Морская война на Адриатическом море

      На эту операцию союзников австрийцы ответили подобными же ударами: 23 июля они обстреляли линию железной дороги к югу от Анконы, 27 июля - к северу от этого же города, а затем флотилия из Себенико предприняла атаку против Пелагозы.
      На рассвете 28 июля крейсеры Helgoland и Saida выпустили несколько снарядов по Виести, в то время как шесть эскадренных миноносцев типа Tatra обстреляли артиллерийским огнем Пелагозу, пройдя на небольшой дистанции от ее северного берега. Миноносцы и подводная лодка U-14 наблюдали за подходами к острову. Затем эскадренные миноносцы спустили на воду шлюпки и высадили около ста человек в трех различных пунктах у подножья скалистого северного берега.
      Защитники не могли помешать высадке, которая производилась в мертвых пространствах, под защитой скал. Они наудачу взрывали фугасы, сожгли секретные документы и, разбежавшись по траншеям, открыли ружейный огонь по наступавшим, которые медленно продвигались, перепрыгивая со скалы на скалу, под прикрытием огня кораблей.
      Однако, в тот момент, когда австрийцы были уже на полпути к вершине острова, они увидели на мачтах эскадренных миноносцев сигналы об отходе: наша подводная лодка Ampere, под командой лейтенанта Девэна, находившаяся на посту в бухте Садло, снялась по тревоге с якоря и, обогнув остров, выпустила торпеду по Balaton. Хотя торпеда не попала, этой атаки оказалось достаточно для прекращения операции. Австрийцы поспешно возвратились на корабли и, сделав еще несколько выстрелов по острову, удалились. Их потери - двое убитых и десять раненых, итальянцы потеряли только одного человека.
      Вмешательство Ampere показало противнику значение дежурной подводной лодки для обороны острова. Они тотчас задались целью от нее избавиться. Рано утром 5 августа итальянская подводная лодка Nereide, пришедшая из Бриндизи в бухту Садло на смену Papin, вернувшейся накануне, в момент, когда она собиралась стать на бочку мертвого якоря, заметила перископ; она тотчас выпустила торпеду, но U-5, имевшая достаточно времени для прицеливания, выпустила в нее две торпеды, из которых одна взорвалась, пустив Nereide ко дну со всем личным составом на 20 метрах глубины. Гарнизон Пелагозы, не имевший возможности принять участие в борьбе, следил с высоты скал за развертывавшейся драмой.
      На следующий день пришедшие из Бриндизи миноносцы завели вокруг бухты Садло индикаторные сети, которые оставили свободным только узкий проход под маяком; после этого союзные подводные лодки возобновили свое дежурство.
      Австрийские подводные лодки развернули значительную деятельность. Две из них, оборудованные под подводные заградители по образцу немецких, оперировали вплоть до залива Таранто; в результате итальянские тральщики затралили в заливе около двадцати мин. Мины были обнаружены также в Триестском заливе, где U-12 взорвалась на мине в том месте, где за два месяца до того погибла итальянская подводная лодка Medusa. Но в том же районе равным образом погибли на минах итальянская подводная лодка Jalea и миноносец 17-OS. Другие неприятельские подводные лодки искали случая атаковать в Южной Адриатике суда, которые снабжали Черногорию или пересекали Отрантский пролив.
      Около полудня 12 августа U-3 выпустила без результата торпеду по вспомогательному крейсеру Citta di Catania, который патрулировал между Сезано и Отранто. Наши миноносцы Aspirant-Herber и Enseigne-Henri, которые находились поблизости, обнаружили ее перископ, атаковали торпедой, а затем бомбами и после преследования, продолжавшегося все послеполуденное время, потеряли ее из виду около 17 часов. Информированный тотчас об этом адмирал Милло выслал из Бриндизи два итальянских эскадренных миноносца и Bisson, под командой лейтенанта Ле Сорта, которые крейсировали в течение всего дня в районе предполагаемого пути подводной лодки. В 4 ч. 45 мин. утра на следующий день Bisson, шедший концевым, заметил появившуюся на поверхности в 300 метрах от него рубку подводной лодки; взяв курс на нее, он увеличил ход до полного и открыл огонь из своей передней пушки:
      третий выстрел дал попадание, и U-3 в несколько мгновений пошла ко дну; Bisson захватил в плен офицера и 11 человек команды.
      13 августа флотилия, базировавшаяся на Себенико, обстреляла Бари и Мольфетта. А 17 августа крейсер Helgoland, шесть эскадренных миноносцев типа Tatra и двенадцать миноносцев, предшествуемые самолетом, появились при восходе солнца перед Пелагозой и открыли ураганный огонь по острову. Гарнизон потерял четырех человек убитыми и трех ранеными. Подводной лодки Nautilus, которая была дежурной, на месте не было; Quarto и итальянские эскадренные миноносцы находились в море; они полным ходом направились к Пелагозе, но подошли к ней уже после ухода австрийцев, которые удалились, не встретив сопротивления.
      Monge, в дозоре между Лиссой и мысом Планка, в предшествующую ночь видела прошедшую неприятельскую флотилию; не имея передающей радиостанции, она не могла об этом сообщить; однако, она осталась в этом районе, чтобы атаковать противника при его возвращении. В результате она заметила корабли противника в строю двойного фронта и, пропустив в погруженном состоянии первую линию, тщетно пыталась атаковать Helgoland который находился в центре второй линии.
      Из Бриндизи была направлена к Пелагозе Papin с приказанием атаковать противника, если бы он вернулся. Однако, прибыв утром 18 августа в бухту Садло, Papin нашла сооружения острова разрушенными; здание маяка еще горело; ночью из Рима поступил приказ эвакуировать остров. Не зная об этом, подводная лодка удалилась в подводном положении. К полудню Papin, увидев направлявшиеся к северу корабли, начала маневрировать, чтобы выйти на позицию для торпедной атаки. Но в последний момент она опознала английский крейсер Bristol, сопровождаемый итальянским эскадренным миноносцем. Вслед за тем подошли Quarto и 6-й французский дивизион. Papin сделала опознавательный знак, всплывая в непосредственной близости от Quarto, командир которого с трудом удержал комендоров, побежавших к своим пушкам, в предположении, что перед ними находится неприятельская подводная лодка. Отряд, приняв гарнизон Пелагозы, возвратился в Бриндизи, оставив Papin одну для дежурства в течение ночи и следующего дня перед оставленным островом.
      21 августа австрийцы выслали самолет на разведку острова и узнали об его оставлении. Однако, только 8 сентября флотилия из Себенико, усиленная крейсером Saida, отправилась для проверки.
      В 6 часов утра на следующий день она появилась перед Пелагозой и в течение часа обстреливала остров; видя, что никто не отвечает, она высадила несколько человек, которые установили, наконец, что остров оставлен итальянцами. После этого она вернулась обратно в Себенико.
      Вечером 8 сентября два вспомогательных крейсера Citta di Messina и Etruria вышли из Венеции в Бриндизи, с эскортом из пяти эскадренных миноносцев; две другие группы эскадренных миноносцев, лидируемые, соответственно, Quarto и Bristol, вышли из Бриндизи им навстречу. Соединение произошло ночью к северу от Анконы, и корабли из Венеции направились в свою базу; Citta di Messina с двумя эскадренными миноносцами прошла около 8 час. утра в 25 милях к западу от Пелагозы, затем, в полдень, Etruria и остальной эскорт. Весьма легко случай мог привести к встрече, в которой союзники оказались бы значительно превосходившими противника в силах. Но они не были осведомлены о движениях противника.
      Три французские подводные лодки в это время находились у австрийского побережья: Ampere к северу от параллели Цури, Gay-Lussac под островом и Papin в районе мыса Планка. К 15 часам Papin, под командой лейтенанта Кошэна, заметила флотилию, которая возвращалась 14-узловым ходом, с миноносцами, прикрывавшими крейсера; сблизившись на малую дистанцию, подводная лодка выпустила три торпеды, из которых одна прошла вблизи Lika, который избежал попадания маневрированием, а другая попала в миноносец 51. Последний был разорван на две части: носовая пошла ко дну, а кормовая осталась на плаву; ее отбуксировали сначала в Рагозницу, а потом оттуда в Себенико. Крейсера и эскадренные миноносцы полным ходом пошли к островам, тогда как миноносцы тщетно до ночи искали Papin. Другие подводные лодки не смогли принять участия.
      Пелагоза осталась res nullius{37} до конца военных действий. Время от времени австрийский самолет или неприятельская или союзная подводная лодка появлялись у острова, но ни та, ни другая стороны не пытались им завладеть, считая, что при подобной попытке придется встретиться с серьезным риском; остатки Nereide, потопленной в бухте Садло, остались единственным памятником эфемерной оккупации.{38}
      Первый барраж Отранта
      Итальянский флот после своего вступления в войну испытал много разочаровании, как это было с нами в первые месяцы войны на Адриатике, а на Северном море - с англичанами. Неприятельские линейные силы держались укрытыми в портах; атака их потребовала бы огромных усилий. Никакая цель не оправдывала при таких условиях выходов в море линейных кораблей, стоявших в Таранто и в Бриндизи. На севере содействие, которое флот мог оказать армии, оказалось мало действенным. Несмотря на близость своих баз, итальянцы встретили в своих морских операциях затруднения, схожие с теми, которые с начала войны ограничивали возможности нашего флота. Силы союзников на Адриатическом театре хотя и значительно превосходили силы противника, все же не являлись достаточными для организации действительной блокады многочисленных портов австрийского побережья. Поскольку армия не считала возможным принять участие в оккупации одного или ряда Далматинских островов, единственно возможными активными операциями являлись при подобной обстановке только набеги, реальное значение которых оставалось в значительной степени ограниченным. И с этой точки зрения условия, в которых находились австрийцы, являлись значительно более благоприятными: итальянское побережье было весьма доступным для атак и трудным для обороны, в то время как противолежащее побережье создавало для флотилий особые удобства. Кроме того население последнего было преимущественно итальянским, что затрудняло репрессии, от которых соотечественники наших союзников должны были бы пострадать больше, чем сам противник. Наконец, итальянцы, хотя бы просто для утверждения своего господства на море, были вынуждены держать постоянно в крейсерстве под угрозой атаки подводных лодок, свои легкие силы, материальная часть которых сильно страдала от этой тяжелой службы. Наоборот, австрийские надводные силы выходили в море только на операцию, место и время которой они сами выбирали, и оставались в море лишь строго необходимый отрезок времени.
      Тяжелая катастрофа еще более сказалась на настроении, обусловленном подобным положением вещей. 27 сентября линейный корабль 2-й эскадры Benedetto Brin был уничтожен в порту Бриндизи взрывом, который приписали неприятельской агентуре; быстро организованная помощь, в оказании которой приняли участие и французские моряки, не смогла предотвратить гибели корабля, на котором погибли командир бригады линейных кораблей, контр-адмирал Рубэн де Сервэн, 22 офицера и около 400 человек команды. Общественное мнение было глубоко взволновано этой потерей, которая так непосредственно следовала за другими, о которых говорилось выше. Кампания в печати привела к отставке морского министра адмирала Виаля и начальника морского генерального штаба адмирала ди Ревеля; вслед за тем в высшем морском командовании последовали значительные изменения: вице-адмирал Кореи, командовавший до этого 1-й бригадой, принял министерство; адмирал ди Ревель был назначен морским префектом Венеции и командующим всеми морскими силами, оперировавшими в Верхней Адриатике. Контр-адмирал Милло был заменен во главе разведывательной дивизии контр-адмиралом Патрисом, которого вскоре сменил адмирал Беллини.
      В это же время, впрочем, значительные изменения имели место и в высшем французском командовании: вице-адмирал Дартиж де Фурнэ заменил вице-адмирала де Ляпейрера в качестве главнокомандующего морскими силами, а контр-адмирал Лаказ стал морским министром.
      * * *
      В своих первых директивах французским морским силам адмирал Лаказ подчеркивал новый характер, который приобрела Морская война. В этот период времени было необходимо сосредоточить все усилия на борьбе с подводными лодками.{39} Они в самом деле начали причинять союзникам на Средиземноморском театре значительные потери.
      Первая подводная лодка, пришедшая морем из Германии в Адриатическое море, U-21, немедленно направилась из Каттаро в Дарданеллы, где 25 мая 1915 г. потопила английские линейные корабли Triumph и Majestic; затем она прошла в Константинополь, не пытаясь предпринимать чего-либо против торговых судов союзников. Напротив, те подводные лодки, которые были посланы в Средиземное море в августе месяце, имели своей основной задачей начать на этом морском театре борьбу с торговым судоходством, используя в качестве баз австрийские порты.{40} Уничтожение двух французских пароходов Aude и Ville de Mostaganem 9 сентября, в районе Орана, обозначало начальный момент этой новой кампании, для которой Германия была вынуждена постепенно использовать около пятидесяти лучших единиц своего подводного флота и которая была облегчена климатическими условиями, интенсивностью навигации{41} и полным отсутствием какой бы то ни было организации, предусматривавшей прикрытие или защиту торгового судоходства.
      Французский флот, на который соглашение от 6 августа 1914 г. возложило обязанность обеспечения морских коммуникаций всего Средиземноморского театра, послал туда миноносцы и траулеры, выделенные из состава сил Ла-Манша. Таким образом приходилось рассеивать свои усилия, что было очень выгодно для противника. Между тем, существенным условием для операций последнего являлась возможность свободного пользования австрийскими портами, где подводные лодки получали необходимое снабжение. Положение союзников на Адриатическом море, и в особенности у входа в него, приобрело таким образом новое и исключительно важное для безопасности мореплавания на Средиземном море значение.
      Как можно было его использовать?
      Действительная блокада Каттаро и Пола являлась предприятием, которое требовало более значительных средств, чем те, какие были в распоряжении итальянского флота, даже с теми дополнительными средствами, которые были ему предоставлены Великобританией и Францией. Постановка минных заграждений перед этими портами явилась бы мало эффективной, поскольку мины были бы вытралены почти немедленно. Блокада подводными лодками также не дала бы больших результатов, потому что не имелось в распоряжении достаточного числа лодок для строгого поддержания такого рода блокады. Помимо этого средства, применявшиеся противником для защиты, совершенствовались изо дня в день. Так, например, итальянская подводная лодка Vellela на позиции перед Каттаро была атакована миноносцем, который сопровождался уже самолетом; последний в течение двух часов наводил миноносец на подводную лодку, что давало возможность ее обстреливать и бросать бомбы каждый раз, когда она пробовала подняться для ориентировки через перископ. Fresnel у мыса Планки была преследуема миноносцами, которые попарно производили траление, между тем как самолет направлял их, сбрасывая на Fresnel бомбы и поливая ее из пулемета, чтобы показать ее место. Тем не менее, служба подводных лодок у австрийского побережья продолжалась, но, несмотря на их упорство и смелость, они не могли претендовать на то, чтобы помешать противнику пользоваться этими портами.
      Казалось более легким охранять Отрантский пролив, через который германские подводные лодки проходили как отправляясь в крейсерство, так и на обратном пути.
      Англия предоставила первые средства для подвижного барража, аналогичные тем, которые были уже испытаны в Па де Кале: 65 дрифтеров{42} прибыли из Гулля в Бриндизи во второй половине сентября. Они имели каждый тысячу метров рыболовных сетей, которые они должны были расставлять поперек канала, держась группами по шести судов, с расстоянием между группами в три или четыре мили, и дрейфовать между параллелями Отранто и Бриндизи. Сети имели двадцать метров высоты и некоторые из них были снабжены минами, взрывавшимися при толчке. Каждая группа была под командой офицера, помещавшегося на дрифтере, вооруженном пушкой.
      С самого начала использование этих судов оказалось связанным с затруднениями. Они с большим трудом удерживали свое место, расстояние между группами доходило часто до десяти миль. Общее направление течений с юга на север или с севера на юг еще более сокращало ширину заграждения, выставляемого каждым судном в действительности. Хотя число таких судов к концу 1915 г. было доведено до 100 и хотя в любой момент около пятидесяти из них держались в море, этого было недостаточно для заграждения пролива. Противник имел возможность проходить в подводном положении под сетями, или использовать широкие промежутки, которые оставались между ними; иногда неприятельские подводные лодки увлекали за собой сети без всякого опасения за возможность гибели и даже аварии. Все же в последние месяцы 1915 г. около десяти подводных лодок было при прохождении барража атаковано, а одна из них была уничтожена. Однако, когда эффект внезапности прошел, действенность барража со слишком большими промежутками между звеньями сделалась весьма посредственной.
      Охрана барража была доверена легким силам, состоявшим обычно из крейсера и четырех миноносцев; в случае необходимости подкрепления такой же отряд находился в Бриндизи в полной готовности к выходу. Авиационный центр с французскими гидросамолетами, организованный в этом порту, постепенно усиливался итальянскими аппаратами, что позволило организовать несколько воздушных патрулей. Прикрытие, обеспечиваемое дрифтерами, рассеянными на протяжении шестидесяти миль, являлось, однако, недостаточным: в начале октября вблизи Сазено подводная лодка оказалась в состоянии потопить один из дрифтеров артиллерийским огнем ранее чем кто-либо смог вмешаться. После этого случая все дрифтеры пришлось снабдить пушками малого калибра и противолодочными бомбами. Подводные лодки продолжали, однако, проходить, как будто бы никакого барража не существовало. Потери союзников на Средиземном море с 30000 тонн в сентябре достигли 60000 - в октябре, 135000 - в ноябре, тогда как в течение этого последнего месяца тоннаж, потопленный на всех остальных морях, едва достигал 40000 тонн.{43}
      При подобных условиях в этот момент явилось бы рациональным усиление Отрантского барража и организация в проливе постоянного крейсерства при участии возможно большего количества кораблей. Однако, в британском и французском флотах уже не хватало средств; оба флота не обладали достаточным числом патрульных кораблей даже для тех зон, где они сами обеспечивали патрулирование. Что касается Италии, то, не говоря уже о том, что она использовала большое количество легких кораблей и имела в них большую необходимость в Северной Адриатике, она была сильно стеснена в своих операциях тем обстоятельством, что ею была объявлена война Австро-Венгрии, а не Германии, между тем как через Отрантский пролив проходили для операций на Средиземном море почти исключительно германские подводные лодки. Именно ввиду этого обстоятельства два из четырех миноносцев, охранявших барраж, были всегда французские.
      Противник не затруднял себя подобными сомнениями. Германская подводная лодка, или по крайней мере подводная лодка, укомплектованная германской командой, потопила Amalfi, другие неоднократно ставили мины на подходах к Таранто и Бриндизи. Однако только после торпедирования в ноябре месяце пассажирского парохода Ancona, на котором погибло 200 чел., итальянские корабли получили приказание атаковывать в Адриатическом море все неопознанные как дружественные, подводные лодки. Это не могло, однако, изменить обстановку в Отрантском проливе, где были представлены три флота под командой как раз итальянского, который не находился в войне с Германией; обстановка осложнялась тем, что здесь же находился стык с французской зоной, командующий которой пребывал в Бизерте или на Мальте. Не существовало к тому же полной договоренности ни по вопросу об обмене сведениями, ни для продолжения в одной зоне преследования, начатого в другой. Все эти моменты еще более понижали действенность барража, малодейственного уже самого по себе.{44}
      На помощь сербам
      5 октября 1915 г. австрийская армия при помощи значительных германских контингентов начала энергичную атаку против Белграда, который сербам пришлось эвакуировать 9 октября. Французский морской отряд, который находился в Сербии с ноября месяца 1914 г. с тремя 140-мм пушками, под командой лейтенанта Пико, принял участие в обороне столицы, но должен был удалиться вместе с гарнизоном, предварительно уничтожив свои пушки. Преодолев тысячи трудностей, он достиг 17 ноября Салоник и там погрузился для отправки во Францию.
      10 октября болгары со своей стороны повели наступление. Три французских дивизии, высаженных в Салониках, тщетно пытались в течение нескольких дней сохранить связь с сербской армией. Последняя, после безуспешной попытки прорыва к востоку, оказалась вынужденной начать отступление в направлении к Адриатике; это отступление было исключительно трудным не только вследствие численного превосходства противника, но и ввиду недостатка продовольствия и боеприпасов.{45}
      С самого начала операции французское правительство было занято обеспечением снабжения этой армии западным путем. Сначала оно готовилось организовать базу в Санти-Каранта, потом отказалось от этого под влиянием позиции, занятой Грецией. Валона, итальянская база, почти не имела сообщений с внутренними районами страны; Дульциньо обладало только якорной стоянкой, открытой для всех ветров; Антивари было слишком подвержено атакам со стороны Каттаро. Сан-Джиовани-ди-Медуа и Дураццо оставались при таком положении двумя единственными пунктами, в которых могла быть произведена погрузка. Учитывая, что отступление сербской армии происходило в двух направлениях, частью на Черногорию, частью к средине албанского побережья, одновременное использование обоих портов являлось необходимым. Однако время года затрудняло эвакуацию: Сан-Джиовани-ди-Медуа мог вместить только полдюжины небольших судов;{46} рейд Дураццо, более обширный, открыт западным и юго-западным ветрам, которые разводят там большую волну. Тем не менее, выбора не было.
      Потребовались длительные переговоры между союзниками, чтобы достигнуть 13 ноября соглашения, основными моментами которого были следующие: на Великобританию возлагалось снабжение, стоимость которого распределялась между ней, Францией и Россией; между сербами и черногорцами, точно так же как между военными и остальным населением, не должно было делаться никакого различия; все перевозимое должно было сосредоточиваться в Бриндизи, а итальянский флот при содействии союзных кораблей должен был обеспечить прикрытие движения транспортов через Адриатическое море. Операции по снабжению должны были начаться немедленно. В то же время итальянцы перебрасывали значительные контингенты в Валону и Дураццо.
      Возобновление судоходства на Нижней Адриатике повысило активность австрийских флотилий. Корабли из Каттаро выставили минные заграждения во многих местах у албанского берега. 23 ноября между Бриндизи и Дураццо Helgoland, и эскадренные миноносцы из Себенико пустили ко дну шхуну и итальянский пароход Palatine, груженный мукой. На следующий день французский пароход Harmonic был обстрелян подводной лодкой в порту Сан-Джиовани-ди-Медуа и подвергся воздушной бомбардировке с самолетов; 3 декабря итальянцы потеряли войсковой транспорт Umberto и эскадренный миноносец Intrepido, которые подорвались на минах у Валоны. 5 декабря флотилия из Каттаро, лидируемая Novara, обстреляла Сан-Джиовани-ди-Медуа и потопила два итальянских парохода, один греческий и несколько парусников. Наконец, наша подводная лодка Fresnel, находившаяся в дозоре в заливе Дрин, случайно потерпела крушение в ночь с 4 на 5 декабря в устье Бояны. Ее экипаж, нашедший убежище на песчаном островке, был захвачен в плен после мужественной защиты против вооруженных пулеметами шлюпок Huszar и Warasdiner; артиллерийским огнем австрийцы уничтожили лодку. В Дураццо флотилия из Себенико потопила четыре парусника.
      Сделалось необходимым организовать более эффективным образом прикрытие конвоев. Итальянский морской министр потребовал для этого подкреплений от союзников и стал угрожать прекращением снабжения сербской армии, если ему не будут возвращены два дивизиона французских эскадренных миноносцев, которые пришлось отозвать в первых числах октября для эскортирования транспортов с войсками по назначению в Салоники. Девять эскадренных миноносцев по 800 тонн и три по 400 возвратились в Бриндизи с тремя новыми подводными лодками; восемь итальянских эскадренных миноносцев были направлены туда же из Венеции. С этих пор все пароходы, направлявшиеся к албанскому берегу, стали эскортироваться союзными миноносцами и крейсерами. Три подводные лодки (французские, английские или итальянские) постоянно находились в определенных секторах между Рагузой и Сан-Джиовани-ди-Медуа; их служба являлась не только тяжелой из-за частых штормовых погод, но и опасной, вследствие усилившейся бдительности противника и организации им нескольких центров противолодочной обороны, готовых развернуть свою деятельность немедленно, как только подводная лодка будет замечена. Их атакам подвергались Archimede, Ampere и Messidor, которые спаслись только благодаря быстрому и искусному маневрированию. Эти подводные лодки обеспечивали конвои, которые к концу декабря начали отправляться почти регулярно.
      * * *
      Флотилия Себенико, которая имела в своем составе лучшие австрийские эскадренные миноносцы, перешла 20 декабря в Каттаро, чтобы попытаться произвести набег в район Дураццо. Неблагоприятная погода, а затем туман в течение нескольких дней мешали выходу в море. Наконец, в 3 часа 29 декабря Helgoland, сопровождаемый 800-тонными эскадренными миноносцами Tatra, Balaton, Czepel, Triglaw и Lika, вышел в море и лег курсом на юг.
      Две наши подводные лодки находились на позициях в районе Каттаро, Monge к югу и Archimede - к северу. Последняя днем атаковала и потопила торпедой шедший из Пола австрийский пароход Kupa; преследуемая самолетами, она получила от бомб ряд повреждений.
      28 декабря Monge находилась на позиции в 15 милях к югу от входа в Каттаро. Во время зарядки аккумуляторов около 4 часов утра, она заметила австрийскую флотилию. Так как приходилось пользоваться коротким ночным перископом, командир лодки лейтенант Морилло погрузил лодку на небольшую глубину и сделал распоряжения для атаки. Находясь на выгодной позиции для торпедной атаки одного из эскадренных миноносцев, Monge внезапно получила ужасный удар, нанесенный Helgoland, которого она не заметила в темноте и который в свою очередь не видел ее.
      Рубка имела пробоину, в нее врывалась вода. Тотчас задраили нижний люк, но подводная лодка стала погружаться с большим креном. На 60-метровой глубине, когда командир приказал отдать свинцовый киль, Monge резко накренилась в противоположную сторону; электролит из аккумуляторов начал выливаться; освещение потухло. Наблюдая при свете карманного фонаря за глубомером, командир заметил, что лодка стала подниматься. Когда она оказалась на поверхности, Морилло открыл люк, чтобы осмотреться снаружи. В то же время старший офицер, лейтенант Аппель, исправлял повреждения аккумуляторов.
      Однако, как только корпус Monge появился на поверхности, австрийцы открыли огонь. Командир задраил люк и, хотя освещение еще не было восстановлено, приказал открыть клапаны заполнения балластных цистерн. В этот момент снаряд попал в корпус лодки и разорвался. Новая пробоина сделала положение безнадежным. Корабль был потерян. Морилло приказал закрыть клапаны затопления, открыть люки и оставить корабль. Мог быть использован только носовой люк: один за другим выходили люди, проходя перед командиром, стоявшим в центральном посту. Выйдя на палубу, они бросились вплавь. Обстрел прекратился, и при свете прожекторов было видно как Monge снова погрузилась и исчезла: Морилло, оставшись один на борту, добровольно погиб вместе с лодкой.
      Подобрав французских моряков, австрийская флотилия возобновила операцию и к 7 часам появилась перед Дураццо. Helgoland и Balaton остались в прикрытии, а четыре остальных корабля прошли мимо буя, отмечавшего границу минного заграждения, поставленного итальянцами за несколько дней перед этим, вошли в порт и потопили там пароход и несколько парусников. В это время две полевые пушки с берега открыли по ним огонь, и они стали выходить тем же путем. Два первых эскадренных миноносца прошли благополучно; Lika и Triglaw, уклонившись немного влево, чтобы избежать снарядов, наскочили на мины. Lika тотчас же пошел ко дну, у Triglaw же один отсек оказался затопленным и были выведены из строя машины.
      Командующий флотилией, решив прервать операцию и вернуться в Каттаро, приказал Czepel взять Triglaw на буксир. После того, как Czepel намотал буксир на один из своих винтов, его сменил Tatra, и все корабли направились в Каттаро.
      Helgoland предупредил Каттаро по радио о том, чтобы подкрепления были готовы вмешаться.
      Между тем, в 6 ч. 30 мин. радиостанция Дураццо сообщила Бриндизи о появлении противника. Самое большее через час снялись с якоря Dartmouth и Quarto; в 8 ч. 30 мин. вышел в море 1-й дивизион французских эскадренных миноносцев, лидируемый Casque; в 9 ч. 30 мин. старший морской начальник адмирал Кутинелли выслал вслед за ними Nino Bixio под флагом адмирала Беллини, Weymouth и четыре итальянских эскадренных миноносца типа Abba.
      Dartmouth и Quarto направились к Каттаро, с целью отрезать противнику путь отступления. К полудню они находились в двадцати милях к югу от этого порта и направились параллельно берегу к Дураццо, навстречу французскому дивизиону, который они нашли в 13 ч. 30 м. в районе мыса Мендерс. В этот момент группа Nino Bixio находилась к северо-западу от группы Dartmouth на параллели Антивари.
      К 14 часам австрийская флотилия, следовавшая медленно вдоль берега, заметила издали дымы союзников. Она не знала точно их сил, но они находились между нею и ее базами. Положение было критическим. Командир Helgoland приказал принять экипаж Triglaw на другие эскадренные миноносцы и оставил этот корабль, попытавшись пустить его ко дну артиллерийским огнем; Czepel, который мог дать не более 20 узлов, из-за буксира, намотанного на винт, ушел к югу; Helgoland лег на юго-запад и стал уходить полным ходом (29 узлов) с Balaton и Tatra.