Корона на троих

Вулфрит осторожно взял загадочный предмет из рук Фрэнка и внимательно изучил его. Во время долгого пути от селения Вонючие Ягоды вниз, в богатые долины, юноше казалось, что его компаньоны совершенно нормальны. Они давали ему еду, останавливались, когда он уставал или хотел удовлетворить разные естественные нужды. Мангли не участвовала в разговорах, но было что-то совершенно особенное в том, как она двигалась и как временами на него смотрела. Иногда Вулфриту казалось, что у него скопилась целая куча вопросов, на которые сможет ответить только она одна и при этом обойтись без слов.

Но неугомонный человек по имени Фрэнк смущал его гораздо больше: он настойчиво продолжал называть Вулфрита Данвином. По несколько раз на дню интересовался, не помнит ли юноша папу Одо, маму овечку и другую подобную ерунду. Вулфрит каждый раз отрицательно тряс головой, и Фрэнк отходил, что-то недовольно бормоча.

До следующего раза.

Однажды Вулфрита охватило страстное желание плюнуть на загадочное предприятие и отправиться домой в пещеру. Но соблазн побывать во дворце был слишком велик. Юноша никогда не видел подобных диковин. Точнее, он только читал о них в изъеденных червями книгах Клути. Из книг следовало, что дворцы, как правило, заселены барышнями исключительной красоты.

О барышнях Вулфрит имел весьма смутное представление. Когда он спрашивал о них у Клути, учитель обычно надувал щеки, невнятно хихикал — на лице у него появлялось выражение «сейчас-я-тебя-надую» — и отвечал:

— Барышни — это редкий сорт вишенок.

Но Вулфрит не верил, что гидрангианская армия стала бы сражаться с горгорианцами из-за каких-то ягод. Да и как может вишня-черешня испытывать страдания? Испугавшись, что ее пустят на варенье?

Нет, он обязательно должен посетить дворец, хотя бы чтобы разобраться с барышнями. А это означало, что придется терпеть мелкие причуды Фрэнка.

Однако последнее предложение вывело Вулфрита из себя.

— Что это? — спросил он, держа предмет кончиками пальцев и отстранив от себя на длину руки.

— Не важно. Надень!

— Если я не знаю, что это такое, как же я буду его надевать? — удивился юноша и подкрепился очередным бутербродом из корзиночки Мангли.

Фрэнк вздохнул и прислонился к дереву. Случайному прохожему должно казаться, что они — трое гуляк, веселящихся на пикнике. Эту хитрость королевский курьер использовал уже много раз после того, как движение на дорогах стало гуще, а необходимость прятать лицо Данвина — более внезапной. Но сейчас Фрэнку было не до веселья. Два дня в обществе придурка выбили из него половину прежней жизнерадостности и начисто лишили терпения. Интересно, есть ли еще на свете тупицы, подобные Данвину? Если да, то Фрэнк отдал бы годовое жалованье, лишь бы никогда их не встречать.

— Это маска. Она скрывает характерные черты человека. Ну и куда, по-твоему, ее надо надеть?

— О! — Вулфрит кивнул, отложил в сторону недоеденный бутерброд, встал и попытался продеть ногу в одно из небольших отверстий.

— Что ты делаешь!!! — завопил Фрэнк. К счастью, несколько путников, проходящих мимо, приняли его отчаянные вопли за крик беспомощной жертвы в руках кровожадного грабителя и заторопились по своим делам.

Фрэнк выхватил маску, испугавшись, что юноша разорвет дорогую ткань.

— Это должно закрывать лицо, идиот! — выпалил он в ярости и нахлобучил капюшон на голову Вулфрита прежде, чем тот успел запротестовать.

Вулфрит тут же стащил с себя странный головной убор. Это был один из тех капюшонов, которые предпочитали девять из десяти разбирающихся в модах палачей и сборщиков налогов. Но ученик чародея понятия не имел о моде. Все, что он знал, так это что маска жаркая и щекотная и что Фрэнк — окончательный псих.

— Надень обратно, — сказал Фрэнк, скрипя зубами.

— И не подумаю, — спокойно ответил Вулфрит. Про себя он решил наложить на Фрэнка заклятие — прямо здесь и сейчас, в открытую. Придется подобрать не слишком зрелищное заклинание: по дороге он заметил парочку горгорианских патрулей и не хотел, чтобы они его застали в самый неподходящий момент. Так, какое-нибудь домашнее и непритязательное волшебство, которое заставит Фрэнка погрузиться в непреодолимый сон, а Мангли...

Странно, каждый раз, когда Вулфрит смотрел на Мангли, он начинал думать о других совершенно непонятных вещах. К сожалению, юноша не знал, как они называются и как с ними обращаться. Это раздражало гораздо сильнее, чем маска.

Которую он не собирался надевать, и все тут!

Наверное, Фрэнк о чем-то догадался, потому что он неожиданно отбросил свое ослиное упрямство и решил пойти на компромисс.

— Послушай, Данвин, — сказал он, небрежно отбрасывая капюшон в сторону. — Тебе не нужно надевать маску, если ты этого не хочешь. Мы прекрасно проведем время во дворце, даже если ты вообще откажешься ее носить. — Он вздохнул. — Хотя для Мангли это будет большим ударом.

Мангли уставилась на него оторопелым взглядом, как бы спрашивая: «Неужели?» А Фрэнк осторожно вытянул ноги и исподтишка с удовольствием пнул ее в лодыжку, возвращая пинок, полученный под столом в деревенской гостинице. Уловив намек, девушка сделала большие влажные глаза, а ее взгляд преисполнился горьким разочарованием.

Этот взгляд пронзил Вулфриту сердце.

— Ударом? — переспросил он растерянно. — Но почему?

— Ох уж эти невинные молодые горские парни! — Фрэнк похлопал Вулфрита по плечу. — Приятно встретить юношу, который совершенно незнаком с аристократическими манерами. Понимаешь, мой мальчик, дворец — это совсем не то, что ваша закопченная, вонючая сельская таверна с собачьим дерьмом на полу. (Тут он прикрыл глаза и безмолвно обратился к Белчопсу, Богу Рыбаков, прося прощения за то, что произнес такую наглую ложь без удочки и снасти в руках. А правда состояла в том, что после свержения короля Фумитория для большинства общественных церемониальных залов в королевском гидрангианском дворце были введены предельно допустимые количества собачьего дерьма.) — Нет, нет, — продолжал королевский курьер, — во дворце существуют определенные обычаи, законы и правила поведения. Вы можете уважать их и наслаждаться многими придворными удовольствиями, а можете пылать свободным духом и делать все, что заблагорассудится. Но только вне стен дворца.

— Но при чем же здесь Мангли?

— Мангли в тебя сильно.., нравишься ты ей, парень, — сказал Фрэнк, предоставляя юноше самому разбираться, что это значит.

— Правда? — спросил Вулфрит у Мангли. Горгорианка закивала так энергично, что ученик чародея испугался за ее голову.

— Мангли — леди, которая не позволяет себе показывать свою.., симпатию мужчине, — объяснил Фрэнк, сопроводив свои слова странными звуками, в которых достаточно опытное ухо наверняка распознало бы истерический презрительный хохот, замаскированный под кашель. Мангли холодно посмотрела на своего приятеля.

— Правда? — Вулфрит вопросительно взглянул на девушку, чувствуя, как у него внутри поднимается теплая волна. — Я польщен.

— И правильно делаешь, мой мальчик, — заверил его Фрэнк. — Однако, как бы сильно она тебя.., ни испытывала к тебе привязанности, правила поведения запрещают ей проявлять свои чувства, пока она не представит тебя своей госпоже. Видишь ли, парень, Мангли — первая фрейлина Ее Ясного и Цветущего Славой Величества, Королевы Артемизии. — Произнося эти слова, Фрэнк автоматически выполнил положенные поклоны и жесты, означающие: Мелочно-Белая Хризантема, Цветущая на Заре Морозного Утра, и Вполовину Не Стоит Поэтического Обожания по Сравнению с Благородной Персоной, чье Августейшее Имя Эти Никчемные Губы Только Что Упомянули.

Вулфрит решил, что у Фрэнка начался приступ судорог. Это было достойным завершением его предыдущей выходки.

— Как первая фрейлина, Мангли живет в королевских апартаментах, — продолжал вдохновенно врать Фрэнк. — А существует священный обычай, согласно которому ни один мужчина, не относящийся к членам королевской фамилии или дворцовой челяди, не имеет права входить в эти апартаменты с открытым лицом. Может быть, я говорю слишком быстро, и ты меня не понимаешь? — спросил Фрэнк, заметив странное выражение, появившееся на лице Вулфрита.

— Нет. Я все понимаю, но не вижу в этом никакого смысла.

— Вот еще, смысл! — Фрэнк сделал короткий жест, который начисто отметал саму идею наличия хоть какого-то смысла. — Если все, что тебе нужно, — это смысл, можешь отправляться домой!

Вулфрит вспомнил последнее, что он видел дома. Клубок копошащихся превращенных животных относился к чему угодно, но только не к здравому смыслу.

Потом он подумал о том, что может подразумеваться под словом «нравиться».

Отбросив дальнейшие колебания, Вулфрит встал, взял маску и надел ее на себя.

— Дырками для глаз вперед, — быстро сказал Фрэнк.

* * *

Королева Артемизия сидела, застыв, как резное изваяние Вимплы, но ее пальцы нервно теребили подлокотники кресла. Минуту назад в ее комнату, размахивая руками и широко осклабившись, ворвалась Мангли. Только идиот или горгорианец не догадался бы, что поручение выполнено успешно.

С помощью серии стремительных вопросов, на которые можно было отвечать только «да» или «нет», королева выяснила, что верному Фрэнку удалось провести молодого человека во дворец и сейчас он ждет только разрешения предстать перед ее величеством. Артемизия приготовилась и послала Мангли за мужчинами. Время как будто остановилось.

За дверью раздались шаги. Горгорианские гвардейцы не препятствовали гостям королевы: сегодня, как бы между прочим, Артемизия сказала им, что ожидает прихода дорогого сыночка — принца Арбола. Все гвардейцы тут же вспомнили, что их ожидают разные срочные дела. Это было замечательное совпадение, но лучше совпадение, чем падение кувырком вниз по лестнице.

Дверь открылась, и Фрэнк с Мангли вошли в королевскую приемную, волоча за собой слабо брыкающегося молодого человека в маске-капюшоне. На нем была одежда, которую Артемизия передала курьеру, и на первый взгляд фигура юноши действительно напоминала гибкое и исключительно мускулистое тело принца.

Впрочем, так выглядели тела трех четвертей избранных Напарников принца Арбола.

— Оставьте нас, — хрипло сказала Артемизия.

Фрэнк с Мангли поклонились, их вопрошающие глаза были прикованы к дверям королевской опочивальни.

— Конечно, идите прямо туда, если вам так нужно.

Пара стремительно выбежала из приемной и столь энергично хлопнула золоченой дверью, что чешуйки позолоты полетели на пол.

— Куда пошла Мангли? — печально спросил Вулфрит.

— Не важно, — отрезала королева. — Садись. — Она величественно показала на стул, который заранее поставила рядом с собой.

Вулфрит послушно уселся. Если о барышнях он почти ничего не знал, то короли и королевы описывались в книгах достаточно определенно. Даже самые высочайшие из высочайших чародеев безоговорочно подчинялись своим монархам. Им даже не приходило в голову поинтересоваться, почему они, способные одной фразой превратить королевскую персону во что-нибудь маленькое, зеленое и противное, выполняют приказы, а не отдают их.

Конечно, подумал Вулфрит, действие в книгах всегда происходит во дворцах, а Фрэнк уже говорил, что здравый смысл остается снаружи — за крепостными стенами или на крыльце, вместе с уличными шавками.

Кстати, еще до того, как предстать перед королевой, Вулфрит понял одно: он всем сердцем хочет остаться во дворце. И это никак не связано с Мангли. За последнее время его тело послало ему так много смущающих и расстраивающих сигналов, что он устал и пресытился всеми этими приступами, трепетами, дрожью и зудом неизвестного происхождения.

Совсем другое дело разум! Вот разум его точно знал и что ему нравится, и что он хочет, и — главное — как это получить.

Разум хотел королевскую библиотеку. Всю. И прямо сейчас.

Когда они только вошли во дворец, Фрэнк потащил его прямо в королевскую библиотеку, потому что сюда никогда не зайдет ни один уважающий себя горгорианец. А Вулфрит, взглянув на эти шкафы, стеллажи, полки и стопки чудесных книг, сразу же бесповоротно влюбился в них. И именно поэтому, когда Мангли примчалась назад, чтобы отвести его к королеве, он начал брыкаться. Он не хотел никуда идти. И сделает все, чтобы остаться здесь.

— Как тебя зовут? — спросила Артемизия.

— Вулфрит, мадам. Хотя Фрэнк и зовет меня Данвином. Я знаю, что он королевский курьер и все такое. Но если вы позволите мне высказать свое мнение: таракашек у него в голове — до полного очумения, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Конечно, конечно, — ответила королева. Она почти не вслушивалась в слова юноши. Его голос! Вулфрит не копия принца Арбола — это было бы чересчур хорошо, — но, чтобы уловить разницу, надо иметь опыт. Тембр голоса очень близок, только тональность чуть ниже.

— Ты умеешь хранить секреты, Вулфрит? — спросила она.

— Да, мадам. — Вулфрит подавил смешок. Ученик чародея, не умеющий хранить секреты, долго бы не прожил.

— Тебя доставили сюда по моему приказу. Я надеюсь, ты не огорчен. — Артемизия захлопала глазами в лучшей завлекающей манере. Она чувствовала себя довольно неловко, флиртуя с тем, кто может оказаться ее собственным сыном, но положение было отчаянным.

— Не важно, мадам. Мне здесь нравится, — искренне сказал Вулфрит.

«Он как зачарованный», — с удовлетворением подумала королева. Она не знала, что причина такого поведения не в ней и даже не в Мангли. Причина в первом издании фолианта «Элементы Элементарного», которое юноша высмотрел в королевской библиотеке.

— Я так рада! — проворковала Артемизия. — Ну, раз все устроилось и мы такие хорошие друзья, почему бы тебе не снять твою маску? — Она попыталась сказать это небрежным тоном.

— А можно? — Вулфрит даже подпрыгнул от удивления. — Мне сказали, что, пока я не работаю во дворце, в ваших апартаментах я всегда должен оставаться в маске.

— Что ж, тогда мы просто найдем для тебя работу, не правда ли?

— Я могу быть хорошим библиотекарем, — предложил Вулфрит.

— Как мило! — Артемизия засмеялась. — Но боюсь, в наши печальные времена от библиотекаря нет никакого прока. Сними маску, дорогой. Я часто определяю, какая работа лучше подходит человеку, когда изучаю его лицо.

— Но если я приведу библиотеку в порядок, люди начнут ею пользоваться, и тогда...

— Сними маску! — закричала королева, неизвестность сломала даже ее железное самообладание. Бедный Вулфрит чуть не вывихнул запястье, торопливо сдирая капюшон.

Потом он долго таращил глаза и недоумевал, что же происходит.

Артемизия смотрела. Сомнений не было: один из ее пропавших детей вернулся домой. Чудо. Ее губы приоткрылись в попытке вздохнуть, казалось, что сейчас она разразится слезами, но королева знала, что делать этого ни в коем случае нельзя. Годы тренировок пришли ей на помощь. Она глубоко вдохнула — и улыбнулась.

— Как мило! Какое смешное сходство! Ты удивительно похож на моего дражайшего сына принца Арбола. Какой сюрприз! Это, безусловно, решает дело.

— Да, мадам, — с некоторым сомнением ответил Вулфрит. — Я рад. А какое дело?

— Твоя работа, мой дорогой. — Как королева ни старалась, она не могла сдерживать свои чувства и жадно глядела на Вулфрита. — Ты назначаешься официальным отведывателем пищи принца Арбола. Не волнуйся, это чисто формальная церемония. Вряд ли в наши времена кто-нибудь попытается отравить наследника престола. Ты наверняка станешь наперсником принца. Насколько я знаю Арбола, он будет совершенно очарован этим удивительным сходством.

— О, — сказал Вулфрит. Он слышал об отведывателях пищи. О принце Арболе тоже. — Да, мадам. А моя работа.., означает ли она, что я буду жить во дворце?

— Безусловно.

— И я смогу ходить где захочу?

— В пределах дозволенного, проказник.

Глаза Вулфрита засияли.

— Есть, правда, одно условие. — Вулфрит помрачнел. — Тебе придется носить маску Это старая гидрангианская традиция Королевских Отведывателей Пищи. Если их лица спрятаны, изменники не могут отыскать их, несмотря на все свои подкупы и глупые конспирации. Кроме того, если с отведывателем пищи произойдет, гм, неприятное профессиональное происшествие, его можно легко заменить на другого, и никто ничего не заметит.

— Профессиональное.., происшествие? — эхом отозвался потрясенный Вулфрит.

К его глубочайшему изумлению, королева обвила руками его шею и воскликнула:

— С тобой этого никогда не случится! Я этого не допущу! Пожалуйста, скажи, что ты согласен, дорогой Вулфрит! Пожалуйста, пожалуйста, скажи!

Вулфрит растерялся. В прочитанных книжках ничего не говорилось о подобных вспышках эмоций. Или королевы привязываются к своим слугам с первого взгляда? Учитель Клути сказал бы, что у благородной леди продырявился котелок.

Потом Вулфрит вспомнил о библиотеке.

Он натянул маску и деловито спросил:

— С чего начинать пробовать?

Глава 16

Когда Клути обернулся и посмотрел вслед Данвину, шагавшему на восток в горячем стремлении отыскать исчезнувшую Бернис, его осенило. Если он сам по ошибке принял юношу за Вулфрита, то и старый Одо мог принять Вулфрита за Данвина — затащить его в свой дом и заставить работать.

В этом случае Вулфрит сейчас находится в хижине пастуха. И волшебник полез вверх по склону. Хибара Одо отличалась от окружающей ее грязи главным образом наличием окон, поскольку кучи земли вокруг не были оборудованы ставнями и дыры в них казались темными и безжизненными. А вот сквозь отверстия в стене хижины просачивались слабое мерцание и прогорклая вонь горящего овечьего жира.

Клути подошел поближе и, не увидя ничего похожего на дверь, просто позвал через одно отверстие:

— Мое почтение тем, кто внутри! Одо!

— Вали отсюда! — откликнулся кто-то.

Ободренный таким приемом, Клути все-таки отыскал кусок дерева, который вполне мог сойти за дверь, и стал громко стучать по нему, призывая хозяина.

Это продолжалось до тех пор, пока распаленный Одо не соизволил вылезти наружу.

— Чего надо?

— Я ищу Вулфрита, — объяснил Клути.

Одо сплюнул.

— Эт не я. Моего дядю Вулфрита повесили много лет назад. — Он начал поворачиваться, но Клути придержал его за локоть.

— Я это знаю, — сказал волшебник. — Твое имя Одо?

Пастух прищурился.

— Может быть.

— Послушай, Одо, я просто интересуюсь, не видел ли ты Вулфрита.

— Я уже сказал тебе, моего дядю Вулфрита повесили много лет назад.

— Мне нужен не твой дядя, а другой Вулфрит.

Одо долго размышлял, после чего спросил:

— И что же это за такой Вулфрит?

— Брат Данвина.

— Это был мой дядя, которого...

— Нет, другого Данвина. Молодого. Я имею в виду, что Вулфрит его брат.

Одо растерялся, но все-таки переварил это сообщение.

— Ах, тот Вулфрит!

— Совершенно верно, — согласился Клути.

— Я продал его. Много лет назад. — Пастух покосился на коротышку. — Кстати, не тебе ли?

— Мне, но я потерял его и хотел бы знать, не забредал ли он сюда — на ферму.

Одо пожал плечами.

— Чего не знаю, того не знаю.

Клути объяснил:

— Он выглядит в точности как Данвин. Я подумал, что ты мог обознаться и нечаянно привести его к себе домой.

Одо усмехнулся:

— Деньги, что ли, захотелось назад? Не получишь! Ты купил Вулфрита честно и без обмана, а кроме того, прошло уже много лет.

— Нет, нет, я хочу назад Вулфрита!

— Поищи его в другом месте.

— Но ты уверен, что у тебя его нет?

— Еще как уверен!

— А нет ли здесь кого-нибудь, кого ты принимаешь за Данвина?

Одо почесал голову.

— Если у меня есть тот, о ком я думаю, что он Данвин, значит, ему на хрен и не кем быть, как Данвином, верно?

Клути кашлянул.

— Нет, я боюсь, неверно.

— Чего, чего?

— Данвин убежал за Бернис.

— Это завсегда так, — сказал Одо. — Вечно он за ней бегает. Он ее скоро поймает.

Клути разъяснил:

— К сожалению, Бернис превратилась в дракона, перелетела через изгородь и скрылась прочь.

Одо долго смотрел на него испытующим взглядом.

— Это правда, — тихо сказал Клути.

— Бернис — что?

— Превратилась в дракона. Или, точнее, я превратил ее в дракона.

Одо плюнул в сторону комком чего-то зеленого.

— Ты — что?

— Я превратил ее в дракона.

— Как ты это сделал?

— Магией. Я же чародей, помнишь?

— Ты не чародей. Ты слишком маленького роста.

Клути вздохнул.

— Я в камуфляже.

— Нет, ты на моей горе.

О чародействе Клути решил не спорить. Более того, он не понимал, о чем говорит Одо, и предпринял попытку вернуть разговор в прежнее русло.

— Послушай, — сказал он мягко. — Есть ли здесь кто-нибудь, кроме тебя? Данвин, или Вулфрит, или хоть кто-нибудь?

— Сейчас нет. Я послал Данвина в город, он должен вернуться с минуты на минуту.

— Но я же рассказывал: Данвин шел сюда, когда я превратил Бернис в дракона. Он побежал за ней.

— Тогда чего же ты спрашиваешь?

— А того, что, если бы он был здесь, это был бы Вулфрит!

Одо молча посмотрел на волшебника таким взглядом, что Клути снова прокрутил в уме свое последнее утверждение.

Н-да, не утверждение, а бессмыслица.

— Впрочем, не важно, — быстро проговорил Клути. — Было прия.., было интере.., было познавательно побеседовать с тобой, Одо.

— Вам того же. — Пастух вошел в хижину и захлопнул дверь.

Клути побрел вниз по склону. Значит, на ферму Вулфрит не заходил.

К несчастью, поиск еще только начался.

За несколько дней волшебник обыскал все окрестности селения Вонючие Ягоды, но не нашел никаких следов пропавшего Вулфрита. Когда вести о том, чем он занимается, просочились наружу, Клути пришлось терпеливо переносить насмешки селян, наблюдавших за ним с безопасного расстояния.

— Тоже мне чародей! Не может найти собственного ученика!

— Да он бы свою задницу потерял, не будь она надежно приделана.

— Наверное, превратил мальчишку по пьяни в тритона — да и забыл об этом!

— Никогда не видал пьяного тритона, — признался старый Беризариус.

— Да нет же, простофиля, это чародей был пьяный! — отбивался Фернанд. — Он поддал, а мальчишка нахальничал, вот чародей и обернул своего ученика в тритона. На что хошь поспорю, так оно и случилось!

— Хорошо, если ты ставишь три к одному...

Клути изо всех сил старался не обращать внимания на зрителей. Но он не мог не слышать их разговоров, которые раздражали его еще больше.

Даже рафинированное искусство колдовства Старой Гидрангии, думал чародей, наверняка включало относительно легкие заклинания для отыскания потерявшихся учеников. Во-первых, потеря ученика — дело обычное, а во-вторых, такое заклинание не требовало публичного исполнения, связанного с потерей лица.

К сожалению, Клути понятия не имел, что это за заклинание. Ему и в голову никогда не приходило, что он потеряет Вулфрита. У мальчика не было никакой необходимости исчезать подобным образом. Если же он дал себя похитить...

«Все-таки Вулфрит — чародей, — размышлял Клути. — И если посмотреть правде в глаза, гораздо опытнее, чем его учитель. Он мог бы позаботиться о себе сам».

Он должен был позаботиться о себе сам, раз Клути его не нашел.

«Странно, — думал маленький чародей, — наскочить вот так на брата Вулфрита Данвина. Как же получилось, что за все эти годы они ни разу не встретились?» Клути решил, что он крайне редко покидал пещеру.

А может, Вулфрит уже встречал Данвина и уходил с ним, а вся эта как бы неожиданная встреча, и Бернис, и дискуссия с Одо были просто спектаклем? Такое предположение не объясняло всех фактов, но как теория имело некоторую притягательность.

Получалось, что Вулфрит ушел по собственному желанию, и тогда пусть катится к черту в любую из античных преисподних!

«И правда, — подумал Клути, — что бы с ним ни случилось, пусть катится к черту — не в одно пекло, так в другое. К черту всех!» Он последний выживший старогидрангианский чародей. И ему нет нужды устраивать представления для кучки вонючих селян. Ему нет нужды тратить время на лазанье по горам и вступать в дискуссии с безмозглыми пастухами. И ему нет нужды в нетактичном ученике, осложняющем его жизнь. Он просто пойдет сейчас в свою пещеру и будет жить отшельником.

А Вулфрит может убираться к Одо и Данвину, если он хочет и еще не сделал это.

Клути даже надеялся, что парень ушел к пастуху. По крайней мере он убережется от опасной жизни.

А еще чародей надеялся, что брат Вулфрита Данвин не поранил себя, преследуя дракона. Он предполагал, что мальчик уже отчаялся найти Бернис и вернулся домой.

* * *

Одо тоже надеялся, что Данвин не поранится. Он не знал, догнал ли мальчик свою любимицу. Зато точно знал, что мальчик не вернулся домой.

Спустя несколько дней после того, как Данвин исчез, погнавшись за Бернис, Одо обвел свой дом несчастливым взглядом и глубоко вздохнул.

Он уже попытался навести в хижине беспорядок, чтобы превратить дом в прежнее милое и уютное обиталище, но у него просто не получалось. У него не было естественного чутья на неряшливость и грязь, которое есть у подростков. После исчезновения Данвина, как Одо ни старался, хижина все равно не приобретала знакомый до боли вид: словно торнадо прошел по ней вдоль и поперек несколько раз подряд.

«На самом деле все это чепуха», — говорил Одо сам себе. Он прекрасно жил, пока не пришла Людмила и не померла здесь на его голову. Он тогда сбагрил одного из мальчишек. Так почему же он должен беспокоиться о втором?

Однако Данвин не просто исчез. Маленький толстяк, который, конечно, не чародей, но как-то умел колдовать, все разъяснил. Данвин ушел за Бернис, которая превратилась в дракона.

Одо не смог вспомнить, что такое дракон. Он забыл, хотя знал совершенно точно. Драгон? Или драгун? Кажется, это солдат или что-то в этом роде.

Правда, смешной маленький толстяк говорил, что Бернис научилась летать, а солдаты обычно не улетают, если не считать того, что называется «улепетывать, будто за спиной выросли крылья». Это солдаты действительно делают часто. Так улепетнешь и через изгородь — или нет?

Если достаточно напугаешься, то да.

О до сомневался, что из овечки может получиться настоящий солдат. Он не представлял, как она будет управляться с мечом. Да и вообще: зачем девушкам идти в солдаты?

Так что, наверное, дрыгун обозначает не только солдата: память стала выделывать с ним всякие штуки. Что поделаешь, он уже немолод.

А может, они поменяли устав.

— Ну и время настало: все меняется, — бормотал Одо, глядя на вонявшую кучу грязного белья, наваленную в центре хижины.

Мальчик не хотел, чтобы Бернис ушла и бросила его.

Вот и поплелся за ней.

В глубине души Одо шевельнулось странное, давно забытое чувство.

Мальчик не хотел оставаться один.

«Разрази меня гром, — думал Одо. — Я тоже отвык от одиночества!» Полный внезапной решимости, он встал и начал рыться в поисках своих сапог.

— Ты отыщешь Бернис, Данвин, — бормотал старик, — а я отыщу тебя!

Через полчаса он стоял на вершине горы (три самые преданные овцы стояли рядом) и глядел на открывшуюся перед ним широкую панораму. На востоке лежали лесистые холмы, лабиринт дорог и потайных тропок, где Черная Ласка и Отважные Обитатели Кустов еще сражались против горгорианцев. На западе виднелись долина и город, где сейчас командовали горгорианцы.

Если Бернис стала солдатом, Одо знал, где ее искать, даже лучше, чем этот глупый мальчишка. Сражения и слава на востоке или богатый мирный город на западе, полный дешевого вина и дешевых женщин. То, что выберет нормальный солдат, очевидно.

Старик повернулся на запад и зашагал вниз с горы — в город.

Глава 17

Принц Арбол задумчиво спросил:

— Мне действительно нужен отведыватель пищи?

Королева энергично кивнула.

— Да, — сказала она, — действительно. Тебе нужен именно этот отведыватель.

Принц посмотрел на фигуру в маске-капюшоне.

— А у папы нет больше отведывателя пищи. Он выбросил последнего из окна, потому что тот слишком медленно жевал паштеты. Зачем мне отведыватель?

— Потому что ты, — разъяснила мать своему королевскому отпрыску, — гидрангианский принц, а не какой-нибудь горгорианский узурпатор.

— Я горгорианец! — обиженно крикнул Арбол.

— Да, да, — торопливо согласилась королева, — дурная наследственность. Но, кроме того, ты — мой сын, подлинный потомок королевского дома Старой Гидрангии. И тебе придется учиться вести себя соответственно. Послушай, дорогой мой, неужели мы будем спорить каждый раз, когда я тебя вижу?

Вместо ответа принц недовольно буркнул:

— Я спущу его с лестницы, если он меня разозлит.

Вулфрит, молчавший на протяжении всего разговора, насмешливо фыркнул. Если этот здоровый идиот попытается продемонстрировать свою силу, он, Вулфрит, позабудет о запрете на колдовство и превратит Арбола в тритона, карпа или еще кого-нибудь.

Или, может, не стоит? У него нет колдовских причиндалов и других чародейских приспособлений. А если попытаться использовать превращальное заклинание Клути, принц может превратиться в носорога или другое неудобное существо.

Вообще-то принц не крупнее, чем он. «Так что спустить меня с лестницы, — подумал Вулфрит — будет довольно проблематично».

Королева уже упоминала, что Вулфрит похож на принца, и точно, в лице Арбола было что-то странно знакомое.

— Могу я увидеть его без маски? Я хочу знать, к кому я обращаюсь, — спросил наследник престола.

Королева Артемизия заколебалась.

Рано или поздно дочь все равно узнает, что происходит.., но не сейчас.., сейчас ей ничего знать не нужно...

— Я имею в виду, мам, что с тебя станется подсунуть мне под маской девчонку! — сказал Арбол.

Артемизия, которая как раз делала глубокий вдох, готовясь произнести речь, внезапно поперхнулась и согнулась от кашля. Принц Арбол и Вулфрит в испуге смотрели на нее и не знали, что делать. Однако приступ быстро прошел, а вместе с этим и подготовленное предостережение.