировано 23 600 тысяч бойцов, 748 автомашин, 193 орудия, 4823 лошади, а также до 18 тысяч гражданского населения. Кроме того, еще до начала эвакуации по воде было вывезено около 4 тысяч раненых[35].

Таким образом, финны получили около двух недель форы, в течение которых три из семи дивизий 23-й армии оказались фактически «выключены из игры». С учетом потерь советских войск превосходство противника на Карельском перешейке из примерно полуторного стало как минимум трехкратным, а в районе западнее Кексгольма – практически подавляющим. Командование 23 армией сообщало в штаб фронта, что ведущие бой соединения обескровлены, у них совершенно отсутствуют резервы – но в то же время две дивизии, 123-я и 43-я, продолжали оставаться вне боя.

И финское командование в полной мере воспользовалось открывшимися ему возможностями. 13 августа Маннергейм отдал командованию II армейского корпуса приказ: как можно быстрее выйти к Вуоксе и занять плацдармы на ее южном берегу. Наступление на Выборг с востока было отложено. В течение следующей недели противник практически полностью занял обширную территорию в большой излучине Вуоксы, где оборонялись лишь разрозненные советские части – два полка 265-й дивизии, 588-й полк 142-й дивизии, 5-й и 33-й погранотряды, группа полковника Донскова, группа комбрига Остроумова. И это все – против трех финских дивизий и одной моторизованной бригады…

Правда, 10-я и 15-я дивизии, частично скованные боями с отрезанной в районе Хийтола советской группировкой, а частично задержанные упорной обороной Кексгольма, первое время продвигались довольно медленно – Кексгольм был занят только 21 августа. В тот же день передовые части 10-й пехотной дивизии вышли к Вуоксе у Кивиниеми, а 22–23 августа 15-я пехотная дивизия заняла Тайпале. Зато 18-я пехотная дивизия, практически не имевшая перед собой противника, быстро вырвалась вперед. Уже 16 августа она вышла в район Вуосалми и Эурепя, где никакой советской обороны организовано не было. На следующий день 27-й пехотный полк вместе с тяжелым артиллерийским дивизионом переправились через Вуоксу. 18 августа к ним присоединилась выдвинутая из резерва моторизованная бригада «Т»[36]. Так финны получили плацдарм за Вуоксой шириной 14 км и глубиной до 5 км, с которого можно было наступать как в обход Выборга, так и прямо на Ленинград.

Беда в том, что советское командование получило известие о переправе финнов у Вуосалми только 20 августа, причем количество переправленных войск было оценено в два батальона. Тем временем финское командование направило вслед за 18-й дивизией 12-ю пехотную дивизию из состава IV армейского корпуса с Выборгского направления. Вместо нее против 115-й стрелковой дивизии вводилась в бой из резерва командования 4-я пехотная дивизия полковника К. Вильянена. Несколько позже (26 августа) к Вуосалми от взорванного моста у Кивиниеми была перенаправлена и 10-я пехотная дивизия.[37]

Еще 20 августа в связи с резко ухудшившейся обстановкой был отдан приказ командующего 23-й армией за № 027/оп о занятии обороны по реке Вуокса. При этом войска левого крыла армии отводились от границы, однако Выборг оставлять категорически запрещалось. 43-я стрелковая дивизия отходила к городу, а 123-я и 115-я дивизии под ее прикрытием должны были выводиться из выборгского «мешка» с целью укрепления его горловины.

В связи с этим в тот же день 20 августа командование Выборгского сектора отдало приказ об эвакуации северного побережья залива. Вместе с артиллеристами 32-го дивизиона вывозились и левофланговые части 123-й дивизии, оставшиеся в этом районе. Эвакуация производилась с острова Пуккионсари, мысов Ристиниеми и Сатаманиеми, ее прикрывали рота 41-го отдельного пульбата и два взвода 51-го отдельного стрелкового батальона.

Финны обнаружили отход наших войск и начали наступление только через два дня – части прикрытия вступили в бой с противником лишь незадолго до окончания эвакуации, завершившейся вечером 22 августа. Увы, без потерь все равно не обошлось – из трех барж, на которых вывозилась матчасть дивизиона, одна была уничтожена огнем противника. Кроме того, 23 августа у мыса Сайаманиеми при снятии личного состава пулеметной роты от огня противника погиб севший на камни бронекатер № 215. Тем не менее к исходу 24 августа оставшийся личный состав роты прикрытия был снят двумя другими бронекатерами и катером КМ.

Боевые действия на Карельском перешейке в июле-августе 1941 года

Тем временем финны, сосредоточив на плацдарме у Вуосалми достаточное количество сил, 22 августа перешли в наступление. Уже 23 августа бригада «Т» прорвались в район деревни Кямяря (не путать со станцией Кямяря!) у озера Кямярян-ярви (ныне Гавриловское) в 25 км восточнее Выборга, где соединилась с наступавшими с севера частями 12-й пехотной дивизии, форсировавшими Вуоксу у Антреа. Одновременно 18-я пехотная дивизия, развернувшись к юго-востоку, вышла на рубеж озера Муолан-ярви, Яурепян-ярви и реки Салменкайта (ныне озера Глубокое и Большое Раковое и река Булатная) между станцией Лейпясуо и изгибом Вуоксы.

В этот день советские войска наконец-то нанесли контрудар: части 123-й и 115-й стрелковых дивизий атаковали финнов в районах Манникала (10 км северо-восточнее Выборга) и у Кямяря, пытаясь отбросить противника к Вуоксе. Контрнаступление успеха не имело, а тем временем финны приступили к выполнению другой части своего плана. Еще 22–23 августа 8-я пехотная дивизия полковника Винеля из состава IV армейского корпуса достигла берега Выборгского залива, отрезав и прижав к побережью в районе Репола 245-й полк 43-й стрелковой дивизии. Финны сразу начали подготовку переправы через залив, чтобы ударить в тыл советским войскам под Выборгом.

Переправа облегчалась тем, что ширина водного пространства между двумя берегами залива здесь составляет всего полтора километра. Финские войска сосредотачивались в районе деревень Поркансари и Пийспансари, а также на острове Туркинсари, связанном с берегом дамбой и идущей по ней дорогой.

Финны переправляются на лодках через Выборгский залив

Переправа началась утром 24 августа. Из Поркан-сари на моторных лодках и шюцкоровских катерах на мыс Кейхясниеми переправлялся 3-й батальон 45-го пехотного полка, южнее него с острова Туркинсари на полуостров Лиханиеми была организована переправа основной части 24-го пехотного полка. Вечером того же дня 2-й батальон этого полка организовал переправу из района деревни Репола на северную оконечность острова Суонионсаари, где ширина пролива тоже была около километра. Уже с этого острова финны на захваченных лодках и подручных средствах без всякого противодействия переправились через акваторию закрытого Тронгзундского рейда и полукилометровый судоходный канал в порт Уурас (Тронгзунд, ныне Высоцк) на острове Уурансаари.

К вечеру 24 августа на полуострове Лиханиеми уже находилось два батальона финнов, еще один батальон был предназначен для захвата Уураса. С помощью имевшихся плавсредств невозможно было перевезти через залив транспорт и даже полевую артиллерию, поэтому в качестве огневой поддержки части 8-й дивизии имели с собой только 81-мм минометы, что значительно ослабляло их ударную мощь. С другой стороны, финнам очень помогало хорошее знание местности и ее особенностей – в том числе тех, что не обозначаются на топографических картах…

Командир 4-й финской пехотной дивизии полковник К. Вильянен

24 августа, в первый день переправы, никакого противодействия финской высадке оказано не было. Лишь 25 августа советские катера ЗК-Э5 и ЗК-Эб у южной оконечности острова Суонионсаари, у входа на закрытый рейд Уураса, обстреляли из 45-мм орудий «скопление пехоты противника и шлюпки с десантом» – по донесению катерников, было уничтожено три шлюпки.

Чуть позже к месту высадки были направлены и более крупные корабли. 26 и 27 августа из района севернее Уураса по переправе финнов и скоплениям войск противника на берегу с расстояния в 8-10 миль вели огонь эсминцы «Сильный» и «Стойкий», а также канонерская лодка «Кама». Всего эсминцами было израсходовано 1037 130-мм снарядов. Увы, эффект от стрельбы по площадям практически с предельной дистанции оказался минимальным, тем более, что выход кораблей в море и подготовка их к выполнению боевой задачи были торопливыми и неорганизованными. Флотский офицер связи при штабе 23-й армии не смог организовать обмен данными между кораблями и сухопутными частями, так как флагманский артиллерист флота не был информирован о поставленных эскадренным миноносцам задачах. Артиллерийская разведка и целеуказание не осуществлялись. Стреляя 26 августа по полуострову Лиханиеми, эскадренные миноносцы сами не знали, кто и где на нем находится[38], а командир «Стойкого» Б. П. Левченко даже при написании своих мемуаров был искренне уверен, что полуостров Лиханиеми расположен на северном берегу залива.[39] По донесениям с эсминцев, 27 августа был обстрелян конвой из двух транспортов и нескольких катеров, идущий к мысу Ристиниеми, оба транспорта потоплены. Что это были за «транспорты», остается неизвестным до сих пор…

Командир 8-й финской пехотной дивизии полковник Винель

27 и 28 августа попытку сорвать переправу финнов на Лиханиеми предприняли бронекатера № 213 и № 214 – они атаковали финские малые суда и по донесениям экипажей, таранными ударами потопили б рейдовых катеров, две шлюпки и понтон. Можно предположить, что в результате этих действий наращивание сил противника на плацдарме было несколько замедлено.

Первая информация о высадке финнов на Лиханиеми поступила в штаб Койвистского (103-го) пограничного отряда (командир – майор Никитюк) довольно быстро – уже в 17:00 24 августа. Сразу же в район высадки была направлена группа пограничников под командованием капитана М. А. Ревуна. Увы, в группе было только 30 человек, больше наскрести не удалось.

Гавань Уурас, полуостров Лииханиеми и район станции Соммее. Финская карта

Быстро оценив обстановку, капитан Ревун занял оборону в самом удобном месте – в районе деревни Самола у основания полуострова, где его ширина не превышала полутора километров. Всю ночь пограничники вели бой, однако перекрыть выход с полуострова им не удалось – 25 августа финны прошли вдоль берега залива Рауха-лахти и вышли к железной дороге и шоссе Койвисто[40] —Выборг в районе станции Соммее (по финским данным последняя была захвачена только утром 26 августа).

Однако к этому времени в район Кайслахти уже была переброшен отряд в составе сводной роты Койвистско-го погранотряда и школы младшего комсостава КБФ под общим командованием началтьника штаба погранотряда майора Охрименко. Отряд занял оборону в районе станции Кайслахти в 2,5 километрах юго-западнее Соммее. Группа капитана Ревуна днем 25 августа также вышла к Кайслахти и соединилась с отрядом Охрименко, потеряв 5 человек убитыми и троих ранеными, однако вынеся с собой много трофейного оружия и боеприпасов.

В 10 часов утра поступило сообщение, что высадившийся накануне в районе Уураса противник вышел к железнодорожному мосту, соединяющему остов Уурансаари с материком, и захватил деревню Ниемеля, а также расположенный здесь кирпичный завод, угрожая выходом в тыл отряду пограничников. Майор Охрименко бросил сюда сводную роту под командованием командира разведвзвода лейтенанта Козлова. Неожиданно атаковав противника при поддержке двух 76-мм орудий армейской батареи, рота выбила противника из Ниемеля и с территории кирпичного завода, вынудив его отойти обратно к мосту на Уурансари. По нашим данным, финны потеряли в этом бою 50 человек убитыми и 9 ранеными (возможно, в последнем случае имеются в виду взятые в плен), было захвачено два миномета, много винтовок, автоматы и гранаты. Наши потери составили 20 человек убитыми и ранеными.

Весь день противник при поддержке минометного огня атаковал станцию Кайслахти, подойдя к ней вплотную. Однако в 6 утра 26 августа, после налета нашей авиации, пограничники неожиданно контратаковали финнов и после рукопашного боя на северной окраине Кайслахти отбросили противника к лесу. В этой схватке был смертельно ранен майор Охрименко; командование отрядом принял майор Углов из береговой обороны КБФ.

27 августа сводный отряд под давлением противника был вынужден оставить станцию Кайслахти. Пограничники отступили к порту Йоханнес и заняли оборону по реке Роккалан-йоки в 5 километрах южнее Кайслахти. К этому же времени сюда же подошел спешно сформированный в Койвисто сводный морской полк в составе сборного отряда Выборгского сектора береговой обороны и двух батальонов 5-й отдельной морской бригады, переброшенных в Койвисто из Ижорского сектора с южного берега Финского залива.

С 27 по 29 августа моряки и пограничники удерживали рубеж по Роккалан-йоки, неоднократно переходя в контратаки и давая возможность частям 23-й армии выйти к Койвисто. Лишь 30 августа под усилившимся давлением противника Йоханнес был оставлен, и советские войска отошли непосредственно к Койвисто. В этот же день 103-й пограничный отряд был эвакуирован на остров Койвисто, где вместе со школой младшего начсостава КБФ вошел в резерв командира бригады КБФ.

Занятие финнами станций Соммее и Кайслахти 26–27 августа сыграло роковую роль в судьбе выборгской группировки наших войск (50-й стрелковый корпус – 123-я, 43-я и частично 115-я стрелковые дивизии). Попытка контрнаступления 24 августа, проводимая рядом разрозненных ударов с разных направлений, не привела ни к каким результатам – хотя в полосе 18-й финской дивизии на рубеже Яуреппя и озера Муоланярви финнов на некоторое время удалось отбросить к Вуоксе, а «в ночном бою дело дошло до рукопашных схваток с применением финских ножей и ручных гранат».[41]

Отразив разрозненные советские контратаки, части 12-й и 18-й пехотных дивизий и бригады «Т» вышли в район станций Лейпясуо и Кямяря, перерезав железную дорогу и шоссе из Выборга на Ленинград. Одновременно наступавшая с севера 4-я пехотная дивизия захватила станцию Тиенхаара, оттеснив советские войска к самому Выборгу. 123-я стрелковая дивизия к 27 августа, согласно докладу ее командования, оказалась расчленена на отдельные группы, часть которых вела бои в окружении.

Ситуация усугублялась тем, что 23 августа прежде единый Северный фронт был разделен на два – Карельский и Ленинградский; в результате в штабах на некоторое время воцарилась неизбежная неразбериха. Однако на просьбу командования 23-й армии о разрешении оставить Выборг и отойти к старой границе новое руководство Ленфронта ответило категорическим отказом. Лишь рано утром 28 августа Военный совет Ленинградского фронта с ведома Ставки разрешил командованию 23-й армии оставить Выборг и отойти на «подготовленный рубеж по бывшей линии Маннергейма» – которого в действительности не существовало.

Советские танки Т-38 и бронеавтомобили, брошенные у станции Соммее

Характерно, что это распоряжение было датировано 5:00 28 августа, в то время как директива штаба армии об отходе была подписана уже в 4:15 того же дня. Однако было уже поздно – тем более, что до войск директива дошла лишь во второй половине дня, а указанный в ней рубеж отхода (от Муолаа до Роккала) частично уже был занят финнами. 123-й дивизии, основными силами сосредоточившейся в районе Сяйнио (5 км юго-восточнее Выборга) пришлось пробиваться справа от железной дороги, через деревню Хуумола. Попытка 245-го полка дивизии отбить станцию Кямяря закончилась неудачей. 115-я дивизия получила приказ командарма отходить не на юго-восток, а к югу, на Койвисто. Прикрывали этот отход 272-й полк 123-й дивизии и 576-й полк 115-й дивизии, оборонявшиеся в районе станции Кархусуо, по линии железной дороги от Выборга на Яуряпя и к Валк-ярви. 29 августа части 4-й финской дивизии (5-й пехотный полк) заняли Сяйнио, после чего арьергарды 123-й и 115-й дивизий были отрезаны и разгромлены.

Вопреки утверждению многих последующих историков, ни 28, ни 29 августа финское кольцо окружения еще не было замкнуто. Даже район деревни Няюкки и озера Няюкки-ярви (у станции Хонканиеми, между Сяйнио и Кямяря) был захвачен 4-й пехотной дивизией только 29 августа. Однако, как назло, начались проливные осенние дожди, все ручейки превратились в бурные потоки, а лесные тропы между Кямяря и Кайслахти оказались непроходимы для колесного транспорта и тяжелой техники. Поэтому артиллерию и часть обозов пришлось бросить – так, на пустоши Корпеллан-Аутио в 7 км южнее Сяйнио были оставлены обоз и вся артиллерия 638-го стрелкового полка 115-й дивизии. Однако сам полк в количестве 2000 человек смог пробиться на Койвисто.[42]

Артиллерия 43-й стрелковой дивизии, захваченная у Порлампи

По Приморскому шоссе никто прорываться даже не пытался – хотя здесь находилось не более двух полков финнов, причем без техники и артиллерии, а вплоть до 30 августа советские моряки и пограничники удерживали город Йоханнес и рубеж реки Рокаллан-йоки. Без сомнения, организованный удар трех дивизий (пусть даже не в полном составе), поддержанный дивизионной и корпусной артиллерией, просто смял бы хлипкие позиции частей 8-й пехотной дивизии и позволил бы 50-му стрелковому корпусу без особых проблем отойти на Койвисто, эвакуировав большую часть техники и снаряжения.

Бывший командир 43-й стрелковой дивизии генерал-майор В. В. Кирпичников в финском плену

Увы, этого не произошло. 29 августа, оставив Выборг, командир арьергардной 43-й стрелковой дивизии решил пробиваться на Койвисто восточнее Приморского шоссе, лесными дорогами через деревни Юля-Соммее и Порлампи. Однако местность здесь была еще хуже, чем в районе Хуумола, через болота зачастую не было не то что дорог, но даже и троп. В итоге дивизия просто застряла у Порлампи, где в течение трех дней вела бои в окружении. 1 сентября сопротивление прекратилось – финны утверждают, что приказ о капитуляции отдал сам командир дивизии генерал-майор В. В. Кирпичников[43]. По утверждениям финнов, на поле боя они обнаружили около 2000 трупов, в плен попало 3000 бойцов 43-й стрелковой дивизии. Было захвачено огромное количество техники – артиллерия, автомобили, бронемашины, которые командование дивизии даже не попыталось уничтожить.

Всего по данным Хельге Сеппеля в ходе боев за район Выборга было захвачено 9 тысяч пленных, 55 танков, 306 различных орудий, 246 минометов, 272 пулемета, 673 автомашины и 4500 лошадей. Потери советских войск убитыми финны оценили в 7 тысяч человек, число отошедших в район Койвисто – в 12 тысяч.

Уже 31 августа финские войска, не встречая на своем пути практически никакого сопротивления, заняли Терийоки. В тот же день 18-я пехотная дивизия вышла к старой границе в районе Майнила, а 1 сентября бои велись уже по всему периметру Карельского укрепрайона. Тем временем западнее, вдоль морского побережья, во многих местах все еще продолжались боевые действия – так форт Ино был занят частями 12-й пехотной дивизии только 3 сентября. Оставались советские гарнизоны и на островах Выборгского залива.

«После занятия шхер Виролахти финские соединения береговой обороны получили задание пересечь Выборгский залив и установить связь с частями, расположенными дальше на восток. Для этого необходимо было захватить острова Тейкарсари и Туппурансари» – пишет Юрген Майстер.[44] Далее он сообщает, что утром 29 августа 2-й финский береговой батальон (425 человек), вышедший на катерах из Вилайоки в бухте Вилайоен-лахти, высадился на остров Тейкарсари (Тейкаринсаари), лежащий западнее Ууринсаари и прикрывавший подходы к гаваням Выборгского залива. По данным Майстера, остров оборонялся «усиленной советской ротой». Финны высаживались в три приема на западном побережье острова. Около полудня несколько небольших советских кораблей пытались приблизиться к острову, но были вынуждены отойти, потому что финны открыли огонь из захваченных орудий – интересно, каких?

Описание этого боя с советской стороны сильно отличается – в первую очередь по датировке. Еще 20 августа с острова Тейкарсари, где располагалась 1-я застава Койвистского погранотряда, было замечено сосредоточение финских войск на мысе Питкяниеми (в 2,5 км западнее северной оконечности острова) и острове Сантасари (в 2 км севернее Тейкарсари). В этот же день застава была усилена 50 краснофлотцами из сил береговой обороны – таким образом, «усиленная рота» составила не более 70 человек.

Согласно описанию боевых действий Койвистского погранотряда[45], финский десант был высажен на остров 25, а не 29 августа – что более похоже на правду, потому что к 29-му борьба за Выборгский залив уже практически завершилась. Доложившему о высадке командиру заставы лейтенанту Девятых было приказано до последней возможности удерживать противника на северо-западной оконечности острова, дабы дать возможность эвакуировать артиллерийскую батарею с Туппурансари, лежащего в 2,5 километрах к югу. Пограничники и моряки выполнили свой долг – враг сумел захватить Тейкарсари, только высадив на него еще одну роту. Более никакой информации о бое не поступало, потому что в самом его начале была разбита радиостанция заставы, и связь с гарнизоном прекратилась. На единственной моторной лодке с острова удалось эвакуировать шесть раненых, еще несколько человек позднее добрались до Койвисто на плоту.

31 августа финны попытались высадиться и на острове Туппурансари (Туппура), лежащем юго-западнее Тейкарсари, у северной оконечности полуострова Киперорт. Однако высадка на этот раз была отражена огнем береговой батареи № 229.

Впрочем, ситуацию на суше это не спасало. 1 сентября командование Северо-Западного направления приняло решение об эвакуации отошедших в Койвисто остатков 50-го стрелкового корпуса на острова архипелага Койвисто (Бьерке), для чего был сформирован специальный отряд из канонерок, транспортов и катеров шхерного отряда. В этот же день из Койвисто были вывезены вышедшие сюда части 43-й стрелковой дивизии, утром следующего дня – подразделения 123й и 115-й стрелковых дивизий. Для эвакуации войск в Койвисто вечером 1 сентября были направлены транспорта ВТ-506 «Барта» и ВТ-507 «Отто Шмидт» в охранении двух тральщиков и двух катеров типа «МО». Третий пароход, ВТ-542 «Мееро» (1866 брт) на пути к Койвисто в ночь на 2 сентября был потоплен у мыса Стирсуден финским торпедным катером «Сюоксю» (первоначально считалось, что транспорт погиб на мине).[46]

Эвакуация началась в ночь на 2 сентября 1941 года и закончилась рано утром. Руководивший операцией по вывозу войск начальник штаба КБФ вице-адмирал Ю. А. Пантелеев вспоминает, что многие солдаты были без оружия. Всего на транспортах в Кронштадт было вывезено 14 000 человек из состава 115-й и 123-й стрелковых дивизий, в том числе 2000 раненых. Среди вывезенных был и командир 115-й стрелковой дивизии В. Ф. Коньков со своим штабом. Часть войск (в первую очередь части береговой обороны и остатки 43-й стрелковой дивизии) эвакуировались на остров Бьерке, вместе с ними число эвакуированных морем достигло 20 тысяч человек.[47]

К полудню 2 сентября был снят гарнизон острова Туппурансари, личный состав 229-й береговой батареи и прикрывавшие посадку моряки из Койвисто. Вечером 2 сентября финны без боя вошли в опустевший город.

Основные источники

Г. А. Олейников. Героические страницы битвы за Ленинград. Исследование хода и анализ некоторых операций и сражений на Северном (Ленинградском) и Волховском фронтах 1941–1942 годов. СПб.: Нестор, 2000.

Я. Кишкурно. Карельский перешеек. Неизвестная война. 1941. СПб.: ООО «Любавич», 2007.

В. Платонов. Пограничники в боях за Родину. Главное управление пограничных войск КГБ при Совете министров СССР. Москва, 1961.

В. Ф. Коньков. Время далекое и близкое. М.: Воениздат, 1985.

Ю. А. Пантелеев. Морской фронт. М.: Воениздат, 1965.

Боевая летопись военно-морского флота. 1941–1942. М.: Воениздат, 1992.

От войны к миру. СССР и Финляндия в 1939–1944 годах. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2006.

Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов. М.: АСТ; СПб.: Полигон, 2004.

Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941. Сборник документов и материалов. М.: Наука, 1976.

Ю. Майстер. Восточный фронт. Война на море, 1941–1945. М.: Эксмо, 2005.

Владислав Гончаров

Керченско-Феодосийская десантная операция

Керченско-Феодосийская операция стала первым крупномасштабным морским десантом, проведенным антигитлеровской коалицией в ходе Второй мировой войны. Операции подобного уровня были проведены союзниками на Гуадалканале и в Северной Африке лишь летом и осенью следующего года. У немцев «в активе» была Норвежская операция, а японцы как раз в декабре 1941 года осуществляли высадку на Филиппинах и в Малайе – но использовать опыт этих действий советские войска и флот, естественно, не могли. Фактически единственным опытом масштабной высадки с моря на обороняемое противником побережье, на который могло ориентироваться командование Черноморского флота, являлась Дарданелльская операция 1915 года.

I. Планирование и подготовка операции

1. Возникновение и развитие идеи операции

Керчь была оставлена частями 51-й армии 16 ноября 1941 года, но уже через несколько дней возникла идея высадкой десанта отбить город обратно. Точную дату рождения идеи десантной операции сейчас определить невозможно – но, скорее всего, возникла она у командования закавказским фронтом в районе 25 ноября.

В директиве Ставки за № 004973 от 19 ноября 1941 года речь идет только об организации обороны 51-й армии на Таманском полуострове и о недопущении высадки противника на кавказском побережье, причем в долговременной перспективе: «…не допустить форсирования противником Керченского пролива и высадки им десантов на Азовском и Черноморском побережьях, имея в виду использование главных сил армии на Таманском полуострове».[48]

Директивой Ставки за № 005070 от 22 ноября 1941 года 51-я и 56-я отдельные армии в целях лучшей организации обороны Кавказа подчинялись командованию Закавказским фронтом, при этом задачи 51-й армии оставались прежними: «оборона южного берега Азовского моря от Приморско-Ахтарской через Керченский пролив и далее оборона Черноморского побережья до Адлера включительно, имея основной задачей оборону таманского полуострова как на суше, так и с моря».[49] О наступлении через Керченский пролив речи пока не шло, и не удивительно – ведь накануне войска 56-й отдельной армии после тяжелых боев оставили Ростов и отошли за Дон.

24 ноября директивой № 005128 Ставка поставила войскам Южного и Закавказского фронтов задачу освобождения Ростова и наступления на Таганрог с выходом на реку Миус; речи о каких-либо действиях под Керчью здесь тоже не шло.

Впервые общие контуры десантной операции на Керченский полуостров были сформулированы в телеграмме № 01555/оп, направленной штабом Закавказского фронта (за подписями Козлова, Соломко и Толбухина) начальнику Генерального штаба Красной Армии в 14:20 26 ноября 1941 года. Цели и задачи операции в ней формулировались так:

По выполнении ближайшей задачи Южным фронтом – овладении Ростовом, Таганрогом и развитии дальнейшего наступления на этом участке считаю целесообразным начать операцию по овладению Керченским полуостровом. Цель действия: не допустить вывода войск из Крыма и ослабить его наступление на Севастополь. Задача: овладеть Керченским полуостровом выходом на фронт Насыр, Сейтджеут.

Для проведения операции должны были привлекаться силы 51-й и 56-й армий – 7–8 стрелковых дивизий, 3–4 артполка РГК, 3–4 танковых батальона. Операцию поддерживали ВВС обеих армий, а также две дивизии АДД из состава Закавказского фронта. Высадку осуществляли Черноморский флот и Азовская военная флотилия с привлечением всех имеющихся плавучих средств. Общая схема операции командованию фронта виделась следующей:

План действия: выброской морских десантов на м. Хрони, маяк Кизаульский при одновременной высадке парашютного десанта (700–900 чел.) овладеть восточным берегом Керченского полуострова; в последующем начать переброску основных сил на Керченский полуостров с задачей развивать наступление на фронт Тулумчак, Феодосия.[50]

Поздно вечером 28 ноября командующий Закавказским фронтом Д. Т. Козлов имел разговор по прямому проводу с заместителем начальника Генерального штаба А. М. Василевским. В основном беседа была посвящена действиям 56-й армии под Ростовом, который, безусловно, воспринимался как главное направление (в этот день части 56-й армии, перейдя Дон по льду, завязали бои в городе). Однако разговор коснулся и планов операции под Керчью. Василевский сказал:

Ваше предложение по проведению Керченской операции товарищ Сталин считает целесообразным. Она скует силы противника в Крыму и в значительной мере поможет Севастополю. В то же время приказано обратить Ваше внимание на необходимость, учитывая сложность операции, самой тщательной подготовки ее, и особенно в вопросах выброски морских десантов. Рассчитывать на возможность выброски морского десанта со стороны Азовского моря, по-видимому, не придется. Это надо учесть при разработке операции.

Товарищ Сталин не только разрешает, но и предлагает немедленно приступить к подготовке указанной операции с учетом, еще раз повторяю, обязательного выполнения 56-й армией задачи по овладению и закреплению за собой Ростова.[51]

Отсюда следует, что идея высадки десанта на Керченском полуострове принадлежала именно командованию Закавказского фронта – Д. Т. Козлову либо его начальнику штаба генерал-майору Ф. И. Толбухину. Надо заметить, что это ломает существующее в нашей литературе представлением о Козлове как о безынициативном командире, не способном на самостоятельные действия.

Получив санкцию Ставки, командующий Закавказским фронтом 30 ноября доложил более развернутый план операции, целью которой ставилось «не допустить вывода войск противника из Крыма и ослабить его наступление на Севастополь». Для этого войскам Закавказского фронта следовало овладеть районом Керчи, а затем при поддержке воздушного десанта и всем Керченским полуостровом, будучи готовыми в дальнейшем развивать наступление вглубь Крыма. Вместо 56-й армии, переданной в состав Южного фронта, в операции, наряду с 51-й, должна была принять участие 44-я армия, перебрасываемая из Дагестана в район Анапы.

Командующий Закавказским фронтом Д.Т. Козлов

…4. Состав сил и средств:

армейских управлений – 2; стрелковых дивизий – 9; стрелковых бригад – 3; танкбатов – 4;. артполков. АРГК – 4; артдивизион – 1; зенитных дивизионов – 10; понтонных батальонов – 2; инженерных батальонов – 4; огнеметная рота – 1; дивизион ГМП – 1; АЗВФ и ЧФ.

5. План действия.

А. 51-й армии в составе трех сд, одной сбр, усиленных тремя артиллерийскими полками РПК, двумя мотопонтонными батальонами, тремя инжбатальонами, АЗВФ из района м. Ахиллеон, коса Чушка, коса Тузла форсировать пролив и нанести удар с целью овладеть Керчь выходом на фронт Тархан, ст. Багерово, Александрова с последующим наступлением на Тулумчак. Одновременно при благоприятной ледовой обстановке на Азовском море выбросить усиленный гсп из района Темрюк в район Мама Русская (или лыжные отряды при наличии ледового покрова) с целью: наступать на Керчь с севера, не допустить подхода свежих сил с запада и обеспечить высадку основных сил.

Б. 44-й армии в составе трех сд с одним артполком РГК, одним дивизионом АО РГК, одним инжбатом, ЧФ из района Тамань, м. Тузла, м. Железный Рог овладеть районом Чончелек тат., г. Опук, маяк Кизаульский, м. Такыл, в последующем наступать свх. Кенегез; одновременно выделить один усиленный гсп из Новороссийска, Анапа в район: пр. Дуранде (Ссыпной пункт), г. Опук с целью наступления на Марьевка и обеспечения действия войск из района Тамань.

В. Выброской воздушного парашютного десанта в район ст. Салын, Багерово отрезать пути отхода противнику из Керчи и захватом рубежа Турецкий вал не допускать подхода свежих сил противника с запада.[52]

Общая глубина операции должна была составить 100–110 км, темп продвижения – 10–15 км в сутки, длительность операции – 10–15 дней. От флота требовалось выделить плавучие средства для переправы войск через Керченский пролив, самостоятельно высадить из портов Новороссийск, Анапа, Темрюк десант на побережье Керченского полуострова, а также содействовать артиллерийским огнем флангам сухопутных войск на полуострове. Наряд сил на операцию увеличился – в ней должны были принять участие уже 9 стрелковых дивизий и 3 стрелковые бригады.

Непосредственно для высадки с моря выделялись 251-й горнострелковый полк 9-й горнострелковой дивизии и 105-й горнострелковый полк 77-й горнострелковой дивизии, как имеющие опыт и практику в десантных операциях. Командующий Закавказским фронтом считал необходимым на время операции подчинить ему Черноморский флот и Азовскую флотилию, а для усиления обороны Севастополя немедленно направить туда одну стрелковую дивизию. Эта просьба была исполнена – уже 3 декабря Ставка распорядилась об отправке в Севастополь только что сформированной полнокровной 388-й стрелковой дивизии (12 тысяч человек и 30 орудий).[53]

Как мы видим, командование Закавказского фронта видело операцию как простую переправу через пролив с последующим выталкиванием противника с Керченского полуострова при достаточно низком темпе продвижения – 10–15 километров в сутки. Никаких мероприятий по окружению керченской группировки немцев путем высадки десантов у основания Керченского полуострова не планировалось, а занятие Феодосии намечалось лишь на завершающем этапе операции. Отчасти это было вызвано тем, что командование флота не дало фронту точных сведений о своих возможностях по перевозке и боевому обеспечению десанта.[54]

Однако уже в этом варианте предусматривалась (при благоприятной обстановке на Азовском море) высадка одного горно-стрелкового полка в районе мыса Зюк для последующего наступления на Керчь с севера – с целью не допустить подхода резервов противника с запада, а также для облегчения высадки основных сил на восточном берегу полуострова. Дополнительный удар наносился путем морского десанта в районе горы Опук в юго-восточной части полуострова. То есть в варианте от 30 ноября прослеживается стремление несколько расширить операцию и создать угрозу тылу и коммуникациям противника действиями тактических подразделений (горнострелковый полк, воздушный десант, пусть и в непосредственной близости от Керчи). Однако вопрос об окружении противника на полуострове еще не ставился.

Судя по всему, руководство Черноморского флота поначалу не проявило особого интереса к предложенной операции[55], что вынудило Генеральный штаб выступить в роли посредника. 5 декабря 1941 года А. М. Василевский от имени Ставки предложил командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Ф. С. Октябрьскому сообщить для доклада Ставке свои соображения о возможности проведения в середине декабря десантной операции по овладению Керченским полуостровом. Масштаб операции был определен так: «одновременная выброска двух групп по полку с анапского и темрюкского направлений».[56]

Вечером следующего дня телеграммой за № 20827 Октябрьский доложил Василевскому свои соображения. По его мнению, центр операции следовало перенести на юг – исходя из более удобных условий погрузки в Новороссийске, а также более благоприятной ледовой обстановки на Черном море. В качестве главных пунктов высадки указывались Феодосия и Керчь, в последней предполагалось производить высадку на причалы прямо с боевых кораблей флота. Кроме того, предполагалось высадить вспомогательный десант в Судаке. Одновременно с высадкой предполагалось начать наступление из Севастополя силами вновь прибывающей туда свежей 388-й стрелковой дивизии.

Для большей гибкости операции, а также легкости и быстроты переброски адмирал Октябрьский предлагал в первом броске высаживать не штатные части, а специально сформированные десантные полки без тылов и полевых орудий, компенсируя отсутствие артиллерии огневой поддержкой с моря. На подготовку операции командующий флотом просил у Ставки 15 дней, то есть начать ее предполагалось 21–22 декабря.[57]

7 декабря в директиве командующему войсками Закавказского фронта № 005471 за подписью Сталина и Шапошникова Ставка утвердила представленный Козловым план операции, внеся в него несколько существенных добавлений[58]. Кроме запланированных фронтом высадок в Керченском проливе и у горы Опук Ставка утверждала предложенную флотом высадку в Феодосии «с целью захвата Ак-Монайского перешейка». С этой же целью предлагалось предусмотреть «одновременную выброску и посадку воздушного десанта» уже не в восточной части полуострова, а рядом с Феодосией.

Таким образом, в директиве Ставки выталкивание противника сменилось операцией на окружение. При этом высадка в Феодосии планировалась «с развитием наступления высадившихся войск по Керченскому полуострову». То есть она должна была состояться некоторое время спустя после десанта около Керчи, когда войска противника уже будут связаны боем. Между тем часто встречаются утверждения, что высадка в Феодосии состоялась позже керченской из-за того, что флот запоздал с ее подготовкой – то есть удачное разнесение десантов по времени оказалось случайным.

На время операции Черноморский флот и Азовская военная флотилия переходили в подчинение командующего Закавказским фронтом. Кроме того, для обеспечения операции в составе Закавказского фронта оставлялись подлежащие передаче в 56-ю армию 132-я авиадивизия дальнего действия, 27-я истребительная авиадивизия и 25-й корпусной артиллерийский полк.

2. План операции и его изменения

9 декабря командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский на крейсере «Красный Кавказ» отбыл из Севастополя в Новороссийск. Здесь на встрече с генералом Козловым и был выработан окончательный план операции, доложенный в Ставку в ночь с 13 на 14 декабря 1941 года.

КОМАНДУЮЩИМ 51 А, 44 А, ЧФ.

Копия: НАЧАЛЬНИКУ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА

КРАСНОЙ АРМИИ

Оперативная директива № 01696/оп.

Штаб опергруппы. Краснодар. 23:30 13.12.41 г.

Карта 500 000

1. Противник силою двух пд, двух кавбригад занимает восточную часть Керченского полуострова, готовя его к обороне; до одной пехбригады – в районе Феодосии.

2. Правее 56 армия ведет бой за Таганрог. Граница с нею – прежняя.

3. Закфронт с ЧФ и АЗВФ имеет задачей – уничтожить керченскую группировку противника и овладеть Керченским полуостровом с целью отвлечь силы противника от Севастополь и Таганрог и не допустить вывода его частей из Крыма.

4. 51 армии (в составе 224, 396, 302, 390 сд, 12 стр. бригады, батальона морской пехоты АЗВФ с 265, 457, 456, 25 кап, 1/7 гмп, 7 отдельной огнеметной ротой, 75, 132, 205 инж. батальонов, 54 и 6 мотопонтонных батальонов) во взаимодействии с АЗВФ, Керченской военно-морской базой – форсировать Керченский пролив, ударом с севера и юга овладеть гор. Керчь и Керченским портом, выйти на рубеж Оз[еро] (сол.), отметка, 177, Александрова, Ортаэли, Киз-Аул, овладеть Турецким валом и в дальнейшем, наступать в направлении Ак-Монайской позиции.

Высадить морские десанты в районах:

а) Ак-Монай – Арабат с задачей овладеть районом Арабат, перехватить Арабатскую стрелку в наиболее узком месте сев. – зап. Сол[яные] пром[ыслы], Крым-Эли и не допустить подхода противника по Арабатской стрелке со стороны Геническ и отхода его по Арабатской стрелке на сев. – запад. До подхода главных сил армии десант в районе Арабат подчинить командарму 44.

б) На участке Нв. Свет, Мама Русская, м. Хрони с целью ударом на юг содействовать главным силам 51 армии овладеть Керчь. Граница слева: Крымская, Гостагаевская, Благовещенская, г. Опук, Карангит.

Штарм 51 – Темрюк, в дальнейшем Тамань.

5. 44 армии (в составе: управления 9 ск, 236, 345 сд, 157 сд, 79 стр. бригады, 251 гсп с дивизионом лап, 405 гсп с 1/239 ап, 547 гап, 61 инж. батальоном) во взаимодействии с ЧФ:

а) овладеть и прочно удержать город и порт Феодосия;

б) во взаимодействии с авиа– и морским десантом у Арабат уничтожить феодосийскую группу противника и овладеть районом Сейтджеут, Кошай, Ак-Монай, Арабат, Владиславовка, Насыпной, Султановка, упорно обороняя его до уничтожения керченской группы;

в) частью сил наступать на Марфовка с задачей содействовать частям 51 армии в уничтожении керченской группировки противника;

г) с выходом частей 51 армии на Ак-Монайскую. позицию быть готовым к развитию успеха в направлении Карасубазар.

Одновременно высадить морские десанты: в районе г. Опук, Ссыпной пункт с задачей ударом в направлении Ортаэли содействовать 51 армии форсировать Керченский пролив; с момента высадки десант подчинить командарму 51; в районе Коктебель с задачей содействовать овладению Феодосия.

Разгранлиния слева – прежняя.

Штарм – Новороссийск.

6. Парашютному батальону высадиться в районе Владиславовка и захватить аэродром. В дальнейшем обеспечить посадку и действия из района Владиславовка нашей авиации. По высадке войти в оперативное подчинение командарма 44.

7. ЧФ:

а) произвести высадку десантов на участках: г. Опук, Ссыпной пункт, Феодосия, Коктебель;

б) огнем судовой артиллерии подавить сопротивление противника в районах высадки;

в) основными силами Черноморского флота обеспечить высадку десантов, наступление и оборону высадившихся частей 44 армии;

г) системой мелких десантов не допустить движения противника по дороге вдоль побережья Черного моря на участке Алушта, Феодосия, г. Опук.

8. ВВС фронта и ВВС Черноморского флота:

а) уничтожить ВВС противника на аэродромах Крыма, в северной части побережья Азовского моря и в воздухе;

б) прикрыть сосредоточение и перегруппировку войск в исходных районах;

в) прикрыть посадку на суда, переход морем и высадку морских десантов;

г) содействовать войскам на поле боя, в особенности не допустить танковых атак противника против десантов;

д) прикрыть высадку и действия парашютного десанта Владиславовка;

е) прикрыть форсирование Керченского пролива частями 51 армии;

ж) прикрыть действия наземных войск по высадке их на Керченском полуострове;

з) не допустить отхода керченской группировки противника на запад в направлениях: Керчь, Ак-Монай; Керчь, Марфовка, Феодосия;

и) не допустить подхода резервов с направлений: Геническ по Арабатской стрелке; Перекоп и Чангар, Джанкой, ст. Ак-Монай;. Симферополь, Карасубазар, Феодосия; Ялта, Алушта, Феодосия;

к) систематически нарушать управление ударами по штабам, узловым дорогам и порывом проводов.

9. 156 сд, оставаясь в подчинении фронта, оборонять побережье Азовского моря на участке Приморско-Ахтарская, коса Перекопская и не допустить высадки морского и воздушного десантов.

10. Резерв фронта: 400 сд – Ивановская, Красноармейская; 398 сд и 126 отд. танковый батальон – Варениковская, Киевское, Абинская.

11. Командармам 51 и 44 передачу соединений и частей закончить к 10:00 15.12.41 г. План операции представить нарочным в штаб опергруппы 20:00 17.12.41 г.

12. Готовность к исходу 19.12.41 г. Начало действий – особым приказом.

13. Опергруппа штаба Закфронта с 19.12.41 г. – Крымская.

Козлов, Шаманин, Львов[59]

Весьма характерно, что, вопреки указаниям Ставки, десант в Феодосии было решено производить одновременно с высадкой под Керчью, как это следовало из доклада командования фронтом Ставке за № 01697/оп от 24:00 13 декабря и отправленного чуть позже плана операции[60]. Согласно этому плану, в Феодосии предполагалось высадить десант силой в две дивизии и одну бригаду со средствами усиления, он дополнялся воздушным десантом в районе железнодорожной станции Владиславовка (где от линии Симферополь – Керчь отходит ветка на Феодосию) и вспомогательным морским десантом на севере перешейка у основания Арабатской стрелки. Задача операции – окружение противника путем захвата района Сейтджеут, Кошай, Ак-Монай, Арабат, Владиславовка, Насыпной, Султановка с последующим наступлением в тыл керченской группировке немцев.

При этом воздушный десант предполагался достаточно крупным – силами до полка. Поскольку в распоряжении Закавказского фронта имелся лишь один парашютный батальон, командование фронтом просило у Ставки дополнительно передать ему авиадесантное соединение, а также транспортные самолеты ТБ-3 и «Дуглас», которых у фронта имелось не более десятка обоих типов.

Предполагалось силами парашютного батальона высадиться в районе Владиславовки и захватить аэродром, в дальнейшем обеспечив как прием новых сил, так и переброску истребителей с Тамани, которые обеспечили бы прикрытие действий наших войск от вражеской авиации. Идея красивая, но вряд ли выполнимая – ведь для использования захваченного аэродрома требовалась не только гарантия его удержания (чего один батальон обеспечить не мог), но и доставка сюда достаточного количества авиатоплива, а также техников и аэродромного оборудования. Рассчитывать, что все это останется от немцев, было бы по меньшей мере неосторожно.

Операция должна была начаться 21 декабря 1941 года – в срок, с самого начала названный Октябрьским. Однако первоначально назначенные сроки проведения операции оказались сорваны. Обычно это связывают с переброской в Севастополь 388-й стрелковой дивизии, а также с началом второго немецкого наступления на Севастополь. Однако перевозка по морю 388-й дивизии завершилась к 15 декабря и в этот же день командованию Севастопольского оборонительного района было приказано одновременно с высадкой на Керченском полуострове начать силами этой дивизии наступление в направлении на Симферополь. Наступление Манштейна началось 17 декабря, и, по идее, быстрейшая атака против Керченского полуострова была лучшим способом его сорвать – тем более, что в связи с кризисом под Ростовом 11-я армия был вынуждена передать 73-ю пехотную дивизию в 1-ю танковую армию Клейста. Сюда же оказались отвлечены и силы 4-го воздушного флота немцев.

Но в 18:10 19 декабря командир главной базы ЧФ контр-адмирал Жуков доложил Ставке о критическом положении в Севастополе:

Противник, сосредоточив крупные силы, частью свежих войск [при] поддержке танков, бомбардировочной авиации в течение трех дней ведет ожесточенные атаки с целью овладеть Севастополем.

Не считаясь с огромными потерями в живой силе и материальной части, противник непрерывно вводит в бой свежие части.

Наши войска, отбивая атаки, упорно отстаивают оборонительные рубежи.

Потери за два дня боя достигают 3000 ранеными, много потерь в начсоставе.

Потери за 19.12 не учтены.

Большие потери материальной части, орудий, пулеметов, минометов.

Большинство тяжелых батарей береговой обороны подавлено.

Войска почти по всему фронту отошли на второй рубеж.

Резервы, пополнение израсходованы. Снарядов наиболее нужных калибров – 107-миллиметровых корпусных, 122-мм гаубичных, 82-мм мин – нет.

Остальной боезапас на исходе.

На 20 декабря с целью усиления частей, действующих на фронте, вводятся в бои личный состав кораблей, береговых батарей, зенитной артиллерии, аэродромной службы и т. д.

[В случае] продолжения атак противника в том же темпе гарнизон Севастополя продержится не более трех дней.

Крайне необходима поддержка одной сд, авиации, пополнение маршевыми ротами, срочная доставка боезапасов нужных калибров.[61]

План Керченско-Феодосийской десантной операции

Видимо, как реакция на это сообщение в ночь с 19 на 20 декабря в адрес Октябрьского и Козлова поступила директива Ставки за № 005898, подписанная начальником Генерального штаба Б. М. Шапошниковым. Она предписывала командующему Черноморским флотом немедленно отправиться в Севастополь – куда Октябрьский так и не вернулся после встречи в Новороссийске, мотивируя это сложностями организации взаимодействия с армией из осажденного города. Ответственность за оборону Севастополя полностью передавалась Закавказскому фронту, от Козлова требовалось направить сюда своего представителя для руководства сухопутными операциями, а также срочно выделить для переброски в осажденную базу одну стрелковую дивизию либо две бригады и помочь ей действиями авиации с Тамани. Кроме того, следовало направить в Севастополь не менее трех тысяч маршевого пополнения и немедленно подать сюда запас снарядов.[62]

Было решено направить в Севастополь 345-ю стрелковую дивизию и 79-ю отдельную морскую стрелковую бригаду из состава 44-й армии, ранее предназначавшиеся для высадки в Феодосии. Вместо них в состав армии передавалась 63-я горнострелковая дивизия, имевшая меньшую численность и более слабую артиллерию, чем обычная стрелковая.[63] Это вызвало неизбежную отсрочку операции Черноморского флота, причем как минимум на неделю – остальные соединения армии еще не успели полностью сосредоточиться в местах посадки.

В тот же день 20 декабря с наступлением темноты из Новороссийска вышли крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эсминцы «Бодрый» и «Незаможник», имея на борту три комплекта боеприпасов для полевой артиллерии, а также 3500 человек 79-й бригады. По пути к ним присоединился лидер «Харьков», имевший на борту батальон 9-й бригады морской пехоты.[64] В ночь на 23 декабря в Севастополь вышли 6 транспортов с силами 345-й стрелковой дивизии, их охраняли три эсминца, два минных заградителя и два эскадренных тральщика.[65]

Утром 22 декабря Октябрьский доложил из Севастополя командующему Закавказским фронтом и в Ставку о том, что положение остается критическим и для отражения наступления противника требуется присылка в Севастополь дополнительно к выделенным силам еще двух стрелковых дивизий. Таким образом вместо высадки в Феодосии флот оказывался загружен переброской войск в Севастополь – причем именно тех, что были предназначены для десантной операции и успели пройти соответствующую подготовку.

Всего на этот момент в боевом составе Черноморского флота находилось 3 крейсера, 2 лидера, 5 новых и 3 старых эсминца, 9 быстроходных тральщиков и 3 канонерских лодки; в ремонте – линкор, крейсер, 4 новых и старый эсминец, 3 быстроходных тральщика, 2 миноносца и минный заградитель (бывший крейсер). Причем как раз в конце декабря оба лидера и два эсминца должны были конвоировать группу танкеров к Босфору для вывода их с Черного моря и переброски на другие театры (эту операцию нарком ВМФ разрешил отложить).

Из-за нехватки крупных кораблей, крайне необходимых для снабжения Севастополя, а также отвлечения на рейсы в Севастополь части транспортов, предназначенных для 1-го отряда высадки, начать операцию против Феодосии можно было не раньше 28 декабря. Поэтому командованию Закавказского фронта пришлось вернуться к идее Октябрьского высаживать десант в два этапа, с разносом по времени – сначала в восточной части Керченского полуострова, а затем, когда высвободятся силы флота, в Феодосии. Вечером 23 декабря Б. М. Шапошников директивой за № 005998 подтвердил это решение.[66]

В тот же день телеграммой штаба фронта за № 01822/оп было определено окончательное время начала операции. 51-я армии должна была начать высадку в 5 часов утра 26 декабря; 44-я армия проводила высадку у горы Опук 26 декабря (отряд «Б»), а в Феодосии – 29 декабря (отряд «А»).

Второй директивой № 01825/011 армиям подтверждались прежние задачи.[67] Десант Азовской флотилии, ранее предназначавшийся для захвата Арабатской стрелки, должен был высадиться в районе Чегени. Командующему 44-й армией приказывалось, дополнительно выбросить парашютный десант силой в одну роту – но не у Владиславовки, как предполагалось ранее, а в районе станции Багерово.

3. Силы сторон

Противник

По данным разведывательных отделов штабов Закавказского и Черноморского фронтов, к 1 декабря 1941 года на Керченском полуострове действовали части 46-й пехотной дивизии немцев и 8-й румынской кавалерийской бригады. Кроме того, считалось, что в период с 11 по 13 декабря немецкое командование перебросило на Керченский полуостров 73-ю пехотную дивизию и до двух танковых батальонов. Гарнизон Феодосии оценивался штабом фронта в два пехотных полка, поддержанных полевой и зенитной артиллерией.

Кроме того, считалось, что в районе Керчи находится до двух полков полевой артиллерии, трех зенитно-артиллерийских дивизионов и до двух батарей зенитных пулеметов, которые располагались в районе от мыса Хрони на северо-восточной оконечности полуострова до Камыш-Буруна и коммуны Инициатива на его юго-восточной оконечности. В районе мыса Хрони, Маяка, Жуковки, Опасной, Еникале, Капканы, Колонки, города Керчь, мыса Ак-Бурну, Камыш-Буруна, мыса Такыл и горы Опук разведкой было отмечено наличие полевых укреплений. Для производства оборонительных работ немцы насильственно сгоняли местное население.[68]

Еще 24 ноября подводная лодка М-51, патрулировавшая в районе Феодосии, донесла, что в Феодосийском порту неприятельских кораблей нет, равно как нет и корабельного дозора у входа в порт.

4 декабря распоряжением начальника оперативного отдела штаба флота в район Феодосии была вновь выслана лодка М-51, а к мысу Опук – подводная лодка Щ-201.

М-51 доложила, что на входе в порт стоит боновое заграждение (оставленное при эвакуации города), на молу и на мысе Ильи наблюдалось наличие дозоров, на мысе Киик-Атлама между Феодосией и Коктебелем имелись прожектора.[69] Щ-201 донесла о наличии возле селения Дуранде исправной пристани, а также об отсутствии в районе горы Опук каких-либо следов деятельности противника и его войсковых частей – что несколько противоречило данным штаба фронта.

Командующий 11-й немецкой армией Э. фон Манштейн на командном пункте 50-й пехотной дивизии под Севастополем

Вечером 15 декабря в рамках подготовки к операции в районе Феодосии была высажена разведывательная группа, доставленная на «малом охотнике» из Севастополя. Судя по всему, немцы обнаружили подходящие к берегу корабли – Ю. Майстер пишет о попытке русских высадить десант при огневой поддержке с эскадренного миноносца. Однако при этом сама разведгруппа высадилась без проблем. 17 декабря группа по радио доложила об отсутствии кораблей противника в Феодосийском порту. Разведчики сообщили что гарнизон Феодосии состоит примерно из двух тысяч человек, в городе расположен какой-то крупный штаб, а причалы порта могут быть минированы. Зенитной артиллерии в районе Феодосии они не обнаружили.

Вечером 14 декабря в Феодосийский залив вновь была направлена подводная лодка Щ-201, имевшая на борту офицера штаба флота капитана 1-го ранга И. А Бурмистрова, бывшего морским начальником Феодосии до эвакуации. Лодка произвела разведку боновых заграждений в Феодосийском порту и установила, что заграждение на месте и ворота его закрыты.

Воздушная разведка из-за неблагоприятной погоды почти не велась и никаких сведений о противнике дать не смогла.

В действительности немецкая группировка была гораздо меньше, чем об этом сообщала наша разведка. 73-ю дивизию успели отправить на «Миус-фронт», а никаких танковых батальонов в 11-й армии на этот момент не существовало. У Манштейна имелось два дивизиона штурмовых орудий, 190-й и 197-й, но они с самого начала находились под Севастополем и участвовали в штурме города. Какое-то количество легких пулеметных танков имелось лишь в румынских кавалерийских бригадах и моторизованной бригаде «Раду Корне».

Практически все силы 11-й армии Манштейн бросил против Севастополя. Керченский полуостров оборонял 42-й армейский корпус генерал-лейтенанта графа фон Шпонека, однако реально из его состава здесь находилась лишь одна 46-я пехотная дивизия генерал-майора Гимера; 170-я дивизия корпуса была брошена под Севастополь, а 73-я, как мы уже упоминали, передана в 1-ю танковую армию под Ростовом.

8-я румынская кавалерийская бригада в начале ноября 1941 года действительно действовала на Керченском полуострове в составе 42-го армейского корпуса, но после 12 ноября была выведена с полуострова и возвращена в состав румынского горного корпуса, служившего резервом 11-й армии. К концу декабря она обеспечивала охрану южного побережья Крыма. Кроме нее, в горах Яйлы южнее Симферополя находилась 4-я румынская бригада горная бригада, имевшая задачу борьбы с партизанами. Остальные румынские соединения также действовали под Севастополем: 1-я горная бригада – в составе 30-го армейского корпуса, моторизованная бригада «Раду Корне» – в составе 54-го армейского корпуса.

Оборона противника на Керченском полуострове по данным советской разведки, середина декабря 1941 года

Полковник (впоследствии бригадный генерал) Раду Корне, командир «моторизованного соединения Корне»

Общая численность войск противника на Керченском полуострове к началу операции была невелика; советские исследователи говорят о 25 тысячах человек, в реальности же их было не более 16–18 тысяч – одна пехотная дивизия и ряд корпусных частей. Гарнизон Керчи, по немецким данным, составлял 600 человек (из корпусных частей 42-го армейского корпуса); здесь же имелась морская команда из 20 человек. На побережье Керченского пролива, кроме противотанковых орудий, находилось 19 легких и 7 тяжелых полевых гаубиц.[70]

Наши войска

С советской стороны в операции должны были принять участие:

из состава 51-й армии (высадка в Керчи) – 224-я, 396-я, 302-я и 390-я стрелковые дивизии, 83-я и 12-я стрелковые бригады, батальон морской пехоты Азовской флотилии, четыре корпусных артиллерийских полка, три инженерных и четыре мотопонтонных батальона, а также дивизион гвардейских минометов;

из состава 44-й армии (высадки в Феодосии и у горы Опук) – 236-я и 157-я стрелковые дивизии, 63-я горнострелковая дивизия, 105-й и 251-й горнострелковые полки, один гаубичный артполк и два пушечных артдивизиона, а также один инженерный батальон.

Войска 51-й и 44-й армий Закавказского фронта начали перегруппировку 3 декабря, к 25 декабря все части, предназначенные для участия в операции, в основном заняли исходное положение. В качестве резерва для операции были выделены две стрелковых дивизии (398-я и 400-я), а также 126-й танковый батальон.

Воздушное обеспечение операции должны были осуществлять ВВС фронта – две авиадивизии дальнего действия, одна авиадивизия СБ, полк пикирующих бомбардировщиков Пе-2 и девять истребительных авиаполков. Все они имели большой некомплект в материальной части и в большинстве своем состояли из самолетов старых моделей – СБ, И-153, И-16. Истребителей новых марок в военно-воздушных силах фронта насчитывалось всего около 15 %. 132-я и 134-я дивизии АДД состояли из новых машин, однако именно они так и остались в глубоком тылу и участия в операции практически не приняли. Впрочем, дальние ночные бомбардировщики, предназначенные для ударов по крупным объектам, вряд ли могли оказать существенную помощь силам десанта – разве что ударами по железнодорожному узлу Джанкой, однако на деле как раз через Джанкой никакой переброски немцы не вели.

792-й полк пикирующих бомбардировщиков Пе-2, как и большинство полков на этих самолетах, не был подготовлен для бомбардировок с пикирования и использовался главным образом для разведки.

Перебазирование военно-воздушных сил, предназначавшихся для участия в операции, проходило крайне неорганизованно, не было обеспечено соответствующим количеством батальонов аэродромного обслуживания и технических средств. Батальоны аэродромного обслуживания, переброшенные из Закавказского военного округа, оказались недоукомплектованными и слабо подготовленными. Вдобавок аэродромная сеть Краснодарской области была абсолютно не подготовлена для приема большого количества самолетов.

Прибывшее на новый театр командование ВВС Закавказского фронта плохо знало местные условия, а аппарат военно-воздушных сил прежнего Северо-Кавказского военного округа не был использован в помощь командованию и зачастую даже мешал работе штаба фронта. Вследствие плохой организации и тяжелых метеорологических условий перебазирование авиации сопровождалось многочисленными авариями и вынужденными посадками.

Существовали еще военно-воздушные силы Черноморского флота. Но они обеспечивали оборону Севастополя, где имелись хорошие аэродромы, поэтому участие в действиях на Керченском полуострове принимали лишь эпизодически.

В результате на начальной стадии операции участие в ней смогла принять лишь половина воздушных сил, выделенных для ее осуществления. Другая половина самолетов в этот момент оставалась на тыловых аэродромах или находилась в процессе переброски. Но хуже всего было то, что аэродромная сеть на Тамани, в непосредственной близости к месту операции, оказалась абсолютно не подготовлена к приему самолетов. До начала декабря в аэродромах на Тамани просто не было необходимости, а за три недели до операции, да еще в период осенних дождей, их подготовить не успели, даже если кто-то и пытался.

4. Подготовка десантов

Азовская флотилия

Высадку основных сил 51-й армии осуществляла Азовская военная флотилия (контр-адмирал С. Г. Горшков) и Керченская военно-морская база (контр-адмирал А. Н. Фролов). Со стороны Азовского моря высаживалась 224-я и 396-я стрелковые дивизии, 12-я и 83-я стрелковые бригады.

Командующий Азовской флотилией в 1941–1942 и 1943–1944 годах контр-адмирал С. Г. Горшков

По первоначальному решению командующего армией в первой волне должны были высаживаться силы 398-й стрелковой дивизии – 3600 человек с шестью 76-мм, четырьмя 45-мм пушками и девятью минометами. Высадка предполагалась в пяти пунктах:

• Арабатский залив (Ак-Монай) – 400 человек,

• мыс Зюк (Мама-Русская) – 1200 человек,

• мыс Тархан – 400 человек,

• мыс Хрони – 1000 человек,

• район Еникале – 600 человек.

С 8 по 13 декабря с частями дивизии было проведено четыре учения по посадке на суда и высадке с них, всего через эти тренировки было пропущено около 2000 человек. Однако 398-я дивизия убыла из состава армии, а в первую волну десанта была назначена 224-я, что повлекло за собой составление новых посадочных таблиц. С новой дивизией по неясным причинам удалось провести только две посадочно-высадочных тренировки.

Затем командующий 51-й армией изменил первоначальное решение, значительно усилив первую волну десанта. Теперь в ней было 7516 человек с шестью 76-мм, четырьмя 45-мм, четырьмя 37-мм автоматами и девятью 120-мм минометами, а также шесть танков Т-26, 18 лошадей и радиостанция на машине ГАЗ-АА.

Эти силы распределялись на 5 десантных отрядов следующим образом:

• Арабатский залив (Ак-Монай) – 1340 человек,

• мыс Зюк – 2900,

• мыс Тархан – 400,

• мыс Хрони – 1876,

• Еникале – 1000 человек.

Таким образом, основную массу сил предполагалось высаживать в непосредственной близости от Керчи. Уже в период посадки на корабли командующий армией получил известие о начале замерзания Арабатского залива, поэтому отменил высадку у Ак-Моная, решив вместо нее высадить 500 человек в Казантипском заливе (на 40 км восточнее) и еще более усилить десант у мыса Хрони к северо-востоку от Керчи. Посадку было решено произвести ночью, высадку за два часа до рассвета.[71]

Для переброски судов было выделено 17 боевых кораблей Азовской флотилии, в портах Азовского моря собрано 4 парохода, 7 буксиров и буксирных катеров, 5 самоходных и 11 несамоходных барж, а также 55 рыбачьих сейнеров и до полутора сотен байд и лодок.[72] К сожалению, часть кораблей находилась в гаванях Ахтари и Ейска, где уже начался ледостав, и не смогла принять участие в операции. Так из состава десантного отряда выбыл самый крупный корабль – вспомогательный сторожевик «Севастополь» вместимостью 1433 брт (около 2500 тонн водоизмещения), имевший хорошую по меркам Азовского моря скорость в 11 узлов и способный взять на борт порядка тысячи человек десанта.

В каждом отряде намечалось иметь боевые корабли, способные оказать десанту артиллерийскую поддержку. Высадка у Еникале вдобавок поддерживалась огнем 53-го корпусного артиллерийского полка с косы Чушка, полевой артиллерии с огневых позиций на косе Чушка. Движение кораблей и высадка десантов должны были прикрываться истребительной авиацией 51-й армии, причем ударами по вражеским аэродромам предполагалось подавить авиацию противника еще на земле. Районом погрузки назначался порт Темрюк – таким образом, судам десантных отрядов предстояло пройти до места высадки более сотни километров. Лишь десант, высаживающийся в Еникале, должен был грузиться в селе Кучугуры в 40 км восточнее Керченского пролива.

Высадка должна была начинаться за два часа до рассвета; вторые эшелоны высаживались в светлое время суток под прикрытием истребительной авиации. Каждый командир отряда десантных кораблей являлся одновременно и командиром высадки, на него также возлагалась организация артиллерийской поддержки. К сожалению, не был установлен порядок подчинения командира десанта командиру высадки, что в дальнейшем привело к трудностям и конфликтам.

Серьезная проблема заключалась в полном отсутствии топлива для десантного отряда. Запасы угля (3200 тонн) находились на станции Славяновская, откуда их требовалось доставить в Темрюк по суше, так как Кубань уже замерзла. Своего транспорта у Азовской флотилии не было, командование 51-й армии (сначала генерал Батов, затем генерал Львов) неоднократно обещало предоставить автотранспорт, но сделало это с большим опозданием. В середине декабря началась оттепель, дороги размыло и затопило, поэтому наконец-то выделенные армией 18 грузовиков смогли доставить в Темрюк только 150 тонн топлива; еще 50 тонн перевезли на барже из Ахтари. Фактически операция оказалась под угрозой срыва. По счастью, оттепель привела к вскрытию льда на Кубани, после чего удалось доставить в Темрюк баржами 975 тонн угля.[73]

Керченская военно-морская база

Часть сил 51-й армии (302-я горнострелковая и 390-я стрелковая дивизии) высаживалась непосредственно в проливе силами Керченской военно-морской базы. Высадку было решено произвести в пяти пунктах в 20-километровой полосе от мыса Ак-Бурну (Нижне-Бурунский маяк) до коммуны Инициатива у озера Тобечикского. Главное место высадки – гавань поселка Камыш-Бурун. Демонстративную высадку предполагалась произвести в районе завода им. Бойкова и у мыса Ак-Бурну.

Для участия в операции было выделено 37 сейнеров (из них 6 – вооруженных 45-мм пушками), три буксира, две баржи и болиндер – десантная баржа времен Первой мировой войны с давно снятым двигателем. Высадку обеспечивали 6 сторожевых катеров типа «МО-4» и 29 торпедных катеров – правда, вооруженных только пулеметами ДШК. Торпеды у катеров были сняты, а желоба на корме приспособлены для посадки бойцов. Впоследствии к этим силам добавились тральщик «Чкалов», плавбатарея № 4 и бронекатер № 302. Все суда могли за один рейс перевезти 5,5 тысяч человек и до 20 полевых орудий.

Первый бросок десанта (250–300 человек) в каждом из пяти пунктов намечалось высаживать с двух торпедных катеров и четырех сейнеров. В состав первого броска входили швартовочные команды, связисты и разведчики – в общей сложности 1300 человек. Для каждого отряда первого броска был назначен командир и комиссар, а для обеспечения координации действий отрядов – командир первого броска; им стал старший лейтенант Белоусов. Как мы увидим далее, план высадки был изменен – она проводилась только в трех пунктах (Камыш-Бурунская коса, судоремонтный завод и Эльтиген), что было весьма разумным с точки зрения координации действий.

Предназначенная для высадки 302-я горнострелковая дивизия не имела никакого боевого опыта, и уж тем более не умела высаживаться с моря и действовать ночью. С 15 декабря в Таманском заливе с частями дивизии удалось провести 10 учений с привлечением тральщика «Чкалов» и 8 сейнеров.

Высадка должна была осуществляться на принципе внезапности, то есть в темноте и без артиллерийской подготовки, под прикрытием дымовой завесы с торпедных катеров. Подавление огневых точек противника возлагалось на 45-мм пушки катеров типа «МО» и на торпедные катера, имевшие в лучшем случае крупнокалиберные пулеметы. Кроме того, после высадки поддержать войска на западном берегу пролива должна была артиллерия береговой обороны КВМБ, а также 25-й корпусной артиллерийский полк, для чего вместе с десантниками на берег высаживались корректировочные посты с рациями. Районами погрузки десанта намечался порт Тамань, расположенный в 25 км от места предполагаемой высадки.

В период подготовки операции была организована разведка западного берега пролива с моря и с воздуха, а также агентурными средствами. Здесь было установлено наличие большого количества огневых точек – пулеметов, минометов и малокалиберной артиллерии.

У КВМБ также имелись проблемы с топливом – жидким и твердым. Доставка угля производилась баржами из Новороссийска, из-за плохой погоды и нехватки буксиров накопить необходимое количество топлива не удалось. Штабы фронта и 51-й армии помощью в доставке топлива не озаботились.

Черноморский флот

Высадка ударной группы 44-й армии (три дивизии и два полка) осуществлялась силами Черноморского флота под руководством Военного совета флота. Она проводилась двумя группами. Группа «А» высаживала десант в Феодосии (одна стрелковая дивизия, пять стрелковых полков и артполк), группа «Б» (два стрелковых полка и артдивизион) – у горы Опук. Кроме того, был выделен специальный отряд прикрытия, подчиненный непосредственно командующему флотом адмиралу Октябрьскому. Пунктами погрузки служили Новороссийск, Анапа и Туапсе. Общее руководство подготовкой операции осуществлял начальник штаба Черноморского флота контр-адмирал Елисеев, 23 декабря прибывший на ЗКП флота в Новороссийске из Туапсе.

Высадка у горы Опук должна была производиться одновременно с высадкой десантов 51-й армии, высадка в Феодосии – три дня спустя, то есть 29 декабря.

Погрузку войск на транспорты решено было производить только ночью. Для удобства управления отряды транспортов разбивались на группы по 3–4 судна. Выход групп из пунктов посадки производился в ночное время с интервалом в час, переход совершался на значительном удалении от берега.

В качестве навигационных знаков для отряда «Б» манипуляторной группой с подводной лодки накануне высадки устанавливался ориентирный огонь на скале Эльчан-Кая. Для отряда «А» в Феодосийском заливе подводной лодкой ставились два светящихся буя, еще два таких же буя – непосредственно у входа в порт рядом с мысом Ильи. Кроме того, с первым броском десанта высаживалась гидрографическая партия, чтобы зажечь навигационные огни в порту, а в дальнейшем – маяк на мысе Ильи.

Боевые корабли отряда «А» осуществляли переход за темное время первых суток операции, транспорты – в светлое время, чтобы подойти к Феодосии с наступлением темноты и закончить высадку до следующего рассвета.

Перед высадкой десанта в Феодосийском порту намечалось провести артиллерийскую подготовку в виде мощного огневого налета по порту и городу с последующим переносом огня в глубину; в ходе боя за плацдарм корабельная артиллерия должна была подавлять вновь выявленные огневые точки противника.

Двуякорная бухта и мыс Киик-Атлама между Феодосией и Коктебелем. Современный вид

После прекращения огневого налета специально выделенные катера должны были развести боновое заграждение, подорвав его взрывными патронами. Затем в порт прорывались катера со штурмовыми партиями, которым следовало захватить причалы и обеспечить высадку последующих эшелонов десанта. После них в гавань входили эсминцы и высаживали войска прямо на причалы.

Крейсер «Красный Кавказ» намечалось пришвартовать к внешней стороне Широкого мола и производить высадку с него прямо на мол. Крейсер «Красный Крым» должен был оставаться на рейде, разгружаясь с помощью высадочных средств – тральщиков, сторожевых катеров и баркасов. Для обеспечения швартовки кораблей (главным образом «Красного Кавказа») и разведения боновых ворот выделялся один буксирный пароход.

До наступления темноты крейсерам и эсминцам следовало оставаться в районе Феодосии, оказывая войскам на берегу огневую поддержку.

Следующей ночью в Феодосии разгружался первый отряд транспортов незадолго до рассвета суда покидали порт и под охраной эсминцев возвращались в Новороссийск за следующими эшелонами десанта (тылы и снабжение). Выгрузку в районе Феодосии трех дивизий (236й, 63-й и 157-й) предполагалось осуществить в течение двух полных суток.

Одновременно с Феодосийской операцией предусматривалась высадка десантов в Коктебеле и Сарыголе, а также диверсионных десантов с подводных лодок на южном побережье Крыма и в Феодосийском заливе. Впоследствии вместо десанта в Коктебеле из-за отсутствия тральщика «Тракторист» (перевозил уголь для Керченской ВМБ) было решено ограничиться высадкой диверсионной группы с подводной лодки Д-5. В преддверии операции ночью с 25 на 26 декабря эсминцы «Шаумян» и «Незаможник» обстреляли Феодосию – вряд ли это было разумно, поскольку могло только насторожить противника.

Предназначенные для высадки стрелковые соединения в большинстве своем не имели абсолютно никакого опыта морских высадок. За первые две недели декабря кое-какие тренировочные занятия по посадке и высадке удалось провести с 345-й стрелковой дивизией и 79-й стрелковой бригадой 44-й армии. Однако именно эти два соединения, находившиеся в Новороссийске и уже готовые к погрузке, были в середине месяца срочно направлены в Севастополь. Из остальных пехотных частей специальную подготовку прошел только 105-й горнострелковый полк.

Для закрепления занятых рубежей каждая дивизия первого эшелона получила по 50 пакетов для устройства малозаметных препятствий и 3000 мин; для преодоления препятствий – по 100–250 кг взрывчатого вещества и миноискатели; в качестве спасательных средств дивизиям были приданы индивидуальные плавсредства и лодки А-3.

Первые эшелоны дивизий должны были обслуживаться полковыми саперными подразделениям, дивизионные саперы обеспечивали высадку последующих эшелонов. Армейские саперные подразделения использовались прежде всего для обеспечения переброски войск на Тамань – налаживали пути, готовили переправы через Кубань, оборудовали источники питьевой воды в местах расположения войск. Они же собирали и подготавливали плавучие средства, а также оборудование для посадки и высадки – сходни, лестницы, лодки, плоты и т. п. Саперами было найдено и приведено в порядок: байд грузоподъемностью от 0,5 до 2 тонн – 176 штуки, баркасов (от 2 до 4 тонн) – 58 штук, дубков (от 2 до 5 тонн) – 17 штук, лодок вместимостью от 3 до 50 человек – 64 штуки; сделано трапов для пешеходов – 60, щитков для колесного транспорта – 38. Для усиления льда Керченского пролива были собраны и подготовлены местные средства (камыш).

Преимуществом 44-й армии была возможность высадить основные силы десанта за один рейс, причем вместе с артиллерией. Войска 51-й армии предполагалось перебрасывать в несколько приемов, на мало приспособленных для этого судах, с выгрузкой на необорудованное побережье. Несколько легче в этом отношении выглядела переправа через Керченский пролив, тем более что в Камыш-Буруне имелся небольшой порт. Увы, во многом эта легкость была кажущейся – что два года спустя наглядно продемонстрировала Керченско-Эльтигенская операция…

II. Десантная операция Азовской флотилии

1. Действия Азовской военной флотилии 26–27 декабря

Приказ на осуществление высадки десанта командование Азовской флотилии получило от командования 51-й армии в полдень 24 декабря, высадку намечалось осуществить в 5 часов утра 26 декабря. Посадка войск на суда началась около 8 часов вечера и в основном закончилась к рассвету 25 декабря.

Первые четыре отряда флотилии вышли из пунктов посадки 25 декабря между 13:30 и 16:40, на судах находились бойцы 224-й и 83-й стрелковой бригады. 5-й отряд из села Кучугуры вышел к Еникале в 22:25, на нем находилась часть 12-й стрелковой бригады.

Погода на Азовском море была плохая, с 19 часов западный ветер начал сменяться северным и усилился до 7 баллов. Пароходы, самоходные баржи и буксиры уменьшили ход, нарушая тем самым заданный строй. Следовавшие на буксире байды и шлюпки заливало водой и отрывало, приходилось останавливаться и разыскивать их в неспокойном море.

Действия 1-го отряда

1-й отряд под командованием капитан-лейтенанта Ф. П. Шиповникова состоял из следующих кораблей:

минный заградитель «Заря»[74] (150 тонн, 9 узлов, два 45-мм орудия) – 300 человек;

катерный тральщик КАТЩ-587 «Акула» (бывший сейнер) – 50 человек;

сейнер «Буревестник» – 90 человек;

сейнер «Декабрист» – 90 человек;

сейнер с неизвестным именем[75];

15 байд (высадочные средства).

Всего отряд имел на борту 530 десантников, которые должен был высадить в Казантипском заливе. Отряд вышел из Темрюка в 15:10. Вследствие разыгравшегося шторма он не сумел добраться до места высадки к рассвету 26 декабря и в 9:30 находился только в районе мыса Зюк, потеряв по пути один шедший на буксире сейнер и двенадцать байд. Учитывая столь значительное опоздание, командование флотилии приказало отряду не идти к Казантипскому заливу, а высадить десант в районе мыса Зюк, где в это время уже начал высадку 2-й отряд.

Действия 2-го отряда

Отряд под комавдованием капитана 2-го ранга В. С. Грозного-Афонина состоял из двух групп – западной и восточной.

Западная группа:

канонерская лодка «Дон»[76] (840 тонн, 8 узлов, два 130-мм и два 45-мм орудия) – 150 человек;

сторожевой катер ПК-123 (СКА № 029 типа «МО-4»);

сторожевой катер ПК-128 (СКА № 075 типа «МО-2»);

пароход «Красный флот» – 904 человека, два 45-мм орудия;

пароход «Никополь» с баржей «Хопер» на буксире – 345 человек + три танка Т-26, две 37-мм противотанковых пушки и радиостанция на барже;

самоходная шаланда «Фанагория» (295 брт) с минной баржей на буксире – 362 человека + две 76-мм пушки, две 45-мм пушки, две 37-мм пушки и девять 120-мм минометов на барже;

самоходная шаланда «Гардипия» – 18 лошадей 11 сейнеров – 455 человек[77].

Всего в составе группы насчитывалось 2216 человек при трех танках, десяти орудиях разных калибров и 9 минометах, а также 18 лошадей.

Восточная группа:

пароход «Пенай» (548 брт) – 487 человек и две 76-мм пушки;

5 сейнеров – по 30 человек.

Всего в составе группы было 667 человек и две полевые 76-мм пушки.

Этот отряд был самым большим и самым мощным – почти три тысячи человек из состава 224-й стрелковой дивизии с артиллерией и даже танками, а также 1-й батальон 83-й стрелковой бригады в качестве штурмового отряда. Здесь же находился и командир 224-й стрелковой дивизии полковник Дегтярев, который должен был принять руководство войсками на плацдарме. Командир отряда капитан 2-го ранга Грозный, являясь начальником оперативной группы штаба флота в Темрюке, фактически выполнял роль заместителя командующего флотилией по проведению десантной операции. Вдобавок артиллерийскую поддержку десанту оказывала канонерская лодка со 130-мм морскими орудиями.

Суда отряда вышли из Темрюка в 16:40 25 декабря. В дороге колонна растянулась, ее голова начала подходить к мысу Зюк к 7 часам утра 26 декабря. Здесь оказались канонерка «Дон», оба сторожевых катера, шаланда «Гардипия», буксир «Никополь» с баржей, пароход «Пенай» 3 сейнера и 5 буксируемых байд.

Прибывшим первыми судам пришлось ожидать, пока подтянутся отставшие. В 8:47 из района бухты Чокрак открыла огонь батарея противника, калибр которой был оценен в 47 мм – скорее всего, это были либо 37-мм противотанковые пушки, либо трофейные «сорокапятки». Ответным огнем 130-мм пушек канонерки «Дон» батарея была подавлена, а катер ПК-123 тем временем поставил дымовую завесу, чтобы прикрыть высадку на берег.

Около 10 часов батарея противника вновь открыла огонь – и снова была подавлена канонеркой. Тем временем самоходная шаланда «Гардипия» и буксир «Никополь» с баржей «Хопер» начали подходить к берегу. Дул сильный ветер (5–6 баллов), вдобавок осадка используемых для перегрузки сейнеров оказалась слишком большой, а несколько спущенных шлюпок были выброшены на берег и разбиты. В итоге баржа «Хопер» коснулась грунта, а другие высадочные средства начали швартоваться к ней – но все равно десантникам пришлось высаживаться по пояс в воду. Оба сторожевых катера организовали перевозку войск с парохода «Пенай», который не мог подойти близко к берегу, при этом материальную часть с него разгрузить не удалось.

В 10:30 западнее мыса Зюк к берегу подошли перенаправленные сюда корабли 1-го отряда. Они тоже начали высадку десанта, которая затруднялась большим накатом. Пытаясь подойти к берегу, сейнер «Декабрист» получил пробоину, из-за которой его впоследствии пришлось бросить, а тральщик «Акула» просто-напросто оказался выброшен волной на берег.

В 10:50 над мысом Зюк появились самолеты противника, и с этого момента налеты вражеской авиации не прекращались. На пароходе «Пенай» пулеметным огнем были повреждены надстройки и разбиты шлюпки, погибло 4 моряка, несколько человек оказалось ранено. У только что подоспевшего к месту высадки парохода «Красный флот» близкими разрывами трех бомб оказался поврежден корпус и открылась течь во втором и третьем трюмах; на борту взорвался ящик с минами, при этом погибло 12 и было ранено 6 красноармейцев. Шедшая вместе с пароходом шаланда «Фанагория» получила бомбовое попадание и затонула, при этом погибло около 100 человек из десантников и экипажа судна.

Тем временем судам 1-го отряда удалось высадить у мыса Зюк лишь 291 человека. К 13:00 командир отряда прекратил высадку и решил перейти немного западнее, в бухту Чокрак, рассчитывая, что там накат будет меньше. Однако тут «Заря» и «Декабрист» были обстреляны вражеской артиллерией, а в 14:40 вновь атакованы самолетами противника. После этого командир отряда отказался от высадки десанта и в 15:00 вышел из бухты.

Разгрузка судов 2-го отряда в результате понесенных потерь велась крайне медленно. Лишь благодаря героическим усилиям саперов полуроты 275-го отдельного саперного батальона уже после восхода солнца с помощью кольев и тросов удалось подтащить баржу «Хопер» ближе к берегу и установить сходни для людей и материальной части. Стоя в воде, саперы помогали пехотинцам сходить на берег, разгружали противотанковые орудия и несли их до берега оставшиеся десять метров. В итоге с баржи удалось выгрузить три танка и обе 37-мм противотанковых пушки. Обратными рейсами сейнеров на корабли отряда было переправлено несколько раненых.

К исходу 26 декабря 2-й отряд выгрузил на берег около 878 человек (в том числе почти весь батальон 83-й бригады), три танка, две 37-мм и две 76-мм пушки, а также все девять 120-мм минометов. Кроме того, здесь же был разгружен десант с тральщика «Советская Россия» из восточной группы 4-го отряда – он ночью ошибся в счислении, проскочил место высадки у мыса Хрони и вышел к мысу Зюк.

Однако около полуночи командир 224-й стрелковой дивизии полковник А. П. Дегтярев неожиданно потребовал от капитана 2-го ранга В. С. Грозного обратной погрузки уже высаженных войск на корабли. Требование мотивировалось тем, что весь отряд высадить не удалось, а высаженной части сил недостаточно для ведения боя с упорно сопротивляющимся противником.[78]

Поскольку подчиненность сухопутных командиров морским не была установлена приказами, а капитан 2-го ранга по званию соответствовал лишь подполковнику, командир отряда прекратил дальнейшую высадку у мыса Зюк и запросил у командующего Азовской флотилией разрешения высадить оставшуюся часть десанта в районе мыса Хрони.

Получив такое разрешение, он направился к мысу Хрони, решив высаживать десант западнее него, в бухте Булганак, где уже успешно выгрузился 4-й отряд. Сюда же было приказано идти и остаткам 1-го отряда, а также 5-му отряду. Однако корабли 2-го отряда подошли к мысу Хрони только к 9 часам 27 декабря, когда уже рассвело, поэтому противник встретил их артиллерийским и минометным огнем. Вскоре опять начались налеты бомбардировочной авиации. В 12:05 на пароходе «Пенай» в результате попадания двух бомб возник пожар, на палубе начали рваться боеприпасы. Борьбу с огнем затруднила паника, люди стали бросаться за борт, где их подбирали два подошедших сейнера и шлюпки. Капитан Г. П. Бютнер направил пароход к таманскому побережью и около 13 часов выбросился на берег у мыса Ахиллеон. На судне продолжался пожар; катер, попытавшийся около 14 часов снять часть десантников, вынужден был отойти от борта, так как хлынувшая к нему толпа людей грозила его перевернуть. Лишь к вечеру пожар удалось потушить, однако судно выгорело с носа до котельной переборки. Утром 28 декабря с него были сняты остатки экипажа и десанта. Всего погибло 110 красноармейцев и 3 члена экипажа – если бы не решительные действия капитана судна, жертв было бы гораздо больше.

В 14:00 канонерская лодка «Дон» взяла на буксир тральщик «Белобережье» (из состава 4-го отряда), у которого вышла из строя машина. После этого командир 2-го отряда решил высадку у мыса Хрони не производить и вернулся в Темрюк. В 17:00 сюда же вернулись остатки 1-го отряда – минзаг «Заря» и два сейнера[79] с невысаженной частью десанта.

Действия 3-го отряда

3-й отряд под командованием капитан-лейтенанта А. Д. Николаева должен был высаживать десант у мыса Тархан к северу от Керчи. Он имел в своем составе:

катерный тральщик «Ураган» (одна 45-мм пушка)[80] – 30 человек;

земснаряд «Ворошилов» – 639 человек и три 76-мм пушки;

самоходная шаланда «Танаис» – 321 человек и одно 76-мм орудие;

2 сейнера – 80 человек.

Всего с судов отряда должно было высаживаться 1070 человек – основная часть 160-го стрелкового полка (полковник П. С. Ульянов), а также первый бросок из состава 83-й стрелковой бригады.

«Ураган», «Танаис» и сейнеры вышли из Темрюка в 13:30, однако земснаряд «Ворошилов» вследствие задержки с погрузкой угля задержался на два часа и двигался отдельно. Вскоре из-за шторма тральщик «Ураган» и шаланда «Танаис» тоже потеряли друг друга.

В результате все корабли достигли места высадки в разное время. Первым подошел к мысу Тархан земснаряд «Ворошилов», имевший наибольшее водоизмещение и хорошо державшийся на волне. Но здесь он попал под огонь мелкокалиберных пушек противника, и капитан побоялся подойти к берегу. Эта трусость стала для судна роковой.

Через некоторое время к мысу подошел тральщик «Ураган» и огнем своей единственной 45-мм пушки заставил противника замолчать. После этого при помощи двух шлюпок началась выгрузка десанта с «Ворошилова». Однако шлюпки успели сделать всего один или два рейса, высадив 18 человек. В 12:15 появились три вражеских самолета, атаковавшие громоздкий земснаряд. В «Ворошилов» попало две авиабомбы, одна из них взорвалась на мостике, выведя из строя все командование. Землесос тонул достаточно медленно, но когда к нему стали подходить другие плавсредства, случилась трагедия: находящиеся на судне люди кинулись на один борт, после чего оно просто-напросто перевернулось и затонуло. Жертвы оказались огромными: погибло около 450 человек десантников и моряков. Еще 200 человек было подобрано с воды тральщиком «Ураган», а позднее – канонерской лодкой «Днестр» и буксиром «Дофиновка» из состава 4-го отряда. Переполненный людьми маленький тральщик, вдобавок имея повреждения от обстрела с воздуха, отправился обратно в Темрюк.

Поскольку командир высадки находился на «Урагане», остатки отряда остались без руководства. Да и представляли собой они лишь самоходную шаланду «Танаис», с трудом выгребавшую против волны с двумя сейнерами на буксире. В итоге здесь повторилась история со 2-м отрядом – вечером 26 декабря находившийся на шаланде командира батальона 83-й стрелковой бригады потребовал от капитана судна, не достигнув района высадки, возвращаться в Темрюк.

В 16 часов 27 декабря шаланда «Танаис», на которую перешел командир 3-го отряда, отправилась к мысу Хрони. В 7 часов 28 декабря она начала высадку десанта в бухте Булганак западнее мыса Хрони, где 26-го уже высадились основные силы 4-го отряда. Высадка производилась при помощи сейнеров на готовый причал – оставшуюся от 4-го отряда баржу «Таганрог», пришвартованную у берега. Выгрузка проходила под сильным огнем противника, подтянувшего в этот район дополнительную артиллерию. Судно получило несколько попаданий, было убито 12 и ранено 19 человек, повреждены надстройки и борта. Тем не менее «Танаис» высадила весь десант (около 400 человек), после чего в сопровождении канонерской лодки № 2[81] и сторожевого катера ПК-123 вернулась в Темрюк.

Действия 4-го отряда

Этим отрядом командовал капитан 3-го ранга В. М. Дубовов[82], он тоже был разделен на две группы.

Западная группа:

канонерская лодка «Днестр» (840 тонн, 8 узлов, два 130-мм и два 45-мм орудия) – 950 человек;

пароход «Ейск» (267 брт) – 575 человек и две 45-мм пушки;

буксир «Дофиновка» с баржей «Таганрог» – 350 человек + три танка Т-26, автомобиль и две 76-мм пушки 5 сейнеров – 189 человек.

Всего в группе высаживалось 1209 человек при двух полевых и двух противотанковых орудиях, трех легких танках и одном автомобиле.

Восточная группа:

канонерская лодка КЛ-4[83] (750 тонн, 10 узлов, два 76-мм орудия) – 150 человек;

тральщик Т-486 «Советская Россия»[84] (1005 тонн, 8 узлов, три 45-мм орудия и один 20-мм автомат) – 436 человек, две 76-мм и две 45-мм пушки;

тральщик Т-492 «Белобережье»[85] (700 тонн, 6,5 узлов, три 45-мм орудия и один 20-мм автомат) – 283 человека;

3 сейнера (высадочные средства)[86].

Всего в группе высаживалось 989 человек при двух полевых и двух противотанковых орудиях

Десант 4-го отряда насчитывал почти 2000 человек – 143-й стрелковый полк и головной отряд 83-й морской бригады. По численности он уступал только десанту 2-го отряда. Западная группа должна был высаживать десант в бухте Булганак, расположенной между мысом Хрони и мысом Тархан (ближе к первому), в 7–8 километрах к северу от Керчи. Восточная группа высаживалась по другую сторону мыса Хрони.

Обе группы начали выход из порта Темрюк в 12:30. Они шли вместе, но уже на переходе из-за шторма буксир «Дофиновка» с баржей «Таганрог», тральщики «Белобережье» и «Советская Россия» начали отставать от канонерок и парохода «Ейск». Вдобавок байды и шлюпки, ведомые на буксире за тральщиками, захлестнуло волной, оторвало и унесло – из 15 байд осталась всего одна.

В результате отряд задержался и прибыл к мысу Хрони лишь в 6:30 26 декабря. Командир высадки капитан 3-го ранга Дубовов и команды судов действовали решительно – пароход «Ейск», буксир с баржей и сейнеры сразу же направились к берегу. Канонерская лодка «Днестр» осталась мористее, чтобы прикрывать высадку огнем. Как и у мыса Зюк, противник открыл огонь минометными и артиллерийскими батареями, расположенными на мысе Хрони. Тогда канонерка подошла вплотную к самому мысу; немцы перенесли весь огонь на нее, оставив высаживающийся десант без внимания.

Баржу «Таганрог» удалось подвести к берегу и выбросить на грунт у самого уреза воды, после чего ее стало возможно использовать как причал. В 7:30 началась высадка западной группы. К 10:30 весь состав десанта без потерь был выгружен на берег, после чего пароход «Ейск» отправился к косе Чушка в Керченском проливе, как это и предусматривалось первоначальным планом[87]; буксир «Дофиновка» с сейнерами отошли к канонерке «Днестр».

В это время в бухту Булганак вошли канонерка № 4 и тральщик «Белобережье» из состава восточной группы, которым не удалось высадить десант восточнее мыса Хрони. Тральщик пришвартовался к барже, канонерка разгружалась с помощью высадочных средств. К 13:00 выгрузка была закончена, после чего тральщик, согласно плану, ушел в Кучугуры за вторым эшелоном десанта.

Воздействие на высадку с воздуха в этом месте оказалось неожиданно слабым – по крайней мере, о потерях на кораблях документы не упоминают, зато канонерские лодки «Днестр» и № 4 отчитались каждая об одном сбитом «Юнкерсе» Ju-88. После окончания высадки десанта отряд, оставив для огневой поддержки войск канонерскую лодку № 4, ушел за вторым эшелоном, по дороге подобрав часть людей с потопленного земснаряда «Ворошилов»

Всего в бухте Булганак кораблями и судами 4-го отряда было высажено 1452 человека, в том числе командование и штабы 83-й морской стрелковой бригады (полковник И. П. Леонтьев) и 143-го полка (майор П. И. Левкович); выгружены два 76-мм и два 45-мм орудия, а также 3 танка Т-26. Не удалось разгрузить только часть артиллерии с тральщика «Белобережье». При этом высадка, как уже упоминалось выше, была проведена практически без потерь.

На рассвете 27 декабря канонерская лодка «Днестр» вернулась в район высадки и обнаружила, что на берегу идет бой, а противник усилил свою артиллерию. Восточнее деревни Юраков Кут появились новые огневые точки, держащие под обстрелом место высадки.

Одновременно в бухту Булганак прибыл тральщик «Белобережье», имея на борту около 350 человек из второго эшелона десанта. Подойдя к барже «Таганрог», тральщик через нее начал выгрузку войск на берег, но с рассветом подвергся обстрелу артиллерией противника и был вынужден отойти, высадив лишь около 250 человек.

Чуть позже к бухте Булганак подошел буксир «Норд» с баржей № 59, их конвоировала канонерская лодка № 4. На барже находилось около 600 человек из состава второго эшелона. Погрузка такого количества людей на несамоходное судно с малой живучестью было серьезной ошибкой. И расплата за неосторожность последовала незамедлительно – еще на подходе к бухте маленький конвой подвергся атаке вражеских бомбардировщиков. В баржу попало сразу две бомбы, и она быстро затонула. Канонерке удалось подобрать из воды 206 человек, буксиру – 21 человека, погибло около 400 человек.

К 9 часам в бухту Булганак вошли корабли 2-го отряда – однако, как описывалось выше, их разгрузка была сорвана налетом вражеской авиации. Около 12 часов канонерская лодка «Днестр» взяла на буксир поврежденный бомбардировкой тральщик «Кизилташ» из состава 5-го отряда, почти одновременно здесь же был тяжело поврежден пароход «Пенай» из 2-го отряда. В 14:00 потерявший ход тральщик «Белобережье» также был взят на буксир канонерской лодкой «Дон». Вскоре все корабли из бухты Булганак вернулись в Темрюк.

Действия 5-го отряда

Командиром отряда был капитан-лейтенант В. А. Иосса. Отряд включал в себя:

тральщик Т-513 «Норд»[88] (285 тонн, два 45-мм орудия) – 150 человек;

тральщик Т-491 «Кизилташ»[89] (около 800 тонн, два 45-мм орудия) – 100 человек;

буксир «Урицкий» с баржей «Должанка» – 210 человек;

8 сейнеров – 540 человек[90].

Всего в отряде высаживалась 1000 человек – 2-й батальон 12-й стрелковой бригады.

Отряд вышел из гавани села Кучугуры в 22:00, имея целью высадить войска у Еникале в северной части Керченского пролива, напротив косы Чушка и в прямой видимости с таманского берега. Из-за сильного шторма отряд еще на пути к району высадки растерял 8 байд и все шлюпки, то есть почти все свои высадочные средства. Вдобавок сейнеры потеряли друг друга из виду, а буксир «Урицкий» из-за шторма вынужден был поставить свою баржу на якорь у мыса Ахиллеон. В итоге командир отряда, следовавший на борту тральщика «Кизилташ», решил вернуться обратно, чтобы собрать отставшие сейнеры и высадочные средства.

Лишь к 9 часам 26 декабря весь отряд опять собрался у села Кучугуры. В 11 часов капитан-лейтенант Иосса получил приказ командующего Азовской флотилией следовать к мысу Хрони и высаживать десант для развития успеха 4-го отряда.

К 16 часам 26 июня 5-й отряд подошел в район мыса Хрони. К этому моменту разгрузка 4-го отряда в бухте Булганак уже закончилась, и артиллерия противника обрушила весь свой огонь на подошедшие корабли. Капитан-лейтенант Иосса отвел свой отряд мористее и в 17 часов стал на якорь в 3–4 милях от берега. Здесь он продолжал стоять даже после наступления темноты, и лишь около 2 часов ночи 27 декабря снова попытался подойти к берегу – но из-за сильного наката и нерешительности командира высадка опять не состоялась.

В 6 часов отряд вновь отошел от берега, а с рассветом встретился с судами 2-го отряда. Вскоре появились бомбардировщики противника. В ходе воздушных атак тральщик «Кизилташ» получил пробоину, которая вызвала сильную течь, был взят на буксир канонерской лодкой «Днестр» (из состава 4-го отряда) и отбуксирован в Кучугуры, где и затонул на мелководье. Личный состав с тральщика перешел на «Днестр». Остальные корабли 5-го отряда вместе с остатками 1-го и 2-го отрядов ушли в Темрюк.

Итоги высадки

Можно констатировать, что идея одновременной высадки в пяти разных местах себя не оправдала, приведя лишь к распылению сил. В условиях плохой погоды маломореходные суда с десантом теряли высадочные средства, безнадежно опаздывали к назначенному месту, так что централизованное руководство операцией оказывалось невозможным. Несколько мореходных кораблей (в первую очередь такими оказались канонерские лодки и «малые охотники»), разбросанных по разным отрядам, не могли оказать поддержку всем судам и тем более не в состоянии были обеспечить противовоздушную оборону сразу нескольких мест высадки.

Профессиональные (а зачастую и личные) качества непосредственных руководителей высадки тоже оставляли желать лучшего – в первую очередь это относится к командиру 5-го отряда высадки Иосса, командиру 224-й стрелковой дивизии Дегтяреву и командиру батальона 83-й стрелковой бригады на шаланде «Танаис».

Впрочем, значительная доля ответственности лежит и на командовании Азовской флотилии, не озаботившемся серьезной разведкой намеченных мест высадки. В итоговом отчете оперативного отдела штаба ЧФ результаты проведенной разведки изложены предельно кратко, почти афористично: «противник имеет на побережье артиллерийские и пулеметные огневые точки, наблюдательные посты, ночью побережье освещает ракетами и ведет усиленные оборонительные работы».[91] Эти общие слова можно было написать, вообще не выходя из помещения штаба флотилии – а то и размножить типографским способом и лишь менять на бланке дату и подпись. «Аэрофотосъемку районов, намеченных для высадки десанта, выполнить не удалось из-за неблагоприятных метеоусловий» – и это за три недели подготовки операции!

Командование флотилии несет прямую ответственность за гибель 400 человек на барже № 59 – после гибели от ударов авиации «Ворошилова», «Фанагории» и «Пеная» было ясно, что крупные плавсредства чрезвычайно уязвимы от ударов с воздуха и тонут очень быстро. К 27 декабря свободных судов в Темрюке уже хватало, чтобы рассредоточить силы второго эшелона, а не грузить солдат на несамоходную баржу с ничтожной живучестью, из трюмов которой в случае несчастья мало кому удастся выбраться. Кстати, 110 человек, погибших на «Пенае», несмотря на то, что пароход удалось выбросить на мель – следствие затопления трюмов и паники; последнего тоже можно было избежать при лучшей организации посадки и подготовки десантников.

Свою долю ответственности за неудачное проведение операции несет и сухопутное командование – как фронта, так и 51-й армии. Фактически они устранились от участия в ее подготовке, искренне решив, что флот сделает все сам и своими средствами. Особое следует отметить полное отсутствие какой-либо поддержки с воздуха – за время высадки на северном побережье Керченского полуострова наша авиация в небе так и не появилась, как истребительная, так и бомбардировочная. Как сказано в отчете штаба ЧФ, «вследствие неблагоприятной погоды и неудовлетворительного состояния аэродромов». За весь день 26 декабря ВВС 51-й армии совершили 80 самолето-вылетов, провели 3 воздушных боя и потеряли 2 самолета; по докладам наших летчиков был сбит один «Хейнкель-111». ВВС Закавказского фронта за тот же день сделали 21 самолето-вылет 132-й и 134-й авиадивизиями дальнего действия, потеряв при этом две машины. 27 декабря ВВС 51-й армии сделали 27 самолето-вылетов (в основном бомбардировщиками), потеряв при этом одну машину; воздушных боев в этот день не было.

Каковы же оказались итоги двухдневной высадки? Всего за 26 и 27 декабря Азовской военной флотилии удалось высадить на Керченский полуостров 3090 человек – примерно половину первого эшелона десанта и незначительную часть второго эшелона.

Из пяти мест высадка оказалась осуществлена только в двух. В районе мыса Зюк оказалось высажено в общей сложности 1378 человек, три танка, четыре орудия и девять минометов. Западнее мыса Хрони (в бухте Булганак) было высажено 1694 человека при четырех орудиях и трех танках; здесь же на берег высадились штабы 143го стрелкового полка и 83-й бригады. Кроме того, у мыса Тархан удалось высадить 18 человек, фактически брошенных в безнадежном положении. Во время высадки были потеряны пароход «Пенай», земснаряд «Ворошилов» и лихтер «Фанагория», а также катер-тральщик «Акула», сейнер «Декабрист» (очевидно, вместе с каким-то количеством других сейнеров) и баржа № 59; еще две баржи были оставлены у берега в качестве причалов. При этом погибло около 1100 человек – в основном на судах, потопленных ударами авиации.

2. Действия Азовской флотилии 28–30 декабря

Частичная высадка второго эшелона

Ни командование Азовской флотилии, ни штаб 51-й армии не имели никакого представления о судьбе десантов, высаженных возле мыса Зюк и в бухте Булганак, на западной стороне мыса Хрони. Высаженные войска имели только одну рацию (находилась на барже «Хопер» в составе 2-го отряда), но была ли она выгружена у мыса Зюк и в каком состоянии, – остается неизвестным. Кроме того, в документах упоминается о наличии среди высаженных войск двух корректировочных постов, однако от них тоже не пришло ни одного сообщения.

Никаких попыток связаться с десантами другим способом не предпринималось – хотя это можно было сделать, например, посылкой делегатов на «малых охотниках» ПК-123 или ПК-128. Эти 50-тонные кораблики хорошо выдерживали непогоду и на своих 25 узлах могли дойти от Кучугур до мыса Зюк за какой-то час. Пришвартоваться к берегу проблемы не составляло – в местах обоих высадок оставались причалы из выбросившихся на берег барж. Однако никому не пришло в голову хотя бы послать к Керченскому полуострову самолет-разведчик.[92] Единственное, что было сделано – в море в качестве дозора держалась канонерская лодка № 4, которая периодически вела наблюдение за берегом в районе бухты Булганак.

Несмотря на это, была предпринята попытка «вслепую» продолжить высадку второго эшелона десанта. Еще вечером 27 декабря из Темрюка вышел пароход «Ейск», имевший на борту 2-й батальон 160-го стрелкового полка 224-й дивизии, который должен был высадить у мыса Хрони. К этому времени северный ветер усилился до 7 баллов, вследствие чего пароход вернулся обратно в Темрюк.

Однако 28 декабря ветер внезапно утих, вдобавок сменившись на восточный. Поэтому вечером того же дня из Темрюка к мысу Хрони был направлен сводный отряд под командованием капитана 3-го ранга Дубовова, хорошо проявившего себя во время высадки 4-го отряда. В состав отряда входили:

тральщик Т-486 «Советская Россия»;

тральщик Т-513 «Норд»[93];

сторожевой катер ПК-123;

сторожевой катер ПК-128;

пароход «Ейск» – около 1400 человек, 15 орудий и минометов;

буксир «Дофиновка» с баржей «Лаба»;

буксир «Шторм» с баржей «Донец»;

4 сейнера.

На эти суда были погружен батальон 83-й стрелковой бригады и батальон 160-го стрелкового полка 224-й стрелковой дивизии – 2213 бойцов из состава со штабом дивизии, три танка Т-26, 15 орудий и минометов, а также запас боеприпасов.

Еще на переходе к мысу Хрони от канонерской лодки № 4 были получены сведения о том, что десант, высадившийся у мыса Хрони, уничтожен, и берег вновь занят противником. Эти сведения были получены от одиннадцати бойцов во главе с командиром, подобранных канонеркой в море, куда они ушли на шлюпке. Кстати, не исключено, что эти люди принадлежали к группе из 18 человек, высаженных 3-м отрядом у мыса Тархан – однако командир канонерки таких подробностей высадки просто не мог знать.

Донесение канлодки было передано в штаб 51-й армии. Тем временем корабли отряда (за исключением отставшего тральщика «Советская Россия») к часу ночи на 29 декабря достигли мыса Хрони. Здесь была получена ответная радиограмма от командира флотилии – он приказал проверить переданные с канонерки сведения. Для разведки берега отправился сторожевой катер ПК-128, на борту которого находился военный комиссар Азовской флотилии полковой комиссар С. С. Прокофьев. Катер прошел вдоль берега, обстреляв его. Ответный огонь подтвердил, что берег у мыса Хрони занят противником.

Заметим, что это было вполне естественно – ведь основная масса десантников высаживалась не у самого мыса Хрони, а несколько западнее него, в восточной части бухты Булганак. С другой стороны, войска десанта вполне могли просто продвинуться вглубь полуострова, не закрепив за собой базу высадки в прибрежной полосе. Эту ошибку советские десантники будут повторять еще неоднократно.

Но вернемся к событиям утра 29 декабря. Несмотря на донесение о занятии берега противником, капитан 3-го ранга Дубовов считал, что высадка десанта вполне возможна. Комиссар флотилии присоединился к этому мнению. Увы, на тральщике «Норд» находился уже известный нам командир 224-й дивизии полковник Дегтярев. Он по радио доложил о результатах разведки генералу Львову и потребовал не начинать высадку до получения указаний от командующего армией.

Параллельно комиссар Прокофьев с катера ПК-128 доложил своему непосредственному начальнику адмиралу Горшкову, что высадку считает возможной и корабли к ней готовы. На это от командующего флотилией пришел ответ: «Высаживаться у м. Хрони и в случае сильного сопротивления высаживаться в Еникале даже в светлое время суток». Это приказание было немедленно передано на тральщик полковнику Дегтяреву.

Тем временем командир высадки на катере ПК-123[94] лично направился к берегу, чтобы еще раз разведать обстановку. Вернувшись к отряду кораблей, он, к своему огромному удивлению, обнаружил здесь только пароход «Ейск» и два сейнера, а также катер ПК-128.

Под прикрытием огня с катера ПК-128 пароход «Ейск» в сопровождении обоих сейнеров подошел как можно ближе к берегу и под огнем с берега начал выгрузку десанта. Были выгружены оба находившихся на нем батальона – 1354 человека, 15 орудий и минометов. В процессе разгрузки пароход получил несколько попаданий снарядов и мин, был тяжело поврежден, сел на грунт и после окончания выгрузки отойти от берега не смог. При обстреле на «Ейске» погибло 7 членов экипажа и несколько десантников.

Что же произошло с остальными кораблями? Полковник Дегтярев приказал командиру тральщика «Норд» лейтенанту Задорожному высадку не начинать, а идти к Еникале. Вопреки уставу, лейтенант подчинился – возможно, растерявшись и не зная подробностей предыдущих переговоров. С тральщиком ушли два сейнера. Надо заметить, что на этих судах находилась лишь небольшая часть десанта, поэтому не имело смысла высаживать эти силы отдельно.[95]

Когда небольшая группа судов подошла к входу в Керченский пролив, ветер опять усилился до 9 баллов. Под этим предлогом полковник Дегтярев приказал двигаться в Темрюк, даже не дойдя до Еникале. Заметим, что у Еникале, в глубине пролива, волнение не могло быть таким сильным – зато здесь в большом количестве имелась немецкая артиллерия.

Тем временем тральщик «Советская Россия» из-за грубой ошибки в счислении проскочил мыс Хрони и подошел к берегу несколько западнее мыса Тархан, в восточной части бухты Булганак, в 5 милях от мыса Хрони. Здесь он подошел к берегу и начал высадку десанта, не встретив никакого противодействия со стороны немцев. По радио с тральщика в штаб флотилии сообщили, что высаживаются у мыса Хрони.

В итоге силы, высаженные 29 декабря в бухте Булганак между мысами Тархан и Хрони, никуда не продвинулись и организовали оборону, опираясь на прибрежные высоты. В создавшейся ситуации эти действия следует оценить как абсолютно правильные.

Действия десанта на берегу

Что же произошло с предыдущей высаженной здесь группой – 143-м полком и двумя батальонами 83-й бригады? Командование войсками принял командир 143-го полка майор П. И. Левкович (о судьбе командира 83-й бригады полковника Леонтьева сведений не имеется). Поддержанный танками, десант начал наступление в южном направлении, захватил господствующие высоты и подошел к окраине поселка Булганак, расположенного в 5 км от Керчи – увы, при этом удалившись от берега и позволив противнику вновь занять его. Командир 46-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Гимер, осознавая опасность, бросил против двух групп десанта основную часть своих сил, в том числе наспех собранные корпусные подразделения. 28 декабря немцы нанесли контрудар, сбив десантников с занятых рубежей и отбросив их от Булганака. Майор Левкович был убит, командование принял комиссар полка А. К. Георгадзе, но вскоре погиб и он.

К 29 декабря десантники упорно оборонялись на высотах 155,5, 95,1, 125,6 и у западной окраины поселка Юраков Кут. Район, непосредственно прилегающий к мысу Хрони, был вновь занят противником. Ю. Майстер пишет об окружении и уничтожении северо-восточнее Керчи 387-го стрелкового полка, которого здесь никогда не было.

Вообще о действиях десанта на берегу в нашей литературе пишется очень мало. Судя по всему, в отличие от десанта у мыса Хрони, десант 1-го и 2-го отрядов, высаженный у мыса Зюк и западнее его, в районе поселка Новый Свет, не имел единого командования (полковник Дегтярев и штаб 224-й стрелковой дивизии так и не высадились) и действовал разрозненно. Основная часть десанта с танками начала наступление на юго-восток, в сторону поселка Катерлез.

К вечеру 29 декабря основные силы десанта упорно оборонялись в районе Челочик, северные скаты высоты с отметкой 106,2, Мысырь. Район, непосредственно прилегающий к мысу Зюк, также был вновь занят противником. Еще одна группа с одной или двумя противотанковыми пушками под руководством комиссара 1-го батальона 83-й стрелковой бригады старшего политрука И. А. Тесленко оказалась западнее основных сил, отрезанная от них немцами. Действуя по тылам противника, она захватила вражеский обоз, пополнив запасы продовольствия и боеприпасов, в том числе 37-мм снарядов к своим пушкам. Между 28 и 30 декабря группа Тесленко по льду озера Чокрак атаковала немецкую батарею – судя по всему, находившуюся у основания мыса Богатубе возле поселка Новый Свет. За это в апреле 1942 года И. А. Тесленко был предоставлен к званию Героя Советского Союза.

Авиация фронта и 51-й армии в эти дни тоже действовала более активно. 28 декабря воздушной разведкой была обнаружена колонна противника в составе 300 машин, двигавшаяся от Феодосии на Кошай – возможно, это были части 8-й румынской кавалерийской бригады. В 18 часов колонна была атакована советскими бомбардировщиками, по данным летчиков было разбито 5 машин и убито около 100 солдат. В тот же день гидроавиация Черноморского флота (21 МБР-2 из Геленджика) атаковала мотоколонны противника между Феодосией и Владиславовкой, а также в центре полуострова у села Марфовка. В Марфовке наблюдалось три взрыва и большой пожар. 29 декабря в 9 часов 35 минут наша авиация бомбила обнаруженную колонну в составе двух пехотных батальонов и 50 автомашин, двигавшуюся от Адыка на Чалтымир.

В течение 30 декабря высадка десантов не производилась. Попытки подвезти к мысу Хрони и мысу Зюк продовольствие и боеприпасы успехом не увенчались, и корабли (ПК-123 и два сейнера) вернулись обратно. 30 декабря для новой высадки у Еникале или мыса Хрони был подготовлен еще один отряд под командованием капитана 2-го ранга Грозного в составе канонерской лодки № 4, тральщиков «Норд» и «Белобережье», самоходной шаланды «Гордипия», парохода «Кузбасс» с баржей № 44, буксира «Никополь» с баржей «Лаба», а также 12 сейнеров. На него были погружены два батальона 185-го полка 224-й стрелковой дивизии, однако в пути следования отряд был переориентирован в оставленную противником Керчь, куда из-за начала ледостава прибыл только утром 1 января. Кроме него, в Керчь до ледостава успели направить еще один отряд с батальоном 83-й стрелковой бригады и матчастью 11-го артполка; 1 января их уже пришлось проводить с помощью ледокола.

Всего с 26 по 29 декабря корабли Азовской военной флотилии высадили около 4500 человек. За период операции противником было потоплено 5 крупных судов, 3 сейнера; повреждено 4 корабля, 19 сейнеров, при этом погибло 1270 человек.

III. Действия Керченской военно-морской базы

Приказание на высадку десанта было получено командованием базы 24 декабря, высадку требовалось провести в ночь на 26 декабря. К рассвету 25 декабря суда были сосредоточены в заранее намеченных пунктах посадки Тамань и Комсомольск. Несмотря на тренировки и заранее разработанные плановые таблицы, посадка проходила медленно и неорганизованно. В назначенное время (к часу ночи) ее закончил только 1-й отряд (отряд первого броска). 2-й отряд опоздал с выходом на час, 3-й – на два часа. По дороге строй из-за шторма разбился, сейнеры шли самостоятельно.

Действия Черноморского флота, Керченской ВМБ и Азовской флотилии в Керченско-Феодосийской операции

Для перехода отрядов был выбран путь через мелководную Тузлинскую промоину, поскольку пролив западнее острова Тузла просматривался и простреливался противником. Однако часть ограждений и сигналов, установленных здесь 18–20 декабря, в результате шторма оказалась сорвана и вновь установлена только 28 декабря. В результате баржи 3-го отряда сели на мель, их снятие затянулось до 11 часов 26 декабря.

1. Бой за высадку 26 декабря

Высадка первого броска

1-й отряд под командованием старшего лейтенанта Литошенко состоял из четырех групп, в каждой из которых было по 5 сейнеров, а также 2 «малых охотников» и 8 торпедных катеров. На суда отряда было принято 1154 человека. К 5 часам 26 декабря, потеряв отставшими несколько сейнеров, 1-й отряд подошел к берегу и приступил к высадке одновременно в районах Камыш-Буруна (2 группы), Эльтигена и Старого Карантина.

Высадка у Камыш-Буруна оказалась неожиданной для противника. Не встретив сопротивления, десантники сразу же закрепились на Камыш-Бурунской косе и у пристани судоремонтного завода. Через некоторое время немцы опомнились и открыли сильный артиллерийский и минометный огонь, который был подавлен ответным огнем артиллерии 140-го отдельного артиллерийского дивизиона КВМБ, 25-го корпусного артиллерийского полка и огневыми средствами «малых охотников».

Высадка в Камыш-Буруне 26 декабря 1941 года

В двух других местах противник обнаружил подходящие к берегу суда и открыл огонь. В результате у Старого Карантина удалось высадить только 55 человек во главе с командиром этого пункта высадки техником-интендантом 1-го ранга Григорьевым, после чего сейнеры направились к Камыш-Буруну и высадили людей здесь. К Эльтигену подошел лишь торпедный катер № 92, на котором находились 19 человек во главе с командиром пункта высадки майором Лопатой. Сейнер, на котором шел командир группы, разгрузился на Камыш-Бурунской косе, остальные суда отряда вернулся к месту погрузки. Торпедный катер № 92 был выброшен волной на берег, позднее расстрелян, а затем обшарен немцами.

Судьба этих двух групп оказалась трагичной. Отряд у Старого Карантина в течение всего дня вел бой с противником, после чего было решено пробиваться в Камыш-Бурун. Сделать это не удалось – одна из групп отряда во главе с Григорьевым была окружена и полностью уничтожена противником, другая во главе с комиссаром высадки старшим политруком Грабаревым обнаружила шлюпку и отошла к нашим кораблям. Техник-интендант 1-го ранга Григорьев попал в плен, позднее было найдено его тело со следами пыток. Из состава Эльтигенской группы в Камыш-Бурун к вечеру 26 декабря сумел пробраться лишь майор Лопата с одним красноармейцем; трое человек из экипажа торпедного катера смогли переправиться через пролив на резиновой лодке.

Высадка последующих эшелонов

2-й отряд под командованием старшего лейтенанта Петровского по сути являлся первым эшелоном десанта. Он состоял из трех групп по 4 сейнера, а также 2 «малых охотников» и 6 торпедных катеров. На них было принято 744 человека.

К 7 часам утра три группы отряда подошли к намеченным пунктам – Камыш-Бурунской косе, пристани судоремонтного завода и Эльтигену, попав здесь под сильный артиллерийский огонь противника. Под прикрытием дымовых завес, поставленных торпедными катерами, сейнера начали выгрузку десанта. На Камыш-Бурунской косе и у пристани судоремонтного завода она прошла успешно. Возле Эльтигена высадка не удалась, ее пришлось произвести севернее этого пункта, ближе к Камыш-Буруну. Здесь высадили около 500 человек, позднее они также отошли к Камыш-Буруну. До рассвета все суда разгрузить не удалось, а с восходом солнца в небе появилась немецкая авиация. Поэтому часть сейнеров, не выполнив задачи, вернулась к месту погрузки.

3-й отряд под командованием капитан-лейтенанта Евстигнеева представлял собой второй эшелон десанта. Отряд состоял из 2 «малых охотников» и 6 торпедных катеров, а также трех групп судов, в каждую из которых входил буксир с баржей (болиндером) и три сейнера. Этот отряд принял оставшуюся часть десанта – 3327 человек, 29 орудий и 3 миномета. Из-за посадки барж на мель в Тузлинской промоине отряд подошел к месту высадки только в 13 часов 26 декабря. Поскольку о положении на берегу в общих чертах уже было известно, суда первой группы прикрылись дымовой завесой с торпедных катеров и начали высадку войск (825-й стрелковый полк) на косе и у пристани судоремонтного завода. Суда второй и третьей групп высадку не осуществили, поскольку командир 823-го полка приказал возвращаться обратно.

Если вражескую артиллерию отчасти удалось подавить огнем с восточного берега, то немецкую авиацию отогнать было нечем – истребительного прикрытия армейское командование не обеспечило. Прямым попаданием бомбы была подожжена одна из барж. На ней возникла паника, в процессе которой за борт сбросили 45 ящиков снарядов и 60 ящиков патронов, а также два 76-мм орудия. При этом утонуло 50 красноармейцев. В конце концов пожар удалось погасить, но баржа вернулась в Тамань. Вторая баржа затонула от прямого попадания[96] уже у самого берега, часть десантников на ней погибла, но большинство (около 500 человек) высадились на Камыш-Бурунскую косу.

Всего за 26 декабря западном берегу пролива было высажено около 2200 человек, из них в районе Камыш-Буруна – до 1700 человек. В ходе высадки погибло 5 сейнеров, катер типа «МО», буксир, болиндер и баржа, повреждения получили 18 сейнеров, 2 катера «МО» и 2 баржи. Не выполнили задания из-за посадки на мель, а также в ряде случаев по причине трусости командиров 17 сейнеров и одна баржа. Потери только при высадке составили 350–400 человек, в основном убитыми и утонувшими, еще не менее сотни человек погибло на берегу.

Во второй половине дня 26 декабря под давлением противника подразделения 302-й стрелковой дивизии вынуждены были оставить Камыш-Бурун и отойти южнее него, однако на следующий день после контратаки и ожесточенного боя десантники вновь ворвались в поселок. К исходу 27 декабря части 302-й горнострелковой дивизии прочно удерживали южную часть Камыш-Буруна, район судоремонтного завода, а также Камыш-Бурунскую косу, прикрывающую гавань с востока. Основная часть войск отсюда была переправлена в Камыш-Бурун – на косе осталось примерно 120 человек.

2. Действия десантных сил 27–29 декабря

27 декабря переброска подкреплений десанту не производилась вследствие сильного шторма (7–8 баллов). Связи с десантом тоже не было, но высаженные войска поддерживались огнем артиллерии береговой обороны Керченской военно-морской базы и 25-го корпусного артиллерийского полка.

Операция возобновилась в ночь на 28 декабря. Между 4 и 5 часами утра к Камыш-Бурунской косе и пристани судоремонтного завода начали подходить сейнера со вторым эшелоном десанта. Выгрузка вновь проходила под сильным огнем противника, подтянувшего новую артиллерию и минометы в район Старого Карантина, к горкому, на высоты западнее города и в Керченскую крепость. Дальнейшая переброска войск производилась на всех годных плавсредствах, включая и торпедные катера.

Следует отметить, что при отсутствии корректировочных постов и вообще какой-либо связи с десантом стрельба артиллерии с восточного берега велась в значительной степени по площадям. Поэтому к 29 декабря к ближней поддержке войск подключились плавбатарея № 4 и бронекатер № 302. В итоге за 26–29 декабря на западный берег пролива было в общей сложности перевезено:

людей: 11 225

пушек: 47

минометов: 198

пулеметов: 229

автомашин: 12

лошадей: 210

повозок: 14

Но даже имея в своем распоряжении около 10 тысяч человек, командир 302-й горнострелковой дивизии не проявил особенной инициативы и не попытался вырваться с плацдарма – впрочем, достаточно плотно блокированного быстро переброшенными сюда основными силами 46-й немецкой пехотной дивизии, освободившимися на севере.

К вечеру 29 декабря войскам удалось лишь очистить Камыш-Бурунский порт и занять большую часть поселка. Кроме того, в ночь с 29 на 30 декабря в Камыш-Буруне высаживались силы отряда «Б» Черноморского флота. Уже после отхода противника из Керчи сюда же было перевезено также 4500 человек состава десанта Азовской флотилии.

В целом действия Керченской военно-морской базы можно оценить как неплохие и адекватные. Единственной существенной ошибкой была высадка третьей группы 2-го отряда у Эльтигена вместо того, чтобы сразу отправить ее в Камыш-Бурун, где имелся прочно удерживаемый плацдарм. Кроме того, накануне высадки не было проверено наличие навигационных знаков в Тузлинской промоине.

Военные моряки и бойцы десанта действовали неплохо. Командный состав 302-й горнострелковой дивизии проявил храбрость и решительность, хотя в его действиях прослеживается явный недостаток опыта – в двух группах первого броска на берег высадились командиры, а вот большая часть их войск осталась на судах и высажена не была по причине утраты контроля за разгрузкой. Случай паники был всего один – совсем неплохо для необстрелянной и необученной дивизии. Однако этого нельзя сказать про гражданские экипажи мобилизованных судов, которые зачастую проявляли откровенную трусость; возможно, их стоило усилить военными моряками.

С другой стороны, высадка происходила в достаточно благоприятных условиях – в виду собственного берега и в пределах досягаемости своей артиллерии, что безусловно поднимало дух бойцов и облегчало действия судов. Авиационное прикрытие высадки имелось, но было слабым и недостаточным; частично это компенсировалось наличием на косе Тузла 65-го зенитного артполка, который доложил о трех сбитых и четырех подбитых вражеских самолетах.

IV. Действия Черноморского флота

1. Несостоявшаяся высадка у горы Опук

Отряд «Б» под комавдованием контр-адмирала Н. О. Абрамова был единственным, который состоял из специальных десантных судов – это были три канонерские лодки типа «Эльпидифор» («Красный Аджаристан», «Красная Абхазия» и «Красная Грузия»). Кроме того, сюда же входили сторожевой корабль «Кубань», буксир с болиндером и 6 «малых охотников». Отряд должен был принять в Анапе 105-й горнострелковый полк и высадить его у горы Опук.

Корабли прибыли в Анапу в 9 утра 25 декабря, но посадка началась с запозданием из-за опоздания 105-го горнострелкового полка. В 12:00 была завершена посадка на лодку «Красная Абхазия», в 15:38 – на лодку «Красная Грузия», к 23:15 – на «Красный Аджаристан». Тем временем ветер усилился до 7–8 баллов, и на открытом рейде Анапы посадку войск на транспорт «Кубань» и болиндер осуществить не удалось. Они были отправлены в Новороссийск для приемки войск там и высадки их в качестве 2-го эшелона.

Всего на три канонерки было погружено 2393 человека, 42 лошади, 14 горных 76-мм пушек и 6 минометов, 8 грузовиков-«полуторок», а также 230 тонн боеприпасов.

В 00:38 канонерки вышли в море, вскоре после них в Новороссийск отбыл транспорт «Кубань». Буксиру СП-15 с болиндером было приказано следовать с отрядом для использования в качестве высадочного средства – но капитан буксира «не заметил» выхода кораблей, а потому остался на рейде. Весьма характерно, что при отходе кораблей на берегу остался и начальник штаба высадки майор Рыженок.

При ветре 8–9 баллов суда сразу же потеряли друг друга из виду и шли к месту высадки самостоятельно. На рассвете 26 декабря контр-адмирал Абрамов на канонерке «Красный Аджаристан» в сопровождении шести охотников подошел к месту высадки, но не обнаружил здесь остальных кораблей. Вместо того, чтобы подождать их у места высадки, командир отряда «Б» по радио приказал всем кораблям возвратиться к Анапе и собираться там, чтобы произвести высадку десанта утром 27 декабря.

Тем временем к мысу Опук подошел отряд корабельной поддержки – крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эсминцы «Шаумян» и «Незаможник». Но обнаружив никого, они оставались у берега в течение суток, причем в 29:30 «Красный Кавказ» обстрелял берег.

Во второй половине дня отряд «Б» вновь собрался у Анапы, причем здесь же оказался и транспорт «Кубань», так и не добравшийся до Новороссийска. В 16:00 корабли вновь вышли к Керченскому полуострову. Однако через час ветер изменился с южного на западный, а затем на северо-западный, началась снежная пурга, видимость упала до полукабельтова. Контр-адмирал Абрамов сообщил командованию флота о невозможности высадки и запросил разрешение повернуть обратно, на что получил категорическое приказание Военного совета Черноморского флота продолжать операцию. Несмотря на это, в 2 часа 27 декабря командующий высадкой решил возвратиться и лег на обратный курс. При этом в районе горы Опук находились наши корабли, которые сообщали, что погода вполне допускает высадку десанта.

Впоследствии Абрамов оправдывал свое решение тем, что не получил ответа от командования флота из-за плохой связи – как будто отсутствие связи делает допустимым невыполнение имеющегося приказа. Вдобавок выяснилось, что, перенеся свой флаг с канонерки «Красная Абхазия» на «Красный Аджаристан», адмирал Абрамов не предупредил об этом штаб флота и оставил на прежнем месте все средства скрытой связи (шифровальную документацию). В результате вся связь со штабом велась в два этапа – через «Красную Абхазию».

В 11 часов 27 декабря отряд Абрамова пришел в Анапу и получил приказание Военного совета флота следовать в Новороссийск. Здесь кораблям, израсходовавшим уголь в бесполезных маневрах, пришлось бункероваться, после чего перед отрядом «Б» был поставлена новая задача – идти в Керченский пролив и на рассвете 29 декабря высадить десант в районе маяка Камыш-Бурун.

В 22:10 28 декабря отряд подошел к Камыш-Буруну. Здесь контр-адмирал Абрамов приказал «Красной Грузии» и «Красной Абхазии» высаживать десант, а сам на лодке «Красный Аджаристан» решил поддерживать высадку огнем. В 22:40 «Красная Грузия» с болиндером у борта направилась к берегу, в кильватер ей шла «Красная Абхазия». Не дойдя 100–150 метров до берега головная канонерка внезапно села на мель. Болиндер по инерции унесло вперед и развернуло лагом к берегу. Через несколько минут в 40–50 метрах от берега, уткнулась в отмель и «Красная Абхазия». В результате десантников пришлось переправлять на берег шлюпками. Все это происходило под сильным минометным огнем противника – не причинявшим, правда, особого вреда. Болиндер удалось снова взять на буксир, но вскоре он был поврежден штормом.

Около 9 часов утра 29 декабря вражеский огонь прекратился – считается, что это произошло из-за перехода наших войск в наступление под Камыш-Буруном, хотя возможно, что немцы уже начали снимать свои батареи в преддверии предстоящего отхода или же для переброски их под Феодосию. Контр-адмирал Абрамов оставил для поддержки десанта канлодку «Красная Грузия», а с остальными кораблями отошел к косе Тузла для исправления повреждений. Одновременно он связался по радио со штабом КВМБ и запросил помощи сейнерами.

Судя по всему, до этого Абрамов так и не удосужился выяснить обстановку в проливе у руководства КВМБ, потому что сразу после запроса проявились сейнера. Они окончательно разгрузили «Красную Грузию», а затем благополучно провели остальные корабли отряда к причалам порта Камыш-Бурун, где те и начали разгрузку в 21:30 29 декабря. К 15:15 30 декабря десант (около 2000 человек) был высажен.

В целом поведение контр-адмирала Абрамова очень напоминает поведение командира 224-й дивизии полковника Дегтярева. Из всех морских командиров он действовал наиболее непрофессионально. Однако ни тонн, ни другой за систематическое нарушение приказов командования и откровенное проявление трусости не понесли никакого наказание.

2. Высадка десанта в Феодосии

Погрузка войск

К началу операции отряд высадки «А» (капитан 1-го ранга Н. Е. Басистый) включал следующие силы:

Отряд корабельной поддержки (капитан 1-го ранга В. А. Андреев)

крейсер «Красный Кавказ»

крейсер «Красный Крым»

эсминец «Железняков»

эсминец «Незаможник»

эсминец «Шаумян»

1-й отряд транспортов (капитан 2-го ранга В. А. Заруба) «Зырянин» (2593 брт)

«Жан Жорес» (3972 брт, 5000 т)

«Ногин» (2109 брт)

«Серов» (5000 т)

«Шахтер»

«Ташкент» (5552 брт, 7500 т)

«Красный Профинтерн»

«Азов» (967)

Охранение 1-го отряда (капитан 3-го ранга Г. П. Негода)

эсминец «Бойкий»

тральщик Т-401

тральщик Т-411

2-й отряд транспортов (капитан 2-го ранга А. М. Филиппов)

«Калинин» (4156 брт, 5700 т)

«Димитров» (2482 брт)

«Курск» (7000 т)

«Красногвардеец» (2719 брт)

«Фабрициус» (2434 брт)

Охранение 2-го отряда (капитан 2-го ранга М. Ф. Романов)

эсминец «Способный»

эсминец «Сообразительный»

тральщик Т-410

6 сторожевых катеров типа «МО»

Отряд высадочных средств (капитан-лейтенант А. П. Иванов)

тральщик Т-404

тральщик Т-412

12 сторожевых катеров типа «МО»

2 буксира

6-10 самоходных баркасов

С моря отряд высадки обеспечивали силы прикрытия под командованием капитана 1-го ранга Зиновьева в составе крейсера «Молотов», лидера «Ташкент» и эсминца «Смышленый». Однако его наличие было чистой формальностью – ввиду малой вероятности появления надводного противника отряд прикрытия к Феодосии вообще не выходил. Его корабли находились в Севастополе и помогали артиллерийским огнем отбивать немецкий штурм.

Отряд корабельной поддержки одновременно должен был высаживать первый бросок десанта – 251-й стрелковый полк 9-й горнострелковой дивизии, 633-й стрелковый полк 157-й стрелковой дивизии, два батальона 716-го стрелкового полка той же дивизии и батальон морской пехоты. Командовал силами первого броска командир 251-го полка майор Андреев, находившиеся на крейсере «Красный Кавказ». Кроме того, на крейсере «Красный Крым» находился командир высаживаемого в Феодосии 9-го стрелкового корпуса генерал-майор И. Ф. Дашичев.

В итоге на кораблях оказалось:

Примечания

1

Данное замечание не умаляет ценности работ Ю. А. Виноградова о боях на Моонзундских островах.

2

Melzer W. Kampf um die Baltischen Inseln. Neckargemuend, 1960. S. 23.

3

Haupt W Baltikum 1941. Neckargemuend, 1963. S. 122. Conze W Die Geschischte der 291. Infanterie-Division 1940–1945. Bad Nauheim, 1953. S. 96

4

Лукин В. Трагедия коменданта Моонзунда // Морской сборник. 2006. № 12.

5

Боевая деятельность авиации ВМФ в Великой Отечественной войне. Часть II. ВВС КБФ в Великой Отечественной войне. М.: Главный штаб ВМФ, 1963. С. 204.

6

Артиллерийской инструментальной разведки, по немецкой терминологии – Beobachtung-Abteilung.

7

Штабы артполков вермахта (за исключением дивизионных) не имели штатных подразделений, а объединяли те или иные части в зависимости от обстановки.

8

Hubatsch W. Die 61. Infanterie-Division. 1939–1945. Eggolsheim. 2006. S. 34–35.

9

Пролив, разделяющий Вормс и Даго, значительно шире и не имеет дамбы, которая соединяла Моон и Эзель.

10

Hubatsch W. Die 61. Infanterie-Division. 1939–1945. Eggolsheim, 2006. S. 34–35.

11

NARA, T-311, roll 108.

12

Великая Отечественная. День за днем // Морской сборник. 1991. № 9. С.21

13

Боевая летопись Военно-морского флота, 1941–1942. М., 1992. С.133

14

Великая Отечественная. День за днем // Морской сборник. 1991. № 9. С. 25

15

Hubatsch W. Die 61. Infanterie-Division. 1939–1945. Eggolsheim, 2006. S. 36.

16

Meister J. Der Seekrieg in der osteuropaischen Gewassern 1941-45. Muenchen, 1958. S. 32.

17

Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере. Вып. 1. М., Л., 1945. С. 146.

18

Melzer W. Kampf um die Baltischen Inseln. Neckargemuend, 1960. S. 43. Все буксиры вели за собой рыболовные суда.

19

«Дневник руководства войной на море» отмечал: «Отражены сильные контратаки на Сворбе» (запись за 26.09.1941), «Сопротивление противника на Сворбе очень сильное» (28.09.1941 г.), «На Сворбе – стойкое сопротивление противника» (29.09.1941 г.).

20

Трибуц В.Ф. Бои за Моонзунд // Краснознаменный Балтийский флот в битве за Ленинград. М., 1973. По другим данным, этот эпизод относится к 4 октября.

21

Hubatsch W. Die 61. Infanterie-Division. 1939–1945. Eggolsheim, 2006. S. 37.

22

О таких попытках, правда относящихся к 29 сентября, сообщает Мельцер.

23

Хроника Великой Отечественной войны Советского Союза на Балтийском море и Ладожском озере. Вып.1. М., Л., 1945. С. 147. Немцы сообщают о еще большем числе потопленных малых судов и кораблей.

24

Гриневич В. Память Такхуны // Морской сборник. 1976, № 11.

25

Lappalainen N. Hankoniemi toisessa maailmansodassa. Porvo, 1987. P. 222. Это нижний предел потерь, так как в источнике указаны не все подразделения, принимавшие участия в боях.

26

Колпаков А. Эвакуация Ханко // Морской сборник. 1991, № 11. Потери без учета 4987 человек, погибших при эвакуации.

27

Выборка из сводок потерь, хранящихся в Военном архиве ФРГ – ВА-МА, RL 2 III/ 1179 (указаны все потери, понесенные Люфтваффе в данном районе в сентябре-октябре 1941 года).

28

Подсчитано по: NARA, T-311, roll 108.

29

История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М.: Воениздат, 1974. С. 233.

30

См.: В. Платонов. Пограничники в боях за Родину. Сборник примеров боевых действий пограничников в первые дни Великой Отечественной войны Советского Союза против фашистской Германии. М.: Главное управление пограничных войск КГБ при Совете министров СССР. 1961. Стр. 6–8.

Описанный случай был на Карельском перешейке не единственным. Например, утром 22 июня с финской стороны был обстрелян наряд 14-й заставы 2-й комендатуры Энсовского пограничного отряда. В 7 часов утра 23 июня на этом же участке группа финских солдат численностью около 50 человек пыталась атаковать саму 14-ю заставу; когда скрытное нападение не удалось, по заставе с финской стороны был открыт минометный огонь. В бою погиб начальник штаба 2-й комендатуры старший лейтенант Гелев. 23 июня на участке Выборгского погранотряда прилетевшим из Финляндии самолетом были обстреляны машины с эвакуируемыми семьями начсостава 272-го стрелкового полка, убит красноармеец. На следующий день 1-й заставой того же отряда на нашей территории были задержаны два финских солдата. Случаи атак и обстрелов с финской стороны (даже не учитывая действий авиации) имели место и на других участках границы – так, 25 июня на участке 2-й заставы Ухтинского погранотряда группой перешедших границу финских солдат был обстрелян и ранен младший политрук Елисеев. На участке Ребольского погранотряда были найдены следы высадки диверсантов-парашютистов – в том числе 45 кг тротила и мешок продуктов с финскими надписями. Но самый удивительный казус произошел под Мурманском – здесь на участке 12-й заставы Куолаярвского пограничного округа 22 июня в 1:30 (то есть еще до нападения Германии) был захвачен проводивший рекогносцировку на нашей территории немецкий ефрейтор, давший подробные показания о группировке немецкой 9-й пехотной дивизии на финской территории в районе Сарвиселькя, Куолаярви, Котала и о развертывании противника для наступления. См.: Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941. Сборник документов и материалов. М.: Наука, 1976. С. 390–391, 399, 430, 460, 474, 480–481. Если действия немецкой авиации с финской территории, как и заброска диверсионных групп (для взрыва шлюзов Беломоро-Балтийского канала) были акциями, решение о которых принималось на уровне высшего военного руководства Финляндии, то атаки на пограничные заставы, скорее всего, были «самодеятельностью» местных финских командиров. Судя по всему, финские военные получили приказ подготовить наступление и для этого провести разведку сопредельной территории, и часть из них просто не озаботилась тем, что официальный повод для войны еще не найден.

31

Ю. В. Ладинский. На фарватерах Балтики. М.: Воениздат. 1973. С. 44.

32

В. Платонов. Пограничники в боях за Родину. С. 11–12.

33

21 июля для облегчения управления вместе с 361-м полком 71-й стрелковой дивизии передана из 7-й армии в состав 23-й армии.

34

Согласно воспоминаниям начальника оперативного отдела штаба 168-й стрелковой дивизии С. Н. Боршева, приказ штаба фронта на прорыв по суше поступил 12 августа, однако на следующий день он был отменен и дано распоряжение эвакуироваться по озеру. См.: С. Н. Борщев. От Невы до Эльбы. Л.: Лениздат, 1973. С. 24.

35

В. И. Ачкасов. Защита морских сообщений на Балтике в годы Великой Отечественной войны // Краснознаменный Балтийский флот в Великой Отечественной войне. 1941–1945. М.: Наука, 1981. С. 173 (со ссылкой на ЦВМА, ф. 2, д. 9222, л. 85; В. Ф. Трибуц в своих мемуарах называет несколько отличающиеся цифры). На остров Валаам было эвакуировано 11 995 человек, 112 орудий и минометов, 1823 лошади, 136 автомашин (см.: В. Ф. Трибуц. Балтийцы вступают в бой. Калининград, 1972. С. 96). По состоянию на 19 августа общие потери 142-й дивизии составили 3190 человек – 1839 раненых, 611 убитых и 740 пропавших без вести. Было потеряно 12 152-мм орудий, 6 122-мм гаубиц, 52 миномета, 64 станковых и 140 ручных пулеметов (см: Г. А. Олейников. Героические страницы обороны Ленинграда. СПб.: Нестор, 2000. С. 86.). В дивизии осталось около 6000 человек – таким образом, итоговые потери личного состава и матчасти составили лишь около трети, хотя по более ранним донесениям (от 10–12 августа) они были пятидесятипроцентными.

36

Пехотный полк, два батальона, две егерские, саперная и артиллерийская роты, зенитная батарея.

37

По данным Г. Олейникова сюда же была переброшена и 2-я пехотная дивизия.

38

В. И. Ачкасов, H. Б.Павлович. Советское военно-морское искусство в Великой Отечественной войне. М.: Воениздат, 1973. С. 192.

39

Б. П. Левченко. …В кильватер, без огней. Л.: Лениздат, 1981, С. 82–83. Правда, Левченко утверждает, что стрельба корректировалась по радио с наблюдательного поста Выборгского сектора.

40

Бьерке, ныне Приморск.

41

Suomen Sota 1941–1945. 1951. S. 312. Цит. по: Н. И. Барышников. Наступление финских войск на Карельском перешейке в августе-сентябре 1941 года // От войны к миру. СССР и Финляндия в 1939–1944 годах. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского университета, 2006. С. 269.

42

Всего к 3 сентября в составе дивизии оставалось 5500 человек. Cm.: Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов. М.: ACT; СПб.: Полигон. 2004. С. 25.

43

В. В. Кирпичников оказался единственным советским генералом, попавшим в финский плен, поэтому его фотографии в плену широко публиковались финской пропагандой. По возвращении из плена в 1944 году генерал-майор Кирпичников был арестован и в 1950 году приговорен к расстрелу; позднее посмертно реабилитирован.

44

См.: Юрген Майстер. Восточный фронт. Война на море, 1941–1945. М.: Эксмо. 2005. С. 33.

45

См.: Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941. Сборник документов и материалов. М.: Наука. 1976. С. 686.

46

Б. А. Вайнер. Советский морской транспорт в Великой Отечественной войне. М.: Воениздат, 1990. С. 35. Cm. также: Суда Министерства Морского флота, погибшие в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. М.: ГПИНИИМТ «Союзморниипроекг», 1989.

47

Всего на 5 сентября в 23-й армии (вместе с частями КаУР) насчитывалось 44 000 человек, 200 орудий, 80 минометов, 400 станковых и 600 ручных пулеметов (см.: Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов. С. 184). Очевидно, сюда не входят 168-я дивизия, переданная в состав 55-й армии и 115-я дивизия, 4 сентября выведенная из состава 23-й армии и направленная для занятия обороны по Неве. Численность этих дивизий на начало сентября составляла 12–15 тысяч человек. Таким образом, из 5 полнокровных (123-я, 43-я, 115-я, 142-я, 168-я) и двух неполных (198-я и 265-я) дивизий общей численностью (вместе с армейскими и корпусными частями) порядка 85 тысяч в боях на Карельском перешейке было потеряно 30 тысяч человек или около трети армии – в основном погибшими и пропавшими без вести.

48

Русский Архив: Великая Отечественная. Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. Т. 16 (5–1). М.: Терра 1996. С. 303.

49

Там же, стр. 306.

50

Там же, стр. 399.

51

Там же, стр. 311–312.

52

Керченская операция (декабрь 1941 г. – январь 1942 г.). ГШ КА, Военно-исторический отдел. М.: Воениздат, 1943. С. 34–35.

53

См.: А. В. Басов. Крым в Великой Отечественной войне 1941–1945. М.: Наука, 1987. С. 107, 137.

54

Керченская операция. С. 6.

55

Косвенным свидетельством тому служит отсутствие каких-либо опубликованных документов ЧФ, относящихся к операции и датированных ранее 5 декабря – при том, что набор документов, использованных в работе 1943 года «Керченская операция», практически совпадает с документами по этой операции, опубликованными в сборнике «Ставка ВГК. Документы и материалы».

56

Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. С. 323.

57

В преддверии операции 16 декабря директивой Ставки командующим 44-й армией был назначен генерал-майор А. Н. Первушин, а командующим 51-й арией – генерал-лейтенант В. Н. Львов, до этого некоторое время исполнявший обязанности начальника штаба Закавказского фронта.

58

См. там же, стр. 325.

59

Керченская операция. С. 37–39.

60

Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. С. 404–406.

61

Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. С. 406–407.

62

Там же, с. 341.

63

Керченская операция. С. 41.

64

А. В. Басов. Крым в Великой Отечественной войне 1941–1945. С. 113–114.

65

В. С. Бирюк. Всегда впереди. Малые охотники в войне на Черном море 1941–1944. СПб.: Наука, 2005. С. 147.

66

Ставка ВГК. Документы и материалы. 1941 год. С. 343.

67

Керченская операция. С. 7.

68

Там же. С. 3–4.

69

В справочнике М. Морозова «Подводные лодки ВМФ СССР в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Летопись боевых походов. Черноморский флот» (М.: Стратегия КМ, 2003, стр. 36) упоминание об этом походе отсутствует, однако оно есть в отчете начальника оперативного отдела штаба ЧФ – который, согласно Морозову, 6 декабря на этой же лодке вышел из Новороссийска в Севастополь.

70

Ю. Майстер. Восточный фронт. Война на море 1941–1945 гг. М.: Эксмо, 2005. С. 345–346.

71

Керченская операция. С. 10–11.

72

Отчет Оперативного отдела штаба ЧФ. Л. 93.

73

Отчет Оперативного отдела штаба ЧФ. Л. 101.

74

Бывший пассажирский теплоход, имел бортовой номер 61, в некоторый источниках проходит как тральщик ТЩ-61.

75

Упоминается в некоторых опубликованный источниках, а также в отчете оперативного отдела штаба Черноморского флота о Керченской операции, подготовленном в апреле 1942 года. В дальнейшем при разнобое в источниках мы будем принимать за основу этот отчет.

76

Бывшая грунтовозная шаланда Азовтехфлота; переоборудование судов этого типа в канонерские лодки широко практиковалось на всех флотах.

77

Загружены быьли только 9 сейнеров, еще два должны быьли использоваться в качестве выьсадочныьх средств. Кроме того, в обоих отрядах имелось 30 байд.

78

Что характерно – никакого наказания за свою «инициативу» полковник не понес, оставаясь командиром дивизии вплоть до 29 января 1942 года.

79

Очевидно, второй сейнер быи из состава 2-го отряда.

80

Бывший сейнер; по данным С. С. Бережного быи мобилизован только 21 мая 1942 года, получив обозначение КАТЩ-579.

81

Так в документе. Непонятно, что за корабль имеется в виду – на Черном и Азовском морях не быьло канонерок с таким обозначением. Возможно, это лодка «Днестр», не входившая в состав ни одного из отрядов. Она находилась в Темрюке и по справочнику С. С. Бережного числится участвовавшей в операции. Лодка имела бортовой номер 112 – то есть хорошо видимую цифру «2» на борту.

82

В некоторый источниках пишется как Добовой.

83

Бывший портовый ледокол 1906 года постройки. Кроме того, в работе «Керченская операция» (стр. 45) упоминается канонерская лодка «Сыроватин» – на самом деле это фамилия командира восточного отряда 4-й группы.

84

Паровая шхуна постройки 1880 года.

85

Грунтовозная шаланда постройки 1898 года.

86

Кроме того, в обеих группах в качестве выгсадочнык средств имелось 15 байд.

87

У косы Чушка «Ейск» должен быьл принять части второго эшелона десанта (из состава 12-й стрелковой бригады). Однако из-за сильного наката и огня немецкой артиллерии с керченского берега пароход посадку не произвел и ушел в Темрюк.

88

Бывший пассажирский теплоход; имел бортовой номер 65, поэтому в некоторых источниках называется ТЩ-65.

89

Бывшая грунтовозная шаланда постройки 1925 года и вместимостью 444 брт.

90

По другим данным – 10; возможно, два сейнера использовались в качестве высадочных средств.

91

Отчет Оперативного отдела штаба ЧФ. Л. 100.

92

Аналогичная ситуация менее чем через месяц повторится с десантом в Судаке. Причем единственным, кто вспомнит о его судьбе, будет Василевский – а командующему Кавказским фронтом генералу Козлову придется срочно выщумыьвать, что сочинить в ответ на вопрос заместителя начальника Генерального штаба. См.: Русский Архив: Великая Отечественная. Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942 год. Т. 17 (5–2). М.: Терра 1996. С. 48.

93

Боевая летопись военно-морского флота. 1941–1942. М.: Воениздат, 1993. С. 331. В отчете штаба ЧФ проходит как тральщик № 65 (по бортовому номеру) – но затем начинает обозначаться как № 61, то есть как минный заградитель «Заря».

94

О том, где находился капитан 3-го ранга Дубовов, в документах не упоминается – но, исходя из описания, он мог быть только на этом катере.

95

Не совсем ясно, где в это время находились оба буксира с баржами. Очерк «Керченская операция» сообщает, что баржи находились вместе с тральщиком, однако в отчете штаба ЧФ говорится только о двух сейнерах. Согласно этому отчету, баржа «Донец» быта унесена штормом в море, подобрана 31 декабря вездесущей канонерской лодкой № 4 и отбуксирована в Керчь.

96

В некоторых источниках говорится о попадании снаряда, но можно подозревать и бомбу.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.