Миссия в Сайгоне

      - После третьей трубки ему на все наплевать.
      А генерал курил уже шестую, и девочка готовила ему следующую. Внезапно Элен встала и растянулась между Малко и лампой, напротив своего мужа. Опустив саронг на бедра, она призывно смотрела на Малко. Тот, лежа на боку, протянул руку и положил ее на плечи молодой женщины. Кожа была тонкой и нежной. Его рука медленно скользнула до пояса женщины, а потом также медленно вернулась на свое место.
      - Это хорошо, - пробормотала Элен.
      Малко приподнял голову и увидел генерала по другую сторону лампы. Лицо его было повернуто к ним, но на самом деле он смотрел на бутылочку с опиумом. Потом он с жадностью взял приготовленную трубку, сильно затянулся и повернулся на спину.
      На вилле царствовала тишина. Пара вьетнамцев, вероятно, уже заснула. Девочка с начала вечера не произнесла ни слова. Она невозмутимо доставала опиум из бутылочки и готовила трубки одну за другой.
      Элен повернула голову к Малко. Губы ее немного приоткрылись над ослепительными зубами. Она спокойно опустила еще ниже свой саронг, обнажив верх бедер, еще ближе подвинулась к Малко и прошептала:
      - Ничего не бойтесь. Он нас не видит!
      Она повернулась на спину, ударом ноги отбросила саронг в сторону и осталась лежать головой на подушке. Контуры ее тела четко вырисовывались в свете лампы.
      - Мне хорошо, - прошептала она. - Поласкайте меня еще...
      Девочка присела около них и приготовила огромную каплю. Не глядя на Малко, Элен взяла трубку, затянулась, а потом нашла руку Малко и положила себе на грудь.
      Помимо своей воли Малко тихонько сжал упругую кожу. Крепкая грудь легла в его руку. Элен вздохнула, изогнулась, а рука Малко спустилась на ее живот. Он выкурил только три трубки и был в полном сознании, только чувствовал себя совершенно облегченным. И вдруг осознал, что муж Элен находится лишь в метре от них.
      Он посмотрел на генерала поверх тела его жены.
      Генерал Ну лежал на боку с открытыми глазами, лицом к нему. Его дыхание было очень спокойным, но сам он не шевелился. Тем не менее он видел руку Малко, лежащую на теле его жены и слышал ее прерывистое дыхание.
      Напичканный опиумом до глаз, он был совершенно равнодушен ко всему. Для настоящих курильщиков опиума, наркотик во время сеанса подавляет в них все ощущения пола.
      Девочка положила трубку, потом взяла обе лодыжки Элен и немного вытянула ей ноги. Затем стала тихонько массировать их круговыми движениями. Элен перевернулась на бок.
      Малко вдруг почувствовал приступ острого желания. Немного сконфуженный этим, он убрал свою руку и начал торопливо поправлять на себе саронг.
      Молодая женщина открыла глаза и повернула к нему голову.
      - Нет... пожалуйста... продолжайте гладить меня.
      Она закрыла глаза и приготовилась к его ласкам. Малко вынужден был призвать на помощь всю свою волю, чтобы не броситься на это распростертое тело, которое так откровенно предлагало себя. Он совершенно забыл о присутствии молчаливого генерала. Вот если бы пуританин Ричард Цански мог заглянуть сюда и увидеть их в этот момент... Немного садистски его пальцы начали пробегать по всему телу Элен, избегая груди и лобка, пока она резко не схватила его за руку...
      Когда Элен стала понемногу раскачиваться, Малко показалось, что глаза генерала слегка заблестели. Но это, возможно, был лишь отблеск лампы, продолжающей гореть между ними.
      Элен молча корчилась, задыхаясь, избегая рук Малко и девочки, которая продолжала массировать ее. Потом она замерла, лежа на спине, а Малко с трудом удерживал дыхание. Кровь стучала у него в висках, в животе что-то жгло, и он был на грани полной потери самообладания.
      Теперь девочка присела около него. Снова затрещал опиум. Она предложила ему трубку и он вдохнул горький и тяжелый дым. Мало-помалу легкая дремота охватила его, он уже мог спокойно смотреть на обнаженное тело молодой женщины...
      * * *
      Малко вздрогнул и открыл глаза. Элен наклонилась над ним. На ней был ее саронг.
      - Уже поздно, - сказала она.
      Генерал Ну исчез. Комната была наполнена едким запахом опиума. Малко с трудом приподнялся с циновки, голова была тяжелой. Он встал и, отойдя в сторону, оделся. Вернулась в комнату Элен, переодетая в платье. Вилла была совершенно молчалива.
      - Я провожу вас, - сказала она.
      Они вышли. Ночь была светлой, а улица совершенно пустынной. Малко посмотрел на часы: половина первого. Через полчаса потушат огни. Сайгон опустел уже час назад.
      Автоматная очередь послышалась со стороны Виен-хоа. Элен отъехала. Несколько минут они катили по пустынным улицам, потом выехали на большую площадь, украшенную монументом в память погибших.
      - Юридический факультет, - пояснила Элен.
      Влияние опиума начинало постепенно исчезать, и профессиональное сознание Малко брало верх.
      - Мне нужно с вами поговорить, - твердо сказал он. - Давайте остановимся здесь.
      Элен затормозила и остановила машину около тротуара. Перед ними были ворота в парк юридического факультета, мрачного и пустынного.
      - Я ведь так и не смог поговорить с генералом, - сказал Малко.
      - Вы с ним поговорите, я вам это твердо обещаю. Он нашел вас симпатичным. Весьма возможно, что все постепенно устроится. Только представьте действовать мне.
      Малко понял, что, несмотря на странность ситуации, он все же находится на верном пути.
      Платье Элен задралось до бедер, и Малко с трудом проглотил слюну. Он чувствовал на себе ее взгляд.
      Она наклонилась к нему, и ее губы коснулись его шеи.
      - Прошу у вас прощения за недавнее. Я не люблю заниматься любовью, когда курю.
      Правая рука Элен медленно начала расстегивать пуговицу на его рубашке, и он почувствовал, как ее пальцы ласково пробежали по его груди, щекотно играя с волосами.
      Внезапно Элен задрожала так, как будто ее лихорадило, и ее мягкие губы накрыли его рот.
      Не переставая целовать его, молодая женщина продолжала расстегивать на нем пуговицы.
      - Остановитесь, - задушенным голосом прошептал Малко.
      Он и в самом деле хотел, чтобы она перестала, но у него не хватало сил оторвать ее от себя. И внезапно Малко сам почувствовал такое дикое желание, что больше уже не имел сил противиться.
      Его удовлетворение было коротким и мощным, и он откинулся на сиденье со звенящей пустотой в голове и с мокрым от пота телом.
      - Не надо оставаться здесь, - проговорила она через несколько минут. Мы с вами рискуем провести эту ночь в тюрьме.
      Через несколько минут они уже продолжали путь. Проехали мимо ужасного кафедрала из красного кирпича, особенно зловещего ночью, и двинулись по улице Ту-до. Элен остановила машину напротив темного "Континенталя". Малко чувствовал себя как на крыльях. Молодая женщина поцеловала его в щеку.
      - Позвоните мне завтра, я поговорю с генералом, - сказала она.
      Он задумчиво вышел из "пежо", дождался, пока тот тронулся, посмотрел, как он завернул на авеню Ле-Луа. Первый контакт с генералом Ну был поистине неожиданным...
      Но ничто не происходит вот так запросто во Вьетнаме... Малко углубился в улицу Ту-до, чтобы подойти к своему отелю, когда вдруг послышался резкий в тишине шум мотора. Малко обернулся и увидел мотороллер, мчавшийся прямо на него. Он бросился бежать, чтобы хотя бы достичь тротуара, но мотороллер оказался проворнее. Он пронесся мимо, почти задев его. Малко не имел ни времени, ни возможности разглядеть двух мужчин, которые находились на машине. Когда мотороллер поравнялась с ним, один из них тяжелой дубинкой ударил его по виску. Машина умчалась на бешеной скорости.
      Но этого Малко уже не видел. Он увидел только, как тротуар вдруг поднялся и встал перед ним, он протянул руки, чтобы оттолкнуться от него, и потерял сознание.
      Глава 6
      Он был языком колокола. Регулярно, каждые пять секунд, глухой шум наполнял его слух, с силой отдаваясь в черепной коробке, и ударялся о его закрытые глаза, вызывая новый приступ боли. Ему казалось, что гигантская рука превратила его в качающийся памятник под огромным бронзовым колоколом, и что висит он вниз головой.
      Потом внезапно до Малко дошло, что голова его совсем не находится внизу, а просто он весь скрючен, руки его крепко связаны за спиной, лодыжки скручены... Любое движение было для него абсолютно невозможно.
      Он попытался хотя бы открыть глаза, но и это ему не удалось, веки были будто склеены. В нем поднялся панический ужас. Он стал судорожно двигаться всем телом, а достиг этим только того, что больно ударился головой о какую-то металлическую перегородку...
      Понемногу он заставил себя вернуть хладнокровие, и тогда осознал, что поперек его лица наклеена липкая лента, которая захватывала веки и лишала его возможности что-нибудь увидеть.
      Мало-помалу к нему полностью вернулось сознание. То, что он принял за удары колокола, на самом деле было звуком, издаваемым каким-то предметом, ударявшимся по металлической перегородке, у которой он лежал. Как будто кто-то ударял о металл молотком с регулярностью метронома. У Малко было такое ощущение, что его мозг непосредственно принимает на себя эти размеренные удары и что серое вещество мозга постепенно растекается. Он открыл рот, чтобы поглубже вздохнуть воздух, но так шум раздался еще громче и мучительнее, и он закрыл рот.
      Сотрясающиеся от ударов металлические стенки били его по спине, плечам и бедрам, и он понял, что совсем голый. Они не оставили на нем даже трусиков. Нужно было приложить нечеловеческое усилие, чтобы хоть немного распрямить колени и попытаться изменить неудобное положение. Предприняв это усилие, он стукнулся головой о верхнюю металлическую перегородку и тяжело упал обратно. Малко понял, что находится в металлической коробке, как раз по размерам его тела.
      Шум продолжался... Он завопил что есть силы, чтобы заставить их прекратить все это, но звук голоса потонул в шуме ударов. И тут он по-идиотски подумал о гонге, созывающем бонз на молитву...
      Понемногу к нему возвращалась память. Он четко вспомнил момент, когда мужчина с мотороллера ударил его. Но всякое представление о времени исчезло. Это могло случиться и час, и месяц назад. Невозможно было вспомнить, что произошло за это время. Каждый раз, когда он пытался вспоминать, удар прерывал нить. Тем не менее, ему казалось, что он уже давно пришел в сознание, и что после этого что-то говорил.
      Он попытался понять, где находится. Пошевелив пальцами, решил, что находится в большой металлической бочке из-под масла, в которую его засунули как жабу. Пальцами нащупал неровности волнистого металла.
      По мере того, как он окончательно приходил в себя, жара стала проникать во все его поры. Пот заливал глаза, тек по рукам. И противный запах наполнял ноздри. Его собственный запах...
      Он старался прислушиваться между ударами, но ничего не услышал. Можно было сойти с ума, но кричать и вопить бесполезно. Чего они хотели от него? И где он находится? Сколько прошло времени?
      Страшная жажда сушила горло. Он чувствовал себя до такой степени измученным, что уснул бы немедленно, если бы не эти жуткие удары. И он снова закричал, стал биться о стенки своей тюрьмы головой, но добился лишь того, что причинил себе новую боль. Удары по железу продолжались, они заставляли вибрировать все его тело. Он готов был сделать все, что угодно, лишь бы остановить эту пытку.
      Малко попытался дергаться всем телом еще сильнее в надежде опрокинуть бочку. Все напрасно... Он только окончательно выбился из сил. Очевидно, что те, которые ударяли по бочке, хотели довести его до сумасшествия, заставить окончательно потерять голову. Это было совсем по-азиатски... Малко знал, что подобного рода пытки доводили людей до полной потери разума. Вот так и его могут выпустить в конце концов на улицы Сайгона совершенно ненормальным.
      Внезапно удары прекратились. Малко успел глубоко вздохнуть, но шум в ушах продолжался. Крышка бочки с треском отскочила.
      Чьи-то руки взяли его под мышки и поставили на ноги. Он дико закричал от боли, настолько его конечности оказались парализованы.
      Спокойный голос спросил по-английски:
      - Кого еще вы видели после своего приезда?
      Человек говорил по-английски, но Малко был уверен, что он вьетнамец, явственно слышались своеобразные присвисты в произношении. "Что я уже успел им сказать?" - задал он себе немой вопрос, на который ответа пока не было.
      - Кто вы такой? - спросил Малко.
      - Отвечайте на мой вопрос, иначе мы будем продолжать, - ответил все тот же голос.
      Вероятно, он находился в полицейском отделении. Внезапно Малко заорал во весь голос, одновременно втянул голову в плечи, чтобы избежать вполне возможного удара.
      Никто не пришел. Спокойный голос заметил:
      - Зря вы это делаете. Все равно все скажете.
      Он резко толкнул Малко обратно в бочку, и крышка за ним захлопнулась.
      И тут же немедленно возобновились удары, которые теперь воспринимались еще болезненнее. Малко подумал, выдержат ли его артерии, и не выйдет ли он отсюда полным идиотом. Но все мысли были заглушены страшными ударами...
      Теплая жидкость потекла у него из ушей: кровь... Он не мог ее видеть, но ее специфический запах сразу же вызвал у него тошноту. Мало-помалу он погрузился в коматозное состояние. Теперь он был бесформенной медузой и плавал в совсем ином мире...
      Внезапно Малко понял, что он уже больше не скрючен в бочке. Невидимые руки вытащили его в бесчувственном состоянии наружу. Совершенно механически он отвечал на вопросы своего мучителя.
      Он уже ничего не соображал и не пытался защищаться. Он мечтал только об одном: хоть немного отдохнуть, не слышать больше этих страшных, выматывающих душу ударов...
      - Кого еще вы встречали в Сайгоне?
      Потребовалось не менее минуты, чтобы вопрос достиг измученного Малко. Мучительно напрягаясь, он все-таки ответил:
      - Ричард Цански...
      - Не американцев, - проговорил голос торопливо и настойчиво. Других...
      Малко вынужден был сделать гигантское усилие, чтобы вспомнить другие имена. Сразу перед ним встало жирное лицо генерала Ну.
      - Генерал, - сказал он.
      Он больше не помнил никаких имен. Внезапно подумал, что, может быть, находится в бочке уже несколько дней, что уже был полностью разоблачен, что невидимый человек уже все знает, что он уже тысячу раз повторял ему все.
      - Ну, - произнес голос, - так кто еще?
      Малко пытался добросовестно вспомнить. Борода Чана всплыла в его памяти.
      - Чан, журналист.
      Ни удовлетворения, ни гнева в голосе. Терпение, которому, казалось, не было конца.
      - Кто еще?
      В голове у Малко немного прояснилось. Он подумал о метиске, но тут же поспешил заставить себя забыть о ней, не поддаться желанию говорить.
      - Никого.
      - Вы лжете, - сказал голос, - вы видели других людей.
      Малко подумал о полковнике Туке.
      - Люди из полиции.
      - Кто?
      Он назвал всех, кого помнил, и не услышал никаких комментариев. Ему пришла в голову мысль о том, что, может быть, среди допрашивающих его людей находятся полковник Тук или комиссар Ле Вьен. То, что ему залепили глаза, было хорошим признаком, значит, они собирались оставить его в живых... И поэтому он не должен был видеть своих мучителей, чтобы не узнать их впоследствии. Если, конечно, это не было еще одной из форм пыток.
      - Еще?
      Малко понял, что ему так не отделаться. С чисто азиатским терпением они решили вытянуть из него все.
      - Освободите меня, - заявил он.
      Голос возразил:
      - Я уверен, что вы не говорите мне правды...
      Он отдал какое-то приказание по-вьетнамски. Малко смог уловить только, что речь шла о воде. На курсах его не знакомили с диалектами крестьян.
      Его снова затолкали в бочку, и почти сразу же теплая вода полилась ему на лицо. Он удивленно вскрикнул, почувствовав, что вода поднимается быстро, скоро она достигла колен, а потом и живота. Он хотел выпрямиться, но чьи-то руки толкнули его обратно в бочку. Выбраться оттуда для него было невозможно.
      Он завопил. Вода достигла уже груди. Его собирались утопить? В судорожном рефлексе отчаяния ему удалось выпрямиться, но его грубо толкнули обратно, и голова его очутилась под водой. А руки продолжали давить на плечи, держа его голову под водой. Он задерживал дыхание насколько только мог, потом все-таки открыл рот: его легкие грозили лопнуть.
      Вода залила ему горло, он судорожно закашлялся, ища воздуха, задыхаясь. Руки отпустили его, и он смог глотнуть теплого воздуха. Вода достигала рта, но ноздри были свободны и он мог дышать.
      Неожиданно вибрация сотрясла бочку. Они снова стали стучать по ней, а вода проводила звук еще лучше, чем воздух, и давление на слуховые органы Малко становилось невыносимым. При каждом ударе голова его будто раскалывалась на части. Он попытался выбраться из воды, но его снова втолкнули обратно, и он вынужден был сидеть смирно.
      Это была бесчеловечная, дьявольская пытка: без лиц, без крика, без насилия. Сопротивление Малко ослабевало, дыхание становилось все более прерывистым. Его голова непрерывно звенела. Чтобы сохранить рассудок, он попытался считать, но сразу же сбился. Его мозг отказывался работать. И опять, мало-помалу он снова стал впадать в коматозное состояние.
      А между тем удары казались все более близкими, стоял непрерывный звон. И в этот момент инстинкт самосохранения внезапно отказал ему. Чтобы только больше ничего не слышать, Малко с открытым ртом погрузился в воду. Но он не успел даже глотнуть воды, как его резко вытащили из бочки и бросили на пол. Он остался лежать там, как рыба, внезапно вытащенная на берег. Дергающая боль наполняла весь его череп, мешая разумно мыслить. Он решил, что умирает.
      - Вы готовы сказать нам правду? - спросил тот же голос.
      - Я ее сказал.
      Эти простые слова вырвались из его горла. Кто-то сел верхом ему на спину, две руки взяли его за голову и заставили повернуться. Малко почувствовал жесткую циновку у самой щеки.
      Голос приблизился. Видимо, его мучитель присел рядом с ним.
      - Так как вы отказываетесь сказать нам правду о том, с кем вы виделись, мы убьем вас.
      Классическая угроза! Но она не сработала: Малко готов был отдать все, лишь бы не возвращаться в бочку. Внезапно что-то укололо его в ухо. Он вздрогнул. Руки стали держать его еще крепче, а голос заявил:
      - Я воткну кусочек бамбука в ваше ухо. Он проткнет вашу барабанную перепонку и мозг. Вы сейчас умрете.
      Малко почувствовал прикосновение к своему уху. Это было ужасно! Гораздо хуже, чем дуло пистолета! У него было такое ощущение, что тонкий стержень протыкает ему голову. Он чувствовал острую, как игла, палочку. Инстинкт самосохранения оказался сильнее рассудка. Он знал, что они не хотят его убить, кто бы ни были эти люди - Тука или кого другого.
      Его рывок лишил равновесия человека, который сидел на его спине, и тот тяжело упал с вьетнамским проклятием. Вода немного намочила повязку на его лице, и один глаз открылся. Это продолжалось всего лишь несколько секунд. В поле зрения освобожденного глаза Малко попались два сапога, грязная стена и кусок окна. Ставни были закрыты, и свет, должно быть, исходил из лампы.
      Послышался крик по-вьетнамски:
      - Не убивай его!
      Но страшный удар уже обрушился на затылок Малко, и он свалился на циновку, оглушенный.
      * * *
      - Да он мертвецки пьян!
      - Он был у Тан-тана.
      - Поднимите его.
      Малко почувствовал, что его трогают. Он открыл глаза и сначала увидел лишь хижину и грязь. Был день. Его голова разламывалась, и если бы не люди, которые поддерживали его, он бы упал.
      Около них остановился военный джип с американским солдатом за рулем. Малко находился на краю дороги, окаймленной кустами, двое людей стояли рядом, поддерживая его. Даже когда он просто открывал глаза, это сразу вызывало у него страшную головную боль. Ему дали выпить чего-то теплого, и он почувствовал во рту вкус вьетнамского чая. Малко сразу выплюнул его и его вырвало. Один из тех, кто поддерживал его, поспешил с ругательствами отстраниться.
      - Черт возьми, что же происходит? - спросил Малко. - Где мы находимся?
      Голос сержанта ответил:
      - Ладно, дружок, не все ли тебе равно? Ты находишься на автостраде Виен-хоа. У тебя есть какие-нибудь документы?
      Не дожидаясь ответа, он обшарил его пиджак и вытащил бумажник.
      Малко был слишком измучен, чтобы протестовать. И тут же сержант слегка присвистнул: он нашел его посольское удостоверение.
      - Вы себя чувствуете лучше, сэр? - вежливо спросил сержант.
      Малко удалось выдавить подобие улыбки.
      - Немного, но я не пьян. На меня напали и меня кололи наркотиками.
      - Разумеется, - охотно согласился сержант. А сам в это время спрашивал себя: мертвецки ли пьян Малко или напичкался наркотиками?
      Он редко видел людей в подобном состоянии. Этот тип из посольства, вероятно, накачался рисовым алкоголем у Тан-тана, в ресторане для пилотов, накачался до бесчувствия. Еще счастье, что его в таком состоянии не укокошили!
      - Не хотите ли вы, чтобы мы отвезли вас в отель?
      - С удовольствием.
      Ему помогли взобраться в джип, и он без сил повалился на заднее сиденье. Свежий ветер немного облегчил его муки, но не головную боль. Проезд каждой встречной машины отдавался в его черепе болезненным звоном. Он с ужасом увидел свое отражение в зеркале.
      - Какой сегодня день? - резко спросил он у солдат.
      - Среда, - с удивлением ответил шофер.
      Значит, Малко был пленником всего шесть или семь часов. И, наверное, на нем не осталось никаких следов пыток... Ловко все было проделано! Джип остановился около "Континенталя" и Малко вышел из него под внимательным взглядом сержанта.
      Ночной сторож дал ему ключ без всяких комментариев. После часа тушения огней клиенты отеля могли оставаться ночевать там, где они находились в это время. Малко заказал бутылку вина и едва дотащился до лифта. И только в своей комнате с кондиционированным воздухом он почувствовал себя немного лучше.
      Зеркало над умывальником отразило усталое лицо с красными глазами и осунувшимися чертами, но... больше ничего. Его одежда была сухой. Он быстро разделся и осмотрел перед зеркалом свое тело: никаких следов. Сколько он не вертелся, осматриваясь, ничего не обнаружил. Только крошечное пятнышко крови в левом ухе... Без этого он мог бы и сам подумать, что весь пережитый кошмар был не наяву, что все это ему только приснилось...
      Он повалился на кровать. У него ничего не украли, его одежда и тело были в приличном состоянии... И тем не менее, он-то хорошо знал, что его мучили целую ночь. Его череп еще ощущал проклятые удары по металлической стенке. Ему казалось, что он опять задыхается, и его стало тошнить. Он встал, чтобы отблеваться.
      Кто его оглушил и допрашивал? И, самое главное, что они хотели от него узнать? То, что готовилось с генералом Ну, или то, что сказала ему метиска?
      Неожиданно он уснул, так и не ответив себе на эти вопросы.
      Глава 7
      Ту-ан бросила на Малко иронический взгляд, а когда кончила подправлять свой правый глаз, заметила:
      - Вы, видимо, неплохо провели вчерашний вечер? У вас деревянная глотка. Это все вино и такси-герлс... - она громко фыркнула. - Если вы еще чего-нибудь не подцепили...
      Малко поднял на нее недовольный и неприязненный взгляд. И он еще должен был позволять этой девчонке насмехаться над собой?! Но гнев его тут же растаял перед обнаженными бедрами Ту-ан. Мысли его колебались между поркой и насилием...
      - Я не кутил вчера, - терпеливо объяснил он, - просто я плохо спал.
      Вьетнамка опять фыркнула, абсолютно убежденная в обратном. Малко закрыл глаза: шум в его голове продолжался. Временами острые вспышки головной боли чуть не заставляли его завопить.
      Он проснулся в три часа дня такой же свежий, как грязная тряпка после мытья пола. Контора Цански не отвечала. Чана не было на месте. Шел дождь или собирался идти... Сайгон всегда был грязным городом.
      Как сомнамбула, он взял направление на улицу Во-тан. От Элен тоже не было новостей, но он слишком устал, чтобы позвонить ей. Его не переставали мучить одни и те же вопросы: кто пытал его и почему?
      Если бы только он мог повидаться с Мэрилин... Но он не смел идти на квартиру на улице Фанг-динг-фунг. События прошлой ночи показали, что за ним следят. Одна мысль терзала его: говорил ли он о ней? Если да, ее следовало предупредить. Возможно, то были люди Тука...
      Все эти мысли еще более усиливали его головную боль, а тут еще Ту-ан вздумала насмехаться над ним... Чтобы немного отвлечься, Малко стал чертить на своем бюваре план будущих посещений.
      - Вот, выпейте!
      Около него стояла Ту-ан и протягивала ему чашку чая. Он благодарно улыбнулся ей.
      Горячая жидкость хорошо подействовала на него, но его золотистые глаза все еще были в красных прожилках и сильно опухли.
      В дверь вошла Мей-ли. Она казалась сегодня менее высокомерной и даже улыбалась.
      - Еще чаю?
      Малко с благодарностью согласился. Мей-ли стала перелистывать журнал, который лежал на пишущей машинке Ту-ан. Внезапно Малко в голову пришла одна мысль.
      - А в чем, в сущности, состоит ваша работа? - спросил он. - Мне нужно знать это.
      Мей-ли казалась польщенной, что он интересуется ею, несмотря на оголенные бедра Ту-ан.
      - Это зависит от ситуации, - ответила она. - Иногда я стенографирую, в другой раз я делаю переводы для работников, которые не говорят по-вьетнамски.
      - Все люди, арестованные специальной полицией, немедленно допрашиваются?
      - Все.
      По-видимому, она ничего не подозревала и была в восторге от того, что может поболтать. Без стеснения она села на письменный стол, и ее туника распахнулась, открыв длинные ноги в черных шелковых брюках. Малко продолжал спрашивать:
      - Вы видели человека, который потом покончил с собой?
      Она заколебалась.
      - Я уже не помню этого...
      Малко кивнул. В тот момент, когда он собирался задать ей следующий вопрос, чей-то голос снаружи позвал ее. Мей-ли тотчас же встала.
      - Простите, но у меня работа.
      Малко задумчиво допил свой чай. Как это могло быть, чтобы девушка не помнила этого арестованного, такой исключительный случай... Странно, очень странно...
      Предоставив Ту-ан ее журналу, он принялся чертить план будущего парка в своем замке. У него не было желания посещать специальный блок... Наконец, дверь соседнего помещения открылась, и оттуда вышли посетители. Малко подождал, пока появилась Мей-ли, и подошел к ней, как только она вышла из своей комнаты.
      - Я бы хотел еще поговорить с вами, - сказал он. - Не хотите ли пообедать со мной в "Каве"?
      Это был один из лучших ресторанов Сайгона. Смущенная таким приглашением, Мей-ли колебалась. Наконец, она очень быстро проговорила:
      - Согласна! Только я не хочу приезжать к вам в отель. Вы можете заехать за мной на улицу Хиенг-вуонг, 151? Я буду ждать вас внизу.
      Она сразу же убежала и присоединилась к остальным девушкам около барьера, отделявшего специальный блок от остальных. Малко почувствовал себя несколько лучше. Наконец-то дело начало понемногу двигаться.
      * * *
      Ричард Цански слушал Малко, поглаживая свою мертвую щеку. Он тоже устал, проведя весь день на конференции рядом с "Континенталем".
      Малко и он расположились за самым спокойным столиком террасы "Континенталя". Вокруг них маленькие вьетнамские педерасты пили шоколад и корицу, разглядывая солдат морской пехоты, которые находились среди них, терроризируемые микробами и болезнями Вьетнама. Только самые храбрые осмеливались появляться в "Континентале", остальные американцы предпочитали "Каравелл", климатизированный и замкнутый.
      - Это все странно, - заметил Цански, когда Малко закончил свой рассказ. - Что такое вы можете знать, что до такой степени заинтересовало вьетнамцев? Может быть, они думают, что вы что-то узнали про того, кто предал полковника Митчела?
      - А нельзя ли обнаружить место, где меня пытали? Американец пожал плечами.
      - Если это СИО или специальная полиция, то у них есть с дюжину вилл, на которых они пытают людей. Мы их всех не знаем, несмотря на то, что сами оплачиваем их.
      - Досадно даже подумать, что меня пытали за мои же собственные деньги, которые я плачу в виде налога, - заметил Малко.
      - Теперь нужно быть особенно внимательным, - сказал Цански. - И продолжайте ваш контакт с генералом Ну. Не забывайте, что вы приехали в Сайгон именно для этого.
      - А если эта метиска была права? - внезапно сказал Малко. - Если из-за нее меня так пытали?
      Цански пожал плечами.
      - Смешно! Перестаньте выдумывать! Вы опять видели ту девицу?
      - Нет.
      - Вот видите! Она поняла, что ее сказочка не имела успеха, и не стала искать продолжения. Нет, я полагаю, что это было СИО. Они продолжают операцию с Митчелом и хотели вас напугать.
      Он встал.
      Простите меня, сегодня вечером я обедаю в посольстве, в смокинге. Так что мне нужно еще пойти домой и переодеться.
      Малко увидел, как девочка надела на вышедшего на улицу Цански венок из цветов, и американец казался страшно смущенным этим. Малко откинулся на спинку стула и посмотрел на часы. Через полчаса он отправился за Мей-ли.
      Об этом свидании он не сказал Цански ни слова.
      * * *
      Улица Хиенг-вуонг была темной и мрачной. В течение двадцати минут Малко шагал в темноте, стараясь избежать огромных ям на тротуаре.
      Мей-ли не было. Малко не знал ее фамилии, а дверь дома, где она жила, оказалась запертой на ключ. Глухая точка начала сжимать его желудок. На улице появилось такси, немного замедлило ход и уехало.
      Внезапно дверь заскрипела и тихо отворилась. Малко тут же устремился к ней и заметил в проеме кого-то, почти невидимого в темноте.
      - Мей-ли?
      - Нет. А вы американский советник?
      Это был тонкий и пронзительный голос, совершенно незнакомый ему. Он подошел еще поближе и разглядел силуэт, гораздо ниже того, который он ожидал. Лица в темноте он рассмотреть не мог.