Современная электронная библиотека ModernLib.Net

В стране мехов

ModernLib.Net / Путешествия и география / Верн Жюль Габриэль / В стране мехов - Чтение (стр. 22)
Автор: Верн Жюль Габриэль
Жанр: Путешествия и география

 

 


Действительно, в нескольких сотнях шагов от них на ледяном поле во всех направлениях горели смоляные факелы и раздавались ружейные выстрелы. Это звали их.

Отряд ответил на призыв, и вскоре к нему уже присоединились сержант Лонг, Томас Блэк, которого тревога за друзей вывела, наконец, из обычного оцепенения, и другие зимовщики, вышедшие им навстречу. Несчастные люди были в самом деле крайне встревожены, решив, что Джаспер Гобсон и его спутники, возвращаясь на остров, заблудились, что, впрочем, вполне соответствовало действительности.

Но какие были основания для такого предположения у людей, оставшихся в форте Надежды? Почему могли они думать, что лейтенант, возвращаясь обратно со своим маленьким отрядом, заблудился?

Дело было в том, что двадцать четыре часа назад огромное ледяное поле, а вместе с ним и остров переместились, сделав полуоборот вокруг своей оси. И в результате этого перемещения блуждающий остров надо было искать не к западу, а к востоку от ледового барьера!

16. ДВИЖЕНИЕ ЛЬДОВ

Два часа спустя все были уже в форте Надежды. На следующий день, 10 марта, солнце озарило прежде всего ту сторону побережья, которая раньше была западной частью острова. Теперь мыс Батерст был обращен своим острым концом не на север, а на юг. Калюмах, которой подобные явления были хорошо знакомы, оказалась права, и если не ошиблось солнце, то нельзя было обвинять и буссоль!

Таким образом, положение острова Виктории относительно стран света изменилось еще раз и теперь гораздо заметнее. С тех пор как остров отделился от американского континента, он повернулся вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов, и повернулся не только самый остров, но и огромное ледяное поле, которое окружало его. Это вращательное движение указывало на то, что ледяное поле уже не соединено с материком, что оно отошло от побережья, и, следовательно, вскоре начнется передвижение льдов.

— Во всяком случае, — сказал лейтенант Гобсон путешественнице, — эта перемена фронта пойдет нам только на пользу. Мыс Батерст и форт Надежды повернулись к юго-востоку, то есть в направлении континента, и теперь ледовый затор, оставлявший нашему судну лишь очень узкий и трудный проход, уже не загораживает-нам путь к Америке.

— Значит, все к лучшему? — спросила с улыбкой миссис Барнет.

— Все к лучшему, сударыня, — ответил Джаспер Гобсон, правильно оценивший последствия этой перемены положения острова Виктории.

С 10 по 21 марта никаких событий не произошло, но уже чувствовалось приближение весны. Температура держалась между сорока тремя и пятьюдесятью градусами по Фаренгейту (от +6o до +10oC), и эта оттепель могла вызвать внезапный разлом и движение льдов. На ледяном поле появились новые трещины и разводья. По меткому выражению китобоев, трещины эти были «кровоточащими ранами» ледяных полей. Треск ломающихся льдин раздавался подобно артиллерийским залпам. Теплый дождь, продолжавшийся несколько дней подряд, ускорил таяние ледяной поверхности моря.

Птицы, покинувшие плавучий остров в начале зимы, возвращались теперь огромными стаями. То были белые межняки, кайры, тупики, дикие утки и прочие. Марбр и Сэбин настреляли их немало. Среди убитых оказалось несколько птиц с теми записками на шее, которые несколько месяцев назад были составлены лейтенантом Гобсоном и путешественницей. Оглашая воздух громким клекотом, проносились стаи белых лебедей. Что касается четвероногих — грызунов и хищников, — то они по старой привычке посещали окрестности фактории и вели себя как настоящие домашние животные.

Почти ежедневно, когда это было возможно по состоянию неба, лейтенант Гобсон определял географическое положение острова. Иногда ему в этом помогала или даже заменяла его миссис Барнет, прекрасно научившаяся обращаться с секстаном. Действительно, тщательное наблюдение за малейшим изменением положения острова, в смысле долготы и широты, было крайне необходимо. Серьезный вопрос о влиянии на остров одного из двух противоположных течений до сих пор не был решен, и лейтенанта Гобсона и путешественницу больше всего беспокоила мысль, в каком направлении — на север или на юг — двинется остров, когда море освободится от льдов.

Надо сказать, что миссис Барнет, обладавшая смелым и мужественным характером, всегда и во всем проявляла необычную для женщины энергию. Обитатели форта Надежды ежедневно наблюдали, как она, невзирая на усталость и дурную погоду, в дождь и снег отправлялась либо на разведку в какую-нибудь часть острова, либо на ледяное поле, уже наполовину покрытое трещинами и разводьями. Возвращаясь домой, она сразу же входила во внутреннюю жизнь фактории и заботилась о благополучии своих товарищей, помогая им советом и делом. Верная Мэдж не отставала в этом от своей госпожи.

Миссис Барнет смело смотрела в будущее и ничем не выдавала ни сомнений, иногда против воли охватывавших ее, ни предчувствий, которых не мог победить ее здравый ум. Все видели в ней женщину, исполненную твердой уверенности и всегда готовую оказать поддержку другому. Она всегда была в ровном настроении, и никто не подозревал о той мучительной тревоге, которую она не могла в себе побороть. Джаспер Гобсон глубоко восхищался ею.

К Калюмах лейтенант Гобсон тоже чувствовал полное доверие и часто полагался на природный инстинкт молодой эскимоски, подобно тому как охотник полагается на инстинкт своего верного друга — собаки. Умная Калюмах была к тому же хорошо знакома с особенностями полярной природы и связанными с ней случайностями. Эта юная эскимоска смело могла бы заменить на борту китобойного судна так называемого «ice-master» — ледового лоцмана, которому поручается вождение судна во время плавания среди льдов. Калюмах ежедневно отправлялась на ледяное поле проверить его состояние и по одному только доносившемуся издалека треску айсбергов угадывала, как идет разлом льда. Никогда еще более смелая нога не ступала по льдинам. Калюмах инстинктивно чувствовала, какая из «подгнивших» льдин может еще выдержать ее легкое прикосновение, и бесстрашно носилась по испещренной трещинами ледяной поверхности океана.

Начавшаяся ранее оттепель с 20 по 30 марта еще усилилась, а обильные дожди ускорили таяние. Появилась надежда, что ледяное поле вскоре само распадется и через каких-нибудь две недели лейтенант Гобсон, воспользовавшись широкими разводьями, спустит свое судно на воду, и обитатели форта двинутся сквозь плавучие льды. Джаспер Гобсон был человек решительный и не стал бы колебаться, тем более когда грозила опасность, что Камчатское течение возьмет верх над течением Берингова пролива и остров Виктория будет унесен на север.

— Этого не надо бояться, — упорно твердила Калюмах, — ведь льды не поднимаются к северу, а, наоборот, спускаются к югу. И вот это-то и опасно! — повторяла она, указывая на юг, где простирались необозримые воды Тихого океана.

Юная эскимоска была совершенно уверена в этом. Лейтенанту Гобсону было известно ее мнение, и он успокоился, так как считал, что гибель острова в Тихом океане еще не означает гибели людей. Ведь весь персонал фактории заблаговременно перейдет на судно, которое доставит его на ближайший берег того или другого континента, ибо Берингов пролив является настоящей воронкой между мысом Восточным на азиатском побережье и мысом Принца Уэльского на американском.

Итак, можно понять, с каким вниманием надо было следить за малейшим перемещением острова. Обсервации производились всякий раз, когда это позволяло состояние неба, и начиная с этого времени лейтенант Гобсон и его товарищи принимали все нужные меры в предвидении близкой и, быть может, неожиданной посадки на бот.

Нечего и говорить, что обычные для фактории работы — охота и установка капканов и ловушек — были теперь полностью заброшены. Склады и так были переполнены мехами, большая часть которых должна была неизбежно погибнуть. Охотники и звероловы остались без дела. Что касается старшего плотника и его подручных, то они закончили постройку судна и, в ожидании того времени, когда море очистится от льдов и бот можно будет спустить на воду, занялись укреплением главного дома форта. Это было разумно, так как в период движения льдов дом мог подвергнуться сильному сжатию со стороны оттаявшего вдоль побережья припая, если бы мыс Батерст не оказал льдам достаточного сопротивления. Поэтому деревянные стены дома укрепили толстыми подпорами. В комнатах установили вертикальные столбы, послужившие новыми точками опоры для потолочных балок. Кровля дома, стропила которой были в свою очередь усилены подпорками и железными прутьями, напоминала теперь свод каземата и могла выдержать большую нагрузку. Все эти работы были закончены в первых числах апреля, и вскоре пришлось убедиться не только в их полезности, но и в своевременности.

Между тем с каждым днем появлялись все новые признаки близкой весны. Весна была удивительно ранняя, и наступила она после на редкость мягкой для северных областей зимы. На деревьях распустились первые почки. Кора берез, ив, толокнянки набухала под влиянием согретых теплом соков. Нежно-зеленого цвета мхи покрыли склоны холмов, открытые лучам солнца, и грызуны, которыми кишели окрестности форта, изголодавшись за зиму, с жадностью набрасывались на молодую зелень, едва она появлялась на поверхности земли.

Но кто чувствовал себя в те дни действительно несчастным, так это почтенный капрал. Читатель уже знает, что супругу миссис Джолиф был поручен надзор за огородными участками, засеянными его женой. При других обстоятельствах ему пришлось бы охранять урожай щавеля и ложечника от посягательств одних лишь пернатых грабителей — чистиков и тупиков. Для устрашения этих прожорливых птиц достаточно было бы пугала, а уж тем более самого капрала! Однако на этот раз к птицам присоединились и грызуны, а также жвачные животные полярной фауны. Зима так и не заставила их уйти, и, чуя инстинктом опасность, они держались вблизи фактории. Ни северные олени, ни полярные зайцы, ни мускусные крысы, ни землеройки и куницы не боялись угроз капрала. Бедняга не мог с ними справиться: пока он охранял один край доля, они опустошали другой.

С факторией вскоре предстояло расстаться, и, конечно, самым благоразумным было бы уступить этим многочисленным четвероногим врагам урожай, которым все равно не пришлось бы воспользоваться. Миссис Барнет так и советовала поступить упрямому капралу, докучавшему ей двадцать раз на дню своими жалобами, но Джолиф и слышать об этом не хотел.

— Помилуйте, сударыня, ведь затрачено столько труда, — отвечал он. — Расстаться с факторией, когда она вступает на путь процветания! Пожертвовать семенами, которые миссис Джолиф и я с такой заботливостью сеяли!.. Ах, сударыня, у меня иногда является желание отпустить всех, вас и остальных, и остаться здесь вдвоем с женою. Уверен, что компания согласилась бы отдать нам остров в полную собственность…

Миссис Барнет не могла удержаться от смеха, слушая эти нелепые рассуждения, и отсылала капрала к его жене, давно уже махнувшей рукой на свой щавель, ложечник и другие, теперь уже ненужные, противоцинготные средства.

Надо сказать, что здоровье зимовщиков, как мужчин, так и женщин, было в превосходном состоянии. Одни только болезни и щадили их. Ребенок совершенно поправился и, греясь в первых лучах весеннего солнца, рос всем на радость.

В течение 2, 3 и 4 апреля продолжало усиленно таять. Заметно потеплело, но погода была пасмурная. Часто шел дождь, падавший крупными каплями. Дул юго-западный ветер, насыщенный теплыми испарениями, поднимавшимися с континента. Сквозь густую завесу не видно было ни солнца, ни луны, ни звезд; обсервация становилась невозможной в этой туманной атмосфере, что было весьма досадно, так как наблюдать за малейшим перемещением острова было крайне важно.

В ночь с 7 на 8 апреля началось настоящее движение льдов. Взойдя утром на вершину мыса Батерст, лейтенант Гобсон, миссис Барнет, Калюмах и сержант Лонг установили, что ледяной затор принял несколько иной вид. Этот огромный ледовый барьер, разделившись почти пополам, представлял теперь два отдельных крыла, и казалось, что его более высокая часть двигалась к северу.

Было ли это влияние Камчатского течения? И должен ли был блуждающий остров следовать в том же направлении? Легко понять, какая тревога поднялась в душе лейтенанта и его товарищей. Их дальнейшая судьба могла решиться в течение нескольких часов. Если бы роковое стечение обстоятельств отбросило их еще на несколько сот миль дальше к северу, добраться до материка на таком маленьком судне, как бот, было бы почти невозможно.

По несчастью, зимовщики не могли определить силу и характер происходившего перемещения льдов. Тем не менее движение ледового барьера было вполне ощутимо, и можно было установить, что остров, по крайней мере по отношению к затору, не перемещается. Таким образом, казалось вероятным, что часть ледяного поля отделилась и поднимается к северу, тогда как окружающие остров льды все еще остаются неподвижными.

Неожиданное перемещение огромного ледового массива нисколько, однако, не изменило мнения Калюмах. Она продолжала утверждать, что льды пойдут на юг и влияние Берингова течения вскоре скажется и на самом ледовом барьере. Чтобы ее лучше поняли, она взяла щепку и, изобразив на песке, где и как расположен пролив, начертила направление течения и показала, что, следуя ему, остров приблизится к берегам Америки. Никакие возражения не могли поколебать ее на этот счет, и зимовщики почти успокоились, слушая, с какой уверенностью отстаивала смышленая девушка свою правоту.

Однако 8, 9 и 10 апреля состояние ледового барьера как будто опровергало доводы Калюмах. Северная часть его все больше и больше отодвигалась к северу. Мощное движение льдов сопровождалось невероятным гулом. Во всех точках побережья с ужасающим треском взламывался лед, и разговаривать из-за шума можно было лишь в доме. Беспрестанно раздавался грохот, подобный непрекращающейся канонаде. В полумиле от берега, в той части побережья, над которой высился мыс Батерст, лед уже начинал тороситься. Ледовый массив распадался на множество отдельных ледяных гор, которые уплывали на север. Таким по крайней мере казалось направление их перемещения. Как ни старался лейтенант Гобсон скрыть свою тревогу, она все возрастала, и настойчивые доводы Калюмах уже не могли его успокоить. Он возражал ей, но эскимоска упорно стояла на своем.

Наконец, однажды — это было утром 11 апреля — Джаспер Гобсон указал Калюмах на последние ледяные горы, которые, скрываясь на севере, уже исчезали из виду, и сослался на это, казалось, основанное на факте и тем самым неопровержимое доказательство.

— Да нет же, нет! — ответила Калюмах более, чем когда-либо, убежденным тоном. — Нет! Не ледовый затор поднимается на север, а наш остров спускается к югу!

Ее ответ чрезвычайно поразил Джаспера Гобсона. А что, если Калюмах права? В самом деле, разве движение затора на север не могло быть только кажущимся, а в действительности — это увлекаемый ледяным полем остров Виктория перемещался к проливу? Но зимовщики не могли установить ни факта самого движения, ни его скорости, ни местоположения дрейфующего острова.

Между тем погода не только не прояснялась, что мешало наблюдениям, но еще одно свойственное полярным странам явление, к несчастью, совсем затемнило атмосферу и значительно ограничило видимость.

Как раз к началу движения льдов температура понизилась на несколько градусов, и вскоре всю эту часть океана окутал какой-то странный туман. Все вокруг покрылось особой, не похожей на обычный иней, белой коркой, которая образовалась из замерзших после своего осаждения водяных испарений. Чрезвычайно тонкие частицы этого замерзшего тумана прилеплялись к деревьям, кустарникам, стенам форта, ко всем выступам и вскоре образовали на них толстый слой, испещренный прожилками призматической или пирамидальной формы, верхушки которых отклонялись в направлении ветра.

Джаспер Гобсон узнал это атмосферное явление, которое китобои и зимовщики нередко наблюдают весной в полярных странах.

— Это вовсе не туман, — сказал он своим товарищам, — это род инея, изморози, это сгустившиеся испарения, остающиеся в состоянии полного замерзания.

Но был ли то туман или изморозь, — такое атмосферное явление было одинаково нежелательно, — эта завеса, поднимавшаяся по меньшей мере на высоту ста футов над уровнем моря, обладала такой густотой и плотностью, что люди не видели друг друга на расстоянии трех шагов.

Надежды зимовщиков были обмануты. Невзгоды следовали за невзгодами, и, казалось, природа ни в чем не хотела пощадить их. Как раз во время движения льдов, когда блуждающий остров должен был освободиться от сжимавших его в продолжение стольких месяцев оков, когда надо было особенно зорко следить за его передвижением, спустился этот мешавший всякому наблюдению туман!

Так продолжалось четыре дня! Туман рассеялся только 15 апреля; подувший с утра резкий южный ветер прорвал и разогнал его пелену.

Засияло солнце. Лейтенант Гобсон бросился к своим приборам. Он произвел измерение высоты, и в результате вычислений были определены координаты острова на тот день: широта — 69o57', долгота — 179o33'.

Калюмах была права. Остров Виктория, уносимый Беринговым течением, дрейфовал к югу.

17. ОБВАЛ

Итак, зимовщики приблизились, наконец, к менее пустынной части Берингова моря. Теперь им уже не приходилось опасаться, что остров будет отнесен к северу, и оставалось только наблюдать за его перемещением и определять скорость движения, которая менялась в зависимости от встречавшихся на пути препятствий. Именно этим и занялся Джаспер Гобсон, произведя поочередно самые тщательные вычисления высоты солнца и звезд. На следующий же день, 16 апреля, вычисления показали, что если скорость движения останется неизменной, то к началу мая остров Виктория достигнет Полярного круга, от которого его отделяло не более четырех градусов широты.

Можно было предположить, что остров, оказавшись в узкой части пролива, остановится в своем движении и останется неподвижным до тех пор, пока море не очистится ото льдов. Тогда зимовщики спустят на воду свой бот и поплывут, распустив паруса, к американскому континенту.

Читатель знает, что все было предусмотрено и готово к немедленному отплытию.

Обитатели острова запаслись теперь еще большим терпением, а главное — стали больше надеяться на свое спасение. Этим несчастным, столько пережившим людям казалось, что недалек час избавления и что они очутятся вскоре так близко от того или другого побережья, что ничто не помешает им причалить через несколько дней к земле.

Эта надежда возвратила зимовщикам мужество и подняла их упавший было дух. К ним снова вернулась прирожденная живость, давно уже утраченная в тяжелых испытаниях. За столом опять стало весело, тем более что в съестных припасах недостатка не было, а в связи с новыми перспективами уже не приходилось их экономить. Скорее наоборот! Кроме того, уже чувствовалось веяние весны, и все с упоением вдыхали теплый ветерок, который она несла с собою.

В последующие дни было предпринято несколько экскурсий вглубь острова и вдоль побережья. Ни пушные звери, ни жвачные животные, ни хищники и думать не могли о том, чтобы покинуть остров, так как ледяное поле, державшее их в заточении и разъединявшее с американским континентом, — что подтверждалось перемещением льдов, — не дало бы им возможности добраться до материка.

Ни мыс Эскимосов, ни мыс Майкл, никакая другая часть побережья острова не подверглись каким-либо изменениям.

Ничто не изменилось ни в центре острова, ни в лесной поросли, ни на берегах озера. Большая расселина, образовавшаяся вблизи мыса Майкл во время бури, за зиму закрылась, и никаких других трещин на поверхности земли не появлялось.

Во время экскурсии зимовщики встречали не одну стаю волков, рыскавших по острову. Только эти хищники из всей фауны острова Виктории, несмотря на общую с человеком опасность, не стали ручными.

Несколько раз видели зимовщики и спасителя Калюмах: благородный зверь печально бродил по пустынным равнинам; когда мимо проходили люди, он останавливался. Чувствуя, что ему нечего бояться этих добродушных людей, не имевших намерения причинить ему зло, медведь иногда провожал их до самого форта.

Двадцатого апреля лейтенант Гобсон установил, что блуждающий остров продолжает продвигаться к югу. Остатки ледового затора — ледяные горы южного крыла — следовали за островом; но изменение его местоположения, за отсутствием ориентиров, можно было определить лишь путем астрономических наблюдений.

По распоряжению Джаспера Гобсона, желавшего выяснить толщину льдины, поддерживавшей земляной покров острова, в нескольких местах, а именно у подножья мыса Майкл и на берегах озера, производилось несколько раз бурение почвы. Было установлено, что толщина льдины не увеличилась, как не увеличилась и высота острова над уровнем моря. На основании этого было решено как можно скорее покинуть этот ненадежный остров, который, попав в более теплые воды Тихого океана, неминуемо растаял бы.

К этому времени, 25 апреля, положение острова в отношении стран света еще раз изменилось. Ледяное поле обернулось вокруг своей оси, с востока на запад, на три восьмых своей окружности. Вершина мыса Батерст была теперь обращена на северо-запад, и последние остатки ледового затора закрыли северный горизонт. Это было доказательством того, что ледяное поле свободно перемещалось в проливе и еще не соединилось ни с какой землей.

Приближался решительный момент. Дневные и ночные наблюдения точно устанавливали местоположение острова, а следовательно, и местоположение ледяного поля. 30 апреля вся эта масса льдов дрейфовала мимо залива Коцебу

— большой треугольной выемки, глубоко врезающейся в американский берег. Мыс Принца Уэльского, выдающийся вперед в южной части залива, мог бы задержать блуждающий остров, отклонись он только от самой середины узкого прохода.

Погода стояла довольно хорошая, и термометр нередко показывал пятьдесят градусов по Фаренгейту (+10oC). Уже несколько недель, как зимовщики расстались со своей зимней одеждой. Они в любой миг готовы были к отплытию, и Томас Блэк уже перенес свою поклажу ученого — астрономические приборы и книги — в стоявший на стапеле бот. Погрузили также часть провизии и наиболее ценные меха.

Второго мая весьма тщательное наблюдение показало, что остров Виктория отклоняется к востоку, приближаясь тем самым к американскому материку. То было чрезвычайно благоприятное обстоятельство: ведь Камчатское течение, как известно, проходит вдоль Азиатского побережья, и больше не приходилось опасаться, что оно вновь захватит остров в свои воды. В первый раз зимовщикам улыбнулось счастье!

— Мне думается, мы, наконец, утомили враждебную нам судьбу, сударыня, — сказал сержант Лонг, обращаясь к миссис Барнет. — Очевидно, несчастья наши подходят к концу, и я считаю, что нам больше нечего опасаться.

— Да, я того же мнения, сержант Лонг, — ответила миссис Барнет, — какое счастье, что несколько месяцев назад нам пришлось отказаться от этого путешествия через ледяное поле. Желая нас спасти, провидение сделало его непроходимым!

Говоря так, миссис Барнет была безусловно права. В самом деле, сколько опасностей, сколько препятствий ожидало их на этом пути, сколько трудностей пришлось бы им перенести для того, чтобы зимой, в долгую полярную ночь, преодолеть шестьсот миль, отделявших их от материка.

Пятого мая Джаспер Гобсон объявил своим товарищам, что остров пересек Полярный круг. Наконец, он снова попадал в ту зону земного сфероида, которую солнце не покидает даже в период своего наибольшего склонения к югу. И этим достойным людям казалось, что они опять возвращаются в обитаемый мир.

В тот день изрядно выпили, «спрыснув» Полярный круг, подобно тому, как «спрыскивают» экватор на борту пересекающего его впервые корабля.

Теперь оставалось лишь ждать, когда распавшиеся и подтаявшие льды откроют проход боту, который увезет всех обитателей фактории.

Днем 7 мая положение острова относительно стран света снова изменилось, на этот раз на четверть окружности. Мыс Батерст был теперь обращен на север, и над ним нависали все оставшиеся от затора ледяные массы. Таким образом, он почти вернулся к положению, которое занимал на географических картах в те времена, когда он составлял еще одно целое с американским материком. Остров сделал полный оборот вокруг своей оси, и в последние месяцы восходящее солнце приветствовало по очереди все точки его побережья.

Наблюдение 8 мая показало, что остров стоит неподвижно приблизительно в середине Берингова пролива, меньше чем в сорока милях от мыса Принца Уэльского. Итак, земля была на сравнительно небольшом расстоянии от них, и спасение зимовщиков было, казалось, обеспечено.

Вечером торжественно поужинали в большой зале и провозгласили тосты в честь миссис Барнет и лейтенанта Гобсона.

В тот же вечер лейтенант решил разведать, какие изменения могли произойти в южной части ледяного поля, и установить, не обнаружится ли там проходимый для судна путь.

Миссис Барнет выразила желание сопровождать Джаспера Гобсона, но он уговорил ее отдохнуть и ушел, взяв с собою только сержанта Лонга. Уступив настоятельной просьбе лейтенанта, миссис Барнет ушла вместе с Мэдж и Калюмах в главный дом. Солдаты и их жены также расположились на ночлег в отведенной им пристройке.

Была чудесная ночь. Луна не появлялась, и звезды сияли особенно ярко. Расстилавшаяся впереди даль была освещена неясным светом, отражавшимся ледяным полем.

Лейтенант Гобсон и сержант Лонг, выйдя из форта в девять часов вечера, направились к части побережья, расположенной между исчезнувшим портом Барнет и мысом Майкл.

Оба путника прошли вдоль берега две-три мили. Но какое зрелище являло собою это ледяное поле! Какие разрушения! Какой хаос! Гигантская груда кристаллов причудливой формы — точно море, внезапно застывшее в самый разгар шторма! Все вокруг было еще забито льдами, и судно не могло бы пройти.

Джаспер Гобсон и сержант Лонг задержались на побережье до полуночи, наблюдая и беседуя между собой. Убедившись, что все осталось в прежнем состоянии, они решили возвратиться в форт и немного отдохнуть до утра.

Пройдя сотню шагов, они оказались у высохшего русла реки Полины. Но вдруг их остановил неожиданный шум. То был какой-то отдаленный гул, доносившийся с северной части ледяного поля. Шум все усиливался и вскоре совсем оглушил их. Там, несомненно, совершалось какое-то могучее стихийное явление! Лейтенанту Гобсону показалось, что почва дрогнула у него под ногами, и это встревожило его больше всего.

— Шум доносится со стороны ледового затора! — сказал сержант Лонг. — Что там случилось?..

Джаспер Гобсон ничего не ответил и, до последней степени взволнованный, увлек своего спутника к побережью.

— К форту! К форту! — закричал лейтенант Гобсон. — Вероятно, лед разошелся, и можно будет спустить бот в море!

И оба во весь дух бросились кратчайшим путем к форту Надежды.

Множество мыслей проносилось в их голове. Какая новая катастрофа произвела этот неожиданный шум? Знают ли о происходящем уснувшие обитатели форта? Да, безусловно! Ведь беспрерывно усиливавшийся грохот мог бы, как говорится, «разбудить и мертвого»!

За двадцать минут Джаспер Гобсон и сержант Лонг пробежали две мили, отделявшие их от форта Надежды. Но, еще не дойдя до ограды, они услышали отчаянные крики и увидели своих товарищей, беспорядочно разбегавшихся в смятении и ужасе. Плотник Мак-Нап подошел к лейтенанту, держа на руках своего малыша.

— Посмотрите, мистер Гобсон, — сказал он, увлекая лейтенанта на пригорок, возвышавшийся в нескольких шагах за оградой фактории.

И вот что открылось взору Джаспера Гобсона!

Остатки ледового барьера, находившиеся до ухода лейтенанта в двух милях от острова, внезапно устремились на побережье. Мыса Батерст больше не существовало, и гигантская груда земли и песка, сметенная ледяными горами, обрушилась на факторию. Главный дом и прилегавшие к нему с северной стороны строения исчезли под огромным обвалом. Льдины со страшным шумом громоздились друг на друга и снова рушились, низвергая все на своем пути. Казалось, ледяные глыбы пошли в наступление на остров.

Что касается судна, стоявшего у подножья мыса, то оно было уничтожено!.. Исчезла последняя надежда несчастных зимовщиков!

В эту минуту строение, где недавно находились и откуда вовремя успели выскочить солдаты и женщины, рухнуло под тяжестью упавшей на него огромной ледяной глыбы. Раздался отчаянный вопль несчастных людей.

— А остальные наши товарищи?! — воскликнул лейтенант, и в голосе его послышался невыразимый ужас.

— Там, — ответил Мак-Нап, указывая на груду песка, земли и льда, под которой исчез главный дом фактории.

Да, под этой лавиной были погребены застигнутые во время сна миссис Барнет и вместе с нею Мэдж, Калюмах и Томас Блэк!

18. ВСЕ ЗА РАБОТОЙ

Произошла страшная катастрофа. Ледовый барьер надвинулся на блуждающий остров! Глубоко погруженный в воды океана, так что над поверхностью выступала лишь пятая часть его, этот огромный ледовый массив не мог противиться подводным течениям. Проложив себе путь среди разошедшихся льдов, он всей тяжестью обрушился на остров Викторию, который под этим мощным ударом двинулся к югу.

Заслышав грохот обвала, придавившего псарню, оленьи стойла и главный дом фактории, Мак-Нап и его товарищи успели выскочить из флигеля, которому угрожала та же опасность. Через минуту и это строение рухнуло. Вокруг не осталось и следа человеческого жилья! А остров между тем уносил своих обитателей вглубь океана! Но, быть может, заваленные лавиной Полина Барнет, Мэдж, юная эскимоска и астроном все же уцелели? Надо было поспешить к ним на помощь и извлечь их на поверхность — живыми или мертвыми.

Лейтенант Гобсон в первое мгновение остолбенел, но тотчас же обрел свое обычное хладнокровие и воскликнул:

— Все за кирки и лопаты! Дом построен прочно! Он мог устоять! За работу!

В инструментах недостатка не было. Но приблизиться к ограде оказалось невозможным. Она была завалена льдинами — отколовшимися пиками айсбергов; некоторые из этих обезглавленных гор, остатков торосистого барьера, все еще возвышались футов на двести над поверхностью острова Виктории.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25