Корона на троих

— Да? А кто же тогда слопал мою бабушку Сельму? А до этого ее бабушку? Не говорите мне только про горгорианцев, потому что тогда здесь даже духу горгорианцев не было!

Барсук поднял руки, капитулируя.

— Я согласен, что мы, гидрангианцы, иногда съедаем кусочек.., слова на букву "Б". Однако вас это теперь не касается.

— Разве?

— Конечно. С тех пор как вы относитесь к слову на букву "Д".

Было заметно, что Бернис потрясена сделанным открытием.

— Надо же! — Она грустно посмотрела на купы цветов. — Неудивительно, что у них не стало прежнего вкуса. — Из ее желудка донеслось отвратительное бурчание. — Неудивительно, что я та-а-ак голодна. — Последние слова она произнесла достаточно несчастным голосом, чтобы их смысл дошел до сознания обморочного Веннделя, который сразу очнулся.

Синий Барсук нервно покусывал губы, размышляя над следующим ходом. От того, что он сейчас скажет, зависела его судьба: кем он станет — Синим Барсуком, Героем Восстановленной Гидрангии, или Синим Барсуком, Газом Драконьего Пищеварения.

— Ты недолго останешься голодной, если пойдешь с нами в столицу.

— О?

— Видите ли, ваше новое тело — загадка. Вы не знаете, что для вас хорошо, а что нет. Мы уже рассказали вам, что драконы способны говорить, невероятно сильны и невыразимо мудры, но это еще не все. Вы заслуживаете лучшего. Вы заслуживаете большего.

— Ты прав! — В драконьих глазах зажегся холодный блеск. — Я заслуживаю.

— Вы заслуживаете официального гениального назначенного самим королем дракончара! — триумфально заключил Барсук.

Бернис поднесла свою клыкастую морду к левому уху Синего Барсука и почти оглушила его, прошептав:

— Повтори еще раз.

Синий Барсук потряс головой, открыл рот и несколько раз судорожно сглотнул, чтобы звон в ушах поутих. Наконец он выговорил:

— Вспомните, когда вы были овцой, вам требовался овчар. Специалист, который заботится об овцах и кормит их, верно?

Глаза Бернис наполнились ведрами слез.

— Данвин! Мой Данвин всегда заботился обо мне.

— Ну вот, а дракончар делает то же самое для драконов, — улыбнулся Барсук. — Он прекрасно знает, что хорошо для драконов, точно так же, как овчар знает, как растить овец. Однако опытного дракончара вы найдете только в столице. Если вы пойдете с нами и поможете нам восстановить на троне истинного гидрангианского короля, то мы найдем вам лучшего дракончара во всем королевстве и, да будут Боги моими свидетелями, вы никогда не будете голодной.

— Нет, — ответила Бернис.

— Нет? — Синий Барсук был поражен.

— Никто не сможет заменить мне моего Данвина. — Бернис засопела, и струи грязного дыма вырвались из ее ноздрей.

— Никто и не будет его заменять, — пообещал Барсук. — Ваш Данвин в столице.

Последовала целая буря вопросов: «Что он там делает?», и «Как он себя чувствует?», и «Вспоминает ли он меня?», закончившаяся на высокой ноте «Чего же тогда мы ждем?». Отряд Отважных Обитателей Кустов с драконом на буксире двинулся в столицу.

Венндель пришел в сознание как раз вовремя, чтобы узнать: миссия успешно завершена. Ему даже удалось выдавить одурелую улыбку.

— Спорю, что Черная Ласка будет доволен.

— Еще бы, — согласился Синий Барсук. — Драконы на дороге не валяются.

* * *

В нескольких милях от этого места Очовар заглянул в темную глубину пещеры, повернулся и быстренько выскочил вон.

— Я ничего не видел, — сказал он, — кроме огромной кучи костей.

— Порядок, тогда пошли к следующей, — предложил Серебряная Белка.

— Не так быстро, — запротестовал другой Обитатель Кустов. — Откуда там куча костей, если нет дракона?

— Да ну, — пожал плечами Очовар. — Я знаю целую кучу способов попадания костей в пещеры.

— Назови хоть один.

— Там могли жить тролли, медведи, вурдалаки, а может, их оставил гигантский спрут.

— Очо, гигантские спруты живут в глубоких впадинах океана; откуда здесь взяться спруту?

— А я и не говорил, что здесь были спруты, — защищался Очовар. — Я объяснял, откуда могли взяться кости!

— Но если мы в горах, а спруты живут в океане...

— Может, их вымыло сюда много лет назад! Поисковая группа уставилась на него в молчании.

— Ладно, забудем о спрутах! — выкрикнул Очовар. — Это могут быть тролли или медведи. А даже если дракон, откуда нам знать, какой свежести эти кости? Может, они здесь лежат уже много лет!

Может, дракона укокошили эти герои, которые бродят вокруг и убивают невинных драконов...

— А еще он мог отлучиться перекусить, — сказал Рыжий. (Он так невзлюбил свою кличку, что после крючкотворных отбрасываний сотоварищи оставили ему только цвет.) — Да, конечно, если там вообще был дракон. Но в действительности я считаю...

— А ты посмотри на кости вблизи, — предложил Белка. — И определи, свежие они или старые.

— Не вижу причины, — буркнул Очовар, — вдруг окажется, что это тролли. Неужели вы отдадите меня на съедение троллям, когда мы ищем дракона?

— Разве ты не сможешь убежать от тролля, если понадобится?

— Не знаю, — засомневался Очовар, — скорее всего я не разберусь!

— Тролли не выходят на дневной свет, — напомнил Белка.

— Зато медведи выходят.

Рыжий вытащил стрелу из колчана.

— Если это медведь, я застрелю его прежде, чем он сожрет тебя. Обещаю.

Очовар хмыкнул: он видел достижения Рыжего на последнем турнире стрелков — одиннадцатое место среди двенадцати участников после того, как Тупчик получил локтем в глаз и пропустил три выстрела. Но Очовар понимал, что идти все равно придется.

И чем скорее, тем лучше, если дракон действительно отлучился на обеденный перерыв.

— Ладно, — сказал он вздыхая, — я пойду посмотрю на кости.

Остальные издали подбадривающий клич.

Двигаясь быстро, но без энтузиазма, Очовар вскарабкался обратно, забрался в пещеру и побрел по широкому коридору, стараясь двигаться как можно тише.

Под ногами валялось действительно много костей, поскольку пещера была обширнее, чем это казалось снаружи. Она заканчивалась большим круглым залом правильных очертаний, со стенами удивительно гладкими, за исключением гигантского валуна, который лежал у задней стены, — его цвет и форма терялись во мгле.

К счастью, здесь не оказалось никаких признаков вурдалаков, медведей или троллей.

Очовар схватил кость — и тут же уронил ее себе на ногу. Кость была влажной, с остатками мяса.

— Угощайся, — сказал низкий голос, — я уже сыт.

Обитатель Кустов крутанулся, ожидая увидеть огромную драконью морду во входном проеме пещеры, но увидел только голубое небо и солнечный свет.

— Я в пещере, — сказал голос. Очовар завертелся на месте — груда костей, загадочная огромная глыба у дальней стены...

Которая смотрела на него двумя золотыми глазами.

— Привет, — прошептал Очовар и нервно сглотнул.

— Привет, — прогромыхал валун. Он развернулся, и Очовар понял, что это дракон. Очень большой дракон. — Зачем ты пришел сюда? Если на поединок, то убирайся обратно в долину: я не люблю сражаться на полный желудок. Если же ты пришел, чтобы свести счеты с жизнью, или принести себя в жертву ради своей деревни, или еще почему-либо, то ты выбрал очень неудачное время. Я действительно сыт. Зайди лучше завтра. Или на следующей неделе.

Дракон вытянул передние лапы — каждая была крупнее, чем весь Очовар, и заканчивалась огромными когтями.

— Нет, нет, все в порядке, — заверил его Очовар. — Я не настаиваю, чтобы вы меня съели. — Пока чудище говорило, Отважный Обитатель Кустов немного успокоился.

— Вот и отлично. Тогда, может быть, ты уйдешь и дашь мне спокойно поспать после обеда? — Дракон закрыл глаза и положил голову на передние лапы.

— Э.., я бы рад, но...

— Но что? — Один золотой глаз открылся, и Очовар несколько обеспокоился его выражением.

— Я надеюсь, что вы простите меня...

— Но что? — Желтое пламя вылетело из пасти дракона, а взрывная волна грохота и теплого воздуха опрокинула Очовара на спину. Когда он опомнился, глаза дракона были широко открыты, шея вытянута, пасть горела.

Несколько секунд Отважный Обитатель Кустов остолбенело глядел на чудище, но догадавшись, что это злит дракона еще больше, быстро спросил:

— Ваше имя не Бернис? Дракон мигнул.

— Мое имя не — как?

— Бернис.

— Что это за имя для уважающего себя дракона?

— Ну, это.., не это. — Очовар начал заикаться. — Это имя одной овцы.

— Имя одной...

Дракон не закончил фразу и посмотрел на Очовара, затем на выход из пещеры (где сотоварищи Очовара явно отсутствовали) и снова на испуганного молодого человека.

— Ладно, — сказало страшилище. — Было бы вполне логично поджарить тебя прямо сейчас до хрустящей корочки и съесть как послеобеденную закуску. Но я буду жалеть об этом впоследствии. Во-первых, потому что обжорство до добра не доводит, а во-вторых, я никогда не узнаю, зачем во имя сорока шести преисподних древности ты пришел сюда. Поэтому я сдержу свой нрав, хоть ты и прервал мой отдых. Более того, я сяду и буду слушать, пока ты не объяснишь мне, что за распроклятую чушь ты мелешь! И если я не удовлетворюсь твоим объяснением, вот тогда я тебя поджарю. А теперь изволь рассказать: что у меня общего с овцой по имени Бернис?

Очовар еще раз сглотнул и начал объяснять. Не только, что они ищут дракона по имени Бернис, который был прежде овечкой, — одна история влекла за собой другую, третью и так далее. Он рассказал дракону и про горгорианское вторжение, и про храброе, решительное и безрезультатное движение Сопротивления Черной Ласки, и про известие о смерти Гуджа, и про чародея, который занимался таким не совместимым с профессией волшебника делом, как действующая магия. И обо всем остальном.

Закончив, он некоторое время стоял и смотрел на чудовище.

Дракон вздохнул, к счастью, без пламени (Очовар и без того уже съежился от горячего зловонного воздуха).

— Изумительная история, — сказал дракон. — Просто изумительная. Нет, я не Бернис, которую вы разыскиваете. Я — Антирринум Пытливый, истинный дракон, рожденный и воспитанный драконом, потомок по меньшей мере дюжины поколений почтенных чистокровных драконов.

— Ага. В таком случае я очень сожалею, что побеспокоил вас, лорд Антирринум. — Очовар поклонился и стал маленькими шажками пятиться к выходу из пещеры.

Но в этот момент в пещеру ворвался Серебряная Белка и, кувыркнувшись, приземлился в нескольких футах от странной парочки.

Через несколько секунд он очнулся и увидел встревоженное лицо Очовара.

— Ох, вот ты где! Мы уже стали беспокоиться. Что тебя так задержало?

— Дракон, — ответил Обитатель Кустов. Только тут Белка заметил чудище, с интересом выглядывающее из-за плеча Очовара.

— О-о, — тоненько протянул он с идиотской улыбкой.

— Лорд Антирринум, позвольте представить вам моего сотоварища, прозываемого Серебряной Белкой. Белка, это лорд Антирринум Пытливый. Пещера принадлежит ему. — Очовар посмотрел на хозяина и добавил:

— Он дракон.

— О, — сказал Белка тоном пониже. — Значит, он не Данвинова овца? Он настоящий дракон?

— Настоящий, — сухо сказал Антирринум.

— М м-м... А не хотелось ли бы вам тем не менее помочь нам завоевать королевство?

— Полагаю, что нет, — сказал Антирринум. — У меня другие планы.

— О-о, — опять протянул Белка.

— А сейчас, если вы не возражаете, я действительно хотел бы вздремнуть.

— Конечно, конечно, — сказал Очовар, торопливо дергая Белку за руку. — Мы уходим, спасибо и всего хорошего.

— Да, да, — повторял Белка, пока Очовар тащил его к выходу. — Всего хорошего, спасибо.

И только когда они оба благополучно выбрались из пещеры, Белка повернулся к товарищу и спросил:

— А за что, собственно, спасибо?

— За то, что он не съел нас, идиот! — объяснил Очовар, врезая Белке по уху. После этого они дружно заскользили по склону.

Антирринум проводил их взглядом из уютной глубины пещеры, свернулся поудобнее, приняв форму большого валуна, и попытался заснуть.

Но обнаружил, что вместо этого обдумывает рассказ Очовара.

Горгорианцы в Гидрангии? Антирринум однажды съел одного горгорианца — вкусный, если смыть грязь. А чародеи, превращающие овец в драконов? Это просто неслыханно: за всю его практику единственным процессом, превращающим овец в плоть дракона, было драконовское пищеварение. Это какое-то извращение, думал Антирринум, сотворять дракона из живой овцы. Но с чародеем, наверное, любопытно поговорить. Вероятно, популяцию драконов можно увеличить, — ведь мода на рыцарский героизм практически свела ее на нет. Правда, избыток драконов-выскочек — это тоже плохо. Они будут загромождать ландшафт, пожирать стада и воровать пищу прямо из-под носа заслуженных членов старых родовитых семей.

Кстати, было бы любопытно посмотреть на ожидаемую гражданскую войну. Человеческие существа всегда относятся к подобным вещам чересчур серьезно.

Он должен посмотреть на это. Жизнь в последнее время стала слишком пресной, а экскурсия в гидрангианскую столицу может развеять скуку.

Нет, он просто обязан посмотреть. Как только выспится.

Подумав так, Антирринум зевнул, брызнул каплями алого пламени и заснул.

Глава 27

— Не вижу я никакой пещеры, — недоверчиво проворчал Пелвин (больше известный как Зеленый Крот) и обозрел каменистый склон.

— Естественно, не видишь, — ответила местная проводница по имени Арметта. — Это же пещера волшебника. Она же как-это-там-называется.., нежравшая.

Пелвин повернулся и смерил ее удивленным взглядом.

— Она что?

— Незревшая? — Арметта наморщила лоб. — Да вы знаете, что я хочу сказать: это когда смотришь и ни зги не видно.

— Незримая? — предположил Крот.

— Вот-вот! — К Арметте тут же вернулась обычная улыбка.

— Тогда откуда ты знаешь, что она здесь, если ее не видно? — спросил Крот.

— Но волшебник-то живет в пещере.

— А откуда ты это знаешь?

— Но ведь он возвращается куда-то домой.

— А ты видела, как он заходит в незримую пещеру?

Арметта немного подумала.

— Нет, — созналась она. — Не видела.

— Тогда откуда ты знаешь, что он это делает?

— Ну должен же он заходить куда-то, верно?

— Да, но почему ты думаешь, что это здесь?

— Не думаю, а знаю.

— Но.., а, не важно. — Пелвин пнул ногой камушек, но при ударе оказалось, что это не валяющийся голыш, а выступающая над поверхностью подземная глыба.

— Я могу идти? — спросила Арметта. — Мне нужно присматривать за гостиницей.

— Иди, — разрешил Пелвин, боровшийся со страстным желанием схватиться за подбитую ногу обеими руками и заорать что есть мочи. Он хотел придержать Арметту, но боль в ноге и многое другое привели его к мысли, что от хозяйки гостиницы толку все равно не будет.

Его не волновало, что между саднившими пальцами и ментальным процессом Арметты логическая связь отсутствует. Он был слишком занят тем, чтобы прочно стоять на земле обеими ногами.

Женщина затопала вниз по склону, предоставив Пелвину и двум другим Отважным Обитателям Кустов разбираться с пещерой самостоятельно.

— Я не вижу пещеры, — сказал Малиновый Воробей.

— А я не вижу волшебника, — добавил Лиловый Хорек.

Пелвин сверкнул на них глазом.

— Волшебник, наверное, тоже ни черта не зрим, как и его пещера, — объявил он.

— Тогда как же мы все это разыщем? — спросил Хорек.

— А мы и не разыщем, — сказал Пелвин. — По мне, так пусть этот волшебник сгниет в своей незримой пещере.

— Черная Ласка рассердится, — заметил Воробей.

— Я знаю, Тупчик, то есть Воробей, — вздохнул Пелвин. Он еще раз осмотрел склон, но не увидел ничего, напоминающего вход в пещеру. Они уже много дней обследовали это место, прежде чем наняли Арметту, но ничего не нашли. К сожалению, после того как они наняли Арметту, они тоже ничего не нашли.

Хотя Арметта абсолютно уверена, что пещера здесь.

— Послушайте, — оживился Пелвин. — Если мы не можем пойти к волшебнику, надо сделать так, чтобы волшебник сам пришел сюда. Верно, ребята? Как в старой пословице: «Если гора не идет, то и умный в гору не пойдет».

Хорек и Воробей смущенно переглянулись.

— Как ты сказал? — переспросил Воробей.

— А я слыхал по-другому, — добавил Хорек. Пелвин ухмыльнулся, глядя на своих неразлучных спутников.

— И как же ты слыхал, грамотей?

— Что-то вроде: «Вот кто-то с горочки спустился, значит, парень в горах не ах».

— Разве там не было, что гора куда-то идет? — спросил Воробей.

— А, ты про эту, — сказал Хорек. — Такая тоже была: «Гора с горой не сходится, а человек человеку лесной санитар».

— Нет, «Если не рожден летать, не вползай высоко в горы».

— Заткнитесь! — закричал Пелвин. — И забудьте свои дурацкие пословицы! Все, что нам нужно, — это заставить колдуна выйти из пещеры!

— Как росомаху в День Росомах? — спросил Воробей. — И если она увидит свою тень, то всей твоей ножке пропасть.

— Нет, если она увидит твою тень, протягивай ножку, — поправил Хорек.

— А разве она не отъедает свою собственную ногу?

— Нет, это если коготок увяз...

— Заткнитесь! — В голосе Пелвина зазвучали истерические нотки. Парочка заткнулась и настороженно посмотрела на своего предводителя.

После нескольких минут тишины, нарушаемой только шелестом листьев и пением далекой птички, Зеленый Крот сказал:

— Так, теперь надо извлечь волшебника из пещеры. У кого есть идея, как это осуществить?

Хорек с Воробьем переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Чего нет, того нет, — сказал Хорек.

— М-м-м, — промычал Воробей. Пелвин внимательно посмотрел на обоих:

— Что значит «М-м-м»?

— Ну, я вроде как подумал... — сказал Воробей.

— "Вроде подумал" — это именно то, что у тебя всегда получается, — пробормотал Пелвин.

— ..Я подумал, что волшебники делают всякие штуки с магией или вроде того, верно? Я имею в виду — иногда.

— Верно, — согласился Зеленый Крот. — Я бы даже сказал, что незримая пещера — это сорт магии. Ну и что?

— Может, тогда и нам стоит сделать какую-нибудь магию. Наш прадедушка всегда говорил, чтобы вызвать демонов, нужно просто читать заклинания. «Но когда демон появится, — добавлял он, — появляется вероятность, что он оторвет вам голову. Поэтому вызывать демонов не советую».

— По-моему, он был прав. Но у нас нет другого выхода. — Некоторое время Пелвин гладил бороду и размышлял, а затем поинтересовался:

— Кто-нибудь из вас знает хоть какую-нибудь магию? Может, подцепили что-нибудь у прадедушки?

Оба его компаньона отрицательно затрясли головами.

— Жаль, — сказал Пелвин скорее себе, чем кому-то другому.

— В детстве, — сказал Хорек, — у меня был ручной хорек, — отсюда и пошла моя кличка, когда я присоединился к вам. Однажды он залез в крысиную нору и не хотел выходить, а мы выманили его, положив у норы дохлую мышь и дождавшись, пока он проголодается.

— Приманка, — кивнул Пелвин. — Это тоже хорошая мысль.

Хорек гордо улыбнулся.

— Но на какую наживку ловят волшебников? Улыбка Хорька исчезла.

— На магию? — робко предположил Воробей.

— У нас нет никакой магии, — объяснил Пелвин и наморщил лоб. — Но когда мой дядя Бинч шел на рыбалку, вместо настоящих букашек он использовал для наживки перья, палочки и какие-то жилки. Может, и мы сумеем сделать обманку.

Его компаньоны энергично закивали.

— А как мы будем подделывать магию? — спросил Воробей.

— Будем говорить всякую ерунду и махать руками, — сказал Хорек. — Я видел, как один актер изображал волшебника.

— А они используют волшебные палочки? — спросил Воробей. Хорек кивнул:

— И варят разную гадость в котлах.

— Вместо волшебных палочек наломаем веток, — заметил Зеленый Крот.

— Начинаем! — заорал Хорек, неожиданно преисполнившись энтузиазмом.

Через пять минут все трое танцевали на склона холма, размахивая старыми корягами и распевая бессмысленные слова. Хорек строил забавные рожи, Воробей хохотал, а Пелвин даже забыл про болевшую ногу.

Еще через сорок пять минут они стали по очереди отдыхать, а пение сменилось речитативом. У Пелвина это звучало так:

— Шпарьсю Даты Цукен Цын, Шпарьсю Даты Цукен Цын!

Часом позже на склоне стоял один Воробей. Он тоскливо водил палкой по земле и повторял:

— Волшебник, возникни, волшебник, явись, волшебник, покажись, волшебник, высунь задницу. Волшебник, возникни, волшебник, явись, волшебник, покажись, волшебник, высунь задницу...

Но вскоре он выкинул палку и заявил:

— В пекло все это! Крот, здесь нет никакого волшебника!

Пелвин проснулся и удивленно вытаращил глаза.

— Чего?..

— Здесь нет никакого волшебника, — повторил Воробей.

— А если и есть, то он все равно не выходит, — добавил Хорек.

— А если мы здесь задержимся, то опоздаем на коронацию! — продолжал Воробей. — Ив этом нет ничего хорошего. Черная Ласка задумал свергнуть горгорианцев во время коронации, и ему понадобятся все Отважные Обитатели Кустов, даже мы!

— Но он хотел еще и волшебника, — сказал Крот.

— Мы не можем его найти, — настаивал Воробей. — А даже если бы и смогли, он наверняка не сделает ничего полезного. Скорее всего он умеет только превращать овец в драконов. А зачем это нужно в борьбе против горгорианцев? Овец в столице не держат. Так что искать волшебника просто бессмысленно.

— Кроме того, — сказал Хорек, — если Бернис нашлась, она может расстроиться из-за волшебника. Да она просто его сожрет.

Пелвин все еще сомневался, но, с другой стороны, он устал не меньше, чем его компаньоны.

— Хорошо. К черту волшебника! Пошли в столицу!

Хорек с Воробьем издали громкий радостный вопль.

— Но вначале заглянем в гостиницу в Вонючих Ягодах — перед путешествием надо как следует подкрепиться!

Последовала целая серия восторженных криков. Затем все трое, обнявшись, отправились, вниз по склону.

А позади них слегка отодвинулся камень, который пинал Пелвин, и Клути посмотрел вслед уходящим мужчинам.

Коронация?

Черная Ласка?

Бернис?

Все это очень интересно. Когда бородатый дурак стукнул в дверную ручку, Клути подумал, что очередной юный идиот торопится купить афродиз, и проигнорировал шумевшую троицу. Танцы и пение показались ему смешными, но быстро наскучили.

У чародея не было никакого желания выходить и разговаривать с незнакомцами. Он любил покой.

К счастью, Клути выглянул посмотреть, все ли утихло, как раз когда самый молодой наконец-то угомонился: а ведь он мог и пропустить этот заключительный разговор!

Коронация?

Черная Ласка?

Бернис? Бернис Данвина, дракон-из-овцы?

Отсиживаться дома — просто преступление, решил волшебник и заспешил в глубь пещеры, чтобы упаковать вещи в дорогу.

Он должен присутствовать на коронации и — кто знает? — может быть, даже свергнуть горгорианскую династию. Черная Ласка наверняка найдет применение превращальному заклинанию!

Глава 28

— Наконец-то, мой дорогой, — прошептала королева, когда фигура в капюшоне-маске подошла, чтобы сесть рядом с ней в Зале Священного и Вечноцветущего Королевского Возведения на Престол. — Я уже начала волноваться. Где ты пропадал?

У Вулфрита в голове раскачивался медный колокол. Юноша помнил, как он оставил полноправного королевского наследника в башенных покоях, помнил, как превратил двух гвардейских офицеров в хомяков. Он помнил, как в приподнятом настроении спускался по винтовой лестнице башни, прыгая сразу через две ступеньки.

И совсем с иными ощущениями вспомнил, как от этого скакания его маска-капюшон перекрутилась набок. Вулфрит был в середине прыжка, когда половина обзора резко закрылась и он приземлился не на следующую ступеньку, а физиономией о башенную стену.

Это немедленно отразилось на траектории его передвижения: со стороны юноша теперь здорово напоминал кантуемый бочонок. Докантовавшись до низа башни, он потерял сознание и очнулся только несколько часов назад. Все это время Вулфрит потратил на расспросы, пытаясь выяснить, в каком же зале будет проходить коронация (он никогда не пытался выучить цветастые гидрангианские названия залов и комнат) и не пропустил ли он это мероприятие.

— Что с тобой, дорогое мое дитя? — не отставала Артемизия, дотрагиваясь до рукава Вулфрита. — И, во имя трех тысяч четырехсот стилей сонетов, что на тебе надето?

Вулфрит посмотрел вниз. На нем была вышитая драгоценностями туника кандидата-в-короли — ни он, ни Арбол не догадались обменяться одеждами.

— Ох.., я подумал, что нужно принарядиться для коронации. — Объяснение прозвучало довольно жалко, но Вулфрит себя и чувствовал соответственно.

Брови королевы нахмурились.

— Надеюсь, ты не собираешься устроить сцену?

— Кто, я?

— Ты должен поклясться мне, что будешь сидеть спокойно, пока коронация не завершится.

— Клянусь. — Вулфрит изобразил колдовской знак Печати Правды: тремя пальцами правой руки, сложенными в щепоть, провел большую Х на сердце.

— Я знаю, — продолжала Артемизия, — что ты хочешь быть королем и...

— Нет, не хочу, — отвечал Вулфрит. — Видите ли, я все обдумал и пришел к выводу, что в действительности эта работа не для меня.

Королева нахмурилась еще больше.

— С тобой все в порядке, мой дорогой? Ты нигде не падал и не стукался головой?

Но прежде чем Вулфрит сумел ответить, у центральных дверей Священного Зала раздались пение труб, дробь барабанов и рокот бронзовых колес. Пять снежно-белых молочных коз, сопровождаемые семью светловолосыми девами в белых одеяниях, волокли большую блестящую мраморную ванну Девы и козы были одинаково перевиты гирляндами белых цветов, только девы пели старогидрангианский гимн новому королю, а козы нет.

Хотя козы наверняка сделали бы это лучше.

Процессия остановилась у застеленного коврами и завешенного шелками помоста. Здесь дев и коз распрягли одиннадцать затянутых в ремни гвардейцев-горгорианцев, которые должны были водрузить ванну наверх. Было много колыханий и плеска, но через край почти ничего не выплеснулось. Запах цветущих апельсинов и роз постепенно заполнял помещение, забивая ароматы коз, дев и горгорианцев.

Сидя рядом с королевой на почетном месте, зарезервированном для старогидрангианской аристократии, Вулфрит прекрасно видел все, что творится в зале. Как только ванну установили, завесы за ней раздвинулись и появились три человека. Вулфрит немедленно узнал молодого лорда Эслайка, несущего скипетр, преисполненного энтузиазмом недавнего ученика Клерестория, несущего меч, и хмурого Балмака Горгорианского, который держал подушечку с королевской короной Старой Гидрангии (более правильно: Святая Королевская и Древняя Корона Вольнириуса Уклончивого).

— Ты только посмотри на это! — сказала королева с презрительным фырканьем. — Дикие горгорианцы прикрепили к короне полоску из бычьей шкуры, и — о Боги! — скажи мне, это не бычий хвост свисает со скипетра?

Вулфрит не сомневался, что это именно бычий хвост. Он попытался смягчить удар:

— Это не хвост, это маленький телячий хвостик. Артемизия заскрежетала зубами:

— Ну, если они позволили себе сделать что-нибудь с регалиями, я...

Она не закончила, потому что завесы опять раздвинулись и появился принц, выглядевший таким приятным и чистым гидрангианцем, каким всегда хотела его видеть мать. На Арболе была длинная прямая туника из золотой парчи, серебряные туфли и алмазная диадема. По бокам витиеватой путаницы из гемм, проволоки и бархата виднелись маленькие картофелины: это была истинная корона Вольнириуса — не важно, с полоской бычьей кожи или без нее.

Завесы раздвинулись в последний раз, и к самому краю помоста проковылял седовласый старец. Он даже едва не сделал один лишний шаг, и только быстрая реакция принца спасла ему жизнь.

— Да, да, все в порядке, я в норме, — сказал он, вяло кивнув собранию. — Просто время года такое — жарко.., о! — Он вдруг словно очнулся и посмотрел на лорда Эслайка. — Ведь жарко же?

— Да, да, продолжайте, — ответил молодой гидрангианский лорд.

— Вот я и говорю. — Седобородый старец затряс головой и никак не мог остановиться, пока Арбол не стукнул его по спине. — Возлюбленный народ! — выкрикнул старец, и его дребезжащий голос заполнил все пространство Священного Зала. — Посмотрите на вашего кандидата-в-короли! Он пришел сюда, чтобы принять на себя все задачи, труды, вызовы и гарантии королевского правления! Смотрите, он настоящий правитель! Сейчас на виду у всех он войдет в ритуальную ванну и начисто смоет с себя пороки или дурачества безрассудной юности! Смотрите, его правда перед вами, его народом, без пороков или недостатков, как нет пороков и недостатков в его королевском теле...

Речь старичка насчитывала еще много «Смотрите», но Вулфрит их все пропустил, потому что Артемизия неожиданно ткнула его локтем в бок и зарычала прямо в ухо:

— По-моему, я приказала тебе убить ее! — Палец королевы показывал через проход туда, где сидела леди Убри, с улыбкой наблюдавшая за коронацией.

— М-м-м, я собирался, — начал Вулфрит, — Но надо было переодеться и... — Он удивлялся, зачем королеве мертвая леди Убри.

— Так вот на что ты намекал, говоря, что больше не хочешь быть королем? — спросила Артемизия. Ее глаза метали молнии. — Конечно, в чем-то ты прав — ведь короли обязаны выполнять слово, данное матери. Но погоди, когда закончится коронация и мы останемся наедине, ты услышишь...

Но Вулфрит так и не услышал последние слова о сыновней обязанности совершить убийство. Старичок на помосте закончил речь. Слуги поспешили снять серебряные туфли принца. Несколько рук, внезапно возникших откуда-то сзади, приготовились снять его золотую одежду.

— Смотрите, вот ваш король! Одежда скользнула к ногам Арбола. Народ посмотрел. По залу пробежал громкий шепот, а потом...

— Король — девчонка! — проревел Балмак. Арбол врезала ему в поддых, затем изо всей силы ударила сложенными руками по шее, а когда Балмак рухнул на пол, выхватила из его рук меч.