Большая книга приключений - Большая книга пиратских приключений (сборник)

— Я буду ему ботинки чистить, — буркнул Алешка.

— А я — зубы, — буркнул я. — Кулаком.

— Я думал, вы умные, — буркнул папа. — Как я в вас ошибался!

Вот тут-то мы и задумались. Правда, ненадолго. Алешкино лицо посветлело, а я улыбнулся. Здорово папа придумал! Вот что значит — настоящий полковник милиции.

— Вот именно, — улыбнулся и папа. — Я предупрежу капитана и Штокмана. Ну и еще кое-кого. И подскажу им, какие они должны вести между собой разговоры.

— Которые будет подслушивать Шмага! — восхитился Лешка. — И это вранье он будет передавать своим хозяевам.

— Вот именно, — повторил папа. — А в нужный момент мы подкинем ему такую информацию, что весь этот «Оазис» сядет в грязную лужу. Но помните, ребята, вести себя надо очень естественно. Не уделяйте ему особого внимания. Отношения налаживайте постепенно.

— Я даже перед ним извинюсь за то, что он башкой в колокол брякнулся, — пообещал Алешка.

Такое обещание очень дорого стоит. Заставить Алешку извиниться — все равно что Рыбкина плавать научить. Алешка никогда себя виноватым не признает.

Папа это решение одобрил, но подсказал:

— Ты только при этом из себя пай-мальчика не строй. Сделай вид, что тебя капитан извиниться заставил.

— А то я сам бы не догадался, — обиделся Алешка. И хитренько добавил: — У меня ведь отец — богатый миллионер.

Алешка сделал, что обещал. И сделал, как надо. В удобный момент он, насупясь, подошел к боцману (тот был в это время без своего «слухового аппарата») и громко сказал «хмурым» голосом:

— Дядь Саш, я… это… в общем… капитан меня отругал… он… это… в общем… прошу прощения, что напугал вас как дурак. — Тяжко вздохнул и с трудом пообещал: — Я больше не буду.

Боцман слушал его, оттопырив ладонью ухо и хлюпая носом.

— Ладно, — сказал он, — проехали. Ты, видать, пацан балованный. С простыми людьми обращаться не умеешь. Однако жизнь научит.

И он долго выговаривал Алешке, будто тот не в ухо гаркнул ему, а по крайней мере из пушки в него бухнул.

— Все, что ль? — не выдержал Алешка. — Разрешите идти? — И он поскакал к тралу, который как раз вытянула траловая команда из океана и подняла над палубой.

Я тоже дунул туда. Это всегда так интересно! Когда траловый мешок распахивается над специальным контейнером, в него обрушивается сверкающий рыбный водопад. И все толпятся вокруг, с нетерпением разглядывают добычу и радуются, как дети.

И в самом деле — чего там только нет: всякая рыба, всякие крабы и необыкновенные медузы, которые тут же становятся похожими на обыкновенные тряпки, морские змеи — ядовитые и не очень; однажды попалась морская черепаха побольше ростом, чем Алешкина раковина. Но ее отпустили обратно в море — это был редкий, исчезающий вид, и таких черепах надо беречь, пока они совсем не исчезли.

Только кок Сковорода проводил ее тоскующим взглядом и сказал загадочно:

— Тыща ушла!

— Какая тыща? — удивился Алешка. — Тыща килограммов, что ли?

— Тыща порций превосходных супов. А может, и две.

— Пусть лучше в море плавает, — сказал коку подошедший Рыбкин, — чем в твоем ненасытном брюхе.

— Ты больно насытный. Лучше сам плавать научись.

Но Рыбкин ему не ответил: он уже углядел в садке молодую меч-рыбу и пытался ухватить ее так, чтобы не пораниться.

В общем, все были заняты своим делом. А боцман всем, кому требовалось, помогал. И помогал очень толково — никак не скажешь про него, что он плохой человек. Да, правильно говорили древние философы: ничто так не уродует человеческую натуру, как жажда богатства.

После того как трал был разобран, капитан пригласил к себе начальника экспедиции. Боцман тут же ушел в свою каюту. Подслушивать.

А мы с Алешкой без всяких хитростей, без всяких раций уселись прямо на теплой палубе под открытым иллюминатором капитанской каюты. Подслушивать. Хотя этот разговор уж нас-то никаким образом не касался. Разговор был предназначен для боцмана Шмаги.

— Меня беспокоят некоторые обстоятельства, Иван Федорович, — говорил озабоченным тоном Штокман. — Точнее, не обстоятельства, а обстановка в коллективе.

— А что именно вас беспокоит?

— После посещения нашего судна представителем «Оазиса» в коллективе стали проявляться некоторые разногласия.

— А конкретно?

— Знаете, это все как-то неопределенно высказывается, намеками, иногда в шутливой форме. Но меня это тревожит. За каждой шуткой скрывается доля истины.

— Говорите откровенно, — настоял капитан. — Мне-то вы доверяете?

— Безусловно. Не обижайтесь. Мне просто не хочется без достаточных оснований бросить тень подозрения на заслуженных людей. И в то же время я испытываю смутное беспокойство. Вот, например, биолог Андреев как-то пошутил: «Эх, зря Штокман отказался от денег! Я бы на свою долю такую лабораторию оснастил бы!» И его тут же поддержал, тоже вроде шуточно, метеоролог Зинченко. Этот вообще заявил мечтательно: «А я бы плюнул на всю эту свою шарлатанскую науку, купил бы дом во Флориде и валялся бы целыми днями на берегу с детективами и пивом».

— Так они просто шутят! — успокоил Штокмана капитан.

— Повторяю: в каждой шутке есть только доля шутки. Ваш старпом, кстати, высказался еще определеннее: «Надо, пока не поздно, сматывать удочки. Пока нас на дно не пустили со всеми вашими отчетами и идеями».

— Мой старпом, — обиделся капитан, — настоящий моряк. И он не отступит ни перед штормом, ни перед врагом.

— Тем не менее он сказал это вполне серьезно. Да, признаться, и мне самому наше положение представляется крайне опасным. К тому же, — тут Штокман понизил голос, — на нашем корабле, как вы догадываетесь, находится агент «Оазиса». А это, извините, бомба замедленного действия. Которая может взорваться в любую минуту.

— Вы кого-то подозреваете конкретно? — настойчиво сказал капитан. — Кого именно, назовите!

И Штокман назвал имя веселого матроса.

Капитан долго молчал, видно, раздумывал. А потом удрученно согласился:

— Что ж, это похоже на правду. Он сам столкнул Рыбкина и сам прыгнул за ним. Чтобы зарекомендовать себя, бросить тень на кого-то другого и обезопасить себя от малейших подозрений.

— К сожалению, я придерживаюсь того же мнения, — признался Штокман.

Представляю, как ликовал в это время «неуловимый» боцман Шмага, шмыгая носом.

Вот так и началась игра с противником. А к чему это приведет, никто из посвященных в нее и не догадывался…

Глава VIII

Ловушка для шпиона

Папа, конечно, сделал очень хитрый ход. Он на какое-то время обезопасил «Афалину» от решительного нападения «Оазиса». Когда там узнают, что в среде ученых начались разногласия, что некоторые из них склонны принять предложения фирмы и перейти на ее сторону, они постараются использовать это обстоятельство в свою пользу. И без боя получить то, что им нужно.

Фирма получала надежду, мы — возможность продолжить исследования в океане.

Но самое главное — мы теперь могли управлять «Оазисом» как послушной лошадью. Куда дернем — туда она и повернет.

Снова настало спокойное время. Но это спокойствие было затишьем перед бурей. Рано или поздно затаившиеся противники (с обеих сторон) должны будут перейти к решительным действиям.

— Удрать-то мы всегда сможем, — успокаивал папу капитан. — Наша «Афалина» развивает скорость не меньше, чем настоящий дельфин.

— Но удрать, — возразил папа, — значит сорвать экспедицию. Которая очень долго готовилась и стоит очень больших денег.

— И ваших денег в том числе, — улыбнулся капитан.

— Да, без моего участия, — важно кивнул папа, — экспедиция вряд ли бы состоялась.

— Уважаю богатых людей, — рассмеялся капитан, — когда они к тому же и щедрые.

— И умные, — похвалил себя папа.

Надо сказать, что теперь все разговоры велись под нашим с Алешкой контролем.

Когда папе и капитану нужно было посекретничать, они уходили на носовую палубу — полюбоваться «глазурной» далью океана. А капитан к тому же окутывал их обоих клубами дыма — маскировал.

А мы с Алешкой в это время контролировали действия боцмана. Если он напяливал свой «плеер», то Алешка сразу же давал сигнал: «Вас слушают, будьте осторожны!»

Сигнал был простой — два удара в колокол. Старший помощник сделал было Алешке замечание, на что тот отреагировал нахально и безмятежно:

— Во-первых, без моего папы не состоялась бы ваша экспедиция. А во-вторых, мне разрешил капитан.

— Для меня важнее «во-вторых», — буркнул старпом.

Сложнее было, конечно, наблюдать за боцманом, когда он скрывался в своей каюте. Но Алешка и тут подшустрил. Он втерся в доверие Шмаги на почве интереса к морскому делу. Задавал ему кучу вопросов и учился у него сложному мастерству — вязать морские узлы.

В каюте боцмана висела на переборке чертежная доска, а на ней — образцы всех видов узлов, завязанных из разных веревочек. И каждый узел подписан: «шкотовый», «рыбацкий штык», «шлюпочный» и так далее. И Лешка их изучал. Сидел напротив доски и, пыхтя, старательно вязал эти загадочные узлы. А я в это время слонялся возле иллюминатора и время от времени кричал Алешке:

— Какой узел вяжешь?

Если он отвечал: «Рифовый» — значит, боцман сидит с «плеером», и я предупреждал об этом папу.

В общем, партизанили, как могли.

А капитан и папа готовили новую ловушку. И повели разговор специально для боцмана.

Папа сказал:

— Прежде чем удирать, надо знать, от кого. Может, мы совершенно напрасно волнуемся, переоцениваем противника. Болтается где-то за горизонтом или прячется вон за тем островом какая-нибудь ржавая лоханка, а мы ее боимся.

— Вы, Сергей Александрович, все-таки бизнесмен, а не моряк. Позвольте уж мне судить о морских делах. Если они выслали катер, значит, у них большое судно.

— Я тоже, Иван Федорович, хаживал в море. И кое-что смыслю. Катер этот вполне мореходный. Может, он сам и есть их основная база. Да мы его зимними шапками закидаем.

Какими там шапками? Была на борту одна такая, да и ту Алешка выбросил.

— Нет, — не соглашался капитан, — у них большое судно. И, пожалуй, вооруженное. Как бы нам это проверить?

— Сходим в разведку, — предложил папа. — Вон за те острова. И если там прячется большой корабль, то…

— То я предпочел бы принять их условия, — мрачно прервал его капитан.

— Да вы что!

— А вот то! На мне лежит ответственность за судно и за всех, кто на нем находится. За ваших детей, кстати, тоже.

Почему — кстати? Что мы, какие-нибудь лишние? Да мы и сами за себя так ответим, что мало не покажется.

— Ну, хорошо, — нехотя согласился папа. — Я тоже не сторонник боя с заведомым поражением. Если нам удастся установить, какое у них судно, и если окажется, что силы не равны, думаю, стоит об этом поговорить со Штокманом. Рисковать своими людьми мы, конечно, не будем.

Вот так они и решили. И это решение незамедлительно ушло в эфир…

На следующее утро раздался крик вахтенного матроса:

— Судно с правого борта!

— Под каким флагом? — спросил капитан.

— Не могу знать! Я таких не видел. Черного цвета. С какими-то закорючками.

— Неужели пираты? — встревожился капитан. — Срочно поднять всю забортную аппаратуру на палубу! Всем свободным от вахты вооружиться! Кто чем сможет…

Шапками, например.

Капитан поднял к глазам бинокль.

— Судно не военное, — сказал он немного погодя. — Сухогруз. Водоизмещение приличное. Идет курсом на нас. — И шепнул папе: — Ну что, выманили зверя из логова?

— Медведя тоже из берлоги выманивают, — ответил папа. И спросил: — Вооружение какое-нибудь просматривается?

— Так они и будут его на виду держать! Если имеется, то замаскировано.

Сухогруз приближался. Довольно ходко. И уже стали видны его ржавые борта и головы матросов над фальшбортом.

Флаг на мачте был неразличим, висел в безветрии.

— Тряпка какая-то, а не флаг, — презрительно сказал веселый матрос. — Полотенце старое, что ли?

И словно на его вопрос легкий ветерок на секунду развернул флаг. Весь черный, а на черном — три зеленые пальмы.

— «Оазис», — уверенно произнес папа. — Это их фирменный знак. Они прикрываются идеей, будто вся их деятельность призвана превратить всю Землю в цветущий оазис.

— Романтики! — сказал капитан.

— С большой дороги, — добавил Алешка.

Сухогруз шел очень решительно, словно на таран. Или на абордаж. Но, приблизившись, сбавил ход, отработал немного назад и остановился невдалеке тяжелой ржавой глыбой.

— «Ангелина», — прочел название судна капитан. — Наверняка фиктивное.

Ну и что дальше? Мы все столпились по правому борту и глазели на эту ржавую «Ангелину».

— Денег навалом, а судно покрасить пожалели, — пробормотал боцман. Он тоже прибежал посмотреть и, чтобы ничего не прослушать, нацепил свой «слуховой аппарат».

А дальше вот что. С мостика «Ангелины» кто-то прокричал в мегафон:

— Приветствуем славный экипаж «Афалины»! Ждем вашего решения! В случае отказа будем вынуждены применить силу!

Наш капитан тоже взял в руки мегафон и дал ответ:

— Ваши действия противозаконны. Я дал радиограммы в Морское пароходство и Министерство обороны. К нам направлена вооруженная помощь.

В ответ раздался усиленный мегафоном металлический хохот. Действительно, есть над чем посмеяться. Это раньше наши военные корабли бороздили все моря и океаны, а сейчас они в основном дремлют у причалов с зачехленными орудиями. Да даже если бы и двинулся выручать нас российский флот, то когда он сюда доберется?

А наш капитан от вранья перешел к угрозам.

— Имею честь сообщить, что в ответ на применение вашей лоханкой силы мы ответим адекватно! — И добавил (у Алешки научился): — Мало не покажется.

Боцман внимательно прислушивался к этим переговорам, а когда капитан сурово проворчал: «У них самое мощное вооружение — огнетушители, да и те давно просрочены», боцман зачем-то отправился на корму. Не за тем, конечно, чтобы наши огнетушители проверить.

— Спровоцировал? — с усмешкой спросил папа капитана. — Не пожалеешь?

И верно: на носовой палубе «Ангелины» началась какая-то суета. Матросы с чего-то там сдернули чехлы, что-то там повертели, покрутили и… И над морем прогрохотала пулеметная очередь. И в нашу сторону побежали по воде шустрые фонтанчики.

— Прекратите огонь! Мы будем думать! До завтра!

«Ангелина» ответила протяжным презрительным гудком и, чуть переваливаясь с борта на борт, отправилась на свою стоянку, в свое логово.

Как бы то ни было, а нам удалось узнать, что «Ангелина» вооружена, да и на ее катере тоже есть пулемет. А как говорили древние философы, кто предупрежден — тот вооружен. Правда, в нашем случае как-то все наоборот получается. Впрочем, с тех пор многое изменилось. Вот только пираты не вывелись.

Надо сказать, что наш экипаж не растерялся и не испугался. И все наши профессора и академики рвались в бой. Рыбкин даже предложил из своей коллекции живую ядовитую морскую змею.

Все рассмеялись. А он стал возмущенно доказывать, что его идея очень хорошая.

— Вам известно, — наступал он на Штокмана, — что яда этой змеи достаточно для двухсот человек?

— И как вы думаете накормить змеиным ядом двести человек?

— Из чайной ложечки, — сказал веселый матрос. — По очереди.

— Ну, зачем так примитивно? — обиделся Рыбкин. — Нужно сделать все по-научному.

— Нужно послать им в подарок праздничный пирог. — Это Алешка предложил. — А вместо крема обмазать его змеиным ядом.

Вот уж не знал, что он такой «кровоядный».

— Глупости! — отмахнулся Рыбкин. — Я предлагаю… Пусть кто-нибудь, ну, кто хорошо плавает, возьмет эту змею и доставит ее на «Офелию»…

— На «Ангелину», — поправил его веселый матрос.

— Какая разница! Доставит — и незаметно выпустит в трюм. Ручаюсь: будет эффект. Возьмитесь за это дело. — Он ткнул пальцем в грудь веселого матроса.

— Ну уж нет. Я со змеями в кармане плохо плаваю.

— Капитан, — решительно выступил Рыбкин, — дайте мне шлюпку и одного матроса. Я сам совершу подвиг.

Развоевался!

— Глупости, — отмахнулся капитан. — Ну тяпнет ваша змея одного-другого, и пришибут ее кочергой.

— Да никого она не тяпнет. Не успеет. Они ее как увидят, так сразу все за борт попрыгают.

— Глупости, — повторил капитан. — Нам дали время подумать — вот и думайте.

Папа сидел у капитана. Они там обсуждали наше положение и искали выход из него.

Мы с Алешкой сидели в своей каюте и занимались тем же.

— У папы есть пистолет с собой? — вдруг спросил Алешка.

— Не знаю. Наверное. А что?

— Нужно действовать решительно.

— Отстреливаться будем? — усмехнулся я сердито. — Пистолетом от пулемета?

— Глупости, — тоном капитана ответил Алешка. — Надо вызвать боцмана: «Руки вверх! Делай, что прикажу!» И заставить его что-нибудь такое сообщить на «Ангелину».

— Какое еще такое? — Но я уже почувствовал, что у Алешки зреет мысль.

— Такое, чтобы они сделали какую-нибудь глупость и отстали от нас. И чтобы больше не приставали.

Мне стало смешно:

— Нужно им передать, чтобы они посадили свою лоханку на мель. И сидели бы там до Нового года.

Алешке смешно не стало. Он посмотрел на меня и сказал:

— А ты молодец, Дим. — И тут же уточнил, чтобы я не зазнавался: — Правда, очень редко. Но сейчас ты здорово придумал. Надо, чтобы боцман посадил их на мель. Пусть сидят до Нового года и думают о том, какие они негодяи. Согласен?

— Что негодяи — согласен. А на мель посадить — это же я в шутку сказал.

— А я всерьез. — И стал объяснять: — Ты же знаешь, я очень любознательный. — Любопытный он очень, это поточнее будет. — И я часто рассматривал у капитана карту наших мест.

— Каких наших мест? В Подмосковье, что ли?

— Мест, где мы находимся. Это какой-то архи… забыл… этот ахрипелаг.

— Архипелаг. Группа островов.

— Ну вот. И здесь, мне капитан говорил, очень опасное место для кораблей. Везде рифы, мели и скалы. И многие из них скрыты под водой. Неглубоко, но их совсем не видно. А у капитана на карте они есть.

— Ну и что? — Я уже терял терпение.

— Что, что? Элементарно, Ватсон. Надо заманить туда эту ржавую «Ангелину». Чтобы она на какой-нибудь риф уселась.

— Чем заманить? Колбаской? Или шпротами?

— Приманкой, Дим! Что ж ты такой бестолковый?

— Какой приманкой? — Я даже заорал от злости. И от обиды.

Но Алешка спокойно сказал:

— «Афалиной».

Оказывается, я не такой уж бестолковый. Сразу сообразил — «Афалина» небольшое судно, с малой осадкой. Она пройдет над подводной скалой и не зацепит ее. А эта поганая «Ангелина»…

И мы пошли к капитану.

Мы думали, они сидят и ломают головы. А они сидели и пили коньяк. И капитан дымил своей трубкой, как старинный пароход. Настроение у них было прекрасное. Судя по всему, папа вспоминал свою молодость, а капитан свою. И они хвалились друг перед другом — чья молодость была веселее.

— Явление второе, — произнес папа, когда мы вошли. — Те же и два юных хулигана. Минералку будете?

— Будем, — сказал Алешка. — Так уж и быть.

Мы тоже пристроились к столику, капитан налил нам по бокалу минералки.

— Что празднуем? — ехидно спросил Алешка. — Победу над врагом?

— День Военно-морского флота, — сказал капитан. — А вы?

— А мы празднуем одну идею.

Папа повернулся к капитану и спросил:

— Сразу их выгоним или послушаем?

— Я бы послушал. Они иногда здорово врут. Красиво так, образно. Хорошо, что вы их с собой взяли.

Алешка допил минералку и в двух словах выдал нашу идею.

Капитан посмотрел на папу и молча поднял большой палец.

Надо сказать, что к тому времени мы уже нашли более современный способ «отключать» боцмана с его прослушкой. Это наш капитан по кличке Курок сообразил. Я уже говорил, что «Афалина» имела что-то вроде классного радара для обнаружения других кораблей. А этот радар, когда его включали, автоматически вырубал все ближайшие радиосистемы. Чтобы они ему не мешали. Поэтому, как только нашим отцам-командирам нужно было посекретничать, капитан включал эту «глушилку», и можно было спокойно обсуждать все секретные вопросы.

Поэтому план заманивания «Ангелины» на мель разрабатывался в каюте капитана спокойно, непринужденно, без примитивных мер безопасности. Которые обеспечивали мы с Алешкой морскими узлами и морским колокольчиком.

Капитан расправил карту на столе. Папа и Штокман наклонились над ней.

— Архипелаг Барро. Около сотни островов. Мы находимся вот здесь. Удирать будем вот сюда, к острову Роароа. Пунктиром показаны подводные рифы. Проход для судов очень сложный. Самый подходящий риф для «Ангелины» — риф Тонга. Он скрыт надежно, воды над ним всего четыре метра. Осадка у «Ангелины» — пять примерно. Сядет надежно.

— Но ведь у нее на борту все-таки люди, — возразил, но не очень уверенно, Штокман.

— Да какие это люди? Мерзавцы! Да и ничего с ними не случится. «Ангелина» даже пробоин не получит — верхушка рифа гладкая, как стол. Она просто влетит на него и сядет. Никто не пострадает. Ну, может, шишки набьют. Продукты у них есть, пресная вода есть — не умрут ни от голода, ни от жажды. Разве что от злости. Но это их проблема.

— Они могут вызвать помощь по рации.

— Ну и что? Пока-то эта неторопливая помощь появится. Судно с рифа спасателям все равно не снять, значит, они только эвакуируют экипаж «Ангелины», примут его на свой борт. Ну, а уж там им не до нас будет. А вы тем временем, профессор Штокман, будете продолжать исследования со своим коллективом. На благо мировой науки.

— Значит, как я понял, — сказал Штокман, — мы делаем вид, что пытаемся удрать от «Ангелины». Она нас нагоняет. Мы благополучно проходим над рифом, а она со всего маху садится на него, так?

— Так, — кивнул папа, — да не совсем. Там ведь тоже не дураки. И сломя голову таким опасным и сложным фарватером не будут мчаться.

— Не понимаю, — признался Штокман.

— Постараюсь объяснить, — сказал папа. — Мы не только сообщим им, что собираемся удрать, но и выдадим свою коварную задумку. Пусть они знают, что мы рассчитываем посадить их на мель.

— Ну… — Штокман развел руками. — Я ведь не очень глупый человек, даже профессор. И академик. Зачем же нам раскрывать свои планы?

— Не понимаете? — улыбнулся папа. — Вот и они не поймут.

Вечером капитан вызвал весь экипаж и всех пассажиров на палубу. Он долго хмурился, кусал губы, потом сказал:

— Я принял решение. На мне лежит ответственность как за судно, так и за всех, кто на нем находится. И ответственность за результаты экспедиции. Завтра утром мы снимаемся с якоря и берем курс на остров Роароа. Попытаемся оторваться от «Ангелины» и затеряться среди островов архипелага. Если они будут нас преследовать, мы пройдем над рифом Тонга…

— Мы-то пройдем, — перебил его старший помощник, — а вот «Ангелина»…

— Вот именно, — кивнул капитан. — Другого выхода у нас нет. Возражения имеются?

Возражений не было.

— Даже если бы они были, — сказал капитан, — я бы их не принял. Все свободны.

Глава IX

«Ангелина» на столе

Утро было прекрасное. Океан и небо слились в одно целое голубое чудо. Далекие острова, казалось, просто висят в воздухе. Был полный штиль.

И никак не верилось, что это прекрасное утро — очень опасное.

Мы волновались. Не только за исход нашей операции. Мы сильно волновались — сумел ли боцман передать на «Ангелину» информацию о нашем бегстве и коварной задумке?

Сумел… Из-за острова показался массивный корпус «Ангелины». Она шла полным ходом. Если она нас догонит и долбанет своим крутым ржавым носом, то не один только Рыбкин окажется за бортом.

«Ангелина» со своими пулеметами и габаритами нас не боялась — подумаешь, научно-исследовательское судно, скорлупка, на которой находятся тихони-ученые. И эти «ботаники» задумали посадить их, бравых пиратов, на мель! Смехота! Догоним и возьмем на абордаж.

А мы, конечно, запросто могли удрать с дельфиновой, как сказал Алешка, скоростью, но нам было важно не удрать, а остаться в том же месте, чтобы продолжить исследования. И чтобы нам никто не мешал. Поэтому удирали мы не спеша, прихрамывая, как сказал Алешка.

«Ангелина» нагоняла нас. Время от времени она подавала какие-то сигналы сиреной: короткий — длинный, длинный — короткий. Мы стояли в капитанской рубке, и капитан с усмешкой «переводил» нам эти сигналы:

— «Требую сбавить ход!», «Требую остановиться!»

— Ничего не вижу, ничего не слышу, — бормотал капитан сквозь зубы, не выпуская дымящей трубки изо рта. — «Открываю огонь!»

Вот это уже неслабо: на «Ангелине» загрохотало, а над «Афалиной» пролетела очередь трассирующих пуль.

Капитан тоже подал сигнал. И перевел его нам:

— «Сбавить ход не могу. Отказал реверс. Прошу помощи!»

Ответом была вторая очередь. Пониже первой. Но прицельно огонь не велся. А вот почему — об этом мы узнали гораздо позже.

— Приближаемся к рифу, — предупредил капитан. — Всем надеть жилеты! Принять меры безопасности! Готовность номер один!

Мы мчались к острову. Сзади на нас надвигалась громадная ржавая туша.

— Проходим риф! — рявкнул капитан.

И тут вдруг где-то с нашего носа, из иллюминатора, вылетела сигнальная ракета. И словно повинуясь ей, «Ангелина» резко положила руль влево. Не пошла по нашему следу. Боцман предупредил ее об этом и указал ракетой опасный риф. Поравнявшись с нами, «Ангелина» вдруг захрустела всем своим железом, что-то на ней оборвалось и обрушилось. И она резко остановилась. Села на стол. Прямо как праздничный торт в виде корабля. По которому уже прошелся столовой ложкой непослушный малыш-сластена.

Когда скрежет железа прекратился, стали слышны другие звуки: проклятия и ругательства. А пулемет молчал. Либо у них патроны кончились, либо на него что-то тяжелое свалилось.

Наш капитан взял мегафон, и над морем прогремело:

— Не ушиблись? Счастливо оставаться!

А наш папа вышел из рубки, к нему тут же присоединился веселый матрос, и они пошли к боцману, в его каюту.

Она была заперта. Веселый матрос одним ударом ноги вышиб дверь.

Боцман сидел на койке и молча смотрел на них. Рядом лежала ракетница.

— Ваши ручки, фрау-мадам! — сказал веселый матрос.

Вот и наручники нашлись.

А папа сказал боцману:

— Все остальное потом. Где скрывается Оленин?

Боцман шмыгнул носом.

Если вам не все понятно, я постараюсь объяснить. Но сначала скажу только, что «Афалина» сделала круг, обойдя со всех сторон «Ангелину», и вернулась на станцию. И все вернулись к своим делам. Опустили ловушку, сбросили трал. Стали брать пробы воды. А микробиолог сказал:

— Здесь хороший планктон должен быть. Питательный.

Сказал так, будто предлагал нам этот питательный планктон на ужин.

Словом, боцман сделал свое дело под нашим руководством. Когда он стал подслушивать планы нашего бегства, папа и капитан повели такой разговор.

Капитан сказал, что нужно заманить «Ангелину» за собой и посадить ее на риф. Чтобы не мешала заниматься нашими делами. И он еще сказал, что знает такой риф. Очень удобный, чтобы на нем разместился ржавый сухогруз.

Папа спросил, а как его заманить на этот риф? Да очень просто, ответил капитан.

— Они идут нам в кильватер…

Кильватер, чтобы вам было ясно, это след за кормой корабля.

— Они идут нам в кильватер. Мы идем прямо на риф. Для нас он не опасен. Мы его не заденем. А они засядут на нем, как собака на заборе.

Капитан у нас тоже романтик. И где это он видел собак на заборе?

— Послушайте, — сказал папа. — А если они вдруг что-то почуют? Заметят по волнам, что впереди подводная скала? Тогда ничего не получится.

— Эта подводная скала совершенно незаметна. И обойти ее можно только в одном месте — к западу от нашего курса. Но они об этом не знают. Это единственный проход для судов в этом месте.

— Все-таки опасно, — задумчиво сказал папа. — А если мы сами зацепим днищем этот риф?

— Не зацепим! Да «Афалине» это и не страшно. Она скользнет по нему, как санки с горки.

Собаки на заборе… Санки с горки… Тут не только дурак, тут и умный задумается.

— Ну, на всякий случай меры безопасности мы примем. Перед рифом я дам соответствующую команду экипажу. «Готовность номер один».

— Я бы все-таки предпочел обойти этот риф с запада, — сказал папа.

— А смысл? Нам ведь нужно не риф обойти. Нам надо, чтобы его «Ангелина» не обошла.

Весь этот разговор внимательно слушал боцман. И сообщил своим хозяевам о наших коварных планах. И о том, что в нужный момент он даст сигнал ракетой. Чтобы «Ангелина» резко свернула к западу и тем самым преградила путь «Афалине».

Он это и сделал. Дал ракету. И направил «Ангелину» на риф.

Военная хитрость. И нам она удалась. А боцману — нет.