Его выбор

У нас будет ребенок, кричало ее сердце, но вслух слова не выговаривались. Ребенок не должен быть ловушкой. Может быть, Джеф уже поставил крест на их общем прошлом и сейчас обдумывает свои отношения с Джун.

– Прости, что помешала тебе, – сказала Катрин, леденея от его чудовищного безразличия. – Я ухожу.

– Приятного тебе дня, – вежливо прозвучало в ответ.

– И тебе тоже.

Женщина бросилась прочь, спиной чувствуя взгляд Джефа. А что, если обернуться? Может быть, снова удастся увидеть в глазах прежнюю любовь и желание? Но нет, нельзя оглядываться. Он хотел, чтобы она ушла, и теперь следит за тем, как исполняется его желание.

Значит, так тому и быть! Будем ждать назначенного месячного срока. Другого не остается. И как бы потом все ни кончилось, главное, что через пару недель уйдет навсегда нестерпимая боль ожидания.

12

Вернувшись домой после печального визита, Катрин взялась за рисунки. Нужно постараться обрести почву под ногами. Слава Богу, есть работа, которую надо сделать. Если заставить себя работать, время пойдет быстрее.

Но как же невыносимо трудно сосредоточиться. Вот бумага, вот перо, кисти, краски – начни и все пойдет само собой. Но нет сил собраться с духом даже и на первый мазок, чтобы просто нарушить белизну листа, и никак невозможно отделаться от мрачных мыслей о будущем. При воспоминании о встрече с Джефом сердце холодело.

Вдруг раздался звонок, и она с облегчением отодвинула альбом. Неважно, кто там пришел. Только бы отвлечься. Хоть ненадолго. Благодарная неизвестному гостю, она побежала открывать дверь. На пороге стоял… Джеф!

На нем был строгий деловой костюм – должно быть, уже собрался идти на работу. Серые глаза смотрели с пристальным вниманием. У Катрин перехватило дыхание, даже слова не могла выговорить, только умоляюще глядела на желанного гостя, безумно боясь повторения недавней сцены.

– Я нужен тебе, Катрин?

– Да, – еле выговорила она.

– Ты уверена?

Утвердительный кивок был ответом.

– Точно?

– Да, точно, – еле слышно прошептала Катрин.

Всю неуверенность Джефа как ветром сдуло. Он шагнул навстречу замершей женщине и заключил ее в объятия. Ну вот, и не надо больше ни разговоров, ни мучительных объяснений. Не надо больше сдерживать себя. Ощутив на губах поцелуй, женщина ответила со страстью, которая с каждой минутой становилась сильней.

Только бы снова почувствовать его твердую волю и абсолютную надежность, получить подтверждение тому, что она желанна, что человек связан с ней – глубоко, неразрывно… И никто отныне не сможет их разлучить.

– Люби меня, – взмолилась Катрин. – Люби, как никто и никогда не любил.

Захлопнув дверь, Джеф поднял женщину на руки и понес в спальню. Неважно, что на этой постели она спала когда-то с Гордоном. Прошлое померкло, осталось в другом мире. Есть только этот мужчина. Он для нее и земля, и огонь, и вода, и воздух… Он– ее жизнь.

Они раздевались в бешеной спешке, бросая одежду куда попало. В этот раз уже не было чувства открытия – только страстное желание взаимного обладания, и к черту все сомнения! Они – единое целое, и тела их, уже знакомые друг с другом, неслись навстречу высшей гармонии, сотворенной из хаоса воспоминаний.

Только теперь Катрин поняла, что такое настоящая страсть. С того мгновения, как она впервые содрогнулась от наслаждения в объятиях Джефа, ее не покидала дикая, ненасытная жажда узнать и испытать в полной мере ту радость, которую могут дать друг другу мужчина и женщина. Все ее тайные фантазии ожили, требуя осуществления. Скрытая до поры чувственность вырвалась на свободу, гигантской волной подхватила ее тело и понесла навстречу любимому.

Как это прекрасно – купаться в его нежности, в его любви, отдаваться зову его страсти со свободой, о которой раньше и помыслить не могла. Все ее подавленные желания просили удовлетворения, так хотелось пережить все, что может дать этот прекрасный мужчина, узнать его до конца – немедленно, сейчас же.

И уже не было никакого дела до того, живет ли он теми же мыслями и переживаниями, что и она. Их души и тела соединились в долгой и бурной страсти, прекрасной и неповторимой для обоих. Для нее же – особенно, потому что ничего подобного не пришлось испытать с Гордоном.

Только полное изнеможение усмирило их безумную страсть, но они все равно не могли оторваться друг от друга. Катрин с наслаждением ощущала рядом сильное мускулистое тело, проводила ладонью по гладкой, горячей коже, вдыхала запах его одеколона – не тот, что она почувствовала утром, когда он был в халате. Наверное, прежний, излишне пряный аромат не понравился ему самому и был специально смыт. А нынешний запах более тонкий и… волнующий, – как сам Джеф.

Прежде Катрин намеренно восстанавливала в памяти свою жизнь с Гордоном, а сейчас желание обратное – забыть бы. С ним никогда не было подобной близости, чтобы одновременно сливались тела и души. Невольно подумалось о жене Джефа. Было ли ему хорошо с Джун? Так хорошо и так необходимо?

Эти мысли встревожили. Бывшие супруги наверняка виделись. Вряд ли бы миссис Томпсон стала столь откровенно врать. Вполне возможно и то, что она предприняла попытку соблазнить мужчину, сопротивляющегося ее желанию. Почему он держался так отчужденно на последнем свидании с ней, Катрин?

Но ведь сейчас он здесь. Пришел же!

– Тебе нравилось спать с Джун? – спросила Катрин.

– Когда-то нравилось, – ответил он и засмеялся: – Но ты произвела революцию в моих представлениях о сексе.

Женщина улыбнулась в ответ. Слышать такое неожиданно приятно, однако ситуация с Джун не прояснилась до конца. Мысль о том, что в субботу между ними могло что-то произойти, не давала покоя.

– Ты спал с бывшей женой после развода?

– Да.

Как бы скрыть от человека, столь равнодушно признавшегося, свою тревогу? Что сделано, то сделано, уговаривала она себя. Что бы там ни было в прошлом, теперь все будет по-другому.

– Мне казалось, я смогу вернуть ее. – Джеф усмехнулся. – Это случилось вскоре после развода. Джун сама захотела переспать со мной. Любящий власть над другими никогда своего не упустит.

Камень с души! Ей не о чем беспокоиться? Джеф говорит о том, что произошло давно, еще до встречи с ней. Но сколько она ни уговаривала свою ревность уйти и не возвращаться, все равно не удавалось избежать назойливого вопроса: что связывало и что сейчас связывает его с этой женщиной?

– Ты хочешь сказать, что она использовала тебя в своих целях?

– Что-то вроде того, – отмахнулся он. – Ей хотелось знать, насколько я привязан к ней, сама же ничем никогда не желала поступиться ради меня. Как только я это понял, то окончательно порвал старые связи. – Джеф нежно провел пальцами по спине Катрин. – Нелегко признать поражение, особенно если ты был верен своему долгу. Не потому ли ты никогда не подавала виду, что знаешь о неверности Гордона?

– Я скрывала это из гордости. Мы часто ссорились из-за его похождений, и он обещал мне… – Судорожный взгляд прервал фразу. – Если бы не Рон… Впрочем, теперь все это уже не важно.

Конечно, самое важное сейчас – это едва зачатая жизнь их с Джефом общего ребенка, но об этом пока говорить еще не время. Сперва надо рассказать ему о другом: о чувствах, в которых не могла признаться даже себе и которые прятала долгие годы.

– Знаешь, – сказала Катрин тихо, наслаждаясь возможностью ничего не скрывать, – я часто пыталась представить, как это было бы у нас с тобой…

Джеф поцеловал ее в лоб.

– Правда?

– Да. Иногда мне больно было видеть тебя с другими женщинами, и я ужасно на себя сердилась из-за этого.

– Ты на редкость искусно это скрывала, – иронично констатировал Джеф.

Она подняла лицо, чтобы он мог видеть ее глаза.

– Я думала, ты такой же, как Гордон. Теперь знаю, что это чушь. Ты никогда таким не был. Сейчас-то я понимаю, что подобное предположение было для меня как бы… самозащитой. Я стыдилась своих чувств к тебе. Поэтому и стала обвинять тебя в том, чего не было… чтобы победить собственные, меня пугающие мысли.

– Нас всегда тянуло друг к другу, Катрин. Но ты прятала свои чувства так глубоко, что я почти отчаялся. Я никогда даже не предполагал ни силу твоих чувств, ни, тем более, что ты способна в них признаться.

– Ну вот теперь призналась: так было с самого начала. Нас всегда тянуло друг к другу.

Его улыбка подтвердила сказанное.

– По-моему, мы только что убедились в этом. Но, конечно, можно подкрепить убежденность новыми доказательствами.

Женщина засмеялась, перевернулась на спину, соблазнительно вытянулась на простыне.

– Кажется, я уже не в состоянии пошевелиться. – Лукавый взгляд предлагал усомниться в произнесенных словах. – Неужели у тебя еще есть силы?

– Я неожиданно обнаружил огромный прилив сил.

Джеф повернулся к ней, но тут вдруг зазвонил телефон, на что мужчина не обратил ни малейшего внимания. Да и Катрин не сочла возможным переключить свое внимание на что-либо, отвлекающее ее от мужчины, связанного с ней обоюдным желанием. Затаив дыхание, она всем своим существом внимала движениям Джефа. Он вошел в нее – плавно, медленно, осторожно. Это было… восхитительно.

Телефон замолчал, но вскоре зазвонил снова.

– Может быть, это важный звонок. – Он включил в их любовную игру и этот сторонний сейчас момент. – Наверное, тебе лучше ответить. – Не прерывая ласк, оставаясь внутри нее, он поднял трубку и протянул ее Катрин.

– … Брукс, – послышался голос в телефоне.

Имя пробилось к ее сознанию сквозь пелену фантастических ощущений.

– Эстер! Прости… то есть здравствуй, – едва скрывая прерывистость дыхания, проговорила женщина, не остывшая от чувственных переживаний.

– Рада, что ты дома. – В дружеском голосе звучало облегчение. – Я недавно звонила, но никто не отвечал. Уже начала беспокоиться. Ты куда-то уезжала?

– Да. – Катрин дышала с трудом. Джеф не прерывал своих действий – и тут уж было не до посторонних мыслей. – Остановись! – прошептала она ему. – Это мой редактор!

– Скажи, что у тебя как раз прилив вдохновения.

Дьявол, а не мужчина! – подумалось вовсе не в укор возлюбленному. Катрин наслаждалась всем тем, что он с ней и для нее делал сейчас. Но, глубоко вздохнув, тем не менее попыталась – без особого, впрочем, успеха – включить разум.

– Я уезжала… на несколько дней, – выдохнула она в телефонную трубку. – Кажется, ко мне вернулась память. Я уже готова начать работу.

– Ты уже работаешь, – целуя ее, пробормотал Джеф, призывая подругу не отвлекаться от того, что в данный момент было главным, захватывающим, соединяющим их обоих.

– Прекрасно! – Эстер продолжала свое: – Если тебе интересно, то я хотела бы предложить еще один контракт.

– Замечательно!

– Это только начало, – пообещал Джеф. Его глаза смеялись.

– Сможешь приехать ко мне сегодня? – спросила Эстер.

– Дай подумать… – Катрин закрыла трубку рукой и шепотом спросила: – Я смогу сегодня встретиться с моим редактором?

– Может быть… Может быть… – прошептал тот.

– Наверное, да, – сказала Катрин в трубку.

– У меня есть для тебя рукопись, – продолжала Эстер. – Еще одна детская книга. Хотелось бы все обсудить…

О, с трубкой в руке, да еще занимаясь любовью, очень трудно притворяться. Вот-вот наступит завершение…

– Через час… это удобно? У меня есть дела… но к этому времени… я, наверное, с ними… закончу.

– По-моему, это произойдет гораздо раньше, – сказал Джеф.

– Великолепно! Пока!

– Спасибо, Эстер! – Отбой! Выронив трубку, женщина растворилась во всепоглощающем наслаждении.

Потом любовники вместе приняли душ, чтобы продлить и укрепить волшебную близость, возникшую между ними.

Мужчина с огромным удовольствием наблюдал, как она одевается для встречи с редакторшей. Он предложил подвезти ее в издательство, и уже по дороге Катрин сообразила, что они не договорились, когда увидятся снова.

– Мы сегодня еще встретимся?

– Пожалуй, стоит сходить куда-нибудь поужинать. Есть ведь все-таки нужно. – От его взгляда у нее закружилась голова. – Будешь готова к половине восьмого?

– Как по звонку, – рассмеялась в ответ Катрин.

И опять не нашлось времени сказать ему о ребенке. Отложим до вечера… Господи, как же все хорошо! Впору проверить, не сон ли. Никогда еще не было ощущения такого полного счастья.

А впереди – самая прекрасная ночь в жизни!

13

Катрин как на крыльях впорхнула в здание издательства. Счастье переполняло ее, энергия била ключом. Но на площадке возле лифта по дороге к кабинету Эстер радость на мгновение померкла. Вспомнилась женщина в желтом костюме.

Именно здесь произошла та странная встреча, оставившая, как оказалось, свой след в памяти. Они знакомы. Загадочная дама занимала какое-то место в прежней жизни. Перед глазами смутно вырисовывался образ красивой женщины… Только та одета была не в желтое… Черная леди… Леди в черном. Просто зло берет, что из сознания ускользают едва возникающие детали, которые могли бы помочь вспомнить. Черная леди… Совершенно ясно, ничего приятного с ней не связано. Но что-то же связано? Что? Вполне возможно, что красавица в желтом – просто-напросто одна из многочисленных пассий Гордона. А черный цвет, в который окрашено воспоминание, всего лишь негативный отсвет ее прежней оценки.

Ну и тут он с ней. Не стоит об этом думать. И все-таки где могли пересечься пути Гордона и деловой женщины из верхов издательского мира?

Миссис Гайс сообщила любезной секретарше, что встреча ей назначена, и была препровождена в кабинет Эстер. Та радостно приветствовала гостью и поторопилась перейти к делу. Новая книга, которую издательство хотело предложить художнице, была написана в жанре фантастики, действие происходило на далекой выдуманной планете. Для иллюстратора само описание планеты и ее жителей открывало огромные творческие возможности.

Эстер рассказала, сколько цветных иллюстраций предполагается сделать для книги, и посоветовала обратить особое внимание на обложку, которая должна сразу же останавливать взгляд любителей такого рода литературы. Эстер не сомневалась, что книга станет бестселлером.

Катрин дала волю воображению, и первые же наметки, идеи так понравились Эстер, что незамедлительно было предложено подписать контракт.

– Условия контракта более чем выгодные, – сообщила милейшая работодательни-ца.

– Ничего не имею против, – улыбнулась Катрин и тут же неожиданно для себя и, видимо, для собеседницы поинтересовалась: – Ваше издательство сотрудничало с какой-нибудь определенной фирмой по обеспечению техническими средствами?

– Да, и теперь все оборудование работает прекрасно.

У Катрин пересохло во рту.

– И как давно существуют ваши связи?

– Пару лет, я тогда только начинала здесь работать.

– Вы случайно не помните, кто руководил установкой?

Карие глаза Эстер засверкали.

– Еще бы! Разве можно забыть двух потрясающих красавцев? Я таких никогда в жизни не видела. Конечно, меня им даже не представили! Они работали только с начальством.

– А как называлась компания?

– Сокращенно – «ГИД».

Гордон и Джеф! А дама в желтом – начальство, с которым они работали. Значит, связь все-таки есть…

– Что-то случилось?

– Нет, все в порядке. – Катрин попыталась выдавить улыбку, но ворота в память уже распахнулись настежь, и прошлое ринулось к ней навстречу.

Не в желтом, нет… В черном…

В черном!

От дурного предчувствия замерло сердце.

Похороны!

Красавица в трауре… Это она рыдала на похоронах, это для нее у Джефа не нашлось времени, хотя мог бы подойти и утешить…

Вот теперь вспомнилось все! Рон, Гордон и Сара Картер в горах. Джеф, спускающийся по отвесной стене. Сара Картер… единственный свидетель того, что произошло… Знает, как упал Рон… и как Гордон не смог удержать собственного сына на краю пропасти.

Сара засвидетельствовала: Рон бежал за мячом. Но, спрашивается, что она сама и Гордон делали в это время?

В историю с мячом никогда не верилось. Рон был очень осторожным мальчиком. Послушный ребенок, он не стал бы без нужды подвергать себя смертельной опасности. Да, очень любил играть с мячом, но никогда не прыгнул бы за ним с обрыва. Вероятней всего, Рон попросил бы отца ему помочь…

– Катрин? Что с вами?

Вопрос вернул ее к действительности.

– Вы бледная как привидение. – Эстер с тревогой смотрела на гостью.

– Немного закружилась голова, – извинилась та. – Я так замоталась сегодня, что не успела позавтракать.

– Простите. Надо было предложить вам чашку кофе. Хотите? С молоком и сахаром?

– Да, пожалуйста. Один кусок сахара.

– Сейчас принесу. И немного печенья, идет?

Эстер вышла из кабинета, а Катрин вернулась к своим размышлениям. Слишком уж они личные и болезненные… невозможно ни с кем поделиться. Но отбросить напрочь тоже нельзя.

Сара Картер. Начальница Эстер. Это она велела Эстер подписать контракт со способной молодой художницей, предоставить ей полную самостоятельность в творчестве. Если бы не случайная встреча возле лифта, о заботливой руководительнице можно было вообще ничего не узнать. Однако судьба распорядилась по-своему.

Одно совершенно непонятно: почему эта женщина вообще рискнула дать незнакомой художнице работу? Зачем ей нужно было таким образом лишний раз вспоминать о трагедии, которая произошла у нее на глазах? Предположим, что та просто не обратила внимания на ребенка. Так сказать, трагическая небрежность… Но можно предположить и нечто худшее…

С другой стороны, за виной следует раскаяние. Эстер говорила, что Сара Картер только взглянула на работы Катрин – или на имя их автора? – и тут же приказала заключить контракт. Что, если мотив ее действий выглядел так: Рон ушел навсегда, но, работа, может быть, хоть как-то поможет убитой горем матери. Не об этом ли думала тогда Сара Картер?

Возможен другой вариант. Скажем, высокий профессионализм начальницы, составной частью которого является умение безошибочно угадывать степень одаренности художника, когда личные переживания уходят на задний план. Лишь бы все шло на пользу фирме. Эстер вряд ли кривила душой, находя работы талантливыми. С изрядной долей сомнения можно предположить, что и мисс Картер с высот начальственного кресла разглядела талант у жены покойного приятеля…

Если раньше первостепенной была проблема возврата памяти, сейчас дело усложняется: предстоит внедриться в незнаемое. Надо как можно скорее узнать всю правду о том, что и как произошло в тот ужасный день. Катрин попыталась в очередной раз одернуть себя: стоит ли опять копаться в прошлом, когда столько надежд на будущее? Зачем снова бередить едва затянувшуюся рану, связанную с потерей сына? Рона все равно уже не вернешь. Скоро родится другой ребенок, и нервный срыв будущей матери вовсе не пойдет во благо его здоровью.

Рядом есть любимый, надежный человек. И на данный момент это главное. Человек, которому можно верить. И тот упорно свидетельствует: Сара Картер поехала с ним, а не с Гордоном. Нет никаких оснований подвергать сказанное сомнению. Но ведь Сара знала обоих – и Томпсона и Гайса. Возможно, поехала с Томпсоном, но с ним ли хотела быть?

Конечно, Джеф вне подозрений, но он многое говорит и делает, руководствуясь только одним – чтобы ее, Катрин, оградить от лишних переживаний. А такая позиция допускает замалчивание деталей, перестановку акцентов. И даже невинную ложь во спасение. Вот, скажем, он отстаивает версию с мячом, а верит ли сам, что подобное могло случиться? Или снова смягчает удар, болью отдавшийся в сердце несчастной матери? Звучит правдоподобно: ребенок заигрался, непредвиденная трагическая случайность – мяч летит вниз, все происходит так быстро, что ни вмешаться, ни помочь невозможно… Не слишком ли складно и логично? Самого-то Джефа в тот миг не было рядом…

И Сара Картер… что она за человек? Что знает, что скрывает, что движет ею сейчас?

Вернулась Эстер с подносом. Катрин заставила себя выпить чашку кофе, съесть одно печенье. Собеседница неумолчно тараторила про условия контракта, но ее слова не были услышаны. Сара Картер– вот кто занимал мысли. Да что там думать про выдвинутые издательством условия! Пусть Эстер к завтрашнему дню напечатает контракт и перешлет его по почте. На том и закончился не столько их диалог, сколько затянувшийся монолог редакторши.

– Ну, тогда все. – Эстер улыбалась.

– Наверное, да, – вздохнула художница.

– Может быть, вас проводить?

– Нет. Спасибо. Со мной все в порядке, – заверила миссис Гайс.

Она уже решила, что предпримет дальше, и не хотела, чтобы Эстер была в курсе дела.

Надо встретиться с Сарой Картер! А это не имеет никакого отношения к издательским делам.

На прощание кинула несколько благодарственных слов Эстер.

– Спасибо еще раз за заботу. Я постараюсь все сделать наилучшим образом.

– В чем я не сомневаюсь.

Расстались добрыми друзьями, после чего Катрин прошла вдоль коридора к столу секретарши, предполагая, что предстоит преодолеть некоторые трудности. Наверняка Сара Картер не захочет ее видеть. Но ничего, заставим недоступное начальство повернуться лицом к настойчивой посетительнице. И в конце концов, у нее есть право знать, как и почему погиб Рон!

– Я хочу поговорить с мисс Картер. – В голосе звучала непреклонная решимость.

Секретарша с сожалением улыбнулась:

– Мисс Картер очень занята. Вам следует записаться к ней на прием.

– Я требую, чтобы вы немедленно, прямо сейчас, сообщили мисс Картер, что миссис Гайс хочет с ней встретиться. Это касается гибели ребенка.

Секретарша изумленно вытаращила глаза:

– Одну минуту.

Ответные действия последовали незамедлительно. Личная секретарша Сары Картер пришла в приемную за миссис Гайс пригласить ее в кабинет.

Сара Картер стояла за рабочим столом. Она не сделала ни одного движения навстречу посетительнице. Обе женщины смотрели друг на друга как противники, как соперницы. Слишком много личного лежало между ними. Катрин с удовлетворением отметила слабые признаки тревоги и напряженности на красивом лице мисс Картер: усталость в глазах, сжатые губы и резко поднятый подбородок.

Сегодня на Саре был ярко-зеленый костюм, который очень шел к ее темным глазам и волосам. Но слишком свежи были воспоминания о женщине в черном, чтобы плениться этим красивым фасадом.

– Чем я могу помочь вам, миссис Гайс? – Вежливый вопрос сопровождался жестом, приглашающим сесть.

– Я хочу знать правду о смерти моего сына, – отрезала Катрин.

– Но я уже все рассказала на следствии. Мне нечего добавить. Извините…

– Вы лгали.

Сара Картер подняла свои великолепные брови.

– Это очень серьезное обвинение.

– Кто достал мяч, который… как предполагалось, упал с обрыва?

На щеках начальницы проступили красные пятна.

– Я… я не знала, что его достали.

– Не кажется ли вам странным, что он оказался среди вещей Рона, когда полиция вернула их мне?

– Я не понимаю…

– А я знаю, что вы лжете.

– Думаю, нам следует прекратить этот разговор, миссис Гайс. Знать и доказать – это разные вещи.

– Вас могут обвинить в даче ложных показаний, – произнесла Катрин с угрозой в голосе, надеясь вырвать признание.

В прекрасных глазах Сары читался вызов.

– Вот тогда я и отвечу… если будет необходимость. И расплачусь за то, за что должна платить… если только должна.

– Вы можете оказаться за решеткой.

Мисс Картер оценивающе прищурила глаза.

– Возможно, вы до сих пор не понимаете, как вам повезло, – проговорила она нарочито медленно. – У вас есть друг… Джеф. Но вы можете потерять его… навсегда.

– Скажите мне правду, мисс Картер.

– Не могу.

– Что случилось там, на краю обрыва?

– Только один человек может рассказать вам об этом.

– И этот человек – вы.

– Нет.

– Тогда кто же?

– Джеф Томпсон.

14

Больше ничего из Сары Картер вытянуть не удалось. Но и услышанного было достаточно, чтобы встревожиться. Откуда такая уверенность, что только Джеф сможет рассказать правду о смерти Рона? Неужели Томпсон утаил, где был во время несчастного случая?

На этот раз у него уж точно нет нужны покрывать Гордона. Может быть, Джеф сам каким-то образом виноват в случившемся? А если не он, то эта Картер… Или же виноваты были все трое взрослых, и Сара с другом погибшего договорились похоронить печальные воспоминания– ради тех, кто остался жив?

Мысль показалась отвратительной. Не хотелось думать, что Джеф каким-то образом замешан в историю, которая привела к смерти ее сына. Этого просто не может быть! Почему вдруг Сара заявила, что Катрин повезло иметь такого друга, как Томпсон? И говорила с такой убежденностью! Должно быть, у нее есть на то веские причины.

Впрочем, Катрин и без этих заявлений полузнакомой дамы знает, чего стоит Джеф. Подвергать опасности свое будущее с Джефом? Ну уж нет! Наверняка имеется достаточно разумное объяснение его поведению в тот страшный день. Так что лучше забыть о прошлом и думать о настоящем.

Но что толку повторять это себе снова и снова, раз все равно никак не отвязаться от мрачных мыслей… Надо выяснить все раз и навсегда. Только тогда прошлое окончательно останется позади.

Нет смысла дожидаться ужина. Да и не сможет она сейчас наряжаться – настроение отнюдь не праздничное. Нужно как можно скорее поговорить с Джефом о гибели Рона.

Томпсон говорил, что заедет за ней в половине восьмого – значит, около шести он уже вернется с работы домой. Бог с ним, с этим ужином… Надо ехать прямо к нему домой.

В начале седьмого она уже звонила у двери квартиры мистера Томпсона. Ей не пришлось долго ждать – дверь отворилась почти мгновенно. Джеф обескураженно смотрел на нее. Он только собирался переодеться, а пока был в том же халате, что и утром.

– Я не могла не приехать, Джеф, – виновато сказала Катрин.

– Что-то случилось? – спросил он с беспокойством, чуть нахмурив брови.

Неожиданно она явственно почувствовала тот же запах, что шел от него утром, – резкий, пряный… Похожий на лосьон, но с примесью чужого аромата. Это почему-то встревожило. Странно, ведь не брился же он сейчас. Но, впрочем, что за дурацкие мысли? Есть вещи поважнее.

– Можно мне войти?

Он нахмурился еще сильнее.

И вдруг из гостиной послышался голос:

– Налить тебе чего-нибудь выпить, дорогой?

Голос Джун!

Так вот чей это запах… Это же духи миссис Томпсон! Именно их она почувствовала утром, когда Джеф не впустил ее в квартиру. И вот опять… после всего, что произошло сегодня!

У Катрин остановилось сердце, руки похолодели. Глядя на Джефа невидящими глазами, она выкрикнула:

– Значит, ты все же не смог подождать месяц?

От мучительной боли невозможно было вздохнуть. Всю себя отдать ему, а взамен… Что же он сделал с ней? Попросту самоутвердился? Удовлетворил свою похоть?

Лицо Джефа окаменело. Он протянул к ней руки.

Но женщина отшатнулась и, резко повернувшись, бросилась к лифту.

– Катрин…

Голос полоснул по сердцу – жесткий, требовательный. Женщина шагнула в кабину лифта. Хотелось только одного – поскорее исчезнуть отсюда. Невыносимо так унижаться в глазах торжествующе-злорадной Джун. Может быть, сама виновата, что Томпсон вернулся к Джун… Впрочем, сейчас ему нет оправданий. Так поступить после того, что было сегодня утром!..

Джеф не дал дверям лифта закрыться и заслонил ладонью кнопку, чтобы нельзя было ее нажать. Он тяжело дышал, глаза горели гневом.

– Будь я проклят, если позволю тебе еще раз навесить на меня фальшивые обвинения! Я не Гордон! Эта женщина в гостиной – моя бывшая жена. Джун всех мужчин называет «дорогой». Так принято в мире, где она живет.

Слезы растерянности и смущения хлынули из глаз Катрин.

– Но она… ты…

– Прошу тебя, вернемся и поговорим спокойно. Для начала я хочу, чтобы ты познакомилась с ней.

Душевное смятение не помешало понять: его гнев – это гнев несправедливо обиженного человека, поставленного к тому же в двусмысленное положение. Женщина молча смотрела на Джефа. Тот нетерпеливым движением вернул ее из лифта, полный решимости раз и навсегда разрешить конфликт, вызванный взаимным непониманием. Катрин подчинилась и молча последовала за ним. Только этого еще не хватало – встретиться лицом к лицу с Джун! От одной мысли об этом кружилась голова. Хозяин дома закрыл за собой входную дверь и подвел ее к гостиной. На пороге оба остановились.

Джун сидела на высоком стуле перед баром, держа в руке бокал с мартини. Ей явно доставляло удовольствие чувствовать себя хозяйкой, а еще большее – показывать это. Поза, выражение лица, ленивые движения в привычном мире вещей, даже одежда – все работало на образ, который бывшая супруга, тщательно продумав, создавала себе на радость, гостье – к огорчению. На ней была свободная футболка, скорее всего принадлежавшая Джефу; волосы всклокочены, как будто человек только что встал с постели и застигнут непрошеной пришелицей. Обернувшись, одарила пару, замершую на пороге комнаты, ослепительной улыбкой. Прямо-таки расцвела. И что же теперь? Надо ответить подобной же улыбкой? Ну уж нет! С какой стати принимать условия чужой игры?

Хозяин прошел вперед, встал между двумя женщинами.

– Катрин, познакомься, это…

– Мы уже познакомились недавно, – оборвала его Джун, поставила стакан на стойку и с очаровательной простотой соскользнула со стула. Потянулась – грациозно, как кошка; тонкая ткань футболки подчеркнула линии тела.