Танкисты-герои 1943-1945 гг.

И еще сохранилось в памяти. Зиму 1923/24 года, как я уже говорил, мы стояли в Смоленске. Каждую неделю в определенный день собирались в Доме Красной Армии. Командующий войсками Западного военного округа Михаил Николаевич Тухачевский читал нам лекции по истории военного искусства. Мне хорошо запомнилась лекция командующего о роли гаубичной артиллерии в войне. На ярких исторических примерах М.Н. Тухачевский показал, какие существенные изменения она внесла в вопросы огневой поддержки войск. Михаил Николаевич неопровержимо доказал, что недооценка царским правительством гаубичной артиллерии пагубно отразилась на действиях русских войск в ходе войны с Японией в 1904–1905 годах. Те же гаубицы при разумном использовании помогли японцам успешно провести ряд боевых операций.

Так учились мы, молодые краскомы, у замечательных советских полководцев Гражданской войны и постепенно сами овладевали командирскими знаниями…»

Красный командир Михаил Катуков в тот период проходил службу на должностях командира взвода, помощника командира, командира роты, помощника начальника полковой школы, год исполнял обязанности начальника школы, затем стал помощником командира батальона. С октября 1926 года по август 1927 года он числился на Высших офицерских курсах «Выстрел» в Москве. Об этом периоде он писал в мемуарах:

«Осенью 1926 года меня послали учиться в «Выстрел» – Высшую стрелковую школу усовершенствования командного состава. Многие из молодых командиров, ставших в Великую Отечественную войну крупными военачальниками, учились в двадцатые и тридцатые годы в этом учебном заведении.

«Выстрел» существовал еще в царское время, размещался в Ораниенбауме и назывался тогда Высшей офицерской стрелковой школой. В дни Октябрьской революции (1917 года. – Автор) школа в полном составе во главе с начальником генерал-майором Н.М. Филатовым перешла на сторону Советской власти.

Нужно ли говорить, что Николай Михайлович Филатов – основоположник в России научной теории стрельбы из стрелкового оружия – пользовался в военных кругах громадным авторитетом. Еще в начале века его ценные труды получили признание не только на родине, но и за границей. Советское правительство также отметило научную деятельность Филатова высокой наградой – орденом Трудового Красного Знамени.

Когда я учился в «Выстреле», Н.М. Филатов уже не был начальником школы. Он работал тогда в инспекции пехоты и возглавлял стрелковый комитет РККА. Но приезжал к нам часто. Без преувеличения скажу, в то время в Красной Армии не было старших и средних командиров, которые не знали бы стрелковой линейки Филатова, к тому же большинство умело ею пользовались. Этот простейший прибор значительно облегчал управление огнем на полигоне и в бою.

«Выстрел», когда я учился, размещался в Лефортово, в одном из тех зданий, где ныне находится Академия бронетанковых войск. Летом мы ушли в лагерь. Раскинули палаточный городок на берегу речки Пехорка, что протекает вблизи села Быково, в 40 километрах от Москвы.

«Выстрел» готовил мастеров, я бы сказал, энтузиастов огневого дела. Его питомцы, как правило, становились в войсках проводниками передовой методики огневой подготовки…

По окончании курсов я вернулся на старое место службы. 27-я Омская стрелковая дивизия квартировала в Витебске. Я был назначен в полковую школу. И тут же, как говорится, с корабля на бал попал посредником на большие маневры, проходившие в районе Полоцка и Дретуни. Корпусом, в который входила наша дивизия, командовал легендарный полководец, кавалер четырех орденов Красного Знамени Ян Фрицевич Фабрициус, а комдивом 27-й был герой Гражданской войны и тоже кавалер четырех орденов Красного Знамени Степан Сергеевич Вострецов. В годы борьбы с белогвардейцами С.С. Вострецов командовал одним из полков Омской стрелковой.

С.С. Вострецов был талантливым, весьма самобытным человеком, большим оригиналом. По довоенной профессии кузнец, родом из Сибири, он обладал громадной физической силой. По старой памяти сам обучал молодых армейских кузнецов ковочному делу, а когда проводились состязания по ковке коней, неизменно участвовал в них и почти всегда выходил победителем…»

Предоставим слово сохранившимся уникальным документам – аттестациям на краскома Михаила Катукова.

Из аттестации от 8 октября 1928 года на начальника полковой школы М.Е. Катукова:

«…Вполне выдержанный командир, обладает достаточной силой воли и устойчивым характером. Требовательный к себе, к своим подчиненным, иногда делает послабления. Дисциплинированный, четок в исполнении всех распоряжений. Исключительно добросовестный, работает без всяких напоминаний, самостоятелен. Теоретические знания благодаря прохождению курсов усовершенствования и повседневной работе над собой вполне удовлетворительные. Военное дело любит – знаток стрелкового дела. Имеет достаточный авторитет среди товарищей. Оперативная мысль и тактическая подготовка вполне удовлетворительная, правильно тактически мыслит и хорошо, быстро разбирается в обстановке. Политически развит удовлетворительно. В политпросветработе участие принимает. По своим знаниям и качествам командира с делом воспитания и обучения курсантов справляется. Должности вполне соответствует. Может занимать должность командира батальона…»

Из мемуаров М.Е. Катукова:

«Меня назначили в соседний 80-й стрелковый полк начальником штаба. И вот в это время произошел решающий поворот, определивший дальнейшую мою военную судьбу.

Случилось это так. В апреле 1932 года 80-й стрелковый полк перебросили из Витебска в Борисов, что на реке Березина. Мне как раз в то время пришлось замещать командира полка. Только мы устроились на новом месте, как нежданно-негаданно пришел приказ: переформировать полк в 5-ю отдельную легкотанковую бригаду. Весь командный состав послали на переподготовку на шестимесячные бронетанковые курсы в Ленинград и Орел. А меня с хозяйственниками, младшими командирами и красноармейцами оставили в Борисове. Занялись мы строительством казарм, парков, домов для комсостава в историческом месте, получившем более ста лет назад наименование «Наполеоновские батареи». Судя по размаху строительства, новому танковому формированию придавалось большое значение. Строили мы и одновременно переформировывали подразделения стрелкового полка в танковые. Потом стали нас пополнять довольно усиленно специалистами. Пришлось нам принимать и боевые машины. Потихоньку, сколько позволяло время, осваивали танки.

Осенью вернулся с шестимесячных курсов командный состав. Приехал и командир вновь сформированной бригады Ян-Альфред Матисович Тылтынь. Поскольку я не имел специального образования, мне предложили или принять стрелковый полк, или остаться в штабе бригады начальником разведывательного отдела. Подумал я и решил пойти на разведывательный отдел с тем, чтобы остаться поближе к новой боевой технике, к которой меня неудержимо тянуло.

Бригада в Борисове формировалась почти полгода. Срок немалый. За это время мне удалось изучить танки БТ и Т-26. Прибывшие в бригаду специалисты помогли нам пройти первоначальную практическую школу танкиста. К осени я уже уверенно водил боевые машины и стрелял из танковой пушки. Танковое дело увлекало меня. Но в то же время я понимал, что настоящему командиру-танкисту нужно куда больше знаний, что надо серьезно учиться. К этому меня обязывал долг не только солдата, советского командира, но и коммуниста. В 1932 году коммунисты бригады приняли меня в члены партии.

Однажды я попросил товарища Тылтыня послать меня учиться в Академию механизации и моторизации.

«В академию пойдешь, – сказал комбриг, – но не с пустыми руками. Попробуй-ка сначала свои силенки на настоящем танковом деле. Прежде покомандуй учебным танковым батальоном…»

Комбриг был прав. Много, очень много получил я, будучи командиром учебного танкового батальона, занимался подготовкой наводчиков, механиков-водителей и других специалистов. Потом комбриг временно поставил меня начальником артиллерии бригады, что также немало обогатило мои военные знания.

Глубокой осенью 1934 года пришел приказ, которым я был назначен начальником оперативного отдела 134-й танковой бригады, квартировавшей тогда в Киеве. Тем же приказом мне предписывалось, передав временно должность заместителю, отправиться в Москву, на академические курсы тактико-технического усовершенствования (АКТУС) при Академии механизации и моторизации. Пришлось распрощаться с Березиной и городом Борисовом, где я впервые познакомился со службой в танковых войсках.

Год провел я на академических курсах. Изучали мы материальную часть танков, находившихся на вооружении нашей армии. Много часов отводилось тактике бронетанковых и механизированных войск, радиоподготовке. Порой дни и ночи проводили на полигоне и танкодроме.

В конце лета 1935 года вернулся я в 134-ю танковую бригаду. Командовал ею Семен Ильич Богданов – впоследствии один из крупнейших советских военачальников, маршал бронетанковых войск, дважды Герой Советского Союза. Но и в ту пору он был всеми уважаемый, прекрасно знающий свое дело командир-танкист.

Штабная служба была не в новинку, я довольно быстро освоился с обязанностями начопера. Коллектив в штабе и в частях бригады сложился боевитый, крепко спаянный. Занимались много. Нередко выезжали на командно-штабные учения. Проводили их западнее Киева, как раз в тех районах, где в третьем периоде Великой Отечественной войны нам пришлось сражаться с фашистами.

Бригаду частенько навещал командующий войсками округа Иона Эммануилович Якир. Возможно, это объяснялось тем, что 45-й танковый корпус, в состав которого входила наша бригада, был создан на базе 45-й стрелковой дивизии, а Иона Эммануилович командовал ею в Гражданскую войну. В танковом корпусе было немало ветеранов Гражданской – соратников Якира, участвовавших вместе с ним в боях против белогвардейцев.

В 1937 году меня назначили начальником штаба 45-го танкового корпуса. Командиром корпуса был Николай Денисович Веденеев. Оренбургский казак, Веденеев в Гражданскую командовал конными казачьими частями, а затем, как и многие кавалеристы, переквалифицировался в танкиста. Человек он был чудесный. Забегая вперед, скажу, что в Великую Отечественную войну Н.Д. Веденеев успешно командовал танковым корпусом во 2-й гвардейской армии и ему было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

До назначения к Веденееву почти семь лет проработал я в штабах. Службу штабную, не хвастаясь, знал неплохо, но тянуло в строй. Упросил в конце концов Николая Денисовича перевести меня на командирскую должность. И вскоре принял 134-ю танковую бригаду, ту самую, где после академических курсов был начальником оперативного отдела.

С бригадой и выступил в освободительный поход 17 сентября 1939 года, чтобы взять под защиту население Западной Украины и Западной Белоруссии.

Впервые встретились мы тогда с гитлеровскими войсками. Начальником штаба бригады был З.Е. Хлопов – в прошлом преподаватель бронетанковой академии. Он прекрасно владел немецким языком и был уполномочен вести переговоры с гитлеровцами. После переговоров фашисты отошли за установленную демаркационную линию.

Наши политработники большую часть времени проводили тогда в селах, вели разъяснительную работу. На сходках и митингах объясняли крестьянам, что, собственно, произошло, как должна сложиться их дальнейшая жизнь.

Закончился освободительный поход, и мы вернулись, но уже не в Бердичев, откуда выступали, а в Проскуров (ныне город Хмельницкий). Расположились в старых казармах неподалеку от железнодорожного вокзала, по-своему исторических. Ведь они описаны А. Куприным в его «Поединке».

Простояли в Проскурове до 1940 года, когда меня вызвали в Москву в ЦК ВКП(б) и предложили принять 20-ю танковую дивизию. Уже сам вызов в ЦК говорил о том, какое значение в будущей войне партия придавала бронетанковым войскам и их командному составу. И действительно, бронетанковые войска сыграли в минувшей войне большую роль, поскольку трудно представить себе любую стратегическую операцию без их участия…»

Из аттестации на начальника штаба 80-го стрелкового полка 27-й стрелковой дивизии от 16 октября 1932 года М.Е. Катукова:

«…Катуков М.Е. обладает твердой волей, энергичный, дисциплинированный, решительный, требовательный к себе и к подчиненным. Авторитетом среди подчиненных пользуется. Общеобразовательный кругозор достаточный. Здоровье неудовлетворительное: походная обстановка из-за болезни сердца (порок) вызывает вялость в работе.

Тактически подготовлен вполне удовлетворительно, в обстановке разбирается, решения принимает правильные. Занятия с начальствующим составом организовывать и проводить может.

Хороший стрелок из всех видов пехотного оружия. С прочими родами оружия знаком. Военное дело любит. Над собой работает. С должностью начальника штаба справляется, в работе аккуратен и исполнителен.

Политически подготовлен удовлетворительно. Общественной жизнью Союза интересуется.

Вывод: Занимаемой должности вполне соответствует. Может быть использован по разведывательной части в мотомехчастях…»

Из аттестации на начальника штаба 135-й моторизованной бригады от 15 июля 1938 года полковника М.Е. Катукова:

«…Тов. Катуков в РККА с марта 1919 года беспрерывно. Член ВКП(б) с 1932 года, крестьянин. Награжден юбилейной медалью XX лет РККА.

Дисциплинирован и работоспособен. Активно участвует в массовой работе. Много работает над повышением своих военных знаний. Тактически подготовлен хорошо. Технику, состоящую на вооружении части, знает хорошо. Из всех видов оружия стреляет хорошо. Как начальник штаба свои обязанности выполняет добросовестно. Пользуется большим авторитетом среди начсостава и бойцов. В течение последних двух месяцев (май – июнь 1938 г.) исполнял обязанности начальника штаба корпуса, с работой справился. В настоящее время командует 134 мех. бригадой.

К подчиненным требовательность следует повысить.

Партии и Родине предан.

Занимаемой должности начальника штаба бригады СООТВЕТСТВУЕТ.

Подлежит внеочередному продвижению на должность командира бригады…»

Воинское звание «полковник» Михаил Ефимович получил 17 февраля 1938 года, исполняя обязанности командира 5-й легкотанковой бригады.

20-я танковая дивизия под командованием М.Е. Катукова с первых дней Великой Отечественной войны принимала активное участие в боях против гитлеровских захватчиков в составе 9-го механизированного корпуса генерала К.К. Рокоссовского на Юго-Западном фронте. Дивизии пришлось решать боевые задачи в очень сложных условиях, участвовать в контрударах в районе Луцк, Дубно, Броды. Из-за значительного превосходства немецко-фашистских войск в силах и средствах танкисты М.Е. Катукова вынуждены были с тяжелыми боями отходить в восточном направлении, нанося при этом ощутимые удары по врагу. Вскоре дивизия потеряла все танки, а личного состава осталось около двух тысяч человек. 9 сентября дивизия была расформирована – участь почти всех танковых дивизий того периода.

Полковник М.Е. Катуков был назначен командиром 4-й танковой бригады, формировавшейся недалеко от Сталинграда.

Осенью 1941 года основные военные события развернулись на московском направлении. На полях Подмосковья шли кровопролитные бои. Враг стремился разбить наши войска и с ходу овладеть Москвой.

В первых числах октября сложилась особенно тяжелая обстановка на орловском направлении. Туда был срочно направлен ряд частей и соединений, в том числе и 4-я танковая бригада. В ожесточенных боях на Орловско-Мценском направлении бригада за восемь дней непрерывных боев уничтожила 133 танка, 49 орудий и 8 самолетов противника. Танкисты Катукова успешно выполнили поставленную боевую задачу – более чем на неделю задержали продвижение 2-й танковой группы генерала Гудериана и вместе с другими частями сорвали вражеский план обойти Москву с юго-востока.

Бригада Катукова потеряла 19 танков, из них 7 сгорели, а 12 были восстановлены и заняли место в боевом строю.

Гудериан записал в те дни в своем дневнике: «Это был первый случай, когда огромное превосходство Т-34 над нашими танками стало совершенно очевидным. От стремительного наступления на Тулу, запланированного нами, пришлось отказаться».

Танкисты Катукова тогда бросили клич: «Один советский танк должен бить двадцать немецких танков!» Это были не просто слова. Танкисты бригады стремились к этому, проявляли военное мастерство, мужество и отвагу. Среди них можно назвать Павла Заскалько, Александра Замулла, Ивана Любушкина, Александра Бурду… Любушкин, например, обладал исключительной выдержкой и мужеством, подпускал врага на 200 метров и бил в упор, без промаха, с первого выстрела. За один бой он уничтожил 11 фашистских танков. Когда ему было присвоено звание Героя Советского Союза, он взволнованно повторял: «Почему мне дали Героя? Ведь все дрались отважно, все достойны». Не дошел Иван Любушкин до Берлина. Навечно остался на воронежской земле…

18 декабря у деревни Горюны на Волоколамском шоссе погиб танкист Дмитрий Федорович Лавриненко, родом с Кубани. Ему было 27 лет. Он участвовал в 28 боях, уничтожил 52 вражеских танка. Еще до гибели он был представлен к званию Героя Советского Союза, был подписан наградной лист… Но в Москве не поверили, что один танк мог уничтожить за столь короткое время 52 вражеские машины! Не раз М.Е. Катуков, С.М. Буденный, К.К. Рокоссовский, другие военачальники и ветераны-танкисты уже в послевоенные годы настойчиво поднимали вопрос о посмертном присвоении Дмитрию Лавриненко, воину-легенде, геройского звания. Справедливость восторжествовала, но к тому времени мать героя-танкиста скончалась в доме престарелых…

В ноябре 1941 года 4-я бригада была преобразована в 1-ю гвардейскую танковую бригаду. Гвардейцы-танкисты защищали Москву на Можайском, а затем на Волоколамском направлениях, контрнаступали под Москвой, освобождая города и населенные пункты.

Эта бригада стала родоначальницей танковой гвардии, а самого командира, который водил ее в бой, называли первым танкистом-гвардейцем.

В апреле 1942 года генерала М.Е. Катукова и комиссара бригады М.Ф. Бойко вызвал к себе начальник Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал Я.Н. Федоренко.

– У меня для вас приятная новость, – сказал Яков Николаевич. – Приказом наркома вы, Катуков, назначаетесь командиром первого танкового корпуса, а товарищ Бойко – комиссаром.

После сформирования и боевого слаживания 1-й танковый корпус прибыл в состав войск Брянского фронта. Боевое крещение он получил 30 июня 1942 года, когда нанес контрудар во фланг и тыл вклинившейся группировке противника во взаимодействии с 16-м танковым корпусом.

Сначала все шло по плану. Мощным ударом из района Жерновка – Овечий Верх – Никольское при поддержке всех огневых средств корпуса танкисты смяли передовые фашистские части и продвинулись вперед на 4–5 километров. Но ко 2 июля обстановка резко изменилась. Противник подтянул танки и артиллерию. На горизонте появилась туча фашистских бомбардировщиков – 75 самолетов. Артиллерия врага вела огонь прямой наводкой по нашим танкам. Части 1-го танкового корпуса держали оборону, стояли насмерть на удерживаемых рубежах.

Ожесточенные бои пришлось вести за каждую высоту, за каждое село. В эти дни танкисты сутками не вылезали из машин и дрались с невероятным упорством. И они выстояли…

В середине августа 1942 года пришел приказ: 1-му танковому корпусу войти в резерв Ставки Верховного Главнокомандования и сосредоточиться южнее Тулы. Штаб корпуса размещался в деревне Горюшино. Здесь Катуков получил приказ: 17 сентября явиться в Кремль на прием к Верховному Главнокомандующему. И.В. Сталин объявил генералу М.Е. Катукову о назначении его командиром 3-го механизированного корпуса, который по решению Ставки ВГК предназначался для боевых действий в районе Калининской области. На формирование корпуса отводилось очень мало времени.

Все командиры понимали, что главные события будут развиваться в районе Сталинграда, им же предстояло участвовать в Ржевско-Сычевской наступательной операции войск Калининского и Западного фронтов. Личный состав вновь сформированного корпуса под командованием генерал-майора танковых войск М.Е. Катукова справился с поставленной задачей.

В январе 1943 года Катуков вновь был вызван к Верховному. И.В. Сталин объявил ему о принятом решении сформировать танковое объединение – 1-ю танковую армию. Он также поздравил Михаила Ефимовича с присвоением ему звания генерал-лейтенанта танковых войск.

В битве под Курском генерал М.Е. Катуков во главе 1-й танковой армии прикрывал особо важное обоянское направление, где противник сосредоточил более тысячи танков, поддерживаемых авиацией, чтобы мощным танковым тараном осуществить бросок на Курск.

В ожесточенных оборонительных боях на Курской дуге танкисты 1-й танковой армии ярко проявили свое возросшее боевое мастерство, а их командующий – свое полководческое искусство. После оборонительного сражения 1-я танковая армия перешла в контрнаступление, принимала участие в Белгородско-Харьковской наступательной операции, а затем и при развитии наступления к Днепру.

В 1944 году 1-я танковая армия громила врага на Правобережной Украине. Участвуя в Проскуровско-Черновицкой операции, 1-я танковая армия стремительно вышла 23 марта к Днестру, 27 марта – на р. Прут, а 29 марта – в район Черновиц. Ни реки, вышедшие из берегов, ни грязь, ни ожесточенное сопротивление врага – ничто не смогло остановить наступательного порыва катуковцев. Только за время этой операции количество Героев Советского Союза в армии увеличились на 28 человек.

Полководческий талант командарма М.Е. Катукова ярко проявился и в Львовско-Сандомирской наступательной операции, осуществленной войсками 1-го Украинского фронта в июле – августе 1944 года.

Танкисты 1-й, уже гвардейской, танковой армии стремительно вышли к Висле, форсировали ее и вместе с пехотинцами и артиллеристами при поддержке авиации захватили Сандомирский плацдарм, который был позже использован в качестве исходного района для последующих наступательных действий советских войск к границам фашистской Германии. За эту операцию в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 сентября 1944 года гвардии генерал-полковнику танковых войск Катукову Михаилу Ефимовичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ему ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Три месяца 1-я гвардейская танковая армия находилась в резерве Ставки Верховного Главнокомандования. Во второй половине ноября 1944 года была получена директива Ставки ВГК войти в подчинение командующего войсками 1-го Белорусского фронта и сосредоточиться в районе юго-восточнее Люблина.

В конце ноября армия, совершив 300–500 км марш комбинированным способом, точно в установленное время сосредоточилась в указанном районе.

Весь размах будущей операции командование 1-й гвардейской танковой армии поняло, когда командование 1-го Белорусского фронта устроило военную игру на картах. На нее были приглашены командующие, начальники штабов и члены военных советов армий, которым предстояло участвовать в операции, названной тогда Варшавско-Лодзинско-Познаньской (впоследствии – Висло-Одерская. – Автор).

Несколько дней проходили военные игры. Огромная по своему размаху операция терпеливо анализировалась командующими во всех деталях; вырабатывались наиболее рациональные варианты ударов, изучался рельеф местности, отрабатывалось взаимодействие родов войск.

Особо внимательно исследовалась система оборонительных рубежей противника. Прорвать эту оборону можно было только с помощью мощных артиллерийских и авиационных ударов. Это прекрасно понимали и в Ставке, и в штабе фронта.

Оборонявшуюся на главном стратегическом направлении группу гитлеровских армий «А» войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов превосходили в живой силе в пять с лишним раз, в орудиях и минометах – почти в семь раз, в танках и самоходно-артиллерийских установках – в шесть раз.

Именно на этом, завершающем этапе войны было особенно очевидно, насколько недооценила гитлеровская разведка экономический потенциал нашей страны, сумевшей в короткий срок создать вооруженные силы в таких масштабах и такого совершенства, которые не могла создать вся промышленно развитая Европа, работавшая на военную машину Гитлера.

Вернувшись с игр из штаба фронта, командование армии сразу же приступило к подготовке войск к наступлению. Прежде всего, с такой же тщательностью, как в штабе фронта, проиграли операции на картах с командирами, с начальниками штабов, политотделов, родов войск и служб корпусов и бригад.

Масса самых разнообразных вопросов встали перед командующими армией и его штабом накануне операции, особенно такой грандиозной, как Висло-Одерская. Пополнение должно вступить в бой хорошо обученным; боеприпасы, горючее, продовольствие вовремя завезено, размещено и укрыто так, чтобы не попало под вражеский обстрел; боевая техника должна быть в полной исправности; дороги и рельеф местности хорошо изучены; нужно предусмотреть, чтобы танки хорошо были укрыты, а маршруты тщательно разведаны; взаимодействие с другими родами войск отработано; колонные пути через минные поля – свои и противника – расчищены и многое, многое другое. Успешно выполнить задачу – значит все предусмотреть, ничего не упустить из виду…

2 января 1945 года 1-я гвардейская танковая армия получила директиву Военного совета фронта. В ней говорилось: «Стремительным выходом на северный берег реки Пилица, а в дальнейшем к реке Бзура в район Ловича. Обеспечить успех 1-го Белорусского фронта по окружению и уничтожению вражеской группировки противника: уничтожить подходящие с запада резервы и не допустить их на соединение с окруженной варшавской группировкой. С выходом армии в район Кутно занять исходное положение для развития наступления на Познань».

От рубежа, с которого армии предстояло входить в прорыв, до конечного пункта наступления, оговоренного директивой фронта, предстояло пройти с боями 180–190 километров. На этот бросок отводилось всего четыре дня.

Темп небывалый!

Входить в прорыв танковой армии предстояло с магнушевского плацдарма, который обороняла 8-я гвардейская армия генерала В.И. Чуйкова.

Перед наступлением командарм генерал М.Е. Катуков перенес свой командный пункт на этот плацдарм. Солдаты вырыли небольшой блиндаж, установили железную печурку. Поскольку задерживаться здесь армия не собиралась, устраивались по-походному. Плацдарм был весь перепахан траншеями, ходами сообщения, воронками от бомб. То там, то здесь зарыты в землю танки. Под каждым кустом или деревцом замаскировано орудие, миномет или зенитка. За четыре месяца обороны гвардейцы 8-й гвардейской армии превратили этот клочок земли в неприступную крепость.

Но неожиданно генералу М.Е. Катукову пришлось временно выключиться из подготовки к наступлению и на несколько дней покинуть армию.

Из воспоминаний маршала М.Е. Катукова:

«… Это случилось примерно дней за десять до начала наступления, когда меня срочно вызвал к себе маршал Г.К. Жуков (последний в то время командовал войсками 1-го Белорусского фронта. – Прим. автора).

– Вот что, Катуков, – сказал он без всяких предисловий, – тебе придется срочно выехать в Киев.

– Зачем? – вырвалось у меня.

– Тебя приглашают на первую сессию Верховного Совета Украины. Ты должен сделать доклад о боевых действиях нашего фронта, освобождающего земли Украины от фашистской оккупации…»

После окончания сессии командарм вернулся в армию и сразу же окунулся в горячку боевых дел – шли последние приготовления к наступлению.

Наступление войск 1-го Белорусского фронта началось 14 января.

Эта темная ночь перед наступлением запомнилась Михаилу Ефимовичу навсегда. В эту ночь на плацдарме никто не спал. Время от времени темноту неба прочерчивали разноцветные ракеты. Согнувшись, сновали по траншеям посыльные. Спешили провести последние перед наступлением партийные собрания политработники.

В 8 часов 30 минут земля затряслась, как от мощных подземных толчков. Огневые хвосты пламени заметались по серому утреннему небу. Эхо раскатами грома покатилось по плацдарму – заработала фронтовая артиллерия. Затем воздух наполнился пронзительным свистом. Небо расчерчено оранжево-голубоватыми полосами – это вступили в дело «катюши». Где-то впереди пляшут языки пламени, вьются упругие клубы дыма.

Артиллерия между тем переносит огонь в глубь вражеской обороны. Грохот становится глуше. В неожиданно наступившей тишине грозно, неотступно нарастает тяжелый гул моторов. Совсем низко из-за Вислы несутся звенья наших штурмовиков. И снова земля ходит ходуном.

Пехота пошла в атаку. Но командарма М.Е. Катукова интересует не первая полоса обороны врага: ее прорвет общевойсковая армия. Главное для него – знать, что сможет предпринять противник в глубине, там, где будут действовать передовые бригады А.М. Темника и И.И. Гусаковского.

Итак, 1-я гвардейская танковая армия изготовилась к прыжку на запад. И вот он – долгожданный приказ командующего войсками фронта. Командарм дает командирам корпусов команду «Вперед!»

Взревели сотни моторов – и танки армии устремились в прорыв. В стрелковые части, которые находились впереди, передана команда: «Освободить дороги! Танки идут!» Величественная и грозная эта картина, когда лавина бронированных машин устремляется вперед.

Уже первые донесения говорили о том, что танкисты мощными ударами дробят и крушат вражескую оборону.

Маршруты движения 11-го гвардейского танкового корпуса полковника А.Х. Бабаджаняна и 8-го гвардейского механизированного корпуса генерала И.Ф. Дремова представляли собой двойную дугу, один конец которой упирался в плацдарм, а другой – отрезал вражескую варшавскую группировку противника.

1-я гвардейская танковая армия продолжала стремительно двигаться к реке Пилица.

Вечером 16 января 1945 года передовые бригады корпусов вышли к реке. Во второй половине 17 января, смяв заслоны врага, вся армия переправилась на противоположный берег реки Пилицы. Первой по-прежнему двигалась бригада полковника И.И. Гусаковского. Она обходила Варшаву с юго-запада. Танки, артиллерия и мотострелки 8-го гвардейского механизированного корпуса стремительно двинулись на Лодзь. Но противник тоже не дремал. Используя открытые фланги, он контратаковал передовые соединения и командный пункт армии в районе местечка Нове-Място. В бой было брошено все, что у командарма было под рукой. Но фашисты наседали. Тогда генерал М.Е. Катуков вызвал на помощь находившуюся недалеко танковую бригаду полковника И.Н. Бойко. Появление танкистов этой бригады на поле боя и решило его исход.