Жуков. Рожденный побеждать

Таким образом, Жуков поднялся на новую ступень в пирамиде военной иерархии. Армейская группа являлась временным общевойсковым объединением, состоящим из соединений (частей) одного или нескольких родов войск, создаваемым для выполнения отдельных (частных) оперативных задач самостоятельно или в составе фронта (группы армий). Ранее уже отмечалось, что Георгий Константинович считался оперативно грамотным командиром, то есть ему по плечу было решение вопросов, связанных с подготовкой и ведением не только боя, но и операции.

Г. К. Жуков, получив серьезные упреки со стороны наркома обороны и начальника Генерального штаба, сделал для себя соответствующие выводы из опыта июльских боев. По указанию Георгия Константиновича приводились в порядок войска, улучшалось их материально-техническое и тыловое обеспечение, укреплялась воинская дисциплина, налаживалась учеба командиров и красноармейцев. В своих приказах Жуков требовал: разжаловать в рядовые тех младших командиров, которые проявили трусость в бою, неумело командовали своими бойцами; начать систематические занятия с частями, выведенными в резерв; проводить тактические занятия с учетом боевого опыта; провести тщательный разбор боевых действий со средним и старшим комсоставом.

Все вопросы приходилось решать в непростых условиях, так как противник не прекращал своих попыток восстановить утраченное положение. Так, утром 23 июля части 23-й пехотной дивизии и три кавалерийских полка при поддержке огня артиллерии и ударов авиации нанесли удар по левому флангу 1-й армейской группы. Противнику удалось вклиниться в расположение 149-го мотострелкового полка и стрелково-пулеметного батальона 11-й танковой бригады. Однако Жуков ввел в бой резервы 36-й мотострелковой и 82-й стрелковой дивизий и ликвидировал прорыв.

Японское командование, убедившись в бесплодности своих наступательных усилий, приняло в конце июля решение перейти к обороне на занимаемых рубежах, привести в порядок личный состав и материальную часть, чтобы подготовиться к намеченному на конец августа «генеральному наступлению». К 10 августа из числа прибывших на усиление частей и соединений была сформирована 6-я армия, насчитывавшая 55 тыс. человек, 500 орудий, 182 танка, около 1300 пулеметов и свыше 300 самолетов{36}.

К решительной схватке готовилась и 1-я армейская группа. По указанию Г. М. Штерна командующий и штаб группы должны были к 31 июля подготовить конкретные соображения по разгрому японской группировки в районе р. Халхин-Гол. На подготовку к операции отводилось 20 дней. Командующий фронтовой группой непосредственно занимался всеми вопросами, относящимися к подготовке операции по разгрому противника, не подменяя Жукова.

К началу решающей схватки сложилось следующее соотношение сил и средств сторон. По данным штаба 1-й армейской группы, японские и маньчжурские войска насчитывали 49,6 тыс. человек (по сведениям противника – 58 тыс. только японских солдат и офицеров), 186 орудий и 20 мортир, 110 противотанковых орудий, 130 танков, 30 бронеавтомобилей и 448 самолетов{37}. Эти силы занимали господствующие бугры по линии 15 км юго-восточнее Номон-Хан-Бурд– Обо, Нурен-Обо, песчаные бугры до горы Баин-Цаган. Всего протяженность фронта обороны, которая была хорошо подготовлена в инженерном отношении, особенно в центре боевого построения, составляла 40 км. Здесь были оборудованы блиндажи, ходы сообщения, лисьи норы, убежища для машин и щели для лошадей, проволочные заграждения. Перед линией обороны находились части прикрытия, а в глубине – сильный резерв (танковая бригада). На флангах располагалось до 5 полков баргутской конницы. Кроме того, в ходе боевых действий японское командование перебросило к Халхин-Голу караульный батальон из Хайлара, охранный отряд из Чанчуня и пехотный отряд.

По данным штаба 1-й армейской группы, в ее состав входили: 36-я мотострелковая (два полка), 82-я и 57-я стрелковые дивизии, 11-я и 6-я танковые бригады, 7, 8 и 9-я мотобронебригады, 212-я авиадесантная бригада, 4 дивизиона артиллерии РГК. Части 1-й армейской группы совместно с монгольскими войсками насчитывали 59 тыс. человек, 373 артиллерийских орудия, 194 противотанковых орудия, 396 танков, 300 бронеавтомобилей, 594 самолета (из них 100 с мелкими поломками){38}. Они превосходили противника по танкам в 3 раза, по самолетам – в 1,3, по артиллерийским орудиям – в 2 раза.

10 августа Штерн доложил наркому обороны конкретный замысел разгрома противника. Он предусматривал нанести главный удар правым флангом 1-й армейской группы и вспомогательный – ее левым флангом. Особенностью замысла на операцию являлось то, что ударные группировки нацеливались на наиболее уязвимые места в обороне противника – на фланги, где находились наименее стойкие части баргутской конницы и маньчжуры. Это предложение было поддержано Ворошиловым, который ограничил глубину удара, приказав не переходить границу, а закрепиться на командных высотах, не доходя до нее 4–5 км. Перед началом операции предписывалось провести предварительное уничтожение артиллерийским огнем и авиацией огневых точек и живой силы противника, во избежание лишних потерь при атаке. Штерну было запрещено подтягивать к границе войска 1-й и 2-й армий и проводить групповые налеты авиацией этих армий в районе границы{39}.

Для проведения операции были созданы три группы войск: Южная (командующий – полковник М. И. Потапов), Северная (командующий – полковник И. В. Шевников) и Центральная (командующий – полковник Д. Е. Петров). В резерве командующего 1-й армейской группой находились 212-я авиадесантная и 9-й мотоброневая бригады, танковый батальон 6-й танковой бригады и бронебригада МНРА.

В соответствии с замыслом командующего фронтовой группой Г. К. Жуков предусматривал нанести силами Южной и Северной групп войск два охватывающих удара с флангов с целью окружения и уничтожения японских войск и предотвращения их отхода в Маньчжурию. Центральной группе предстояло сковать противника с фронта и содействовать своим главным силам в его разгроме. Исходя из этого, каждая группа войск получила конкретные задачи.

Южная группа должна была нанести удар своим правым флангом в направлении на Номон-Хан-Бурд-Обо, окружить и разгромить южную группировку противника и в дальнейшем овладеть высотами на южном берегу р. Хайластын-Гол. Центральной группе предписывалось оказать содействие Южной группе и выйти на южный берег р. Хайластын-Гол. Северной группе предстояло нанести удар своим левым флангом в направлении Номон-Хан-Бурд-Обо и совместно с Южной группой окружить и уничтожить северную группировку противника. На две не полные по численности, но удовлетворительные по боеспособности монгольские кавалерийские дивизии возлагалась задача активно прикрывать фланги 1-й армейской группы. Резерв группы располагался в 8 км юго-западнее горы Хамар-Даба и готовился развить успех Южной или Северной групп войск.

Операция, в отличие от предшествующих боев, готовилась весьма тщательно. Штаб армейской группы во главе с М. А. Богдановым разработал ряд важных документов, в том числе «План подготовительных мероприятий». Он включал детальное изложение порядка сосредоточения войск, их переправы через Халхин-Гол, действий в исходном положении, последовательность проведения артиллерийской подготовки и атаки, мероприятия по противовоздушной обороне, маскировке операции и введению противника в заблуждение, порядок тылового, материально-технического и санитарного обеспечения войск, организации и поддержания устойчивого управления. По указанию штаба группы в частях и соединениях готовились таблицы сосредоточения войск и тыловых учреждений, плановые таблицы переправы, планы взаимодействия войск в бою, разведки, дезинформации и дезориентирования противника, боевые приказы и распоряжения, указания по связи и скрытому управлению войсками, памятки бойцам в обороне и наступлении. Кроме того, штаб ВВС 1-й армейской группы разработал «План боевых действий ВВС в подготовительный период» и «Плановую таблицу боевых действий частей ВВС 1-й армгруппы на 20 августа 1939 г.», а политический отдел 1-й армейской группы – «План по политическому обеспечению наступления». В целях обеспечения устойчивого управления войсками связь командного пункта 1-й армейской группы с командирами соединений осуществлялась двойной системой проводов.

Особое внимание было уделено проведению широкомасштабной дезинформации противника. С вечера 12 августа началось строительство окопов и позиций на участках частей и соединений первого эшелона, а на участках 36-й мотострелковой и 82-й стрелковой дивизий возводились ложные мосты. Всем бойцам 13 августа были розданы памятки об обороне, а из района 36-й мотострелковой дивизии была дана ложная телеграмма, содержавшая сведения о подготовке оборонительных работ. Одновременно с 2 часов ночи до 2 часов 45 минут с 14 по 17 августа передавались ложные сводки о проделанной работе по инженерному оборудованию местности. До 15 августа запрещалось проводить какие-либо сосредоточения на флангах. Выдвижение войск осуществлялось только в ночное время под шум моторов. С целью приучить противника «к шуму моторов и гусеничному шуму» южнее горы Хамар-Даба, в районе центральной переправы, осуществлялись демонстративные передвижения танков и тракторов до 16 августа включительно.

Начало операции было назначено на воскресенье, 20 августа. Командующий 6-й японской армией, введенный в заблуждение системой мер по дезинформации, не ожидал в ближайшие дни наступления советских и монгольских войск, а потому разрешил генералам и старшим офицерам воскресные отпуска.

Успех предстоящей операции во многом зависел от пополнения войск, их тылового и материально-технического обеспечения. Потери 1-й армейской группы (до этого – 57-го особого стрелкового корпуса) за период с 16 мая по 25 июля составили 5010 человек. За это время были почти израсходованы все боеприпасы, запасы продовольствия, горючего. Трудность состояла в том, что подвоз подкреплений и всего необходимого осуществлялся в условиях бездорожья и большой удаленности района боевых действий от железной дороги. Несмотря на это, в течение месяца на расстояние около 750 км на автомобилях было доставлено около 50 тыс. тонн различных грузов и до 18 тыс. человек{40}. Для усиления 1-й армейской группы были переброшены 6-я танковая бригада, части 57 и 65-й стрелковых дивизий, зенитный полк, авиадесантная бригада, другие соединения, части и подразделения различного назначения. К началу операции в районе боевых действий были созданы необходимые запасы: для наземных войск – до 6 боекомплектов и до 6 заправок горючего; для авиации – не менее 5 заправок для бомбардировщиков и 12–15 заправок – для истребителей. В Тамцак-Булаке для приема раненых развертывались дополнительные места на 1000 коек, а также еще один эвакуационный госпиталь.

20 августа в 5 часов 45 минут по позициям японских войск и их союзников был нанесен массированный бомбовый удар, в котором участвовало свыше 200 бомбардировщиков под прикрытием более 300 истребителей. Затем в течение 2 часов 45 минут более чем 200 орудий провели мощную артиллерийскую подготовку. За 15 минут до перехода в атаку пехоты и танков 45 бомбардировщиков нанесли повторный удар по противнику, а артиллерия сосредоточила огонь по его переднему краю обороны. В результате удалось подавить значительную часть артиллерийских и зенитных средств и уничтожить часть боеприпасов противника. В 9 часов советские войска совместно с монгольскими частями перешли в наступление, которое, как отмечалось в отчете штаба 1-й армейской группы, оказалось совершенно неожиданным для японского командования. С этим трудно согласиться, так как противник сумел быстро прийти в себя и оказал упорное сопротивление. Южная группа войск смогла к исходу дня овладеть большими песчаными буграми в 10 км юго-восточнее Номон-Хан-Бурд-Обо. Части 82-й стрелковой и 36-й мотострелковой дивизий продвинулись на отдельных участках только на 0,5–1 км. Северная группа войск на правом фланге захватила пески в 4 км восточнее горы Баин-Цаган, а левым флангом вышла к государственной границе. Продвижение в центре, где противник создал сильно укрепленную оборону, было незначительным. И только 23 августа Центральная группа войск сумела прорвать оборонительные позиции врага. Видимо, незначительное продвижение частей 1-й армейской группы создало у командира 23-й пехотной дивизии генерала Камацубары иллюзию того, что она ведет «назойливое наступление в направлении обоих флангов». Не видя в этом большой опасности, генерал Камацубара потребовал 22 августа от своих подчиненных, «громя на передних позициях противника», вести подготовку к последующему наступлению.

Ошибка генерала Камацубары стоила ему поражения. К исходу 23 августа войска 1-й армейской группы, пользуясь растерянностью противника, окружили 4 вражеских полка. К концу следующего дня противник оказался в полном оперативном окружении, имея лишь выход на северо-восток шириной 6–7 км, простреливаемый огнем артиллерии, танков и бронемашин. В ночь на 25 августа Жуков ввел в сражение из своего резерва 9-ю мотобронебригаду. Она нанесла удар в направлении Номон-Хан-Бурд-Обо и овладела северным берегом р. Хайластын-Гол, превратив тем самым оперативное окружение в тактическое. В 14 часов 30 минут того же дня войска 1-й армейской группы перешли в общее наступление и, встречая лишь незначительное сопротивление противника, в течение двух дней завершили его разгром. В последующем, до 31 августа, продолжалось уничтожение уцелевших мелких подразделений.

Халхин-гольский «котел» до основания потряс Квантунскую армию: ее командование в полном составе было вынуждено подать в отставку. Как известно, попав в безвыходное положение, японское правительство запросило перемирия. В результате переговоров, проходивших в Москве между наркомом иностранных дел В. М. Молотовым и японским послом С. Того, обе стороны пришли к соглашению о том, что японо-маньчжурские и советско-монгольские войска 16 сентября в 14 часов по московскому времени прекращают всякие военные действия, оставаясь на занимаемых ими рубежах. Урок, преподанный японским войскам на берегах р. Халхин-Гол, отрезвляюще подействовал на японское правительство, которое не рискнуло напасть на СССР ни в 1941 г., ни позже.

Операция завершилась, и пора подводить итоги. В капитальном труде, подготовленном сотрудниками Генерального штаба и Военно-мемориального центра Вооруженных Сил Российской Федерации на основе архивных документов, отмечается, что японцы потеряли около 61 тыс. человек убитыми, ранеными и пленными, в том числе только убитыми около 25 тыс. человек. Потери советских войск составили: безвозвратные – 6472 человека убитыми и умершими от ран на этапах санитарной эвакуации, 1160 умершими от ран в госпиталях и от болезней, 2028 пропавшими без вести и 43 погибшими в катастрофах и в результате происшествий; всего 9703 человека, или 14 % от общей численности войск; санитарные потери – 15 251 раненый, контуженный и обожженный и 701 заболевший; всего 15 952 человека, или 23,1 % от общей численности{41}.

Что же нового дала операция советских войск в районе р. Халхин-Гол для развития военного искусства?

Об этом можно судить из выступления Г. К. Жукова в декабре 1940 г. на совещании высшего командного состава РККА. Он, оценивая итоги Халхин-гольской операции, отмечал, что первый период операции характеризовался полной неподготовленностью театра военных действий к войне, слабой подготовленностью 57-го особого стрелкового корпуса и абсолютно слабой готовностью к войне частей монгольской армии. Далее Георгий Константинович, говоря о «генеральной наступательной операции», проведенной 20–29 августа, сказал: «Эта операция является небольшой операцией, но она является современной операцией, достаточно поучительной как с точки зрения ее организации, материального обеспечения, так и ее проведения. К этой операции командование готовилось достаточно серьезно, она была продумана всесторонне как с точки зрения оперативной, так и с точки зрения материального обеспечения, с точки зрения оперативно-тактической внезапности».

К особенностям операции Георгий Константинович отнес: завоевание советской авиацией господства в воздухе; проведение мероприятий с целью достижения внезапности, тщательную маскировку и дезинформацию противника; организацию тесного взаимодействия танков, артиллерии, пехоты и авиации; применение большого количества бронетанковых частей. «В результате принятых мер удалось добиться того, – подчеркивал Жуков, – что оперативное окружение переросло в тактическое окружение и противник был действительно уничтожен в намеченном районе. Попытка противника нанести контрудар во фланг встретила организованное сопротивление, контрудар организованной обороны и танковой бригады». Эта операция учит тому, подчеркивал Жуков, что «техническое преимущество дало возможность нашей пехоте получить громаднейший эффект в современном сражении».

В то же время боевые действия на Халхин-Голе выявили и ряд недостатков: невысокая плотность артиллерии на 1 км фронта (3–5 орудий), что оказалось недостаточным для прорыва заблаговременно подготовленной обороны; слабая одиночная выучка бойцов; отсутствие твердых навыков в ведении ближнего боя; недостаточная подготовка к ведению ночных действий; слабая обученность стрелковых подразделений атаке укрепившегося противника и переходу в атаку с хода и др.

Боевой опыт, полученный в Халхин-гольской операции, нашел отражение в докладах командующего фронтовой группой Г. М. Штерна и военного совета 1-й армейской группы, представленных наркому обороны СССР в сентябре 1939 г. Кроме того, в 1940 г. был издан ряд книг, посвященных опыту боевых действий у р. Халхин-Гол{42}. На основе полученного опыта были выработаны рекомендации, которые легли в основу обучения войск. Выделим наиболее принципиальные из них: командиры всех степеней должны наблюдать за ходом боевых действий на направлении главного удара; авиационные командиры должны находиться на командных пунктах общевойсковых командиров; все усилия родов войск и авиации следует сосредоточивать для обеспечения действий пехоты; для непосредственного сопровождения танков необходимо выделять орудия, пулеметы и саперные подразделения; передовые наблюдательные артиллерийские пункты целесообразно располагать на командных пунктах командиров стрелковых батальонов; в составе стрелковых полков необходимо иметь минометные батареи.

В военной биографии Г. К. Жукова операция на р. Халхин-Гол сыграла поистине переломную роль. Он успешно справился с поставленной задачей, реализовав на практике идеи, заложенные видными военными теоретиками того времени. Однако это не означает, что ему одному принадлежит заслуга в подготовке и проведении Халхин-гольской операции. Эта версия берет свое начало с 5 июня 1940 г., когда в газете «Красная Звезда» была опубликована передовая статья под названием «Велики их заслуги перед Родиной». В статье говорилось следующее: «Звания генерала армии удостоены три славных командира: Герой Советского Союза Г. К. Жуков, Герой Советского Союза К. А. Мерецков и И. В. Тюленев. Генерал армии Г. К. Жуков – участник Гражданской войны, кадровый командир, последовательно прошедший ряд старших и высших должностей, обладающий широким оперативным кругозором. Когда 23-я японская дивизия генерала Камацубары переправилась через реку к горе Баин-Цаган, пытаясь углубиться на территорию дружественной нам Монгольской Народной Республики, она была разгромлена советскими танковыми частями. Здесь, по замыслу тов. Жукова, впервые самостоятельно действовали на поле боя крупные танковые массы. «Баин-Цаганское побоище» – под этим именем вошел в историю разгром японской дивизии. Генерал армии Жуков разработал и блестяще провел операцию полного окружения и окончательного уничтожения 6-й японской армии, вторгнувшейся в пределы МНР».

Вслед за «Красной Звездой» данное утверждение перекочевало в работы ряда исследователей и писателей. В частности, В. В. Карпов в своей книге «Маршал Жуков. Его соратники и противники в дни войны и мира» пишет: «Для самого Жукова это была первая крупная армейская операция, которую он задумал и осуществил сам»{43}. Ему вторит А. Исаев: «Жукову удалось вывести советские войска в Монголии из глубокого кризиса, отразить наступление японцев, накопить силы и разгромить противостоящие ему японские войска в решительном сражении на окружение»{44}.

Как мы видим, ни слова не сказано о Г. М. Штерне, которому, как и Г. К. Жукову, за блестяще проведенную операцию было присвоено звание Героя Советского Союза. А ведь та же «Красная Звезда» в своей передовице «Мужество и героизм», опубликованной 30 августа 1939 г., отмечала: «В списке Героев Советского Союза заслуженно красуется имя командарма 2-го ранга Г. М. Штерна. Выдающийся военачальник, талантливый ученик тов. Ворошилова, руководитель боев у озера Хасан, Григорий Михайлович Штерн блестяще выполнил боевое задание. Один из замечательных военных деятелей нашей партии, член ее Центрального Комитета – он являет собой образец мужественного большевика, боевого руководителя войск». Прошло время, и о Штерне забыли, тем более что его арестовали по ложному обвинению и без суда и следствия расстреляли в октябре 1941 г.

Не найдем мы и ни одного доброго слова о заместителе наркома обороны Г. И. Кулике, который со знанием дела анализировал боевую деятельность частей и соединений 1-й армейской группы, выдвигал конкретные и аргументированные предложения по улучшению их боевой подготовки и применения в бою. Однако Кулика постигла та же участь, что и Штерна. Его арестовали 11 января 1947 г., обвинили в организации заговорщической группы для борьбы с советской властью и расстреляли 24 августа 1950 г. Забыли и начальника штаба 1-й армейской группы комбрига М. А. Богданова. Ему также не повезло. В начале Великой Отечественной войны он был снят с должности командира дивизии и направлен командовать полком.

Так и продолжает в новых книгах жить старая версия о единоличном авторе Халхин-гольской операции – Г. К. Жукове. Но такой подход только вредит ему, а не идет на пользу. Наша цель избежать этого пути, а потому мы в своем повествовании стараемся строго следовать архивным документам.

31 августа 1939 г., как уже отмечалось, войска 1-й армейской группы завершали ликвидацию отдельных подразделений японской 6-й армии, а на следующий день на Западе, вдали от монгольских степей, разразилась Вторая мировая война. За ее событиями Жуков мог наблюдать только из Улан-Батора, куда он переехал вместе с прибывшей в Монголию семьей.

Германская армия, совершив 1 сентября внезапное нападение на Польшу, быстро разгромила ее войска. К тому времени руководство Советского Союза провело в жизнь мероприятия, направленные на повышение боеготовности своих Вооруженных Сил. 19 августа Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о развертывании новых войск, а 22 августа нарком обороны Ворошилов обратился в ЦК ВКП(б) и СНК СССР с просьбой разрешить произвести обеспечение войск вооружением и боевой техникой «из неприкосновенных запасов». 2 сентября Совнарком СССР утвердил план реорганизации Красной Армии на 1939–1940 гг., предусматривавший иметь в составе Красной Армии 173 стрелковые дивизии, а общую численность армии мирного времени довести до 2265 тыс. человек{45}.

17 сентября части Красной Армии перешли восточную границу Польши и в соответствии с советско-германским секретным протоколом от 23 августа вышли на рубеж рек Нарев, Западный Буг, Сан. Западные области Белоруссии и Украины, входившие в состав Польши, были присоединены к СССР. 28 сентября между Германией и СССР был подписан «Договор о дружбе и границе», после чего советское руководство фактически свернуло антифашистскую пропаганду в стране и во внешнем мире, что, естественно, играло на руку агрессору. В тот же день правительство СССР заключило договор о взаимной помощи с Эстонией, а позднее подобные договоры были подписаны с Латвией и Литвой. Советский Союз получал право размещать в республиках Прибалтики свои войска и создавать на их территории военно-морские и военно-воздушные базы, что было оговорено в специальных военных конвенциях.

В конце ноября 1939 г. началась советско-финляндская война. Войска Ленинградского округа ввязались в тяжелые бои, принявшие затяжной характер. 11 февраля 1940 г. красноармейские части предприняли очередное наступление на Карельском перешейке и прорвали «линию Маннергейма», вынудив Финляндию подписать в марте мирный договор. В ходе этой войны выявились крупные недостатки в организации, подготовке и управлении частями и соединениями Красной Армии. Поэтому К. Е. Ворошилов в мае был смещен с должности наркома обороны, а на его место назначен командующий Киевским Особым военным округом С. К. Тимошенко, сразу ставший Маршалом Советского Союза.

В это время немецкие войска успешно осуществляли свой «блицкриг» на Западноевропейском театре военных действий. 9 апреля 1940 г. они совершили нападение на Данию и Норвегию, 10 мая нанесли удар по Франции через Люксембург, Бельгию и Нидерланды. 10 июня в войну против Франции и Англии вступила Италия, а 22 июня в лесу под Компьеном был подписан акт о капитуляции Франции.

Таковы кратко события, происходившие на мировой арене. А что же наш герой? В мае 1940 г. он получил новое назначение – командующим Киевским Особым военным округом. В результате Г. К. Жуков стал военачальником оперативно-стратегического масштаба. Это назначение не свидетельствует о том, что Георгий Константинович перешагнул какие-либо ступени служебной лестницы. Ведь он в свое время был заместителем командующего войсками Белорусского военного округа и успешно командовал армейской группой.

В Киевском Особом военном округе на командных и штабных должностях находились в большинстве своем опытные кадры, избежавшие репрессий. Начальником штаба был генерал-лейтенант М. А. Пуркаев, всесторонне знавший свое дело, человек высокой культуры. С ним Жуков работал вместе в Белорусском военном округе. Артиллерией округа командовал генерал Н. Д. Яковлев, крупный специалист в области техники и боевого ее применения. С двумя командующими армиями – генералами И. Н. Музыченко и Ф. Я. Костенко – Жукову довелось длительное время служить в 4-й Донской казачьей дивизии. Начальником оперативного отдела штаба округа был полковник П. Н. Рубцов, которого Жуков знал по центральному аппарату Наркомата обороны. Его, правда, в скором времени заменил однокашник Жукова по Высшей кавалерийской школе полковник И. Х. Баграмян, оперативно грамотный, вдумчивый, спокойный, трудолюбивый. Ну, а начальником снабжения округа оказался бывший сослуживец Жукова, которого Георгий Константинович в разгар репрессий отстоял от наветов, – В. Е. Белокосков.

На новом месте Г. К. Жукову пришлось снова заниматься уже привычным делом – наводить порядок в войсках, ибо за годы репрессий дисциплина и исполнительность в Красной Армии резко упали, во многих частях и соединениях царил полный развал порядка.

Прежде чем продолжить наше повествование, сделаем небольшое отступление. Говоря о том, что Георгию Константиновичу при каждом новом назначении приходилось сталкиваться с массой недостатков в боевой подготовке войск и в состоянии воинской дисциплины, мы не склонны обвинять в этом его предшественников. В том состоянии, в котором оказывались те или иные части, соединения и объединения, которыми приходилось командовать Жукову, находились и другие войска Красной Армии. Для этого достаточно проанализировать приказы наркома обороны и командующих войсками военных округов по итогам прошедшего года и задачам на новый год. Например, в директиве командующего войсками Киевского Особого военного округа от 23 мая 1940 г. отмечалось, что командиры и штабы недостаточно усвоили методику оценки обстановки, не умеют планировать операцию и бой, не полностью отрабатывают вопросы организации взаимодействия родов войск на поле боя, особенно наземных войск с авиацией, не умеют правильно формулировать свое решение и отдавать четкие приказы, не овладели искусством управления войсками в сложных условиях боя{46}. Акцентируя внимание на этих недостатках, мы преследуем только одну цель – показать, что Жуков не приходил на все готовое, а вынужден был, как и другие командиры, бороться со многими негативными явлениями, которые были свойственны Красной Армии в то время.

Твердую руку в округе ощутили сразу же. Жуков взялся за решительное искоренение случаев неисполнения приказаний, массовых самовольных отлучек бойцов из частей, коллективных пьянок красноармейцев и командиров. Командиров и комиссаров, не принимавших мер по искоренению всех этих позорящих армию фактов, командующий округом снимает с должности и ходатайствует перед наркомом обороны о предании их суду военного трибунала.

Жуков не сидит на месте, а осуществляет постоянный контроль на местах, как идет боевая учеба. Он организует с работниками штаба округа крупные командно-штабные учения, а затем – командно-штабную полевую поездку со средствами связи в район Тернополя, Львова, Владимир-Волынского, Дубно. Именно туда, где в 1941 г. войска вермахта по плану «Барбаросса» нанесли на Украине свой главный удар.

И вновь приходится руководить войсками в боевых условиях. В июне 1940 г. на территорию Литвы, Латвии и Эстонии в соответствии с договорами о взаимной помощи были введены части Красной Армии. Под контролем чрезвычайных уполномоченных правительства СССР А. А. Жданова, А. Я. Вышинского и В. Г. Деканозова в Литве, Латвии и Эстонии произошла немедленная смена правительств, а затем состоялись выборы в сеймы, провозгласившие установление советской власти и вхождение прибалтийских республик в состав СССР.

Вслед за Прибалтикой пришел черед Бессарабии и Северной Буковины. 26 июня советское правительство передало румынскому представителю ноту, в которой предлагалось «приступить совместно с Румынией к немедленному решению вопроса о возвращении Бессарабии Советскому Союзу»{47}. Однако правительство Румынии заняло уклончивую позицию, вызвав тем самым более жесткое требование: вывести все войска с «территории Бессарабии и Северной Буковины в течение четырех дней, начиная с 14 часов по московскому времени 28 июня».

Задача по освобождению «Северной Буковины и Бессарабии из-под оккупации Румынии» была возложена на войска Южного фронта, созданного из трех армий: 12-й – под командованием генерал-майора Ф. А. Парусинова, 5-й – под командованием генерал-лейтенанта В. Ф. Герасименко (Киевский Особый военный округ) и сформированной из войск Одесского военного округа 9-й армии под командованием генерал-лейтенанта И. В. Болдина. Командование Южным фронтом возлагалось на Г. К. Жукова. После долгих переговоров румынское правительство все же согласилось вывести свои войска из Северной Буковины и Бессарабии.