Полководцы Великой Победы

Успешная атака главных сил началась в 10.30 14 января. На следующий день железная дорога Новгород – Чудово была уже перерезана. Уверенно шла через лед Ильмень-озера и южная обходящая группировка: напрасно фон Кюхлер пытался сдержать ее, перебрасывая дивизии с других участков фронта.

Утром 20 января северная и южная обходящие группировки сомкнули кольцо вокруг Новгорода, и к вечеру алое знамя взвилось над кремлем древнего русского города.

Взаимодействие с соседом – Ленинградским фронтом, – так же как и с партизанскими отрядами, было очень четким. Одно за другим приходили сообщения: освобождены Мга, Тосно. Хотя на тактическом уровне противник был еще силен, сопротивлялся он умело и стойко. Был случай, когда ему удалось отсечь наступающие советские дивизии от главных сил. Вот только разгромить их враг уже не мог: не те времена.

Вечером 12 февраля соединения Волховского и Ленинградского фронтов, преодолев за сутки 30 километров, ворвались в Лугу. Швеция, оценив действия советских войск, пересмотрела свои отношения с фашистской Германией, а Финляндия задумалась о поисках путей к перемирию.

Вызов в Москву и приказ о назначении командующим войсками другого фронта, Карельского, чьи армии растянулись на 1000 километров от Баренцева моря до Ладожского озера, был внезапен. Кирилл Афанасьевич мечтал о решающих схватках с врагом именно на западном направлении, а потому в беседе с Верховным главнокомандующим не смог скрыть своего разочарования.

– Вы прибрели опыт ведения наступательных операций в сложных условиях лесисто-болотистой местности, – объяснил причину своего решения Сталин, – всякому другому пришлось бы переучиваться. На это ушло бы много времени. А его-то у нас как раз и нет!

Последующие события лишь подтвердили целесообразность решения Ставки. Весь свой недюжинный талант полководца и весь богатый опыт вложил генерал Мерецков в подготовку наступательной операции, начавшейся 22 июня 1944 года. Три с половиной часа грохотала советская артиллерия и наносила удары авиация. Пауза – и от занятого советскими войсками берега реки Свирь отчаливает множество плотов. Началось форсирование.

Противник оставил укрытия и открыл ураганный огонь из всех средств. Но советские войска не пострадали, ибо на плотах плыли… чучела. Зато новые огневые точки были выявлены и уничтожены, после чего подразделения первого броска на 200 автомобилях-амфибиях ровно за 5 минут форсировали реку и захватили плацдарм на противоположном берегу.

К вечеру уже действовали мосты и паромы, на помощь пехоте шли артиллерия и танки.

Линия фронта удалялась на север и северо-запад; в конце июля за плечами войск наступающего фронта было 800 освобожденных населенных пунктов, в том числе Петрозаводск. Чем ближе к финской границе под грохот победных московских салютов подходили закаленные в боях дивизии, тем упорнее становилось сопротивление противника, умудрявшегося в самой непроходимой местности строить железобетонные огневые точки с плотностью до 12 единиц на километр!

Вскоре советские войска достигли границ Финляндии, и настроение в этой стране резко переменилось. Правительство Тюйти ушло в отставку, начались переговоры о мире. 5 сентября боевые действия на южном участке Карельского фронта были прекращены.

Финляндия в соответствии с условиями перемирия предложила гитлеровским войскам покинуть территорию страны. Те ответили огнем. Финны, увидев вчерашнего союзника в подлинном свете, перешли в наступление, медленно тесня фашистскую группировку. Советская разведка докладывала, что противник намерен до конца удерживать базы в Норвегии и стратегически важные никелевые рудники в Северной Финляндии. Возможности оборонявшейся петсамо-киркинесской группировки действительно были высоки. Она насчитывала до 53 тысяч человек, укрытых превращенными в гранитные крепости скалами. С моря ее поддерживал огонь 200 боевых кораблей, а с воздуха прикрывали 160 самолетов.

Командующий Карельским фронтом, готовя знаменитую Петсамо-Киркинесскую операцию, решился на глубокий фланговый обход главных сил противника, отсечение их от портов Норвегии и последующий разгром в районе Печенги. Гитлеровский генерал Фогель, заметив обход, предпринял множество контратак, бросая в бой даже батальоны аэродромного обслуживания, но куда было им до опытной пехоты советской армии!

15 октября над Печенгой взвился красный флаг. Вскоре Кирилл Афанасьевич позвонил Верховному главнокомандующему и спросил, можно ли переходить границу Норвегии.

– Нужно! – ответил Сталин.

Войска фронта упорно шли вперед сквозь огонь, через реки, болота, скользкие скалы. 25 октября они освободили разрушенный Киркинес. На следующий день указом Верховного Совета СССР К.А.Мерецкову было присвоено звание Маршала Советского Союза. Развивая наступление, победоносные дивизии изгнали врага еще из 15 населенных пунктов Норвегии, прежде чем получили приказ остановиться: бойцы норвежского Сопротивления сами успешно добивали дезорганизованного врага, да и полярная ночь приближалась.

Командующий фронтом, доложив об окончании операции, получил приказ немедленно вылететь в Москву. Его опыт в организации и ведении наступления в условиях труднодоступной местности срочно требовался на другом театре военных действий.

Преодолев 10 тысяч километров, маршал Мерецков принял командование 1-м Дальневосточным фронтом и немедленно приступил к подготовке масштабной и сложной операции. Напряженная работа имела только один перерыв – для участия в Параде Победы, когда Кирилл Афанасьевич торжественным маршем провел по Красной площади сводный полк Карельского фронта.

Ночью 9 августа, в ливень, без какой-либо огневой подготовки штурмовые группы 1-го Дальневосточного фронта приблизились к фортам, вполне достойным линии Маннергейма. Стремительная атака – и дорога сквозь линию мощных укреплений была открыта!

Натиск войск маршала Мерецкова походил на ураган. Всего лишь за два дня они преодолели 75 километров по сопкам и глухой тайге, отрезая пути отхода противника, преодолевая отчаянное сопротивление смертников, шедших в атаку с миной на боку. Харбин, Гирин, Чанчунь – мелькали в сводках названия городов. Наконец – Сеул. Правда, этот город в соответствии с соглашениями был передан союзникам.

К исходу августа разоружение Квантунской армии завершилось. В жизни и службе маршала Мерецкова наступил новый этап – бесценный опыт требовалось превратить в передовую военную науку, а последнюю внедрить в практику обучения офицерских кадров и подготовки войск. Этим и занимался Кирилл Афанасьевич, командуя округом и возглавляя курсы «Выстрел», будучи помощником министра обороны СССР по военным учебным заведениям.

Сердце одного из лучших полководцев России остановилось 30 декабря 1968 года…

«Лис пустыни» – так уважительно звали солдаты и офицеры немецкого Африканского корпуса своего командующего, фельдмаршала Роммеля.

«Северный лис» – так звали советские солдаты и офицеры маршала Мерецкова за его способность в любых условиях переиграть противника на поле сражения. И, в отличие от «Африканского», «Северный лис» не знал поражений.

Маршал Советского Союза Л.А.Говоров

Рабочий день в Смольном (если четыре часа утра можно было считать днем) то ли заканчивался, то ли начинался. Впрочем, для руководящих работников осажденного Ленинграда дни и ночи давно уже слились в одно непрерывное время. Первый секретарь городского и областного комитета партии А.А.Жданов сидел в своем кабинете, размышляя о недавнем разговоре с Верховным главнокомандующим.

Вчера, 22 апреля 1942 года, командующий Ленинградским фронтом генерал-лейтенант М.С.Хозин наконец-то добился осуществления своей мечты – ликвидации Волховского фронта, чьи войска находились в нескольких десятках километров к востоку от осажденного города, и передачи сил расформированного объединения в его, Хозина, подчинение. Такая мера, по замыслу автора идеи, должна была обеспечить централизацию руководства и способствовать прорыву блокады. Теперь Хозин оставил город и вылетел за кольцо осады, в Малую Вишеру, на командный пункт бывшего Волховского фронта.

Жданов хоть и был настоящим хозяином города, но в вопросы командования не вмешивался: Сталин категорически запретил. Да и не всякий военный специалист с ходу ответил бы, является ли реорганизация следствием оперативной необходимости или плодом блестяще проведенной штабной интриги. Но первый секретарь хорошо понимал, что без крепкого военачальника в осажденном городе нельзя, и Сталин с ним соглашался.

Ждать пришлось недолго: вскоре Верховный главнокомандующий сообщил, что в осажденный город вылетел генерал-лейтенант Говоров. Это было хорошо: Жданов помнил Леонида Александровича еще по боевым действиям на Карельском перешейке. Тогда преподаватель Военной артиллерийской академии имени Ф.Э.Дзержинского был прикомандирован к штабу 7-й армии, чтобы помочь в прорыве линии Маннергейма. Именно ему принадлежала идея разрушения неприступных дотов огнем тяжелых орудий с предельно близких дистанций, а также разработка плана артиллерийского обеспечения прорыва.

Влиятельный член политбюро тогда счел нужным приглядеться к талантливому офицеру. Происхождение подозрений не вызывало – родился Говоров 22 февраля 1897 года в селе Бутырки Витебской области в бедной крестьянской семье. Окончил в Елабуге реальное училище – в них, в отличие от гимназий, уделяли больше внимания естественным и техническим наукам, – в 1916 году поступил на кораблестроительный факультет Петербургского политехнического института. В связи с Первой мировой войной был переведен в Константиновское артиллерийское училище.

Юнкер, затем офицер царской, а потом – белой армии! Осенью 1919 года вместе с личным составом своей батареи Говоров перешел на сторону красных. Вскоре он отличился в бою против войск барона Врангеля у хутора Терны, когда противник двинул вперед невиданные прежде стальные чудовища – английские танки. Пехота дрогнула и побежала. Говоров же спокойно подпустил грозные машины к своей батарее и хладнокровно, у всех на глазах, расстрелял их с предельно близкой дистанции.

Леонид Говоров был награжден орденом Красного Знамени, командовал артиллерийским полком, в 1932 году заочно окончил Военную академию имени М.В.Фрунзе, годом позже сдал экзамены на переводчика с немецкого языка. Знания пополнял непрерывно – стал слушателем первого набора академии Генерального штаба, учился в одной группе с А.М.Василевским, А.И.Антоновым, И.Х.Баграмяном, Н.Ф.Ватутиным, Г.К.Маландиным, позже и сам преподавал тактику в Артиллерийской академии имени Дзержинского.

Отличался высокой требовательностью по службе, проявления неряшливости в любой форме не терпел, казался сухим и сдержанным, не любил бытовых разговоров, но преображался, едва беседа касалась тем военных. На трибуне, перед аудиторией, он и вовсе становился другим человеком. Недаром слушать лекции доцента Говорова приходили многие преподаватели академии!

Теория успешно прошла испытания на Карельском перешейке, и комбриг Говоров был назначен заместителем генерального инспектора артиллерии с одновременным присвоением звания генерал-майора. В мае 1941 года он стал начальником Артиллерийской академии имени Ф.Э.Дзержинского. Правда, пробыл в этой должности недолго…

В начале Великой Отечественной войны генерал Говоров по решению Ставки Верховного главнокомандования возглавил артиллерию сначала западного направления, а в битве под Москвой – Западного фронта. Исполняя приказ Г.К.Жукова, он прибыл на Бородинское поле, чтобы оказать помощь командованию 5-й армии в организации огневого поражения противника.

Задача была выполнена блестяще: горели танки с черными крестами, падали, скошенные заградительным огнем, цепи пехоты. Тогда немецкие фашисты бросили в атаку своих союзников – французских фашистов. Воодушевленные речью генерала Хеппнера, сравнившего их с солдатами Наполеона, те с жаром бросились в бой, но их постигла судьба прежних завоевателей.

В разгар сражения командующий 5-й армией генерал Лелюшенко был ранен. Тогда Г.К.Жуков приказал возглавить армию Говорову. Последующие события показали, насколько верным оказался выбор командующего фронтом. Везде, где бы ни пытались фашистские войска осуществить прорыв, их встречали танковые засады, минные поля, а за ними – эшелонированные в глубину группировки артиллерии.

Так было и 1 декабря 1941 года, когда противник ударом сотен танков в стык между 5-й и соседней 33-й армиями пытался выйти на автостраду Минск – Москва. Генерал Говоров немедленно выехал к деревне Акулово, где положение было наиболее критическим. Затем быстро перебросил туда части пехоты, саперов, противотанковую артиллерию. Фашистские танкисты отчаянно рвались вперед – им казалось, что победа близка. Ожесточение достигло такого накала, что в боях с оружием в руках приняли участие даже сопровождавшие генерала Говорова офицеры штаба.

Именно тогда Г.К.Жуков по достоинству оценил стойкость командующего 5-й армией. «Упрись, как Говоров», – говорил он командирам, требуя упорно оборонять занимаемые рубежи.

Двое суток кипели яростные схватки близ Акулово. Ничего не добившись, фашистские генералы решили 4 декабря попытать счастья у деревни Голицыно. Результат был тот же, а на следующий день началось контрнаступление советских войск под Москвой.

Двинулась вперед и 5-я армия, несмотря на то что противник превосходил ее по численности артиллерии в полтора, а личного состава – в два раза. К утру 20 января войска генерала Говорова освободили Можайск, продолжая наступление, вышли к Гжатску и там перешли к обороне. Два ордена Ленина за битву под Москвой – подобных наград удостаивался далеко не каждый военачальник.

«Можайскую и Звенигородскую оборонительные операции провел успешно, – Жданов читал строки аттестации, написанной решительным почерком генерала армии Жукова. – Хорошо ведет наступательную операцию по разгрому можайской группировки противника…»

Дальнейшее знакомство с документами было прервано – оказывается, новый заместитель командующего уже прибыл. Вскоре он, заметно прихрамывая, вошел в кабинет.

– Аппендицит, – тихо произнес Говоров, словно стесняясь, что не из-за боевого ранения вынужден опираться на трость.

– Знаю, знаю. Товарищ Сталин предупредил, что вы недавно перенесли операцию, и наказал вас подлечить. – Жданов улыбнулся. – Не беспокойтесь, врачи в Ленинграде хорошие.

Генерал-лейтенант Говоров приступил к работе немедленно. Он хорошо помнил три задачи, поставленные ему лично Верховным главнокомандующим: во-первых, не допустить разрушения Ленинграда осадной артиллерией противника; во-вторых, превратить осажденный город в неприступную крепость; в-третьих, накопить внутри блокадного кольца силы, необходимые для будущего наступления.

Леонид Александрович скрупулезно, вплоть до каждого батальона, изучал расположение фашистских войск, внимательно отслеживал служебные перемещения командиров противника, пытаясь постичь их смысл. Никогда, ни при каких обстоятельствах вверенные ему войска не должны оказаться перед неожиданностью. Гитлеровская артиллерия превосходит советскую числом, калибром и дальностью стрельбы орудий? Но именно поэтому Верховный главнокомандующий послал в осажденный город его, ученого-артиллериста!

Генерал Говоров сумел дать врагу асимметричный, как стали называть подобные приемы позже, но весьма эффективный ответ. Он централизовал управление всей тяжелой артиллерией, включая морскую, добился увеличения поставок снарядов и получения двух эскадрилий самолетов-корректировщиков, что позволило взять под контроль каждую батарею противника. Заметно возросло и качество подготовки огня, особенно 305-мм и 180-мм железнодорожных установок. Следует сказать, что ни одно из этих орудий особой мощности, причинивших гитлеровским войскам немалый урон, не было потеряно за все время блокады.

Начались долгие и упорные артиллерийские дуэли. Они шли неделя за неделей и закончились победой защитников Ленинграда – количество обстрелов города сократилось в три раза.

Тем временем в Ставке Верховного главнокомандования поняли, что решение об объединении Ленинградского и Волховского фронтов, которого так упорно добивался генерал Хозин, было ошибочным. По сути, они по-прежнему оставались двумя самостоятельными группировками, руководить которыми было гораздо удобнее из Москвы, чем из Малой Вишеры. Не удался также и обещанный Хозиным прорыв блокады извне; более того, к началу лета он обернулся окружением 2-й ударной армии, для спасения которой Сталин направил генералов Василевского и Мерецкова.

Благодаря их энергичным действиям полной катастрофы удалось избежать.

Генерал Хозин от командования был отстранен. 8 июня последовало решение о восстановлении Волховского фронта, который возглавил генерал Мерецков. В командование Ленинградским решением Ставки вступил генерал Говоров.

Новый командующий не терпел поверхностности ни в мышлении, ни в знаниях, ни в действиях. Суждения и оценки высказывал резко, в лицо, зато слушать умел внимательно, вникая в мельчайшие детали, так что у каждого складывалось впечатление: его-то проблема и есть самая важная, от которой зависит успех обороны города. А проблем в пережившем блокадную зиму Ленинграде имелось превеликое множество. Одно только обеспечение горючим чего стоило!

Решение нашли по тем временам уникальное: проложить трубопровод по дну Ладожского озера. Для претворения в жизнь дерзкого проекта привлекли инженерно-технические силы нефтяной промышленности, наркомата строительства и Экспедиции подводных работ особого назначения. Правительственный контроль осуществлял уполномоченный Государственного комитета обороны по Ленинграду А.Н.Косыгин.

Пятьдесят дней трудового подвига – и бензин по подводным трубам пошел в осажденный город.

Отличительной чертой Говорова было глубокое понимание роли инженерного обеспечения обороны в условиях позиционной борьбы. Состояние же ее оптимизма не вызывало.

Передний край, расположенный в низинах, оказался залитым водой, траншей явно не хватало, а те, что были, отличались малой глубиной, минные поля, установленные осенью и зимой, затонули. Инженерные части, зачастую сражавшиеся в минувшем году как пехота, понесли тяжелые потери и еще не успели их восполнить. Да и люди, ослабевшие от недоедания, просто физически не могли выполнять тяжелую работу. Но требовательность и настойчивость командующего делали свое дело.

Главная полоса обороны покрывалась густой сетью траншей, насыщалась броневыми и железобетонными огневыми точками и надежными убежищами. При этом генерал Говоров приказывал развивать систему траншей не только в тыл, но и вперед, на максимальное сближение с противником, эффективность огня которого благодаря принятым мерам заметно снизилась.

Леонид Александрович предусмотрел и возможность прорыва гитлеровцев в осажденный город, для чего в нем были построены тысячи оборонительных сооружений, объединенных в 110 узлов обороны. Ленинград превратился в гигантский укрепленный район, как бы воспроизводивший на новом уровне структуру старинных русских крепостей. Ход работ командующий контролировал лично.

– Умница, – говорили о Говорове в войсках. – Рука тяжелая, а голова светлая.

Позже те, кому довелось, попав под тяжелую руку командующего, услышать его суровое: «Бездельники», с удивлением узнали, что никто из подчиненных генерала Говорова не был отстранен от должности или подвергнут более тяжелым, но во время войны обычным наказаниям.

Значительно снизив эффективность огня артиллерии противника, создав неприступную оборону, генерал Говоров решил две из поставленных Верховным главнокомандующим задач. Но как в кольце блокады накопить силы для наступления, если совсем недавно их не хватало для отражения ударов фашистских войск? Неординарное решение было найдено и здесь.

Командующий фронтом постарался заменить стрелковые полки равными им по огневой мощи, хотя и неспособными к наступлению, пулеметно-артиллерийскими батальонами. Это позволило выводить в тыл целые соединения и готовить их там к активным действиям. А действия эти предусматривали не только отражение нового, весьма возможного штурма города. Разгром противника в районе Мга – Синявино и прорыв кольца блокады – вот что планировал Ленинградский фронт на лето 1942 года. Генерал Говоров работал напряженно, не тратя даром ни одной минуты, и лишь в предрассветный час оставался один.

Но короткий сон редко бывал спокойным: вот звонит начальник штаба, докладывает, что, по данным разведки, к Гатчине проследовал железнодорожный состав из 47 платформ с тяжелыми орудиями. Что бы это значило? И снова за карту…

Всего лишь 15 километров разделяют войска Ленинградского и Волховского фронтов. Всего лишь 15 километров нужно пройти навстречу друг другу, и блокада будет снята. Но именно здесь, где пространство между двумя советскими группировками минимальное, противник ждет удара. Он хорошо подготовился, а значит, каждый шаг будет стоить немалой крови.

Наступление Ленинградского фронта началось утром 19 августа 1942 года. Внезапность, а также хорошо организованное взаимодействие с авиацией, артиллерией и речными десантами обеспечили успешное продвижение в направлении Усть – Тосно, но вскоре бои приняли характер тяжелый и затяжной. Противник бешено контратаковал, обрушивал на советскую пехоту шквал огня тяжелой артиллерии. Откуда у врага такие силы?

Ответ дал немецкий антифашист, перешедший к советским войскам: оказалось, что к осажденному городу с берегов Черного моря подошла 11-я полевая армия противника. Командовал ею один из лучших военачальников Гитлера, 60-летний генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Ему, только что получившему опыт штурма приморской крепости Севастополь, теперь было поручено провести операцию «Волшебный огонь», целью которой являлся захват Ленинграда.

Разгромить врага во встречном сражении? Даже и думать нечего. Зато можно сковать противника, заставить его развернуть как можно больше сил и тем самым создать выгодные условия для удара соседнего, Волховского фронта.

Семь суток продолжались тяжелые бои. Разведка докладывала о подходе все новых и новых соединений противника, в том числе «Голубой дивизии» испанских фашистов. Эрих фон Манштейн, находясь в районе Пушкино, уже рассматривал в бинокль подлежащий штурму город, но наступление 27 августа войск Волховского фронта в тыл его ударной группировки спутало все планы гитлеровского фельдмаршала. Прошло еще немного времени, и в ставке фюрера забили тревогу: там поняли, что настала пора думать не о захвате Ленинграда, а о спасении своих войск от разгрома.

Фон Манштейн лично отдавал приказы дивизиям, разворачивал их на 180 градусов и вводил в сражение против соединений генерала Мерецкова. Вскоре вся тяжесть атак обрушилась на Волховский фронт, и пришел черед ленинградцев помогать соседям.

Генерал Говоров решил немедленно нанести удар силами трех-четырех дивизий в районе Невской Дубровки. Предстояла сложная операция с форсированием широкой быстрой реки, атакой хорошо укрепленных позиций противника на крутом берегу и штурмом корпуса 8-й ГЭС, так тщательно подготовленного к обороне, что его сравнивали с Измаилом. Выручить могла разве что внезапность, но и ее достичь не удалось – разведка врага не дремала.

Первая попытка форсирования, предпринятая 9 сентября, закончилась неудачей, но именно тогда генерал Говоров проявил такое ценное качество полководца, как способность быстро реагировать на изменения обстановки и вносить коррективы в ранее принятые планы. Он прекратил бесполезные атаки и на следующий день представил в Ставку новый план операции, подписанный также А.А.Ждановым. Верховный главнокомандующий план утвердил и дал целых пять суток на подготовку, хотя начавшееся наступление фашистских войск под Сталинградом требовало максимальной активности на других фронтах.

Разведка противника внимательно следила за всеми передвижениями советских войск, поэтому внезапность, как и прежде, исключалась. Но командующий Ленинградским фронтом компенсировал ее более тщательной организацией управления и удвоением количества привлекаемой артиллерии – теперь огонь по врагу должны были вести 600 орудий. И на этот раз советским войскам под покровом темноты удалось форсировать реку шириной в 500 метров!

Противоположный берег Невы озарялся разрывами снарядов, а в траншеях шел ночной бой. Здесь все решалось выстрелом в упор, уколом штыка да ударом малой пехотной лопатки…

Фон Манштейн был вынужден прекратить натиск на Волховский фронт и, вновь развернув три свои дивизии на 180 градусов, бросить их против захваченного ленинградцами плацдарма. Жестокие бои шли и на земле, и в воздухе. Вражеские атаки следовали одна за другой, иногда фашисты прорывались даже к командным пунктам двух противостоявших им ослабленных дивизий, и тогда в схватку вступали офицеры штабов. Враг откатывался, но таяли и ряды защитников плацдарма.

Генерал Говоров, постоянно изучая обстановку, пришел к выводу, что войска противника, предназначенные для захвата Ленинграда, обескровлены и измотаны. Штурм города невозможен, и плацдарм – «пятачок», как средство сковывания сил фон Манштейна, теряет смысл. Следовательно, большую часть войск оттуда необходимо эвакуировать.

План отхода был детально разработан и в ночь на 8 октября осуществлен столь четко, скрытно и быстро, что противник так и не успел заметить семь сотен лодок, плотов и понтонов, совершавших рейсы через Неву буквально у него под носом. В то же время эвакуация войск не означала оставление плацдарма: политый кровью «пятачок» земли был тщательно прикрыт минными заграждениями и огнем с исходного берега, а для обороны его осталось подразделение автоматчиков…

Летние сражения 1942 года окончательно изменили соотношение сил под Ленинградом в пользу советских войск. Но свежая память о былых победах мешала фашистским генералам верно оценить обстановку, и они все еще не оставляли надежду овладеть городом. Правда, теперь на смену идее решительного штурма им пришла мысль задушить город блокадой. Для этого следовало всего лишь перерезать единственную транспортную артерию, питавшую город, – «Дорогу жизни» через Ладожское озеро.

Объектом удара был выбран небольшой гранитный остров Сухо, где располагался маяк; гитлеровские штабисты поняли, что тот, кто владеет островом, контролирует путь через Ладогу. С этой целью в северо-западной части озера началось формирование флотилии из десантных барж с 88-мм пушками, десантных, торпедных и сторожевых катеров. Командиром флотилии был назначен подполковник Зибель.

Но генерал Говоров, предугадав замысел противника, распорядился установить на острове батарею 100-мм пушек под командованием старшего лейтенанта Гусева.

В ночь на 22 октября подполковник Зибель повел свою флотилию в составе 30 кораблей с десантом на борту к острову Сухо. Однако наблюдатели советских дозорных катеров помешали ему достичь внезапности: в 7 часов утра они обнаружили силы противника, уже шедшие в боевом порядке. И хотя радиостанция защитников острова была разбита первым же вражеским снарядом, корабли и самолеты получили приказ идти туда, где начался ожесточенный бой.

Советские артиллеристы попали в катер и десантную баржу, затем повредили еще одну, а две загнали на рифы. В схватку вступили и два крохотных советских дозорных катера – им удалось потопить одно судно противника. Но силы были слишком неравны, а плотность вражеского огня столь велика, что большинство из защитников острова получили ранения в первые же минуты боя. А тут еще фашистское командование бросило на помощь своей флотилии авиацию, после ударов которой началась высадка десанта. Полетели гранаты, на крохотном пятачке суши начались яростные рукопашные схватки.

Отдельные группы фашистов смогли пробиться к орудиям и заложить под них заряды, но контратакой советских бойцов во главе с инженером Мельницким они были уничтожены. Тем временем другой части защитников острова во главе со старшим лейтенантом Гусевым и сержантом Мартыновым удалось оттеснить противника к западному берегу острова. В 9.00 советская авиация нанесла удар по кораблям Зибеля, и фашисты поняли, что их замысел окончательно провалился.

Остатки десанта бросились к своим катерам, и вся флотилия стала полным ходом отходить на северо-запад. Но на ее перехват уже устремились советские катера и канонерские лодки. Лишь 13 поврежденным кораблям противника кое-как удалось доползти до своих баз.

Больше фашисты попыток овладеть «Дорогой жизни» не делали, а командующий Ленинградским фронтом приступил к подготовке операции по прорыву блокады города. Скрупулезно оценивал он каждую деталь обстановки. Сколько нужно времени, чтобы добежать по льду до вражеского берега? Семь минут? Это с автоматом, а с ручным пулеметом? Сколько потребуется веревок с крючьями, штурмовых лестниц, ботинок с шипами, чтобы атакующая волна без задержек преодолела крутые высокие склоны?

Разведчики, подобравшись чуть ли не вплотную к переднему краю противника, выпиливали куски льда, а инженеры изучали его структуру, определяли порядок переправы тяжелой техники. Командующий проводил дни на учениях, боевых стрельбах, испытаниях ледовых переправ, а ночи – за картами, расчетами и разведывательными донесениями. Операция «Искра», призванная сокрушить кольцо блокады, должна была быть подготовлена безупречно…

Войска занимали исходное положение на берегу Невы под покровом тьмы. «Перейти в решительное наступление, разгромить противостоящую группировку противника, выйти на соединение с войсками Волховского фронта и тем самым разбить осаду города Ленинграда. В бой, в беспощадный бой с врагом, мужественные воины!» – таковы были слова зачитанного перед выдвижением приказа.

Два часа и двадцать минут вели ураганный огонь две тысячи орудий. Советские артиллеристы блестяще справились с задачей, подавив огневые точки противника, но при этом не повредив лед Невы, а затем пехота четырех стрелковых дивизий одновременно бросилась в атаку на фронте в 13 километров. В самом центре массы атакующих, на замерзшей Неве, под пулями противника играл военный оркестр, воодушевляя воинов музыкой в лучших традициях русской армии.