Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дикий город

ModernLib.Net / Детективы / Томпсон Джим / Дикий город - Чтение (стр. 3)
Автор: Томпсон Джим
Жанр: Детективы

 

 


Вестбрук бросил прощальный взгляд на аккуратный округлый зад девушки — взгляд, полный неосознанного томления, — после чего повернулся и вполне осознанно стал спускаться по изогнутой лестнице в направлении вестибюля. При этом он чуть приподнял подбородок, словно принюхивался к неким зловещим запахам. Бледное, припухшее лицо хранило самоуверенное, даже надменное выражение и оттого чем-то слегка походило на мордочку чистопородного пекинеса. При первом взгляде на Вестбрука люди обычно начинали улыбаться, однако уже после самого короткого контакта с ним подобное желание у них начисто пропадало. Свою карьеру в гостинице Вестбрук начинал посыльным, и, постепенно карабкаясь вверх по служебной лестнице, смог зарекомендовать себя не только весьма эффективным, но и довольно крутым парнем, отлично разбирающимся в суматошном мире отеля и умело решающим возникающие при этом проблемы.

Лестница заканчивалась в вестибюле неподалеку от главных трех лифтов. Два из них, как и было положено в данный час, не работали, тогда как третьим управлял рабочий из дневной смены, что конечно же противоречило правилам.

Вестбрук бросил взгляд через вестибюль в сторону центральных стоек и с грозным видом направил туда свои стопы. Молодой ночной клерк Лесли Итон сидел в секции кассира — в ночное время на него возлагалась ответственность за все центральные стойки. Повернувшись спиной к вестибюлю, у кассовой секции стоял ночной портье, беззаботно болтавший с Итоном. Ни один из них не заметил приближающегося Вестбрука — о его приходе им возвестило неожиданное резкое рычание в стиле «Какого черта здесь происходит?!».

Портье чуть подпрыгнул и заерзал на месте.

— Сейчас ваша смена? — вновь рявкнул Вестбрук. — Не слышу ответа! Или вы настолько глупы, что разучились говорить? А вы, Итон? Минуту назад вы трепались как черт знает кто!

— Из-извините, сэр, — пробормотал клерк. — Я х-х-хочу...

— На вас уже поступила масса жалоб! Не отвечаете на телефонные звонки. Болтаетесь по всему зданию вместо того, чтобы находиться на рабочем месте. — Знаю, знаю. — Вестбрук рубанул ладонью по воздуху. — Вам надо произвести кое-какие подсчеты. Сколько за кофе получили, сколько слугам заплатили, и так далее. Но это не причина для того, чтобы на тридцать, а то и сорок минут покидать свое рабочее место.

— Но я его не покидал... — сказал Итон и тут же поправил себя: — Я хочу сказать... мне показалось, что я отсутствовал всего несколько минут.

У него были розовые щеки, а одеваться он любил по молодежной моде.

Вестбрук неприязненно посмотрел на него и посоветовал впредь внимательнее следить за временем, после чего повернулся к портье.

— Так, где ночной лифтер? — требовательным тоном спросил он. — И что делает в лифте этот парень из дневной смены?

— Мы оба с ним перерабатываем, — угрюмо пожав плечами, проговорил портье. — Ребята из ночной смены еще не подошли.

— Почему?

— Не знаю. Послушайте, мистер Вестбрук, — протестующим хоном заговорил портье. — За что вы на меня-то накинулись? Эти парни не из моей смены!

— А ты уж и рад до смерти, что не из твоей! — язвительно вставил Вестбрук. — Да они тебя просто обдурили. Готов поспорить, что они сейчас сидят в раздевалке, а у тебя смелости не хватает выкинуть их оттуда!

Поток его красноречия прервало появление постояльца. Портье поспешно ретировался, в душе благодаря новоявленного гостя и хватая его багаж. Вестбрук покинул фойе и стал спускаться по черной лестнице. Дверь в раздевалку портье и боев[1] была полуоткрыта. Миновав темный коридор, Вестбрук заглянул внутрь.

Как и большинство боев в гостиничном мире, Тэд и Эд Гусики, соответственно ночной портье и лифтер, являлись «мальчиками» только по должности — Тэду было под сорок, а Эду на год-два больше. У обоих была ранняя седина в волосах и розоватые помятые лица. Братья были хорошо сложены, но особой массивностью не отличались: с узкими талиями, плоскими животами, жилистые и крепкие. Рожденные одной матерью, они, возможно, имели также одного и того же отца, хотя уверенности в этом ни у кого не было. Даже сама мать не могла сказать этого наверняка. Аморальные, злобные, коварные и бесчестные, они прошли суровую школу жизни мужчин, которым то и дело приходилось выкручиваться из всяких затруднительных ситуаций.

В данный момент они дрались, стоя почти вплотную друг к другу и размахивая кулаками. Ветеран бесчисленного количества подобных стычек в раздевалке, Вестбрук с некоторой ностальгией наблюдал за их действиями. Каждый удар был нацелен на то, чтобы нанести противнику какое-нибудь увечье. Допускалось все, кроме ударов по лицу. «Сейчас парни так уже не дерутся», — подумал Вестбрук. Подобных драк между ними не было уже давно: обычно в каждой спорной ситуации они бежали к управленческому персоналу и, скуля, просили, чтобы для них что-нибудь сделали. Неумелые, безразличные, начисто лишенные гордости за свою работу, они, похоже, считали себя «слишком» хорошими, чтобы заниматься тем, за что получали деньги.

Итак...

Вестбрук вздохнул, покачал головой и заставил себя вернуться из счастливых воспоминаний о прошлом. Затем, изобразив на лице звериный оскал, он ворвался в раздевалку, ухитрившись дать каждому из братьев по увесистому пенделю прежде, чем они успели увернуться.

— Наверх! — рявкнул он, выразительным жестом указывая на потолок. — Наверх, черт бы вас побрал! Да что с вами такое? Вы знаете, сколько сейчас времени? Вы зачем часы носите?

— Извините, сэр, — сказал Эд.

— Извините, мистер Вестбрук, — сказал Тэд.

Оба брата опасливо направились к двери. Сжав за спиной маленький жесткий кулак, Вестбрук надвигался на них.

— Из-за чего хоть драка-то была? Ну, отвечайте, а то...

Тэд сказал, что ни из-за чего. Эд добавил, что никакого объяснения у них нет. «В общем-то отвечают как надо», — подумал Вестбрук. В старые времена мальчишки частенько дрались друг с другом — просто так, чтобы выпустить пар, — и, если их ловили, обычно не пытались оправдываться. Тем не менее сейчас, в интересах поддержания дисциплины и потому еще, что они сами явно ждали этого, он врезал каждому по крепкому свингу, после чего братья кинулись к двери и побежали вверх по лестнице, сопровождаемые яростными проклятиями шефа.

«Ну вот, хоть эти парни настоящие нашлись, — подумал он, покидая раздевалку. — Такие никогда не станут скулить или жаловаться». Они знали, как надо встретить гостя, как потом с ним обращаться, причем делали это настолько изящно, что тот был искренне рад дать им на чай. За последние двадцать лет они поработали вместе с Вестбруком минимум в дюжине разных отелей. Смекалистые и учтивые, знающие отель от подвала до сада на крыше, они, пожалуй, могли бы управлять им не хуже его самого. Но они вполне сознательно предпочитали оставаться боями. Дело они свое знали отменно, зато были лишены многих обременительных обязанностей. Да и денег зашибали — если только Вестбрук не ошибался в своих догадках — побольше его самого.

В обычных условиях ни один из них не пошел бы работать лифтером. Один, правда, согласился, но лишь потому, что вакантной оставалась только должность ночного портье, а они настаивали на том, чтобы работать вместе. Нанимая их на работу, Вестбрук пообещал им работу дневных боев, как только таковая появится, однако чуть позже они попросили его не беспокоиться, заявив, что их вполне устраивает нынешнее положение вещей.

Вестбрук в общем-то не ошибался, полагая, что их выбор работы в ночную смену во многом определялся банальным обстоятельством: по ночам меньше всяких проверяющих. Разумеется, они, как хотели, вертели этим глуповатым клерком, Лесли Итоном, однако ни за каким противоправным деянием их пока не заставали, а до тех пор, пока они не попадутся или хотя бы на них не поступит жалоба...

«Ну что ж, — Вестбрук пожал плечами. — Так тому и быть. Хорошие они парни».

На него снова стало накатывать дурманящее оцепенение трезвости. На душе становилось все хуже и хуже, а еще надо было разбираться с этой чертовщиной, касающейся Дадли.

Вестбрук поспешил к задней двери, пытаясь согнать с лица самодовольную ухмылку. Вернувшись двадцать минут спустя, он снова был подвижен и активен. В карманах его покоились две полупинтовые бутылки виски, а в животе булькала третья. Войдя в необслуживаемый лифтером служебный лифт, он зажег свет и поехал наверх. Через несколько секунд кабина остановилась на двенадцатом этаже — точно вровень с полом. Успешный приезд Вестбрук отметил несколькими «маленькими» глотками, в итоге осушив еще полпинты.

Пустую бутылку он выбросил в мусоропровод. Едва отвернувшись от него, Вестбрук почувствовал, как его сильно качнуло, и он стал машинально загребать руками воздух. Приступ миновал столь же стремительно, как и начался: несколько мгновений он шел словно в бреду, но потом все закончилось. Однако сам Вестбрук понимал значение этого сигнала: он переступил невидимую черту. С этого момента выпивка будет играть против него и в конце ввергнет его в темную и бездонную пропасть забытья, в которую он столь часто падал в последнее время.

Его пробивала легкая дрожь, когда он вспоминал про эти случаи. Вспоминал и следовавшую затем агонию, жуткую слабость во всем теле и не менее ужасное чувство стыда и смущения. Он не мог позволить себе еще раз пройти через все это. Боже, он был не в силах сделать это! Он не мог, не должен больше пить сегодня вечером!

Ну разве что самую малость. Ровно столько, чтобы быть способным заняться этим проклятым делом Дадли.

Вестбрук сделал глоток, завинтил крышку на бутылке, снова медленно отвинтил и опять отпил. Вроде бы все прошло без болезненных последствий.

В нем постепенно закипал гнев, однако это было в порядке вещей. Боже правый, да сколько же может человек крутиться как белка в колесе? Ведь он же фактически никогда не отдыхал. У него не было ни минуты свободного времени, которое он мог бы посвятить исключительно себе. Работа и одна работа — вот и все, что он имел. А с кем ему приходилось работать? С кучкой неуклюжих, мерзких идиотов! Оценил кто-нибудь его труд? Хоть кто-то сказал спасибо?

Черта с два — нет!

Вестбрук резко вынырнул из пучины жалости к самому себе, мысленно задаваясь вопросом: не сказал ли он всего этого вслух? И решил, что: (1) вслух он этого не говорил; (2) если бы и говорил, то ему на это начхать, и (3) он был не из тех парней, кто ходит и разговаривает сам с собой. Первое утверждение было в принципе правильным, последнее — почти правильным. Превышая свою обычную дозу, он превращался в неимоверно злобного и смертельно разгневанного человека. Но чтобы выглядеть по-настоящему пьяным в привычном смысле этого слова, ему надо было бы в буквальном смысле накачать себя под самую завязку. Данное обстоятельство было и благом его, и проклятием.

Он допил остатки виски. Затем, по-боксерски сжав плечи, прищурившись так, что от глаз остались одни щелки, а лицо налилось краской благородного негодования, он двинулся по коридору. В настоящий момент он находился в одном из двух крыльев здания отеля. Комната Багза Маккены пребывала в нескольких шагах от него, выходя окнами во двор, как и у всех сотрудников, которые жили здесь же.

Вестбрук подошел к номеру, отвел руку, чуть поколебался, задержав ее в приподнятом положении, и наконец загрохотал кулаком по двери.

Глава 4

Багза разбудил телефон. Как и обычно, телефонистка позвонила ему в одиннадцать часов вечера, после чего они обменялись традиционными словами любезности. Покончив с неофициальной частью, девушка сообщила, что ему был один звонок.

— Миссис Хэнлон. Она еще предупредила, что, когда бы вы ни проснулись, сразу же можете звонить ей.

— Даже так? Ну что ж, спасибо.

— Не за что, сэр. Соединить вас с ней сейчас?

Багзу не понравилась интонация ее голоса — что-то почти неуловимое, но определенно похожее на любопытство.

— Нет, спасибо, я скажу вам, когда меня соединить с ней, — ответил он и повесил трубку.

Приняв душ и вытирая свое крупное тело, он поймал себя на мысли, что снова гоняется за тенями и вообще ведет себя скорее как нервный ребенок, а не взрослый мужчина. И насчет телефонистки все он придумал. Ну а если даже нет и эта девица действительно была немного заинтригована этим почти ночным звонком, что из того? Нечего забивать себе голову всякой ерундой — следовало просто позволить ей позабавиться собственной шуткой и сделать вид, будто он ничего не заметил.

— И вообще надо повнимательнее следить за подобными вещами, — вслух пробормотал он. — Все у тебя пока идет нормально, так что не спотыкайся раньше времени.

Побрившись, Багз оделся перед высоким, в человеческий рост, зеркалом и, сам того не замечая, начал что-то весело мурлыкать себе под нос. В последнее время он выглядел уже совершенно другим человеком, более значительным, что ли. В глубине души Багз все же испытывал некоторую неуверенность в себе и подчас был готов по малейшему поводу, а то и вообще без оного вцепиться человеку в глотку, хотя до былых крайностей все же не доходил. Все старые, отвратительные импульсы либо постепенно исчезали, либо атрофировались. При этом он признавал, что новая безопасная среда обитания словно иссушала его, не требуя от него более того, что он мог без труда ей отдать.

Хэнлону было наплевать на то, каков моральный уровень его постояльцев. Его интересовало не столько то, что они делают, сколько то, как они это делают. Покуда они проявляли должную осмотрительность, им позволялось практически все, хотя и в рамках разумного. Вот если кто начинал буянить или каким-то иным образом действовать вопреки интересам отеля, то вызывали Маккену.

Если верить Олину Вестбруку, подобная практика существовала отнюдь не во всех отелях. Во многих из них, причем довольно крупных, гостиничный детектив занимался преимущественно тем, что подглядывал в замочные скважины, что-то постоянно вынюхивал или за кем-то украдкой следил. В противном случае его работодатели рисковали снискать своему отелю незавидную репутацию, и бизнес автоматически перешел бы к конкурентам. У Хэнлона не было конкурентов и, похоже, никогда не будет, а потому он мог позволить себе предоставлять гостям всевозможные поблажки и вообще не напрягать себя по пустякам. Соответственно и Маккене не приходилось делать ничего такого, что могло бы нанести ущерб его чувству самоуважения.

Он услышал позвякиванье серебряных приборов — снаружи прибыла тележка с кофе. Он подкатил ее к окну и с наслаждением вдыхал приятный аромат, восходивший над струей наливаемого напитка. «Ну что ж, пока все вроде бы шло неплохо», — подумал он. И в самом деле — жить в прекрасных условиях, когда тебя обслуживают почти так же, как постояльцев отеля, да еще и платят за это деньги.

Вот только Джойс Хэнлон немного надоедала. Слишком уж настойчиво она интересовалась тем, как у него идут дела. Избыток дружелюбия с ее стороны был ему не особо по вкусу. Хотя, если разобраться, пусть уж лучше так себя ведет, чем стала бы проявлять безразличие, не говоря уж о враждебности. В конце концов, совершенных людей на свете не бывает.

За все время работы в отеле не было еще ни разу, чтобы Маккена проявил недовольство по какому бы то ни было поводу — его полностью устраивало нынешнее положение вещей. Возможно, в дальнейшем ему захочется получать от жизни большего. Пока же...

Взгляд Багза чуть нахмурился от внезапно появившейся мысли, но он постарался как можно скорее вытолкнуть ее из своего сознания. Да, только лишь настоящее имело какое-то значение: поддерживать статус-кво и не делать ничего, что могло бы его нарушить. А повышенный активный интерес к личности Эми Стэндиш определенно мог этот порядок поколебать.

Эми являлась подружкой Лу Форда, а Форд был порядочным говнюком. Так что на настоящем этапе, пока он еще не достаточно укрепился на новом месте, Багз решил оставить девушку в покое.

«Нехорошо, конечно, все это, — с горечью признал Багз, прекрасно понимая, что на самом деле думает совершенно иначе. — Такая славная девушка, а бросает себя ему, как...»

Багз в очередной раз прервал поток безрадостных мыслей — решительно и окончательно. Лу Форд оказал ему услугу, и пока у него не было основания подозревать, что помощник шерифа подцепил его на крючок. Иными словами, он был у Форда в долгу, и самым порядочным, равно как и разумным, было бы не забывать о данном факте.

Он выпил полчашки кофе и выкурил несколько сигарет. Потом отнес чашку и блюдце в ванную, где вымыл их и насухо вытер. Едва Багз покончил с этим занятием, как в номер вошла горничная Розали Вара.

— Ну, как вы сегодня, мистер Маккена? — Она вошла с улыбкой, и вместе в ней ожила мечта, облаченная в ее аккуратную сине-белую униформу. — Надеюсь, выспались?

— Да в общем-то неплохо, — ответил Багз и махнул рукой в сторону подноса с кофе. — Сегодня мне прислали даже больше, чем я смог одолеть. Присоединяйтесь, если есть желание.

— О, большое спасибо. Вы очень добры, мистер Маккена.

— Ну что вы, все нормально. Да и потом, жалко дать пропадать такому отличному кофе.

Багз поймал себя на мысли, что чуть ли не каждый вечер с тех пор, как поселился здесь, произносит эти слова в контексте такой же пустой болтовни. Однако данный факт, возможно, в отличие от других, ничуть не беспокоил его. Ему было просто приятно слышать мягкий, учтивый смех молодой жен-шины, красноречиво свидетельствовавший о том, что она прекрасно осознает напускной характер его грубоватости. Ему было легко в ее обществе, так легко, как ни с кем другим. И было это, наверное, потому, думал он, что и сама она вела себя с ним совершенно непринужденно и раскованно.

Розали допила кофе и принялась убираться в номере, тогда как Багз задумчиво стоял у окна, гадая над вопросом: зачем такой роскошной девушке, которая вполне могла бы выдавать себя за белую, подчеркивать всем и каждому, что она негритянка. Нет, дело здесь было не в ее глупости, как считал Вестбрук. Судя по всему, она была и умнее, и образованнее большинства белокожих служащих «Хэнлона». В ней также не чувствовалось той агрессивной надменности, которую Багз так часто встречал среди негров и от которой он безнадежно терялся всякий раз, когда оказывался в их обществе. Подобный тип негров словно хлестал вас по лицу цветом своей кожи. Они будто проводили незримую черту и презирали тебя, если ты вздумал перейти на их сторону, но и ненавидели, если ты оставался на своей. Что же до Розали Вары, то... нет, определенно, Вара была просто самой собой. Удивительно симпатичная и воспитанная девушка, которой выпала судьба быть негритянкой и которая не считала необходимым ни бравировать данным фактом, ни скрывать его.

— Ну вот, мистер Маккена, — сказала она, подхватывая свое ведро и прочие моющие принадлежности, — пожалуй, все. Еще раз спасибо за кофе.

— Не за что. Это вам спасибо, — ответил Багз. — Думаю, мы еще увидимся сегодня ночью.

— Ну конечно. До свидания, мистер Маккена.

И ушла, покачивая своими маленькими округлыми бедрами. Несколько минут спустя, когда Багз уже собирался выходить, в дверь забарабанил Олин Вестбрук.

Багз открыл дверь. Управляющий, едва не оттолкнув его, устремился в комнату, уселся и повелительным жестом указал Багзу на стул перед собой.

— Садись. Садись, я сказал! Мне надо тебе кое-что сказать, а это, возможно, потребует времени.

— Ну конечно, Олли. — Багз опустился на стул. — Что там у тебя?

— Сейчас узнаешь. Но сначала я задам тебе один вопрос. Что ты думаешь обо мне? Я имею в виду — в личном плане? Считаешь меня порядочным человеком или сердишься за то, как я порой обходился с тобой, когда ты еще только начинал работать у нас?

— Почему ты об этом спрашиваешь? — нахмурясь, спросил Багз. — Тебе кто-нибудь сказал, что...

— Ответь мне, черт бы тебя побрал! Ты прибыл сюда зеленый как незрелая тыква. Так скажи, сделал я — или не сделал — все возможное, что по силам человеку, чтобы наставить тебя на правильный путь и дать возможность закрепиться на нем?

— Сделал. Никто бы не смог помочь мне больше, чем ты, и я не раз хотел сказать, как благодарен тебе за это. А сейчас...

— Значит, ты у меня в долгу? Я помог тебе, когда ты в этом нуждался, и думаю, что мог бы попросить тебя помочь мне сейчас.

— Ну конечно, — кивнул Багз, чуть заинтригованный. — Послушай, Олли, давай не будем ходить вокруг да около. До получки у меня осталась самая малость, но ты можешь взять все, что я имею. И если есть что-то еще, в чем я...

— Я не об этом. Речь идет о Дадли, аудиторе. Это мой беби, и я нанял его вопреки возражениям старика. Ну так вот, Хэнлон оказался совершенно прав относительно его. За последний квартал Дадли растратил более пяти тысяч долларов. Да, где-то от пяти до шести, точно не скажу. И я хочу, чтобы ты выбил у него эти деньги.

— Я?! — изумленно произнес Багз. — А, ты хочешь, чтобы я засадил его за решетку. Натравил на него полицию и оформил жалобу...

— Нет! Этого я не хочу. У меня нет доказательств, что он украл эти деньги. Я просто знаю, что он это сделал, понимаешь? В этом квартале мы работали не меньше, чем в прошлом, однако недосчитались этих пяти или шести тысяч. Поэтому...

— Но... но как?.. — Багз начинал понимать, куда клонится беседа, и не на шутку встревожился. — Как...

— Какая разница как? Существует тысяча и один способ, как аудитор может запустить руку в чужой карман. Ему не удастся это сделать там, где работают другие аудиторы, где существует система проверок и перепроверок. Но... — Вестбрук в отчаянии взмахнул руками. — Вот, смотри. Гостиничная документация пишется карандашом! Копии различных документов, счета, в общем, все. Иначе нельзя — ведь это текущая документация, куда постоянно вносятся какие-то поправки и изменения. Поэтому неизбежны подчистки и всякие правки. Вот, пожалуйста, для примера тебе только один пример, как можно приворовать. Гость останавливается на один день, но на следующий день выписывается после контрольного часа выписки. Соответственно мы берем с него плату за два дня. Но если посчитать в часах, то получается, что он пробыл у нас всего лишь один день. Остается лишь чуть подправить ту страницу бухгалтерской книги, где отмечены его расходы, и... Ну, усек?

— Не усек, — нервно проговорил Багз. — Я имею в виду... Я хотел сказать лишь то, что если вы не можете что-то доказать, если вы не полностью уверены...

— Я сказал тебе, черт побери, что уверен в этом деле! Я знаю, что он присвоил эти деньги. И Хэнлон об этом тоже узнает, а всю ответственность возложит на меня.

— Но... но как ему удалось ускользнуть с такой крупной суммой денег? Почему вы не остановили его, когда он только начал воровать?

— Такие вещи по ежедневным счетам не проследишь, ущерб оказывается слишком незначительным. Но когда набирается сумма за три месяца!.. — Вестбрук раздраженно потер лицо. — Ты что, думаешь, я с тобой шучу? — требовательным тоном спросил он. — Думаешь, я не знаю, о чем говорю?

— Да нет, что ты. — Багз попеременно то закачал головой, то закивал. — Но...

— Дадли спер эти деньги, и уж точно не положил их на свой счет в банк или в депозитный банковский ящик. Могли бы пойти разговоры, да и сам он наверняка предпочел бы держать их там, откуда можно будет в любой момент достать. Значит, он держит их или у себя дома, или носит при себе. Не исключено, что он обменял их на крупные банкноты, и... — Неожиданно голос Вестбрука затих, он поперхнулся, закашлялся и устремил на Багза отчаянный, но одновременно агрессивный взгляд. — Ты должен вернуть эти деньги, Багз. Напусти на него как следует страху. Шлепни пару раз по морде, а если понадобится, то и побей. Но верни эти деньги!

Именно этого Багз и ожидал, и при этом понимал, что именно ему предстоит сделать. Но дело это было чертовски сложным. Олли Вестбрук ему в общем-то нравился — не так уж много людей были так добры к нему, как этот маленький, надменный, грубоватый управляющий.

— Итак, Олли, давай еще раз обмозгуем, чего именно ты от меня хочешь, — спокойно сказал он. — Через долговые обязательства ты эту сумму списать не можешь — естественно, эти парни сидят с тобой в одной лодке. Никто не может доказать, что деньги эти — не личные накопления самого Дадли. И ты этого тоже не можешь доказать.

— Но, черт побери, откуда у такого типа вот так вдруг могут появиться пять или шесть тысяч? Как он сможет доказать, что они принадлежат лично ему?

— А ему и не надо ничего доказывать. Он не обязан объяснять, откуда они у него появились. Поэтому... — Багз развел руки. — Такова реальная ситуация, Олли. На меня же в полиции есть дело, причем довольно поганое. Одно неосторожное движение, и я опять по уши в дерьме. Но вот ты просишь меня совершить ограбление или заняться вымогательством, забрать у человека его деньги — не забывай, что по закону это его деньги, — применив при этом силу и жестокость... Мне кажется, Олли, что ты недостаточно хорошо продумал все детали. И не думаю, что в глубине души ты готов послать меня в подобную передрягу. Или все же готов?

Вестбрук колебался. Явно смущенный, но все такой же упрямый, он сказал, что именно этого он и хотел от Багза. И рассчитывал на его содействие.

— Мне надо вернуть эти чертовы деньги. Убеди его как-нибудь отдать их. Ты ничем не рискуешь. Такой подонок, как он, не способен доставить кому-нибудь неприятности.

— Ну уж мне-то он в любом случае их не доставит, — твердо проговорил Багз. — Я, конечно, благодарен тебе за все, Олли, и мне всегда казалось, что ты чертовски смелый парень. Но вот здесь ты сам боишься вступить в бой, посылаешь меня, человека, который ходит по натянутой проволоке, и...

— Боюсь?! — взорвался Вестбрук. — Черта с два! Да я бы в клочья разорвал с полсотни таких подонков, как Дадли, если бы это хоть как-то помогло делу. Но не поможет ведь! Я сам настоял на том, чтобы его взяли к нам на работу, поклялся, что на свете нет парня честнее его. Как же я могу теперь корчить надменную рожу и заявлять, что он вор? Да он рассмеется мне в лицо. По сути дела, я сам дам ему понять, что настало время делать ноги. Разве ты этого не понимаешь? Ты же не тупица, не чурбан какой-то.

Маккена покраснел.

— По крайней мере, не до такой степени тупица, — холодно произнес он. — Извини, Олли.

— Значит, не поможешь? И это после всего, что я сделал для тебя?..

— Нет, на это я не пойду, — кивнул Багз. — И впредь буду чертовски осторожен по части оказываемых тобой услуг.

Вестбрук утер рот тыльной стороной ладони. Пробормотал, что ему чертовски неприятно, если Багз именно так истолковал его слова, что он, по сути дела, не сделал для него ничего такого, чего бы не сделал для любого другого парня, который ему нравится, и Багз ничем ему не обязан. Но... но...

Он снова повысил голос, в котором зазвучали какие-то противные тона. Алкоголь накатывал на него как волны прилива, смывая все ограничения, не оставляя ничего, кроме ужаса и чувства ярости. Теперь из его маленького жесткого рта мутным ядовитым потоком струились слова ненависти и злобы.

В общем-то он не хотел говорить того, что говорил, — за него звенели выпитые бутылки виски. По природе своей донельзя циничный, он имел склонность нанизывать одно обстоятельство на другое и всякий раз приходить к неутешительным результатам — результатам, ответам, выводам, которые были до смешного нелогичными, но всегда коварно убедительными.

Багз неотрывно смотрел на него, не зная, то ли ему смеяться, то ли печалиться.

Наконец с сознания Вестбрука спала багровая пелена и его гневная тирада оборвалась столь же резко, как и началась. Он поднялся со стула и, слегка покачиваясь, принялся глухим голосом бормотать слова извинения.

Да, он виноват... не сдержался... расстроился и рассердился на этого Дадли и... и все. Но при этом отнюдь не хотел сказать, что...

— Ну что ж, — хмуро произнес Багз, — хотелось бы в это верить.

— Да, конечно... Ни слова... — Вестбрук поплелся к двери. — Забудь обо всем, ладно? И так хватает проблем, чтобы...

За ним закрылась дверь.

Багз смотрел на ее полированную поверхность и почувствовал, как в животе закопошилось неприятное, беспокойное чувство.

Получалось, что он должен был подставить старика Хэнлона? Именно поэтому Джойс Хэнлон и Лу Форд так старались устроить его на эту работу?

Ерунда какая-то! Ну что за чушь ты выдумал? Но если это не было истинной причиной столь необычной заинтересованности Джойс и Лу в его персоне — а это конечно же не было ею, — то что же тогда?..

В общем-то все складывалось так, как говорил Форд. Хороший и крепкий гостиничный полицейский избавлял от лишней работы его и других помощников шерифа. Но это же было не так. В отеле «Хэнлон» пока не случалось ничего такого, что требовало бы применения мускулов или проявления повышенной, жесткой активности.

Значит? Да ничего это не значит — просто до сих пор складывалась спокойная обстановка. А может, Форд просто оказал ему услугу в такой форме, которую Багз мог бы с легкостью принять? Не очень-то верилось в это, и все же...

Форд был взяточником, мошенником, а Джойс Хэнлон — просто смазливой потаскушкой. Оба были очень охочи до денег, и если искали человека, который мог бы совершить убийство, то разве не естественнее всего было бы найти такого, кто?..

Багз с отвращением фыркнул, усиленно заставляя себя разувериться в подобном допущении. Одно лишь то, что Олли Вестбрук так погано вел себя с ним, еще не давало ему права на подобные выводы. Форд и Джойс прекрасно знали, что Багз держится, что называется, «на уровне». Да он и сам им сказал об этом, равно как и о том, что намерен так поступать и впредь. Так что если бы им действительно понадобился убийца, он едва ли получил бы эту работу.

Так что вот так. Бедолага Олли просто хватался за соломинку и нес всякую чушь; которая первой приходила ему в голову.

Багз натянул наплечную портупею с полицейским револьвером 38-го калибра, надел шляпу, плащ и вышел из комнаты.

В его служебные обязанности входило по крайней мере один раз за ночь обходить всю территорию отеля. На сей раз он решил — как случалось и прежде — совершить частичный обход, затем перекусить, а потом уже завершить оставшуюся часть маршрута.

Начать он решил со своего этажа — раз уж он здесь находится, так чего уж там? Прошел главный холл и два боковых коридора, потом, поднявшись на два лестничных марша на верхний, четырнадцатый этаж, начал постепенно спускаться вниз.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13