Миссия в Сайгоне

      * * *
      Ричард Цански выслушал Малко, ни разу не перебив и куря небольшую сигару. Потом он покачал головой.
      - Вы слишком романтичны...
      - Ле Вьен не был романтиком!
      Американец похлопал по досье, которое лежало перед ним.
      - Совершенно верно. Но я объясняю вам, что же произошло. Во всем виноват вьетнамский переводчик, который допустил ошибку. Полковник Тук приказал, чтобы не атаковали до тех пор, пока он не убедился в том, что его людей больше нет внутри дома. Переводчик же ошибся и велел атаковать сразу. Вот у меня рапорт вьетнамской полиции. Это переводчик все перепутал.
      - Это подчиненный Тука, - возразил Малко. - Они все вам лгут.
      Ричард Цански посинел.
      - Вы возмущаете меня, - напряженным тоном проговорил он. - Вы убеждаете, что офицер, к которому я испытываю полное доверие, предатель. Вы дошли до того, что приводите в качестве доказательства показания подозрительных людей...
      Золотистые глаза Малко стали вдруг зелеными.
      - Дэйв Колин один из героев войны.
      - Я знаю, знаю, но с ним покончено! В последний раз я приказываю вам держаться спокойно, ни во что больше не вмешиваться и заниматься исключительно операцией "Санрайз".
      Наступило напряженное молчание. Малко испытывал непреодолимое желание вцепиться в горло Цански... Ведь именно по его вине было уже, по крайней мере, три трупа...
      - А разговор, подслушанный Колином? Вы ведь только что прослушали пленку. Это ведь не выдумка! Человек, с которым разговаривал Тук один из руководителей Вьетконга! Разве, по-вашему, это не предательство?
      Ричард Цански гладил свою мертвую щеку.
      - По этому поводу я попрошу объяснений у полковника Тука. И сделаю это в вашем присутствии, если вы этого захотите.
      Малко почувствовал, что сходит с ума...
      - Вы издеваетесь надо мной! Какие объяснения? Да он вам их представит не меньше дюжины! Послушайте, давайте заключим сделку: вы ничего не скажете Туку, но вы прикажете послезавтра проследить за ним тайно, и пусть это делают люди не из его службы. После этого, если ничего не произойдет, я вообще брошу это дело.
      Ричард Цански подумал несколько секунд.
      - Хорошо. Но это будет последний раз, когда я согласился выполнять ваши капризы. В следующий раз я вас засуну в первый же самолет, и вы отправитесь реконструировать свой проклятый замок, и без денег.
      * * *
      Мотор черного "форда" тихо урчал, чтобы мог работать кондиционер. Штатский из секретной службы сидел за рулем рядом с Колином. Малко и Ричард Цански сидели сзади. Машина находилась в двухстах метрах от хижины, в которой Тук должен был встретиться с вьетконговцами. Накануне она была "приготовлена" силами секретной службы.
      Все, что в ней говорилось, было слышно в "форде". В настоящий момент двое вьетконговцев, которые находились там, обменивались короткими фразами. Одним из них был Го-вап.
      Сердце Малко лихорадочно билось. Полковник Тук безусловно должен был знать, что за ним следят, и должен был соответственно действовать. Существовало девять шансов из десяти, что он вообще не приедет на встречу. Но, может быть, эти двое буду! что-нибудь говорить о Туке? Это будет все же лучше, чем ничего.
      Чей-то голос заставил Малко вздрогнуть.
      - Он едет.
      Они заранее поместили одного наблюдателя неподалеку от дома, он был хорошо замаскирован и имел мощный бинокль и радиопередатчик.
      Дэйв Колин опустил стекло и выбросил сигарету. За все время он ни одним словом не обмолвился с Ричардом Цански.
      Послышался стук открывающейся дверцы машины, шум шагов, потом раздался голос:
      - Го-вап?
      * * *
      Полковник Тук остановил свою машину в пятидесяти метрах от места встречи. Джип, заполненный полицейскими, следовал за ним... Он собрал их всех под деревом.
      - Я постараюсь задержать очень опасных вьетконговцев, - пояснил он. - Я должен идти туда один, чтобы их не насторожить. Если вы услышите выстрелы и я не вернусь к вам, отомстите за меня.
      Некоторые из полицейских сразу же отправились в обход, чтобы пресечь всякую возможность к бегству. Менее чем в километре от этого места были наготове два вертолета.
      Тук взял израильскую винтовку и сунул пистолет под куртку. Он был в штатском костюме. Потом направился к дому своим обычным шагом, ни разу не обернувшись.
      Было жарко, и рой мушек жужжал над головой полковника Тука. Он был очень печален и старался не думать о том, что ему предстояло сейчас сделать. Внезапно дверь в дом оказалась уже перед ним. Он больше не колебался. Левой рукой повернул ручку двери и вошел...
      В темном полумраке были трое. Тук обрадовался темноте, потому что так не было видно его оружие.
      - Го-вап?
      В темноте наверху кто-то зашевелился, и один человек спустился по трапу с потолка. Он приблизился к Туку с протянутой рукой. Его очень худое лицо было изрыто оспой, но улыбка была очень приятной.
      Чтобы больше не видеть эту улыбку, Тук выстрелил сразу же. Короткая очередь попала в грудь Го-вапу.
      - Тук!!!
      Это закричал второй. Тук, действуя автоматически, не говоря ни слова, повернулся в его сторону. Очередь прошла несколько выше, и пули попали ему в шею и голову. Он повалился к стене с разбитым черепом и остановившимся взглядом.
      Полковник Тук опустил оружие. Он весь дрожал. В течение нескольких секунд он молча просил прощения у своих двух компаньонов, у своих двух братьев по оружию, с которыми так долго рука об руку шел к единой цели... Конечно, он выбрал единственно правильное решение. Когда его выбирали для этой миссии несколько лет назад, его начальники предусмотрели все возможные неожиданности. Цель была одна: решительно все должно быть подчинено сохранению его безопасности.
      Это было чрезвычайно важно.
      Тук нагнулся к телам. Го-вап был еще жив. Тук приставил дуло винтовки к его уху, про себя проговорив: "прости, братец", и нажал на спуск.
      Это было тоже продиктовано необходимостью...
      Тук выпрямился. Казалось, что он постарел сразу лет на десять. Он только что убил свою молодость... С оружием в руке он вышел и стоял на солнце, глядя на бежавших к нему людей охраны.
      Как же он их ненавидел!!!
      И он произнес страшную клятву: человек, повинный в этих двух смертях, исчезнет со света. Проклятый иностранец, который оказался единственным, кто смог его обнаружить, разглядеть его подлинное лицо...
      В это время к нему подбежал капитан с М-16 в руках, с трудом переводя дыхание.
      - Полковник, вы не ранены?
      Тук покачал головой.
      - Нет, я сумел выстрелить первым. Они мертвы. Обыщите их.
      * * *
      - Боже мой, что же там произошло?
      Ричард Цански вздрогнул, услышав выстрелы.
      Почти сразу же в приемнике раздался голос наблюдателя:
      - Он уже вышел. Он один. Приближаются полицейские.
      - Он нас переиграл, - с горечью проговорил Малко. - Он их убил. Теперь у нас нет никаких доказательств.
      Ричард Цански посинел от злости.
      - Замолчите! Вы окончательно сошли с ума. Уберемся отсюда, пока нас не обнаружили!
      За все время обратного пути Малко не сказал ни слова. Его последняя надежда улетучилась. Теперь уже никогда Ричард Цански не поверит ему, теперь ему нечем убедить этого упрямого американца. Оставалось только одно: немедленно покинуть этот страшный город - Сайгон.
      Глава 20
      Застывшее лицо полковника Тука мало подходило к ситуации. Можно было подумать, что он находится здесь против своего желания. Ричард Цански в белом жакете тоже выглядел неважно.
      Малко, после того как попробовал ром, перешел на "А и В". Он единственный был в смокинге и застегнут на все пуговицы. Застегнут он был потому, что за поясом его был суперплоский пистолет.
      Комиссар Ле Вьен был мертв уже неделю, и Малко знал, что теперь настала его очередь. Но у него был план, который он собирался реализовать.
      Коктейль, на котором они все присутствовали, был устроен в честь полковника Тука, который сегодня был повышен в чине. Теперь он стал генералом Туком. Чтобы попасть на этот коктейль, надо было проехать километры заграждений и только после этого очутиться в президентском дворце, который величественно стоял посредине парка. В центре лужайки, недалеко от дворца, дежурил вертолет: приходилось всегда быть настороже.
      Вице-президент нашел самое хорошее решение: он устроил свое гнездо на площади Тан-сонихут, так что он мог прямо с постели прыгнуть в вертолет. Президент, тот был немного храбрее и удовольствовался небольшой крепостью на краю авеню Онг-тап-ту.
      В это время группа поклонников окружила Тука. Цански взял Малко под руку. "А и В" привели его в отличное настроение.
      - Вы отдаете теперь себе отчет в том, что произошло бы, если бы я вас послушался? Ведь Тук ликвидировал двух самых опасных руководителей Вьетконга! Сам президент поздравил его!
      А Малко не спускал глаз с Тука. Вьетнамец казался рассеянным. Историю о западне, которая была устроена для Го-вапа, напечатали во всех сайгонских газетах. Тук объяснил, что войдя в контакт с одним из своих бывших соратников, согласился на свидание, чтобы убедить его сложить оружие. Но встреча окончилась плохо...
      А про комиссара Ле Вьена было напечатано, что "он умер героической смертью на своем посту". Это сообщение появилось одновременно с опубликованием приказа о присвоении полковнику Туку звания генерала.
      Малко и Цански вдруг увидели направляющегося в их сторону Тука. Американец рассыпался в поздравлениях. Малко пробормотал несколько слов, потом резко спросил:
      - Генерал, могу я задавать вам один вопрос?
      - Безусловно.
      - Когда вы встретились с Го-вапом и его товарищами, почему вы не попытались захватить их живыми?
      Тук грустно улыбнулся.
      - При первом же подозрении о западне они застрелили бы меня, чтобы ничем не рисковать. Все произошло очень быстро: я их увидел и выстрелил. Мы ни о чем не говорили.
      - Но почему же вы не приказали окружить дом?
      - К чему рисковать человеческими жизнями? Это я должен был захватить их. Ведь я начальник полиции.
      Мадам генерала Ну раздвинула окружавшую их толпу и почти упала на руки Малко. Длина ее платья вполне компенсировалась глубиной декольте, которое заставило бы покраснеть всех бонз на свете.
      Малко поцеловал ей руку.
      - Генералу немного нездоровится, - сказала она Туку, - но он просил меня передать вам свои поздравления.
      Потом шепнула Малко:
      - Выйди ко мне на террасу.
      Она удалилась, смешавшись с толпой. Тук ткнул пальцем в сторону Малко.
      - Берегитесь, ведь генерал Ну очень ревнив!
      После этой шутки Тук снова стал серьезным. Он сказал достаточно громко, чтобы его услышал Цански.
      - Осторожнее! Вице-президент недоволен вами. Он может быстро среагировать.
      Очки Тука отразились в золотистых глазах Малко, но последний глаз не опустил.
      - Благодарю вас за предупреждение. Я буду осторожен. Я совсем не собираюсь умирать во Вьетнаме.
      Малко показалось, что он уловил выражение ненависти в глазах вьетнамского генерала, и она была чем-то большим, чем простая профессиональная ненависть.
      Оставив Ричарда Цански и генерала Тука вдвоем, Малко прошел на террасу. Элен курила там, опираясь на колонну. Как только он подошел к ней, тело молодой женщины прижалось к нему. Боковой разрез на ее платье обнажил ногу почти до бедра. Она сунула ее между ног Малко.
      - Вот уже четыре дня, как я не видела тебя.
      - Я был занят.
      Рука Элен скользнула в его руку.
      - Ты даже не хочешь меня?
      В ее голосе слышалась грусть. Внезапно она проговорила тихим голосом:
      - Мне кажется, что я люблю тебя.
      Он поцеловал ее. Очень осторожно поцеловал.
      Он был один, абсолютно один, не считая Колина, которого надо было во что бы то ни было спасать.
      * * *
      Небольшой двухмоторный "Мисс Америка" опустился на палубу. Малко отстегнул пристяжной ремень и спустился первым, опережая Колина. Сильный ветер гулял по палубе авианосца "Америка".
      Чан, стоя в застекленной башне, судорожно взмахнул руками. Громкоговоритель уже приказывал освободить палубу для отправления очередного Ф-4. Малко поднялся в башню в сопровождении лейтенанта. Чан бросился к нему.
      - Итак?
      - Плохо.
      Он подождал, пока они с Чаном и Колином не прошли в офицерский салон, и лишь там начал говорить. Чан огорчился, узнав новости, и Малко постарался его утешить.
      - Я могу отправить вас в Соединенные Штаты прямо отсюда.
      Чан покачал головой.
      - Нет, моя жизнь здесь... В Америке мне будет тоскливо. Может быть, мне удастся уцелеть, если Трунг-нан ничего не сказал... Но вы оба уезжайте и не возвращайтесь в Сайгон. Тук обязательно получит вашу шкуру, Малко!
      Малко знал, что он прав. Тук будет безжалостен.
      - Даже если мне придется ездить по Сайгону только в танке, я все равно его не покину, - сказал он. - Пока я не разоблачу Тука. У меня есть одна идея, но я не могу реализовать ее один.
      Ворчание катапульт заглушало их голоса. Малко объявил свою идею.
      Дэйв Колин неожиданно сказал:
      - Возможно выход и есть... Здесь у них система самостоятельной связи, не так ли?
      - Безусловно. А почему вы об этом спрашиваете?
      - Дэвид Уайз и я вместе прыгали на парашютах когда-то, это было в Европе. Он меня знает, не мог забыть. Если бы я смог поговорить с ним... Может быть, он поверит мне? ... Ведь нас связывают с ним вещи, которые не забываются.
      - Хорошо, согласен. Это стоит попробовать, - сказал Малко. - Но мне для этого придется просить аудиенции у адмирала.
      Голос Дэвида Уайза звучал гак ясно, как будто он находился на соседнем авианосце "Сангрилла". "Америка" в это время описывала круги в Тонкинском заливе, а адмирал находился в Вашингтоне. По техническим причинам пришлось дождаться вечера, чтобы вызвать Вашингтон.
      Адмирал был очень понятлив. Правда, и до этого он не очень благоволил к ЦРУ. Малко подробно обрисовал создавшееся положение и получил обещание адмирала, что этот разговор не дойдет до ушей МАКВ Сайгона, другими словами, до Ричарда Цански.
      Дэвид Уайз внимательно выслушал и своего старого товарища, и потом снова Малко. После этого он попросил несколько часов на то, чтобы согласовать свои действия. Через некоторое время он сам вызвал их. Высшее командование отказалось выключить Ричарда Цански из игры, но дало "карт-бланш" Малко, чтобы доказать виновность Тука. Его план был принят полностью. От Ричарда Цански официально потребовали, чтобы он сотрудничал с Малко. Было получено также согласие отодвинуть выполнение операции "Санрайз" на неделю.
      Когда Вашингтон кончил говорить, Дэйв Колин взял микрофон.
      - Я благодарю вас, Дэвид, сказал бывший полковник "зеленых беретов". Мы попробуем продолжить.
      - Желаю удачи, - ответил металлический голос Дэвида Уайза.
      Когда замолк его голос, маленькая комната с железными стенами показалась троим мужчинам очень пустой.
      * * *
      Заместитель комиссара Ле Вьена имел очень невзрачный вид, но зато Малко с удовольствием встретился с Ту-ан. Муссон заставил ее заменить длинную юбку на белое платье супер-мини.
      Он вернулся в Сайгон на заре, после трех часов полета. На следующий день у него была назначена встреча с Ричардом Цански. Она предвещала бурю. Патрон ЦРУ в Сайгоне наверняка не одобрит вмешательство Дэвида Уайза.
      - Где же вы были? - спросила Ту-ан.
      - На острове Сен-Жак, - солгал Малко.
      Она состроила гримаску.
      - Вы должны были взять меня с собой.
      Он подумал, что ему было бы не вредно немножко расслабиться. И что Ту-ан, может быть, раньше его сможет заметить какую-нибудь опасность.
      - Пообедаем вместе? - предложил он.
      Она всплеснула руками.
      - О, да! Я знаю один очень хороший вьетнамский ресторан в Гиа-дун. Там замечательные креветки.
      - Идет! Поехали есть креветки!
      * * *
      - Итак, ты теперь ходишь с американцем?
      - Он не американец, - возразила Ту-ан.
      У нее была страшная антипатия к новому комиссару. И потом она хотела поехать обедать с Малко.
      - Я поеду с ним обедать у Тронг-тхан, а потом он привезет меня обратно, - сердито проговорила она. - Я ведь не шлюха, как эти ваши переводчицы...
      Она повернулась к нему спиной и хлопнула дверью.
      Комиссар тут же из своего кабинета позвонил генералу Туку. Он пользовался прямой связью.
      - Ваше превосходительство, - сказал комиссар, - он будет обедать у Тронг-тхана с малышкой.
      - Отлично, - ответил генерал Тук.
      * * *
      Том отошел от дверей кухни ресторана Тронг-тхана. Своей военной выправкой, костылями и отсутствием правой ноги он сразу заявлял о себе, что он - инвалид войны. Повар, всегда жалевший его, позволял ему подходить к кастрюлям. Получая пенсию в три тысячи пиастров в месяц, инвалиды подыхали с голоду, поэтому они часто приходили в рестораны, чтобы выпросить себе немного риса.
      - Не хочешь ли ты немного креветок и риса? - приветливо предложил Тому повар.
      Том покачал головой. Он носил короткую черную бородку, которая придавала ему интеллигентный вид.
      - Нет, спасибо.
      Он подошел к раздаточному окошку и посмотрел в зал. В зале обедало человек тридцать, и среди них был только один белый с вьетнамкой.
      Том повернул голову в сторону повара и его черные глаза пронзительно посмотрели на него.
      - Ты уже обслужил иностранца?
      Тот покачал в воздухе рукой с ложкой.
      - Нет, но...
      Том достал из кармана маленький пластиковый мешочек, в котором был серый порошок, и положил его на стол.
      - Ты положишь это в его рис.
      Испуганный повар взял мешочек, открыл его, понюхал содержимое. Веки его заморгали и он простонал:
      - Но ведь это же дурман!
      Том согласно кивнул, молчаливо и злобно. Руки повара дрожали. Дурман был традиционным ядом Вьетнама. Во времена французов восемнадцать легионеров одним махом...
      - Но я не могу этого сделать, - простонал повар.
      Том опустил руку в один из своих больших карманов.
      - Тогда я сделаю это сам...
      Повар увидел в его руке темную гранату, которой можно было устроить хороший погром в обеденном зале. Том подошел к раздаточному окошку. Повар кинулся к нему.
      - Нет! Не делай этого!
      - Тогда ты помоги мне...
      Подошедший бой взял два блюда и исчез. Повар спросил задушенным голосом:
      - Но почему ты хочешь его убить?
      - Он валяется с моей женой, - мрачно ответил инвалид. - Она ушла с ним и бросила наших детей.
      Повар опустил голову. Все было понятно, это было обычным явлением в Сайгоне. Ему было стыдно за свою расу. Подняв глаза, он увидел решительное лицо инвалида. Было ясно, что он не откажется от своего намерения, он действительно бросит гранату. Ведь этому человеку нечего терять.
      - Я помогу тебе, братец, - прошептал он.
      Темноватый порошок смешался с порцией риса, а сверху повар щедро полил его соусом. Но ему показалось, что все еще остро попахивало дурманом, и он тщательно перемешал рис с соусом. На своей спине он чувствовал взгляд инвалида... Когда он закончил перемешивать рис, то поставил тарелки на поднос и подозвал к себе боя.
      - Вот это для иностранца, - сказал он, указывая на тарелку, стоящую слева.
      Потом повернулся к инвалиду. Тот медленно опустил гранату обратно в карман, взял свои костыли и сделал приветственный жест повару.
      - Спасибо, брат...
      И исчез.
      Без ежемесячных подачек от специальной полиции этот несчастный давно бы умер с голоду.
      Повар выбросил мешочек в ведро с отходами. Завтра же он возьмет билет на автобус до Далле. Нужно, чтобы о нем забыли па некоторое время, хотя, конечно, смерть еще одного американца не взбудоражит Вьетнам.
      * * *
      Китайский суп был замечательным. Болтовня Ту-ан убаюкивала Малко. Креветки, правда, немного попахивали растительным маслом, но ведь шла война.
      Под столом нога Ту-ан касалась его ноги, но все мысли Малко находились совсем в другом месте, далеко отсюда. Он хотел бы знать, каким образом Тук постарается отделаться от него.
      - Послушаем песни? - спросила Ту-ан.
      - Почему бы нет...
      Малко расплатился. Выйдя из ресторана, они несколько минут поспорили, но Ту-ан настояла на своем: она выбрала самый фешенебельный из кабаков. Он назывался "Королева нараспашку". В зале, темном, как печная труба, вьетнамские певицы декламировали нараспев довольно монотонные песенки, все они страшно походили одна на другую.
      На третьей песне Малко почувствовал первый приступ боли. Холодный пот выступил на его лице, а в животе появилось сильное жжение. Он вначале стоически переносил эти мучения, приписывая все креветкам. Но внезапно страшный приступ боли сложил его пополам и перехватил дыхание. Ту-ан вздрогнула.
      - Вы больны?
      Малко не смог ответить: его челюсти отказывались разжиматься. Конвульсивные толчки заставляли дрожать все его мускулы.
      Ту-ан вскрикнула и встала. Малко хотел последовать ее примеру и упал. У него было ощущение, что кошки когтями раздирали его внутренности.
      Сердитые голоса начали раздаваться вокруг них, перекрывая звуки музыки и вызывая гнев Ту-ан.
      Его безо всяких церемоний выволокли из зала и положили в углу на лестнице. Горящая рядом электрическая лампочка ослепляла его. Ту-ан внезапно закричала:
      - Посмотрите на его рот! Его отравили!
      Несколькими минутами позже он почувствовал, как ему насильно лезвием ножа разжимают челюсти, заставляя открыть рог. Потом два пальца глубоко погрузились в его горло, вызывая рвоту. Его желудок возмутился, и его вытошнило.
      Горькое содержимое желудка оказалось на полу. Все внутренности его горели, как будто он выпил кислоты.
      Но рвота принесла ему облегчение. Он открыл глаза. Ту-ан склонилась над ним.
      - Отвезите меня в отель, - взмолился он. - И вызовите врача.
      * * *
      Ту-ан сидела на его постели и держала его за руку. Худой вьетнамец с седыми волосами стоял около нее, слушая пульс Малко.
      "Это врач", - подумал Малко.
      - Что со мной было? - спросил он слабым голосом.
      - Вам очень повезло, - ответил вьетнамец.
      - Почему?
      Врач пожал плечами.
      - Потому что дурман - это смертельно... Если бы вас не вытошнило, вы были бы уже мертвы... И надо вам сказать, что люди срывают себе ногти, царапая стены, когда начинаются боли от этого яда.
      - Мой отец врач, - сказала Ту-ан, - вот почему я решила, что нужно вызвать у вас рвоту.
      - Когда доза чересчур большая, - пояснил врач, - но удается вызвать рвоту, то есть надежда спастись.
      Он закрыл свой чемоданчик и протянул Малко руку.
      - Я приду посмотреть вас завтра.
      Как только он ушел, Малко спросил у Ту-ан:
      - Где мой пистолет?
      - Там, в ящике.
      - Дайте его мне.
      Глава 21
      Ричард Цански, вне себя от ярости, мял в руке телеграмму от Дэвида Уайза. Мертвая кожа на его лице больше чем когда-либо походила на барабан. Выражение его единственного глаза было свирепое. Даже татуировка на его руках, казалось, хотела выскочить из кожи, чтобы схватить Малко за горло.
      Цански сейчас искренне жалел, что Малко удалось избегнуть смерти от дурмана, но тот, все еще с горьким привкусом во рту, не имел ни малейшего желания сдаваться.
      - Вы сделаете то, что вам приказал Уайз, - сладким голосом проговорил Малко. - В противном случае, я сообщу ему, что вы отказываетесь выполнить его приказ.
      - Идите к дьяволу, - проскрипел Цански.
      - Это не ответ.
      - Согласен, согласен, я это сделаю. А потом, когда все будет сделано, я вышвырну вас из этой страны пинком под зад.
      - Мадам Ну будет в большой претензии на вас...
      Золотистые глаза Малко с иронией встретили злобный взгляд патрона ЦРУ.
      - Вы сошли с ума, - злобно проговорил Цански. - Тук дал слишком много доказательств своей преданности нам, слишком много крови протекает между ним и Вьетконгом, и в этом потоке есть кровь и Го-вапа.
      Малко взял сигарету из коробки на столе.
      - Совершенно точно! Но почему все-таки он даже не попытался взять их живыми?
      Ричард Цански сжал губы.
      - Я думал об этом. Я не так-то уж слеп, как вы думаете. И я получил объяснение: Тук не хотел, чтобы его друзья испытали мучения.
      И снова Малко иронически улыбнулся.
      - Вы наделены очень благородными чувствами... Во всяком случае, я уверен в том, что он хочет убить меня только потому, что я уверен в его предательстве. Если я исчезну, перед ним будет свободная дорога. И будет, наконец, найден южновьетнамец, работающий на Северный Вьетнам.
      Что же касается "доказательств", то в Азии все устраивается очень просто, даже если для наших глаз это и выглядит противоестественным. И Тук не первый агент-люкс, который жертвует своими ради достижения большой цели...
      Ладно, кончил с этим. Теперь о моем плане. Вы помните Мирей, стюардессу воздушных линий СИС? Мне сказали, что она служит для Тука курьером для передачи важной информации.
      Нужно будет подобрать важную информацию, очень важную, и устроить так, чтобы Тук получил ее, а потом посмотреть, что из этого получится. У нас сегодня среда. Самолет отлетает каждую субботу. Когда вы увидите Тука?
      - Завтра мы вместе обедаем.
      - Так вот, мне кажется, что вы подходите для этого дела. Он совершенно уверен, что вы ему полностью доверяете.
      Цански улыбнулся.
      - Если это испытание даст отрицательный результат, - сказал Малко, - я клянусь вам, что все брошу и принесу вам свои извинения.
      Последняя фраза убедила американца.
      - Согласен, - сказал он, - но "Санрайз" начинается в понедельник. И не может быть никаких причин для того, чтобы отложить ее. Мы уже заставили генерала Дуонг-нгос-тхао вернуться с побережья.
      - Хорошо. Но нужно, чтобы информация, которую вы сообщите Туку, была сенсационной, чтобы он рискнул поэтому передать ее немедленно.
      - Я знаю свое ремесло, - сухо проговорил Цански.
      Малко встал. Его золотистые глаза искали американца.
      - Если у вас есть хоть смутное желание передать этот наш с вами разговор Туку, - тихо проговорил он, - советую больше не думать об этом. Потому что я все равно узнаю, даже если для этого мне придется совершить невозможное...
      Выйдя из посольства, Малко направился на улицу Ту-до, чтобы заказать огромную корзину роз для Ту-ан.
      Разумеется, виновного в отравлении повара не нашли, ведь этим занимались люди генерала Тука. Вернувшись в "Континенталь", Малко нашел там записку от генерала Тука, в которой тот сообщал, что сделает все возможное для розыска виновных.
      История кота, который кусает свой хвост...
      * * *
      Малко не пробыл в своем номере и пяти минут, как зазвонил телефон. Это был Чан, чрезвычайно возбужденный и говорящий едва слышным шепотом, несмотря на помехи на линии.
      - Спускайтесь немедленно в бар, - попросил он.
      Маленький вьетнамец сидел за столом один, и Малко сел за его стол лицом к стене. Глаза Чана часто моргали за стеклами очков, как у встревоженной совы. Он нагнулся к Малко.
      - Посмотрите вон на того типа, около столба.
      Обычно Чан неразборчиво бормотал слова, но сейчас, когда он был так возбужден, его вообще невозможно было понять. Малко посмотрел в указанном направлении и увидел молодого вьетнамца, сидевшего за столом перед чашкой уже давно остывшего чая. Даже издалека, со своего места, Малко мог увидеть, как напряжены мышцы его челюстей. Чан же смотрел на этого человека, как павиан на удава.
      - Это Кси, - прошептал Чан, - начальник комитета убийц восточного Сайгона. Он вас обнаружил, и остальные убийцы уже тоже находятся в городе. Делать нечего, вам необходимо срочно уезжать!
      Малко искоса посмотрел на него, пытаясь понять, насколько серьезно то, о чем он говорил. Но видел только одно: маленький вьетнамец с ума сходил от страха. Он под столом ломал руки.
      - Откуда вы знаете, что все это ради меня?
      - Я знаю все, - с уверенностью сказал Чан, - я не зря прожил в Сайгоне двадцать лет. Эти типы даже не знают, по чьему приказу они действуют. Они просто получают приказ и выполняют его, даже если при этом сами должны будут сдохнуть. Они - ненормальные. Они могут убить даже собственную мать.
      Взгляд Малко встретился со взглядом убийцы. Он был совершенно неподвижен, в нем не было никакого выражения. Малко автоматически нащупал рукоятку своего пистолета, заткнутого за пояс. Это было далеко не в первый раз, когда его хотели убить, но на этот раз он чувствовал, что Чан отнюдь не преувеличивает опасность.
      - А если я прикажу сейчас его арестовать?
      Чан грустно усмехнулся.
      - Это ни к чему не приведет. Он безусловно не вооружен, и бумаги его в порядке.
      В этот момент молодой убийца встал, спокойно покинул террасу и свернул на улицу Ту-до.
      - Поскорее уезжайте, - умолял Чан.
      Малко отрицательно покачал головой. Это было глупо, но он не любил отступать. Это было традицией. Так было всегда, даже если ставкой в игре была его собственная жизнь. Он просто не мог поступать иначе.
      - А можно как-нибудь узнать, когда они попытаются убить меня?
      - Нет. Может быть, завтра, может быть, через неделю, месяц. Это случится тогда, когда они будут твердо уверены, что не упустят вас наверняка.
      Малко не смог удержаться от улыбки.
      - Следовательно, для вас я уже мертв?
      Голос Чана звучал уверенно:
      - Если останетесь в Сайгоне - да! Никто еще не смог выиграть у них. Даже Базин, начальник французской службы безопасности. Они его убили однажды утром.
      Малко хотел еще что-то сказать, но воздержался. Он уже стал перенимать привычку сайгонцев: не доверять никому.