Дело об императорском пингвине (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)

      Возле телефона в прихожей, прямо на тумбочке, лежал листок бумаги с двумя цифрами: один - обычный городской телефонный номер, другой четырехзначный. Боже, ну какая же Васька балда!
      - Вот я же говорила, что моя подруга - забывчивая. Да тут любой дурак воспользуется шифром, если его ему прямо под нос подсовывают. А уж вор подавно.
      Менты переглянулись.
      - Этот листок с шифром мы сразу заметили,- сказал Толстяк.- И непременно возьмем его на экспертизу.
      Но вы ведь сами уверяете, что в квартире ничего не пропало...
      Я снова устало присела на диван.
      Взглянула на часы: было почти пять часов дня. Ничего себе - уже целый день занимаюсь Васькиными проблемами: то книгами, то теперь - квартирой.
      Мой взгляд скользнул в сторону - на мраморную столешницу маленького изящного столика в углу комнаты.
      Ровно секунду я смотрела на пустой столик и, мгновенно представив себе последующую реакцию Василисы на случившееся, сглотнула комок.
      - Пингвин...
      - Что - пингвин?- Менты смотрели на меня как на действительную постоялицу того заведения, из которого мне только что звонили.
      - Чучело Императора исчезло...
      ***
      Чучело императорского пингвина - это семейная реликвия дома Нины Дмитриевны и Василисы.
      Муж Нины Дмитриевны - Василий Кириллович - был океанологом.
      Познакомились они в Гидромете, студентами. Только Нина Дмитриевна не доучилась, бросила на третьем курсе (ждала ребенка), а веселый бородатый студент Василий поступил в аспирантуру, защитил кандидатскую.
      Они очень любили друг друга, ждали сына, которого хотели назвать в честь отца - Василием. Но родилась девочка, и отец окрестил ее Василисой, чтобы в семье имя Васька не исчезло.
      К началу первого учебного года отец подарил Василисе чучело императорского пингвина. Птица была огромной, важной и... сидела на яйце.
      Дядя Вася объяснял нам тогда, что в семье пингвинов высиживают яйца по очереди. Потому что пока один согревает яйцо своим теплом, другой должен доковылять до океана (а это может быть несколько километров) и подкормиться. Потом они меняются.
      И, бывает, что пингвиненок вылупляется не под матерью, а под отцом.
      Еще он рассказывал, что бывают пингвины помельче - полицейские.
      Бывают совсем маленькие - адели. Но этот - всем пингвинам пингвин император!
      ...А однажды Василий Кириллович не вернулся из экспедиции.
      История его исчезновения почти мистическая. Стояли рядом два судна.
      И сотрудники одного из них - вместе с Василием Кирилловичем - были в гостях на соседнем. Посидели, поговорили, и гости отправились прямо по льду к себе домой. Между судами было всего метров двести. Василий Кириллович шел вместе с коллегой, за ними - еще двое. Только те двое вернулись на судно, а эти - нет. То ли забыли, что рядом - приливные трещины (крошка на воде, битый лед), то ли еще что случилось, только исчез Васькин отец вместе с другом на бескрайних просторах Антарктиды.
      ...Много лет в день, когда Нина Дмитриевна не дождалась мужа из экспедиции, она ставит на старенький магнитофон "Весна" большую бобину, и сквозь треск потертой пленки слышится голос дяди Васи: "В Антарктиде дуют злые ветры. У-у-у!"
      И дальше слышатся визг и хохот маленькой Васьки.
      ***
      Петро обескураженно внес в протокол мои последние сведения и вопросительно глянул на своего толстого напарника.
      - В отделение повезем?
      - Думаю, ни к чему. Хозяйка вечером вернется, все данные Завгородней мы записали - проверить можно.
      Да и видишь - говорит искренне, аж слеза блеснула. Не похоже, что врет.
      Мы встали и вышли из квартиры.
      Мужики опечатали дверь.
      - Светлана Аристарховна,- напоследок кокетливо спросил толстый.Поделитесь секретом: как это некоторые женщины умудряются плакать без подтеков? Моя уж если разрыдается...
      - На туши хорошей не экономьте для жены, отмахнулась я.
      ***
      В контору ехать - можно нарваться на гнев Обнорского, любящего неожиданно появляться в Агентстве аж в девять вечера. А дома мне позвонил Шах.
      - Светик, и о чем будет твоя новелла?
      - А тебе-то что?
      - Да просто Андрей сегодня сказал, что нужно перед написанием общаться парами, тройками. А то в предыдущих двух сборниках герои действуют сами по себе, а нужно, чтобы линии сюжетные переплетались.
      - Ну и что?
      Так вот я и подумал: а пусть у твоей Прибрежной будет роман с моим парнем.
      - Ща-ас! Размечтался.
      - А что?- гоготнул необидчивый Витька.- Это же - литература, в ней всякое бывает.
      - Вот и сговаривайся на роман с Горностаевой.
      - Да? Ты думаешь - мой пацан и ее Куницына?..
      - Да ничего я не думаю. Отвяжись. Не до тебя.
      У Васьки телефон по-прежнему не отвечал, и момент неприятного известия оттягивался во времени.
      Звонок Шаховского вернул меня к необходимости заняться новеллой.
      Дело в том, что вот уже год мы всем Агентством участвуем в новом литературном проекте - пишем сборники новелл "Все в АЖУРе" (АЖУР - это вымышленное агентство журналистских расследований, в котором якобы работают наши герои). Каждый из нас пишет новеллу от лица своей "маски".
      Я - от имени репортера Снежаны Прибрежной. В каждой из новелл, помимо некой криминальной истории, должны быть смешные бытовые зарисовки из жизни Агентства, любовные драмы и прочий "жизненный антураж". Первые книги пошли нарасхват, и мы теперь мучаемся над третьим сборником.
      Так вот: я, как и многие другие мои коллеги, не люблю писать новеллы.
      По этому делу у нас Каширин и Железняк передовики. Родьку хлебом не корми, а дай исподтишка - с помощью литературы - состроить козью рожу Спозараннику. А Нонка по натуре - железная леди: ей - все нипочем, хоть детей рожать, хоть детективы писать. Если бы у меня не было Васьки, я, может, и завела бы себе Нонку в качестве веселой, жизнерадостной подруги. Но эти ее трое детей... Может ей презервативов побольше подарить? Или таблеток противозачаточных? Балда!
      Итак, что же такое придумать?
      А может, вдруг осенило меня, и придумывать ничего не надо? Возьму и опишу, убрав ненужные детали, свою прошлогоднюю поездку на Валаам.
      Точно. И никакой Обнорский не скажет, что в новелле - мало правды жизни, что - "не верю!".
      Я села к компьютеру и стала обдумывать начало новеллы. Обнорский всегда говорит, что первая и последняя фразы - это все.
      Руки сами собой отбили на клавиатуре: "Над городом вставала кровавая заря..." Я даже ахнула: вот это да! Красотища! И одновременно - ощущение тревоги. Теперь я понимаю тех, кто говорит, что есть понятие "творческий оргазм". Это было примерно сродни тому, что чувствовала сейчас и я. Правда, меня смущало, что фраза эта будто бы была мне знакома.
      Но я справедливо решила, что она у меня давно сидела в подсознании. Как и у каждого творческого человека.
      Итак - "Над городом вставала кровавая заря.
      Я прощалась с любимым. Утром мне предстояло ответственное задание шефа АЖУРа Болконского - поездка на Валаам вместе с городскими врачами. Вдруг они что-то знают такое, чего не знают еще в Агентстве.
      - Надо узнать! дает задание Болконский.
      Любимый плачет..."
      Я реально вспомнила прошлогодние вечерние тусовки врачей и медсестер в музыкальном салоне теплохода "Остров Котлин" и решила, что моей Снежане неплохо было бы завести роман с кем-то из медиков, чтобы попытаться выведать нужную информацию.
      "Он, кружа меня в танце, неотрывно смотрел в глаза. От него исходил тонкий запах аптеки, перемешанный с дорогим парфюмом".
      Я прочитала текст и осталась довольна собой. Значит, он, как дурачок, все выбалтывает моей героине.
      Информация очень важная, но как передать ее в АЖУР? Об этом я решила подумать попозже, поскольку нужно было описать пребывание на самом Валааме, где моя Снежана найдет тайную клинику. Но кто ей в этом поможет? Ну конечно же Марэк, местный житель, который в прошлом году влюбился в меня с первого взгляда, лишь увидел на трапе.
      "Над островом вставала кровавая заря.
      Он лежал в подснежниках, в его голубых глазах плескалось небо.
      - Снежана, возьми меня в мужья..."
      Как долго все-таки пишутся эти новеллы - я сидела за компьютером уже больше часа. Скоро по телевизору должен был начаться мой любимый фильм "Унесенные ветром". Я заспешила. Ведь нужно было еще как-то огородами отправить Снежану в Питер (на теплоходе злодеи догадались, что Прибрежная такая умная, много чего вынюхала, и ей стали строить козни).
      Итак - финал.
      "- Ты - молодец, Снежана! Я горжусь тобой!- Болконский пожал мне руку.
      Репортеры, не спавшие всю ночь в ожидании меня, зааплодировали.
      Над городом вставала светлая заря".
      Уф! Я поставила точку. Новелла была готова.
      Я еще раз пробежала глазами написанное. И как я только до такого додумалась! Вот пусть теперь попробует шеф что-нибудь мне сказать по поводу поздней сдачи текста.
      ***
      Василиса, прочитав в трубку яростный монолог по поводу гадов, ворующих семейные реликвии, наконец взяла себя в руки:
      - А ты знаешь, Света, еще кое-что пропало.
      - Что?
      - Кассеты диктофонные. У меня в коробке возле компьютера лежало двадцать кассет - это мои беседы с пациентами. Так вот, осталось только шестнадцать.
      - А чьи исчезли?
      - Я еще не проверяла, у меня же самолет через несколько часов. Придется заняться этим после Стокгольма... Но Император...- она снова погрустнела.
      - Ладно, Вась, чего уж теперь?
      Держись. Позвони, как вернешься.
      ***
      - Я вычислила, кто пропал! сказала Василиска, когда мы после ее Стокгольма встретились в любимом баре "Антракт" на Фонтанке.- С кого начать?- спросила она, когда мы выпили по чашечке кофе.
      - Давай по алфавиту. Для объективности,- авторитетно сказала я.
      - Тогда так. Первый - Воропаев Сергей Сергеевич. Пятьдесят пять лет. Живет с женой. У них был поздний, долгожданный ребенок. И вот этот парень, двадцатилетний студент, недавно выбросился из окна. Я думаю - наркотики, но это к делу не имеет отношения. Старик держится, но любимая жена - в полном трансе: не ест, не пьет, смотрит в одну точку. В общем, отказывается от жизни. В принципе, надо бы поработать с ней, но это невозможно, поэтому я консультировала Сергей Сергеича. На мой взгляд - симпатичный человек.
      - Так, дальше.
      - Второй Имант Борис Рудольфович. Сорок два года. Крупный бизнесмен. Дела давно идут удачно.
      Но последнее время почувствовал, что партнеры (соучредители) стали что-то "мудрить". В общем, Имант забеспокоился, перестал всем доверять. Ему кажется, что его пытаются "вывести из игры", отобрать бизнес. Стал нервничать, допускать глупейшие ошибки в бизнесе. Приходил за разрешением конфликтного вопроса. Приятный, красивый мужчина.
      - Все у тебя - "приятные", "симпатичные",- передразнила я Ваську.- Одно имя Борис чего стоит!- С некоторых пор я была убеждена, что все Борисы лжецы.
      - Да хватит тебе,- отмахнулась Василиса.- Будь беспристрастной. Ведь, этому вас в Агентстве учат?..
      - Ладно, продолжай.
      - Соловейчик Нина Александровна. Двадцать восемь лет. Лаборант в поликлинике. Не замужем. И в этом - ее проблема.
      - Вот уж проблема! фыркнула я.
      - Да ты научишься когда-нибудь слушать?- недовольно оторвалась от своих записей Васька.
      - Ладно-ладно, не злись.
      - Дело в том, что Нина боится мужчин. Потому что в детстве ее насиловал сводный брат.
      - Фу, какая гадость!
      - Согласна, гадость. И она, к сожалению, с воспоминаниями об этой гадости живет до сих пор.
      - Все никак забыть не может?- удивилась я.
      - Видишь ли, инцест не всегда приводит к психическим травмам.
      Маленькие дети сексуальные домогательства со стороны окружающих, в том числе родственников (а сводный брат - родственник, только - не кровный), могут воспринимать как игру. В раннем возрасте дети мало что понимают, а потом и вообще могут все благополучно забыть. Другое дело, когда ребенку больше пяти-шести лет (а Нине было девять). Тут от подобных действий можно получить серьезную психотравму.
      - И что, самому с ней не справиться?
      - Бывает. Мы это называем "переработанной" травмой. Но вот Нина сама не может...
      - Васька, какая ты у меня умная,- обняла я подругу.- Ты непременно станешь профессором.
      - Свет, мы сюда зачем пришли?
      - Все, все, все! Кто там у нас следующий потенциальный вор?
      - Четвертый - тоже очень симпатичный человек: Полярников Олег Александрович. Тридцать пять лет.
      Женат. Муниципальный депутат. Хочет баллотироваться в Думу. Приходил кое-что уточнить по поводу отрицательного и положительного внешнего имиджа.
      - Уточнил?
      - Да, думаю, некоторые мои советы ему помогут. Хотя у него и без того хороший имидж. И вообще симпатичный харизматический лидер.
      - Итак,- подвела я черту,- каждый из этих четырех симпатичных людей мог спереть у тебя кассеты, да еще и Императора в придачу.
      При воспоминании о чучеле пингвина Васька надолго замолчала. Но снова взяла себя в руки:
      - Света, но ведь это мог сделать кто-то "пятый".
      - Зачем?
      - Ну... Чтобы скомпрометировать, например. Может, думал вор, у меня бесценные исповеди встревоженных людей, которые можно как-то использовать.
      - Даже если вор - неизвестный "пятый", то его почему-то интересовали именно эти четыре кассеты.
      - Или одна конкретная, а остальные взяты для отвода глаз,- додумалась Васька.
      - Правильно. Значит, вне зависимости от того, кто вор, нам сейчас нужно выяснить, чья исповедь представляла интерес (либо кто-то испугался за компромат на самого себя, либо кто-то искал компромат на одного из этих четырех).
      - Завгородняя, ты гений!
      - Ну должна же я соответствовать подруге- профессорше!
      Васька суеверно постучала по столу.
      - Ну а дальше что?- Она с надеждой посмотрела на меня.
      - Предположим, что вор - один из них...- Я надолго задумалась, принимаясь за вторую чашку кофе, которую услужливо принес старый знакомый бармен Слава.- Как ни крути, надо сужать круг подозреваемых.
      - Правильно!- обрадовалась Вася.- Тем более что в моей квартире были только трое из них.
      - И, стало быть, только трое могли подсмотреть твой - любезно выставленный на всеобщее обозрение - шифр,- подколола я в очередной раз вспыхнувшую Ваську. Кто эти трое?
      - Воропаев, Имант и Соловейчик,- с готовностью ответила подруга.
      Так. Старик Воропаев? Вряд ли.
      Ты сама сказала, что он искренне убивается по сыну. Соловейчик? Не то.
      Во-первых, женщина, во-вторых, ей бы сейчас со своими инцестными проблемами разобраться. Остался Имант. Похоже... Во-первых, бизнесмен.- Это, сама знаешь, люди особенные, отчаянные. Может, он испугался, что пленка окажется в руках партнеров? Да, скорее всего, это - Имант.
      К тому же - Борис...
      - Све-та!..
      - В общем, надо с этим Имантом поближе познакомиться.
      В это время Васька листала свою записную книжку и на стол выпала фотография: Васька сидит в комнате рядом с чучелом Императора и с Жужой на руках. Я тут же вспомнила свой конфуз с собачкой во дворе Васькиного дома и на всякий случай спросила:
      - Слушай, а у вас Жужа никогда не убегала? В смысле - не пропадала?
      - Жужа? Ну она - девочка своенравная. Мы же ее без привязи держим: иногда убежит на день по своим "собачьим делам", а потом обязательно возвращается. А сейчас она с мамой в Петровке, там ей раздолье. Тут на днях - я как раз в Москве была - убежала как-то очень надолго, мама даже забеспокоилась. Но все равно вернулась.
      Василиса взяла фотографию, собираясь положить ее в книжку, и в последний момент еще раз перед моими глазами мелькнула гордая голова императорского пингвина. И тогда меня осенило.
      - Вась-ка! Я знаю, кто это!
      - Кто?- обалдела подруга.
      - Это - Полярников! Как же я сразу не догадалась?
      - Почему именно он?
      - Потому что он - Полярников!
      А у тебя украдена кассета с его исповедью и... пингвин.
      - Да?..- недоуменно прошептала Вася.- Они что, всегда воруя, указывают каким-то образом на свою фамилию?
      Действительно, неувязочка получилась.
      - Жаль, а такое совпадение,- огорчилась я искренне.
      - К тому же он не был в моей квартире. И вряд ли на такое дело пойдет будущий депутат Думы.
      - Да, я об этом не подумала... Но тогда...- снова озарило меня,- это Имант. Точно - Имант!
      - Потому что он - Борис! съязвила Васька.
      - Потому что ему нужна была кассета с компроматом на Полярникова!
      Он бывал у тебя дома, подсмотрел шифр. А пингвина украл специально, чтобы мы подумали на Полярникова.
      Он на него специально стрелки перевел, паразит!
      Я с торжествующим видом откинулась на спинку стула. Васька смотрела на меня восторженными глазами. Смотрела так, словно я уже представила на суд вора в наручниках. Поэтому я слегка сбавила обороты.
      - Самого Полярникова тоже исключать окончательно не будем (все-таки какая фамилия! Полное совпадение!), будем держать его на подозрении. Как вора - на доверии.
      - За такую работу мысли и выпить не мешает,- решила Васька.
      И заказала по мартини: себе - красного, мне белого.
      ***
      Художника каждый обидеть может.
      Смысл этой фразы впервые дошел до меня с утра в Агентстве.
      - Что это такое?- сунул мне в лицо Обнорский мой же текст.
      - Новелла,- не моргнула я.
      - Новелла? Нет, Светлана Аристарховна, это не новелла. Этот жанр по-другому называется.
      - Неужели на роман тянет?- ахнула я.
      - На роман?- опешил Андрей от такой наглости.- Да ты когда последний раз книгу в руках держала?
      - Вчера,- соврала я.
      - И о чем же роман?- хитро прищурился Обнорский.
      - Ну... Там один тип ужас какой ужасный...- на ходу сочиняла я,влюбляется в красавицу. И по сюжету нужно, чтобы она его поцеловала...
      - Ты мне "Аленький цветочек" не пересказывай,- прервал мои воспоминания шеф.- Забирай свою исповедь сексуальной психопатки и иди работай. "Над городом вставала кровавая заря!" - фыркнул Обнорский мне в спину.- И где люди только такой пошлости набираются?
      ***
      - Свет, ты какой маской пользуешься?- Нонка заговорщицки тащила меня в угол.
      - Из косточек персика. А что?
      - Эффективная?
      - Утром наложишь, подходишь к зеркалу... Это кто же такой пупсик розовый? Это что за девочка с атласными щечками? Неужели это я - Нонночка Железняк?
      - Ой, Света, купи, а? Надо очень.
      - Да ладно, куплю. А - что?
      - Потом... Но никому - ни слова.
      И Нонна помчалась в буфет, куда только что, по-военному чеканя шаг, прошел Георгий Михайлович.
      А я, как всегда, заглянула к Агеевой. Марина Борисовна жаловалась Скрипке на обманувшую ее с утра продавщицу.
      - Лешенька, я ведь никогда сдачу не пересчитываю! А таких они сразу засекают. В общем - ста рублей как не бывало.
      - Это что,- поддакнул Лешка.- Со мной история еще смешнее произошла... Собрался я за бумагой для факса, беру машину, а тут Каширин с Шаховским: купи, мол, пива заодно, все равно на машине едешь.
      В принципе Андрюха таких дел не поощряет, но июль стоял - пекло!
      В общем, захожу в алкогольный отдел, прошу шесть бутылок. А пиво, что важно подчеркнуть, в тот период по шесть рублей было. Даю продавщице полтинник, она мне - шесть бутылок и... четыре рубля сдачи. А я во время покупки тоже за деньгами не слежу...
      - Ну да, у нас начальство вообще денег не считает,- не преминула вставить Агеева.
      - Не отвлекайтесь, Марина Борисовна, следите за ходом моей мысли,- не обиделся Скрипка.- Но смотрю я на эти четыре рубля и смутно чувствую, что сдача побольше должна быть. Продавщица заметила мое недоумение и говорит: "Что, молодой человек, что-то не так?" Да вот, говорю, вроде сдачи должно быть больше. Она: "Что вы?
      Раз есть сомнение - давайте пересчитывать. Вы шесть бутылок взяли?"
      Я: "Шесть". Она: "Пиво - по шесть рублей?" Я: "По шесть". Она: "Шестью шесть - сорок шесть?" Я: "Да". Она:
      "Ну вот - четыре рубля сдачи с пятидесяти". Я отошел сконфуженный, но что-то меня мучает. Она - снова: "Молодой человек, давайте еще раз - у нас не может покупатель уйти недовольным". Представляете? Мы после этого еще дважды пересчитывали, и дважды я, как зазомбированный, на вопрос "шестью шесть - сорок шесть?" отвечал: да! Вот это - актриса! Прямо в цыганки иди и не прогадаешь...
      Мы с Агеевой похихикали над незадачливостью Скрипки. Агеева даже забыла про свои пропавшие сто рублей.
      - Леш, вот вы бы так зарплату нам насчитывали, с накидкой,- подытожила она.
      Скрипка снова не обиделся.
      С Горностаевой у него, что ли, опять все о'кей? Бедная Валя!
      А я пошла в свой отдел. Звонить предполагаемому вору.
      Как я и предполагала, Имант не отказал во встрече: повод был самый правдивый - мне, как журналистке, нужна консультация для написания материала о безопасности в сфере высоких компьютерных технологий.
      ***
      ...Этого я уж точно не ожидала.
      Борис Рудольфович встал, и я тут же села. Ну до чего породистый!
      У него был рост писателя Кивинова, разворот плеч Ван Дамма, изящество и пластика Рики Мартина, а лицо... Такого лица я никогда не видела. И описать не берусь. Могу только сказать, что у Бориса Рудольфовича И манта был не лоб, а - чело, не глаза, а - очи, не рот, а - уста. Из этих уст хотелось пить неотрывно, дабы загасить огонь, сразу вспыхнувший в нижней части тела от его искрящихся очей.
      Но самым восхитительным был его голос. Дробь тамбуринов, рокот снежных лавин, далекий майский гром - все было в этом низком тревожащем голосе. У меня вдруг - мороз по коже (после огня-то!), когда он просто спросил: "Вам удобно в этом кресле, Светлана?"
      И дальше я уже ничего не слышала. Ни про Черчилля, который считал, что тот, кто владеет информацией, владеет миром. Ни про шалунишек-хакеров. Ни про число компьютерных преступлений, которое неуклонно растет. Я хотела лианой обвиться вокруг этого гибкого загорелого тела. Я хотела хрустнуть всеми косточками под тяжестью этих мышц.
      - Я хочу вас, Светлана...
      Я вздрогнула от неожиданности.
      Борис задумчиво смотрел на меня своими глубокими очами.
      - Я хочу вас, Светлана... пригласить на ужин. Не откажите в этой малости.
      - Когда?- слишком поспешно спросила я.
      - Сегодня. Ждать до завтрашнего дня я вряд ли смогу.
      ***
      Уже на улице я пришла в себя. Нет, это просто наваждение какое-то. Они все, ворюги, промышляющие творениями таксидермистов, такие обаятельные? Или только те, что специализируются на пингвинах? Так задурил голову и все остальное тело. Надо взять себя в руки и вечером в ресторане расколоть-таки этот крепкий орешек.
      ...Что бы такое надеть на себя - поменьше?
      ***
      - Андрей, я - не одета! Предупреждать надо было!- Еще в коридоре я услышала недовольный голос Лукошкиной.
      - Что значит "не одета"?- бухтел Обнорский.- У меня важные переговоры с корейцами - они изъявили желание продюсировать сериал "Все в АЖУРе", а мой юрист, видите ли,- "не одета"!
      - У меня сегодня по плану - работа в Агентстве с текстами для "Явки с повинной". И я не обязана по жаре ходить в деловом костюме.
      - Твою мать!- бесился шеф.- Не "Золотая пуля", а институт благородных девиц.
      Нужно было идти на помощь Анне, снимать напряжение.
      - Это кто же тут не одетее меня?- вплыла я в приемную.
      Андрей Викторович ошарашен но уставился на мой голый пупок.
      - Ну ты даешь!- тут же забыл он про Лукошкину.- На пляж, что ли, собралась?
      - Вот-вот,- подхватила Анька.- Для Репино Завгородняя куда как хорошо одета.
      - А вы в Репино собрались? Счастливые!- На дворе стояла не по-майски жаркая погода, и находиться в пыльном центре города было невыносимо.
      - Никуда я не собираюсь ехать,- отрезала Лукошкина.- Сейчас Спозаранник начнет материалы сдавать, будут у меня и огонь, и вода, и медные трубы...
      - Ой, Андрей, а возьми меня с собой!
      - Что я там с тобой делать буду?- уже совсем тихо сказал Обнорский, не спуская глаз с полоски тела между моей короткой - салатного цвета - маечкой и изумрудно-зелеными шелковыми брюками-шальварами.
      - Не ты со мной, а я - с тобой.
      Я буду играть свиту короля. Не может же Обнорский на переговоры приезжать без свиты...
      - А ты действительно возьми Светочку, авось пригодится,- проследила Аня за взглядом Андрея.- Восток, знаешь ли,- дело тонкое...
      - Да мне протокол о намерениях подписывать,- неуверенно протянул Обнорский.
      - А для подписания протокола о намерениях юрист не нужен. Успехов!- И Анна как-то слишком прямо, с чересчур высоко поднятой головой вышла из приемной.
      ***
      ...Как я люблю дорогу в сторону северной части залива! Старые финские дачи, утопающие в свежей зелени цветущих кустарников, прекрасная шоссейка, петляющая среди деревьев, призывный блеск воды слева.
      Обнорский был классным водителем, и наша машина мягко шуршала в сторону Репина.
      - Света, я хотел у тебя кое-что уточнить. По новелле...
      Начинается...
      - Андрей, все, проехали. Ты мне рукопись завернул, я больше ничего писать не буду. Я вообще в писатели не нанималась.
      - Да не жужжи ты,- смешливо отмахнулся Обнорский.- Новеллу ты в любом случае писать будешь. Прибрежная - ключевая фигура сборника, так что никуда тебе не деться. Я - о другом... Ты там о прошлогодней поездке на Валаам упомянула. Ты когда на Валааме была... Что, и с аборигеном - тоже?..
      - Нет!- не моргнув глазом, соврала я.- С аборигеном - ничего не было. А что?
      - Да ничего,- смутился Обнорский.- Просто я подумал... Неужели и с аборигеном?..
      Мы припарковались у гостиницы.
      Легкая металлическая конструкция из летящих птиц у входа удивительно!- никуда с годами не исчезла.
      Цвели клумбы. Надрывал щелочку в гортани соловей. Хорошо!
      Два натуральных корейца - господин Дай и господин Ким - церемонно здороваясь с Обнорским, недовольно глянули в мою сторону.
      Потом один из них (то ли Ким, то ли Дай) что-то зашептал на ухо переводчику, при этом продолжая улыбаться и кланяться, как болванчик, Обнорскому. Третий кореец, наш, местный, отвел в сторону шефа. Шеф выслушал и направился, прихихикивая, ко мне.
      - Везет же тебе, Завгородняя! Господам с Востока не понравилось, что я приехал на переговоры с дамой, да еще и с полуодетой. Они очень извиняются, но говорят, что у них женщины на переговорах используются только в качестве подавальщиц чая. Так что одна дорога тебе - на пляж. Но через сорок минут возвращаемся в Питер, у меня прямой эфир на радио.
      Так бы и расцеловала тебя, Андрей Викторович!
      И я действительно чмокнула Обнорского в щеку. Два натуральных корейца деликатно опустили глаза, наш местный - хихикнул, а Обнорский - порозовел.
      ***
      Сезон еще только начинался, и пляж был пустынным. Жаль, что Андрей - на переговорах. Сейчас бы вместе загорали. Интересно, а он без одежды - какой?
      Еще какое-то время я думала о раздетом Обнорском, пытаясь мысленно представить себе его загорелый торс. Но меня отвлек посторонний звук.
      Вдали какой-то агрегат - то ли трактор, то ли фейдер - собирал с пляжа остатки тины, банки из-под пива и "пепси", фантики и косточки персиков. Рокот этой машины был единственным неприятным отвлекающим звуком на фоне шелеста мягких финскозаливных волн.
      Я выбрала место почище и скинула майку и брюки. Вряд ли кто позволял себе в этом цивильном месте загорать топлес, но лифчик летом я не носила, а кругом не было ни души. Песок легко обволакивал, моментально приняв контуры тела. Солнце скользило по коже, делая ее упругой и золотистой. Все-таки никакой фитнес-зал не сравнится с настоящем пляжем у залива. Никакой фитнес... Никакой... Ни...
      ...Я проснулась оттого, что затекла согнутая в локте рука. На груди по ложбинке струилась ниточка пота. Под закрытыми веками плясали разноцветные крути. Жарко!
      Шеф все еще не вернулся. А если там нет кондиционеров? Бедняга!
      Может, искупаться?
      Я огляделась. Трактор, кружащий по пляжу, чуть приблизился, но находился еще в достаточной отдаленности. Больше вокруг никого по-прежнему не было.
      Я подошла к кромке залива и попробовала воду кончиками пальцев.
      У берега она уже достаточно прогрелась. Тогда я решительно сняла трусики и вошла в воду.
      Залив в районе Репино мелкий, идти пришлось достаточно долго. Но вот наконец вода накрыла бедра, и я поплыла. Только любовь может сравниться с этим фантастическим ощущением! Ничто не сковывало движений, ни одна ниточка не препятствовала полному слиянию с водой.
      Не помню, сколько времени я плыла вдаль, а, когда оглянулась, берег был достаточно далеко. Чистящий пляж агрегат приблизился к тому месту, где я загорала.
      Я уже достаточно остудила тело, и надо было выбираться на солнце. Скоро под ногами оказался песок, и я пошла по воде в ореоле брызг.
      В этот момент трактор очистил очередной сектор пляжа и направился в сторону моего лежбища. "Одежда!" - ахнула я про себя и почти побежала по воде.
      "Стой!" - крикнула я, но гул трактора, видимо, заглушил мой крик.
      И агрегат, не сбавляя скорости, плавно въехал на мои брюки и майку.
      Я вышла из воды, когда от одежды остались рваные лохмотья, пропитанные маслом или соляркой.
      - А теперь вылезай, дорогуша...- с грязными лохмотьями в руках я остановилась перед кабиной водителя.
      Молодой, с обветренным лицом парень при виде меня вытаращил глаза.
      Только сейчас я сообразила, что стою перед ним голой. Это меня раззадорило еще больше, ведь моя одежда была испорчена бесповоротно.
      - А теперь - снимай брюки!- спокойно скомандовала я.
      Парень пришел в себя, выскочил из кабины, но продолжал молча, во все глаза, смотреть на меня.
      - Что вылупился?- Моему ангельскому терпению приходил конец.- Голых не видел? Брюки, говорю, снимай!
      Парень, как загипнотизированный, не сводя с меня глаз, стал расстегивать "молнию" на джинсах. Брюки эти, по всему, лет эдак пять не знали стирки: края штанин замахрились, вся ткань была в подтеках машинного масла. Фу! Как же я их надену? Меня передернуло.