Властелин воды

Клауса нисколько не волновало, что празднество в Гильдерслив Грейндж еще в самом разгаре, ему это было только на руку. Кто будет возражать против визита случайного знакомого, который, проезжая мимо, решил заскочить и поинтересоваться, нашел ли барон свою дочь? Такой визит вежливости вполне естествен. По крайней мере, он на это надеялся, оставляя экипаж на подъездной кольцевой аллее еще до того, как солнце успело показаться над верхушками деревьев. Он решительно взялся за медный дверной молоток – два резких удара – и сделал шаг назад, поправляя лацканы сюртука. Он вытер пыль со своих штанов из оленьей кожи и протер носки сапог с отворотами. Со шляпой пришлось повозиться – он отогнул ее широкие поля на приличествующий случаю угол, как и надлежит джентльмену на конной прогулке по окрестностям. Ему хватит одного только взгляда на Бэкку – неважно, как она на него отреагирует, – и ему сразу станет легче. Уж слишком она была свободолюбивой натурой. Ему нужно было убедиться, не сбежала ли она в очередной раз. Эта потребность была так велика, что он даже пренебрег утренним визитом на Боскаслский водопад. И начинал уже жалеть об этом.

Казалось, прошла вечность, прежде чем на его стук вышел лакей в ливрее. Клаусу уже с порога стало ясно, что худшие его мысли оправдались. Дом гудел как встревоженный улей. Гул вырвался из открытых дверей и заполнил аллею, становясь все громче, что испугало лошадей и даже откололо куски старого дерева от дверного косяка.

– Граф Клаус Линдегрен, – представился он, пытаясь перекричать шум. – Я хотел выразить свое почтение барону. Как вижу, я приехал не вовремя, но, возможно, смогу быть чем-нибудь полезен…

Лакей растерялся и оглянулся на толпу, собравшуюся в большом зале. Клаус вытянул шею, присматриваясь и пытаясь оценить ситуацию. Женщины в полной растерянности сновали по залу, среди них была Мод, которая заламывала руки и причитала. При виде гостя она истошно завопила. Бэкки нигде не было, и Клаус почувствовал леденящий душу страх, который оставил во рту холодный металлический привкус крови – соленый и вязкий, оседающий на задней стенке нёба. Это было очень по-человечески. В астральной реальности страха не существовало, по крайней мере в такой форме. Все было гораздо проще, когда сердце и плоть не зависели друг от друга.

– Кто там, Фостер? – рявкнул барон, тяжелой поступью приближаясь к дверям, в которых стоял Клаус. Он пошатывался от обильных возлияний и после бессонной ночи выглядел изнуренным. На нем не было ни сюртука, ни даже жилета, а бриджи были помяты и покрыты винными пятнами. Мужчина средних лет, также изрядно помятый, плелся за ним следом. Печально известный жених Бэкки… Несложно было догадаться, что эти двое только что выбрались из-за игрального стола и объятий зеленого змия. От ярости у Клауса застучало в висках. Ничего хорошего это не предвещало.

– Г-г… граф… – начал было лакей, запинаясь.

– Граф Клаус Линдегрен, к вашим услугам, милорд, – представился Клаус, учтиво кланяясь. Нерадивый лакей, который в суматохе забыл его имя и не смог должным образом о нем доложить, готов был провалиться сквозь землю от стыда. – Вы посещали мое имение в Бодимн Муре две недели назад.

– А! – воскликнул барон, хватая Клауса за руку. – Входите, дружище, что же вы на пороге топчетесь! Вы уж простите, здесь черт знает что творится. Вы весьма кстати. Может понадобиться ваша помощь.

– Рад услужить, сэр, – сказал Клаус, идя за ним.

Сквозь галдящую толпу барон проводил его в свой кабинет. Когда они подошли к двери, хозяин уверенной рукой остановил увязавшегося за ними жениха, толкнув его в грудь. Барон пропустил Клауса вперед и захлопнул дверь прямо перед носом у Персиваля Смэдли.

– Присаживайтесь, сэр! – предложил он, указывая на кушетку с витыми подлокотниками.

Барон подошел к бару.

– Бренди? – спросил он, вытаскивая оттуда графин.

– Спасибо, не нужно, милорд, – отказался Клаус. – Я не пью в столь ранний час, это нарушает пищеварение.

– Гм, – хмыкнул барон, наполняя свой стакан. – Тогда, надеюсь, вы позволите… К черту пищеварение! Мне нужно прийти в себя.

– Кажется, я приехал не в самый удобный момент, – сказал Клаус. – Меня посетила мысль прокатиться до побережья, а по пути я решил заехать к вам и поинтересоваться судьбой вашей пропавшей дочери, сэр. Когда мы последний раз виделись, вы были чрезвычайно обеспокоены. Вам удалось ее найти?

Барон залпом выпил бренди и налил себе еще.

– Она нашлась, а теперь снова пропала, – сказал он, – поэтому в доме такая неразбериха.

– Снова пропала? – переспросил Клаус. – Как пропала?

Внутри у него все похолодело, а губы начали нервно подрагивать. Он и сам обо всем догадывался, но подтверждение выбило его из колеи.

В общем, сэр, я наткнулся на эту глупую девчонку, когда она поздней ночью с горничной шла вдоль почтового тракта мимо вашего дома. Я как раз возвращался из Плимута. По крайней мере, мне показалось, что это где-то рядом с вами, хотя я так и не смог отыскать вашего жилища, когда решил снова заехать и извиниться за свое… грубое вторжение. Я все же порядочный человек.

Он отмахнулся от одолевающих недобрых мыслей и принялся расхаживать по комнате, не выпуская из рук стакан с бренди.

– Моя дочь, сэр, своенравная, взбалмошная дурочка, напрочь лишенная уважения к отцу. Прошлым вечером состоялся большой бал в честь ее помолвки с сэром Персивалем Смэдли, джентльменом, которого я только что довольно грубо не впустил в кабинет. Объявление было сделано в полночь, затем джентльмены удалились в игровую комнату, а дамы разошлись по своим спальням – все, кроме Рэбэкки, которая снова удрала.

– Извините, милорд, – сказал Клаус. – Но что подвигло ее на это?

– То же, что и в прошлый раз. Она недостаточно дальновидна, чтобы оценить все преимущества союза с человеком уровня Смэдли. Я хочу передать ее в надежные руки, поэтому и благословил этот брак. Я приму ее назад, пока она не попала в неприятности, чтобы меня потом не мучила совесть. Я выйду из игры, как только придет специальное разрешение на брак. Мне порядком надоели ее сумасбродства.

Истинное положение вещей читалось между строк. Бэкка решила, что лучше сбежать, чем довериться ему или пойти на брак с сэром Персивалем, только на этот раз она удрала сама. Клаус должен был ее отыскать.

– Сэр, вы можете рассчитывать на меня в любом случае. Но если она не намерена выходить замуж за этого человека, то я не представляю, как…

– У нее нет выбора! – отрезал Гильдерслив. – Она обручена. И этим все сказано. Все решено за нее. Мы хотим организовать поиски. Сэр, вы присоединитесь к нам?

– Конечно, милорд.

– Отлично! Она увела мерина из стойла. Мой конюх на рассвете отправился на постоялый двор, чтобы справиться о ней, но она там не появлялась. Мы думаем, что она наймет карету, как и в прошлый раз. Не думаю, что она, куда бы ни направлялась, решила преодолеть весь путь верхом. Если, конечно, она сама знает, куда едет. Она унаследовала эту воинствующую независимость от покойной матери. Но Смэдли быстро бы ее укротил. У меня не получилось выбить из нее дурь, как не удалось приручить покойную жену. В мое время…

– Когда ее в последний раз видели? – перебил его Клаус. В его собеседнике заговорило бренди, а время сейчас было дорого.

– В том-то и дело, сэр, что ее никто не видел. Последним человеком, с которым она разговаривала, была горничная. Остальные дамы не заметили, как моя дочь удалилась к себе.

– Вы расспросили горничную?

– Эта девчонка ничего вразумительного сказать не может. Только и делает, что скулит да шмыгает носом. Она сейчас и двух слов не свяжет.

– С вашего позволения, Гильдерслив, у меня довольно неплохо выходит приводить людей в чувство. Это умение широко изучается и развивается в моей родной Швеции. Если вы не против, я хотел бы попробовать пообщаться с девушкой наедине, если вы не усмотрите в этом ничего предосудительного. Мои методы наиболее действенны, когда никто не отвлекает.

– Я считаю это недопустимым.

– Согласен, но это необходимо с такими людьми, как она. Это простая девушка, а вы ее работодатель, сэр. И она наверняка боится впасть в немилость за то, что позволила вашей дочери сбежать. Ваше присутствие только насторожит ее, и она не раскроется. Я не обещаю, что мой метод окажется плодотворным, сами понимаете. Это очень тонкие и непредсказуемые вещи, но попробовать стоит, тем более когда на кон поставлено так много.

Попробовать стоит, какое там – это жизненно важно! Насколько Бэкка была откровенна со своей горничной? Он прекрасно видел, что Мод запричитала еще громче, когда увидела его на пороге Грейндж. Ему нужно было добраться до нее, пока она все не разболтала и пока барон не знает, что он укрывал его дочь.

– В ваших словах есть резон, Линдегрен, но следует поторопиться. Нам нужно догнать ее по горячим следам, а то жених уже нервничает.

Клаус был уверен, что эти двое заключили пари на огромное состояние. Гильдерслив не успокоится, пока не вернет долг, то есть Бэкку, Смэдли. С одной стороны, нельзя было терять ни минуты. А с другой – потребность посетить водопад все росла. Клаус слишком долго туда не наведывался. Еще не хватало истощиться до полной прозрачности на глазах у всех!

Гильдерслив вышел из кабинета, оставив двери нараспашку. Снаружи по-прежнему не смолкал нестройный гул, эхом отдаваясь от стен, и Клаус начал мерить шагами персидский ковер, расстеленный перед камином. Очень скоро из-за двери послышалось жалобное хныканье, плавно перерастающее в горестный плач, и всю эту какофонию перекрыл рев Гильдерслива:

– Ты войдешь туда и будешь делать то, что тебе велят, или ответишь по всей строгости за свое разгильдяйство. У меня вот-вот лопнет терпение! Не заставляй меня брать грех на душу!

На этой оптимистической ноте Гильдерслив буквально втащил Мод на порог. Он толкнул ее внутрь, кивнул Клаусу и вышел, хлопнув дверью.

Клаус собирался с духом. Мод, прижавшись к стене, мелкими шажками пробиралась вдоль нее, не отрывая от него испуганного взгляда круглых, как блюдца, глаз. Она двигалась на ощупь, натыкаясь на мебель у стены. У него опустились руки.

– Пожалуйста, – сказал он, жестом пытаясь ее успокоить, – не бойся меня. Я здесь, чтобы помочь найти твою госпожу, но для этого мне нужна твоя помощь, Мод. У нас нет времени для истерик.

– Миледи сказала, что вы…

– Да, я примерно представляю, что она могла рассказать. Мне она говорила то же самое. Это все вино. Некоторые дамы плохо переносят спиртные напитки. Я только хотел, чтобы она оценила кое-что из моей коллекции. Поверь, я очень сожалею об этом. Потому что вино погнало ее прочь из моего дома, где она была в безопасности, и привело сюда, в самое неподходящее для нее место. А теперь толкнуло на новые подвиги!

Горничная наконец-то перестала метаться по комнате, застыла на месте и смотрела на него с опаской. Она ему не верила. А ему нужно было заручиться ее молчанием, и как можно быстрее – прежде чем она покинет кабинет. В противном случае у него будут крупные неприятности с хозяином дома.

– Мод, присядь и поговори со мной, о большем я не прошу. Так дело не пойдет. Чтобы найти твою госпожу, мы должны действовать сообща.

Он указал ей на кресло с твердой спинкой, стоящее у стены. Это место показалось ему наиболее удобным, потому что позволяло ей находиться на безопасном расстоянии и было достаточно далеко от двери, так что их не могли подслушать.

– Вот так лучше, – вздохнул Клаус с облегчением, когда она опустилась в кресло. Сам он сел на кушетку с обивкой из конского волоса и наконец-то перевел дыхание, расслабив поющую от напряжения спину.

– Так вот, – продолжал он, – независимо от того, что ты обо мне думаешь, смею тебя заверить, меня беспокоит только благополучие твоей госпожи. Да как можно было подумать, что я могу причинить ей вред? Разве я не спас вам обеим жизнь? Стал бы я рисковать собой со злым умыслом? Нет. Мод, барону неизвестно, что вы были в моем доме. Твоя госпожа не хотела, чтобы он узнал об этом, и я пошел ей навстречу и не выдал вас, когда он пришел за ней, а ты лежала без чувств. Очень важно, чтобы он не проведал, что я обманул его. Если он разоблачит меня, я не смогу ей помочь. Понимаешь?

Казалось, прошла вечность, прежде чем горничная слабо кивнула.

– Хорошо! – сказал Клаус. – А теперь расскажи мне, когда ты видела ее в последний раз.

– Я… она отослала меня сразу после полуночи, – всхлипнула Мод. – Она говорила ужасные вещи… что я шпионю…

– Мод, это не имеет отношения к делу – меня интересует лишь то, что может помочь в ее поисках. Продолжай. Ты сделала так, как она велела?

Мод кивнула.

– Да, сэр, – сказала она. – Я пошла спать… и слава Богу! Ей не к чему придраться! Не к чему! – зарыдала она снова.

– Тс-с-с, – попытался успокоить ее Клаус. – Как ты не понимаешь? Она не ругала тебя, вернее, ругала, но не всерьез. Она хотела избежать помолвки, и лишние свидетели были ей ни к чему. Она ведь не смогла бы сбежать под твоим присмотром, не так ли?

В глазах горничное мелькнуло понимание.

– Ну? – требовательно сказал Клаус.

– Она сказала, что я могу быть свободна… что она и без меня приготовится ко сну. И я ушла в уверенности, что она еще позвонит. Но она не позвонила. По крайней мере, я этого не слышала. Наверное, я уснула. Потом настало утро, и в доме поднялся переполох. Она пропала, и никто не знал, куда. Это все, что я могу сказать, клянусь!

– Хорошо-хорошо, успокойся, – произнес он ласково. – У нас нет времени лить слезы. Сейчас мы выйдем из этой комнаты. Но сначала я должен знать… Ты не выдашь меня? Подумай, Мод. От твоего ответа может зависеть жизнь твоей хозяйки.

Мод молчала. Ее молчание длилось довольно долго, и Клаус понял, что пора доставать последний козырь.

– Ты желаешь добра своей госпоже, Мод? – начал он вкрадчиво.

Горничная кивнула.

– Хорошо. Она не любит сэра Персиваля Смэдли. А я люблю ее и уверен, что она тоже любит меня. И если это так, неужели ты обречешь ее на жизнь, полную страданий, рядом с ненавистным человеком? Ты не настолько жестока, Мод Аммен. Если тебе нужны доказательства, то дай мне шанс тебе их предоставить. Это все, чего я прошу. Если я не выдержу испытания, ты сможешь пойти к хозяину и все ему рассказать. Ты от этого ничего не теряешь, а мы оба можем многое обрести.

Он встал со своего места и подошел к ней, протягивая руку. Мод ухватилась за нее, низко склонив голову.

– Ты сохранишь секрет?

Она кивнула.

Они уже подошли к двери, как резкий стук оповестил о возвращении Гильдерслива. Дверь распахнулась, Мод коротко вскрикнула.

– Я не могу тратить время на всякую чепуху, Линдегрен, – заявил барон. – Все готовы. Джентльмены уже оседлали лошадей и ждут перед домом. Пора начинать поиски. Эта безмозглое создание сказало вам что-то полезное или лишь бессмысленно блеяло?

Мод съежилась от его слов, но Клаус ободряюще сжал ее руку.

– Все в порядке, Мод, – сказал он. – А теперь беги занимайся своими делами. Все будет хорошо.

Было наглостью с его стороны командовать в присутствии хозяина дома, и Гильдерслив наградил его испепеляющим взглядом.

– Простите мою бесцеремонность, Гильдерслив, но девушка в отчаянии, и я только что с большим трудом ее утешил. Я подумал, что лучше будет отослать ее побыстрее, пока снова не началась истерика. Она рассказала мне все, что знала. Ваша дочь покинула Грейндж сразу после полуночи, как только отправила горничную. Мод не виновата. Она делала так, как велела ей госпожа. И мы должны ехать немедленно, в этом я с вами полностью согласен.

– Вы поедете с нами?

– Да, – сказал Клаус, – если только вы одолжите мне лошадь. Верхом я смогу двигаться гораздо быстрее, чем в повозке.

– Да-да, сэр, конечно, – заверил его барон, нетерпеливо взмахнув рукой.

– Не ждите меня, – сказал Клаус, пересекая зал и громко стуча каблуками по паркету. – Времени и так потеряно достаточно. К тому же нам незачем всем ехать в одном направлении. Не бойтесь. Я догоню вас.

Глава 17

Инстинкт привел Клауса прямо к Боскаслскому водопаду. И хотя надеяться на это было нелепо, да и вообще это было маловероятно, он все же искренне уповал на то, что Бэкка в поисках его свернула сюда. Конечно, решительно все было против этого. Она бежала не только от Смэдли, но и от него. Но даже если она и заехала на водопад, искать ее здесь сейчас было по меньшей мере нелогично – слишком много времени прошло. Но Клаус был движим отнюдь не логикой. Ему не нужно было ничего, кроме как отыскать ее.

Остальные поехали в другую сторону. Когда он съехал с главной дороги на извилистую тропку, ведущую к водопаду, их уже не было. Он увидел лошадь, привязанную к деревцу, через минуту после того, как повернул за угол. Он соскочил с жеребца и бросился туда, как одержимый выкрикивая ее имя. Звук, усиленный туманом над водой, ударил ему в уши. Отражаясь от скал, крик перекрыл грохот воды, каскадом обрушивающейся с уступа. Он звал снова и снова, но ответа не было.

Клаус отбросил волосы со лба и перевел дух. Она бы услышала, если бы была поблизости. Но куда она могла деться? Может, она спряталась от него? Неужели она так сильно его боится? Ему не хотелось в это верить, но он прекрасно понимал, что это не исключено. Она была невинна, а он пробудил в ней незнакомое чувство страсти, которое едва не накрыло ее с головой. Она была уверена, что спит, иначе никогда не позволила бы так с собой обращаться. Там, у истоков мироздания, он проклял свое наследие – проклял неистовый брачный призыв, от которого у него настолько помутился рассудок, что он едва не лишил ее невинности прямо в этой реке.

Он взглянул на лошадь. Возможно, это был не ее конь. Он почти убедил себя в этом, благополучно забыв о том, что животное откликнулось на призывное ржание его жеребца, словно они знали друг друга. А как может быть иначе, если их держат в одной конюшне? Его уверенность дала трещину. Он в два прыжка добежал до лошади и снял чемодан с вещами, привязанный к седлу. Дрожащими пальцами он открыл застежку и принялся перебирать содержимое. И застонал, когда наткнулся на знакомое расшитое платье из муслина. Он тут же захлопнул чемодан. Он узнал бы это платье даже с закрытыми глазами. Но где же она сама?

Он уставился на бурлящий водоворот, на кружевную пену, вскипающую на поверхности воды и доходящую до излучины реки. Он снова похолодел от страха, уже второй раз за последний час. Могло ли ее унести потоком? Умела ли она вообще плавать? Он хлопнул себя по лбу, сожалея, что был так невнимателен. Она вроде не боялась воды, но это еще ни о чем не говорит. Он всегда поддерживал ее, к тому же она думала, что спит. Затем он увидел валяющийся у самой кромки воды скомканный плащ. Он поднял его, поднес к лицу и вдохнул ее аромат… Он глухо застонал и отбросил плащ.

Не тратя времени на раздевание, Клаус ограничился тем, что стащил с себя сапоги, сорвал сюртук и жилет и нырнул в реку. Его снова вел инстинкт. Он управлял водой. Он почувствовал бы, если бы она утонула. Эта мысль была невыносима, но все же такую вероятность нельзя было сбрасывать со счетов. Ныряя и выныривая, он плавал, влекомый кремообразной пеной, вниз по реке и назад к водопаду. Там, у водопада, он и учуял ее запах. Практически туда он перенес ее перед этим из бального зала, а потом с этого же места вернул обратно. Возможно ли, что запах сохранился еще с тех пор?

Или он появился здесь недавно? Он снова погрузился под воду. Ее присутствие ощущалось довольно отчетливо. Он хрипло застонал и штопором вошел в другое измерение.

Когда он вынырнул на поверхность, Илия безмятежно загорала на скале над рекой, играя с шарфом Бэкки. При виде его она вскочила на ноги и, накинув шарф на плечи, наблюдала, как он ринулся к ней, вспарывая водную гладь. Если могло в глазах отражаться чувство вины, то именно это он наблюдал перед собой. Вместе с тем они лучились, как стразы. Было ли это из-за его внезапного появления или на то были свои причины, более зловещие? Он знал русалку слишком долго, поэтому заподозрил второе. Судя по всему, не застань он ее врасплох, она бы уже умчалась, как пугливая лань.

– Вы напугали меня! – деланно взволнованно воскликнула она, держась в отдалении. – Почему вы здесь, да еще и в таком виде?

Она, ощупывая его взглядом, кивнула на его мокрую рубашку и бриджи.

– Что-то случилось?

– Я не обязан отчитываться перед тобой за приходы и отходы, – буркнул он. – Но если ты и дальше будешь меня провоцировать, я начну следить за каждым твоим шагом.

Она приблизилась.

– Неужели вы пришли в себя? – проворковала она. – Я ждала этого, ваше высочество.

– Ни шагу больше! – предостерег он. – Между нами все кончено.

– Между нами никогда не будет все кончено. Он сделал резкий выпад и схватил шарф.

– Я же говорил, чтобы ты это сняла! – крикнул он, пытаясь вырвать шарф из ее цепких рук. – Раньше твоя непокорность распаляла во мне желание. Теперь она меня раздражает. Ты ищешь неприятностей? Ты их получишь. А теперь отдай это мне.

Следующий рывок оказался удачным. И снова запах Бэкки ударил ему в ноздри. Его переполнял сладкий аромат трав и полевых цветов, смешанный с неповторимым запахом ее тела. Он был повсюду, причем гораздо более сильный, чем могло испускать пятнышко крови на шарфе. Она была здесь совсем недавно! Он был в этом уверен. Ее запах возбуждал его, дразнил ноздри, распалял плоть. Каждая клеточка его тела, каждый нерв остро чувствовали ее. Это было настоящей пыткой – быть так близко от нее и не иметь возможности коснуться ее, прижать к себе, почувствовать ее мягкую, податливую, манящую плоть. Где она могла находиться?

– Что ты с ней сделала? – рявкнул он, отбрасывая шарф в сторону, и рванулся было к русалке, но его руки схватили лишь воздух. Издевательский смех Илии шлейфом тянулся к водопаду, растворяясь в его грохоте.

Клаус взревел. Туда, куда она ушла, путь ему был заказан – как и любому другому мужчине. Даже старейшины не вправе были нарушать покой морских жриц в их вотчине, только боги могли сделать это. Острова, окаймлявшие астральные воды, были священным местом. Их постоянно окутывала дымка, которая клубилась у краев моря Иного мира. Скрытые от глаз серебристым туманом, который никогда не таял, они большей частью были невидимы. Из мужчин сюда допускались только водяные, да и тем запрещено было покидать астральный архипелаг. Туда еще никогда не ступала нога мужчины – будь то человек или астрал. Никто из мужчин даже не видел островов или таинственных пещер над ними, где обитали водные стихии. Смельчаки, отважившиеся проникнуть туда, исчезали бесследно. Ходили слухи, что их сожрали кельпи-людоеды[9], живущие в астральных водах. Правда это или нет, но подобные рассказы напрочь отбили у астральных юношей желание туда соваться.

Эти места таили загадку и представляли собой опасность даже для принца Фоссгримов, который не мог уходить далеко от своего водопада. Эти острова были связаны с параллельным физическим измерением, с такими человеческими островами, как легендарный Авалон, Энгл Си, Гресхолм, Блеет и Мэн.

Здесь обитали такие зловредные создания, как Никсен и скитающиеся водяные женщины, ловко маскирующиеся под водоросли и лохматые растения, произрастающие на речном или океаническом дне. Здесь жили все виды морских существ, в том числе и ужасные корнуэллские кельпи, которые звались Сйофн, – кровожадные существа, всегда готовые сожрать русалочий улов, людей, которых те выманивали с кораблей. Всем этим правила морская сирена Лорелея, сестра русалок, главной среди которых была Илия. Илия. И как он только мог связаться с таким вероломным созданием? Ему уже казалось, что все это было не с ним.

С ужасающей ясностью Клаус начал осознавать, что теряет связь с астральным миром. В былые времена он опередил бы русалку, не дал ей ускользнуть. А потом, в своей вотчине, мог бы ей приказывать. Теперь его инстинкты обострялись и физическом измерении и угасали в астральном, где они так отчаянно необходимы. «Всюду не успеть». Слова Генрика больно ранили его. Действительно не успеть, и вот его уже стали понемногу отлучать. Ведь стали же?

Клаус встряхнулся, как мокрый пес, и убрал прилипшие на лбу пряди. Всему свой черед. Он нагнулся за шелковым шарфом и сунул его себе в карман. Он должен был найти Бэкку. В том, что она пропала, была его вина. Если он сам не мог отправиться на астральный архипелаг, нужно было найти кого-то, кто смог бы это сделать, и заручиться его поддержкой. Нельзя было терять время: он догадывался, что могло грозить девушке, оказавшейся в руках мстительной русалки.

Словно прочитав его мысли, в воздухе возникли блуждающие огоньки и начали шнырять вокруг, как преданные собаки. Бесполые магические светлячки могли беспрепятственно проникать в любые уголки астрального мира. Они были неуловимы и абсолютно безобидны, но при этом обладали способностью заманивать последующего за ними в бездну. Люди считали их крошечными беззаботными эльфами или фонариками с волшебной праздничной гирлянды. Некоторые принимали их за блуждающие души умерших и думали, что увидеть их означало самому в скором времени умереть. Много диковинных историй рассказывали об этом рое призрачных светлячков, но Клаус знал, чем они являются на самом деле – Иррблосс, как их называли шведы, стражи астрального мира. Игривые создания, обладающие невинным детским любопытством и собачьей преданностью. Он наклонился к ним. Но прежде чем он заговорил, сзади его окликнул знакомый голос. Обернувшись, он увидел группу, выходящую из тумана. Впереди шел Генрик.

– Вас предупреждали, – сказал старейшина, печально склонив седую голову. – Настало время держать ответ.

– Я должен сначала найти ее! – выкрикнул Клаус.

– У вас нет выбора, – отчеканил старейшина, сопровождая свои слова постукиванием ритуального посоха о землю. По спине Клауса бежали мурашки. Он уже забыл, когда в последний раз видел этот посох в руках у старейшин, и никогда еще он не был поднят на него.

Вперед вышел другой, гораздо старше и с окладистой бородой. Он был одет в мантию и держал в руках скипетр, увенчанный магическим кристаллом. Это был Верховный Инквизитор. Его глаза полыхали зеленым пламенем. Когда он заговорил, все живое на земле и в воде застыло. Только шум водопада дерзко пытался заглушить его голос.

– Ваши братья-подданные, все до одного, выполнили свой священный долг, – сказал он. – А вы, их принц, пример для подражания, пренебрегли им. Не нужно оправдываться. Мы прекрасно знаем, что у вас на уме…

– В таком случае, вы знаете куда больше, чем я сам! – процедил Клаус.

– Молчать! – прогремел Инквизитор. – Яблоко от яблони недалеко падает, отец мог бы вами гордиться! Какая наглость! Какая безответственность! Готовы ли вы разделить его участь так же легко, как приняли его полномочия, юный лорд? Нет, не торопитесь с ответом, потому что сейчас вы решаете судьбы близких вам людей – Генрика, девушки и наши, ваших повелителей и хранителей. Сможете ли вы обойтись без нас? – Он обвел рукой вокруг. – Всего этого вы больше никогда не увидите. Вход сюда будет вам заказан. Вы состаритесь, как и все смертные. Вы умрете, как и все смертные, дряхлый и немощный, и будете погребены в мире смертных. Время обретет для вас новый смысл. Оно будет неумолимо отсчитывать ваши дни, а век ваш будет так же короток, как и у любого другого смертного. А когда вы умрете, от вас останется только воспоминание. Смотрите, луна снова набирает силу. Возьмите эту девушку или найдите другую и выполните свой долг, пока не поздно. Забудьте о мире смертных и действуйте! Или готовьтесь понести наказание.

– Я не могу просто так оставить ее у русалок, – возразил Клаус.

– Если она у них, то для вас она потеряна навсегда. Вы не сможете ей помочь, остается рассчитывать только на их великодушие. Вы знаете, как это бывает, юный лорд.

– Но в том, что она пропала, виноват я, и я должен освободить ее. Делайте со мной что хотите, но при чем здесь она?

– Мы караем только вас, юный лорд. Это вы заварили эту кашу, а не мы. И уж конечно, мы не можем ни наказать ее, ни помиловать. Мы не вторгались в ее мир. Это она вторглась в наш.

– Ее сюда заманили! – возразил Клаус. – Разве она виновата в этом? Она пришла сюда не по своей воле. Я уверен в этом.

Инквизитор пожал плечами.

– Это уже не имеет значения. Она теперь далеко, а вы – близко. Вы должны решить! Причем сейчас же, чтобы мы могли вынести приговор.

– Тут и думать нечего. Илия хочет вернуть меня, а чтобы добиться этого наверняка, держит у себя Бэкку. Она поплатится за свое коварство! Когда она увидит, что я не пошел у нее на поводу и остался среди людей, держать Бэкку в плену больше не будет смысла, и она отпустит ее. Этого потребуют остальные! Они не переносят человеческих женщин и не потерпят долгого соседства с ней. Я с удовольствием разделю участь своего отца. Поверьте, я потерял вкус к бессмертию.

– Нет, юный лорд, так не пойдет. Не вам решать, чему быть, а чему – нет. Все будет так, как распорядится трибунал. Вы не можете принимать решения, пока ваш мозг опутан чарами человеческой любви. Вы не повторите ошибку своего отца! Мы не допустим этого. Если так пойдет и дальше, скоро род Фоссгримов исчезнет вообще. У вас есть еще неделя, чтобы все исправить. Или мы обратимся к богам, чтобы они открыли ваше истинное имя, и тогда вам придет конец. Стоит раз произнести это имя, и ваше существование в обоих мирах можно считать оконченным. Ваше имя вычеркнут из священных хроник. Вы просто перестанете существовать. Обладающий вашим именем, кем бы он ни был, обладает вами. Есть только один способ не дать нам привести свой замысел в исполнение. Вы должны выполнить свое предназначение, в противном случае мы устроим вам «показательную порку», чтобы другим неповадно было. Как только вы совокупитесь и вернетесь назад, к своему роду, девушку отпустят. Я на вашем месте приступил бы прямо сейчас.

– Так вы причастны к этому… похищению! – воскликнул Клаус. – Все вы заодно! И ты, Генрик…