Трилогия - Шотландские тайны

— Ее голос очарует даже певчих птичек. Такой замечательный, такой необычный выговор…

— Да, — подтвердил Ренд. — Я часами могу слушать Кейтлин, и мне это не надоедает.

Она помолчала, а потом коротко рассмеялась:

— Вот оно, значит, как?

Он не стал притворяться, будто не понял ее, а сказал сухо:

— Да, именно так.

А в следующее мгновение он извлек что-то из кармана и протянул Маргарет:

— Держи. Я давно собирался вернуть его тебе. И он положил ключ на ее раскрытую ладонь. Никогда еще Маргарет не была так близка к тому, чтобы нарушить одно из своих главных жизненных правил. Все романы рано или поздно кончаются, и любовник уходит навсегда. Обычно она сама решала, что связь надо прерывать, и старалась избегать обмена упреками или — не дай бог! — оскорблениями. Но сейчас, глядя на твердо очерченный рот Ренда и утопая взором в его синих глазах, которые, как она знала, темнели в минуты страсти, она чувствовала, что может сорваться и устроить самый обыкновенный пошлый скандал.

Поморгав, чтобы справиться с подступавшими слезами, она сказала безразличным тоном:

— Повезло же этой шотландской девушке. Мне остается лишь поздравить ее.

— Спасибо, — серьезно ответил Ренд. — Хотя, мне кажется, обычно поздравляют джентльмена, если он завоевал расположение леди, а не леди, на которой этот джентльмен женился.

Но Маргарет не слушала его.

Нет, думала она с бешенством, нет, нет, нет! Этот холодный вежливый господин не может быть Рендом… ее Рендом! Да, он любил поддразнивать ее, но делал это галантно и изящно. Эта горянка глубоко запустила в него свои коготки. Что ж, посмотрим. Она, Мэгги, тоже поучаствует в игре.

Она уже совсем было собралась уходить, но вдруг опять повернулась к Ренду.

— Ты знаешь, — сказала она, — я вспомнила, что именно говорила Кейтлин. Мы тогда как раз болтали с Питером, и он звал нас к Коукам, в Норфолк… Так вот, Кейтлин ответила ему, что у вас есть неотложные дела в Шотландии. По-моему, она имела в виду нечто сельскохозяйственное, поэтому я мало что поняла. Но у меня создалось впечатление, что твоя молодая жена не слишком-то жаждет перебираться в Кренли.

Отпустив эту последнюю колкость, леди Маргарет мило улыбнулась и растворилась в ночи.

Ренд докурил сигару, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и пробормотал себе под нос:

— Вот злюка!

Какое высокомерие! И сколько не очень старательно замаскированного презрения! Леди Маргарет повела себя на редкость бестактно, но вовсе не потому, что хотела уязвить его. Ведь по-настоящему рассердилась она только к концу разговора. Значит, она действительно считает Кейтлин провинциальной дурочкой с забавным шотландским выговором, которую надо попробовать приодеть и вывезти в свет — чтобы набралась хороших манер и стала похожа на всех прочих лондонских модниц. Да если бы Мэгги узнала о той жизни, какую вела Кейтлин в Шотландии, она пришла бы в ужас и негодовала бы до конца своих дней. Наконец-то Ренд понял, сколь пуста и бесчувственна та особа, которую он — что скрывать! — чуть было не попросил стать полновластной хозяйкой Кренли. Что ж, вздохнул он, лучше поздно, чем никогда.

В последние дни Кейтлин всем своим поведением доказала ему, что по-прежнему остается независимой и внутренне свободной. Ренд знал, что ей приходится очень нелегко, и готов был отругать свою мать за то, что она пригласила в Кренли Маргарет. Мало того, что Кейтлин пришлось едва ли не в первый день принимать в чужом пока для нее доме три десятка гостей, так вдобавок одна из восседавших за столом женщин была недавней любовницей ее мужа! Конечно, мать попыталась загладить свою вину, но Ренд был пока далек от того, чтобы простить ее. Матери не должны вмешиваться в жизнь своих взрослых детей. Леди Рендал просто обязана была понять, что если бы он хотел жениться на Маргарет, то давным-давно сделал бы ей предложение, не прибегая при этом к чьей-либо помощи.

Когда он вышел из экипажа и увидел перед собой сияющую Маргарет, то ему показалось, что в него попала молния. Он едва дышал, гадая, известно ли Кейтлин про его связь с Маргарет, и молил бога, чтобы церемония знакомства поскорее закончилась. Сам-то Ренд уже привык к вспышкам гнева Кейтлин, но ему очень не хотелось, чтобы его родные решили, будто он женился на мегере. А Кейтлин непременно повела бы себя как мегера, если бы поняла, что он представляет ее своей любовнице. Ренд не забыл еще ту ночь, когда Кейтлин, застав его в постели с девицей, запустила в него кинжалом.

Он счастливо засмеялся, когда подумал о том, как ловко провел разговор с женой, которая попробовала попенять ему за его связь с Мэгги. Как же ему тогда хотелось поддразнить ее, подлить масла в костер ее ревности, а потом смотреть, как он разгорается все ярче. Но он не осмелился — по той простой причине, что не знал, как именно решит она отомстить ему. В доме было три десятка гостей, а Кейтлин вполне могла бы подсыпать ему в суп слабительное или, скажем, черный порох. Она ведь обожала сбивать с него спесь.

Ренд посерьезнел. Не надо было все же говорить Кейтлин, что он якобы советовался с леди Маргарет, как отыскать выход из сложившегося положения. Но Мэгги действительно не должна поспешно покидать Кренли! По Лондону тут же поползут слухи о том, что Ренд женился слишком поспешно и уже жалеет об этом. А если еще Маргарет несколько раз многозначительно улыбнется или загадочно промолчит, то все тут же решат, что их роман опять возобновился. Ренд же не мог допустить, чтобы Кейтлин обсуждали в гостиных и на раутах, лицемерно сочувствуя ей и подсмеиваясь над шотландской простушкой.

Тут он подумал о колкости, отпущенной на прощание леди Маргарет, и нахмурился. Экое злобное создание! Да, расстаться с женщинами иногда бывает нелегко — некоторые рыдают, некоторые требуют денег, некоторые даже угрожают. Но он почему-то считал, что Маргарет уйдет из его жизни достойно.

Надеясь немного отвлечься, Ренд заглянул в бильярдную и увидел там Питера. Очень скоро младший брат отправился спать, а Ренд пошел к себе… к Кейтлин.

Он сразу понял, что жена не спит, а лишь прикидывается спящей. Значит, пребывает в дурном расположении духа.

— Пожалуйста, перестань тосковать, — попросил он. — Я понимаю, что пока тебе здесь неуютно, но поверь: скоро и мой дом, и моя семья, и мои друзья станут для тебя родными.

Шампанское! И зачем она столько пила? Кажется, Ренд что-то сказал? Может, попросить его повторить? А, ладно…

— Ma gaol orist? Который час?

— Не прикидывайся спящей. Я знаю, что тебе сейчас вовсе не до сна! — свирепо заявил Ренд. Она с трудом повернула голову и взглянула на него. — Да, я знаю, Англия кажется тебе чужой, но это пройдет. Со временем ты все реже станешь мысленно переноситься в Шотландию. Пойми же — ты теперь хозяйка Кренли! Ну разве может Кренли сравниться со Страткерном?!

— Хозяйка Кренли? Но это для меня ровным счетом ничего не значит.

Она не заметила, что он отшатнулся, как если бы получил пощечину. Кейтлин опять думала о леди Маргарет и о том, что она, Кейтлин, некрасивая и неуклюжая. Ей очень хотелось, чтобы муж успокоил ее и убедил в обратном.

— Ах, вот как? Значит, ты решила презирать все английское. Но ты замужем за англичанином, и дети твои тоже будут англичанами.

— Но ведь ты глава клана Рендалов! — крикнула она. — Ты еще и шотландец!

— Шотландия для меня ровным счетом ничего не значит, — отрезал Ренд. — Да хоть бы я ее вообще больше ни разу не увидел!

— Ты!.. Ты!

Он зажал ей рот поцелуем. Кейтлин чувствовала, что он сердит, но не понимала, почему.

— Успокойся, Ренд, успокойся, — принялась она шептать, в свою очередь осыпая его плечи и спину легкими поцелуями.

Но Ренду хотелось быть с ней грубым и жестоким. Он хотел, чтобы она жаждала его так же сильно, как и он ее.

От его слов веяло чем-то странным, чем-то древним и пугающим:

— Я заставлю тебя забыть Шотландию! Я заставлю тебя забыть все, что было прежде! Я — твой муж, и по английским законам ты обязана подчиняться мне. Нет, Кейтлин, не отворачивайся, делай, что мне нравится! — И он рывком повернул ее к себе. — А мне нравится вот что…

В эту ночь он обращался с ней иначе, чем раньше, дав выход самым своим темным инстинктам. Он был уверен, что это не может не понравиться его жене. Снова и снова он доводил ее до грани наслаждения, а затем ждал, ждал до тех пор, пока она, стеная от желания, не принималась умолять его войти в ее тело.

— Ты моя! — то и дело твердил он. — Моя!

Он брал ее опять и опять, и его руки и губы творили чудеса, но впервые он не разрешил ей проявить стыдливость.

— Мы вправе делать все, что захотим, — сказал Ренд, — и я не понимаю, почему ты отказываешься выполнить мои желания.

И он тщательнейшим образом исследовал каждый дюйм ее тела. «Нет!» — простонала было она, когда его язык проник в сокровенную щель между ее бедрами, но протест тут же сменился стоном удовольствия. Тело женщины сладострастно изогнулось, и ее захлестнул поток неизведанных и совершенно изумительных ощущений.

И вот она уже была готова к следующему уроку. Муж показал ей, как одними прикосновениями она может довести его почти до безумия, и Кейтлин, позабыв о скромности, сделала это. Потом он обнял ее, прижал к груди и стал укачивать, точно младенца.

— Ренд, — вскричала она, — да что же это было?! Разве такое возможно?

— Маленькая моя распутница! — торжествующе рассмеялся он. — Наконец-то я знаю, как следует обращаться с тобой!

И он опять погрузился в нее.

… Однако утром Кейтлин думала не о минутах страсти, а о том, что ей, возможно, предстоит навсегда потерять родную Шотландию.

21.

Кейтлин с благоговейным трепетом сняла несколько слоев тонкой оберточной бумаги и извлекла из огромной коробки свой бальный наряд. Под восторженные восклицания собравшихся в комнате женщин она расправила складки и с нежностью провела рукой по бледно-желтому атласу.

— Тебе идет этот цвет, — сдержанно заметила одна из дам. — Он подчеркивает твой румянец.

— Спасибо тебе за твои советы! — горячо и искренне отозвалась Кейтлин. — О Фрэнсис, если бы не ты, я бы сегодня вечером облачилась в платье, которое выбрал бы для меня Ренд!

Все леди принялись дружно смеяться и переглядываться.

— Неужели ты и в самом деле позволяешь Ренду заботиться о твоих платьях? — Глаза почтенной вдовы так и искрились весельем.

— Но откуда же мне было знать, что ни один Рендал никогда не разбирался в моде?! — воскликнула Кейтлин. — Я-то полагала, что мой муж — настоящий щеголь!

Это ее замечание заставило близняшек неудержимо расхохотаться.

— Милая Кейтлин, — сказала вдова, когда Мэри и Марта наконец отсмеялись, — если бы не камердинеры, и Ренд, и все его братья походили бы на огородные чучела. Именно тебе предстоит следить за гардеробом Ренда и ездить с ним к мужскому портному и в модные лавки.

Вскоре возобновился общий разговор, и Кейтлин, усевшись на стул, с удовольствием оглядела своих новых родственниц. За несколько последних дней обуревавшие ее сомнения исчезли, а страхи рассеялись. Все эти женщины звались одинаково — леди Рендал, и все они держались так же тесно, как клан Рендалов в Шотландии. И она поняла бы это с самого начала, если бы не та неприятная история с Маргарет, из-за которой Ренд обиделся на мать, а Кейтлин — на весь мир. Разумеется, женщины не знали, как поступит новоиспеченная супруга Ренда (а она могла устроить шумный и неприличный скандал или же хлопнуть дверью), и потому не торопились сближаться с ней. Когда же оказалось, что она умеет прощать, ее сразу приняли в сплоченный кружок.

И Кейтлин успела уже понять, что никакая другая английская семья не подошла бы ей больше, чем эта. Рендалы вовсе не были напыщенными снобами, скорее все они были чудаками — как и сама Кейтлин. И их совершенно не интересовало, что думают о них в свете.

Обведя взглядом присутствующих, Кейтлин с трудом удержалась, чтобы не покачать в изумлении головой. Тень того или иного скандала не лежала разве что на близняшках. Причем английские Рендалы наверняка оскорбились бы, если бы кто-нибудь осмелился всего лишь намекнуть им на то, что их поведение не совсем безупречно. Да, им частенько приходилось нарушать неписаные правила, но они полагали, что эти правила дурны и исполнять их по крайней мере неразумно.

Однако Рендалы жили по своим законам, и законы эти касались не мелочного соблюдения этикета, а верности и преданности. Рендалы всегда горой стояли друг за друга, и Кейтлин успела уже почувствовать, как это облегчает жизнь. В последние дни Маргарет донимала ее насмешками и довольно дерзкими замечаниями, но кто-нибудь из Рендалов всегда оказывался рядом и отвлекал леди Маргарет или же попросту под благовидным предлогом уводил Кейтлин прочь. И очень часто руководил этими действиями по ее спасению не кто иной, как Ренд. Кейтлин не раз перехватывала взгляд, который он бросал одному из братьев, — и тот немедленно оставлял свое прежнее занятие и начинал оживленно беседовать с леди Маргарет.

Причем Кейтлин была не единственной, кому Ренд покровительствовал. Со вниманием относился он и к двум своим совсем юным невесткам, которые тоже подвергались атакам остроумной Маргарет.

Как недавно узнала Кейтлин, обе эти особы, получившие прекрасное воспитание и образование, не сговариваясь, пошли против воли своих опекунов и сбежали с братьями Ренда. Не сделай они этого, одна из них была бы нынче графиней, а вторая — маркизой. И что бы там ни говорил Ренд своим младшим братьям, как бы ни корил их за легкомыслие, Кейтлин знала — ее муж был убежден, что только по-настоящему умные и достойные женщины могли остановить свой выбор на представителях семейства Рендалов.

В таком окружении Кейтлин не имела оснований беспокоиться, что ее собственное происхождение покажется кому-нибудь подозрительным. Она была урожденной Рендал, вышедшей замуж за Рендала. Что могло быть лучше этого?

Вечером она встала рядом со своими родственниками на верху парадной лестницы, собираясь приветствовать съезжавшихся на бал гостей, и почувствовала, что ее сердце переполняет радость. Высокие белокурые Рендалы держались гордо и независимо, и она тоже была довольна собой и знала, что выглядит на редкость привлекательно.

Она и не подозревала, что в ее душе таится столько тщеславия. Когда она облачилась в бальное атласное платье и Ренд застегнул у нее на шее ожерелье из жемчугов и бриллиантов, она невольно улыбнулась и начала вертеться перед зеркалом, как заправская кокетка.

Расправив руками в белых лайковых перчатках свои пышные юбки, она с удовлетворением оглядела их. Ни кантов, ни рюшек, ни оборочек. И прическу тоже не уродует ни единый бантик. «Побольше простоты. Ты и так изящна». Как же права была ее свекровь! И как благодарна была ей Кейтлин за это слово — «изящная»! Конечно же, она вовсе не маленькая и уж тем более не крохотная — нет, она именно изящная! И теперь она чувствовала себя совсем по-другому.

Ренд взглянул на нее, и его глаза вспыхнули.

— Ты прекраснее, чем лунная дорожка на море! — сказал он, и Кейтлин потупилась и присела в неуклюжем реверансе. Она начала уже привыкать к некоторой экстравагантности английских комплиментов.

— Благодарю вас, сэр! — благовоспитанно отвечала она.

Возникла небольшая пауза, которую прервал нетерпеливый Ренд. Он вдруг неестественно закашлялся, а потом напыщенно вопросил:

— А как же я? Разве я не дождусь похвалы?

Кейтлин ослепительно улыбнулась.

— То, что я думаю о тебе, я скажу ночью в нашей спальне.

Его глаза блеснули — и тут же потемнели.

— Я напомню тебе о твоих словах, как только закончится этот несносный бал.

— Но кое-что, сэр, я скажу вам прямо сейчас. Ваша внешность вполне достойна великого вождя клана, и ваше место — в Шотландии!

— Кто тут говорит о Шотландии? — весело поинтересовался Роберт Рендал. Он опоздал и теперь спешил занять свое место в шеренге родственников — оно было между его женой и леди Рендал-старшей.

Кейтлин охотно пояснила:

— Ренд — глава клана Рендалов. Конечно, сейчас в это верится с трудом, но если он облачится в старинный наряд горцев…

— Ренд — и в килте? — Роберт в восторге хлопнул себя ладонью по бедру и расхохотался. — Ты слышал, Гарри? А ты, Питер? Оказывается, наш старший братец научился носить юбку! Кейтлин, будь так добра, объясни мне, он действительно горец или просто прикидывается?

Тонкие ноздри Кейтлин затрепетали.

— Старинный наряд горца совсем не смешон! И если бы вы, английские Рендалы, хоть изредка показывались в Дисайде, вы бы быстро это поняли!

Обида Кейтлин была оставлена без внимания.

— Держу пари, что девушки с визгом шарахаются прочь при виде его волосатых ног!

— И костлявых коленок!

— А ловко ли он мечет ствол?

— Что-что?

— Ствол — это всего-навсего срубленное дерево. Настоящие горцы просто обязаны ловко метать его в цель. А ты уж подумал бог весть что!

— Да при чем тут дерево, Гарри?! Свою… гм-гм… меткость Ренд обычно доказывал в тамошней гостинице.

Вдова выглядела несколько смущенной. Разговор становился все оживленнее, а ведь лакей только и дожидался ее знака, чтобы распахнуть высокие стеклянные двери и объявить о прибытии первых гостей. Леди Рендал опасалась, что ее сыновья по своему обыкновению затеют ссору, которая вполне может перерасти в потасовку — хотя и шутливую.

Вдова с виноватой улыбкой посмотрела на Кейтлин. Эта девочка накрепко вбила себе в голову, что Рендалы — дружная и сплоченная семья, и свекровь не решилась сразу огорошить свою молоденькую невестку. Какое-то время леди Рендал даже наслаждалась тем уважением, которое питала к ней Кейтлин. Но истина была горькой и непреложной. Она вовсе не была идеальной матерью идеального семейства. По натуре легкомысленная и добродушная, она никогда не умела настоять на своем. Леди Рендал вряд ли смогла бы припомнить хоть один день, когда ее обожаемые детки не дрались бы или не ссорились. Когда они повзрослели, их манеры, конечно, стали более утонченными, но зато братья и сестры придумали множество новых способов изводить друг дружку. Иногда почтенной вдове очень хотелось, чтобы все они одновременно отправились куда-нибудь на край света, но она знала, что уже через час начнет скучать по ним.

— Дети! — одернула она их, но они продолжали шуметь. И вдруг наступила звенящая тишина.

— Ты что-то сказала, Кейт? — спросила вдова.

— Я сказала, — повторила громко Кейтлин, — что уверена: английские Рендалы уступают шотландским в ловкости. Я готова держать пари. Ставку можете назвать сами.

— Нам бросили вызов! — заявил Роберт, поглядывая на Ренда. — Ну как, отправимся в Шотландию, чтобы доказать, что Кейтлин ошибается?

Ренд сощурился и медленно проговорил:

— Кейтлин, а кем ты себя считаешь?

Его тон был таким ледяным, что все невольно поежились.

— Я не понимаю…

Ренд был сама любезность:

— Ну же, Кейтлин, ответь, кто ты? Ты принадлежишь к шотландским Рендалам, или же ты — одна из нас?

Пока она собиралась с мыслями, Питер, которого не обманула напускная вежливость брата, кинулся на защиту Кейтлин.

— Все мы — шотландские Рендалы, хотим мы того или нет! Где наша родина? Где твои родовые земли, владетельный барон Рендал? В Шотландии, вот где! Знаешь, Кейтлин, а ты навела меня на хорошую мысль. Надо непременно посетить те места, где жили наши деды и прадеды.

В голосе Ренда звучала неприкрытая скука. Он едва не зевал.

— А меня туда что-то не тянет. Разве источник наших доходов находится в Дисайде? Конечно, нет. Он здесь, в Кренли. Поэтому никуда мы не поедем, а останемся тут и будем заниматься имением.

Ренд помолчал несколько секунд, как бы приглашая других высказаться, но никто не захотел спорить с ним, и потому он кивнул ливрейным лакеям. Стеклянные двери распахнулись, и в холл хлынули гости.

Вдова с грустью в голосе предавалась воспоминаниям.

— Знаешь, — сообщила она старшему сыну, — а ведь с твоим отцом я познакомилась на балу. — Леди Рендал, правда, не сказала, что была уже к тому времени помолвлена с неким молодым человеком.

— Знаю, — ласково откликнулся сын и подвел почтенную даму к ряду стульев стоявших вдоль стены. Вот-вот должна была появиться очередная группа гостей; в ожидании танцев все пока прогуливались по залу, с любопытством поглядывая на настраивавших свои инструменты музыкантов. Ренд усадил мать, а потом и сам опустился на соседний стул.

— Это была любовь с первого взгляда! — вдова вздохнула и унеслась мыслями в прошлое. Когда же она вернулась оттуда, то пытливо поглядела на сына: — Скажи, у тебя было так же?

Ренд поправлял манжету, но вдруг его пальцы замерли. Он встревоженно смотрел прямо перед собой и не отвечал матери. Та забеспокоилась:

— Что стряслось, Ренд? Что я такого сказала?

Ренд усилием воли взял себя в руки и улыбнулся.

— Не волнуйтесь, мама, все в порядке. Извините. Вы о чем-то меня спросили, а я не расслышал. Так что вы хотели узнать?

Вдова задумчиво покачала головой:

— Не помню, сынок. Кажется, в ту минуту мои мысли занимала Кейтлин. Она совершенно очаровательное создание… и так похожа на свою мать.

Разговор принимал нужный оборот.

— А разве вы знали ее мать? Мне казалось, вы никогда не путешествовали по Шотландии.

— Путешествовала? Нет, конечно. Но бывала я в Страткерне довольно часто. А потом у меня один за другим стали рождаться дети, и мне пришлось оставаться на лето в Лондоне или же ездить на взморье.

— Расскажите, какая она была.

— Мораг Рендал? О, с тех пор прошло столько лет. Она была очень красива… кельтской красотой, если ты по-нимаешь, что я имею в виду. И казалась очень гордой. — Вдова то открывала, то закрывала свой веер. — Роберт Гордон, — тихо сказала она. — Да-да, Роберт Гордон. Но они звали его как-то совсем иначе…

— Может, Дароком?

— Да-да, он звался лендлорд Дарок и был без памяти влюблен в нее. Но из этого ничего путного выйти не могло, потому что между их семьями была кровная вражда.

Ренд боялся упустить нить разговора и вел себя очень осторожно.

— А из-за чего она началась? — небрежно поинтересовался он.

Вдова зябко повела плечами и поправила свой нарядный широкий шарф.

— Это было просто ужасно! Видишь ли, после битвы при Куллодене английский отряд преследовал мятежников. Он занял Дисайд и…

Вдова умолкла.

— Я знаю, — мягко подсказал ей Ренд, — что мать Гленшила была изнасилована несколькими английскими солдатами, которых за это повесили на потолочных балках в холле Страткерна.

— Верно. Но ты не знаешь, что это были солдаты старого лендлорда Дарока.

— И вы думаете, он сам был одним из насильников?

Леди Рендал не очень нравилась тема беседы, но она все же спокойно ответила:

— Нет, разумеется. Лендлорд погиб под Куллоденом. А те солдаты… сброд, отъявленные мерзавцы… Я думаю, они вообще никому не подчинялись.

Сжалившись над матерью, лицо которой приобрело страдальческое выражение, Ренд решил слегка изменить тему.

— А что молодой Дарок? Удалось ему добиться расположения Мораг Рендал?

— Мне казалось, что да. Я бы даже не удивилась, если бы узнала, что они тайно поженились. Ты же знаешь, в Шотландии такое возможно. — Тут леди Рендал рассмеялась и добавила: — Впрочем, твой отец не был со мной согласен. Он считал, что я все выдумала. Может, и выдумала. Потому что спустя год молодой Дарок погиб на дуэли из-за какой-то другой женщины.

— Его убил Ивен Грант.

— Кто?

— Тот джентльмен, которому отец сдал на один сезон Страткерн. А мы тогда ездили в Брайтон…

— Брайтон? Да-да, припоминаю.

И леди Рендал повернулась к своей дочери Эмили и похвалила ее платье. Потом дамы обсудили достоинства и недостатки различных муслинов. Ренд терпеливо дожидался своей очереди. Наконец Эмили ушла, и он сказал:

— Думаю, отец не раз упрекал себя за то, что сдал Страткерн совершенно чужому человеку.

Вдова внимательно посмотрела на сына.

— Так оно и было. Но твой дядя переживал гораздо больше.

— Мой дядя? — У Ренда был всего один дядюшка, отец покойного Дэвида. — Но почему?

— Что-что?.. — Леди Рендал залюбовалась своим младшеньким, Питером, который самозабвенно танцевал с Кейтлин. Эти двое видели, казалось, только друг друга.

— Мама! — окликнул ее Ренд.

Вдова перевела на него взгляд и объяснила:

— Но ведь Ивен Грант был близким приятелем твоего дядюшки.

Ренд механически кивнул. Теперь он тоже не сводил глаз с Питера и Кейтлин.

— Хорошо танцуют, красиво! — пробормотал он сквозь зубы.

* * *

Улизнув с бала, Кейтлин почувствовала себя виноватой. Все-таки она была хозяйкой дома, и развлекать гостей являлось ее прямой обязанностью. Но Питер успокоил ее словами:

— Не волнуйся, за пять минут ничего не стрясется, а дольше мы тут и не пробудем.

Они вошли в кабинет Питера. Пока Питер рылся в книжном шкафу, Кейтлин оглядывала комнату. Никакой изысканной мебели. Все продумано до мелочей. Очень чисто — нигде ни пылинки. В общем, кабинет делового человека.

Кейтлин глотнула шампанского из своего бокала и задумчиво посмотрела на огромный письменный стол. Питер уверял, что поместьем занимается исключительно Ренд и что именно благодаря его заботам хозяйство налажено тут просто образцово. Оказывается, даже когда он был в армии в Испании, он не упускал ни единой мелочи и требовал ежедневных письменных докладов о том, как течет жизнь в Кренли.

— Ренд — фермер! — засмеялась Кейтлин. — Вот уж не думала, что в армии он не забывал о сельских делах!

— А чем же, по-твоему, он занимался на военной службе, в перерывах между сражениями?

— Я думала, — честно призналась Кейтлин, — что он весело проводил время в Лондоне.

Питер отыскал наконец нужные бумаги. Положив их на стол, он проказливо глянул на Кейтлин:

— В общем, ты была права. Ведь Лондон совсем недалеко от Испании. Всего несколько часов езды.

Кейтлин нахмурилась, и молодой человек тут же расхохотался:

— Не стоит надувать губки, уверяю тебя! Или ты не слышала, что все Рендалы остепеняются, как только встречают женщину своей мечты?

— Правда? — Кейтлин немедленно успокоилась и простила Питеру его неуместную шутку. — А чем занимаются другие твои братья, Гарри и Роберт? Тоже сельским хозяйством?

— Нет, хотя из них обоих вышли бы неплохие управляющие. Но земля их не интересует. Они увлечены другим…

— И чем же?

Питер торопливо листал бумаги, ища нужную страницу.

— Гарри держит конный завод, а Роберт отлично ведет все наши финансовые дела.

Тут он издал радостный возглас и, разворачивая какую-то газетную вырезку, шагнул к Кейтлин.

— Ну, а ты, Питер? Что занимает тебя? Или тебе нравится хозяйствовать в Кренли?

— Да, мне нравится наша усадьба. Но временами мне становится скучно. Понимаешь, жизнь бывает иногда такой пресной, что хочется добавить в нее перца. Я думаю, Ренд именно поэтому и отправился на войну. По-моему, я уже все тут переделал, и мне необходимо подыскать новое поле деятельности.

Кейтлин засмеялась:

— Если тебе и впрямь не хватает остроты ощущений, то я знаю, куда ты можешь отправиться.

— В Шотландию, да? — улыбнулся он.

— О, шотландские горы! Ты сразу влюбишься в них.

— Что?

— Нет-нет, ничего. Не обращай внимания.

Питер подвинул канделябр так, чтобы свет падал на найденную им газетную вырезку.

— Читай!

Кейтлин оперлась локтями о стол и углубилась в статью о сельском хозяйстве. М-да, кажется, Питер был прав. Севооборот действительно способен принести большую пользу…

— Вот видишь, Кейтлин, — торжествовал Питер, — я же говорил! А уж если с умом подсыпать на поле навоз, то…

— Здесь об этом тоже написано? Где? Покажи! Питер склонился над столом — и тут вошел Ренд. Он не стал выяснять, чем это занимаются в кабинете его брат и жена, а не раздумывая набросился на Питера с кулаками.

Когда Кейтлин услышала за спиной стремительные шаги, она молниеносно обернулась и отскочила в сторону. В следующее мгновение Питер уже лежал на столе, а Ренд восседал у него на груди. Звенели и подпрыгивали крышечки на чернильницах, перевернулась изящная фарфоровая вазочка с грифелями… Братья с грохотом свалились на пол, продолжая тузить друг друга.

— Ренд! Питер! — Кейтлин ловко подхватила чернильницу, не дав пролиться ее содержимому. — Прекратите сейчас же, слышите?!

Ответом ей было невразумительное, но довольно громкое мычание. Молодые люди явно не желали прекращать. Они желали драться. Питер заехал Ренду локтем в глаз, и братья тут же, как по команде, вскочили и принялись осторожно кружить по комнате. Каждый старался не упустить другого из виду.

— Что это на тебя нашло, а, братец? — полюбопытствовал Питер. — Впрочем, чего спрашивать, и так ясно. Только не рассчитывай на легкую победу. Я теперь сильный.

Ренд фыркнул:

— Мальчишка! Да у тебя еще молоко на губах не обсохло!

Глаза Питера сузились от злости.

— Вот как? А Кейтлин, кажется, думает иначе. Может, спросишь у нее?

Взгляд Кейтлин метался от одного к другому. Она боялась, что они что-нибудь натворят. А ведь еще совсем не-давно она считала, что английские Рендалы — это образец выдержки и хладнокровия.

— Перестаньте, ну пожалуйста! — беспомощно твердила она.

Мужчины налетели друг на друга, покачнулись, повалили одноногий столик… Кейтлин принялась пронзительно визжать. Широко раскрытыми от ужаса глазами она наблюдала за тем, как Питер, прижав к полу коленом лежащего на животе и извивающегося Ренда, методично стучал его головой о ковер. Наконец Кейтлин опомнилась, окинула взглядом комнату, бросилась к камину и схватила кочергу.

— Да прекратите же! — умоляла она, бестолково размахивая этим страшным оружием у себя перед носом.

Тут как раз Ренду удалось добраться до ноги брата. Он так ударил по ней ребром ладони, что Питер взвыл от боли и, держась за колено, откатился в сторону.

— О господи, ты же его покалечил! — запричитала Кейтлин.