Большая книга приключений - Большая книга пиратских приключений (сборник)

А Димка на Ниптуне хотел быть дурачком, но стал лошадью. А я на Ниптуне был чертом в разных пятнах и с веревкой, и меня тоже бросили в воду…»

Бедная мама!

«Афалина» шла курсом на атолл Беринга. Атолл — этой такой кольцевой коралловый остров. Вокруг него рифы и океан, а внутри — спокойная лагуна, где можно ловить рыбу, купаться и не бояться акул.

На этих атоллах живут местные жители — всякие полинезийцы. Они золотисто-смуглые, черноволосые и очень веселые и доброжелательные. И по всякому поводу устраивают пиры, танцы и песни. Говорят, это очень красиво и весело.

Раньше они жили в травяных хижинах, крытых пальмовыми листьями, а сейчас даже разъезжают по своему атоллу на машинах и мотоциклах. Правда, особо там не разбежишься — там всего одна дорога, длиной около километра. Вот они и ездят по ней туда-сюда-обратно.

И вскоре показался этот атолл. Вернее, еще не сам, а его пальмы. Казалось, будто они растут прямо из океана. Водяные пальмы, как сказал Алешка. А потом появился белоснежный песок побережья под зелеными листьями этих водяных кокосовых пальм. Стали видны небольшие домики, а затем и люди, которые высыпали на берег и махали нам руками и шляпами.

«Афалина» сбавила ход и осторожно, обходя рифы, подошла к берегу. Бросила якорь. А мы все бросились в шлюпки и вскоре почувствовали под ногами твердую землю в виде мельчайшего песка.

Нас тут же окружили, сияя белозубыми улыбками, местные жители. Они совсем не походили на диких островитян. Они не носили юбочек из пальмовых листьев, ожерелий из акульих зубов и ракушек в ушах.

Они были одеты в шорты и рубашки, а у женщин в ушах были маленькие беленькие жемчужины.

Вскоре они все расступились и пропустили к капитану местного чиновника — главу этого поселения.

Капитан объяснился с ним на английском языке, представил свое судно и экипаж и сказал, что нам нужно запастись пресной водой.

Все будет сделано, заверил чиновник, а пока корабль заправляется, он познакомит нас с достопримечательностями острова.

Главной достопримечательностью был местный музей. Жутко интересный. В нем были даже старинные лодки — каноэ, катамараны, всякие изделия и очень много представителей животного мира, в основном морского. Даже чучело акулы было — длиной пять метров и с полной пастью острейших зазубренных зубов. Алешка даже попытался их пересчитать и запустил руку в ее пасть.

Но что нас всех поразило больше всего — это три громадные, необыкновенной красоты раковины у входа в музей.

Алешка свободно поместился в одной из них, чтобы сфотографироваться, и было похоже, будто в громадной конуре сидит крохотная собачка. С черной пятнистой мордочкой.

— Тридакны, — с восторгом сказал Штокман.

— Три чего? — спросил Алешка, неохотно выбираясь из раковины.

— Раковины тридакны. Гигантского моллюска.

— Я так и знал, — глазом не моргнул Алешка.

Потом все отправились дальше, а он ненадолго задержался в музее, о чем-то почирикал с его заведующим (на каком языке?) и скоро догнал нас с озабоченной физиономией.

В общем, мы здорово провели время: нам даже концерт показали — старинные танцы в юбочках из пальмовых листьев и с ожерельями из акульих зубов.

Затем мы еще походили по острову и позаглядывали в лавчонки, где продавались всякие местные изделия.

Рыбкин купил странную деревянную вилку и был дико счастлив. И никто не понимал — почему, пока он не объяснил.

— В далекие времена, — сказал он, — предки нынешних островитян были людоедами. Это специальная вилка для таких обедов.

Лешка хихикнул и шепнул мне:

— Такие деревянные вилки на Арбате иностранцам продают, вместе с матрешками.

Папа это услышал и зачем-то вернулся в ту лавочку, где Рыбкин купил вилку. И о чем-то расспросил торговца.

Непонятки какие-то!

Но самые непонятки были еще впереди. Вечером, когда «Афалина» была уже готова к отплытию, от берега вдруг направилось к нам странное судно. Из двух спаренных лодок. И между этими лодками на решетчатом помосте стояло что-то большое и тяжелое.

Катамаран причалил к нам. Капитан подошел к борту, выслушал прибывших и схватился за голову. И завопил:

— Сергей Александрович! На помощь!

Прибежал папа. За ним — Алешка. С лодки ему радостно замахали. На решетчатом помосте стояла громадная раковина.

Прояснилось. Наш Алешка ее купил. В подарок Леночке Стрельцовой. Как и обещал.

— Куда я ее дену? — вопил капитан, воздымая руки. — Она ни в один люк не пролезет.

— На палубе разместим, — вздохнул старпом. — Что ж теперь поделаешь?

— Меня интересует другое, — сказал папа Алешке. — Во-первых, откуда у тебя валюта и, во-вторых, как ты объяснялся с торговцем?

Алешка фыркнул — подумаешь, задача.

— Я знаю волшебное английское слово — ченч! Его весь мир знает.

— Так ты что, выменял эту раковину? — ужаснулся капитан. — Надеюсь, не на какое-нибудь имущество «Афалины»?

Алешка даже обиделся.

— Вот еще! Я на личную вещь обменялся. Даже на две. Вот! — Только тут мы заметили, что он держит под мышкой валенки, всунутые один в другой.

— Боже мой! — воскликнул папа.

— А что? — Алешка был безмятежен. — Для нас раковина — редкость. А для них — валенки.

— Вальеньки! Вальеньки! — радостно послышалось с лодки.

Капитан вздохнул и приказал поднять лебедкой эту редкость на палубу. А Лешка сбросил на лодку пару валенок — две, стало быть, редкости. Да, пожалуй, в Тихом океане валенок не найдешь. А у Лешки еще и варежки остались.

Вечер писем. Алешка написал и маме, и Леночке Стрельцовой.

Маме он сообщил, что лазил в пасть акуле, пересчитал там все ее зубы («целая тыща») и один зуб («тыща первый») выдернул маме на память. «Привижу к нему виревочку и ты будишь вешать его на шею, когда пойдешь в гости.

А ихтеандер Рыпкин купил себе вилку, чтобы ням-ням человеков…»

Леночку он тоже обрадовал своим подарком.

«Ты, Ленка, не давала мне списывать, а я тебе за это достал красивую ракушку со дна океана. Она называется «дакна». Я достал три дакны, но две от меня убежали. Меня спускали за ракушками, за этими дакнами, на самое дно океана, на десять километров по тросу толщиной десять метров, чтобы он подо мной не оборвался.

А на этой глубине очень темно и сыро. И там живут всякие существа, вроде двуногих рып. Мы их ловим и совершаем открытия…»

Прочитав это письмо, я немного задумался. А не свредничал ли Алешка? Не отомстил ли он Леночке своим подарком за то, что она не давала ему списывать?..

Глава VI

Пиратская сделка

Океан был спокоен. Он сонно дышал длинными плавными волнами и, казалось, хотел доставить нам небольшое удовольствие мерной убаюкивающей качкой. Не зря мы Нептуна одарили бутылкой шампанского и пачкой сигарет.

Океан был спокоен. И безбрежен. Куда ни посмотришь — все одно и то же: синяя вода, синее небо и горячее солнце. Около тридцати градусов зимы. Тропической.

И была тишина. Почти беззвучно работали двигатели «Афалины», вполголоса переговаривались на палубе матросы и профессора с академиками, чуть слышно журчала голубая океанская вода за кормой…

Сплошная «глазурь». Тишь да гладь. Как вечером на даче. Когда солнце уже спряталось за лесом, а майские жуки еще летают. И натыкаются на стволы берез и кусты сирени.

Вот и у нас на горизонте появился майский жук. В виде стремительного длинноносого катера. Этот катер не жужжал, как майский жук, и не натыкался на кусты сирени — он летел как пуля и ревел своей сиреной. И подавал нам какие-то сигналы.

— Наверное, якорь утопили, — сказал веселый матрос, — затормозить нечем.

— Тут якорь не поможет, — возразил Рыбкин. — Глубина — восемь тысяч.

— Километров? — ахнул Алешка. — Как отсюда до Москвы?

— Миллиметров, — усмехнулся веселый матрос.

Алешка шутку не принял. Он вообще после праздника Нептуна стал относиться с подозрением к веселому матросу. И уверял меня, что именно он столкнул в океан Рыбкина. Но, по-моему, Алешка не простил ему коварства: краска на его мордашке все еще не исчезла. Вернее, исчезла частично. И Алешку многие на корабле называли пятнистым оленем. Почему оленем, не знаю. А почему пятнистым, это ясно.

Капитан внимательно наблюдал за приближающимся катером и отдал приказ:

— Лечь в дрейф! Всю команду на палубу! — и добавил сквозь зубы: — У них на носу пулемет.

Вот это да!

— Пираты? — взвизгнул от счастья Алешка. Не думая об опасности, он был счастлив уже не на страницах книг, а воочию повидать живых пиратов. Подозреваю, что после замечания капитана о том, что «Афалина» находится сейчас в самом пиратском районе Тихого океана, Алешка с нетерпением ждал встречи с ними.

А я такой встречи не ждал, я не люблю всяких бандитов, жуликов и пиратов.

Между тем вопящий сиреной катер подошел к нам вплотную. Сирена заткнулась.

Из рулевой рубки вышел человек в камуфляже с черной повязкой на глазу. Явный пират.

Он приветственно помахал нам шляпой и прокричал:

— Я представитель фирмы «Оазис». Я уполномочен переговорить с капитаном вашего судна и начальником экспедиции. У руководства фирмы есть интересные предложения к вам.

— Прошу на мой борт, — ответил наш капитан.

Папа стоял с ним рядом и сильно хмурился. А лицо у него было такое, словно он предвидел этот визит и знал, чем он закончится. Не очень хорошим, конечно.

Одноглазый пират ступил на нашу палубу, пожал капитану руку и назвался:

— Референт главы фирмы Одиноков Сан Саныч. А вы капитан Флинт? — Это он спросил с легкой улыбкой.

Капитан кивнул:

— Прошу в мою каюту.

Мы с Алешкой поняли друг друга без слов — упустить такой случай мы не могли. И тут же самым коротким путем, обогнав референта и капитана, шмыгнули в его каюту и затаились там.

Каюта капитана состояла из двух комнат, разделенных раздвижными дверями из красивых матовых стекол. И вот за этими дверями мы с Алешкой частенько проводили время. С большим интересом и пользой.

На одной из переборок там висела карта Мирового океана, и капитан красными кнопками отмечал на ней курс, которым шла прекрасная «Афалина». Мы с удовольствием рассматривали этот замысловатый узор, эти тысячи миль морского пути. Будто мы сами вели по нему «Афалину».

Впрочем, однажды и нам это удалось. Алешка из озорства как-то переставил красные кнопки. И наша «Афалина» проделала на этот раз небывалый путь: по России, по Африке и по обеим Америкам. Даже на Северном полюсе побывала.

Капитан Флинт, когда это увидел, сначала обалдел, а потом отвесил Алешке подзатыльник и велел привести карту в порядок.

И вот сейчас мы замерли за матовыми дверями и надеялись подслушать переговоры пирата и нашего капитана.

Они пришли почти сразу после нас. К ним присоединился и начальник экспедиции Штокман.

Капитан поставил на столик коньяк и скромное угощение.

— Наша фирма, — начал одноглазый Сан Саныч, — занимается очень важным бизнесом. Мы изыскиваем возможности безопасного захоронения ядерных отходов. По мере развития атомной энергетики эта проблема становится все более острой и злободневной. Атомные реакторы, электростанции, подводные лодки, крейсеры и так далее выдают в год сотни тысяч тонн чрезвычайно вредных и опасных отходов…

— Эта проблема нам известна, — перебил его Штокман. — Что вам нужно конкретно от нас? Какая помощь?

— Очень простая. У нас возникла гениальная идея опускать ядерные отходы в специальных контейнерах на дно глубоководных впадин океана. Там они будут надежно изолированы от природы нашей голубой планеты…

— Вы в этом уверены? — опять перебил его Штокман.

— Безусловно. Надежные контейнеры, огромная глубина, отсутствие на этой глубине живых организмов, морских течений…

— Это еще не факт. — По голосу Штокмана мы поняли, что он стал здорово заводиться. — Огромная глубина — это еще и огромное давление на этой глубине. Кроме того, налицо агрессивное воздействие соленой морской воды. Не исключено, что через некоторое время под воздействием этих двух факторов ваши контейнеры превратятся в подобие ржавых консервных банок. Начнется утечка ядовитых веществ…

На этот раз пират Сан Саныч перебил Штокмана.

— Ну и что? В чем вы видите опасность? Вся эта гадость останется на том же месте. И через тысячу лет бесследно разложится на безопасные элементы.

— Мне трудно с вами спорить, — сказал Штокман.

— Еще бы! — самодовольно хмыкнул пират. — У нас все продумано.

— Вовсе не поэтому. А потому, что вы темный, безграмотный и безнравственный человек. И безответственный к тому же. Вы своим скудным и алчным умом даже представить себе не можете тех катастрофических последствий, к которым приведет авантюризм вашей фирмы.

— А нельзя ли без оскорблений? — возвысил голос пират. — Я уполномочен солидными людьми.

— Хорошо, — вздохнул Штокман, — я попробую обойтись без оскорблений. Хотя, имея в виду вашу фирму и вашу личность, это довольно трудно.

— А вы постарайтесь, — с усмешкой сказал пират. — Вы аргументируйте.

— Так вот. Нашими исследованиями неопровержимо установлено, что глубоководные впадины являются уникальными по своему значению явлениями природы. Во-первых, там есть течения — и горизонтальные, и вертикальные, а это значит, что ядовитые отходы будут разноситься по водной среде всего Мирового океана. Далее, нами установлено, что в этих впадинах имеется биологическая жизнь. Начиная от микроорганизмов и кончая еще неизвестными науке глубоководными существами. Все это погибнет навсегда.

— Ерунда! Это все ваши предположения.

— Это все изложено в нашем отчете, который составили и подписали наши ученые… Ученые с мировыми именами.

Тут на некоторое время почему-то воцарилась тревожная тишина. Только было слышно, как щелкнула зажигалка пирата.

А потом он вкрадчиво сказал:

— Вот об этом отчете и идет речь…

— Кстати, откуда вам о нем известно? — встревожился Штокман.

Пират расхохотался:

— Всюду наши люди, коллега! — То ли он проговорился, то ли так замаскированно угрожал. — Словом, у нас есть предложение. Очень простое и взаимовыгодное. Было бы желательно, чтобы ваши мировые ученые внесли в отчет некоторые изменения: во впадинах жизни нет, течений нет, никакой опасности…

— Вы соображаете, что вы нам предлагаете? — шипящим шепотом проговорил Штокман.

— Соображаю. Да еще как. Я же сказал, что наше предложение взаимовыгодно. Каждый из вас получит такие суммы в валюте, что может сойти с ума от радости.

Вот тут уж наступила такая тишина, что, казалось, в следующую секунду раздастся страшный взрыв, который уничтожит всю планету. Вместе со всеми учеными и пиратами. Даже Алешка побледнел.

Но взрыва не произошло.

Все время молчавший капитан просто и доходчиво ровным голосом сказал:

— Я не ученый. Не академик. Я простой моряк. И если ты, сволочь, не хочешь, чтобы я выбросил тебя за борт, то убирайся вон самостоятельно.

На том переговоры и закончились.

Мы с Алешкой выскочили на палубу. Катер с одноглазым пиратом уже отошел от «Афалины» и держал курс куда-то за горизонт. Все молча смотрели ему вслед. Даже веселый матрос помалкивал.

— У них там, наверное, базовое судно, — сказал капитан папе. — Какие ваши соображения, Сергей Александрович?

— Я уверен, этим дело не кончится. Слишком большие деньги. Готовьтесь к бою, капитан.

— А я всегда готов, — просто ответил капитан. — У меня и фамилия подходящая. Флинт по-английски означает «курок».

Начальник экспедиции собрал всех в кают-компании. Нужно было принимать решение. Он коротко рассказал о гнусном предложении фирмы «Оазис».

— Положение очень серьезное, — сказал папа. — Я как деловой человек хорошо знаю, что большие деньги — это большая война. И жестокая. По моим сведениям, фирма «Оазис» уже заказала и оплатила изготовление контейнеров для ядерных отходов. Фирма к тому же приобрела несколько сухогрузов и на свои средства переоборудовала их, оснастила специальными устройствами.

— То есть вы хотите сказать, — вмешался Штокман, — что, затратив на все это значительные суммы…

— Около десяти миллиардов долларов, — уточнил папа.

— Кошмар! И куда только деньги тратят! — Штокман, наверное, считал, что такие деньги нужно тратить на развитие океанологии. Но пираты-бизнесмены считали по-другому. — То есть вы хотите сказать, что фирма любыми средствами попытается изменить результаты наших исследований?

— Уничтожить результаты! — жестко сказал папа. — Я уже высказывал эту мысль.

— Но ведь это подло! — вскочил Рыбкин. — Одно дело — выбросить за борт одного неплавающего человека, и совсем другое — уничтожить результаты труда многих людей.

— Узкое мнение, — осадил его Штокман. — Как у плоской камбалы. Все гораздо страшнее по своим последствиям. Фирма начнет свою деятельность и погубит не только Мировой океан, но и всю планету.

— А самих себя им не жалко? — спросил веселый матрос.

Штокман криво усмехнулся.

— Они уверены, что эта катастрофа произойдет тогда, когда их уже не будет. Да и ее результаты не сразу скажутся в Европе.

— Вот негодяи! Их надо утопить — и все. Пока не поздно.

— Найдутся другие. Нужно как можно скорее результаты наших исследований сделать достоянием всего ученого мира. И проинформировать правительства всех стран.

— Я могу пустить в эфир радио: «Всем, всем, всем!» — предложил капитан.

— Это несерьезно, — возразил Штокман. — Надо побыстрее завершить исследования и представить наши материалы соответствующим организациям. И опубликовать их в печати. Сообщить в ЮНЕСКО.

— А сейчас-то что делать? — спросил Рыбкин с отчаянием. — Если я не сохраню свою рыбу, я сам брошусь за борт.

— А сейчас, — сказал капитан, — удвоить бдительность, утроить осторожность и быть готовыми отразить возможное нападение.

— Чем отражать будем? — спросил неугомонный Рыбкин. — Микроскопами? Я свой не дам.

— Найдется чем, — сказал капитан.

Я бы не сказал, что на «Афалине» под влиянием реальной опасности воцарилось уныние. Наоборот. Все стали работать еще собраннее и деловитей. Правда, каждый из нас все время поглядывал на океан. С опаской. Хотя необходимости в этом не было. Капитан организовал специальную вахту наблюдателей, да и прибор для обнаружения какого-либо судна был включен на постоянную работу, и возле него неотступно находился один из членов экипажа.

А папа ломал голову над задачкой: кто же в нашем славном коллективе тайный и коварный враг? Кто держит постоянную связь с кораблем «Оазиса»? Кто сообщил им о результатах исследований? Кто попытался утопить Рыбкина? И за что? Вернее — зачем?

Но тут прибавился и еще один вопрос, не менее серьезный и загадочный.

Мы стояли на мостике и любовались нашим красавцем — Тихим океаном. Волны которого кто только не бороздил за тысячи лет. И открыватели новых земель, и завоеватели, и исследователи, и пираты, и работорговцы, и просто торговцы, и всякие интуристы. И мы часто думали, а сколько кораблей за эти тысячелетия не достигли своей цели? Сколько из них улеглось на его дно? Сколько моряков не вернулось из плавания? И невольно напрашивалась не очень приятная мысль — не ждет ли такая же печальная участь и нашу прекрасную «Афалину»?

Но страшно нам почему-то не было. Наверное, потому что рядом с нами находился наш папа; командовал кораблем отважный и опытный капитан с пиратской фамилией; запросто мог рискнуть своей жизнью веселый матрос ради спасения любого из нас. Да и каждый член экипажа был смелым и надежным человеком. Каждый… Кроме одного. Затаившегося врага.

Вот тут-то и ворвался на мостик взбешенный Штокман и ткнул своим длинным пальцем в капитанский живот:

— Что творится на вашем судне?

— А что на нем творится такое уж особенное? — капитан вытаращил свои круглые омарьи глаза. — Опять кого-то за борт сбросили?

— Хуже! Кто-то взломал дверь моей каюты!

Капитан побелел, потом сразу покраснел, а затем твердо пообещал:

— Узнаю — кто, повешу на рее!

— Сначала узнайте! А потом я его сам повешу!

— Вот что, — сказал папа капитану, — поставьте людей по обе стороны прохода и никого к каюте Штокмана не подпускать. Я сам осмотрю ее.

Но ничего особенного папа не обнаружил. Дверь была взломана грубо и примитивно. Топориком с пожарного стенда. В каюте был порядок — непохоже, что кто-то здесь что-то искал. Только на ключевине сейфа папа обнаружил свежие царапины. Явно кто-то пытался его вскрыть.

— Что у вас там хранится? — спросил папа Штокмана.

— Материалы экспедиции, в том числе и черновики отчета. Деньги экспедиции. Личные документы.

— А где вы держите ключи от сейфа?

— Я каждый раз сдаю их капитану.

Единственное, что удалось папе установить — взлом каюты произошел в то самое время, когда весь экипаж находился на совещании в кают-компании.

Значит, это сделал тот, кто в кают-компании в это время не был. Человек десять примерно: они несли вахту. Кто-то из них! Но кто?

Глава VII

«А я знаю — кто!»

Капитан и полковник заперлись на ключ и принялись обсуждать список подозреваемых. Нас, конечно, выставили за дверь. Ну а потом папа, естественно, кое-что нам рассказал. Но это нам уже не было нужно. Мы сами (пораньше папы) вычислили коварного преступника.

В списке было десять человек. И все разные: и ученые, и мотористы, и боцман. Несколько человек капитан вычеркнул из «черного списка» сразу — это были безупречные люди, он знал их давно и много с ними плавал. И не раз они доказывали в опасные и трудные минуты свое мужество и свою честность.

Папа сказал:

— Несомненно, что все эти пакости совершил один и тот же человек.

— Да они все разные, эти пакости, — возразил капитан.

— Немножко отличаются, — усмехнулся папа, — но цель-то у них одна.

— Это как же? Сообщить о результатах обследования впадины и столкнуть Рыбкина с корабля — какая же тут общая цель?

— Все это связано с грязными делишками фирмы «Оазис». Ведь именно Рыбкин подтвердил наличие рыб на глубине восьми тысяч метров. Рыбкин в их глазах, так сказать, нежелательный свидетель. Я не сомневаюсь, что будет попытка уничтожить и рабочие дневники Рыбкина, и саму эту злосчастную рыбину.

Капитан даже подскочил.

— Не беспокойтесь, Иван Федорович, я принял меры безопасности.

— Какие именно?

— Мне бы не хотелось об этом говорить…

— Я буду нем, как рыба имени Рыбкина, — торжественно пообещал капитан.

— Я подселил в каюту Рыбкина его спасителя.

— Ах, вот как! — догадался капитан. — Это ваш человек?

Папа не ответил, а только пожал плечами.

В общем и целом они просидели над списком до самого ужина. И выделили трех человек, за которыми необходимо установить наблюдение.

Капитан старательно набил свою бездонную трубку, раскурил, выпустил ароматное облако дыма и спросил:

— И как вы себе это представляете? Кому вы это поручите?

— У меня есть для этого люди, — спокойно сказал папа.

— Да вы что, целое отделение милиции с собой взяли? — засмеялся капитан. — И что за агентура, если не секрет?

— Глазастая, ушастая, любопытная. Не удивлюсь, если эта агентура сейчас подслушивает нас за дверью.

Но мы не подслушивали за дверью. Мы вычислили подлого врага.

— Давай, Дим, — сразу же предложил Алешка, — тоже столкнем его за борт. Может, его акула покусает.

— А если он ее покусает? — предположил я, не очень, конечно, серьезно.

Алешка рассмеялся. И тут же попытался выдать еще одно наказание для гада:

— А тогда давай, Дим…

Но я его строго прервал:

— Никаких «давай». Скажем папе — и все.

Алешка покорно согласился, потому что честь разоблачения преступника целиком принадлежала мне. Правда, натолкнул меня на эту мысль Алешка. Он сказал:

— Дим, если этот гад сообщает этой заразе о наших делах, значит, у него есть рация. И они ему тоже дают всякие советы и указания. «Узнай там то-то и то-то. Утопи на всякий случай Рыбкина. Или выпей за его здоровье».

Так, так… Постойте! И я вдруг почувствовал, будто из темного чулана вышел на освещенный солнцем балкон. Откуда все видно.

Я вспомнил про слуховой аппарат боцмана Шмаги и его реакцию на мою просьбу. Я вспомнил, что, когда случайно включил его, в нем появились шумы, потрескивания, морзянка. А потом и чей-то грубый голос, обращенный к какому-то Алику. Да еще со строгим приказом не употреблять спиртные напитки. А ведь капитан частенько отчитывал боцмана за эту «слабость». Вот и стало все на свои места. Никакой это не слуховой аппарат, а самая обыкновенная карманная рация. (Тогда мы еще не знали, что эта рация самая необыкновенная. С ее помощью глухой боцман прослушивал все разговоры в любой каюте, даже в капитанской. Причем не выходя из каюты собственной.)

— Я так и знал, — сказал Алешка с гордостью. — Он мне всегда не нравился. Да еще все время носом шмыгает.

Я не стал напоминать Алешке, что он подозревал вовсе не боцмана, а веселого матроса.

— Дим! А значит, он вовсе не глухой! Только притворяется таким. Чтобы спокойно своей рацией пользоваться. Пошли к папе, пусть наручники готовит.

— Подожди, — рассудил я, — сначала нужно кое-что проверить. А то обвиним невинного человека. Да еще страдающего насморком.

— А что проверять-то? — изумился Алешка. — Все и так ясно.

— Во-первых, нужно узнать его имя. Может, он вовсе и не Алик. А во-вторых, нужно убедиться, что он не глухой.

— Это запросто! — сказал Алешка. — Подкрадусь к нему сзади да как гаркну! Если он подскочит, все ясно — у него прекрасный слух. А ты узнай у кого-нибудь, как его зовут, ладно?

В общем, первым делом — самолеты, а наручники — потом.

Алешкина проверка удалась. Даже слишком. Боцман сидел возле рулевой рубки, под судовым колоколом, и плел какую-то снасть.

Алешка подкрался сзади и гаркнул. Боцман подскочил так, что достал головой колокол.

— Ты что, сдурел? — заорал он на Алешку, почесывая макушку.

— Я случайно, — извинился Алешка. — Вырвалось. Уж очень красивую веревочку вы плетете.

А с мостика послышался недовольный голос капитана:

— Эй! Кто там орет и рындой балует?

— Это я! — крикнул Алешка. — Случайно башкой достал.

Рында по-морскому и есть колокол.

— Еще раз достанешь, — пообещал капитан, — останешься без обеда.

В общем, эксперимент удался. Хотя, если задуматься, Алешка гаркнул так, что даже глухой испугался бы.

А мой эксперимент провалился.

Я спустился в машинное отделение, поболтал для отвода глаз с мотористом Женей, который занимал каюту рядом с боцманской, и небрежно спросил:

— Да, а кстати, как его зовут? А то все — Шмага да Шмыга, неудобно как-то.

— Санькой его зовут, — ответил моторист Женя. — Можешь Шуркой звать. Годится?

Никуда не годится! Санька и Шурка — это не Алик.

Я доложил об этом Алешке. Он посмотрел на меня, как кошка на глупого воробья.

— А ты чудак, Дим, — сказал он. — В нашем классе тоже два Алика есть. Сергеев и Матвеев.

— Ну и что? Их будем подозревать? Они тоже глухие? И с насморком?

Алешка хихикнул:

— Дим, в классном журнале записано: «Матвеев Александр», «Сергеев Александр». Сашка, Шурка, Санька — это то же самое, что Алик. Ты разве слышал, чтобы кого-нибудь звали Алик Иванович?

А я, честно говоря, никогда не задумывался и не догадывался, что Алик это сокращенное от Александра.

— Пошли к папе, — сказал Алешка.

Папа выслушал нас очень серьезно и внимательно.

— Это точно? — спросил он. — Ошибки не может быть?

— Да ты только на его сопли посмотри! — возмутился его сомнениям Алешка.

— Это не довод, — улыбнулся папа. — А тем более — не улика и не доказательство вины. Вот что, вы пока посидите, молча и без фокусов, а я кое-что уточню.

И он пошел в каюту капитана, где была прямая радиосвязь с Москвой.

Вернулся он не скоро, а когда вошел, мы по его лицу поняли, что наши подозрения в отношении боцмана оправдались.

— Да, — сказал папа, — есть такая темная личность, хорошо известная в преступных кругах. Я получил исчерпывающие сведения о нем. Александр Шмага действительно хороший моряк, но оказался замешанным в контрабанде, и его списали на берег. Узнав о фирме «Оазис», попросился на один из ее кораблей. Видимо, ему не отказали, но поручили вести разведку на «Афалине». Что он и делал.

— Ну вот, — сказал Алешка, — где у тебя наручники? Пойдем его арестовывать.

Папа покачал головой:

— Ни в коем случае. Кстати, вы ни с кем не делились своими подозрениями? Очень хорошо.

Просто прекрасно! На судне находится преступник, работает на наших врагов, а нашему полковнику это прекрасно!

— Что надулись? — усмехнулся папа. — Никаких наручников. Более того, с этой минуты вы должны забыть истинное лицо боцмана. И еще более того — будете с ним поддерживать дружеские отношения.